Буржуйка

ГЛАВА 2

— Где это мы едем? — Вика глянула в окошко мчащегося по федеральной трассе скромного красного BMW X5 и потянулась в сумочку за солнцезащитными очками «Hermes». По обе стороны от дороги сияла миллионами стразов под зимним солнцем заснеженная равнина без единого признака человеческого жилья. Поля перемежались перелесками, и все это под ярко-синим небом резало глаз нереальной белизной. Белое безмолвие.

— Только что пересекли границу К. области, — отозвался личный водитель Ваня Зоненко. — часа через три будем на месте, Виктория Романовна.

— Вот так кемарнула! — удивилась себе под нос Вика, сладко потягиваясь. — Это за сколько ж лье меня занесло от Москвы?

— Шестьсот тридцатый километр, — кивнул верный Ваня на пролетавший за окном километровый столб. Вика зажгла сигарету и, отвернувшись от неинтересного пейзажа, раскрыла смартфон. В СМС-ках накопилась за пять часов обычная лабуда — поздравления с наступающим Рождеством — Сморкович, Доярский, Сумкина, лахудра, тоже поздравляет — волосёнки бы ей повыдрать за Алекса… Силиконовая ворона! Так, а это из Штатов — Соломон Пак. Перспективный мужчинка — смотри-ка, даже узнал дату нашего Рождества. Так, Передозов зовёт в Ниццу вести корпоратив. Обломайся, меня нет. Обломайтесь все. Вики Солнцевой для вас больше нет. Вика Солнцева умерла. Совсем. Как минимум, на неделю. Она уже собиралась захлопнуть свой инкрустированный мелкими брюликами смартфон — эксклюзивный заказ, подарок Доярского, — когда выскочило новое сообщение. От матери. Этой старой сволочи чего ещё надо? Вроде бы вчера объяснились по полной. Неужели совесть прорезалась?

Последнее объяснение двух солнцевских поколений было тяжёлым. Мать, депутат Совета Федераций от какой-то басурманской республики, которую и по Гуглу не вдруг сыщешь, всегда была двуличной жабой. На людях и перед камерами елейно улыбалась и защищала непутёвую доченьку от нападок продажных моралистов. В особо острых моментах дискуссии не стеснялась и намекать на свою близость к самым верхам — то есть к самым-самым. Это было правдой — отец Вики, Роман Евграфович Солнцев, стоял у истоков российской демократии, и в начале девяностых на пару с Полковником продавливал в Петрополе такие кренделя с госимуществом, что теперь, после папиной загадочной смерти в лондонском отеле, главе государства ничего не оставалось, как взять двух хрупких женщин под свою личную защиту. Вика, с детства не в меру бойкая и избалованная отцом, привыкла ещё с Питера называть Полковника дядей Васей, и он, как человек, не чуждый понятий признательности и офицерской чести, однажды прямо заявил не в меру ретивому министру, попытавшемуся приструнить юную баловницу:

— Вику не трогать. Порву.

С тех пор утекло много воды «Перье» в кремлёвскую канализацию, и шампанского «Кристалл» по 700 евро за бутылку на Викиных вечеринках. Матери всё реже удавалось получать доступ к высочайшему телу, и она всё чаще стала прикладываться дома к ликёру «Бейлиз» и орать на свою давно уже взрослую дочь. Последний скандал из-за колье, казалось, поставил окончательную точку в их отношениях. Конечно, Вика была не совсем права, когда подстроила эту дурацкую кражу, но уж очень велико было искушение проучить потного пузатого Сморковича, который к тому же оказался извращенцем и заставлял Вику мочиться ему на лицо и хлестать его линейкой по волосатой заднице. Колье она честно отработала, три недели появляясь на всех мероприятиях с ним под ручку. Но когда выяснилось, что всё это с его стороны было просто корявым подходом к мамочкиным связям — Вика взбеленилась. Тут как раз Сморкович на неделю отбыл по делам, и она не удержалась — подговорила своего давнего воздыхателя Борю Доярского, совладельца ювелирной фирмы, инсценировать похищение из квартиры Сморковича. Ну, чтоб его самого и замазать. Глупо, конечно, и менты на раз всё просекли. Мамаша была в бешенстве, и, кажется, до дяди Васи тоже дошли слухи. Но ведь, если разобраться — это было всего лишь развитие традиций семейного бизнеса Солнцевых. Яблочко от яблоньки — было бы из чего вонь подымать.

Вика тогда ушла от матери, хлопнув дверью, и на вопрос водителя Вани Зоненко, куда ехать, ответила коротко:

— В жопу!

Она еще не догадывалась, насколько пророческими окажутся эти её слова. Буквально через пять минут нервного куренья в пробке смартфон разразился неожиданным звонком от университетской подружки Маши Чубак — тоже дочери младореформатора. Маша, в отличие от Вики, всегда была серьёзной тихоней, и больше интересовалась политикой, чем гламурными вечеринками. Потусовавшись пару лет в руководстве одной праволиберальной партии, она сошлась на идейной почве с ее генсеком — или как это у них там называется, Никифором Черных. И когда дядя Вася решил сделать ход конём, и предложил Нику пост губернатора в одном заведомо депрессивном регионе Предуралья, Маша, подобно жене декабриста, почуяла, откуда ветер дует, и устремилась за ним следом. Новый губернатор не без труда продавил её назначение своим замом по социальным вопросам, и сейчас несчастная подруга маялась в этом медвежьем углу в полном отрыве от весёлой и бесшабашной Европрестольной.

Безошибочно определив по голосу, что у Вики очередной творческий кризис, Маша обрадовалась.

— Слушай, Викусь, а давай ты приедешь к нам на Рождество. Все равно ведь у тебя на телевидении каникулы. Потусим за городом, шашлык-машлык, все свои. Отдохнёшь заодно недельку от своих олигаторов. Поприкалываемся хоть с тобой вдвоём над местными боярами. А то мне одной тоска. Ник вконец опупел от своего губернаторства, того гляди захрюкает в одеяло. Приезжай, а?

Вика сопротивлялась не долго. Перспектива вырваться куда угодно из этого душного рублёвского мирка, который, как гриб-паразит, раскинул свои метастазы и в Лондоне, и на Ривьере, и на альпийских курортах — везде, где девушке её круга не стыдно показаться — такая перспектива воодушевляла. Ветер дальних странствий повеял в лицо, когда красный BMW вырвался за пределы кольца и понёсся сквозь сияющую стразами снежную гладь на северо-восток от столицы…

Она ещё раз глянула на зимнее великолепие, проносящееся за окном, и нехотя открыла сообщение от матери. «Вика дружок если со мной что-нибудь случится пакет в папином дупле береги себя прощай мама».

«Вот ещё новости, — Вика хмыкнула иронически, — в папином дупле. Допилась до паранойи, кобыла старая.» О каком дупле идёт речь, она, положим, смекнула сразу. Роман Евграфович, не чуждый книжной романтики, оставлял ей когда-то маленькие трогательные сувениры в дупле старой ивы на берегу их Рублевского пруда. Но что ещё за пакет, и какого лешего с ней может случиться? Да эта скандальная баба всех нас переживёт… Но на душе всё-таки стало теплее — значит, мать больше не злится. Вика достала из сумочки золотую антикварную табакерку с маленькой костяной ложечкой и закинулась порошком в обе ноздри. По телу прокатилась привычная волна радости.

— Ванька, чего ты плетёшься, как Сруль по Дерибасовской? Обгоняй этот говновоз!

— Да здесь где-то пост ГАИ, в городскую черту въехали.

— Кому сказала, обгоняй! Мне что теперь, этой вонью дышать?

Водитель, вырулив на встречную, лихо обогнал пыхающий едким солярным дымом КамАЗ, но тут же прижался к обочине и затормозил.

— Капитан Чертанов, ваши документы! — Гаишник, с багровым от мороза лицом, в своём зимнем прикиде напоминал раздувшийся от злобы синий шар. В своей засаде он явно заскучал, и теперь готовился оторваться на нарушителе по полной.

Ваня уже передавал ему в окно свои права, когда Вика, возбуждённая недавней дозой, а также близостью цели, выпрыгнула из задней дверцы BMW и вырвала у него из рук бумаги.

— Разговаривать будешь не с ним, а со мной!

— Я не уполномочен разговаривать с пассажирами, — опешил от её натиска шарообразный страж.

— Разуй глаза, индюк! Не видишь, с кем говоришь? — Вика подбоченилась и откинула со лба волосы.

Капитан глянул искоса на московские номера и решил пойти на принцип. Её он или не узнал, или не поверил. Мало ли шлюх в соболях по дорогам в праздники шарится.

— Давайте сюда документы, или будет по-плохому, — сощурил он щёлки глаз в заиндевевших ресницах и положил руку на ствол укороченного автомата. Вика бросила ему права, он не поймал. С трудом нагнувшись, подобрал с земли и принялся изучать.

— Я сейчас позвоню, и тебя уволят, — сообщила ему Вика.

— Отлично, — ответил капитан Чертанов. — Водитель сейчас поедет со мной.

— Товарищ капитан, — запротестовал Зоненко, — это же Виктория Солнцева. Мне её надо в город доставить.

— Автобусная остановка сто метров по курсу, — ответил капитан и по-хозяйски уселся за руль красного BMW. — Автобусы каждые полчаса.

Ваня понуро сжался рядом с капитаном, а Вика, подхватив с заднего сиденья сумочку, хлопнула дверью и крикнув водителю:

— Ты уволен! Денег не получишь, — скользя на подгибающихся каблуках, заковыляла по обочине к виднеющейся вдали остановке. По щекам её текли слёзы, шуба была распахнута, но она не замечала холода.

— С-суки все! — шептала она, хотя с таким же успехом могла кричать в голос в этом ледяном безмолвии. — Мент сука! Машка сука! Бля-а! Куда меня занесло?