Британский гамбит или Дело Тёмного Лорда.

Глава 14

Глава 14

МАША

- Падаем!

Ворона ушла в крутое пике. Мимо проносились окна, и на мой взгляд, было их гораздо больше, чем положено университетскому зданию, даже такому высокому.

Из последних сил вцепившись в перья, я ждала, что Гамаюн вот-вот расправит крылья, выровняет полёт... но этого не происходило.

Вокруг, подчиняясь законам турбулентности, завывал ледяной воздух.

- Что случилось?.. - прокричала я сквозь ветер.

- Ты!..

- В каком смысле?..

- Слишком тяжелая!.. Бросай рюкзак!

- Фигушки!..

- Тогда мы разобьёмся!..

- Да ты крыльями махать даже не пытаешься!..

- Потому что без толку!.. Подъёмной силы всё равно не хватит...

Мысленно застонав, я расстегнула крепления рюкзака. Нет, ну надо же! В кои-то веки повезло: взяла с собой всё, что душа пожелала - благо, что никто не контролировал.

А теперь бросать?

- Я материально ответственная!.. С меня в Академии за порчу имущества три шкуры спустят!..

- Если не бросишь - не видать тебе Академии!..

Лихорадочно размышляя, с чем можно расстаться, я раскрыла застёжку. Так... гранаты... запасной ножик... еще запасной ножик... магазины к обеим винтовкам... Еще магазины...

Рюкзак сморщенной тряпочкой, кувыркаясь, исчез где-то за углом.

- Всё!.. Больше ничего не осталось.

- Иии-эххх!..

Крылья развернулись с грохотом стальной роль-шторы. Полёт из пике перешел в бреющий, затем выровнялся и мы полетели над зданиями. Некоторых шпилей ворона едва не касалась брюхом.

- Приготовься!.. - скомандовала она. Я прижалась к спине, крепко обняв птицу за шею.

Гамаюн вытянула голову, затем резко подняла вверх и долбанула клювом воздух перед собой. Открылась светящаяся дыра, в которую мы нырнули, как в прорубь.

Здания исчезли. Под нами зашевелился гигантский зверь, поросший тёмным колючим мехом, и я догадалась, что это лес. Сразу пахнуло хвоей, влажностью, и почудилось, что там, далеко внизу, таятся неведомые твари, которые провожают нас взглядами...

Ворона ухнула в воздушную яму, у меня сердце чуть не выпрыгнуло из горла. Хорошо, что поужинать не успели, - подумала я, одной рукой придерживая курточку, другой цепляясь за железное перо.

Ворона еще раз нырнула. Верхушки деревьев неожиданно стали ближе. Перестав быть сплошной пушистой массой, они ощетинились колючими, торчащими во все стороны ветками.

- Что случилось? - спросила я.

Здесь, над самыми верхушками ветер задувал не так сильно, и можно было почти не кричать.

- Всё равно тяжело, - каркнула ворона. - Крылья отказывают.

- Разожралась всё-таки, - буркнула я. - Совсем форму потеряла.

- Сама ты форму потеряла, - огрызнулась птица, вновь падая на десяток метров. - Карманы, поди, камнями набила...

- И вовсе не камнями, - прошептала я себе под нос. - Гамаюша, миленькая, постарайся! Нас же Ванька ждет!

- Иии-эххх!... - могучим усилием ворона вновь распахнула крылья во всю ширь, и мы начали набирать высоту. Верхушки вновь замелькали где-то внизу.

- Урра!..

И тут раздался такой звук... Как будто лопнул натянутый стальной канат. Нас тут же накренило, я чуть не сорвалась, в последний миг судорожно вцепившись в перья обеими руками.

- Держись!.. - каркнула ворона, взмахнула одним крылом и ушла в штопор.

Всё завертелось. По лицу хлестали колючие ветки, одежду будто кто-то пытался содрать вместе с кожей.

Зажмурившись, я прижалась к Гамаюн, обняв её руками и коленями, и сцепила зубы, чтобы не завизжать...

Буммм! Трах! Бабах!

Ворона, по своему уже вошедшему в привычку обыкновению воткнулась клювом в землю, меня сорвало и кубарем прокатило до ближайшего пенька...

Минуты три мы просидели, каждая в своём углу поляны. Я пыталась отдышаться, ворона выковыривала землю из клюва.

- Интересно, где мы оказались? - наконец отплевавшись, спросила птица.

- А ты ори еще громче, глядишь, кто-нибудь и услышит. Придёт, расскажет... - встав, я пошла к вороне, то и дело нагибаясь, чтобы подобрать выпавшее имущество. - На путь истинный наставит. А потом догонит, и еще раз...

- Погоди, - птица отряхнулась и встопорщила пёрышки. - Я же говорила тебе, выкинуть рюкзак.

- Я и выкинула, - стараясь не меняться в лице, я подобрала еще одну связку гранат и приторочила к разгрузочному жилету. Отыскала в высокой траве запасной магазин - на него как раз очень удачно попал лунный луч. Пошарила по земле, чтобы найти нож...

- Да, но СОДЕРЖИМОЕ-то ты оставила! - вредная птица нависла надо мной, как Немезида на курьих ножках.

- А ты что, хотела, чтобы мы в этом лесу оказались совершенно безоружными?.. - я тоже умею нависать. По крайней мере, над травой.

- Да мы бы НЕ ОКАЗАЛИСЬ в этом лесу, если бы ты меня послушалась! - ворона надулась, как смазанная машинным маслом жабка.

Я почувствовала что-то вроде угрызений совести. М-да. Чувства для меня новые, неизведанные.

- Слушай, ну извини. Понимаешь, я просто не могу... - я застенчиво поковыряла приклад штурмовой винтовки. - Мне легче самой убиться, чем...

- Расстаться с игрушками?

- И вовсе это не игрушки! Просто...

- Просто без них ты чувствуешь себя маленькой и беззащитной.

- Да, наверное.

- А ты не любишь чувствовать себя маленькой и беззащитной.

Во время спора ворона топталась по траве, то складывая то расправляя крылья, подпрыгивала, как курица, которой страшно взлететь на забор, но очень хочется.

- Конечно, не любишь. Выше нас только горы, круче нас только яй...

- Ну что ты прыгаешь? - не люблю, когда моей персоне посвящают слишком много внимания. - Давай, подставляй крыло. Полетели дальше.

- Дальше? - Гамаюн с грохотом сложила крылья и уселась на хвост. - Не получится дальше. Я крыло сломала.

Лёгкие угрызения превратились в лавину зубастиков, которые так и вцепились в мою совесть.

- Сломала? - собственный голос показался тоненьким, будто у маленькой девочки.

- Представь себе.

- Тебе... Больно?

- Спрашиваешь.

Подойдя к птице, я погладила её по горячим перьям на грудке.

- Прости меня. Я... Я не подумала. В смысле - ты же железная!..

- Но это не значит, что у меня нет сердца, - каркнула Гамаюн.

- Да я и не...

- Ну конечно, - фыркнула она. - Только и слышу: железяка ржавая, мешок с опилками. А мне тоже обидно! Я тоже живое существо!.. Но кому до этого есть дело? Гамаюн не живая, Гамаюн всё выдержит... Ты-то крутая. Слона на скаку остановишь. Какое тебе дело до неодушевленной маганомалии номер три подпункт один?

Магическое существо, поставленное на службу обществу, - автоматически перевела я про себя.

А потом разозлилась.

- Знаешь что? Мне очень жаль твоё крыло. Но за остальное тебе должно быть стыдно.

- Да ну? А ты пристыди!..

- Ты думаешь, что я не считаю тебя живой?

- А что? Разве не так?

- Конечно не так! Ты для меня...

- Ну кто? Кто?

Я вспомнила, как мы подружились с Ласточкой. Было нам лет по двенадцать, Бабуля только что подобрал меня в том подвале, со сломанной ногой. А Ласточку притащил из какой-то деревни, которую мертвяки съели. И поселил в одну комнату...

Мы с ней лежали в разных углах этой комнаты, и изощрялись в оскорблениях - потому что встать и вцепиться друг другу в космы сил не было. На третий день оскорбления иссякли, на четвертый от скуки мы стали разговаривать... А когда мне сняли гипс, а ей разрешили вставать после сильного истощения, мы уже понимали друг друга так, как никто.

- Подруга, - неожиданно сказала я. - Я тебя считаю подругой. Или даже семьёй... Я, ты, Ванька и Василий М'белевич. Семья.

Бабуля с головой погрузился в восстановление города, Ласточка воспитывает двойню и ждёт третьего...

- Так что, кроме вас, у меня никого и нету. А то, что я обзываюсь иногда - так это все друзья так делают. Главное, ты не обижайся.

- Ты правда считаешь меня семьёй? - ворона закашлялась. В горле у неё подозрительно клокотало.

- Конечно, - у меня в носу тоже защипало. А этого допустить было никак нельзя. - Семью-то не выбирают.

Когда тебя обнимают железным крылом, создаётся впечатление, что находишься в гигантской, с отлично заточенными лезвиями, мясорубке.

- Ладно, проехали, - я осторожно вырвалась из железных объятий. Отметила, что второе крыло ворона держала как-то неловко, скособочив на сторону. - Пора дальше двигать.

- Умираем, но не сдаёмся, верно? - хрипло хихикнула птица.

- А ты что, думала, я заплачу и поверну обратно в Академию?

- Ну что ты, это было б главным разочарованием в моей жизни.

- Тогда пошли.

- А карту не хочешь посмотреть?

Ближайшая точка сопряжения находилась, судя по карте К. Бессмертного, километрах в десяти-пятнадцати... Не так уж и далеко, если подумать.

Идти по дремучему лесу, в темноте, да еще и с двадцатью килограммами железа на горбу - удовольствие среднее. Прибор ночного видения помогал, но слабо. Стволы деревьев в нём выглядели зелёными призраками, из каждого второго норовил выбраться древесный дух и ухватить меня призрачными лапами... В конце концов, я отключила прибор. Во-первых, поберечь батарейки, а во-вторых - чтобы не мельтешило.

Почему всякую нечисть особенно хорошо видно именно в ПНВ - неизвестно. Но факт: в зелёном свете электронного устройства нечисть из щелей так и пёрла.

Но я решила, что в данном случае, с глаз долой - только на пользу. К тому же, если будет что-то серьёзное, ворона предупредит.

- Слушай, - спросила я, устав выпутываться из цеплючих кустов и вылезать из зыбучих болотин. - А почему бы тебе не проткнуть точку... ну, прямо здесь. Как в воздухе.

- Скорости не хватит.

Гамаюн приходилось немногим лучше, чем мне. Переступая короткими лапками, помогая себе одним крылом, она походила на несчастную Серую Шейку, которую на берегу подстерегает Серый Волк..

- Скорости?

- Чтобы пробить пространство, нужно обладать достаточной скоростью. Сто сорок два километра в час, если точнее. На своих двоих я так не разгонюсь.

- Ладно, проехали.

Я как раз поскользнулась, и сверзилась на пятой точке во влажный, с прелой листвой на дне, овраг. Джинсы и куртка сразу промокли.

По оврагу тянуло какой-то запредельной промозглой сыростью. Пахло плесенью и почему-то зверями. А еще где-то там, в глубине оврага, плакали...

- Ну где ты возишься? - ко мне свесилась воронья голова на необычайно удлинившейся сегментированной шее. - Хватайся, я тебя вытащу.

- Погоди, - выставив ладонь, я прислушалась. - Плачет кто-то. Слышишь?

Ворона вздохнула.

- Я так понимаю, мы теперь просто обязаны проверить?

- Тут недалеко, - я поднялась и выпутала винтовку из куста папоротника. - Я быстренько сбегаю.

- А если это крокодил, который плачет, потому что не может проглотить целого телёнка?

- В русской Нави крокодилы не водятся, - отмахнулась я.

Идти по оврагу было еще труднее - по самому его дну тёк ручей. Я то и дело оскальзывалась на мокрых корягах, один раз нога застряла между камней, но благодаря жесткому берцу всё обошлось.

В душе я корила себя за то, что не спешу из последних сил Ваньке на помощь. Точнее, спешу, и даже двигаюсь примерно в нужном направлении, но... Понимаете, я просто не могу пройти мимо, когда кто-то просит о помощи. Ну, пусть не просит, а просто страдает.

Бабуля ведь не бросил меня в том подвале. Хотя спокойно мог пройти мимо, не заглядывая в каждый вонючий закоулок.

Плач прекратился. Вместо него послышалось громкое сопение, которое перемежалось судорожными вздохами.

Наверное, он меня услышал, - подумала я, поскользнувшись в сотый раз и чертыхнувшись по этому поводу.

- Эй, кто здесь?

Овраг заканчивался родником, который журчал на краю небольшой полянки. Посреди полянки стояла избушка. Сначала я решила, что на курьих ножках - в лунном свете два пенька, глубоко ушедшие корнями в землю, именно так и выглядели.

Невдалеке от избушки сидел медвежонок. Толстый ошейник проблескивал через густой бурый мех, цепь тянулась к замшелому стволу мёртвой сосны.

- Привет, - тихо сказала я, присаживаясь на корточки. - Это ты плакал?

Медвежонок был совсем маленький, с грустной мордочкой и тёмными глазками-бусинками.

- А ты кто такая? - шмыгнув носом, он вытер сопли и постарался выглядеть настолько воинственно, насколько смог.

- Я Маша.

Почему то это имя произвело на медвежонка чрезвычайное впечатление. Он весь сжался, припал к земле и закрыл голову лапами.

И вновь начал сдавленно всхлипывать.

- Эй! - позвала я, подходя немного ближе. - Не бойся. Я тебя не обижу. - медвежонок заплакал в голос.

А со стороны избушки донеслись глухие удары. Будто там был заперт кто-то большой, тяжелый. Кто-то, кто не может выбраться...

- Мама... - заплакал медвежонок.

Из избушки раздался грозный рёв:

- Не тронь наше дитятко. Ты получишь, что хочешь.

- Я ничего от вас не хочу, - сказала я громко. - Просто скажите, что случилось и я постараюсь помочь.

- Мы тебе не верим, - это был другой голос. Более густой и глубокий. Слова различались еле-еле.

- Почему?

- Потому что ты - Маша.

Я пожала плечами.

- Ну и что? Мало ли Маш на свете...

Подобравшись к медвежонку, я осмотрела цепь, затем - здоровущий замок на ошейнике.

- Потерпи, маленький, сейчас я его сниму, - сказала я, и порывшись в кармашке жилета, достала отмычку. - Сейчас-сейчас... Ну вот и всё, - лязгнув, ошейник упал на землю. - Готово.

Я осторожно почесала медвежонку шею - в том месте, где ошейник натирал больше всего.

- Так ты не та Маша? - слёзы у ребёнка быстро просохли, карие глазки заблестели.

- Определённо не та, - сказала я убеждённо. - Я медвежат на цепь не сажаю. А там твои родители, да?

Только сейчас я разглядела, что дверь избушки подпёрта тяжелым бревном. Мне такое не оттащить...

- Это всё злые люди, - пожаловался медвежонок. - Я играл, а они подкараулили маму с папой, когда те были дома, и заперли. А потом и меня поймали.

- А где они сейчас?

В тёмном лесу, на крошечной полянке сделалось как-то неуютно.

- Они за спичками пошли. Сказали, что к утру вернутся и спалят избушку вместе с родителями, если те не выдадут тайну. А меня в цирк продадут...

- И когда у нас утро?

Медвежонок понюхал воздух.

- Скоро. Солнышко уже просыпается.

- Ладно. Значит, действовать будем быстро...

Была мысль позвать Гамаюн. Но даже на то, чтобы вдвоём своротить громадное бревно, потребуется куча времени и сил. Найти рычаги, соорудить противовес...

Я достала одну из маленьких гранат направленного действия. Осмотрела бревно и прикинула направление взрыва.

- Отойдите от двери, - крикнула я медведям. - Укройтесь где-нибудь, под столом или за печкой...

А сама дернула кольцо, схватила медвежонка на руки и побежала.

Взрыв застал нас на краю поляны. Воздушная волна мягко подняла в воздух и... бросила прямо на корягу. Дыхание вновь вышибло. Если я сегодня обойдусь лишь парочкой сломанных рёбер - это будет подарок.

Через полминуты, я наконец смогла дышать и села. И сразу, не успев еще толком открыть глаза, почувствовала прямо у шеи жаркое дыхание. В нём ощущалась мощь, угроза и обещание скорой расправы...

Ну вот, подумала я. - Приехали. Сейчас меня перекусят, как ивовую веточку.

- Ты не та Маша, - сказал густой рокочущий голос.

Дыхание от шеи убралось. Я с облегчением выдохнула.

- Мамочка! Папочка!

Когда я повернулась, медведи обнимались на полянке, перед входом в избушку.

Из кустов показалась ворона.

- Железное чудище! - заверещал медвежонок.

- Железное чудище, - вслед за ним грозно повторили родители. И загородили собой чадо.

- Стойте! Она своя! Это моя подруга!

- Кар-кар-кар, я безобидная маленькая птичка...

А вот с этим она переборщила.

- Смерть железному чудищу!

...В общем, когда все прояснилось, все подружились и перезнакомились, уже рассвело. Я скоренько рассказала медведям, кто мы такие и что ищем, а они поведали, что "Маша и медведи" - банда разбойников, которая держит в страхе всю округу.

- Только это не те медведи, - пояснил медвежонок. После того, как я подарила мальцу свой самый маленький ножик, он стал моим лучшим другом.

- Ну ясен перец, как и я - не та Маша.

- Они ездят на железных волках с круглыми лапами.

- Наверное, мотоциклах, - вставила пять копеек ворона.

- И отбирают всё, что понравится. А если кто не даёт - убивают. Или продают Соловью-разбойнику.

- А что они хотели от вас?

Папа-медведь, которого звали Михал Потапыч, замялся.

- Мы - старинная семья, - сказал он. - Давно живём в этом лесу и храним его секреты. Маша - та, другая - хотела заполучить один из них.

- Поведай, - сказала медведица, Пелагея Петровна. - Сдаётся мне, им это очень нужно.

- Мы храним тайные тропы, которые ведут в другие места. Иные Пути.

- Один шаг - и ты уже там, - похвастался медвежонок Санька.

- Точки сопряжения, - умно кивнула ворона.

- Тайные точки, - поднял громадную лапу медведь. На морде его красовались очки в проволочной оправе, а одет он был в вышитую косоворотку и широкие холщовые штаны. - Такие, что только мы, хранители, о них и знаем. Так куда вы хотите попасть?

Я объяснила. Медведь задумался.

- Напрямую перехода в Ирландию нет, - наконец сказал он. - Но я могу обсчитать кратчайший маршрут.

Он встал на задние лапы и продекламировал:

- Избушка, избушка. Встань ко мне передом, а к лесу задом.

- Погодите, - я робко притронулась к рукаву косоворотки. - А как же разбойники? Санька говорил, они на рассвете должны прийти...

- О них больше не надо беспокоиться, - нехорошо улыбнулась Пелагея Петровна. Льняной сарафан в крупные красные маки очень шел к её глазам. - Мы и так долго терпели. Потапыч вас проводит, а тут я уж сама. Санька, - прикрикнула она на отпрыска. - Подь с отцом.

- Хорошо, мама, - медвежонок уцепился за мою руку и потянул. - Ну идём. Надо на крылечко взобраться.

Примечательно, что крылечко у избушки было с противоположной от двери стороны. Оно вело к простенку между двумя окошками, забранными настоящими стёклами. Только мутными - ничего через них было не видать...

Когда мы с Михал Потапычем, Санькой и Гамаюн столпились на верхней ступеньке крыльца, медведь надавил на середину толстого, почти с меня, бревна, и вдруг в простенке открылся проход. Из него пахло водой и рыбой.

- Идите за клубочком, никуда не сворачивая, - напутствовал медведь, вкладывая мне в ладонь обычный клубок шерстяных ниток. И вот еще что... Спасибо тебе, Маша. От нас всех.

- Вам спасибо.

Обняв медвежонка в последний раз, я шагнула в проём.

Клубок выкатился на берег озера. На котором полным ходом шло сражение: громадный белоголовый детина бился с морским чудовищем. Походило оно на помесь плезиозавра с диплодоком - шея длинная, голова крошечная, но заканчивается громадной пастью. А тело скрыто под водой - только волны пузырями.

Клубок бодро бежал по тропинке, не обращая внимания на битву. Догнав его в несколько прыжков, я поймала конец ниточки и подтащила клубочек к себе. Он рвался и подскакивал, как нетерпеливый пудель на прогулке.

Бросив на меня равнодушный взгляд, детина приподнял бровь при виде Гамаюн, но ни на миг не оторвался от своего занятия. Его меч как раз застрял в пасти у диплодока, и тот бешено мотал головой, чтобы вытрясти занозу. А белоголовый, уперев руки в бока, внимательно наблюдал за мучениями твари.

- Здравствуйте, добрый рыцарь, - вежливо сказала я. - Вам помочь?

Было у меня припрятано с десяток таких патрончиков... Если правильно попасть - голова твари так взорвётся.

- Идь своёй дрогой, проше пани, - детина сверкнул грозными очами с чёрными вертикальными зрачками.

- Польша, значить, - констатировала Гамаюн.

Я отпустила клубок и побежала за ним. Ворона, лязгая, трусила следом.

Не хочет - не надо... Кто я такая, чтобы мешать людям развлекаться так, как им нравится?

Клубочек остановился у старого вяза. Ствол дерева треснул в незапамятные времена, образовав дупло. Из него тянуло птичьим помётом и почему-то металлом...

...На меня мчалось нечто грохочущее, воняющее железом и соляркой... Гусеницы резво лязгали по асфальту, поднимая пыль.

- Поберегись! - я толкнула ворону и сама спрятала голову обратно в дупло. - Танк. Ей-богу, не вру!.. По-моему, Тигр.

- Стало быть, до неметчины добрались, - каркнула Гамаюн.

Я осторожно выглянула из дупла - которое в германской Нави было дырой в асфальте, прикрытой чугунной решеткой

Над нами, роняя хлопья сажи и капая отработанным топливом, шла колонна танков. Я посмотрела на клубок - тот рвался наружу, под гусеницы.

- Куда ты, дурачок... - я запихала его в карман курточки и застегнула пуговку. - Подождать придётся...

За колонной танков ехала мотоциклетная рота - в щели решетки мне было видно, что на каждом бампере развивается флаг со свастикой.

Где-то вдалеке надтреснутый фальцет толкал речь в мегафон. Её обрывки доносил ветер - в те моменты, когда в колоннах случались перерывы.

По небу мчались чёрные клубы дыма и похожие на крестики самолёты...

За танками шла пехота - сотни ног в начищенных сапогах, воняющих старыми портянками. За ними отряды с овчарками - собаки исходили хриплым лаем, и мы с Гамаюн отошли подальше в дупло, на всякий случай.

Затем случилось затишье, и я уже решила, что пора выбираться, но сверху донёсся такой лязг... Будто кучу консервных банок бросили в железную бочку, а бочку спустили с горки.

- Тевтонские рыцари, - сказала я шепотом, осторожно выглянув наружу.

Печатая шаг, они шли ряд за рядом, с уст их лилась какая-то очень ритмичная песня. Языка я не понимала, но было в нём что-то от костров, холодных вагонов и колючей проволоки...

Наверное, прошло несколько часов - я успела подремать, привалившись к тёплому боку Гамаюн.

А потом настала тишина, от которой я и проснулась.

- Кажись, затишье, - шепнула ворона и клювом приподняла решетку. - Вылазь, я подсажу.

Мы оказались на громадной площади. Вдалеке угадывалось какое-то здание с реющим над ним флагом, а с другой стороны, издалека, грохотала канонада и сверкали зарницы.

- Ходу, - прикрикнула на меня Гамаюн. - Где клубок?

В следующий люк мы успели юркнуть за две секунды до того, как по нему пошла очередная колонна танков...

Из подземелья долго пахло старыми угольями, пылью и жженым железом. Потом посветлело и запахло морем. Этот солёный, слегка йодистый запах я помнила по Мангазее.

Вдыхая всей грудью, я побежала за клубочком, ворона - за мной.

Проход вывел в пещеру. Небольшой зал окружали громадные камни, покрытые рисунком из спиралей. Подойдя поближе, я поняла, что спирали не нарисованы, а выбиты прямо в камнях. Камни были выше моего роста, серые и пористые, как пемза.

Выбравшись на белый свет, я прищурилась от солнца. Пещера пряталась в зелёном холме, покрытом короткой травкой. Рядом, на небольшом валуне, сидел рыжий человечек в зелёном костюмчике и шляпе с пером, и перекладывал медяки из одного глиняного кувшина в другой.

- Здравствуйте! - сказала я. - Скажите пожалуйста: это Ирландия?

- Провалиться мне на этом месте, если не она, - спокойно сказал человечек, не отрываясь от своего занятия.

- Приехали, - сказала Гамаюн, выбираясь из пещеры.