Британский гамбит или Дело Тёмного Лорда.

Глава 11

Глава 11

Я посмотрел в её лучистые глаза... И тут всё пришло в движение.

Медленно, со скрипом, Время начало прокручивать свои шестеренки. Взмахнул бронзовыми крылами орёл, зашевелились волшебники - так, словно двигались в густом сиропе.

С концов их палочек сорвались наконец файерболы, и сплетясь в один громадный шар, устремились к нам с королевой.

- Решайся, - сказала она. - Через пару секунд здесь останется только пепел.

Я нервно взглянул в небо. Бвана был уже близко.

- Я... - облизнув губы, я посмотрел на Мэб. В горле пересохло, а ноги стали ватными. - Я...

- Ну же! - нетерпеливо крикнула королева.

Закрыв глаза, я начал считать. А досчитав до десяти, потянулся к Нави и распахнул Завесу.

Первым в прореху влетели Его превосходительство с бваной на борту. Мы с Мэб прыгнули следом. Правь скрылась за плотным, словно вытканным из железной чешуи, занавесом.

И лишь через ту незримую связь, что связывает мою душу как с Навью, так и с Правью, я почувствовал, как громадный файербол взрывается точно на том месте, где мы стояли мгновение назад, и разливается морем синего огня.

Его волна ударилась в Завесу, та выгнулась пузырём, загудела, как жестяная крыша под ледяным градом, но выдержала.

На Той стороне от посольства не осталось камня на камне. Даже каминные трубы рассыпались в пыль. На Этой стороне, в Нави, шумел тёмными верхушками непроходимый лес.

- Ну приехали, - сказал я, отряхивая то, что осталось от джинсов. - Потусовались чуток у молочной реки с кисельными берегами - и айда. Нет больше посольства, нет пуховых подушек с перинами, тёплых булочек с утренним кофием...

- Ух ты! Здорово как!

Голос не принадлежал Лумумбе. Не был он похож и на низкий, чуть с хрипотцой голос королевы, и на железный скрежет Его превосходительства. Это был восторженный, срывающийся от волнения голос мелкого пронырливого...

- Петька! Ты как здесь оказался?

В два шага преодолев расстояние до мальчишки, я подхватил того за шиворот и хорошенько встряхнул.

- Не деритесь, дяденька, не виноватый я! - заголосил конопатый прохиндей. - Там этот синий шар как надулся, орёл как полетит, а вы как прыгнете... И что мне оставалось?

- Прятаться в погребе, как это было велено всем нормальным людям, - я еще раз встряхнул парнишку и поставил на ноги. - Ну что теперь с тобой делать?

Видимо, рожа у меня была достаточно зверская, потому что мальчишка заорал:

- Не надо со мной ничего делать, дяденька колдун! Ну пожалуйста, я вам еще пригожусь...

- Ладно, оставь парнишку, - вступился Лумумба. Он скатился с орла по бронзовому крылу, как по аварийному трапу и тоже деятельно осматривал окрестности. - Что сделано - то сделано.

К нам подошла королева Мэб. Тихо улыбнувшись, она провела по волосам мальчика и сказала:

- Это судьба.

- Да какая может быть судьба? - возмутился я. - Этот паршивец просто-напросто лезет везде, где не надо, и создаёт проблемы... Вы знаете, как скажется на обычном ребенке длительное пребывание в Нави? - обратился я к наставнику. Тот пожал плечами. - Вот и я не знаю... Одно известно точно: хапнем мы еще с этим поросёнком.

Лумумба наклонился к мальчишке так, чтобы смотреть ему в глаза.

- Ты слышал, что говорит строгий дядя колдун? - спросил он притворно-грозным голосом. Мальчишка кивнул. - Хочешь стать поросёнком? - Мальчишка замотал головой в стороны. - Будешь слушаться? - Тот вновь закивал.

- Ну вот, проблема решена, - бвана выпрямился и похлопал меня по плечу.

А я хмыкнул. Сколько раз я сам давал наставнику обещание слушаться и тут же его нарушал? Ладно, лучше не напоминать... Ох и наплачемся мы еще с этим поросёнком. Тьфу ты, с ребенком...

Над лесом, создавая воронку, кружили чёрные птицы. Но в отличие от земных птиц летали они совершенно молча.

- Жалко их, - сказал Петька, тоже глядя на птиц. - Такие одинокие, несчастные...

А мне они просто не нравились. В их кружении было что-то зловещее.

- А как ты вообще оказался в доме? - чтобы отвлечься, спросил я пацана. - Его превосходительство уверяли, что все ушли.

- А я в камине сидел, - уяснив, что наказания, вот прямо сейчас, сей секунд, не последует, улыбнулся мальчишка. - Как услышал, что Его превосходительство всех со двора гонит - так и залез. Я часто так делал. Чтобы за опытами подсматривать.

- За какими опытами?

- А когда к Игнат Степанычу леди Амалия приходила. Он её колдовству учил, а я прятался, чтобы посмотреть.

- Ясно, - вздохнул я. - Любопытство, значит, не порок. Но ведь... на этот раз всё было по-другому. Разве ты не понял?

- Конечно понял, а как же? Но ведь интересно!..

Я закатил глаза.

А потом подумал: ведь и я такой же был. Маленький беспризорник, до которого никому нет дела. Точно так же таскался за старшими ребятами, подглядывал да высматривал - страшно бывало до жути. Но ведь интересно!..

Пока мы разговаривали с Петькой, королева Мэб медленно брела к опушке леса. Там она остановилась, издала высокий, на грани слышимости крик, и вскинула руки.

Птицы устремились к ней.

Они её сейчас заклюют, - подумал я и хотел рвануть на помощь...

- Не мешай, - сказал наставник. - Дай поздороваться.

Сихои, - наконец-то допетрил я. Мог бы наверное и раньше, но явление мальчишки совсем выбило меня из колеи.

Спускаясь кругами к земле, духи складывали серые плащи-крылья и становились... обычными людьми. Клерки в узких похоронных костюмах, чопорные слуги в париках и ливреях, торговки в широких коричневых юбках, дамы в красивых платьях и мужчины, одетые в роскошные камзолы...

Было их много, больше сотни.

А две тени отделились от толпы и пошли к нам. Один мужчина был в вечернем фраке, с белой хризантемой в петлице и в начищенных до блеска туфлях. Второй - в простом шерстяном пальто, с не очень опрятными волосами до плеч и с бородой.

- Ой... - послышалось со стороны Петьки. - Это что, призраки? - и он шмыгнул за спину Лумумбы.

- Не боись, - ободрил мальца учитель. - Дух ребёнка не обидит.

Мальчишка осторожно выглянул из укрытия.

- А не врёте? - он подозрительно оглядел мужчину в пальто. - Никакой это не дух, а батя мой... Вообще-то он хороший. А драться стал, как мамка померла. Батя думал, что она из-за меня померла, когда мы вместе корью заразились. Только я выжил, а она - нет. Вот батя и...

- Здесь он драться не будет, - успокоил Лумумба. - Я тебе обещаю.

Тогда Петька медленно, шажок за шажком, вышел к призраку. Мужчина в пальто на мгновение замер, затем в глазах его засветилось узнавание.

- Сын, - тихо сказал он. - Сыночек, Петенька!

Упав на колени прямо в мокрую траву, он протянул руки.

- Пап?.. - мальчишка сделал шаг, другой, а затем побежал.

Они обнялись. У мужчины было такое лицо, что мне стало неудобно, и я отвернулся.

- Так ты что же, умер? - спросил старший Незнанский, когда прошла первая волна лобзаний и приветствий.

- Он жив, - ответил Лумумба. - Просто обстоятельства так сложились.

Голос у наставника был виноватый.

- Не ругай их, батя, я сам пришел, - глуховато, уткнувшись в отцовскую шею, ответил Петька. - Представляешь, волшебники посольство разнесли.

- Волшебники... - Незнанский глухо завыл. Оттолкнув сына, он поднялся с колен и беспокойно заметался по полянке. Затем остановился и повернулся к Лумумбе. - Они опасны. Вы понимаете? Они творят такое зло, такое зло... Вы должны их остановить.

В этот момент к нам подошел второй, во фраке.

- Дипломат первой гильдии Барсуков, - лихо щелкнув каблуками, отрекомендовался призрак.

- Полковник М'бвеле, ваш временный заместитель, - поклонился в ответ наставник.

Барсуков протянул бесплотную руку, Лумумба её принял.

- Мы здесь, в Британии, много о вас слышали, коллега, - сказал дипломат. - Я безмерно рад, что разрешать кризис прислали именно вас.

И оба посланника - покойный и нынешний - медленно пошли вдоль опушки, обсуждая на ходу что-то животрепещущее - судя по тому, как оба размахивали руками...

Я посмотрел на Незнанского. Нервно комкая в руках конец замурзанного полосатого шарфа, тот топтался на месте, и поглядывал то на своих собратьев - сихоев, то на меня, как на истину в последней инстанции.

- Вы должны их остановить, - повторил он. Не глядя опустил руку и погладил Петьку по волосам. - Иначе им, - он склонил голову в сторону мальчишки. - Негде будет жить.

А вот это удар ниже пояса.

- Понимаете, мы из другого ведомства, - попытался объяснить я. - У нас своё задание и свои обязательства. Мы не можем изменить британские традиции. Не имеем права.

- Но ведь волшебники напали на посольство, - тихо сказал Петька. - А это уже - политический прен-цен-дент.

- Экий ты умный, - злясь на самого себя, буркнул я. - А вдруг, начав вмешиваться, мы начнём войну?

- Война с Британией неизбежна, - сказал призрак Незнанского. - Все предпосылки указывают на то, что правительство намерено развязать вооруженный конфликт, как только найдёт повод. Англия готова к войне.

- А вот с этого места, дорогой товарищ, можно поподробнее.

Я вспомнил, что Незнанский писал докторскую как раз про отношения России и Англии. Что-то там про индустриальный регионализм, чем бы он ни был.

Значит, чтобы разобраться во всей этой катавасии, он-то нам и нужен...

- Я готов поделиться всей информацией, которой располагаю, - сказал конюх. - Но только после того, как вы нам поможете.

- Но...

- Да, я понимаю. Шантаж - это очень низко. Тем более, когда речь идёт о своих же коллегах. Но поймите меня правильно: я мёртв. И по большому счёту, перипетии внешнего мира могу считать совершенно несущественными. Нам, покойникам, не важно, кто придёт к власти в Британии, сможет ли победить Россия в грядущей войне...

- А вот и нет! - встрял Петька. - Ты только об этом и говоришь всё время. То есть, говорил...

- Понимаете, по сравнению с вечностью, которая нам уготована на Том свете, - не слушая сына, продолжил Незнанский. - Жизнь в Прави - всего лишь миг.

- Есть только ми-и-иг... Между прошлым и будущи-и-и-им...

Именно о-о-он называется жи-и-изнь...

Я не слышал, как к нам подошел Лумумба.

- Случилось так, господа присяжные заседатели, - весело заявил он, перестав петь. - Что судьбы мира нерасторжимо связаны с глубокой, уж простите за сравнение, задницей, в которой вы оказались. Поэтому мы беремся вас вытащить.

- Вы что-то узнали? - спросил я наставника.

- Я узнал всё, что нужно, - отрезал наставник.

- Не поделитесь?

- Меньше знаешь, крепче спишь, - отечески похлопав меня по плечу, бвана пошел к королеве.

Вот так всегда. Как повоевать там, или поколдовать - так мы напарники. А как доходит до стратегических решений - так сразу я младший по званию... Обидно как-то. У меня, может, свои гениальные идеи есть.

И тут я усмехнулся. Ладно, ладно, дорогой товарищ полковник. У тебя свои секреты, у меня - свои...

- Вы обещали всё рассказать, если мы вам поможем, - обратился я к Незнанскому. - Так вот: считайте, что помощь вы получили.

Вот так я и оказался один.

В лодке, посредь реки, очень похожей на нашу Смородину.

Река текла неспешно и сонно. Тяжелые чернильно-чёрные волны лениво плескали в борта, мимо бежали унылые берега, на которых абсолютно ничего интересного не происходило. Что характерно: плыла лодка сама. Безо всяких с моей стороны усилий.

Минус в том, что сделана она была из человечьих ногтей... Да, на первый взгляд звучит мерзко. И на второй тоже. Но что поделать? Именно такие архаичные средства передвижения популярны в Нави Британских островов, всё население которых, поголовно, зациклено на легендах и традициях прошлого.

Как-то раз, в очередном нашем с бваной диспуте о природе Нави, Лумумба выдвинул гипотезу о том, что Тот свет держится на коллективном бессознательном всех людей. На архетипах, если по Юнгу. Я спросил, что это значит.

Это значит, ответил тогда бвана, как вы лодку назовёте, так она и поплывёт. В смысле: что ты ожидаешь увидеть на Том свете - в силу сказок, рассказанных на ночь бабушкой, страшилок, услышанных от сверстников, и культурного слоя, который так или иначе осел на тебе за прожитые годы - то, собственно и видишь.

Но лодка, в данном случае, это еще полбеды. Гораздо хуже были мёртвые головы.

Объясню наглядно: лодка была построена из костей великана. Килем служила грудная кость, а рёбрами жесткости - э... собственно рёбра. Всё пространство между ними было заполнено ногтями - и не какими-то обрезками, а цельными ногтевыми пластинами, громадными, желтыми и толстыми, как драконья чешуя. Которую, правда, отродясь не мыли и не чистили... Но это не всё.

На каждое ребро, в качестве украшения, было насажено по мёртвой голове. Головы были отвратительные: с вытекшими глазами, синюшной отваливающейся кожей, выбитыми зубами и чёрными обрубками языков.

И они разговаривали.

Как только мы отчалили от берега, они начали трещать. И трещали, почитай, без умолку всю дорогу.

- Ну и дуралея нам выпало везти, - говорила, например, та, что располагалась на корме. - От самых Донегольских гор на севере, до берегов Килларни на юге не видали такого дуралея.

И только я хотел обидеться и возмутиться, как ей вторила другая - вторая от носа с правого борта:

- Скажешь тоже, до самого Килларни! Да в любом пабе Дублина, если заглянуть под лавку, и хорошенько там поискать, можно найти с десяток таких дуралеев.

- Так уж и с десяток, - включилась в разговор третья - с кошмарным щелястым ртом. - От силы двух-трёх. Нынче дуралеи уже не те...

- Слыхал я, как в Трали однажды подрались О'Салливан с О'Доннелом. Кабак, в котором они дрались, позднее растащили на изгороди для овец. Так вот, о кабаке...

- Так что там с дракой? - переспросила первая. - Из-за чего весь сыр-бор-то?

- Не помню, - ответила голова и зевнула. - Давно это было...

- Да, дуралеи уже не те, - вновь заныла третья. - Даже подраться как следует не умеют. Вот в моё время, если дрались добрые ирландцы с добрыми ирландцами - ибо никто другой противостоять им не может - так не только кабак разбирали на изгороди для овец, но еще и всю деревню раскатывали по брёвнышку. А на следующий день, маясь головной болью, отстраивали заново.

- От того во всей Ирландии такие неказистые дома, - вставила голова, что была с левого борта, посередине. - Потому что строили их не иначе, как с похмелья.

А потом они хором запели:

Ни мяса на тарелках

Ни молока в кувшинах

Ни крова для бездомных

Ни золота для бардов...

К счастью, я быстро понял, что для поддержания разговора я им не нужен - разве что, как предмет светской беседы.

Тогда я решил написать письмо Машке. Просунув руку поглубже в Навь и пошарив там, я вытащил старую тетрадку с разлинованными страницами и огрызок карандаша. Уставился на плоский, поросший вереском берег, послюнил карандаш, и бодро начал:

"Дорогая Маша..." И сразу остановился. А о чём, собственно, ей писать? Как мы сели в лужу, не в силах защитить посольство? Как ходили в лондонскую подземку к продавцам Пыльцы и нарвались на Дементоров? Или как я на балу, устроенном в Виндзорском замке, танцевал с самой красивой женщиной на свете? М-да... Узнай Машка про мои танцы, она мне так даст, что я долго буду иметь всё... Так про что же мне написать?

- Напиши, что скучаешь, дуралей, - посоветовала голова, которая висела прямо над моей лавкой. Она заглядывала мне через плечо, а заодно, по-видимому, и в мысли... - Напиши, что её лучистые глаза, свету которых позавидуют сами звёзды, снятся тебе по ночам. А её серебристому смеху учится вторить горный ручей...

Я вздохнул. Что умеют метать Машкины глаза - так это молнии. А смеется она чаще всего, сказав какую-нибудь гадость обо мне, болезном. Да и вообще: если я начну расписывать красоты её смеха, в первую очередь моя напарница решит, что я с глузду двинулся.

Плюнув на попытки написать письмо, я изничтожил тетрадку и стал размышлять над тем, не совершил ли очередную гигантскую глупость, послушав королеву Мэб...

Тёмный лорд. Так они его называли. Никто не знал, кто он такой, никто его никогда не видел.

Но он решал проблемы. Достаточно было написать письмо, положить его в полночь в дупло дерева, капнуть туда же несколько капель крови... И через какое-то время желание исполнялось.

Только вот незадача: клиент недолго наслаждался сбывшейся мечтой. Через какое-то время он умирал. Несчастные случаи, болезни, даже убийства - всё шло в ход.

Но самое странное - это не мешало всё новым людям писать письма, смачивать бумажки своей кровью и относить их в дупло... Эх, глупость человеческая.

Наверняка каждый, кто очень сильно чего-то желает, но не может получить, думает так: я - не такой, как другие. Со мной не случится ничего плохого... И у меня будет то, чего я хочу больше всего на свете!

Беда в том, что человек не всегда может отличить то, чего он хочет, от того, что ему действительно нужно...

Королева Мэб, например, будучи обычной девушкой Мэри, очень хотела стать ведьмой, получить могущество. И получила его. После смерти... Доктор наук Незнанский, по совместительству, сильно пьющий конюх при Российском посольстве, хотел перестать пить. И перестал - потому что умер.

Лохотрон. Так бы его назвал бвана... Люди пишут писульки, и скрепляют их своей кровью - вот в чём цимес. Кровь, которую реципиенты жертвуют добровольно, без всякого принуждения. Она даёт Тёмному лорду, кем бы он ни был, неограниченную власть над их душами.

На основе каждого клочка с каплей крови Тёмный Лорд делает амулет, с помощью которого убивает человека, а затем превращает в Дементора.

Дёшево и сердито, - сказал бы Товарищ Седой. Безотказная схема, такая же, как в игре в "напёрстки". Всегда найдётся лох, который хочет рискнуть, несмотря на последствия...

Но не все сдаются просто так. Королева Мэб не сдалась. Сначала она просто старалась защитить Сихоев от влияния амулетов, создала своё "королевство" - местность в Нави экранированную от влияния Прави. Но Тёмный Лорд нашел лазейку и туда. Всё больше сихоев становилось Дементорами. Постепенно они теряли память, теряли себя и просто растворялись в вечности.

А Тёмный лорд собирал всё новые и новые души...

И тогда у королевы Мэб созрел другой план. Простой и ясный, как топор: нужно просто-напросто замочить Тёмного Лорда. Но: легко сказка сказывается, да непросто дело делается.

Они не знали, кто это такой. А потому не могли направить мощь своего праведного гнева в нужное русло.

И тут появляемся мы с бваной. Крутые,как два варёных яйца, и глупые, как слепые мыши, которым подсунули слона, и велели на ощупь определить, что это такое.

Это я про наше расследование...

А ведь она большая умница, эта девушка по имени Мэри, королева Мэб. Очень толково и грамотно расставила ловушку, в которую мы с бваной угодили не только коготками, а так же клювиками, хвостиками и крылышками.

И вот теперь, я несусь по потусторонней реке в волшебное королевство Эрин, чтобы отыскать там чувака по прозвищу Край Битвы и выпросить у него артефакт под кодовым названием "копьё Кухулина" - уж не знаю, что это за цацки такие.

С помощью этого легендарного копья, заверили меня в один голос королева Мэб и бывший конюх Незнанский, можно не только убить Тёмного Лорда, но и развоплотить его к Чёртовой бабушке на веки вечные.

Я пытался им объяснить, что развоплотить маганомалию номер один (без всяких суффиксов и префиксов), которая классифицируется, как "враг рода человеческого", мы с бваной можем и сами, без всякого копья. В конце концов, это наша работа...

Но потом вспомнил, какого на самом деле труда стоило справиться с Ариманом, и спорить не стал. Надо добыть копьё - добуду. Не вопрос. Главное, чтобы бвана к этому времени вычислил, кто на самом деле скрывается под кодовой кличкой "Тёмный лорд"...

Устав от напряженной работы мысли, я прилёг отдохнуть на дно лодки. Лодка бежала по реке сама по себе, мёртвые головы слаженно выводили мрачную мелодию:

"Этой ночью в горы, в скалы Квин-на-Барра,

Прилетит неясыть строить гнездо..."

Песня была длинная и мрачная, хотя и удивительно однообразная. Я под неё незаметно уснул.

Во сне моём над бесприютными скалами, о которые бился холодный прибой, кружил чёрный дракон с необъятного размаха крыльями. У дракона почему-то было две головы...

- Эй, просыпайся, дуралей! Своё счастье проспишь, - такими ласковыми словами меня разбудила голова, которая была приторочена на носу, в качестве впередсмотрящего.

Не знаю, сколько прошло времени. Наверное, довольно много - лодка успела здорово набрать воды и тащилась всё медленнее. А впереди слышался непонятный гул.

- А? Что? Какое такое счастье?

Вокруг была беспросветная темень. Ни воды, ни берегов я даже не видел, только слышал, как плещет волна за бортом.

Привстав на лавочке, я попытался разглядеть хоть что-нибудь, и через пару минут, когда глаза привыкли к темноте, разглядел огромный зёв пещеры, в который уходила река. Гул доносился прямо оттуда.

Еще через минуту я увидел острые камни, которые возвышались у входа в пещеру, а сверху, над сводом, два горящих факела.

А потом - будто у меня в голове щелкнул переключателем - я понял, что никакая это не пещера. Это пасть огромного дракона!

Камни были клыками, горящие факелы - парой желтых, с вертикальными зрачками глаз, а река исчезала в глотке, наподобие языка. Оттуда и шел гул: достигая гортани, вода падала в пропасть.

- Череп, череп, черепок,

Из ноздрей валит дымок...

Запела та голова, что была на корме.

Лодку неудержимо затягивало в пасть. Подобравшись к борту, я попытался грести руками - чтобы отвернуть в сторону, но из воды высунулось несколько бледных щупалец и стали хватать меня за пальцы. Я едва не вывалился.

- Изо рта идёт огонь,

Убирайся, кто живой... - хором пели головы.

Когда лодка медленно, но неотвратимо вплыла в пасть к дракону, мне ничего не оставалось, как покрепче вцепиться в борта, зажмуриться и заорать.