Буржуйка

ГЛАВА 24

На Юге США чёрное и цветное большинство начало с погромов — а закончило, как и водится, слоганом: «Хороший белый — мёртвый белый».

Как и везде, где чёрные люди приходили к власти — в штатах Юга воцарились поножовщина, нищета, рэп — а, местами, как поговаривали, и людоедство.

На Севере картина была прямо противоположная. Отряды местной самообороны в ку-клус-клановских балахонах под музыку Вагнера и «Раммштайн» отлавливали афроамериканцев и, не спросив фамилии, загружали в трюмы старых списанных сухогрузов. Негров отправляли обратно — на их историческую родину. Доплывали ли суда до Чёрного континента — это вопрос отдельный…

Таким образом, демаркационная линия между Севером и Югом Соединённых Штатов определилась. Начало Гражданской войны было, похоже, не за горами. Техас провёл референдум — и большинством голосов присоединился к Мексике.

До села Маракуева всё дошло, естественно, с опозданием.

— Михайло! Слышь, всё хреново! Нас развели!

— Полно шуметь, Гюзель Карловна. Что ты там выслушала по радио?

— Деньги отменили! А тебе лишь бы храпеть в бороду!

— Постой. Хм… Это… Как — отменили?

— Так вот — молча. Теперь вместо долларов — какие-то амеры. Так что мы отсосали с тобой, Михайло!

— Ёлы-моталы! Я же говорил — валить надо было этих путешественников! А теперь — лови ветра в поле!

— Далеко ускакать не могли. Дорога отсюда одна — на Север. Так что — созывай крестьян, Михайло! Всем - спирту по литру! И мяса дезертирского по кило! Гулять так гулять. А стрелять — так стрелять…

— Как же! Стрелки из них…

— Уж какие есть…

— Моника? Это Петра. Пёдора дай мне.

— Ваше Преосвященство! Вы что — не в курсе? Отец Пёдор убит!

— Моника! Что за шутовство?

— Застрелен из танка! Хороним сегодня. Ужасно — все святые в трансе. Отца нашего нет больше с нами!

— Ты это… Не заговаривайся, Моника! Пёдора давай, живо! — госпожа кардинал решила, что на том конце провода укурились в зюзю или сошли с ума. — К вам едут по делу люди — Пёдор должен их встретить.

— Как может встретить кого бы-то ни было усопший Пёдор? — святая Моника была озадачена.

— Не колышет! Люди уже в пути!

— Ладно, я ещё раз гляну, конечно. Но мертвее он не станет, эчеленца!

Святая Моника так и не успела дойти до порога. Дверь распахнулась. В приёмную вошёл отец Пёдор в порванном пыльном саване.

— Воскресе! Отче воскресе! — святая рухнула на колени и поползла, протягивая телефонную трубку обеими руками навстречу чуду.

— Что — Ватикан? Аллё! Петра? Какие проблемы? — Пёдор выхватил трубку у секретарши.

— То-то. А то — «помер, помер»… — пробурчала донна Скандалли. — Проблемы будут у тебя, отец Пёдор — если не образумишься. Тут к тебе приедут люди — будь добр, прими.

— Ваше Преосвященство! Я, между прочим, воскресе!

— Не трынди! Приедут Стечкин, Левин, Маргарита Палкина и еще одна дама — фамилию не называю, ибо она слишком хорошо известна. Всех принять, усадить в «Хаммер» — и отправить по маршруту, куда скажут. Вопросы?

— Ваше Преосвященство! Вы — дура?

— Пёдор! Не дерзи — сам дурак!

— Вот и поговорили! Ты? Как смеешь! Я воскрес из мертвых — смертию смерть поправ!

— Воскреснуть во-время — дело полезное. Катрине привет передавай — я по ней скучаю.

Таким вот образом Ватикан не обратил должного внимания на Воскресение отца Пёдора. А зря — следовало бы. Разумеется, фокус был прост, как всё гениальное. Выстрел в лоб священнослужителя был произведён Иваном Мтутси из пневматической винтовки усовершенствованного образца шариком с красной краской. Пёдора контузило, трахнуло затылком об лёд — однако до конца не убило. Полежал — и очухался. Дед Буржуй не признавал огнестрела — не по понятиям. Это и подвело танкистов. Зато Пёдор ходил по резиденции петухом — он, похоже, и сам уверовал в чудо. А слухи по округе тем временем поползли — и к бывшему профилакторию начали стекаться расплодившиеся в последние смутные времена юроды, расслабленные и опущенные — за духовным хлебушком… С маслицем.

Облава по борделям Гаваны дала свои плоды — мисс Греч взяли на горячем. Сопротивлялась она недолго — слишком известная физиономия. Заломили руки за спину — и, сунув в рот кляп, загрузили в самолёт через Рим — на Москву. На секретной правительственной даче её встретили настороженно.

— Очень приятно — Макс. Это — Платон и Маргоша.

— Мандализа, — мисс Греч протянула по очереди твёрдую коричневую ладонь будущим соратникам.

— Знакомое лицо… Никак, с конкурса двойников?

— Зато я ваши лица впервые вижу. Чего от меня хотят? — Мандализа говорила по-русски почти без акцента.

— Через два часа у нас назначена встреча с очень влиятельной дамой из правительственных кругов. Скажу по секрету — она реально претендует на Российский престол. Так что повежливее там. От неё и узнаем все детали, — важно пояснил Макс Стечкин, гордясь своей близостью к августейшему телу.

— Эта прошмандовка Ларсик, которую вдруг начали пиарить по всем углам? — скривилась Маргоша. — Телик невозможно стало смотреть — сплошь монархия и Романовская. Чего уж — меня бы тогда сразу двигали в государыни!

— А что — это мысль! — невозмутимо поддержал её Платон. — Ведь был же царь Николай Палкин! Надо прокачать эту тему через Интернет.

В последнее время эта столь разная парочка непонятным образом сблизилась — Платон навещал по вечерам Маргошу в её спальне, хотя ночевал всегда один — обложившись любимыми книгами и компакт-дисками.

Они зависали здесь уже пятые сутки, скрываясь от оккупационных властей. Ларсик, официально приютившая их, пару раз наведывалась к Максу для короткого перепихона - но ничего толком не говорила — Петра приказала ей держать рот до времени на замке. Сырков вообще не был в курсе — да и не до того ему сейчас, бедняге. Как только началась массированная пиар-кампания по возрождению Престола, и в качестве претендентки определилась «великая княжна» Романовская, — к Изе сразу же возникло много вопросов на самом верху. Он выкручивался, как мог, умело стравливая между собой две слабеющие клики — Петина и Медунова. А про себя подумывал о роли принца-регента при будущей государыне. Впрочем, оформлять отношения с Ларсиком он не торопился — вся эта монархическая ботва пока что писана вилами по воде — а связывать себя узами брака с профурсеткой из рабочего посёлка для человека его уровня — явный кикс. Тем более, вся Москва уже бурлила слухами о её сексуальной гиперактивности — тут запросто можно оказаться в дурацком колпаке заместо короны, к тому же при рогах.

Василий Васильевич Петин в последний месяц после инсульта сильно сдал, и лыж больше уже не рекламировал. Только глаза были прежние — мутно-холодные, навыкате — драконовские. Многие олигархи, которые прежде его поддерживали, канули в небытие. Другие пока посматривали с надеждой на молодого энергичного Медунова. Но оккупационные власти, за которыми стояла мощь Мировой закулисы, вдруг сделали финт ушами — и бросили все ресурсы на поддержку легитимной монархии. Из Парижа было попытались понаехать несколько шамкающих с акцентом старичков «из бывших» — «настоящие» наследники. Но их даже не удосужились встретить в аэропорту. Лариска, впрочем, для смеху предложила наиболее седовласому и представительному из претендентов место швейцара в Кремлёвской уборной — старик вздохнул и отбыл восвояси. «Кончилась Россия!» — написал он в парижскую монархическую газетёнку. Но и там не пропустили — в номер уже был набран Августейший манифест Великой княжны Ларисы Ярославовны с приложением ея родословнаго древа. Пиар-машина работала толково — без сбоев!

— Ну, что орлы, готовы ли послужить Престол-Отечеству? — Лариска, нюхнув с Петрой коксу, была на кураже и играла какую-то свою наспех выдуманную роль. Волосы её растрепались, на ней было надето нечто гипергламурное, стилизованное под екатерининский камзол, чулки в сетку и ботфорты, усыпанные стразами.

— Прикажи — умрём заедино, матушка-государыня! — Платон, выступив вперёд, отвесил шутовской придворный поклон. Юмор не прошёл — с тонкой иронией у коминтерновской принцессы пока оставались пробелы.

— Возвращайтесь живыми — и с победой! — Ларсик патетическим жестом вырвала из сумочки ксерокопию кулибякинского манускрипта и стопку топографических карт — и всучила Стечкину. — Даю вам два часа на сборы — потом военным самолётом до К. Садиться там негде — десантируетесь с парашютами прямо над базой. Всё необходимое вам сбросит пилот. На месте вас встретит местный священник о. Пёдор — у него получите «Хаммер». Ну — с богом, чудо-богатыри! — Лариска полезла по очереди троекратно лобызаться со всеми. Удовольствие от этого, правда, получил, кажется, один Максим Стечкин. Мандализа Греч с дороги вообще мало что поняла из речи этой странной русской.

— O, those Russians! — только и пришло ей на ум из песен юности.