Буря Теней

Глава вторая

Узкие каменные башни и высокие стены аббатства Зари стояли на возвышенности в юго-восточной Сембии, недалеко от побережья Драконова моря. Три сужающихся шпиля восточной часовни аббатства, казалось, устремляются к небесам, как будто готовые взлететь. Гладкие известняковые стены и вкрапления розоватого камня блестели в первых лучах солнца.

В тени стен располагались грушевый сад, засеянная ячменем делянка и огород с овощами — урожай с них уже собрали — а за ними лежала лишь поросшая кнут-травой равнина, пятна жёлтых и фиолетовых цветов, рощи лиственниц и ясеней. Петляющая фургонная дорога, что тянулась через равнины от Ротовирского тракта на север, была едва заметна в колышущейся траве. Пользовались ею нечасто. Аббатство служило местом уединения для слуг Латандера и поддерживало себя почти самостоятельно. Большинство посетителей проводили здесь многие годы.

Юношей Абеляр работал на полях с репой и ячменем, возил тачки с грушами из сада в аббатство, таскал воду из колодцев. Эти занятия заставили его осознать ценность и благородство каждодневного тяжкого труда.

Мужчиной он нёс дозор на стенах аббатства и скакал со своими товарищам из ордена Астры на битву с тьмой. Проведённое в ордене время заставило его осознать ценность крепкой стали и человеческой храбрости.

Но те дни остались далеко в прошлом. Он много месяцев провёл вдали от аббатства. Раскол в церкви Латандера пустил корни и в здешних стенах, и Абеляра провозгласили нежеланным гостем. Его крайне печалило, что аббатство, где он посвятил Латандеру свою жизнь, превратилось в горн, где закаляется ересь и слабеет вера повелителя утра.

— Абеляр?

Его мысли вернулись в настоящее. Он сидел на своей кобыле, Ранней Зорьке, посреди шепчущей травы, примерно в полулиге от аббатства. Перед ним тянулась фургонная дорога. Встающее солнце грело щёку.

— Ты что-то сказал? — переспросил он Регга, восседавшего рядом на своей чалой, Первом Лучике.

— Я спросил, уверен ли ты относительно наших действий, — повторил Регг.

Его плащ и доспехи были покрыты дорожной пылью, а на щеках росла многодневная щетина. Ригг мерял взглядом аббатство, как норовистого жеребца. Как и Абеляр, он служил Латандеру, но не принимал чин в аббатстве Зари.

— Уверен, — кивнул Абеляр.

Кобыла Регга, уставшая и вспотевшая после долгой дороги, описала круг и фыркнула. Кобыла Абеляра фыркнула следом. Может быть, учуяли запах волка на ветру. Абеляр погладил Зорьку по шее. Она замотала головой, но успокоилась.

Абеляр и Регг оставили остальных в деревне на северо-западе и отправились в аббатство только вдвоём. Абеляр был уверен, что его появление во главе вооружённого отряда будет воспринято неправильно. Он пришёл, чтобы, как сумеет, преодолеть раскол. Нужно было убежать словами, а не оружием.

— Ранняя Зорька и Первый Лучик не разделяют твоей уверенности, — заметил Регг, поглаживая нервничающую кобылу.

— В этом монастыре наши братья, Регг.

Регг заставил Лучик стоять смирно и усмехнулся.

— Братья? Они еретики Встающего Солнца. Ищут своё так называемое Избавление, пока мир вокруг летит в тартарары. Что они сделали с тех пор, как Мирабета захватила власть? Даже повелитель утра Даскрун в Ордулине бездействует. Его молчание укрепляет претензии Мирабеты. Я с трудом узнаю нашу веру, Абеляр. Её возглавляют глупцы.

Абеляр покачал головой.

— Её возглавляет Латандер, Регг. Но некоторые из его последователей сбились с пути. Они запутались, но они не глупцы. Они послушают нас и узрят свет.

Абеляр надеялся, что он сумеет убедить их. Ересь Встающего Солнца возникла несколько месяцев назад и разошлась, как лесной пожар среди духовенства Латандера, включая братьев в аббатстве. Еретики утверждали, что надвигается Избавление, событие, в ходе которого повелитель утра переделает себя в древнего бога солнца Амонатора. Они были так зациклены на заполучении новых последователей и подготовке к Избавлению, которое по их предположениям не только изменит Латандера, но принесёт новую эру надежды и поклонения, что забыли о своих духовных обязанностях по отношению ко всему Фаэруну. Они хотели, чтобы Латандер изменил мир за них, вместо того, чтобы самим менять мир во имя его.

— Они не прислушаются к нам, — возразил Регг. — И могут нас арестовать. Они изгнали тебя, Абеляр. Аббат Денрил тебя выслал.

Абеляр кивнул.

— Выслал.

Эти воспоминания причинили ему боль. Задолго до того, как Денрил стал аббатом и возглавил монастыр, Абеляр научился у него держать меч и щит. Денрил поддержал посвящение Абеляра в рыцари ордена Астры после того как тот, в возрасте восемнадцати лет, спас проходивший мимо караван, в одиночку зарубив разбушевавшегося огра. А ещё Денрил возглавлял собрание, изгнавшее Абеляра из аббатства и ордена после того, как Абеляр отказался признавать истинность ереси Встающего Солнца. Их расставание было горьким.

— Он политик не меньше, чем жрец, — сказал Регг с презрением в голосе.

— Ты недооцениваешь его, — ответил Абеляр.

Регг посмотрел на товарища из-под своих густых бровей.

— Молюсь, чтобы ты был прав, но боюсь, что ты ошибаешься. Он может многое получить, выдав тебя Мирабете.

Солнечный свет попал на слюдяные вкрапления в стенах аббатства, и они засияли, как драконьи сокровища. Витражи из цветного стекла в верхних окнах башен часовни сверкали в лучах солнца.

Впервые оказавшись в аббатстве, Абеляр иногда выскальзывал наружу до рассвета просто чтобы посидеть в траве, поговорить с Латандером и посмотреть, как свет встающего солнца озаряет монастырь. Он скучал по чувствам из тех дней. Они были… такие невинные. Тогда просто было отличить друга от врага, верное от дурного.

Многое изменилось.

— Они заняты Встречей Рассвета, — заметил Регг.

— Дадим им время закончить, — ответил Абеляр, заставив Раннюю Зорьку повернуться в сторону солнца.

Регг поступил точно так же, и они провели свою собственную службу Встречи Рассвета, вместе прочитав короткую молитву.

— Рассвет прогоняет ночь и даёт миру новое рождение, — в унисон произнесли они. — Да осветит Латандер наш путь, да покажет нам мудрость, и сделав так, да позволит нам стать светом для других.

Они спешились и молча перекусили галетами. Как и все в Сембии, они экономили пищу. Жрецы в отряде Абеляра пользовались заклинаниями, чтобы снабдить людей достаточным количеством продовольствия и отогнать голод, но Абеляр всё равно копил провиант, как золото.

Поев, они снова забрались в сёдла и поехали к аббатству.

— Стражники на воротах скоро нас заметят, — сказал Регг. — Они будут готовы к нашему появлению.

— Да, — согласился Абеляр. Он держал свой щит впереди, на виду, чтобы роза Латандера на нём была ясно видна.

Элирил и Мирабета сидели за небольшим столом на открытом балконе трёхэтажного особняка, который занимала главная правительница во время пребывания в Ордулине. На Элирил было простое платье с длинными рукавами, защищавшее её бледную кожу от утреннего солнца. Её темноволосая тётя надела строгое зелёное платье.

Знамя с сембийской геральдикой — вороном и серебром — свисало с карниза крыши над ними. С каждой стороны висело по флажку поменьше, на которых виднелось золотое колесо Ордулина на зелёном поле. Все три флага слабо развевались на ветру. Гул разговоров и грохот повозок по мостовой доносился с улицы внизу. Время от времени Элирил слышала отдельные приказы, которые выкрикивали шлемы, сдерживающие пешеходное движение на достаточном расстоянии от особняка правительницы.

Одна из немых служанок Мирабеты, болезненно тонкая, с запавшими глазами, тенью стояла у двустворчатых дверей, что вели внутрь особняка. Мирабета привезла из Рейвенхольма в Ордулин собственных слуг.

— Свет солнца весьма приятен, — заметила Мирабета.

Они с племянницей завтракали изюмом, хлебом вчерашней выпечки и лёгким вином из Вороньего Утёса, сохранившим аромат винограда.

— Весьма, — солгала Элирил.

Мирабета подняла взгляд на знамёна.

— Думаю, я сменю сембийские цвета на что-нибудь, что включает сокола Селькирков.

Правительница улыбнулась, видимо, довольная этой мыслью. Она по-прежнему сохраняла всё то же довольное обличье, которое было у неё с тех пор, как дворянское собрание избрало Мирабету военным регентом. Элирил не разделяла чувств тётушки. Она не получала известий ни от Волумвакса, ни от ночного провидца с тех пор, как привела в движение гражданскую войну, а её моления к Шар в итоге лишь раздражали девушку. Элирил до конца не осознавала отведённой ей в текущих событиях роли, и незнание бесило её. Она чувствовала, что находится на грани откровения, но оно всегда в последний миг ускользало. Только пыль разума во всё возраставших объёмах помогала ей справляться с неуверенностью.

— Малькур Форрин вернулся в Ордулин, — сказала Мирабета. — Хулорн сбежал от него. Я узнала об этом вчера.

— Прискорбно, — отозвалась Элирил. — Как Ускеврен сумел сбежать? Может быть, в пути он получил сведенья о происходящем?

— Я пока не знаю подробностей, — ответила Мирабета, сделав глоток вина. — Мои послы в Кормире и Кормантире докладывают о положительном ответе на наши предложения. И регент, и новый коронель, кажется, согласны с мнением, что наши… текущие заботы являются внутренними проблемами Сембии и должны таковыми оставаться.

— Это хорошие новости, тётушка.

По правде говоря, ни Кормир, ни Кормантир не были в том положении, чтобы занять чью-то сторону в сембийском конфликте. Оба недавно сражались в собственных войнах. В Арабеле и эльфийских залах ответом на вежливое требование Мирабеты сохранять нейтралитет скорее всего стали вздохи облегчения.

Изнутри дома раздался звук приближающихся шагов. В дверях возник дворецкий Мирабеты, Турест Гиллан. Врождённое уродство — не редкость среди подвергаемых кровосмешению слуг Мирабеты — заставляло его глаза с тяжёлыми веками глядеть в разных направлениях. Из его черезмерно крупного черепа торчали в разные стороны пучки седых волос.

Он стоял молча, ожидая позволения заговорить. Элирил смотрела, как его фигура мерцает и расплывается, двигаясь сквозь время. Он был подростком, стал пожилым человеком и вернулся в свои пятьдесят лет всего за один удар сердца. Казалось, только Элирил заметила эти метаморфозы.

— Турест? — наконец-то спросила Мирабета.

Дворецкий поклонился, избегая встречаться с ней взглядом — непростая задача для человека, который смотрел в двух разных направлениях сразу. Мирабета могла выпороть даже собственного дворецкого, если бы тот осмелился посмотреть прямо ей в лицо. Однажды Элирил слышала, как кричит дворецкий, пока его наказывали. У него были приятные, тонкие вопли, доставлявшие ей удовольствие.

— Прибыл уполномоченный посланник, главная правительница. Он привёз запечатанное послание из Йонна.

Мирабета проглотила изюм и вытерла рот платком.

— Проверь подлинность послания. Если она подтвердится, принеси его мне и окажи посланцу все подобающие любезности. Если нет, принеси мне и скорми посланца собакам.

— Да, главная правительница.

Элирил и Мирабета обменялись любопытными взглядами, когда Турест покинул балкон. Немая служанка, бесшумная, как призрак, подошла к столу и наполнила их кубки вином, затем вернулась на прежнее место.

— Наверное, Эндрен Корринталь скончался в Дыре, — предположила Элирил.

— Тимора никогда бы не наградила меня такой удачей, — ответила Мирабета, но всё равно улыбнулась.

Турест вернулся быстро, принеся с собой футляр для свитков из инструктированной золотом кости, крышка которого была запечатана воском. Он потянул футляр Мирабете.

— Райнон осмотрел его и уверяет, что здесь нет зловредной магии или яда, главная правительница. Печать кажется подлинной.

— Спасибо, Турест, — отозвалась Мирабета.

Турест поклонился, кивнул Элирил и покинул балкон.

Мирабета изучила печать самостоятельно, удовлетворённо хмыкнула, и поддела ногтем воск. Она открыла крышку и вытащила несколько свёрнутых листов пергамента, тоже запечатанных. Мирабета сломала печати, развернула пергамент и принялась за чтение. Её выражение с заинтересованного сменилось встревоженным, а потом — разъярённым.

Элирил опустила свой кубок с вином.

— Тётушка?

Мирабета смотрела куда-то мимо племянницы.

— На Йонн было совершено нападение. Нессарх докладывает, что большая часть нижнего города лежит в руинах. Кракен невероятных размеров поднялся из моря и уничтожил нижние кварталы.

Элирил не смогла скрыть потрясения в голосе:

— Кракен? Подобных существ не видели уже десятки лет!

Мирабета продолжала.

— По его оценке, мертвых больше тысячи, лишённых дома — в несколько раз больше. Доки уничтожены. Силы правопорядка заставили чудовище отступить, но в ходе одновременного налёта на Дыру был освобождён Эндрен Корринталь. Судя по всему, нападение с моря было согласовано с нападением на Дыру. Эндрен и его спасители прыгнули в вертикальную шахту, но их тела не были найдены. Прорицающая магия подтверждает, что он жив, но не может установить его местонахождение.

Элирил смотрела на тётю, постепенно осознавая всю важность сказанного, потом тихо произнесла проклятье столь злобное, что служанка вздрогнула. Элирил взмахом приказала девке убираться с балкона.

— Свободна. Вон. Мы обсуждаем дела государства.

Когда они остались одни, Элирил сказала:

— Абеляр Корринталь не мог сам освободить отца. По нашим сведеньям, он сейчас на юго-востоке. Кто тогда?

— Неизвестно, — ответила Мирабета, комкая послание в руке. Она бросила яростный взгляд через стол. — Я должна была казнить Эндрена на главной площади. Это ты посоветовала бросить его в Дыру, Элирил.

Элирил держала своё фальшивое выражение лица под контролем и гнев на привязи. Она притворилась, что сожалеет.

— И правда, тётушка. В тот момент это казалось хорошим советом. Извини, что подвела тебя.

Самоуничижение всегда усмиряло гнев Мирабеты. Её взгляд смягчился, и она сделала снисходительный жест.

— В тот момент совет действительно был хорошим. Если бы мы казнили Эндрена, гражданская война шла бы на улицах Ордулина, а не среди полей.

Она покачала свой кубок за ручку.

— В любом случае, нессарх просит о любой помощи, которую мы сможем предоставить. Доки Йонна необходимо отстроить.

Элирил кивнула. Йонн был основным портом, из которого Ордулин получал припасы и продовольствие. Как можно скорейшее восстановление его доков должно стать приоритетной задачей.

— Позволь мне отправиться в Йонн под ордулинским флагом, тётя. Это убедит йоннцев, что Ордулин полностью их поддерживает и позволит мне расследовать побег Эндрена. Возможно, мы сможем узнать об этом больше.

Мирабета кивнула.

— Разумно. Отправляйся в Йонн, как моя посланница. Я распоряжусь приготовить соответствующие документы. Сообщи нессарху, что помощь на подходе. Затем узнай всё, что сможешь, о побеге. Если среди жителей Йонна есть изменники, я хочу, чтобы их нашли и сделали из них пример. В этот раз пример должен быть публичным, Элирил.

— Конечно, тётушка, — согласилась Элирил.

— Используй волшебный транспорт. Я хочу, чтобы ты оказалась в Йонне как можно быстрее.

— Я заставлю Райнона доставить меня туда, — Элирил откинулась на спинку кресла и обдумала услышанное.

— Нападение кракена и налёт на Дыру совпали не случайно. И ни у Селгонта, ни у Саэрба нет магов, способных контролировать подобное чудовище, — сказала она.

— Наши мысли сходятся. Это происшествие подверждает слухи о союзе Селгонта и Шадовар.

Мирабета задумчиво постучала пальцем по губам.

— Возможно, пришло время и нам найти союзников?

— Тётя? — переспросила Элирил.

— Позже, Элирил. Сначала я должна обдумать цену.

Элирил ничего не оставалось, кроме как удовлетвориться этим. Несмотря на её стремление знать о делах тётушки всё, у Мирабеты всё-таки оставались секреты от племянницы.

Элирил постучала пальцами по столу, глядя на волшебное кольцо, с помощью которого связывалась с ночным провидцем.

— Говорят, что Шадовар — сильные маги, но их не так много.

Мирабета с отсутствующим видом кивнула.

— Сейчас речь не о Шадовар. Повстанцы из Селгонта и Саэрба должны заплатить за разрушенный Йонн.

Элирил ухмыльнулась. Жители Саэрба и Селгонта были такими же повстанцами, как день был ночью. Восстание основывалось на вымысле. Но такова была власть лжи. Сам лжец начинал верить в неё, если повторял достаточно часто.

— Верно, тётя. Если мы не отомстим за это нападение, Ордулин покажется слабым.

Мирабета нахмурилась. Элирил торопливо добавила:

— Простите, что я так говорю, тётушка, но…

Мирабета покачала головой.

— Нет. Ты права. Мы должны ответить, и быстро.

Элирил подалась вперёд, и её тень прошептала волю Шар на ухо девушке.

— Я вижу здесь наш шанс, военный регент. Необоснованное разрушение Йонна ещё сильнее настроит народ против Селгонта и Саэрба. Ты должна рассказать людям о нападении, приукрасив, насколько требуется, факты. В итоге любой твой ответ, любой ответ вообще, покажется людям справедливым.

Мирабета взяла изюминку, оглядела её, бросила в рот и принялась задумчиво жевать.

— А как поступить с освобождением Эндрена Корринталя? Вот что меня беспокоит. Саэрбская знать соберётся под его знамена.

Элирил с небрежным жестом откинулась в кресле.

— Никак. Знать вокруг Саэрба — всего лишь сборище богатых торгашей, решивших, что лучше управлять своим имуществом из предместий, чем из городов. Так что войско Саэрба, в том виде, что есть сейчас — это домашняя стража, наёмники да несколько отрядов авантюристов.

— Но умелый лидер, человек вроде Эндрена Корринталя, может превратить их в эффективную военную силу.

— Мне кажется, вы переоцениваете его. Но даже если вы правы, это лишь ещё одна причина действовать быстро. Селгонт и Саэрб рассчитывают, что вы дождётесь весны, прежде чем начать кампанию, но задерживаться не следует. Ордулин в безопасности, и вы уже можете собрать армию в несколько тысяч человек. Сбор войск в Сэрлуне проходит быстро. Вы можете застать бунтовщиков врасплох, захватить инициативу прежде, чем Эндрен соберёт хоть кого-то под своё знамя, разделить их силы, разместив между ними свои войска. Вы можете сравнять Саэрб с землёй. Народ поблагодарит вас за это и назовёт вас отомстившей за Йонн. А затем — Селгонт. Леди Мерилит сообщила нам, что способна немедленно выступить в поход. Она может оказаться у врат Селгонта через несколько дней после вашего приказа.

— Мерилит желает распространить свою власть на Сэрлун и завоёванный Селгонт.

Элирил кивнула.

— До тех пор, пока она подчиняется Ордулину, это не должно нас беспокоить.

Мирабета задумчиво взглянула через стол. Она вонзила ноготь в изюмину и сказала:

— Это интересно.

Элирил облизала губы, представив себе смерти.

— У немедленной атаки на Саэрб есть дополнительное преимущество в том, что мы выманим Абеляра, если он не струсит, — сказала она.

Они знали, что Абеляр странствует по Сембии, набирая в войско всех, кого сможет, на своём пути. Судя по всему, особых успехов он пока не добился.

— Он не струсит, — ответила Мирабета, посмотрев на племянницу. — У него есть маленький сын, родившийся дурачком. Он не оставит мальчика нашим войскам, если хотя бы половина из того, что я о нём слышала — правда.

Дрожь наслаждения прошла по телу Элирил. Она представила, как сама убьёт его сына-дебила и предложит отчаянье и скорбь латандерита в качестве жертвы Шар и Волумваксу. Девушка не смогла скрыть волнения в голосе.

— Атака на Саэрб может одним махом покончить с Корринталем, военный регент. Если мы покажем наглядный урок на примере нескольких северных дворян, остальные падут духом. После этого с Селгонтом можно будет не спешить.

Мирабета отодвинула тарелку и отсалютовала Элирил кубком для вина.

— Мне нравится эта идея, Элирил. Очень нравится.

Элирил откинулась в кресле, довольная, и поглядела на город. В отдалении блестел на солнце купол здания Совета.

— Давай-ка положим этому начало, — сказала Мирабета и позвонила в волшебный колокольчик, чтобы вызвать дворецкого. Не прошло и двадцати секунд, как тот прибыл.

— Правительница?

— С Малькуром Форрином можно связаться через Острима Хина на постоялом дворе «Помятый котёл». Передай ему, чтобы немедленно меня нашёл. Кроме того, пришли ко мне Райнона. Он должен подготовить волшебное послание леди Мерилит. Сэрлун необходимо предупредить о кракене и дать указания ускорить сбор войск.

Жучьи глаза Туреста расширились, но он только сказал:

— Да, главная правительница. Я прикажу убрать со стола.

Когда Турест ушёл, Элирил спросила:

— Малькур Форрин?

— Если в Саэрбе мы хотим преподать урок Селгонту и всей Сембии, Форрин — как раз тот человек, который должен возглавить наступление. Я поговорю с ним об исчезновении хулорна. Но война, как и политика, непостоянна. Случайные поражения неизбежны, иногда так складываются обстоятельства.

Она выразительно посмотрела на Элирил.

— А вот постоянные поражения, как правило, результат несостоятельности. Помни об этом, племянница, направлясь в Йонн.

Элирил уловила намёк, но ничего не ответила. Девушка вообразила, как будет кричать её тётя, когда придёт буря теней и старуха погибнет во мраке.

— Тебя что-то позабавило? — спросила Мирабета.

Элирил покачала головой.

— Нет, тётушка. Я просто радуюсь солнечному свету.

Абеляр и Регг достигли аббатства, когда Встреча Рассвета уже подошла к концу. Единственный торжественный удар гонга разнёсся над стенами монастыря, объявляя о конце богослужения. Пока стражники предупредят аббата о посетителях, верующие будут возвращаться к своим обязанностям.

Вооружённые мечами стражники у ворот носили на своих нагрудных пластинах жёлтую перевязь. Они вышли из караулки, встав перед массивными двойными воротами в окружавшей монастырь стене. Их взгляды, устремлённые на Абеляра и Регга, были холодны. Четверо арбалетчиков на стене вверху нацелили на гостей своё оружие.

— Это ещё что такое? — воскликнул Регг, глядя на арбалетчиков. — Мы что, выглядим так, будто собираемся штурмовать стены? Вы же видите розу на наших щитах.

— Видим, — мрачно отозвался один из арбалетчиков.

Абеляр узнал двоих стражников из тех, что стояли перед воротами.

— Белд, Дак, да хватит вам. Во всём этом нет необходимости. Я вернулся, как ваш брат по вере.

Юное лицо Белда покраснело под его редкой бородкой.

— Ты вообще не должен был возвращаться, Абеляр.

Абеляр спрыгнул с Ранней Зорьки и шагнул к юноше. Он возвышался над стражником на полголовы.

— Это так, Белд. Но случилось непредвиденное. Я должен поговорить с аббатом.

— Он ведёт…

— Встреча Рассвета закончилась, — мягко возразил Абеляр. — Аббат вернулся в часовню, чтобы предаться размышлениям в одиночестве. Я отсутствовал не настолько долго, чтобы забыть это. Он примет меня, Белд. Передай ему, что я здесь.

Белд посмотрел на Дака, на Абеляра. Он вздохнул, кивнул и сказал Даку:

— Сообщи аббату, что Абеляр Корринталь вернулся и просит об аудиенции.

Дак окинул взглядом Абеляра, Регга и Белда, и торопливо удалился.

— Так-то лучше, — сказал Регг, спешившись.

— И не забудьте нацелить ваши стрелы в камень, ублюдки, — крикнул он стражникам наверху.

Те заворчали, но оружие опустили.

— Я рад снова тебя видеть, — сказал Абеляру Белд. — Свет по-прежнему с тобой.

Абеляр улыбнулся.

— По-прежнему.

— Хотел бы я, чтобы ты просто согласился с аббатом.

Абеляр положил ладонь на плечо Белду.

— Вера так не работает, Белд. Ты сам об этом знаешь. Каждый из нас должен следовать собственной совести. Я должен делать то, что должен. Как и аббат. Как и ты. Не забывай об этом. И не забывай, что мы не так уж далеки, аббат и я. Мы оба поклоняемся повелителю утра.

Белд, казалось, сомневался, но он всё же кивнул.

Вскоре загремел механизм внутри караулки, и тяжёлые двойные ворота стали со скрипом открываться. За ними их ждал лысеющий, тучный жрец в красных и жёлтых одеждах.

— Вестник рассвета Асран, — поприветствовал его Абеляр, наклонив голову. — Да осияет вас свет.

— И тебя, Абеляр Корринталь, — Асран кивнул мимо него на восток. — Восходящее солнце прекрасно, не правда ли?

Абеляр уловил скрытый смысл в его словах.

— Его свет питает розу, — ответил он и повернулся к Белду. — Позаботишься о наших лошадях?

— Да, — ответил юноша. — Займусь.

— Подозреваю, мы не слишком задержимся, — прошептал Регг себе под нос.

Они с Абеляром вручили Белду поводья своих лошадей. Абеляр воспользовался возможностью повернуться спиной к Асрану и тихо заговорить с Реггом. Белд любезно притворился, что ничего не слышит.

— Придержи свой норов с Асраном и с аббатом, когда мы его увидим. Никаких запальчивых слов.

Регг одновременно казался и обиженным, и развеселившимся.

— Может быть, ты предпочитаешь, чтобы я подождал тебя во дворе?

Абеляр покачал головой.

— Нет. Я опасаюсь, что мои воспоминания о нём исказят восприятие его слов. Потом мне потребуется твоё мнение о том, как он себя вёл.

— Ладно, договорились.

После этого они обернулись и прошли в монастырь. Асран неискренне улыбнулся и сказал:

— Добро пожаловать обратно, Абеляр. Ты возвратился как раз вовремя. Аббат говорит, что Избавление уже близко. Я рад, что ты успел познать мудрость.

Абеляр заставил свой голос звучать ровно.

— Ничего не изменилось, Асран. Я вернулся не затем, чтобы принять Встающее Солнце.

Тучный священник едва не споткнулся. Казалось, он поражён.

— А зачем тогда?

— Это касается лишь меня и аббата.

Щеки Асрана вспыхнули, но он кивнул и повёл посетителей в часовню.

Звуки и запахи кузницы, работающих ткацких станков, загона для свиней, конюшен — все напоминало Абеляру о его отрочестве. В грязи бегали цыплята.

Работа прекращалась, когда они проходили мимо. Абеляр постоянно чувствовал на себе взгляды, некоторые враждебные, некоторые сочувственные. Короткая прогулка по земле монастыря, казалось, заняла всё утро. Украшенные изящной резьбой двери в часовню стояли открытыми. По бокам от них красовались витражи, изображающие юного Латандера, державшего новорождённого младенца.

Как всегда, этот образ напомнил Абеляру про именины его сына. Эльта умерла при родах, но Элден родился живым. Скорбивший по жене Абеляр всё равно запеленал младенца и вынес его на улицу, чтобы показать ребёнку мир, в который его привела мать. Небо над головой тогда было серым, как железо. Абеляр прижал к себе сына, подумал об Эльте и помолился Латандеру, прося благословить их обоих и озарить светом их жизни. Отец и сын заплакали вместе, когда тучи разошлись и сквозь них засияло солнце.

Когда Элден подрос, все, кто его знали, заметили, что он был рождён простаком. Абеляр любил его ещё сильнее. Элден смеялся и плакал с неподдельной искренностью.

— Абеляр? — раздражённо позвал Асран. Жрец стоял в пяти шагах от Абеляра, на пороге часовни.

— С тобой всё в порядке? — спросил Регг.

Абеляр кивнул.

— Вспомнил о сыне. Всё хорошо. Пойдём.

Аббат принял их в круглой личной капелле сбоку от главного зала. Асран распахнул деревянную дверь, кивнул им проходить, и закрыл дверь за ними.

Два ряда берёзовых скамей полукругом обступали мраморную статую Латандера в облике крепкого улыбающегося юноши, поднявшего обе руки вверх в приветствии. Сквозь круглый витраж над статуей в сводчатом потолке, изображавший золотой рассвет, сочился солнечный свет. Свет окутывал помещение жёлтым, красным и оранжевым.

Абеляр нахмурился. Витраж изменился с тех пор, как он в последний раз был здесь. Раньше стекло изображало красную розу, излучавшую лучи жёлтого света. Новый рассветный узор был подтверждением ереси Встающего Солнца.

Аббат стоял рядом со статуей, купаясь в свете из своего нового окна, и смотрел, как они заходят. Он не улыбался. На нём была жёлто-красная ряса, украшенная на груди изображением встающего солнца. По бокам его измученного заботами лица свисали длинные седые волосы. Он говорил властным баритоном, и голос казался слишком большим, чтобы исходить из такого тонкого тела. Абеляр сотни раз слышал, как аббат служит вдохновляющие рассветые мессы. Слышал он и то, как аббат произносит ересь.

— Ты вернулся, несмотря на то, что был изгнан из этих стен.

Абеляр поклонился.

— Ты знаешь, что я не нарушил бы ваш запрет, если бы дело не было таким серьёзным. С твоей стороны очень любезно принять нас. Мои благодарности.

— И мои, — добавил Регг, хотя его голос звучал напряжённо.

Аббат не обратил на Регга внимания. Его умные коричневые глаза вглядывались в лицо Абеляра, когда он спросил:

— Ты наконец-то увидел свет, Абеляр?

— Мудрость, которой я владел тогда, осталась при мне и сейчас, — ответил тот.

Аббат нахмурился.

— Несомненно.

Он указал в потолок.

— Как тебе новое окно?

Абеляр услышал за этим настоящий вопрос и ответил на него:

— Мастерская работа, но ему не хватает содержательности. Встающему Солнцу я предпочитаю розу.

Аббат изобразил улыбку.

— Понятно. Что ж, как ты и сказал, мудрость, которая была при тебе тогда, осталась с тобой и сейчас.

Регг усмехнулся и начал что-то говорить, но Абеляр коснулся его ладонью, чтобы остановить друга.

— Можем мы подойти и сесть, Денрил? — спросил он.

Аббат склонил голову.

— Без титула, лорд Корринталь? Мы зашли уже так далеко?

Абеляр позволил сказанному говорить за себя. Наконец Денрил указал на скамью со словами:

— Да. Пожалуйста. Садитесь. Вы, должно быть, устали с дороги. Хотите чем-нибудь подкрепиться?

Он собирался кликнуть Асрана, но Абеляр остановил аббата, подняв руку и покачав головой.

— Спасибо, но нет. Мы не можем остаться надолго. Мои люди ожидают нашего возвращения.

Абеляр и Регг прошли по проходу между скамьями к центру круга. Оба поклонились статуе Латандера и сели. Денрил остался стоять. Он сказал:

— Ты ведь преступник, знаешь ли. Как и твой отец. По крайней мере, так утверждает главная правительница.

— Правительница — лгунья, — спокойно ответил Абеляр. — Но ты уже об этом знаешь.

Аббат сделал пренебрежительный жест, обходя статую.

— Как и все политики. Что я знаю, так это то, что ты уходишь от света и тратишь свои силы на политическую возню. Ты упрям, Абеляр. Ты полон гордыни. Избавление приближается. Я вижу знаки повсюду, как и любой с ясным взглядом. Вернись к нам, пока ещё не слишком поздно.

Регг неловко поёрзал на скамье. Абеляр осторожно выбрал слова для ответа.

— И вижу повсюду знаки, но не знаки Избавления. Я вижу знаки того, что зло набирает силу. А хорошие люди тем временем бездействуют. Церковь бездействует, ограничившись своими владениями. Бездействуешь ты.

Аббат покачал головой.

— Ты ошибаешься, но ты всегда видел вещи подобным образом. Нет никакой великой борьбы, Абеляр. Это обычная политика, она ниже тебя. Я виню твоего отца в том, что затащил тебя в эту грязь.

Абеляр напрягся.

— Ты уже второй раз отзываешься о моём отце с презрением. Не делай так больше.

— Он убийца, разве нет?

Абеляр почувствовал, как кипит кровь, но взял свою нарастающую ярость под контроль. Регг, должно быть, тоже это ощутил; он успокаивающее коснулся друга.

— Последний раз предупреждаю, Денрил, — сказал Абеляр. — Не говори так о моём отце.

Регг встал.

— Возможно, нам уже пора…

Взгляд аббата посуровел.

— Зачем ты пришёл, Абеляр? Хочешь моей поддержки и поддержки церкви? Ты не получишь ни того, ни другого. Ты видишь, как зло набирает силу? Ты бредящий еретик. Это политическая распря. Ничего больше.

Абеляр поднялся со скамьи. Он с трудом мог поверить услышанному.

— Твой рассудок покинул тебя? Политическая распря, говоришь?

Аббат шагнул к нему, в его взгляде был гнев. Регг встал между ними.

— Да. Какое мне дело до того, кто правит Сембией? Вера поддержит всякого, кто обладает властью. И вера важнее страны или того, кто ею управляет. Каждый день она обращает народ в веру повелителя утра. И этот поток увеличится с началом войны.

— Ты безумен, — сказал Абеляр, прежде чем здравомыслие успело его остановить.

— Так… — начал Регг.

Аббат покачал головой.

— Твои мирские заботы затмевают твой взор. Вскоре случится Избавление. Мой долг перед повелителем утра — обращать народ в его веру, а не выбирать сторону в гражданской войне.

Слова аббата как будто доносились из уст чужака.

— Ты обращаешь народ, потому что предлагаешь ему лёгкую веру, — сказал Абеляр. — Учишь их сидеть на своих руках и ждать, пока бог поднесёт им всё на блюдечке. Но он не станет этого делать. Это не его путь.

— Я предлагаю им веру в надежду. И откуда тебе знать о его путях?

— Что я знаю, так это…

— Мы уходим, — сказал Регг, пытаясь оттолкать Абеляра к двери. Абеляр не поддался.

— Ты предлагаешь ложь, — выплюнул он, обнаружив, что повысил голос. — Не будет никакого Избавления. Это ересь.

Регг тихо выругался.

В ответ аббат закричал:

— Ересь? Ты осмеливаешься говорить так в этих залах?

— Потише, люди, — сказал Регг, но аббат проигнорировал его.

— Ты слеп, Абеляр Корринталь! И когда Избавление придёт, ты останешься позади!

Абеляр усмехнулся, обвиняюще наставив палец на бывшего учителя.

— Грядёт тьма, а не Избавление, и когда она наступит, ты осознаешь свою глупость.

Двери в часовню распахнулись настежь, и полдюжины жрецов и стражников с булавами наготове влетели внутрь.

Регг отодвинул Абеляра от аббата.

— Здесь всё хорошо, — сказал он новоприбывшим.

Аббат оскалился.

— Мне стоит взять тебя под стражу и отправить в Ордулин для суда.

— Можно я, аббат? — спросил один из стражников, молодой и слишком ретивый новообращённый, едва успевший отрастить бороду.

Регг отпустил Абеляра, положил ладонь на рукоять оружия и посмотрел на юношу.

— Попробуй, мальчик, и никакого избавления ты не дождёшься.

Абеляр услышал сталь в словах друга, и это привело его в чувство. Он не станет проливать кровь верующих, тем более в стенах храма. Усилием воли он взял себя в руки, выбранил себя за потерю самообладания, и посмотрел на своего бывшего друга и наставника.

— Ты не арестуешь меня, аббат, — спокойно сказал он. — Мы зашли ещё не так далеко.

Аббат посмотрел на Абеляра в ответ. Его лицо было багровым, тяжелое дыхание — громким. Наконец, он сказал:

— Уходи, Абеляр. Никогда сюда не возвращайся. Я прикажу тебя арестовать, если увижу ещё раз.

Эти слова сделали Абеляру больно, но он кивнул. Обернувшись, он потащил за собой Регга, и они прошли через толпу латандеритов, когда-то бывших его братьями. Они смотрели на Абеляра, и у того не было сил взглянуть на них в ответ. Ноги под ним ослабели.

Когда они вышли за порог часовни, аббат окликнул его.

— Я каждый день получаю силу творить заклинания именем повелителя утра, Абеляр. Подумай об этом. Если то, во что я верю, ложь, откуда берётся этот дар?

Абеляр не остановился и не обернулся. У него не было ответа. Он тоже мог направлять божественную силу во имя владыки утра. Как и Регг. Он не понимал, почему его бог позволяет обоим сторонам раскола получать свои дары. Абеляр считал, что Латандер намеренно продлевает конфликт, но не понимал, зачем.

Покинув часовню, они вышли во двор. Регг крикнул, чтоб привели лошадей. Следом за ними из часовни высыпала толпа жрецов и воинов. Во дворе на них смотрели с враждебностью. Некоторые присоединялись к стражникам и священникам.

— Он потерян в глубинах своей ереси, — сказал Абеляр Реггу, качая головой.

— Да, — отозвался тот, кивая. Он обернулся кругом, крича всем глазевшим на них:

— И вы тоже все потеряны! До последнего человека!

Некоторые из наблюдателей что-то злобно забормотали.

— Прочь отсюда! — крикнул один.

— Убирайтесь! — добавил второй.

— С радостью! — отозвался Регг.

Белд привёл их лошадей, и два друга вскочили в сёдла.

— У меня даже не хватило времени их расседлать, — сказал Белд, указывая на лошадей. — Норовистые кобылки.

— Это здешняя компания на них так действует, — сказал Регг, потрепав Первый Лучик по шее.

Абеляр улыбнулся Белду.

— Спасибо. Ты хороший человек.

Тот, похоже, не ожидал.

— Мне жаль, что дошло до такого, Абеляр.

Абеляр кивнул.

— Как и мне. Береги себя.

С этими словами они отправились в путь. Абеляр знал, что это был последний раз. Его охватил мрачный настрой. Латандер будет недоволен, что он позволил мраку захватить себя, но Абеляр не смог его остановить. Он потерял в йоннской Дыре плотского отца, а теперь потерял в ереси отца духовного.

— Солнце восходит и заходит, — прошептал он сам себе.

Когда они выехали за пределы прицельной дальности арбалетов, Регг хлопнул Абеляра по плечу со смешком.

— И ты говорил мне придержать норов.

Абеляр не смог не улыбнуться.

— Я сделал ошибку.

— Нет, не сделал.

Слова Регга его не утешили.

— Я скучаю по сыну, Регг.

Он оставил всего четырёхлетнего Элдена с нянькой в семейном поместье недалеко от Саэрба. Сейчас Абеляр больше всего на свете хотел играть на солнце с мальчиком в орков и рыцарей.

Регг кивнул и сочувственно похлопал Абеляра по плечу. Он отвернулся и ничего не сказал.

Окрик сзади заставил их обернуться. От аббатства по фургонной дороге скакали три всадника. Вещевые мешки бешено хлопали по их сёдлам. Всадники махали руками и кричали Реггу и Абеляру, чтобы те подождали их.

— Это Белд, — сказал Регг, прикрыв ладонью глаза. — И два других.

— И правда.

Регг улыбнулся.

— Мы потеряли аббата, зато получили три меча. Мне по нраву такой размен.

Абеляр приветственно махнул Белду и его товарищам.

— Солнце восходит и заходит, — сказал он, на сей раз уверенным голосом.

Элирил и Мирабета ожидали Малькура Форрина в украшенной гобеленами приёмной в особняке главной правительницы. Элирил несколько часов провела без единой понюшки пыли разума, и от этого была раздражительна.

Заваленные свитками и книгами полки занимали две стены в помещении. Элирил глядела на них и воображала, что держит в своих руках книгу, которую предстояло собрать воедино. Её отсутствие тоже раздражало девушку.

Свет позднего утра струился сквозь большие окна из стекла в свинцовой оправе. Элирил сидела в мягком кресле в залитом тенью углу, так, чтобы на неё не падали прямые лучи. Она ухмыльнулась теням, которые бросало на стену солнце, и они ухмыльнулись ей в ответ. От скуки девушка покрутила волшебное кольцо с аметистом на пальце. Она пыталась снять его, но кольцо застряло. Она потянула сильнее, но оно всё равно не поддавалось. Элирил тихо прокляла кольцо, и тени рассмеялись.

Потолок скрипел, когда наверху по своим делам расхаживали слуги. От звука Элирил чувствовала чесотку за глазными яблоками.

— Тётушка, мне не терпится начать подготовку к поездке в Йонн. Может быть, я вернусь в свои покои и займусь этим?

Она начала вставать, воображая сладостные уколы пыли разума в своих ноздрях, раскрывающие сознание перспективы, спокойствие…

Мирабета, сидевшая в кресле с высокой спинкой в центре помещения, не оглянулась на племянницу.

— Нет. Ты нужна мне здесь, когда прибудет Форрин.

Элирил скорчила гримасу и показала спине Мирабеты неприличный жест. Она подошла к тётушке и вонзила каблук в её тень на полу. Стоны силуэта принесли девушке наслаждение, но она следила, чтобы это не отразилось на её лице. Искажённые лица, которые жили в столешнице, смеялись за неё.

— Я ваша покорная слуга, главная правительница.

До поры, прошептали тени.

Стук в дверь возвестил о приходе Малькура Форрина.

— Входите, — ответила Мирабета.

Турест открыл дверь, и мимо него шагнул Форрин. Он принёс с собой запах кожи, намасленной стали, запах дороги. На его плечах висела кольчуга, на поясе — палаш. На голове сидел открытый шлем. Малькур снял его, обнажив свои шрамы и седеющие волосы, и поклонился.

— Главная правительница. Госпожа Элирил. Рад снова оказаться в вашем обществе.

— Это всё, Турест, — сказала Мирабета, и дворецкий закрыл за наёмником дверь.

Форрин сказал:

— Мои госпожи, полученная нами плата оказалась меньше оговорённой. Я отправил к вам гонцов и…

От голоса Мирабеты воздух в комнате застыл.

— Это потому, что полученный результат оказался меньше оговорённого.

Глаза наёмника вопросительно сощурились.

— В каком отношении, правительница?

Голос Мирабеты оставался ровным.

— Хулорн жив, не так ли?

От раздражения Форрин наморщил смуглые брови.

— Жив, ну и что с того?

— То, что этого человека я просила вас убить, — сказала Мирабета, и с каждым словом её голос набирал громкость. — Этот человек, пережив ваше нападение, заключил союз с Шадовар из анклава шейдов.

Малькур подобрался, заложил руки за спину, и выпятил свой щетинистый подбородок.

— Это неудачное стечение обстоятельств, которое едва можно поставить мне в вину. И могу я напомнить главной правительнице, что Миклош и Кавин Селькирки лежат в безымянной могиле в глуши — как вы пожелали — а Сэрлун встал на вашу сторону, считая, что на него напали повстанцы — тоже в точности как вы пожелали. И всё это благодаря Малькуру Форрину и его Клинкам. Надеюсь, вы не собираетесь зациклиться на бегстве одного человека, чтобы отказаться от заключённой нами сделки?

Мирабета грохнула кулаком по столу, сверля Форрина взглядом.

— Нет. Я собираюсь зациклиться на бегстве хулорна, потому что это была неудача, а я не терплю неудач в делах больших и малых.

Губы Малькура исказились в усмешке, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов, и он положил ладонь на рукоять меча, жест, которой Элирил распознала как привычку, а не как угрозу.

— Неудача? Правительница, хулорну помог спастись шейд — шадовар, вне всяких сомнений, а это свидетельство того, что союз, о котором вы говорите, был заключён ещё до его побега и существовал бы независимо от того, жив хулорн или умер. Но мы бы всё равно его настигли. Его спасло лишь прибытие сил Абеляра Корринталя.

— Оправдываетесь, — заметила Элирил.

Малькур зыркнул на неё, вернулся взглядом к Мирабете.

— Оправдываюсь? Возможно, если бы младшему Корринталю не позволили покинуть Ордулин, всё обернулось бы совсем иначе. Как насчёт этой неудачи?

— Это было политическое решение, — возразила Элирил.

— Оправдываетесь, — с усмешкой парировал Форрин.

Элирил приняла задумчивый вид и посмотрела на тётю.

— Тётушка, я ослышалась или этот наёмник только что признал, что Абеляр Корринталь лучший полевой командир, чем он? Может быть, нам следует…

Малькур слегка напрягся.

— Едва ли, миледи. Силы Корринталя превосходили мои более, чем два к одному. И как я уже объяснил главной правительнице…

— Закрой рот, — грубо оборвала его Мирабета и Малькур, широко открыв глаза от удивления, сделал именно это. Мирабета продолжила.

— Ты являешься ко мне и говоришь с такой надменностью?

Прежде чем Форрин смог пробормотать ответ, она сказала:

— Неужели ты думаешь, что твоё знание недавних событий поможет избежать моего гнева? Что оно позволяет твоему языку говорить со мной так, будто я — один из твоих сержантов? Уверяю тебя, это не так.

Удивление во взгляде Малькура сменилось хитростью.

— Я понял, что здесь происходит, госпожа. Я солдат, но не дурак. Вы начали войну с помощью лжи, возможно, убили собственного кузена. Мне по душе оба пункта, но давайте по крайней мере будем честны друг с другом. Ваша власть основана на тех, кто покоится в земле, подобно сыновьям Кендрика.

Мирабета сидела неподвижно, будто мёртвая.

— Моя власть ни на чём подобном не основывается. Не имеет никакого значения, что там по твоему мнению произошло. Или ты так глуп, чтобы думать, что правда кого-то волнует? Да?

— Мы прошли этот этап, — кивнула Элирил.

Мирабета продолжала:

— Я говорю, и мне верят и знать, и остальной народ. Слова больше не имеют значения. Они хотят мне верить. Они нуждаются в том, чтобы мне верить.

Элирил увидела проделанную тётушкой брешь и ринулась в неё.

— Так что иди, расскажи свою историю, наёмник. А главная правительница ответит на это, заявив, что Малькур Форрин — лживый изменник, желающий оклеветать её за то, что семья Селькирков дала ему отставку из сембийской армии.

— Это не так, — равнодушно возразил Форрин.

— Ты окажешься в Дыре и там умрёшь.

— Правительница…

Мирабета продолжила за Элирил.

— Малькур Форрин и его Клинки все принадлежат к Зентарим, и вынашивали замысел убить главную правительницу и посадить на её место двойника.

— Ещё одна ложь, — снова возразил Форрин, но уже не так спокойно. Элирил видела по глазам, что он начинает нервничать.

— Тебя повесят за измену, — сказала Мирабета.

— Госпожа, я…

Элирил разглядывала его посеревшее лицо и решила позабавиться, сказав полуправду:

— Малькур Форрин — агент последователей Шар. И это церковь Шар тайно поддержала восстание Селгонта и Саэрба. Он желает убить главную правительницу и повергнуть Сембию во мрак.

— Это уже слишком! — воскликнул Форрин, отступив на шаг.

Элирил не остановилась.

— Вас будут пытать и наконец утопят за ваши преступления. Вы умрете с воплями и криками.

Малькур стоял, лишившись дара речи. Наконец он сказал:

— Среди моих людей есть множество свидетелей.

— Их слова ничего не стоят, — ответила Элирил. — Они верны вам, а не государству. Либо они согласятся с нашими показаниями, либо разделят с вами одну могилу.

Мирабета кивнула и заговорила мягким тоном.

— Основания для пыток и казни можно изобрести в любой момент, дорогой Малькур. Никто не станет задавать вопросов, и то, что по-твоему является правдой, погибнет вместе с тобой. Я крепко держу власть. Достаточно крепко. Ты понимаешь?

Взгляд Малькура бегал с Мирабеты на Элирил, со стены на потолок. Элирил ясно видела работу его разума. Наконец, она разглядела смирение в его глазах.

— Я понимаю, главная правительница.

Мирабета мгновение глядела на него, затем указала в пустое кресло напротив.

— Превосходно. Только сейчас мы наконец-то были откровенны друг с другом. У тебя нет никаких способов надавить на меня. Ни сейчас, ни в будущем. Я главная правительница и военный регент. Не забывай об этом. А теперь присаживайся.

Сокрушённый Малькур скользнул в предложенное кресло. Искажённые лица в столешнице насмехались над ним.

— Я ваш слуга, госпожа, — сказал он. — Простите мою самонадеянность.

— Ты прощён, — сказала Мирабета. — И ты больше, чем просто мой слуга. Ты мой генерал-командующий. В текущий момент. Официальное назначение последует сегодня.

Малькур казался удивлённым, что его удача меняется так быстро.

Элирил улыбнулась наёмнику.

— Добро пожаловать назад в сембийскую армию.

— Благодарю вас, правительница. Миледи. Вы очень щедры.

— Ты поведешь войско на Саэрб, — сказала Мирабета.

— Когда, госпожа?

— Немедленно.

Он кивнул.

— Как пожелаете.

Малькур облизал губы и со значением посмотрел на Мирабету.

— Я сейчас же займусь этим… разве что я могу ещё как-то послужить правительнице прежде, чем покину вас?

Мирабета, не отрывая взгляда от наёмника, отпустила Элирил взмахом руки.

— Элирил, проследи за оформлением твоих документов и назначением Малькура Форрина на пост генерала. Турест тебе поможет.

— Да, тётушка, — с облегчением отозвалась Элирил.

Она покинула помещение и поспешила в свою комнату, к Кефилу, к пыли разума, к грёзам о тенях.

Фрейгу снился вопящий ветер и снежная буря, которая жгла его кожу огнём.

Он проснулся с колотящимся сердцем, глаза уставились в потрескавшийся гипс потолка. Рядом спала жена, её дыхание было ровным и глубоким.

Он слышал что-то… или нет? А может, ему просто приснилось? Он сглотнул, чтобы увлажнить пересохшее горло, продолжил лежать неподвижно и прислушался.

Ничего не услышал.

Он медленно выдохнул и попытался успокоиться. После испытания в Дыре ему снились кошмары. Он знал, что слуги Маска не погибли, прыгнув в колодец. Все знали. Стражники искали тела и ни одного не нашли.

После нападения товарищи глядели на него искоса, не приглашали играть в карты или в кости. Погибла почти дюжина стражников, и Фрейг знал, что его считают виноватым.

Но они не видели людей-теней. Они не смотрели в единственный здоровый глаз убийцы, не видели в нём пустоту, чёрную, как сама Дыра. Оглядываясь назад, Фрейг не верил, что люди-тени вообще были людьми. Они были… чем-то иным, и любой из товарищей на его месте поступил бы точно так же. У него был выбор — сопротивляться и умереть или подчиниться и жить. У него была жена. Он хотел жить.

Глядя в потолок, он решил, внезапно и с полной ясностью, что покинет стражу. Он мог найти работу на стройке новых доков. Там ещё несколько месяцев нужны будут рабочие, а у него была сильная спина. Он владел молотком не хуже меча.

Это решение его приободрило. Он подумал о новых начинаниях, положил ладонь на бедро Арлы, закрыл глаза и уснул.

Звук из другой комнаты разбудил его — негромкий скрежет, будто металл по металлу. Воздух казался холодным. Его сердце снова подпрыгнуло, и Фрейг открыл глаза. Арла по-прежнему спала рядом.

Он осторожно, чтобы не побеспокоить жену, снял ноги с кровати и опустил ступни на деревянный пол. Облизнув губы, он сжал рукоять кинжала, который хранил на столике у кровати.

Шагая медленно и бесшумно, он встал — постаравшись не наступить на ночной горшок — и шагнул через маленькую спальню, пытаясь стряхнуть сонливость. Жена не пошевелилась.

Вот оно. Снова скрежет. Раздался у входной двери.

Грабитель? А может пьяница ломится не в ту дверь?

Приоткрытая дверь в спальню отделяла её от остальных помещений мансарды, где они жили. Свободной рукой он распахнул дверь и выглянул наружу.

Тьму рассеивали лишь тлеющие в камине угли. Фрейг облизал губы, обвёл взглядом помещение, не заметил ничего, кроме скромной меблировки. Он тихо зашагал по комнате ко входу и торопливо проверил защёлку.

Закрыта.

Он весь вспотел. Дыхание было торопливым. Фрейг не мог объяснить этого, но в его костях сидел ужас. Он стоял во мраке, тяжело дыша, прислушиваясь, уверенный, что кто-то таится по ту сторону двери, отделённый от него всего лишь тонким куском старого дерева. Потной ладонью он сжал кинжал покрепче. Врасплох его не застанут. Пьяница или грабитель, он будет наготове.

Он приложил ухо к двери и прислушался.

Услышал дыхание, глубокое дыхание сильных лёгких.

Но не по ту сторону двери.

Прямо позади него.

Чьё-то присутствие заполнило комнату, похитив весь воздух. Стало так холодно, что Фрейг увидел собственное дыхание. Страх вцепился в него. Он развернулся на месте, задыхаясь.

От увиденного его парализовало ужасом. Из ладони выпал кинжал. Он почувствовал, как отвисла челюсть, но не смог её закрыть. Он смотрел на огромную фигуру с мерцающей красной плотью, белыми глазами, чёрными крыльями и рогами. Изверг прижал к губам когтистый палец — и улыбнулся.

Фрейг мог только таращиться. Его зрение затуманилось. Сердце барабаном отдавалось в ушах. Комната закружилась. Он почувствовал лёд, намерзающий на бороде и бровях. Он видел только белые глаза изверга.

— Фрейг? — позвала из спальни Арла, её голос был нечётким со сна. С тем же успехом она могла звать его из другого мира.

Дьявольская фигура оглянулась на дверь в спальню, посмотрела обратно на Фрейга, задрав бровь.

— Надеюсь, у тебя красивая жена, — сказало оно и окутало мужчину мраком.