Боярышня-попаданка, или Любовь князя

Глава 14

Я больно ударилась носом о железную грудь Добрыни и расплакалась еще больше.

Князь гладил меня по голове и уговаривал, как маленькую девочку:

— Ну полно тебе, Марьюшка, почему ты так плачешь? Или обидел кто? — князь отстранил меня и внимательно посмотрел в глаза, — Говори, кто обидел! — глаза князя вспыхнули.

— Я узнала… — захлебывалась я слезами, — Мне сказали, что папенька хочет меня замуж выдать. За старикааа… — я плакала уже в голос, не думая о том, что меня может кто-нибудь услышать. Мне было все равно. Я думала лишь о том, что могу выйти замуж за неведомого мне человека, и от этой мысли, слезы текли с удвоенной силой.

— Ты точно это знаешь? — Добрыня прижимал меня к себе и тихо покачивал, как ребенка, — Твой отец всегда был мужиком разумным и дочек своих кабы за кого не отдаст.

Вот меня он, правда, недолюбливает. Но это, потому что мой отец когда-то насолил ему здорово. Не хочет твой отец принимать меня. Ты же помнишь, как прошлой зимой я пытался с ним поговорить?

Я кивнула, хотя, знать не знала, о чем идет речь. Оказывается, князь разговаривал с отцом, а тот не захотел его слушать? Надо выяснить причину этой вражды, быть может дело совсем пустяковое.

Я чуть приободрилась:

— А о чем ты с папенькой разговаривал тогда?

— Ты, Марья, что-то совсем забывчивой стала. Оно, конечно, память-то девичья, — князь усмехнулся, — О тебе разговаривал, просил разрешения сватов послать, но уперся отец твой, мол, рано Марье замуж выходить, пусть дома пока поживет, недолог девичий век.

А теперь оказывается, что уже в самый раз, но только почему-то не за меня.

Ничего, я с ним опять переговорю, не плачь, утри слезы.

Добрыня нагнулся и стал осушать мое зареванное лицо поцелуями. Сегодня я не отталкивала князя, мне было необходимо его участие, только его сильные руки могли меня защитить от всего, чего я боялась.

Я обвила могучую шею Добрыни руками и отдалась во власть этих нежных поцелуев.

Постепенно поцелуи князя становились все жарче, вот он уже толкнулся языком в мои приоткрытые губы, целует шею, спускается все ниже.

Добрыня подхватил меня, как перышко и посадил на деревянные козлы, что стояли рядом с забором. Теперь наши лица были друг против друга и мы опять целовались, у меня кружилась голова и тепло медленно опускалось по животу все ниже.

Князь ласкал мою грудь, его руки становились все смелее, вот он уже поглаживает ногу и рука его поднимается все выше, он сжимает бедро чуть сильнее и поглаживает пальцем самое сокровенное место.

Я вздрогнула, попыталась плотнее сжать ноги, но князь сильной ладонью раздвигает их шире…

Стараясь не застонать, я прижимаюсь лицом к шее князя, а тот продолжает ласкать меня и нашептывать мне в ухо:

— Марьюшка, моя, только моя, завтра же к отцу твоему пойду…Какая же ты горячая, шелковая…

Я всхлипнула, разноцветные огни будто беззвучно вспыхивали вокруг меня…

Как издалека я услышала шум, меня звал Матвей, который, видимо, уже возвращался от Натальи, он не нашел меня там и беспокоился, куда пропала сестра.

Я отодвинулась от Добрыни.

— Меня Матвей ищет…

Добрыня поцеловал меня в губы и прошептал:

— Завтра приду к отцу твоему. Не плачь больше, милая.

Я обняла князя, подхватила корзинку с рукоделием и на трясущихся ногах поспешила к воротам.

Матвей, увидев, что я появилась совсем с другой стороны, откуда он меня ждал, прищурился и буркнул:

— Где это ты, Марья, шляешься?

— Да вот сидела в огороде и плакала…

— Отчего?

— Сказали мне сестрицы, подружки мои заклятые, что отец наш решил замуж меня выдать. Да не по моей доброй воле, а против. И жених этот мой, говорят, хоть и богатый, но старый. Не слыхал ли ты чего?

Матвей потупился:

— Пусть отец сам тебе все скажет, не моего это ума дело…

— Ах, не твоего? Так знайте, что не пойду я за старика вашего! Я лучше вон как Меланья, — я показала рукой в сторону реки и уперла руки в бока.

— Ты что такое говоришь, Марья! Побойся божьего гнева, — услышали мы голос маменьки.

Она подошла к нам и встала рядом:

— Что за речи такие? Не гоже девице такие слова молвить и идти супротив воли отца. Идите в дом, поздно уже, — маменька развернулась и пошла к дому.

Мы с Матвеем переглянулись и пошли за следом за ней.