Босс

Глава 14

Итан Мейсон

Я сижу в боксерах и смотрю «СпортсЦентер», проверяя телефон на предмет новостей с работы. Проходит несколько дней с тех пор, как Дженни сообщила мне, что с ее отцом все в порядке. Я не уверен, как воспринимать ее сообщения: так мало слов сказано, а, между тем, в них может быть столько разных смыслов.

По крайней мере, с ее отцом все в порядке, и это единственное, что имеет значение. Тем временем я в полном ахуе. Я сказал всем в офисе, что меня не будет в городе. Они не должны видеть, как я погряз в жалости к себе, не говоря уже о том, что я не хочу, чтобы Дженни чувствовала себя неловко в первый день своего возвращения. Что, если она еще не смирилась с тем, что между нами произошло? Это будет катастрофа, и так лучше.

С журнального столика на меня смотрят несколько коробок с китайской едой на вынос. Я никогда не ем поздно вечером. Почесав рукой щетину на лице, я вздыхаю. Что, черт возьми, со мной происходит? Рутина, порядок, структура — вот, что помогает мне жить каждый день. Режим, планирование — моя жизнь является одним большим маршрутом. Пока не появилась она и не разгромила все, как «Rolling Stones» в гостиничном номере.

Стук в дверь отрывает меня от сеанса жалости к себе. Входит Мэтт. Его широкая улыбка сменяется хмурым взглядом, когда он замечает меня, лежащего на диване.

Я смахиваю остатки лапши с голого живота и смотрю на него.

— Что? — я бросаю на него свой патентованный взгляд «не начинай снова». Это не срабатывает.

— Господи. — Мэтт хихикает. — Что же, это интересно.

Я встаю с дивана и выключаю телевизор с помощью пульта.

— Я работаю из дома.

— Вижу. Я заходил в офис, и мне сказали, что тебя нет в городе. Я на это не купился и заскочил.

Я начинаю спрашивать, не видел ли он Дженни. Это первое, что приходит мне в голову, но знаю, что за это мне влетит. Да и вообще, наверное, я нахватался бы дерьма.

— Да, я видел ее.

Ублюдок. Вот в чем проблема с лучшими друзьями. Эти засранцы всегда знают, о чем ты думаешь. Отмахиваюсь от его комментария взмахом руки.

— Как все прошло?

— Она выглядит хорошо. Даже счастливой. — Он, как обычно, игнорирует мой вопрос.

Ощущение покалывания захлестывает мои чувства. Я перестаю расхаживать по гостиной и смотрю на него.

— Хорошо. Все дурачились или занимались реальной работой?

— Это дерьмо просто смешно. Перестань вести себя так, будто я не знаю, что это, — он указывает на меня, а затем на китайскую еду на столе, — все это значит, что из-за нее ты потеряешь свой красивый пресс, понимаешь? — я задыхаюсь, потирая тугие выступы живота, и снова пытаюсь отмахнуться юмором.

— Никогда.

— Тебе нужно нацепить что-то на свою задницу и отправиться на работу. Серьезно. — Его голос резкий. От разговора не уйти, поэтому я опускаю взгляд в пол и покачиваю головой.

— Ей нужно еще немного времени. Я просто даю ей немного пространства.

— Нет, попробуй еще раз. — Он качает головой.

— Иногда ты просто чертова заноза в заднице. Ты это знаешь?

— Да. — Мэтт усмехается и кивает.

— Отлично. Может быть… — смотрю на него, а потом снова вниз. — Может быть, я просто еще не готов ее увидеть.

— Продолжай. — Он крутит указательным пальцем перед моим носом, как бы говоря: «Прекрати дурачиться и выплюнь все остальное».

— Слушай, я не знаю, ясно? Мне не нравится не знать. Я не знаю, что делать со всем этим дерьмом. И хочу, чтобы все было как раньше, хочу ее. Это то, что ты хочешь услышать?

— Скажи это.

Я стискиваю зубы и качаю головой, положив обе руки на бедра.

— Я… — отворачиваюсь к стене.

Мэтт скрещивает руки на груди и смотрит мне в глаза.

— Вытащи это.

Снова поворачиваюсь к нему и хмурю брови.

— Я боюсь, ясно? Чертовски боюсь того, что произойдет. Когда я увижу ее.

Он пожимает плечами.

— Неужели это было так чертовски трудно сказать?

Я киваю, слегка усмехнувшись.

— Да, ублюдок. Вообще-то да. Спасибо, что спросил.

— Это то, ради чего я здесь.

— Есть ли мораль в этом вопросе?

— Думаю, ты знаешь, в чем она заключается… — он передразнивает меня фальцетом, вытягивая последнее слово.

Я знаю и не знаю. Почему это дерьмо такое сложное? Женщина, которая меня родила, — вот ответ. Боже, как же она меня наебала. Кто знает, где бы я был, если бы она не сделала то, что сделала. Может, я был бы женат, имел бы семью. Она сделала так, что мне пришлось выбирать между женщинами и бизнесом.

Я до сих пор не нашел способа простить ее, хотя и пытался. Я очень старался. Но как она могла просто уйти? Кто бросает своего пятилетнего ребенка и не оглядывается назад? Ни открыток на день рождения, ни Рождества, ни поцелуев в коленку, когда я упал с велосипеда и поцарапал ее. Отцу пришлось продать свой бизнес, чтобы выплатить ей половину денег, потому что она не соглашалась на алименты. До конца жизни он прозябал на ферме в кабинке, чтобы обеспечить нас. Я не собираюсь заканчивать так же. Я, черт возьми, тот, кто управляет шоу, и никто не сможет запихнуть меня в клетку и приковать к столу.

Сердце бешено колотится, кровь приливает к ушам. Вот почему я не думаю о ней.

— Мне нужно больше времени.

Мэтт качает головой.

— Нет. Тебе нужно встретиться с ней в офисе. Разрядить обстановку.

— Что я должен сделать, так это уволить ее за то, что она не пришла и не позвонила.

— Ты этого не сделаешь. — Мэтт хмыкает.

— Черта с два. Она — мой работник, и у нее должны быть те же правила, что и у всех остальных! — мой голос отражается от стен дома.

Мэтт подходит ко мне так, что наши лица оказываются на расстоянии фута друг от друга.

— Она не твоя мать.

— У меня нет матери. И ты прав. Она всего лишь моя сотрудница.

Мэтт тычет пальцем мне в грудь.

— Знаешь, что?

Я скрежету зубами.

— Что?

Он поворачивается и идет к двери, а затем оборачивается, когда уже на полпути к ней.

— Для парня, который процветает на статистике и цифрах… — он снова делает чертовы воздушные кавычки, произнося «цифры».

Мое лицо пылает белым огнем.

— Ты основываешь многие свои личные решения на одной гребаной одержимости. Почему бы тебе не подумать об этом? Потому что ты не логичен и делаешь себя чертовски несчастным.

Он прав. Я знаю это. Эмоции в игре. Признание этого означает, что у меня больше не будет оправдания, чтобы не предпринимать никаких действий. Придерживаться своего оружия безопаснее, меньше риска. Я знаю, что Мэтт это знает, но кто, черт возьми, хочет признать, что боится ситуации? Слабость порождает страдания. Она позволяет людям причинять тебе боль. Мне не нужно даже смотреть на своего отца, чтобы понять это.

— Ты ведешь себя так, будто я об этом не думал. Неужели ты думаешь, что я не хотел бы разыскать свою мать? Увидеть ее лицо? Простить ее и рассказать обо всем, что я сделал в своей жизни? А что, если она не захочет слушать? Что, если она не захочет иметь со мной ничего общего, Мэтт? Что тогда? Я снова буду переживать все заново, как будто мне пять гребаных лет? — я начинаю скалиться, покачивая головой. — Думаешь, я не хочу ослабить бдительность с Дженни? Конечно, хочу. Но люди подводят тебя, брат. И после них остаются отвратительные шрамы.

— Продолжай рассказывать себе свою маленькую историю, чувак. Я больше не пытаюсь помочь. — Он подходит и кладет руку мне на плечо.

Я не могу смотреть ему в глаза. Просто стою, качая головой.

— Послушай, я рядом с тобой, что бы ты ни делал. — Он пододвигается так, чтобы я не смог избежать его красивого мальчишеского лица. Мэтт сверкает своей высокомерной ухмылкой, от которой трудно не улыбнуться. — Но ты ведешь себя как киска. Итан Мейсон — не киска. Он берет то, что хочет, и его не волнует, что кто-то об этом думает. Я бы не стал говорить тебе это дерьмо, если бы ты не был моим лучшим другом. Поэтому слушай внимательно и постарайся, чтобы это до тебя дошло. — Он смотрит мне прямо в глаза, на этот раз серьезно. — Пришло время принять гребаное решение. Хватит валять дурака, хватит говорить людям, что тебя нет в городе, сбрей это мерзкое дерьмо со своего лица, хватит запихивать в глотку углеводы, иди и займись своими делами.

Я поднимаю голову и смотрю на потолок, обдумывая его слова. Я не могу этого сделать, не могу смотреть ей в глаза. Каждый раз, когда я обдумываю все это, мой мозг говорит мне найти способ уволить ее и игнорировать мой член и сердце.

— Может, тебе просто стоит уйти.

Лицо Мэтта бледнеет. Мы никогда раньше особо не спорили, разве что в шутку. На этот раз я не шучу.

— Ну, ладно, если ты этого хочешь.

— Мне жаль, и спасибо за совет. Но дальше я сам разберусь.

— Удачи. — Слова Мэтта звучат подавленно, как будто он ожидает другой ответ, а я его обидел.

Это не являлось моим намерением, но я разберусь с этим, когда буду готов. Никто не сможет заставлять меня делать то, чего я не хочу. Ни он. И никто другой. Я возвращаюсь к дивану и включаю телевизор.