Боярышня-попаданка, или Любовь князя

Глава 17

Маменька вернулась в комнату, за ней шел боярин, одетый в боевые доспехи, на поясе его висел меч. Было видно, что мужчина этот очень устал, он опустился на лавку, осушил кружку кваса, маменька налила ему еще, он опять быстро выпил квас, утер рот и только тогда сказал:

— Князь дружину собирает. Все княжьи бояре поднялись. Надо ехать, — боярин посмотрел на Матвея, — Собирайся, друг, время дорого, а враг близко.

Маменька прижала ладонь к губам. Отец крякнул и принес из кладовки бутылку самогона:

— Выпьем, по чарке, — он налил в кружки Матвею, приезжему боярину и себе, они выпили. Папенька сразу же плеснул самогон еще по кружкам, и мужчины опять молча выпили.

Матвей вышел из комнаты, наверное, чтобы собраться в дорогу.

Маменька спросила:

— Неужто прямо сейчас и поедете, не заночуете у нас? Хоть бы поели на дорожку…

— Нельзя, граница нарушена, нас всех подняли…Земские бояре там уже. Всех собираем под наши знамена.

Маменька кинулась собирать еду, чтобы Матвей взял с собой:

— Подкрепитесь там…Кто знает, когда выпадет минутка, чтобы поесть, — маменька смахнула слезу и покрепче завязала полотняную сумку с провизией.

Вошел Матвей, одетый в боевой костюм, на плечах его был накинут плащ, меч висел на его поясе.

Я смотрела на Матвея во все глаза, он выглядел, как богатырь из сказки — косая сажень в плечах, высокий рост, открытый спокойный взгляд голубых, как весеннее небо, глаз.

У меня защипало в глазах — князь с дружиной уехали для того, чтобы биться с врагом.

А теперь и Матвей уезжает.

Что, если их убьют или ранят?

Я заплакала и обняла Матвея:

— Береги себя, ладно? — я придвинулась ближе и шепнула, — Если сможешь, скажи князю, что я его жду…

Матвей кивнул и сжал меня в объятиях.

— Не печалься, сестренка, скоро свидимся.

Мы вышли к воротам, отец привел большого черного коня. Этот конь был был высоченным красавцем с крутым норовом и скверным характером, но он был беззаветно предан Матвею, который вырастил его.

Матвей обнял родителей, поднял Настю и расцеловал девочку, и вот мы уже смотрим вслед двум быстро удаляющимся всадникам.

Отец пошел в конюшню, мне кажется, что он не хотел, чтобы мы увидели его непрошеные слезы.

Мы же с Настей и маменькой плакали, не стесняясь.

Настя утирала глаза кулаками и дергала маменьку за подол:

— Скажи, ну скажи мне, он вернется? Матвей вернется, маменька, правда?

Маменька гладила Настю по голове и приговаривала:

— Бог даст, вернется наш Матвей, на все воля божья…

Мы вошли в дом и сели к столу.

Настя посмотрела на место, где совсем недавно сидел Матвей, и опять зарыдала:

— И даже не доел свой ужин, Матвеюшкааа…

— Насть, ну не причитай ты, пожалуйста. Вернется наш Матвей. Мы тогда праздник устроим, маменька пирогов напечет. Не разрывай сердце, нам и так сейчас несладко, — я попыталась уговорить девочку, села рядом с ней, прижала к себе.

Настя все еще всхлипывала, но постепенно успокоилась, лишь изредка судорожно вздыхала.

Маменька молчала, полностью погрузившись в свои мысли.

Я поднялась с лавки, отвела Настю в ее комнату, уложила в постель и подоткнула одеяло:

— Спокойной тебе ночи, Настенька.

— Спокойной ночи, Марьюшка. Я буду думать о Матвее, чтобы все у него было хорошо.

— Конечно, Насть, все хорошо будет. И Орлик с ним, а он вон какой большой и сильный конь, прям богатырский.

Настя кивнула и закрыла глаза.

Я вернулась в комнату, где маменька прибирала со стола. Мы с ней быстро разложили все по местам, я вымыла тарелки и пошла в свою комнату.

Спать совсем не хотелось. Я подошла к окошку, откинула занавеску и посмотрела на небо. Далеко в черном небе сияли далекие звезды, они были совсем такими, как те, на которые я смотрела дома…

Как там дома, без меня? Что подумали мои друзья, когда я исчезла? Я вздохнула.

Мои мысли опять вернулись к отъезду Матвея…К Добрыне.

Где они сейчас?

Вернутся ли?

Я взглянула еще раз на небо, оно стало понемногу светлеть, скоро рассвет…

В этот момент я опять пожалела, что не умею молиться.

Я просто шептала:

— Пусть они будут живы, пожалуйста…