Бурсак принцепса Инферно

Эпилог

Мир словно застыл, превратившись в безмолвный и неподвижный ледяной пейзаж. Время остановилось, звуки умолкли, и даже лёгкий ветерок, обычно шелестевший вокруг, перестал нарушать тишину. Моё сердце, подобно птице в клетке, бешено колотилось.

Его дыхание, холодное и влажное, словно туман, застилало все вокруг. Я мог чувствовать его запах, запах гниющих цветов и сырой земли, запах смерти. Он медленно приближался ко мне, каждый шаг отдавался глухим ударом по моей душе. Демон двигался с плавностью и грацией хищника, с непредсказуемостью вихря.

Я не отводил взгляда. Не мог, не смел. Тварь словно гипнотизировала меня своими светящимися голубыми, нечеловеческими глазами. В моих жилах закипела ледяная кровь. Она пронеслась по телу с оглушительной силой, заставляя мышцы дрожать, но не от страха, а от необычайного прилива энергии. Я чувствовал ее холод, острый и пронизывающий самую душу.

В моей голове зазвучали мантры – древние слова, которые передавались из поколения в поколение в школе времён. Это были слова моей матери и великих магов льда, которые умели укрощать стихии и создавать ледяные барьеры, непреодолимые для любой атаки.

Эти слова звучали в моей голове как музыка, как песня ледяной бури, и каждая их нота была исполнена силы. Я вспомнил уроки, которые давала мне мать, и истории о великих магах, которые могли останавливать время, замораживать жизнь и смерть.

И тогда я вспомнил о силе времени. Я осознал, что всё в этом мире течёт, всё изменяется, и даже самый страшный враг не может победить бесконечное течение времени.

И в этом потоке силы, в морозной мелодии мантр, в воспоминаниях о великих магах я почувствовал себя волшебником, обладающим силой ледяной бури и силой времени.

- Ты не один, кто может играться со временем! - активирую рунические цепочки, парируя клинком выпады твари. - И вообще... Тёма, ёбана мать, ты где там пропал! - ору на всю библиотеку, и спустя миг из плотной тени тёмной твари прорубается огненный меч. - А вот теперь потанцуем!

Вспышка молнии осветила лицо Артемиуса. Его глаза, полные ярости, смотрели на меня без эмоций. Тень, которая напоминала извивающуюся змею, извивалась у его ног. Воздух был наполнен статическим электричеством, а демоническая энергия, казалось, окутывала Артемиуса, словно плащ.

Вспышка демонического света ослепила меня. Я зажмурился, чувствуя, как жар обжигает кожу. Когда я открыл глаза, то увидел, что Артемиус отступил, его тень извивалась, отражая атакуя его самого.

— Артём! — закричал я, но мой голос потонул в рёве теней, которые окружили нас, появившись неизвестно откуда. — Что происходит?

Тема улыбнулся, но его улыбка была холодной и даже пугающей. В его глазах промелькнуло что-то нечеловеческое.

— Ты не понимаешь, брат, — сказал он странным и чужим голосом. — Я делаю то, что должен.

В этот момент я увидел его глаза. В них не было больше ничего от Тёмы, только пустота, заполненная непроглядной тьмой. Я понял, что он стал игрушкой в руках твари, что демон похитил его волю, оставив лишь пустую оболочку.

— Тёма! — крикнул я и бросился к нему, но нас разделили тени, а их когти пронзили моё тело. Я падал, чувствуя, как жизнь уходит. Я видел, как Тёма падает на колени перед существом, его руки сжимались в кулаки, но он не сопротивлялся. Он стал игрушкой в руках тьмы.

Я осознал, что в этой битве я один. Артём не на моей стороне. Он стал моим противником, и теперь мне предстоит сражаться не только с демоном и тенями.

Тяжелый воздух был пропитан запахом гари, серы и гнили. Я чувствовал, как на моей коже собираются мурашки, и это не от холода. В воздухе витал страх, густой и липкий, как смола, он тянул вниз, пытаясь задушить меня, заставить пасть перед демоном.

В воздухе витал тяжёлый запах гари, серы и гниения. Я чувствовал, как по коже пробегают мурашки, и это было не от холода. В воздухе ощущался страх, густой и вязкий как смола. Он словно тянул меня вниз, пытаясь заставить сдаться перед лицом опасности.

— Ты забавен, смертный, — прошипел демон. Его голос напоминал треск льда. — Но ты не понимаешь, с кем имеешь дело. У тебя не получится…

Его слова оборвались, когда я с рёвом бросился в атаку. Я не мог проиграть, не мог позволить ему достичь своей цели. Мои движения были стремительны, как молния, и точны как стрела. Я передвигался бесшумно, словно призрак, а мой клинок, казалось, сам находил цель.

В одно мгновение я полностью остановил время на территории дома. Затем я нанёс удар, целясь в самое сердце демонического существа, туда, где тень была особенно густой. Демон взвыл, но не от боли. Он чувствовал, что его власть над тенями ослабевает, и это приводило его в ярость.

В этот момент я осознал, что тень, живое воплощение тьмы, не была частью существа, она была его оружием. Он черпал в ней силу, но в то же время она была и его слабостью. Я воспользовался моментом и напал на его тень. Она пыталась отразить мой удар, захватить меня, но я уже не был тем, кем был раньше. Я стал охотником, а тень — моей дичью. Я двигался по её поверхности, как вода, просачивающаяся везде и всюду. Тень извивалась, сжималась, пытаясь схватить меня, но я ускользал от неё. Внезапно я увидел луч света, который сиял в самой гуще тьмы. Я потянулся к нему, и тьма начала рассеиваться, словно хрупкая оболочка.

Демон испустил крик, разорвавший тишину ночи. Я ощущал, как его сила иссякает, а демоническая мощь угасает. В его полных злобы глазах я увидел отчаяние. Он был слаб, он был не бессмертен.

— Что ты... — с трудом выговорил он. Его голос был хриплым и слабым.

— Я победил тебя, — сказал я твёрдо. — Я лишил тебя силы.

Он рухнул на землю, и его демоническая тень, которая раньше защищала его, исчезла, словно дым. Он был побеждён и лишён хоть какой-нибудь силы.

Я смотрел на него и видел, как он сник. Меня не переполняло торжество, я чувствовал лишь облегчение. Я сделал всё, что мог, но он всё ещё был опасен. Однако сейчас он был беззащитен и беспомощен. И этого было достаточно — по крайней мере, на данный момент.

— Это ещё не конец, — тварь улыбнулась и резко уменьшилась в размерах, а через мгновение и вовсе исчезла.

— Вот же живучий таракан! — недовольно проворчал я.

Внезапно библиотека задрожала, как живое существо, испуганное громом. Она содрогнулась до самых фундаментов, по старым стенам пошли трещины, а с высоких полок, как лавина из бумаги и чернил, стали падать книги. Тяжёлые фолианты в кожаных переплётах, тонкие романы в мягких обложках, массивные словари и художественные альбомы — всё это падало вниз, словно дождь из страниц. Старые пергаменты и пожелтевшие бумаги, словно чёрные птицы, кружились в воздухе, подхваченные смертельным вихрем. В воздухе висел плотный туман, состоящий из пыли, поднятой старыми книгами и бумагой. Аромат чернил смешивался с запахом пыли. Шум падающих книг, шелест страниц и треск ломающейся древесины создавали грохочущий хор. Звуки отражались от высоких сводчатых потолков, и казалось, что библиотека превратилась в огромный котёл, в котором кипело безумие.

Внезапно из тьмы, которая, словно дым, клубилась у стен библиотеки, появилось яркое и пугающее зарево. Из него вышел Артём. Его фигура не была похожа на человеческую, она словно была выкована из пламени. В руках у него был огненный меч, лезвие которого дрожало от жара, испуская волны тепла, проникающие до самых костей.

Он стоял в центре хаоса из падающих книг и разлетающихся страниц. Его фигура выделялась на фоне этого бушующего беспорядка, словно маяк на бушующем море.

В его глазах горели огоньки, но это была не прежняя нежность, а решимость, которая не знала границ.

Тёма больше не был тем спокойным и мудрым человеком, которого я знал. Он превратился в неумолимого и гневного рыцаря, став похожим на боевую машину. Его улыбка, которая раньше согревала душу, теперь была холодной и застывшей, словно лёд, заточенный для смертельного удара.

— Карим, держись! Я помогу тебе! — крикнул Тёма, его голос резонировал силой пламени, словно он сам был выкован из огня. Огненный меч в его руках дрожал от жара, отбрасывая яркие отблески на лицо, испещренное волной черных прожилок. В его глазах горел неистовый огонь, он был преисполнен решимости, и я увидел в нем воина, который готов отдать жизнь за свою семью.

Но в следующую секунду его лицо застыло, брови схватились в удивленном жесте, и он прищурился, словно пытался разглядеть что-то невидимое для меня.

— Стоп, где демон? — прошептал он, его голос теперь звучал не как рёв льва, а как шепот ветра. — Где он?

В его глазах отражался ни гнев, ни отчаяние, а глубокое недоумение, словно он проснулся от тяжелого сна, не помня событий последних мгновений. Его движения стали медленными, растерянными, и в них я увидел не железную волю воина, а нерешительность запутавшегося человека.

Он смотрел на меня, на разрушенную библиотеку, на падающие книги, и в его глазах я видел не память о бое, а пустоту. Он не помнил, кто он, что происходило, зачем он взял в руки меч. И почему перед ним стою я, покрытый ранами.

— Тёма, ты не помнишь? — спросил я, голос мой был слаб и прерывист, но в нем звучало отчаяние. — Ты не помнишь, что произошло?

Он покачал головой, и в его глазах я увидел лишь тупую пустоту, пустоту утраченной памяти, утраченной личности.

Я огляделся вокруг. Библиотека была в разрухе, книги горели, ледяной туман висел в воздухе. Но я не чувствовал страха. Я чувствовал силу, я чувствовал уверенность.

- Мы победили, - сказал я.

— Да? Хорошо. А где матушка? — поинтересовался Тёма.

— Я видела, как она скрылась в чертогах магического ядра дома, — тихо молвила Лизонька и тут же умолкла.

Мы бросились к Лизоньке, словно два огненных вихря, разрушающих все на своем пути. Книги падали под нашими ногами, страницы шелестели в воздухе, но мы не замечали ничего, кроме ее фигуры на полу. Она лежала на спине, ее голубые глаза, обычно яркие и искрящиеся, были закрыты. Ее лица не трогала ни бледность смерти, ни магический холод.

- Лизонька! - крикнул я, мой голос раздался в тишине библиотеки, как гром. - Лизонька!

Но ответа не было. Она не двинулась, не откликнулась. Она была пуста...

— Лизонька, проснись! — повторил за мной Тёма, но его голос был не полным силы, а растерянным и слабым. Он тоже понял, что она ушла, что ее больше нет.

Мы остались наедине с ее телом, с ее тишиной, с ее отсутствием. И в этой тишине я услышал шепот демонов, их злобные улыбки, их смертельный холод. Они победили, они украли у нас надежду, они украли у нас жизнь.

- Идём. Мы должны спасти хотя бы матушку! - Тёма потянул меня за собой.

Он вёл меня через разрушенную библиотеку, среди падающих книг и разлетающихся страниц, сквозь туман пыли и запаха старых чернил. Он не обращал внимания на хаос вокруг, его взор был устремлен вперед, к цели, к матушке, которую еще можно было спасти. Мы бежали по темным коридорам дома, мимо гобеленов и мертвых каменных гаргулий. Каждая ступенька звучала как удар в сердце, каждый изгиб коридора увеличивал отчаяние, каждый шаг уводил нас дальше от жизни, ближе к смерти. Тёма бежал, как тень, его движения были быстрыми и бесшумными, словно он не человек, а призрак, пробирающийся сквозь стену. Он не оглядывался, не останавливался, он шел к цели, к матушке, как к последней надежде, как к последнему острову среди бушующего моря.

Мы добежали до чертогов магического ядра дома, до того места, где хранились секреты семьи, где собиралась сила, где обитала душа. Дверь, отделяющая нас от спасительного убежища, была заперта, но Тёма не замедлился. Он схватил ручку и сжал ее с такой силой, что она сломалась. Дверь открылась, и мы оказались в темной комнате, заполненной блеском звезд и шумом ветра. Здесь был не мир библиотеки, не мир дома, а мир магии, мир души. И здесь мы увидели ее, матушку, лежащую на полу, ее голубые глаза были закрыты, ее губы были бледными, и она была так слаба, так незащищена, что я не мог не заплакать.

— Матушка! — прошептал Тёма, и в его голосе я услышал не воинственную решимость, а детскую грусть ребёнка, потерявшего всё и вся.

- Артемиус, - слова, произнесенные матушкой, прозвучали в тишине комнаты смертельным шепотом. Ее голос, слабый и хриплый, казался призрачным, вырванным из самой глубины ее души, где еще теплилась жизнь.

Она лежала на полу, ее голубые глаза были закрыты, но в них не было пустоты, как до этого, а глубокое понимание, не человеческое, а нечто более древнее, нечто, что принадлежало не ей, а самому этому дому.

— Ты помнишь кредо этого дома? — прошептала она одними губами, ее голос то и дело срывался на шепот, словно она боялась нарушить тишину, царящую в комнате.

В ее шепоте не было угрозы, не было гнева, не было страха. В нем была не просто память, а нечто более глубокое, нечто, что выходило за пределы человеческого понимания. Это было не просто кредо дома, а кредо души, кредо жизни, кредо смерти.

Артемиус, который стоял перед ней, окутанный темным пламенем, прислушался к ее словам, и в его глазах, полных злобы, я увидел не только ненависть, но и нечто иное, нечто, что заставляло его сомневаться, нечто, что приносило ему боль.

— Ты помнишь кредо этого дома? — повторила матушка, ее шепот стал еще тише, еще слабее, словно она уходила в туман, в небытие.

Я понимал, что она пытается затронуть что-то глубокое, что-то древнее, что-то, что связывало ее с Артемиусом, что заставляло его сомневаться в своих действиях. Я не знал, что такое кредо, но я видел, как Артемиус сжимает кулаки, как его лицо становится жестким, как в его глазах появляется не злоба, а боль. Он помнил кредо, он знал, что он делает неправильно, но он не мог остановить себя.

— Да, мама. Единство или смерть! — слова Артемиуса, произнесенные с необычной тишиной, прозвучали в комнате как гром. В них не было злобы, не было ненависти, была только печаль, печаль потерянного мира, потерянного единства, потерянной любви.

Магическое ядро дома, окруженное звездным светом и шумом ветра, нежно вспыхнуло бирюзовым светом, словно в ответе на слова Артемиуса. Этот свет был не пламенем, не звездой, а нежностью, тихой печалью, что окутывала комнату и проникала в самую глубину души.

Матушка, лежащая на полу, улыбнулась. Это была не улыбка радости, не улыбка любви, а улыбка умиротворения, улыбка принятия, улыбка смерти. Она закрыла глаза, и ее лицо осветилось еще более ярким светом, светом, что вырывался из ее души, из ее сердца.

— Единство или смерть! — повторил Артемиус, и в его голосе я услышал не злобу, а боль, боль потерянной любви, потерянного дома, потерянного единства.

Магическое ядро вспыхнуло с новой силой, и комната заполнилась светом, не ярким, а нежным, как утренняя заря. Он окутывал нас со всех сторон, он проникал в наши души, он приносил умиротворение. И в этом свете я увидел не смерть, а жизнь. Я увидел не разрушение, а создание. Я увидел не конец, а начало. Матушка ушла, но ее душа осталась в этом свете, в этом ядре. Она стала частью дома, частью единства, частью жизни.

Тишина, заполнявшая комнату, была так глубока, так непроницаема, что казалось, словно время остановилось. Но вдруг из этой тишины вырвался смех, наигранно-истеричный, как звуки разбитого стекла. Смех разрывал тишину в клочья, он был не человеческим, а демоническим, он был холоден и безумен, он не приносил радости, а вызывал ужас.

Мы смотрели на матушку, лежащую на полу, и не верили своим глазам. Она поднялась, ее движения были плавными и неуловимыми, словно она была не человеком, а призраком, возвращенным из небытия. Ее лицо, освещенное бирюзовым светом, начало плавно меняться. Оно стало не таким же строгим и мудрым, как раньше, а молодым и невинным, словно лицо Лизоньки. Ее голубые глаза, что до недавнего времени были закрыты, открылись, и в них не было тепла и любви, а холодный блеск звезд, звезд, которые не греют, а убивают. Ее губы, что раньше были бледными и безжизненными, теперь растянулись в улыбке, но эта улыбка была не искренней, а фальшивой, зловещей, как улыбка мертвеца.

Мы поняли, что перед нами не матушка, а нечто иное, нечто, что приняло ее образ, что использовало ее тело, ее душу, ее память, чтобы обмануть нас. Это была ловушка, подстроенная демоном. Он украл у нас матушку, он уничтожил ее и заменил ее своим созданием, своим монстром.

Образ матушки окончательно поплыл, словно отражение в зыбкой воде. Сначала это было едва заметное искажение, как волна на спокойной поверхности, но с каждой секундой оно становилось все более явным, все более ужасающим. Лицо, освещенное бирюзовым светом, похожим на фантомный отблеск, задрожало, и в нем я увидел, нечто холодное и пустое.

Губы, растянутые в улыбке, скрючились в неприятном гримасе, как у зверя, готовившегося к атаке. Глаза, окутанные блеском звезд, теперь были холодными и безжизненными, словно озера в арктической мгле. В них не было тепла, не было любви, была только бездна неприятия, бездна безразличия. И в этом моменте я увидел не матушку, а Лизоньку. Но в ее лице не было нежности, не было радости, была только стервозность, стервозность демона, который украл ее душу, ее тело, ее жизнь.

Ее лицо было окутано холодным отблеском, словно она была не человеком, а ледяной статуей, оживленной злым духом. Ее образ перестал быть материнским, он стал зловещим, ужасающим, нечеловеческим. В этом образе я увидел не Лизоньку, а ее тень, ее демоницу, ее ужас. И я понял, что демон Артемиус не просто захватил ее тело, он захватил ее душу, он превратил ее в своего монстра.

- Наивный, ты думал, что всё будет, как того пожелаешь лишь ты? - очередная усмешка, и лицо Лизоньки тут же сменяется маской застывшего призрения на лице Нимфы, с которой я столкнулся целую вечность назад.

Или не вечность?

- Сгинь, демоническое... - но договорить Тёме не дал лаконичный щелчок, и он просто застыл.

- Хватит играться. - сухо молвила нимфа. - Как видишь, это всё лишь моя проекция, основанная на твоей памяти, запрятанной глубоко в чертогах сознания. - Ещё один лаконичный щелчок, и дворец начал тут же развеиваться, рядом был всё тот же фонтан и знакомые виды, словно не прошло и пяти минут. - И благодаря тебе я получила доступ к вашему роду. Спасибо, малыш. - Она в один миг поравнялась со мной и нежно обняла, словно матушка, секунда, и чертовка срывает с моих губ поцелуй, а следом её когти трансформируются в демонические и пробивают грудную клетку, одним движением вырывая моё сердце.

- Никто не позволит тебе убивать студентов просто так... - было единственным, что я успел вымолвить.

- Я и не учусь здесь, мой мальчик. - её губ коснулась змеиная усмешка, и, облизнув кровь со своих рук, она спокойно отправилась к такому знакомому и родному фонтану, но, не дойдя пару метров, просто исчезла в списке демонического света.

ЭПИЛОГ

Полумрак морга магической академии был похож на густой, тягучий туман, окутывающий всё вокруг. Несмотря на то, что окна были высокими и аркообразными, пропуская в глубину здания слабый свет Инферно, в этом месте царила мрачная тишина, пропитанная запахами хвойных смол, специй и нежной сладости цветков черно-белой акации. Старые, покрытые пылью столы, на которых лежали недописанные рукописи, раскрытые книги по магии и необычные инструменты, словно застыли в ожидании. На стенах висели потрескавшиеся портреты бывших учителей, их лица были погружены в вечное молчание, словно в этом месте время застыло.

Но эта тишина была нарушена. В глубине комнаты, освещенной только мерцающим светом свечи, появилась загадочная фигура. Она двигалась плавно и бесшумно, словно призрак, скользящий по воздуху. Лицо фигуры было скрыто от взгляда, окутано темнотой, но глаза горели ярким шартрезовым светом, пронзающим полумрак. Эти глаза были полны неизведанной мудрости, как древние руны, что хранят в себе тайны вселенной. В них не было ни страха, ни злости, ни печали. Была только бесстрастная глубина, как у вечного океана, что поглощает всё на своем пути и не отпускает.

Фигура остановилась у одного из столов, ее рука была протянута к недописанной рукописи, оставленной на ней. В морге не было никого живого, кроме него. Того, кто знает тайны смерти и жизни, кто владеет магией загробного мира.

Демон, окутанный в тень, спокойно откинул ненужную рукопись, словно это был лишь пустой лист бумаги. Его движение было плавным, неспешным, как движение тени, скользящей по стене. Он не торопился, не спешил и не делал лишних движений. В его поведении была некая отстраненность, как у существа, которое не подвластно человеческим эмоциям.

Следом его рука потянулась к морозильнику. Номер «2822058898», выгравированный на металлической дверце, мерцал бледным светом, словно зловещий маяк. Демон открыл дверь без шума, и в глаза ударил холодный воздух, пахнущий морозом и смертью.

Из глубины морозильника он вытянул не просто тело, а целый стол, на котором лежал Карим, студент, который был найден мёртвым в своей комнате несколько дней назад. Лицо Карима было спокойным и умиротворённым, словно он наконец-то обрёл тот желанный покой, который так жаждал во время своей жизни.

Но демон лишь усмехнулся, и в этой усмешке было что-то нечеловеческое, нечто холодное и безжалостное. Он смотрел на Карима, и в его глазах, мерцающих шартрезовым светом, ясно читалось понимание. В этом моменте демон не был просто иномирным созданием, он был неким непостижимым существом, которое видело смерть с другой стороны, которое знало тайны загробного мира и не боялось их постигать.

И тут, словно подгадав момент, из ближайшей тени выскользнула чёрная кошечка, словно тёмная волна, окутывающая всё вокруг. Она двигалась плавно и грациозно, как призрак, скользящий по воздуху. Её шёрстка была чёрной как смоль, блестящей и гладкой, словно покрытая бархатом. Кошечка прыгнула, и в этом моменте она превратилась в нечто иное, нечто более грозное и могущественное. Её тело увеличилось в размерах, очертания стали более человеческими, но всё ещё сохраняли некую кошачью грацию. На лице были яркие небесно-голубые глаза, сверкнувшие холодом далёких звёзд. Рот растянулся в широкой улыбке, обнажившей острые клыки, которые словно сияли в полумраке.

Это была не просто кошка, это демоница, которая владела магией превращения, которая могла принять любой образ. И сейчас она стояла перед демоном, защищая тело Карима, словно любопытный котёнок, который принюхивается к чему-то смутно знакомому.

- Вижу, ты помнишь? - он лишь улыбнулся, потрепав зверя по голове. - Вот и я вспомнил тот год, когда ты чуть не уничтожила этот мир. Шалунья. - он продолжил её гладить. - Самое забавное, что это ты подтолкнула мальчишку поступить к нам. - он беззлобно рассмеялся.

- Мяу?

— Именно! — демон произнес эти слова с уверенностью властителя, словно он уже предусмотрел каждый ход, каждый шаг этой игры. — А теперь пришло время поработать. — Его слова звучали спокойно, не торопясь, но в них была скрыта угроза, как в тихом шелесте листьев перед бурей.

— Пусть я и обещал Потемневшему, но формально контракт не будет нарушен, — его улыбка стала ещё более зловещей, как у хищника, который уже предвкушает свою жертву. В ней было что-то нечеловеческое, что-то холодное и крайне безжалостное.

— Я ведь обещал тебе, что мы встретимся вновь, мальчик-герой, и твоя душа будет моей, — он произнес эти слова тихо, но они прозвучали как громовые удары, раскалывающие тишину этого странного места.

Он вытащил из глубины своей тени фиал, изящный и тонкий, словно стеклянный цветок. В нём лежало нечто пепельно-светлое, прозрачное и таинственное. Это была не просто жидкость, а нечто более сложное, нечто, что имело свою волю, свою силу, свою цель. Душа, запечатанная в ничто!

В этом моменте демон был существом, которое владело магией, которое могло манипулировать душами, которое могло дарить и отнимать жизнь. Он был не человеком, а существом иного мира, пришедшим в этот мир с желанием владеть душой героя, которую он спокойно извратит и поставит себе на службу.

Следом демон вытащил из глубины своей тени архаичный хронометр, словно выкованный из темного металла, похожего на застывшую лаву. Он был тяжелый, громоздкий, с резными узорами, напоминающими древние руны, что хранили в себе тайны вечности. На циферблате хронометра были не цифры, а странные знаки, которые похожи на звезды и планеты, движущиеся по неизвестной орбите. Цепь, прикрепленная к хронометру, была из серебра, но не блестящего, а матового, словно покрытого пылью времени. Она была тяжелой и холодной, как лед, и каждое звено было украшено тем же символом, что и на циферблате.

Демон также достал пенсне — необычные очки, которые были изготовлены из того же тёмного металла, что и хронометр. На них были выгравированы те же руны. В этих предметах ощущалась какая-то непостижимая сила, тайна, которую мог разгадать только сам демон. Они словно хранили в себе отголоски древних времён, эхо жизни и смерти, эхо самой вечности.

Демон двинулся к телу Карима, его движения были плавными и бесшумными, как движения тени. Он словно парил над полом, не касаясь его ногами. В его глазах мерцал шартрезовый свет, который словно пронзал мрак этого места. Он приподнял рубашку Карима, и раскрылась перед ним разорванная грудная клетка. Сердце мальчика было утрачено, оставив после себя пустоту, словно черную дыру, поглощающую все вокруг. Демон посмотрел на хронометр в своей руке, и в его глазах была не страсть, а холодная рациональность. Он не убивал Карима, он делал нечто более страшное, более непостижимое. Он заменял его сердце, вводя в него часть смерти, часть вечности, часть своей сущности. Он поместил хронометр в разорванную грудную клетку Карима, и тот тут же механически дёрнулся. Металл хронометра вступил в контакт с телом, и от него пошел холодный свет, окутывая всё вокруг.

Древние часы, словно сердце, бились в грудной клетке Карима, медленный ритм, который отзывался в глубине его существа. Металл хронометра был теперь частью его тела, частью его души, частью его сущности.

В этом моменте Карим превратился в нечто иное. Он был не просто чародеем, он был истинным магом времени, властелином прошлого, настоящего и будущего. Он был воплощением тайны и вечности, и в его глазах теперь не было ничего, а была только глубокая пустота, в которой он мог видеть прошлые и будущие жизни, прошлые и будущие миры.

Контроль над магией времени пришел к нему мгновенно. Это было не изучение, а пробуждение, как просыпается лев из зимней спячки. Он мог мгновенно замедлять время, ускорять его, перемещаться в прошлое и в будущее, всё это было доступно ему теперь, словно встроенные в его тело функции.

Не важно, в каком теле он очутится, не важно, в каком мире он будет находиться, власть над временем теперь была его собственностью. Он мог отменять смерть, изменять прошлое, создавать будущее. Он был не просто магом, он был богом, богом времени! Тем, кто питался чужой жизнью, песком времён и душами. Отныне он и сам своего рода демон... демон старинных часов, что звучат в миг вашей смерти!

Теперь он уже не был свободен. Он был связан с демоном, который наделил его этой силой. Он стал орудием демона, его марионеткой. Он был рабом того, кто похитил его душу и подарил ему власть над временем.

Демон спокойно провёл ладонью над страшной раной в груди Карима. В этом жесте было что-то нечеловеческое, холодное и безжалостное. Его рука не касалась раненой плоти, а проходила сквозь неё. Из ладони демона исходил яркий шартрезовый свет, похожий на мерцание звёзд в ночном небе. Этот свет был холодным, как лёд, и в нём было что-то непостижимое, нечеловеческое.

Он окутал рану, и та словно задрожала. Плоть и засохшая кровь начали быстро сращиваться, соединяться в единое целое. Кожа начала затягиваться, словно швы на ткани. В этом было что-то чудесное, что-то непостижимое, что-то искусственное. Это не была просто магия, это была сила смерти, сила разрушения и созидания, сила, которой владел только демон. Демон убрал руку, и раны на теле Карима не стало. Только небольшая белесоватая полоска шрама напоминала о том, что произошло. Но теперь Карим был не просто человеком, он был монстром, монстром, созданным демоном для конкретной цели.

Демон спокойно взял очки и надел их на Карима. Эти очки были не просто обычным аксессуаром для зрения, они были артефактом. Они позволяли видеть саму суть мироздания и тайны, скрытые от обычного человеческого взгляда. Они были сделаны из тёмного металла, украшенного рунами. В их стёклах мерцал не обычный свет, а яркий шартрез, похожий на мерцание звёзд в ночном небе.

Карим бы почувствовал жжение в глазах, словно в них влили раскаленный металл. Он мог бы видеть теперь не просто мир, он видел бы структуру мира, он бы видел духовную суть всего существующего. Но пока Карим был всё так же мёртв. Он бы видел, как духи движутся в воздухе, как энергия течет по венам живых существ, как время изгибается и скручивается вокруг него, словно река в каньонах. Он мог бы видеть тайны вселенной, тайны, которые были скрыты от обычного человеческого глаза.

Демон улыбнулся, и в его улыбке была скрыта не радость, а удовлетворение, удовлетворение от совершённой работы. Он провел ладонью над лицом Карима, и очки словно растворились в его структуре. Они стали частью его души, частью его сущности. В этом моменте Карим превратился в нечто иное. Он был не просто магом времени, он был неким непостижимым существом, которое могло видеть тайны вселенной, которое могло управлять временем, которое могло изменять суть мироздания.

Он был демоном времени, и теперь он был готов служить тому, кто подарил ему эту мощь.

Демон взял Карима за руку, и тот словно проснулся от долгого сна, его глаза открылись, и в них уже не было ничего от старого героя и вчерашнего сироты, а была лишь пустота и бездна, поглощающая всё вокруг.

- Условия контракта обновлены, и теперь ты должен мне за воскрешение, обновление, улучшение. - демон хищно осклабился. - С полным списком можешь ознакомиться в своей копии. - Карим механически взял свиток, который тут же развернулся на пару десятков метров, уходя вниз.

- И да. Добро пожаловать в семью! - Малик ехидно ему подмигнул и скрылся в сиреневых искрах, и лишь чёрная кошка оставалась рядом с оживлённым чародеем.

— Мур? Владыка всегда добивается поставленной цели, — промурлыкала чёрная тень. Её голос был низким и бархатным, словно звук струн старинной лиры. Она появилась из тени, словно призрак, и окутала Карима своей тёмной вуалью.

В этом моменте Карим очнулся от своего транса. Он посмотрел на тень, которая находилась перед ним, и в его глазах мелькнула искра растерянности, непонимания. Он видел её не просто как кошку, а как существо с таинственной силой, которое не боялось владыки, которое знало его истинные цели.

- Мур? - прошептал он, словно пытаясь разгадать ее загадку.

- Мур! - Тень снова промурлыкала, и в этом звуке было что-то успокаивающее, что-то родственное. Она была не просто служанкой демона, она была его частью, его отражением, его голосом. - А ведь если бы сразу пошёл со мной, то всё ещё был жив, и семья осталась бы цела. - недовольно бросила кошка, мгновенно исчезнув.

Карим остался один, погруженный в глубокую задумчивость. Он был в полной растерянности, не понимая, что произошло и что он испытал. Он потрогал свою грудь, где теперь бились древние часы, и понял, что он больше не тот, кто был раньше. Он был не просто чародеем, он был демоном времени, монстром, созданным владыкой Инферно, и теперь он был готов служить ему волей или неволей.

Но в его сердце ещё теплилась искра надежды, искра сомнения, искра того, что он может остаться человеком, что он может бороться за свою волю, что он может изменить свою судьбу.

- Мечтай... Мур... - всё так же насмешливо послышалось из тени.

Постскриптуп

Если вам понравилась книга, вы можете поставить лайк, написать комментарий, сделать подарок или обратить внимание на другие мои книги.

Спасибо за то, что уделили время и прочитали книгу. Было приятно провести время вместе. Увидимся в следующих произведениях!

Не забудьте подписаться на автора, чтобы не пропустить новые книги.

И да, это был небольшой шантаж.

https://author.today/u/simsimovich00