Босс

Глава 27

Дженни Джексон

Короткие, односложные ответы, напряжение и тишина, которые можно резать ножом. Это получилось непреднамеренно. Я говорила эти три слова только папе и Келси. Больше никому.

Почему я просто не сказала их?

Я не хочу ошибиться. Итан Мейсон согревает мое сердце, входя в комнату. Когда его нет со мной, я чувствую себя так, будто часть меня отсутствует, словно у меня не хватает какой-то части тела. Где-то на задворках моего сознания присутствует постоянное напоминание об аэропорте, о боли, о разочаровании. Эти моменты усиливаются каждый раз, когда я расслабляюсь рядом с ним, словно мой мозг отказывается полностью отдаться ему.

— Вот мы и приехали.

Итан притормаживает у папиного дома. Уже больше девяти, но отец — сова, поэтому в его окне мерцает свет. Бейсбольный матч.

«Altima» Келси все еще стоит на подъездной дорожке, поэтому я знаю, что они еще не легли, и у них будет миллион вопросов ко мне. До этого я позвонила и сказала, что задерживаюсь на работе, что является правдой.

Итан выходит из машины и открывает мне дверь, как и всегда. Он делает это постоянно, однажды я сидела в машине и ждала, пока Келси откроет мне дверь.

Избалованная. Это все, что она сказала, смеясь, а затем заставила меня открыть эту дверь.

Итан берет меня за руку и провожает до крыльца. Он не грубый, не язвительный и не защищается — ничего из того, что, казалось бы, должно быть в человеке после того, его сокрушили.

У двери он целует меня на ночь, но бесстрастным поцелуем. Ни искры, ни электричества. Самый простой поцелуй, после которого Итан разворачивается и уходит. Мне хочется свернуться калачиком в постели и умереть.

Вдыхаю полной грудью ночной воздух и поворачиваю ручку.

Прохожу через темную гостиную, сворачивая за угол в коридор. Голоса дикторов с Западного побережья разносятся по коридору, свет от телевизора отбрасывает тени на стену коридора.

Я наклоняюсь и вижу, что Келси задремала в кресле, пуская слюни на плечо. Глаза отца прикованы к телевизору, он смотрит игру.

Он наклоняет голову набок и усмехается.

— Выпорю твою задницу сегодня вечером.

— В твоих мечтах, старик. — Улыбаясь, подхожу к нему.

По пути провожу пальцем по шее Келси, ее глаза распахиваются, а по телу бежит дрожь. Она потирает глаза и смотрит на меня.

— Засранка.

Я ухмыляюсь.

— Что с тобой, Джей-Джей? — лицо отца напрягаженное. — Что он сделал?

— А? Я в порядке. Ничего, — отвечаю слишком быстро.

— Да, что-то не так. У вас двоих была ссора, которая не закончилась примирительным сексом?

Я смотрю на Келси, побелев, как полотно.

— Мой папа сидит прямо тут. Ты что, шутишь?

Папа посмеивается.

— Она думает, что я не знаю, чем занимаются девочки, когда вырастают. — Они ухмыляются друг другу.

— Вы двое меня смущаете. Может, сменим тему?

Выражение лица отца меняется. Он может так много сказать одним лишь выражением и ограниченным диапазоном движений. Мне хочется, чтобы он не лежал в этой гребаной постели, а встал и сгреб меня в одно из своих медвежьих объятьев. Я так давно их не получала и уже никогда не получу. В сочетании с фразой «Я люблю тебя» в уголке моих глаз блестят слезы.

Черт!

— Что случилось?

— Да, в чем дело? — добавляет Келси.

— Итан сказал, что любит меня. — Келси пищит, прикрывая рот рукой. Лицо отца озаряется, он улыбается.

— Это здорово! — он выдерживает паузу. — Подожди, а почему тогда ты выглядишь так, будто тебя только что ударили по яйцам?

Келси фыркает.

Я пытаюсь улыбнуться, преодолевая все эмоции, бурлящие в моей груди.

— Ты ведь не сказала этого в ответ, правда? — Келси хмурится.

Я не знаю, как реагировать. Их реакция застает меня врасплох. Ведь прошло всего несколько месяцев. Кажется, что слова «я люблю тебя» должны быть припасены на годы, а не на месяцы.

Конечно, за это короткое время мы прошли через многое, но все же. Я даже не знала этого парня, когда начался бейсбольный сезон. Я еще не сталкивалась с наглым, эгоцентричным ублюдком с ухмылкой и лицом, которые, кажется, специально созданы для обложки модного журнала.

Покачиваю головой.

— О, Джей-Джей. — Папа поворачивает голову обратно к телевизору.

— Что?

Что, черт возьми, здесь происходит? Эти двое должны следить за моим сердцем, а они, похоже, хотят, чтобы я добровольно положила его на разделочную доску.

— Ты пытаешься сказать мне, что не любишь этого мальчика?

— Я не знаю.

— Да, любишь. — Келси стоит передо мной. — Мы оба видели тебя с ним. То, как ты о нем говоришь. — Она машет пальцем между собой и папой, пока говорит, потом подходит и кладет руки мне на плечи. — Это нормально — быть влюбленной в него. И это нормально — позволить себе быть счастливой.

Я прохожу мимо нее и сажусь в кресло, с которого она только что встала. Сердце подсказывает, что они правы, нужно только заставить мозг принять это. Так почему же я так боюсь высказать это?

— Я должна была сказать ему.

— Да, — в унисон отвечают Келси и папа, как будто наконец-то совершили прорыв.

— Конечно, я люблю его. Почему же я ему не сказала?

Келси наклоняется, словно собирается дать какой-то мудрый совет.

— Потому что ты вела себя, как киска.

Я фыркаю, а папа заливается смехом.

— Спасибо. — Саркастически киваю. Она пожимает плечами и говорит.

— Так поступают киски. Ведут себя как киски. — Она изо всех сил старается скрыть улыбку. — И не за что.

— Боже, помоги мне. — Отец поднимает глаза к потолку. — Я воспитал двух невинных девушек и превратил их в парней из братства.

— Ты любишь нас, старый хрен. — Келси поворачивается к отцу. Его взгляд снова падает на нас.

— Это ты верно подметила.

— Так что же мне делать? — я грызу ноготь, затем, тем же пальцем закручиваю прядь волос. — Если я скажу это Итану сейчас, будет выглядеть так, словно я пытаюсь его разыграть.

— Лично я думаю, что тебе следует, — Келси перемещает указательный палец в кружок на другой руке и проводит им туда-сюда на несколько раз, больше, чем следует, — потом сказать ему.

— Я все еще вижу, черт возьми. — Отец качает головой. — Вот почему я смотрю бейсбол.

Келси продолжает, не упуская ни одного шанса.

— Парни не могут вести серьезный разговор сразу после секса. Он забудет о сегодняшнем вечере.

— Все еще здесь. Прямо здесь. — Отец внимательно смотрит матч, но бормочет: — Наверное, она права. Это сработает.

Час комедии Джексона Мартина помогает, но беспокойство остается в глубине моего желудка и не желает уходить. Мне нужно просто быть честной с ним. Честно признаться в своих чувствах. Сказать ему, что я просто осторожничаю и боюсь. Да, именно так я и поступлю.