Царская Русь

1

О заключении и смерти Димитрия: Герберштейн. Лет. Архангел. Никонов. Татищ. Его завещание в С.Г.Г. и Д. I. № 147 и в Древ. Рос. Вивлиоф. Изд. 2-ое. Ч. III. О царевиче Петре (Худай-Куле) см. Соф. лет. (П. С. P. Л. VI. 51, 244—45). Никон. Воскр. Запись его на верную службу великому князю в С. Г. Г. и Д. I. № 145. Древ. Рос. Вивлиоф. Изд. 2-ое. III и Продолж. Др. Р. Вивл. Ч. V. Вельям. Зернова «О Касимов, царях» I. 177 и далее. О походе на Казань: Лет. Софийск. 2-я, Никонов. «История о Казан. Царстве», «Скифская история» Лызлова. Две последние сообщают о прозвании князя Димитрия Ивановича Жилкою, также летописи Быховца и Стрыйковского.

2

О событиях в Литве, см. Летопись Быховца, Деций (De Sigismundi regis temporibus), Матвей Меховий (Chronica regni Poloniae), Мартин Кромер (De origine et rebus gestis Polonorum), Вельский (Kronika), Матвей Стрыйковский (Kronika polska, litewska, zmodska i wszystkiey Rusi). Герберштейн. Родословная Глинских в Акт. Рос. I. Примеч. 60. О переговорах Александра с Плеттенбергом относительно войны с Москвой в Акт. Зап. Рос. I. №№ 220 и 225. Посольство Василия к Елене и панам раде «Деча Польские» в Москов. Арх. М. Ин. Д. № 2. Памятники дипломат, сношений с Польско-Литовским государством в Сборнике Истор. Общ., том 35-й, № 84.

3

Герберштейн. Стрыйковский. Кромер (см. его Oratio in tunera Sigismundi, где хвалебное описание качеств этого короля.) Летописи Софийская, Воскресенская, Никоновская. Акты к Ист. Зап. России П. №№ 6 (хвастливый ярлык Менги Гирея Сигизмунду), 7, 12, 15, 16, 18, 20, 22, 29 (Жалован. грамота Сигизмунда Конст. Острожскому), 33, 34, 36, 37, 39, 40, 41, 42, 43 (договорная грамота). «Памятники дипломат, сношений» в Сборнике Истор. Общ. т. XXXV. № 84. Соб. Г.Г. и Д. I. № 146 (присяжная запись кн. Острожского Василию Ивановичу, см. также Продолж. Древ. Рос. Вивл. Ч. V.) С. Г. Г. и Д. V, № 57 и Памят. Дипл. Снош. I. 139–158 (Сношения с императором Максимильяном о делах Ливонских). Об западно-русских имениях Глинских, розданных после их измены другим лицам, см. также в Scarbiec diplomatow. И. №№ 2198–2205. Относительно восстания Глинского Герберштейн и Стрыйковский сообщают, что он первый отправил челобитье в Москву; но Соловьев справедливо указывает на свидетельство Рус. Временника, что почин в деле переговоров с Глинским, принадлежал Василию Ивановичу. (Ист. Рос. V. прим. 311). Сигизмунд, со своей стороны, пытался возбудить против Василия его брата Юрия, удельного князя Дмитровского, и предлагал ему свою помощь. (Акты 3. Рос. I. № 19). У Карпова— «История Борьбы Моск. Госуд. с Польско-Литов.» (Чтения О. И. и Др. 1866. IV) — указаны некоторые противоречия в хронологических данных этого времени. По словам Воскресен. летописи и Татищева (Чт. О.И. и Д. № 5. М. 1848) Михаилу Глинскому Василий Иванович «дал вотчину Ярославец и Боровск в кормление». Грамота Плеттенберга о 14-летнем перемирии с Москвой в 1509 г. в Suppiementum ad Hist. Rus. Monum. № CXI.

4

Наиболее подробное повествование о «Псковском взятии» в так наз. Первой Псков, летописи, (П. С. Р. Л. т. IV. 283–289). Короткое известие в других летопис. сводах. Пособия: Митроп. Евгения «История княжества Псковского». Костомарова «Северно-рус. Народоправства». T. I. Беляева «История города Пскова» и Никитского «Очерк внутренней истории Пскова». «Псково-Печерский монастырь». Спб. 1860. Костомаров и Никитский ссылаются еще на неизданное и более подробное летописное повествование, хранящееся в Румянц. музее (№ 255). Помянутая Псковская летопись определяет число дворов Псковского среднего города или Застенья в 6500 — число сомнительное, т. е. явно преувеличенное; а относительно пригородов говорит, что их «было в Псковской земле десять» и два городища, Кобылье и Вышегородище. Гербернштейн Rer. Mose. Comm. Кроме замечания об испорченности нравов, он сообщает явно неверное известие о какой-то «измене некоторых священников», вследствие которой Василий уничтожил самобытность Пскова. Проф. Никитский в помянутом своем сочинении (стр. 290) правдоподобно объясняет происхождение такого известия неверно понятым слухом о происшествии 1499 года, когда новгородский архиепископ Геннадий приехал на свой подъезд в Псков и хотел совершать обычное соборование в храме Св. Троицы; но Псковичи старались помешать этому соборованию и запретили просвирням печь для него просфоры. Дело в том, что в это именно время Иван III, назначив своим преемником внука Димитрия, вздумал было отдать Василию на правах удельного князя землю Новогородско-Псковскуто; но псковичи, подчиняясь Московскому великому князю, отнюдь не желали войти в состав удельного княжества. Они, конечно, опасались, что владыка на соборовании будет провозглашать молитвословие о здравии Василия как Псковского князя, и потому не давали Геннадию соборовать, прося его подождать, пока воротится их посольство, отправленное к Ивану III именно по поводу его намерения отдать Новгород и Псков Василию. (Псков. I. лет. 271). Намерение это потом само собой было оставлено вместе с известной переменой в положении внука и сына. Но Василий, по-видимому, с неудовольствием вспоминал об этом споре, поднятом псковичами. В одном списке Псковской первой летописи по поводу Псковского взятия встречаем следующее место: «Вина их была: что был архиепископ Геннадий в Пскове, и псковичи своим попам Троицким не велели с владыкой дружить, а просвирницам просвир про владыку не велели печи». (П. С. P. Л. IV. 287).

5

Памятники Дипл. Снош. в Сборнике Истор. Общества. Т. XXXV, № 85. О задержании Елены и ее отравлении см. стр. 523 и 524 в речах московских бояр королевским послам при переговорах 1517 года. О задержании Елены, кроме того, в Акт. Зап. Р. П. № 80. Что именно Глинский составил запись об отравлении ее — о том есть прямое указание в «Описи Царского Архива» (Акты Археог. Эксп. № 289), где сказано: «да запись, что дал князь Михайло Глинский о королеве и великой княгине Олене, как ей зелье давал Сопегин человек». В указанном выше дипломатическом акте отравителями Елены, кроме ее ключника Митьки Иванова, названы Гетофт Волынец и Мишка Федоров «Ивашкин человек Сопегин». В Никонов. Воскресен. и у Татищева под 1513 г. есть известие о заключении Елены литовскими панами в Бершт(ан)ы, с прибавлением следующего: «а королевы Елены в той нужи и в животе не стало. Бог весть которыми делы»! Литовские посольские речи о пограничных обидах и Михаиле Глинском в Акт. Зап. Р. П. №№ 49, 57 и 80. Грамота Елены, относящаяся к ее хозяйственным распоряжениям ibid. № 81. О договоре Сигизмунда с Менгли-Гиреем и обязательстве платить хану по 15.000 червонных злотых говорит Стрыйковский кн. XXIII. Раздел 6. О нападении сыновей Менгли-Гирея на московские украйны летоп.: Соф. Воскр. Никонов. О стараниях Максимильяна составить коалицию против Польши после брака Сигизмунда с Варварой Запольской см. исслед. проф. Бацера «Сношения России с Германией в XV и XVI веках» (Ж. М. Н. Пр. 1870 г. Март), со ссылками главным образом на Acta Tomiciana. Ed. Dzialynski. T. I, II и III. Эти акты, между прочим, говорят, что Максимильян в 1513 году отправил морем из Любека в Москву «отряды пехоты, орудия и несколько итальянцев и немцев опытных в осаде крепостей», а саксонский подданный Шлейниц, агент Глинского, вербовал для России солдат в Германии, Силезии, Богемии и отправлял их через польские и прусские владения (т. II. №№ 143, 178–181). О приезде в Москву цесарского посла Шнитценпайнера и «докончальных грамотах» упоминают лет. Воскр. и Никонов. А самые грамоты напечатаны в С. Г. Г. и Д. V. №№ 66 и 67. В немецком переводе договорной грамоты слово «царь» везде передано словом Kayser. Этот перевод снабжен собственной подписью Максимильяна и золотой печатью. Об участии Глинского в падении Смоленска и обещании ему Смоленского княжения говорят Герберштейн и Стрыйковский. Немецкое известие, сообщенное Прусскому великому магистру, прибавляет, будто Глинский, извещая Василия о сдаче города, сказал: «я тебе дарю давно желанный тобою Смоленск; что ты подаришь мне»? «Княжество в Литве»— отвечал Василий. Supplem. ad. Hist. К. Mon. № CXLVI. Ibid. см. грамоты Прусс, магистра к разным владетелям относительно Московско-Польской войны CXLIII и далее. Жалованная грамота Василия III Смольнянам в С. Г. Г. и Д. I. № 148. Вот некоторые Смоленские уставы и льготы по этой грамоте: «А кто изымав приведет татя с поличным к нашим наместникам, и поличное отдати назад истцу, а наместником нашим в то у них не вступатися. Также нашим наместникам и всем урядникам Смоленские земли корчем не держати; а недельщикам наместничим имати хоженое с рубля рижскаго по два гроша. С которого товару имали весчаго с воску и с меду и с соли и с иного товару; тем есми их пожаловал мещанам и черным людям то весчее имачи на себя. А боярам мещан и черных людей в закладни не принимати, а мещанам и черным людям под наши гонцы (а также под наместничьи) подвод не давати, а держати подводы нашим ямщикам, и после давати от подвод потомуж как и в наших землях. А езу давати им довотчику на милю по грошу, а на правду вдвое. А чрез поруку людей в железа не ковати и в тюрьму не метати. А сокольничий наш и наместника с мясников на посаде, который убьет, с яловицы по грошу. А конюшие с конского стада и с животиннаго на лето емлют по 12 грошей. А от ябедников мещан и черных людей беречи. А мировая куница и свадебная имати по шти грошей; а со вдовы имати потомуж, которая пойдет замуж».

6

Летописи: Псковская, Воскрес., Никонов., Арханг. Татищева. Герберштейн. Стрыйковский. В Архангельск, лет. говорится о соперничестве между собой князя Михаила Голицына-Булгакова и Ивана Андр. Челяднина, которые во время битвы будто бы не помогали друг другу. Их опала, т. е. пренебрежение великого князя к их томлению в виленской тюрьме, до некоторой степени подтверждает такое известие. В письме к Прусскому великому магистру Сигизмунд извещает его, что под Оршей было убито 30 000 московск. войска, а взято в плен 8 больших провод, 37 меньших и 1500 дворян (Supplem. ad. Hist. Rus. Monum. № CXLVIII). Имянная роспись московским пленникам (собств. отрывок из росписи) см. Акты Зап. Росс. И. № 91. В первой Псков, лет. встречаем как бы поэтический отрывок из жалобной песни об Оршинском поражении, сочиненной по образцу Слова о Полку Игореве. «Бысть побоище велие Москвичом с Литвою под городом под Оршею, и вскричаша и возопиша жены Оршанки на трубы московские, и слышати было с туку и грому великому межу Москвич и Литвою» и т. д. (П. С. Р. Л. IV. 290). Стрыйковкий сообщает, что Сигизмунд послал папе Льву X четырнадцать пленных московских дворян с паном Николаем Вольским, но в австрийских владениях на Вольского напали рейтары цесаря Максимильяна и отняли пленных, которые потом через Любек отосланы были на родину. О том см. также Acta Tomic. III. № 541. Касательно имен многих пленников Оршинской битвы и их участии см. в Актах Зап. P. T. II. № 137: «Росписи» 1525 и 1538 гг. относительно московских «вяз-пей», по каким замкам и местам они содержатся. Здесь по росписи 1538 года Иван Андреевич Челяднин назван уже умершим в Виленском замке, а князья Михаил и Димитрий Булгаковы-Голицыны продолжали еще содержаться в этом замке. В росписи 1525 г. любопытна жалоба узников, сидевших в Берестье, на то, что они страдают от голоду.

По поводу измены Глинского Герберштейн и Стрыйковский рассказывают, что какой-то шляхтич Трепка, посланный к Глинскому с грамотами от короля, попал в руки к москвитянам, выдал себя за перебежчика (по Стрыйковскому за папского посланца), выдержал жестокие пытки, но не выдал свою тайну и был потом отпущен назад в Литву. Герберштейн повествует далее, что приведенный в Смоленск пред лицо великого князя изменник Глинский на его укоризны смело отвечал ему, упрекал его в неисполнении обещаний и назвал его тираном. В Вязьме русский воевода в присутствии многочисленной толпы велел надеть на Глинского цепи, по государеву приказу. Пока (‘го заковывали, он обратился к толпе и рассказывал ей, как обманул его великий князь, как он подвергся теперь незаслуженной обиде, но не боится смерти и пр.

7

О съезде трех государей в Пресбурге и Вене см. Acta Tomiciana. III. №№ 433, 552. Стрыйковский. О первом посольстве Герберштейна «Памятники диплом, сношений». I. Спб. 1851 и «Памят. диплом, снош.» в Сборнике Истор. Общ. XXXV. Спб. 1882. О посылке дьяка Племянникова— Статейный список в Древ. Рос. Вивлиофике. Изд. 2-е. T. IV. О переговорах Москвы и Польши и перемирии 1522 и 1526 гг. ibid. (т. е. Сборник XXXV). С. Г. Г. и Д. V. № 97 и 102. Акты Зап. Р. П. №№ 98, 108, 111, 120, 130, 134, 145. Герберштейна «Записки о Московии». О сношениях Василия с Тевтонским магистром и папою» Дела Прусския» в Арх. Мин. Иностр. Д. (См. Карамз. к T. VII прим. 189–207). С. Г. Г. и Д. V. №№ 73, 76, 78, 82, 85, 89, 92. (Сношения с Альбрехтом). Григоровича— «Переписка пап с Российскими государями в XVI веке». Спб. 1834. Тургенева Historica Russiae monumenta. T. I. Спб. №№ CXXIV–CXXIX. Suppiementum ad Hist. Rus. Monum. №№ 152–158. Чьямпи — Bibliographia critica. Firenze. 1834. Acta Tomiciana. II. Иовия De legatione Basilii ad dementem VII (т. e. о посольстве в Рим толмача Димитрия Герасимова в 1525 г. Издано у Старчевского и с переводом в Библиот. иностр, пис. о России — Семенова). См. любопытную статью проф. Успенского «Сношения Рима с Москвою» по поводу трудов по Рус. истории о. Павла Пирлинга (Ж. М. Н. Пр. 1884. Август). О сношениях Москов. государства с Тевтонско-Прусским орденом в 1516–1520 гг. см. Сборник Император. Рос. Историч. Общ. T. XLIII.

8

Дела Крымские и дела Турецкие (в Архиве Мин. Ин. Д.). Лет.: Соф., Воскр., Никон. Герберштейн. Малиновского «Историч. и Дипломат, собрание дел» между Россией и Крымом с 1462 по 1533 гг., с приложением грамот шертных, опасных и др. (Зап. Од. Об. И. и Др. V). «Памятники дипломат, сношений Москов. госуд. с Крымом, ногаями и Турцией» в Сборн. Ист. Общ. т. 41. «Перевод шертной грамоты Магмед Гирея Василию Ивановичу» в 1518 г. в С. Г. Г. и Д. V. № 86. Розыскание о роде Шейх-Авлияра и Шигалея у Вельяминова-Зернова «Касимовские цари и царевичи». I. гл. 6 и 7.

9

О присоединении Рязанского княжества и последнем его князе: Герберштейн. Отрывок из розыскного дела о бегстве из Москвы этого князя в Акт. Истор. I. № 127. Далее, сведения о нем в Акт. Зап. P. II. 116 и в неизданных листах Метрики Литовской. Свед. о Рязанских боярских родах в Арх. Двор. Деп. Собр. См. мою «Историю Рязанского княжества». О нашествии Магмет-Гирея: Герберштейн (который прибавляет, будто великий князь с испугу спрятался было в сене). Лет.: Воскр., Соф., Никон. Подвиг Хабара упомянут в родословных и разрядных книгах, где прямо говорится, что он «обманом» взял у Крымского царя грамоту, данную на Вел. Князя» (Карамз. к т. VII пр. 224 и помянутое выше собр. Малиновского, стр. 228–229). Кроме пушкаря Иордана в Рязани Герберштейн упоминает о другом наемном немецком пушкаре Никласе, который заведовал огнестрельным снарядом в Москве. О Крымских отношениях см. также помянутое «Историч. и Диплом, собр. дел» в Зап. Од. Об. И. и Др. V. О казанских походах в тех же летописях, «История о Казанском царстве», Лызлова «Скифская история» и Рычкова «Опыт Казан. Истории» (эти три сочинения, впрочем, по отсутствию критики, представляют пособия не всегда надежные). Наружность Шигалея описывает Герберштейн, который в 1526 г. лично видел этого бывшего Казанского царя и видел, каким почетом он пользовался при Москов. дворе. По словам австрийского посла Шигалей имел «большое отвислое брюхо, редкую бороду и женственное лицо» (Erat enim homo ventri prominenti, rara barba, facie репе muliebri: quae enim bello haudquaquam idoneum esse ostenderent). О касимовском царевиче Еналее и заточении Шигалея на Белоозере свод всех известий у Вельяминова Зернова, т. I. глав. 8 и 9. О запрете русским купцам ездить на Казанскую ярмарку говорит Герберштейн.

10

Поручные клятвенные записи князей: Василия, Ивана и Андрея Шуйских, Дмитрия и Ивана Бельских, Ивана Михайловича Воротынского, Михаила Глинского и Федора Мстиславского см. в Древ. Рос. Вивлиоф. Изд. 2-е Ч. III. Две опасные грамоты Василия III и митрополита Симона Василию Шемячичу (1511 года) о неятии веры его клеветникам в С. Г. Г. и Д. №№ 28 и 29. О Шемячиче говорит Герберштейн. Кроме этого князя и Василия Стародубского, он указывает еще на какого-то Димитрия, удельного князя Путивльского, который был обвинен в измене тем же Шемячичем, схвачен при его помощи и заключен в московскую темницу, а сын его бежал к татарам, там увез одну красавицу и был убит ее родственниками. По словам Герберштейна, Василий III воспользовался поражением русского отряда на Оке, при нашествии Магмет-Гирея, обвинил в том князя Ивана Воротынского и отнял у него Воротынский удел. Относительно доносов на Шемячича см. «Дело о князе Василии Ивановиче Шемякине» (1517–1523 гг.) в Акт. Историч. I; № 124. О сношениях Москвы с другими державами см. С. Г. Г. и Д. V. №№ 57, 60, 65, 79, 80, 93, 95, 98, 99, 100, 103, 104, 105, 106, 111, 112. Дела Турецкие в Арх. М. Ин. Д. № 1. Дела Польские — № 2. Никонов, лет. VI. 248 и 250.

11

Послание Иосифа к в. кн. Василию Ивановичу и ответ на него Заволжских старцев в Древ. Рос. Вивл. т. XVI. Послание Иосифа к старцам о повиновении соборному определению в Сборнике XVI в. Импер. Пуб. Библ, (в Собрании Слав. — Рус. рукоп. гр. Толстого под № 299). Последние слова Просветителя. «Письмо о нелюбках» в Прибавл. к Твор. Св. Отцев. X. «Полемические сочинения Вассиана». Изданы А. Павловым. «О Кормчей Вассиана Патрикеева» А. Павлова в Учен. Зап. Казан. Универ. 1864. Вып. II. Правосл. Собесед. 1863. Послание Иосифа к боярину Челяднину в Сборнике XVI в. (Собр. гр. Толст, в описании Калайдовича и Строева под № 68, лист 293). Великие Четьи-Минеи. Сентябрь. «Рассуждение инока князя Вассиана о неприличии монастырям владеть отчинами». С предисловием Бодянского. Чт. Об. И. и Др. 1859. кн. 3. «Отвещание любозазорным» Иосифа Волоколамского. Ibid. 1847. кн. 7. Дело с князем Федором Борисовичем и архиеп. Серапионом см. в житиях Иосифа. О том же деле «Послание Иосифа к митрополиту Симону» в помянут. Сборнике XVI в. (№ 68. л. 249, напечатано в пам. Ст. Р. Лет. IV). Послание Симона к Иосифу (ibid., л. 316); послание Иосифа к Ивану Третьякову Ховрину (ibid., л. 222. Отрывки из него в Ж. М. Н. Пр. 1866, июль); послание его же к Борису Кутузову в Древ. Рос. Вивл. т. XIV. Послание Серапиона к митр. Симону в Памят. Стар. Р. Литер. IV. Далее П. С. Р. Л. VI, 249 и след. «Разрешительная грамота митр. Симона Иосифу с братиею» в Ак. Ист. I. № 290. Духовная Иосифа игумена, писанная в 1507 г. см. в Древ. Рос. Вавлиоф. XIV. Пособия: Хрущова «О сочч. Иосифа Санина». Павлова «Историч. очерк секуляризации церков. земель в России». Архиеп. Макария «История Рус. Церкви», т. VI. Жмакина «Митрополит Даниил и его сочинения» в Чт. Об. И. и Др. 1881. кн. I. (Глава 1: Характеристика направлений Иосифа Волоцкого и Нила Сорского). Черты жизни Вас. Патрикеева в Симонове монастыре в книге инока Зиновия Отенского «Истины показание к вопросившим о новом учении» (Приложение к Правосл. Собесед. за 1863 г. См. также История Рос. Иерархии. II. XXIX и Древ. Рос. Вивлиофика. XVII. 192–194).

12

«Историческое известие о Максиме Греке» в Вести. Евр. 1813. Ноябрь. «О трудах Максима Грека» в Ж. М. Н. Пр. 1834. ч. III. «Максим Грек» в Москвитянине. 1842. № 11. (Филарета. архиеп. Чернигов.). Прот. Горского «Максим Грек Святогорец» в Прибавл. к Твор. Св. Отцов. 1859. ч. XXVIII. Проф. Нильского «Максим Грек как исповедник Просвещения» в Христиан. Чтен. 1862 г. Март. «Максим Грек» — замечательное исследование проф. Иконникова в Киев. Универе. Извест. 1865 и 1866 гг. Его же «Русские Общественные деятели XVI века». Ibid. 1866. Его же «О культурном значении Византии в Русской истории». К. 1869. Проф. Хрущова «Князь инок Вассиан Патрикеев» в Древ, и Нов. Рос. 1875. № 3. Помянутые в предыд. примечании сочинения: проф. Павлова о Секуляризации церков. земель (глава III); архиеп. Макария Ист. Рус. Церкви (т. V и VII); Жмакина о митрополите Данииле (глава III. «Борьба Даниила с Заволжцами»). Источники: П. С. P. Л. VI., стр. 261. VIII. 263. Степей, кн. ч. IL, стр. 190. «Сочинения Максима Грека» в Православн. Собесед. 1859–1862 гг. (Отдельно в трех частях. Казань). «Сказание о Максиме Греке» — рукопись Петерб. Публ. Библ. Погод. Собр. № 1294. «Отрывок следствен, дела о Берсене и Жареном с допросами старцу Максиму Греку и келейнику его Афанасию» в Акт. Археогр. Эксп. I. № 172. (О казни Берсеня и Жареного см. Карамз. к т. VII прим. 335). «Прение Данила митрополита с иноком Максимом Святогорцем». Список ссудного списка в Чт. Об. И. и Др. 1847. № 7. «Прение митр. Данила с старцем Васьяном 1531 г.» Ibid. 1847. № 9. «Рассуждения инока князя Вассиана о неприличии монастырям владеть селами». Ibid. 1859. III. Курбский в своей «Истории князя великого Москов.» прямо говорит о насильственной смерти Вассиана Косого; но известна ненависть Курбского к иосифлянам. Вместе с Максимом Греком пострадали и два его сотрудника в переводах, Михаил Медоварцев и инок Сильван. Первый сослан в Коломну, а второй — в Волоколамский монастырь, где, по известию одной рукописи, иноки будто бы уморили его в дыму. Опис. Рукописей Синодал. Библ. Отд. II. кн. 2, стр. 579.

13

В 1511 году до великого князя дошел слух, что брат его Семен Калужский хочет бежать в Литву. По челобитью других братьев, митрополита Симона и владык, Василий простил Семена; но переменил состоявших при нем бояр и детей боярских. (Софийск., Воскр., Никонов. Татищев в Чт. Об. И. и Д. 1847 г. № 5). Для отношений к братьям любопытны «Наказные речи Великого князя брату своему Димитрию», около 1520 г. (Акты Истор. I. № 291). Тут великий князь чрез своего посланного Ивана Шигону упрекает брата в непочтении к себе и напоминает ему духовную их отца Ивана, в которой тот «приказывал» меньших братьев старшему, поручал им слушать его и держать «вместо отца», а ему держать их «во чти, без обиды». О том, как учрежден был от великого князя надзор за действиями его брата Юрия Ивановича Дмитровского с помощию некоторых детей боярских см. любопытную «Челобитную Ивана Яганова» на имя малолетнего государя Ивана Васильевича. (Акты Истор. I. № 136). На этого брата Юрия также был донос о намерении его бежать в Литву; но по его просьбе игумен Волоцкий Иосиф незадолго перед своей смертью (1515 г.) послал в Москву двух своих иноков ходатайствовать о нем перед великим князем и успел избавить его от опалы (см. Житие Иосифа). Относительно обращения Соломонии к знахарству см. отрывок от розыскного дела по сему поводу или допрос Ивану Сабурову в ноябре 1525 г. Акт. Ист. I. № 130. Тут, между прочим, упоминаются жонка Стефанида прозванием Рязанка и какая-то черница безносая; первая наговаривала воду, которою велела великой княгине смачивать себя и белье великого князя; вторая наговаривала масло или мед для натиранья. Сетование Василия на бездетность во время объезда и женитьба на Елене в Псков, лет. (П. С. Р. Л. IV. 295 и 296). О насильственном пострижении Соломонии говорят Курбский и Герберштейн. Последний прибавляет о нанесенных ей при сем побоях бичом от Ивана Шигоны. Он же сообщает слух о рождении ею в монастыре сына Георгия и посылке великим князем двух доверенных лиц для проверки сего слуха, распускаемого особенно двумя боярынями, женами казначея Юрия Малого (Грека) и спальника Якова Мазура; эти боярыни были после того удалены от двора, а первая даже подвергнута сечению. Летописи Воскресен., Никон, и Татищев выражаются уклончиво: «великий князь постриже Соломонию по совету ее тяготы ради и болезни бездетства»; в Соф. 2-й — «Соломония пострижеся в черницы, болезни ради». А по Летописцу, служащему продолжением Нестора (Изд. в М. 1794 г.), Соломония будто бы сама умоляла Василия отпустить ее в монастырь, видя свое неплодство (стр. 383). В Псков. 2-й сказано просто: «И повеле ю пострищи в черницы» (причем по одному списку брак с Еленой прямо уподобляется прелюбодеянию). В невольном пострижении вообще нельзя сомневаться. О безуспешной посылке за разрешением развода к патриархам и на Афонскую гору и осуждении этого развода Вассианом Патрикеевым см. «О сочетании второго брака и разлучении первого чадорадия ради — творение Паисеено, старца Ферапонтова монастыря» в Чт. Об. И. и Др. 1847 г. № 8. Карамзин сомневается в достоверности этого творения (к т. VII пр. 277). Действительно, некоторые подробности указывают, что оно несовременно самому событию и сочинено впоследствии (напр., прорицания о жестокостях и беззакониях Ивана Грозного). Любопытны встречающиеся в этом памятнике следующие темные слова и речения: друкели, урдюкели, ардарила, сарападасейстии, келевдерии, дохеpu, ароуны, тефлизы. Официальное описание свадьбы в. кн. Василия Ивановича с Еленой в Древ. Росс. Вивлиофике. T. XIII. Таковое же описание свадьбы кн. Андрея Ивановича. Ibid. «Дополнительная статья к чину бракосочетания великого князя Василия Ивановича» в Дополн. к Акт. Истор. I. № 24. О сбритии бороды Василием говорит Герберштейн. О рождения и крещении сына Ивана — те же летописи. Степей, книга сообщает некоторые подробности о крещении его в Троицкой лавре и восприятии от купели двумя старцами иноками, Даниилом Переяславским и Касьяном Босым (206 стр. и далее). Об них как воспреемниках см. Акты Истор. I. 410. В Степенной же книге говорится о предсказаниях, предшествовавших его рождению. Между прочим, юродивый Дементий на вопрос беременной Елены, что у нея родится, отвечал. «Тит, широкий ум» (стр. 237). Пять писем Василия III к супруге своей Елене см. «Письма Русских государей». Изд. Археогр. Ком. М. 1848. Древ. Рос. Вивлиоф. Ч. III. Г. Стромилов, в своей монографии об Александровской Слободе, на основании разных соображений предполагает, будто связь Елены с Овчиной-Телепневым-Оболенским началась еще до рождения Ивана Грозного. (Чт. О. И. и Др. 1883 кн. 2 стр. 69 и след).

14

Летописи Соф. Воскр. Никонов. Степей, кн. Татищев. Из иконописцев времен Василия известен еще Алексей Псковитин, по прозванию «Малый». Он написал образ Успения Богородицы в Успенском храме Кириллова монастыря (1511 г.). См. Выписку из Летописного Сборника Кирилло-Белозерского монастыря (Времен. Об. И. и Др. кн. 8 Смесь, стр. 50). Любопытно при сем известие о построении сего храма, совершаемом за 25 лет: он строился 5 месяцев, мастеров каменщиков и «стенщиков» было 20, старший над ними состоял Прохор Ростовский, и стоил храм 250 рублев. В 1517 г. в Пскове упала часть кремлевской стены, на протяжении 40 сажень. Ее починил Иван Фрязин, и эти сорок сажень обошлись великому князю в 700 рублей; хотя возка камня при сем составляла повинность священников, а псковичи обязаны были носить песок и просевать его решетом. (Псков, лет.). Об уличных решетках в Москве и не совсем ясное известие о постройке за рекой особого «города Нали» (№ali) для телохранителей сообщает Герберштейн.

15

S. Herbersteini Rerum Moscovit. Commentant Глава «О приеме и обхождении с послами». О новых придворных чинах см. Разряди, книги и послужной список бояр. (см. также Карамз. к т. VII прим. 231 и 353). Относительно Герберштейна есть весьма обстоятельная книга проф. Замысловского «Герберштейн и его историко-географические известия о России». Спб. 1884.

16

О смерти кн. Василия Холмского в Соф. Воскр. и у Татищ, под 1509 г. Даниил Щеня назван «Московским воеводой» в грамоте Василия III Сигизмунду I 1511 года (Акты Зап. Рос. II № 74) и в грамоте 1513 года от литовских панов-рады (Радивила, Острожского и др.) к думным боярам московским (ibid. № 84). В последней перечисляются следующие члены рады или думы великого князя: князь Даниил Васильевич Щеня, князь Дмитрий Владимирович Ростовский, кн. Василий Васильевич Шуйский, воевода Новгородский, и князь Михаил Данилович Щенятев (сын Д. Щени). Клятвенные поручные записи Шуйских, Бельских, Глинского, Воротынского, Мстиславского и М. Плещеева см. в Древ. Рос. Вивлиоф. T. III. и в С. Г. Г. и Д I. №№ 149, 152–157, 159. Относительно грека Георгия Малого Герберштейн сообщает еще, будто выбор первой супруги Василия из числа собранных туземных девиц назначен был по совету Георгия: последний надеялся, что этот выбор падет на его дочь, но ошибся в расчете. Далее, как мы видели, он же сообщает, что жена Георгия была замешана в распространении слуха о родившемся в монастыре сыне Соломонии и высечена за недонесение о том в. князю.

17

Летоп. Воскресен. Никонов. Татищев. Но подробнее всех сказание о кончине Василия III в Софийской. (П С. Р.Л. т. VI) и в Царств, книге. Между прочим, в этом сказании говорится: «И стоящи же близ его Шигона, и как положили Евангелие на грудех, и виде Шигона дух его отшедши, аки дымец мал». В сокращении то же сказание и в Степей, книге, сопровождаемое витиеватым похвальным словом Василию. До нас не дошли ни первая духовная, которую Василий велел сжечь, ни вторая, написанная перед кончиной. Имеем только составленный в 1531 году договор его с братом Юрьем, в котором сей последний обязывается после смерти великого князя держать его сына Ивана своим господином и братом старейшим. С. Г. Г. и Д. I № 160–161.

По свидетельству Русского хронографа так наз. второй редакции, Василий Иванович «в посольских грамотах и в летописных историях» приказывал давать ему титул царский, а именно «Божиею милостию царь и великий князь Василий Иванович Владимирский и Московский и Новгородский и Псковский и Казанский (?) и Астраханский (?), Государь Тверский и Ростовский, Ярославский и Вологодский, Пермский, Вятский и Болгарский и Кондийский, Обдорский, Угорский, Черниговский и Рязанский и всея Руси Государь и обладатель» (Избор, АН. Попова. 182).

18

Литовский Статут 1529 г. Времен. Общ. И. Др. кн. 18. Судебник Казимира IV. Акты Зап. Р. № 67. Относящиеся к положению крестьянства наиболее любопытные грамоты см. в Актах Зап. P. I. №№ 44 и 59 (Грамоты наместнику Насюте 1444 г. и ключнику Андрею Федковичу, 1456–1471 г.) 189 (Устав. грамота Бельской области в 1501), 163, 167 и 172. (Грамоты Симеону Олелькевичу, Симеону Ивановичу Можайскому и князю Жеславскому. 1499 г.). II. №№ 75 (Льготная грамота По днепровским и Задвинским данникам 1511 г.), 86 (Уставная могилевским боярам, старцам и волостным людям 1514 г.), 87 (Городенскому старосте Юрию Радивилу 1514), 133 (Полоцкому воеводе Петру Кишке о жителях Себежской волости 1525 г.), 149 и 160 (Державцам и тиунам Жмуд. волостей, 1527 и 1529 гг.), 159 (Державцам и урядникам виленским и трокским 1529 г.), 203 (Свислочским горожанам и волостянам. 1540 г.). Акты Южной и Запад. России. I. №№ 50 (Жалован. грамота князю Константину Крошинскому. 1509 г.), 32 и 33 (Жалован. грамоты на имения Кобринскому Спасскому монастырю и Генриху Шлягеру, 1491 и 1500 гг.) 58 и 59 (Жалован. грамоты Спасской церкви и Николаевскому Пустынскому монастырю. 1511 и 1512 гг.). Памятники временной Киевской Комиссии для разбора древ, актов. I и II. Той же комиссии Архив Юго-запад. России Ч. VI. т. I. Устава о волоках 1557 года помещена во II томе Памятников и в Актах Зап. Рос. III. № 19. Далее, «Археографический Сборник документов до истории Северо-западной Руси». T. 1. Вильна 1867 г. Акты Виленской Археограф. Комиссии. Именно: Писцовая книга Пинского староства, составленная по повелению Сигизмунда Августа при пинском старосте Станиславе Довойне в 1561–1566 гг. Ч. I и II. Вильна 1874 г. Введение Шолковича. «Ревизия Кобринской экономии» 1563. В. 1876. и «Писцовая книга Пинского и Клецкого княжеств», составленная по приказу королевы Боны в 1552–1555 гг. В. 1884 г.

Литература: Иванищева «О древних сельских общинах в Юго-западной России» (Рус. Беседа. 1857. III. и в Сборнике Сочинений. Киев, 1876 г.). Прекрасным дополнением к исследованию Иванищева, основанному на актах луцких и владимирских о копе или о копных судах, служит та часть предисловия г. Спрогиса к т. VI Актов Виленской Комиссии, которая посвящена копным судам на основании брестских актов. Место для собрания копы называлось Коповище, и суд этот происходил под открытым небом, в присутствии Возного. В этом суде находим не одних крестьян; тут присутствовали и помещики, т. е. люди шляхетского сословия, но, по-видимому, только в качестве свидетелей и истцов. Далее: проф. Леонтовича «Крестьяне Юго-западной России по Литовскому праву XV и XVI столетий» Киев, 1863. Мордовцева «Крестьяне Юго-западной Руси XVI века». (Архив Историко-юридич. сведений, изд. Калачовым. Кн. Третья. Отделение III.). Проф. Антоновича исследование о крестьянах (Архив Юго-запад. Руси III). Новицкого о крестьянах (Вступительная статья к части VI, тому I Архива Юго-запад. России). Уставу о волоках Сигизмунда Августа предшествовал устав, данный его отцом в 1529 году «для дворов Виленского и Троцкаго поветов», т. е. для земель собственно Литовских. Здесь крестьяне королевские разделяются на тяглых и осадных; первые более рабочие, а вторые более оброчные. Королевские крестьяне имели тогда право на так наз. уходы, т. е. право ставить в лесах борти, а на реках строить язы и гати или запруды для рыбной ловли, рубить и сплавлять дерево. (Снитко — Введение к Писцов, кн. Пинск, и Киевск. княж. изд. Вилен. Археол. Ком.).

Два образца условий, по которым отдавались королевские волости в держанье частному лицу, приведем одну грамоту 1514 года.

«Жигкимонт, Божьею милостью король Польский и великий князь Литовский, боярам и мещанам Могилевским и старцам серебреному и медовому и всем людям волости нашое Могилевское. Дали есьмо замок наш Могилев в держанье пану Юрью Зеновьевичу. А что ся дотычет дани нашое грошовое и медовое и куничное и бобров, што мает на нас на господаря прийти и на врядника нашего, то есьмо в том листе нашом выйменовали, што на-первей, наш господарский приход: три ста коп широких грошей (т. е. дани грошовой), чотыри рубли грошей бобровщины, чотыри рубли грошей яловщины, а три рубли грошей восковых, а от старца серебряного (собиравшего денежную дань) пятнадцать коп грошей широких, а от медового старца десять коп грошей, а скотнаго серебра на третий год двадцать рублев грошей, а тивунщизны осмдесят коп грошей, а за корчмы Могилевские сто коп и чотыри копы грошей; а серебщизну мают нам завжды на третий год давати, колько мы господарь на них положим; а мают они то все нам давати широкими (полными) грошьми, пак ли ж бы широких грошей не было, тогды мают дати за грош по четырнадцати пенязей; а бобров шерстью сто и шесть; а куниц полтораста, а медовое дани сорок уставов без дву. А державца наш пан Юрьи мает с них брати в каждый год: уезду своего (за приезд) пятьдесят коп грошей, а полюдованья коли у волость не поедет, пятьдесят же коп грошей, а тивунщизны з нашое суммы с осмидесят коп грошей мает собе брати половину сорок коп грошей; а то все мает брати за широкую личбу (полная наличность). А вины малый и великии (судебные пени) выймуем на нас на господаря, кроме повинного и выметного, хто ся на него, а любо на врядника нашого чим выкинет (т. е. за оскорбление державцы или господарского урядника); а повинного ему от рубля по десяти грошей, а пересуда по чотыри грошы; а слугам его от езду децкованья на милю по грошу. А мимо тую нашу уставу, пану Юрью новин волости нашой никоторых не пробовляти; мает ся справовати и рядити во всем, потому как в сем нашом листе выписано. А который доходы, обвестки и иншыи, што в гом нашем листе не выписаны, на державцов Могилевских хаживали, тые и ныне по то муж он мает брати. А для лепшого сведанья и печать нашу казали есьмо приложити к сему нашому листу». (Акты Запад. Рос. II. № 86).

19

Грамоты, данные Полоцку, см. Акты Зап. Рос. I. №№ 159, 175, 185 и 210. II. №№ 61 и 147. Данные Вильне см. «Собрание древ. грам. Вильны» I. Киеву: Акты Зап. Рос. I. №№ 120, 149, 170, 207 II. № 3. Сборник Муханова 145–149. Луцку: Архив Юго-запад. Росс. Ч. V. T. I. № I. Акты Зап. Рос. I. №№ 90 и 153. Владимиру Волынскому Ibid. № 124. Смоленску Ibid. №№ 182 и 199. Витебску. Ibid. № 127. Минску. Ibid. № 165. Пинску. Ibid. №№ 190 и 191. Гродну. Ibid. №№ 198 и 226. и т. д. Исследования: Обстоятельная, прекрасная, монография проф. Владимирского — Буданова «Немецкое право в Польше и Литве» Журн. М. Н. Пр. 1868. Август. Сентябрь. Ноябрь и Декабрь. Проф. Антоновича вводная статья к «Актам о городах» в Архиве Юго-запад. России. Часть пятая. Том I. К. 1869. Многие сведения о городах Литов. Руси заключаются и в труде Балийского и Липинского Starożytna Polska. T. II. и III. Wazsz. 1844–1846.

20

Кроме изданий Даниловича (Wilno. 1826) и Дзялынского (в переводе на польский. Zbiór praw Litewskich), Судебник Казимира IV издан в Актах Запад. P. I. № 67, откуда перепечатан с прибавлением комментарий во втором выпуске Хрестоматии Владимирского-Буданова. Вислицкий Статут см. в издании Бангке Jus Polonicum. Wars. MDCCCXXXI. Vjlumina legum. T. I. Ptrsd. 1859. В старом рус. переводе в Актах 3. Рос. I. № 2. Литовский статут 1529 г. в русс, подлиннике издан в Временнике Об. И. и Др. кн. 18. М. 1854. А с переводами на латин. и польск. языки, но неполный, у гр. Дзялынского в Zbiór praw Litewskich od roku 1389 do róku 1529. Poznan. 1841.

Пособия: Чацкого «О Litewskich i polskich prawach». Wilno. 1800. Даниловича Historischer Blick auf die litausche Gesetzgebung в Dorpater Jahrbücher. 1824. № 4. и «Взгляд на Литовское законодательство и Литовские статуты» в Юридич. Записках, изд. Редкина, т. I. М. 1841. Проф. Леонтовича «Рус. Правда и Литовский статут» — в Киевских Универе. Известиях. 1865 г. Чернецкого «История Литовского статута». Ibid. 1866—67 гг. Заметка Семенова «О сходстве древних узаконений восточной и западной Руси» во Временнике Об. И. и Др. кн. 19. М. 1854. Ярошевича Obraz Litwy. IL Rozdzia XII.

Многие местные черты западно-русского обычного права, вошедшие отчасти в Литовские статуты, разбросаны в помянутых выше областных привилеях или уставных грамотах. Например, укажем на следующее. В Уставной грамоте, данной Киевской области в 1507 году, говорится. «А о выдачку, коли ся оба-два выдадут и оба шапками вергут, ино то выдачка; а один ся выдаст, а другой ся не выдаст, ино то не выдачка». Этому темному месту соответствуют слова Уставной Полоцкой грамоты 1511 года: «коли посварятся Полочане и выдадутся оба в кольце, ино та вина наша: а будет ли один выдасться, а другой не выдасться, то есмо им отпустили» (Акты Зап. П. II. №№ 30 и 70). Возникают вопросы: что такое выдачка, что значит шапками вергут, что такое кольцо? Г. Тумасов в помянутом выше своем сочин. «Дворянство Западной России в XVI веке» (в примеч. 62) дает следующее правдоподобное объяснение на эти вопросы. У литовцев и древних славян было в обычае, чтобы в случае тяжбы истец и ответчик на суде клал в шапку деньги как бы в заклад. (Существовало поэтому особое выражение: «покладать шапку рублем грошей».) «Этим один другаго как бы выдавал судье». Тот, кто по суду был обвинен, терял заклад, который шел в пользу судьи. Поэтому в первом случае «выдач — кой» называлось согласие особых противников положить залог в шапку; но если только одна сторона представляла залог, то это не выдачка, и тогда «тяжущиеся должны были или обратиться к другому суду или покончить между собою другим каким способом». Во втором случае под именем «кольца» разумеется коло в значении мир, община. Следовательно, если оба тяжущиеся Полочанина выдадутся в кольцо (согласятся подвергнуть себя суду общины или старцев), то вина наша, т. е. они платят судебную пеню. Но если только один согласится, а другой нет, то суд общины не состоится.

21

Акты в Запад. P. III. № 4 (просьба Литовских чинов на Виленском сейме 1547 г.), № И (Уставы, данные на втором Виленском сейме 1551 г.), № 13 (Уставы на третьем Виленском сейме 1554 г.), № 16 (Дополнит, статья о доходах земским судьям, писарям и возным, 1555 г.), № 24 (Уставы, данные на четвертом Виленском сейме, 1559 г.), № 33 (Устав на Виленском сейме 1563 года), № 38 (О новоизданном Статуте и сеймиках грамота 1565 года). Статут 1566 года впервые напечатан во Временнике Об. И. и Др. кн. 23. № 1855. Г. Новицкий в своем исследовании о крестьянах высказывает мнение, что первый статут (а потому «возможно и второй») был напечатан (Архив Юго-Запад. Р. Часть VI том I. стр. 52). Но мнение это пока не подтверждено какими-либо несомненными свидетельствами. Желания, высказанные на сеймах, по-видимому также указывают на то, что первые статуты не были напечатаны. Второй статут назывался Волынским по причине произведенных в нем перемен на сейме 1569 г. относительно воеводств Волынского, Киевского и Брацлавского. См. Ярошевича Obraz Litwy. II. 140.

Ради мира с Крымской ордой короли польско-литовские платили ей ежегодную дань. Любопытна роспись этой дани, разложенной на разные города вел. кн. Литовского. См. в Акт. Зап. Рос. I. № 193, под 1501 г. Здесь она получалась преимущественно сороками соболей и поставами сукон. А позднее уже копами грошей. См. под 1530 г. Роспись Ординщины. Ibid. II. N2 168. О такой же ежегодной дани по нескольку тысяч коп грошей с Коруны Польской и В. княжества Литовского говорится под 1541 г. (Акт. Ю. 3. Рос. I. № 105).

22

Михалона «О нравах Татар, Литовцев и Москвитян» (перевод проф. Шестакова). Архив Историко-Юридич. свед. относящ. до России. Изд. Калачова. Кн. 2. Полов. 2. М. 1854. Курбского «Сказания» T. I. История князя в. Московского. Гл. IV. Об упадке воинской доблести, размножении судей и адвокатов и обращении шляхты в мирных земледельцев см. также сочинения перемышльского каноника Ореховского, сатиры известного польского поэта Кохановского и речь вице-канцлера Петра Мышковского на Варшавском сейме 1563 г. (О них см. Вишневского History literatury Polskiej. T. VI–IX).

Рядом с распущенностью нравов, распространившейся тогда в высших слоях Литовской и Польской Руси, любопытно сопоставить драконовские постановления против этой распущенности в Литовском статуте. Например, во Втором Статуте постановлены суровые наказания против сводников и сводниц; мужу, заставшему у своей жены любовника, он предоставил право делать с ним что хочет, даже убить его; незаконных детей лишил всех семейных прав, многоженцев осуждает на смерть, похитителю женщины также определяет смертную казнь. Последнее постановление, как думают (напр., Ярошевич — Obraz Litwy III. 12), было вызвано похищением княжны Гальшки Острожской. Дело это, в свое время наделавшее много шуму, состояло в следующем. Около 1530 года умер знаменитый победитель при Орше князь Константин Иванович Острожский. От первого его брака с княжной Голшанской остался сын Илья, а от второго с княжной Слуцкой сын Василий, между которыми и разделились остальные имения Острожского. Илья женился на красивой польке Беате Косцелецкой; но скоро умер, оставив свои земли в распоряжении Беаты, которая сделалась опекуншей посмертной его дочери Гальшки. Последняя едва вышла из детства, как уже явилось несколько искателей ее руки и вместе ее богатого наследства. Один из них, именно князь Дмитрий Сангушко, молодой и православный западнорусский вельможа, староста Каневский и Черкасский, получил согласие на брак от Беаты, матери княжны, и от ее дяди Василия-Константина Острожского, бывшего также ее опекуном. Узнав, что Беата только притворно дала свое согласие, Сангушко с помощью князя Острожского вооруженной рукой ворвался в Острожский замок, насильно заставил совершить обряд своего венчания с тринадцатилетней Гальшкой и насильно водворился в этом замке (1553 года). Беата подала жалобу королю Сигизмунду Августу, который притом был один из опекунов княжны Острожской. Королевский суд приговорил Дмитрия Сангушка к лишению чести, имущества и жизни. Тогда сей последний со своей юной супругой бежал в Чехию. Но за ними погнался один из претендентов на руку Галыпки, Мартин Зборовский, воевода Калишский; с вооруженным отрядом он перешел границу и настиг их недалеко от Праги. Захваченный врасплох, Сангушко был варварски изранен и потом умерщвлен. Гальшку привезли обратно к матери. Но бедствия богатой наследницы тем не кончились. Явились новые искатели на ее руку. Беата тайно повенчала ее с князем Семеном Слуцким, а король не признал этого брака и насильно отдал ее в жены поляку графу Гурко, который увез ее в свой замок в Познанском воеводстве. Здесь он держал непокорную жену до самой своей смерти, тщетно пытаясь получить хотя бы часть ее наследства. Он умер в 1573 г. в сане воеводы Познанского. Пожилая Беата тем временем сама вышла замуж за молодого Альберта Лаского воеводу Серадзкого. Но этот вероломный человек, получив в свои руки имущество ее и ее дочери, увез ее в свой родовой замок в Венгрию и тут запер ее в башне, где она томилась многие годы, пока получила свободу незадолго до своей смерти. Гальшка получила, наконец, свои наследственные земли, которые она сама еще при жизни своей большей частью передала дяде Константину II (Василию) Острожскому, воеводе Киевскому. Вообще сей вельможа, столь известный впоследствии ревнитель православия, является довольно равнодушным к бедствиям племянницы и обнаруживает черты эгоизма и любостяжания. Материалы для этого исторического эпизода собраны гр. Пшездзецким в его Jagiellonki polskie w XVI wieku. T. II и III. На основании сих материалов составлены монографии: Шараневича «Гальшка, княгиня Острожска». Оповедане Историчне. У Львове. 1880. и Якоба Каро — Beata und Haiszka. Eine polnisch-russische Geschichte aus den. XVI Jahrhundert. Breslau. 1883. Последняя в русском переводе помещена в Киевской Старине 1890 г. Январь.

История Беаты и Гальшки представляет яркую картину нравов высшего польско-литовского общества половины XVI века, с его женщинами-наследницами, буйным самоуправством магнатов и упадком исполнительной власти, при котором тщетными оставались строгие законы, столь щедрые на смертную казнь.

23

Бельского — Kronika. Сарницкого Annales Polonorum et Lithuanorum. Cr. 1587. Ореховского— Annales Poloniae и Żywot Jana Tarnowskiego. Стрыйковского — Kronika. Гурницкого Dzeje w Koronie Polskiey. Кояловича Historia Lithuaniae. В сборнике Муханова (140–141 стр.) отрывок из Литовско-русской хроники о браке Сигизмунда Августа с Варварой Радивил. Неизвестного Vita Petri Kmithae. Литература: Нарбута Dzieje nar. Litew. T. IX. Dwaj Zygmund Jagelloni— autora Ukrainy i Zaporoza. 2 част. Варш. 1859.

24

Кояловича Historia Lithuaniae. II. и Miscellanea. Даниловича Scarbiec diplomatow. T. IL Венгерского Slavonia reformata. Любенецкого — Historia reformaationis Polonicae. Нарамовского Facies rerum Sarmaticarum. Vilnae. 1724. Лукашевича Dzieje Kosciolow wyznania Helweckigo w Litwie. (Перевод на рус. яз. А. Хмельницкого см. в Чтен. Об. И. и Др. 1847 кн. 8). Красинс-кого Geschichte des Ursprungs, Forschritts und Verfalls der Reformation in Polen. Нарбута Dzieje nar. Litew. IX. § 2193 и Dodatek II. Ярошевича Obraz Litwy. III. Rozd. II. Зубрицкого «Галицкая Русь в XVI столетии». (Чтен. Об. И. и Др. 1862. кн. III). Высокопреосв. Макария «История Рус. Церкви». T. IX. Спб. 1879. Соколова «Отношение протестантизма к России» М. 1880. Д. Цветаева «Протестантство в Польше и Литве в его лучшую пору» (Чтения в Общ. Любит, духов, просвещ. Декабрь. 1881.). Любовича «История Реформации в Польше». Варш. 1883. Вилен. Археограф. Сборник. VII.

25

Volumina legum. IL 29–32. Документы, объясняющие историю Западно-Русского края. Спб. 1865. Ярошевича Obraz Litwy. IL Rozd. VIL Нарбута Dzieje и пр.

26

Дневник Люблинского сейма 1569 года. Спб. 1869. Польский текст с русским переводом профес. М. О. Кояловича. Это издание сделано Археографической Комиссией по рукописи, принадлежащей Императорской Публичной Библиотеке. Еще прежде того был издан Дневник Люблинского сейма в другой редакции, по рукописи, принадлежавшей графу Дзялынскому: Zrzodlopisma do dziejów unii Kor. Polskiej i W. X. Litewskiego. Czesc III. Diariusz Lubelskiego sejmu unii. Rok. 1569. Drukiem ogłosił A. T. Hr. z Kościelca wojewodzie Dzialynski. W Poznaniu. 1856. В помянутом издании Археографической Комиссии приведены варианты и пополнения из издания Дзялын-ского отчасти внизу страниц, отчасти в «Приложениях». Кроме того, см. Письмо Романа Сангушковича к королю с извинением, что не приехал (вовремя) на сейм. Акты Южной и Западной России. T. I. № 152. Ярошевича Obraz Litwy. T II. стр. 56 и прим. 41. (различные просьбы королю шляхты Кобринской, Мстибовской и некотор. др. и ответы короля от 20 февраля 1569 г.). «Документы, объясн. Историю Зап. Рус. края». Volumina legum. T. IL Тут к Люблинскому сейму относятся акты: «о «возвращении» короне Подлясья, Волыни и Киева, об унии с Литвой, сеймовые конституции, поборовый универсал, инкорпорация герцогства Курляндского и Семигальского.

Весьма любопытными документами являются несколько писем из Люблина от литовского подскарбия Николая Нарушевича и жмудского старосты Яна Ходкевича к Виленскому воеводе Николаю Радивилу, уехавшему из Люблина вместе с другими литовскими сенаторами и еще не вернувшемуся. См. Археограф. Сборник, издав, при Вилен. Учеб, округе. T. VII. под редакцией гг. Гильдебранта и Миротворцева. №№ 19–28 от 26 апреля — 15 октября 1569 г. Тут описываются печаль и уныние литовских магнатов ввиду отобрания Волыни, Подляхии и Киевщины от в. княжества Литовского. Между прочим, дядя Ходкевича, старик Ероним Ходкевич, Трокский каштелян, умер во время Люблинского сейма, удрученный общим горем (см. № 25). Тут же (№ 28) в письме от 15 октября 1569 года к Николаю Радивилу Ян Ходкевич оправдывается в возведенном на него извете, будто он находится в тайных сношениях с поляками и с Москвой. Относительно последней любопытно сопоставить его собственное обвинение на Люблинском сейме против Глебовича в изменническом служении Московскому царю. Ibid, под № 17 и 18 находим любопытные письма к литовскому великому гетману Николаю Радивилу от того же жмуд. старосты Яна Ходкевича, 10 марта 1565 года, а также литов, подскарбия Николая Нарушевича, 24 августа 1565. Тут мрачными красками изображаются дурное поведение и отсутствие дисциплины в польском войске во время войны с Иваном Грозным, пренебрежение Сигизмунда II военным делом и вообще плохое состояние государственных дел Польши и Литвы в последнюю эпоху сего царствования.

27

Летописи Новгородские, Псковские, Софийская, Воскресенская, Никоновская VII, Львовская IV. Царственная книга. Отрывок Рус. летописи (в П. С. Р. Л. т. VI). О деле Андрея Старицкого, кроме того, см. Акты историч. I. № 139 и Собр. Г. Г. Д. II. №№ 30, 31 и 32. По поводу заключения Михаила Глинского, в некоторых летописях (напр. Никонов.) высказывается нелепое обвинение, будто он отравил Василия III. О близких отношениях Овчины-Оболенского к Елене, в которых укорял ее Глинский, говорит Герберштейн. (По изданию Старчев. стр. 73).

28

Названные выше летописные своды. О войне с Литвой см. еще хроники Стрыйковского и Бельского. Акты Запад. России. II. №№ 175 (Обширный статейный список польско-литовских сношений с Москвой в 1534–1538 гг.), 177–189. О сношениях Москвы с Крымск, ордой и ногайскими князьями см. грамоты, напечатанные в Истории Российской Щербатова. T. V. Часть I. Приложения. О тех же сношениях грамоты в Сборн. Истор. Об. Т. 41. Об отравлении Елены говорит тот же Герберштейн (veneno sublatam). Строитель стен Китай-города, архитектор Петр Фрязин приехал из Рима в Москву при Василии III; здесь принял православие, женился и получил поместья. После кончины Елены он в 1539 году был послан укреплять новый город Себеж, откуда отправлен в Псков; по дороге бежал в Ливонию. Здесь на допросе у Дерптского епископа он свое бегство оправдывал тем, что от бояр «великое насилие, а управы в земле никому нет, а промеж бояр великая рознь, в земле в Русской великая мятежь и безгосударство». Любопытный отрывок из Розыскного дела о его побеге см. в Акт. Истор. I. № 140.

29

Те же летописные своды. Акты Археогр. Эксп. I. №№ 184 (Чин поставления митрополита Иосафа), 185 (отреченная грамота митрополита Даниила), 187, 192 и 194 (губные грамоты Белозерская, Соль-Галицкая и селам Троицкого-Сергиева монастыря. 1539 и 1541 гг.). Дополнение к Актам Историч. I. №№ 27 (челобитная опального кн. Андрея Шуйского к архиеп. Макарию о печаловании перед велик, князем Иваном и его матерью Еленой) и 31 (Губная Каргопольская грамота 1539 г.). Переписка Ивана IV с Курбским («Сказания кн. Курбского». II). В правление Бельского, одновременно с освобождением двоюродного брата государева Владимира Андреевича, облегчена была участь и троюродного дяди Димитрия Андреевича. Это был сын Андрея Васильевича Большого, удельного князя Углицкого, племянник Ивана III; последний заключил его вместе с отцом своим (1491 г.). Около 50 лет томился он в темнице. Ему, однако, не возвратили свободы, а только сняли узы и вообще облегчили заключение (Карамз. к т. VIII. прим. 94).

30

О небрежном воспитании Иоанна и его жестоких забавах говорит Курбский (Сказания. T. I. Глава I. T. II. Послания Ивана IV князю Курбскому). О событиях 1543–1546 гг. Царствен. книга Никон, лет. Псковская. Чин царского венчания Царств, кн. Собр. I. Грм. Дог. II. № 33. Древ. Рос. Вивлиоф. VII. Дополн. в Акт. Историч. I. № 39. Утвердительная грамота цареград. патриарха 1561 г. издана кн. Оболенским. М. 1850 г. Слова книжников о значении царского титула см. в Псков. Первой и Новгород. Третьей.

Указ о созыве девиц на смотр по областям С.Г.Г. и II. №№ 34, 35. Описание свадьбы в Древ. Р. Вивлиоф. изд. 2-е T. XIII. Слово митрополита новобрачным. Ibid. XIV. и в дополн. Ак. Истор. I. № 40. Разветвление потомства Андрея Кобылы см. «Родослов. книга». М. 1787 г. и Временник Об. И. и Др. кн. 10-я. Имя матери Анастасии Романовны известно из жития Геннадия Костромского. См. Соловьева. VI прим. 23. О пожарах и народном мятеже 1547 года в Царств, кн. и Никонов, лет. Об увещаниях Сильвестра, поразивших царя, и споры с ним Адашева рассказывает Курбский в первой главе своей «Истории в. кн. Московского» (Сказания. I. 8 стр. и след.). О чрезвычайном влиянии Сильвестра на царя и на управление говорит и Царствен. кн. стр 342—3. «Бысть же сей священник Сильвестр у Государя в великом жалованьи и совете в духовном и в думном, и бысть яко все мога и вся его послушаху»… «Всякие дела и власти святительские и царские правяше, и никто же не смеяше ничто же рещи, ни сотворити не по его велению». Известие это, очевидно, преувеличено, но отчасти его подтверждает впоследствии сам Иоанн в своем первом письме к кн. Курбскому (Сказания. IL). Преувеличение видно особенно из дальнейших отношений Сильвестра к митрополиту Макарию, который покровительствовал, а не подчинялся сему иерею. Тут же Царствен. книга говорит далее: «Бысть же сей Сильвестр советен и в велицей любви у князя Владимира Андреевича и у матери его княгини Евфросиньи; его бо промыслом и из пятства выпущены». Если тут говорится об известном освобождении их из заключения в 1542 г., то, очевидно, уже в это время Сильвестр находился в Москве и пользовался некоторым значением. Относительно начитанности Иоанна, С. М. Соловьев в своей Истории России (т. VI стр. 46) полагает, что он еще во время боярщины «с жадностию прочел все, что мог прочесть». Думаем, что усердное занятие чтением не согласуется с известиями о его дурном воспитании и шалостях того времени, и указываем на следующие доселе незамеченные слова Курбского в его послании к царю из Полоцка в 1579 г. Сравнивая занятия царя в эпоху Сильвестрову с провождением времени после его падения, Курбский, между прочим, говорит: «вместо Богодуховенных книг и молитв священных, ими же душа твоя бессмертная наслаждалася и слухи твои царские освящалися — скоморохов со различными дудами и богоненавистными бесовскими песнь-ми» и пр. (Сказания. II. 149). Относительно Адашева есть известия, что отец его Федор Григорьевич в 1536 году угощал медом польского посланника Техановского. (Сборник Импер. Рус. Историч. Общ. т. LIX. Спб. 1887 стр. 44), а в 1538 г. правил посольство в Царьграде (Карамз. к т. VII прим. 89). Очевидно, он был из лучшей статьи боярских детей. Алексей, сообразно данным, в 1547 является в числе царских стряпчих, спальников и рынд. (Древ. Рос. Вивлиоф. стр. 33 и 39 и Разряди, книга под 7055 г.) См. Н. П. Лихачева «Происхождение А. Ф. Адашева». Истор. Вест. 1890 г. Мац.

В Чтениях Об. И. и Др. за 1874 г. кн. 1-я: напечатано исследование «Благовещенский Иерей Сильвестр и его писания», начатое Д. П. Голохвастовым, а после его смерти доконченное Архим. Леонидом. В этом исследовании есть попытка доказать, что Сильвестр, вопреки показаниям Курбского, подействовал на воображение Иоанна и произвел в нем благодетельную перемену во время народного мятежа не каким-либо своим внезапным явлением перед царем, подобно пророку Нафану перед Давидом, а только увещательным посланием, которое найдено в так наз. Сильвестровом Сборнике и тут же приложено к исследованию. Сие исследование заключает немало дельных замечаний (напр., о преувеличенном отзыве Царствен. книги и возражения историку Соловьеву, обвинившему Сильвестра в излишнем стремлении к материальным выгодам на основании его Поучения сыну). Но указанная попытка или догадка едва ли может быть принята. Помещенное при сем «Послание к царю Ивану Васильевичу» не заключает никаких указаний на события 1547 года и главным образом распространяется о содомском грехе, увещевая царя употребить против него карательные меры. Это послание, очевидно, написано в параллель с известным увещательным посланием митрополита Макария к царскому войску в Свияжске, в мае 1552 года, о том же предмете. (Акты Истор. I. № 159). Некоторые ученые склоняются в пользу того мнения, что Послание принадлежит Сильвестру; напр., митроп. Макарий (Истор. Рус. Церк. T. VII, 360); Жданов (Ж. М. Н. Пр. 1876. кн. 7). Но другие не согласны с тем. А. Ф. Бычков относит его к эпохе опричнины («Описание Славянских и Рус. рукописей. Сборник Импер. Публ. Библиотек. Спб. 1878 г. стр. 57–58). Проф. Барсов вероятным автором послания считает Вассиана Топоркова и также относит к более позднему времени (Сборник Археологич. института. Кн. IV. 1880 г. «Об авторе послания к царю Ивану Васильевичу»). По поводу названного исследования Архимандр. Леонида см. полемику проф. Е. Е. Замысловского в Сбор. Госуд. Знаний T. II. Отдел критики Спб. 1875.

31

Описание свадеб Юрия Васильевича и Владимира Андреевича см. Древ. Рос. Вивл. XIII. Относительно первого земского собора: Собр. Г. Г. и Д. II. № 37. Тут речь Ивана IV на Лобном месте (Карамзин приводит ее по Степенной книге Хрущова. К т. VIII пр. 182) и обращение к Адалееву с награждением его саном окольничего; но последнее недостоверно. По списку бояр и придворных чиновников он пожалован в окольничие в 1555 году (Карамз. к т. VIII прим. 184). Об исправлении Судебника на Соборе 1550 года, издании уставных грамот с «устроением» старост и целовальников царь говорит в своих вопросах, обращенных к Стоглавому собору (по изданию Кожанчикова 39 стр.). Издания Судебника Ивана IV: Петербургское Академии Наук 1768 г. с предисловием Башилова, Московское того же 1768 г., и второе издание Спб. 1786 г. (с примечаниями Татищева); при Сенате издан «Сводный Судебник» в 1774 г. 1819 года издание Калайдовича и Строева. Наиболее полное и проверенное издание Судебника в Актах Историч. I. № 153. (1841 года), и наконец издание Владимирского-Буданова в его Хрестоматии по истории Рус. права. Вып. 2 Яросл. 1874 г. Указ о местничестве в С. Г. Г. и Д. II. № 38. Исследования Калачова о Судебнике Ивана IV см. в Юридич. Записках Редки-на. T. I. М. 1841 и T. IL М. 1842. «Дополнительные указы к Судебнику» в Актах Истор. I. № 154 и «Дополнительные статьи к Судебнику», сообщенные А. Ф. Бычковым и изданные Калачовым в его Архиве Историко-юридических сведений. Кн. II.

Половина первая. М. 1855. О земских соборах см. речь проф. Беляева на акте Моск. Универ. 1867 года. Он неверно относит этот первый земский собор к 1548 г. К тому же году относит его проф. Сергеевич «Земские соборы в Москов. Государстве» в Сборнике Госуд. Знаний. T. II. Спб. 1875 г. Вопрос о годе удовлетворительно обсуждается в исследовании Латкина «Земские соборы Древней Руси». Спб. 1885.

Издания Стоглава: По обширной редакции, при Казан. духовн. Академии в 1862 г.: по краткой редакции, Кожанчиковым. Спб. 1863. Статьи из этого уложения о святительском суде изданы в Акт. Истор. I. № 155. Официальное значение Стоглава удостоверено вновь открытыми и изданными наказными грамотами митрополита Макария. См. статьи о сем Беляева и Добротворского в Православ. Обозрении и Православ. Собеседнике за 1862 и 1863 гг. В статье Беляева (отдельное изд. М. 1863 г.) объяснено при сем, откуда зашли в Стоглав апокрифические постановления о двуперстии и брадобритии. Того же Ильи Д. Беляева «Об историческом значении деяний Московского Собора 1551 года» в Рус. Беседе. 1858. кн. IV. См. также «Ответ митрополита Макария царю Ивану Васильевичу» о неприкосновенности церковного землевладения, написанный в эпоху Стоглавого Собора. С предисловием проф. Суботина. Летописи Рус. литературы и древностей. Изд. проф. Тихонравова. T. V. М. 1863. Статья Жданова «Материалы для истории Стоглавого Собора» в Ж. М. Н. Пр. 1876 г. №№ 7 и 8.

32

Царственная книга, Никонов. Лет. и Львовск., Степенная кн., Отрывок Русской Летописи (П. С. Л. VI). Рассказ о Суюнбеке и ее прощании с Казанью встречаем в так наз. «Истории о Казанском царстве неизвестного сочинителя XVI столетия». Спб. 1791 г. Хотя автор этой истории и говорит, что он попал в казанский плен, в котором пробыл 20 лет и служил при дворе Сафа-Гирея, следственно описывал эпоху падения Казани как будто современник и почти очевидец; но его рассказы вообще не отличаются полной достоверностью и обилуют разными домыслами и прикрасами. Этой историей пользовались и авторы позднейших сочинений о Казанском царстве, каковы Лызлова «Скифская история», написанная в 1692 г. (Издана Новиковым в Москве. 1787 г. Издан. Втор.) и Рычкова «Опыт Казанской истории». Спб. 1767. О тожестве казанского царя Едигера с царевичем Едигером, бывшим в русской службе, говорит В. В. Вельяминов-Зернов — о «Касим, царях и царевичах». I. 367. (А прежде его тоже заметил Полевой в своей «Истор. Рус. Народа» VI. 307). По словам Вельямин. — Зернова, точное имя царевича Ядигар Мухамед. Мы оставляем форму имени, употребляемую нашими летописями, которая означает только русское произношение и не противоречит татарской форме слова. Точно также автор сего превосходного исследования (о «Касимов, царях и царевичах») имя Шиг-Али исправляет в Шах-Али, ссылаясь на надгробную надпись. И в сем случае мы оставляем усвоенное русской историографией летописное чтение, ибо пока не считаем достаточной одну означенную ссылку. У Герберштейна это имя пишется Schtale. Не знаем, хорошо ли сохранилась надпись, верно ли она разобрана и насколько сама она не подвержена ошибке. Почему слово шиг в этом случае должно означать шаха, а не шейха, когда имелось несколько и других шигов, напр., Шиг-Мамай, Шиг-Авлияр (отец Шиг-Алея) и проч.? Летописи наши постоянно упоминают шихов в числе высших ордынских чинов. Напр., в Царств, кн. 178 стр.: «и вся земля Казанская, молны, и сеиты, и шихы, и шихзады, и молзады, имамы, азеи, афазы, князи, и уланы, и мурзы» и т. д. Почти то же в Степей, кн. стр. 254. Значение этих татарско-мусульманских титулов большей частью объяснено у Вельямин. — Зернова. (Исслед. о Касим. цар. П. 460 и далее.) Бек или бий соответствует нашему «князь»; беки главных родов или вообще приближенные к хану лица назывались карачии; аталыки — воспитатели или дядьки царевичей, имильдаши — молочные братья царевичей, сеиды— потомки Магомета, а главный сеид — верховн. духовн. лицо; Муллы или молны — священники; хафизы — тоже духовные лица и пр. Афазы летописи, конечно, суть хафизы, а азеи, вероятно, «хаджи», т. е. ходившие в Мекку. По вопросу о характере и племенном составе Казанского царства см. также монографию Н. А. Фирсова — «Обзор внутренней жизни инородцев пред вступлением их в состав Москов. государства». (Ученые запис. Казан, универ. 1864. Вып. I). Относительно произношения татарских имен мы также оставляем старое Гирей вместо Герай, которое встречаем у В. Д. Смирнова — «Крымское ханство под верховен. Оттоман. Порты». Спб. 1887 г. По сему поводу см. замечание Н. И. Веселовского в его обстоятельной рецензии названного сочинения (Ж. М. Н. пр. 1889 г. Январь. Стр. 176).

33

Самый подробный, наиболее достоверный и ближайший к событию рассказ о Казанском взятии находится в Царствен, книге. Преимущественно отсюда он заимствован в Никонов. Лет. T. VII. Сказания кн. Курбского Ч. I, гл. 2. Курбский также ссылается на Царств, книгу; при всей краткости своей он дает важные свидетельства как очевидец и участник осады; хотя показания его не всегда точны. (Напр., см. замечание кн. Щербатова о числе татарского войска, сделавшего первую вылазку. T. V. стр. 362.) Отрывок из Рус. Летописи, где описано Казанск. взятие, имеет характер особого сказания. (П. С. Р. Л. VI). В Степенной книге событие передается кратко. Далее помянутая выше «История о Казанском царстве», не отличающаяся обстоятельностью. В том же роде рассказ в «Скифской истории» Лызлова и в «Опыте Казанской Истории» Рычкова. Спб. 1767. Довольно обстоятельно передано все событие в «Истории Российской» кн. Щербатова. T. V. Спб. 1786. Еще более обстоятельный свод известий в «Повествовании о России» Арцыбашева. T. II. Описание осады у Карамзина весьма полно и красноречиво; но он недостаточно критично относится к своим источникам. План татарской Казани и ее осады помещен Устряловым при Сказаниях кн. Курбского. Критический разбор этого плана (принадлежащего Каницу, директору Казан, гимназии времен Пугачева) см. у С. М. Шпилевского — «Древние города и другие булгаро-татарские памятники в Казан, губ.». Казань. 1877 г. Каниц основывал свои очертания древней Казани по направлению крестных ходов вокруг древней городской стены. Шпилевский считает это основание не вполне верным; причем ссылается на статьи о Казани XVI столетия неизвестного автора в Казан. Губ. Вед. 1856 г. По вопросу о так наз. Сумбекиной башне г. Шпилевский склоняется к тому мнению, что это был татарский минарет при Муралеевой мечети (обращенной в дворцовую церковь). Стр. 431–478. Одновременно с названным трудом явились «Очерки древней Казани» с планом города— протоиерея Заринского. Казань. 1877 г. Благочестивые легенды приведены большей частью в Степенной книге и Царств, летописи. Например, один из русских воинов видел на воздухе апостолов Петра и Павла и святителя Николая, благословляющих град Казань как будущее православное место; другому является св. Никола и посылает его возвестить царю о близком падении Казани; сам Иоанн слышит несущийся от Казани звон как будто от большого колокола Симонова монастыря и пр. «История о Казанском царстве» передает легенды о знамениях, являвшихся самим казанцам; напр., городские стражи видят ночью калугера, ходящего по стенам осеняющего город крестом и кропящего на четыре стороны и т. п. Эта История о Казанском царстве приписывается обыкновенно священнику Иоанну Глазатому, на основании указания Татищева (Истор. Рос. кн. I. Предъизвещение XII. М. 1768). К. Н. Бестужев-Рюмин указал на замеченное студентом Аквилоновым сходство сей Казанской истории отчасти с Рус. летописью в П. С. Р. Л. T. VI. («Рус. Ист.» стр. 43 в примеч.). Г. Шпилевский в означенном выше своем труде «о древних городах Каз. губ.» второе приложение посвящает рассмотрению вопроса об авторе Казанской истории и приходит к тому заключению, что «Отрывок из Рус. летописи», помещенный в П. С. P. Л. T. VI, почти весь вошедший в эту историю, и есть произведение Иоанна Глазатого, а что другие части истории заимствованы преимущественно из Степенной книги неизвестным компилятором. Впрочем, вопрос сей еще остается открытым.

34

О болезни царя и споре бояр в Царств, книге и неизданной летописи Александро-Невской, на которую ссылается Карамз., прим. 380 к T. VIII, и Соловьев пр. 69 к T. VI. Курбский слегка упоминает о болезни. Сказан. I. 48. Но Иоанн в письме к Курбскому прямо обвиняет советников своих в том, что они хотели возвести на царство Владимира Андреевича. Сказан. II. 60. Вот еще некоторые подробности этого дела по Царствен, книге. Боярин князь Димитрий Федорович Палецкий, тесть Юрия, Иоаннова брата, хотя и принес требуемую присягу, однако после того посылал зятя своего Василия Бороздина к княгине Евфросинии, урожденной Хованской, и к ее сыну Владимиру Андреевичу, и предлагал ему свои услуги для достижения престола, если они пожалуют удел его дочери и князю Юрию Васильевичу по духовной грамоте Василия III. Далее, окольничий Лев Салтыков рассказывал, что когда он ехал по площади с князем Димитрием Немого, то последний говорил ему: «Бог знает, зачем бояре нас приводят к целованию, а сами креста не целуют; а как служить малому мимо старого; а ведь владеть нами Захарьиным». Князь Дмитрий Курлятев и казначей Никита Фуников под предлогом болезни не явились во дворец и принесли присягу уже после; а во время боярских пререканий они будто ссылались с княгиней Евфросинией и ее сыном, желая их видеть на государстве. Впоследствии Иоанн в письме к Курбскому жаловался на то, что этого князя Дмитрия Курлятева Сильвестр как своего единомышленника в синклитию (т. е. в боярскую думу) припустил». О поездке Иоанна по монастырям см. в Никон, лет. Беседу с Максимом Греком и Вассианом Топорковым передает Курбский. (Сказан. I. Глава 3). Хотя Иоанн по выздоровлению никого не преследовал, однако между боярами, не хотевшими присягать, очевидно, существовали опасения. Так, князь Семен Ростовский в следующем 1554 году задумал отъехать в Литву к Сигизмунду Августу вместе с своими родственниками (Лобановыми, Приимковыми и др.). Уличенный в этом намерении и в изменнических сношениях с литовским послом Довойной, князь Семен отозвался, что все эго он делал по малоумству. Царь и бояре осудили его на смерть; но митрополит, владыки и архимандриты упросили помиловать его; он был сослан на Белоозеро и заключен в тюрьму. (Никонов, лет. VII. 211–212). Крестоцеловальные грамоты Владимира Андреевича Иоанну и его сыну сначала Дмитрию, а потом царевичу Ивану см. С. Г. Г. и Д. I. №№ 162 г. 167.

35

Степей, кн. Никонов, лет. VII. Львов. V. Курбский. Наказ архиеп. Гурию о мягких мерах к обращению татар в Актах Археогр. Эксп. I. № 241. Но летописные известия нередко говорят прямо о принудительном крещении. Так, в Новгороде в 1555 г. «давали дьяки по монастырям татар, которые сидели в тюрьмах и захотели креститись; которые не захотели креститись, ино их метали в воду». (П. С. Р. Лет. III. 152). Дела 11 о гайские в Архиве М. Ин. Д. от № 1 до 10 включительно. Эти дела начали печататься кн. Щербатовым в приложении его к «Истории Российской», т. V. Часть 1-я. Печатание их продолжалось Новиковым. См. Продолжение Древней Российской Вивлиофики, части VII–X. Древн. Р. Вивлиоф.» XIII. 286 Перетятковича: «Поволжье в XV и XVI веках». М. 1877. См. также «История Крымских ханов» в Зап. Од. Общ. И. и Д. I. Барсукова: «Род Шереметевых». Книга I. Спб. 1881.

О том, что советники Иоанна настоятельно убеждали его энергически действовать против Крыма, говорит Курбский (Сказания I. 52). Относительно вопроса о своевременном покорении Крыма Карамзин говорит и за, и против; но его симпатии, очевидно, склоняются более на сторону советников Иоанна. T. VIII. Гл. V. Решительнее на сторону последних склоняется Полевой: «История Рус. Народа». VI. гл. III. Оправдание Иоанна в отказе продолжать наступательные действия против Крыма главным образом принадлежат Соловьеву. См. его «Историю России». VI, гл. III. Костомаров стоял за возможность покорения Крыма («Вести. Европы». 1871. Октябрь). Бестужев-Рюмин поддерживает мнение Соловьева: «Русская История». Том II, гл. V, прим. 64. Замечание Соловьева, что сильная тогда Турция не допустила бы завоевания Крыма, довольно гадательное. Его оправдание имеет мало силы, потому что завоеванию Ливонии, которым увлекся Иоанн, помешали другие соседи; на что, может быть, заранее указывали ему его умные советники. Наконец, если рано еще было русским утвердиться в Крыму и посылать большие массы войск степями, то ничто не мешало Московскому правительству делать ежегодные или вообще частые поиски против Крыма Днепром и Доном, подобно тем, которые были сделаны Адашевым и Вишневецким. Дело в том, что вместо более выгодной активной системы действия, предупреждавшей набеги крымцев и державшей их самих в постоянной тревоге, Иоанн ввел разорительную для государства систему пассивной обороны. Эта система, заставляющая постоянно собирать войска для обороны южных пределов, в значительной степени помешала и нашим решительным действиям в Ливонии. Притом о возвышенных целях, приписываемых Иоанну относительно завоевания Ливонии, источники ничего не говорят. Если бы он хотел иметь гавани на Балтийском море для непосредственных морских сношений с Западной Европой, то он мог бы воспользоваться принадлежавшей тогда России частью берегов Финского залива (от устья реки Сестры до устья Наровы); но он не подумал о том. Впоследствии Петр как только воротил это прибрежье, сейчас воспользовался им и основал свой Петербургский порт.

36

О деле Шлитта см. Гиерна: Monum. Livon. antiquae. I. 202 Геннинга Хроника. Scrptores гег. Livonie. II. 213–214. Грефенталя Хроника. Monum. Liv. ant. V. 115. Грамоты императорские и папские в Historica. Russiae Monumenta. I. N»№ CXXX–XXXIII. Карамз. к T. VIII. прим. 205—8., со ссылками на Фабера Preussisches Archiv. Любопытно, что еще в 1539 году при допросе бежавшего из Москвы Петра Фрязина в Дерпте узнали, что один пушечный мастер намерен из Дерпта уехать на службу в Москву. Епископ Дерптский сослал этого мастера неведомо куды. Акты Историч. I. № 140.

О начале морских сношений с Англией: Гаклюйта: Collection of the early voyages, travels and discoveries. I. Двинский летописец, издан, в Рос. Вивл. XVIII Н. И. Новиковым и вновь в исправленном виде А. А. Титовым. М. 1889. Никонов, лет. VII. 291–292. Соб. Г. Г. и Д. V. № ИЗ. Гаммеля «Англичане в России в XVI и XVII вв.» Спб. 1865 и 1869. Ключевского «Сказания иностранцев о Московском государстве». М. 1866. Посольские грамоты см. у Ю. Толстого: «Россия и Англия». Спб. 1875. Климента Адама: Anglorum navigatio ad Moscovitas (у Старчевского Hist. Ruthen. Sript. exteri. T. L). Замысловского «Очерк сношений России с Англией». Древ, и Нов. России. 1876. № 6.

О войне с Густавом Шведским Никон, лет. VII. Дела Шведские в Арх. И. Ин. Д. № I. Карамз. к T. VIII. прим. 459. Далина Geschichte des Reichs. Schw. Ill и Гейера: Geschichte Schwedens. II. Кроме Густава Вазы, ливонцы также с опасением смотрели на возникшие торговые сношения России с Англией. Рижане обращались в Любек за советом, какими способами воспрепятствовать этим сношениям. (См. Гильдебрандта «Разыскания в архивах». Зап. Акад. XXIX). Относительно притеснений русским торговцам в Ливонии см. извлеченную из Ревельского город. Архива «Грамоту наместника Ивангородского к Ревельс-кому магистрату в царствование Ивана Грозного» в «Чт. О. И. и Др.» 1888 г. кн. I.

Относимое к этой эпохе царствования Ивана IV «Донесение о Московии» Марка Фоскарини, который будто бы был посланником в России в 1557 году (Тургенева Historica Russiae Monumenta. I. № 135) — донесение весьма благосклонное к России и Ивану Грозному— должно быть признано апокрифическим. Г. Ясинский наглядно указал, что оно есть переделка сочинения Павла Иовия De Legatione Basilii, относящегося ко времени Василия III. (Киев. Универе. Известия. 1889 г.).

37

Бальтазара Руссова Chronica der Prouintz Lyffland (Sriptor. Rer. Livon. IL). См. перевод этой хроники в «Сборнике но истории Прибалтийского края» T. II и III. Брахмана «Реформация в Ливонии». Тот же Сборник. T. III. Бунге Geschichtliche I ait Wickelung der Standesverhaltnisse in den Ostseegouvernments. «Введение к первой части свода местных узаконений Остзейских». Спб. 1845. См. также две истории Остзейских провинций, Рихтера и Рутенберга.

38

О переговорах Москвы с Ливонией: Никонов. VII. 215–216, 282–283, 294. П. С. P. Л. IV. 303. Львов. 36–38 и 167–168. Бреданбаха Belli Livonici Historia (у Старчевского). См. также хронику Руссова, Ниенштедта, Гиерна, Monum. Liv. Ant. V. № 185. Гильдебрандта «Отчет о розысканиях в архивах» в Зап. Ак. XXIX. Относительно спорного вопроса о прежней Юрьевской дани см. П. С. Р. Л. IV. 225. у Гиерна Monum. Liv. Ant. I, 211. и Ниенштедта Ibid. IL 40. Карамз. к VI т. прим. 551. Рихтер II. 238. Договор со Псковом «Русско-ливонск. Акты» 299. Трактат между Орденом и Литвой у Догеля Codex diplomaticus. V. № 28. «Объявление войны Иваном Васильевичем городу Ревелю» в Чт. О. Ист. Др. 1886 кн. 4-я. Смесь. Сообщено А. Чумиковым. «Дневник Ливонского посольства к царю Ивану Васильевичу. Ibid. Сообщено в рус. переводе А. Чумиковым. Подлинник издан Ширреном в его Quellen. Bd. II.

39

О Русско-Ливонской войне летописи Никонов. VII. Львова. V. П. С. Р. Л. IV. Летопись Нормантского Времен. Об. И. и Д. V. Курбского «Сказания». Гиерн Monum. Liv. Ant. I. Ниенштедт Ibid. II. Гренфенталя Хроника Ibid. V. Бреденбах в Histor. Ruth. Script, ext. I. Руссова хроника. Scipt. rer Livon. И. Геннинга Хроника — Ibid. Фабриция — Livonicae Historiae compendioza series. Ibid. Реннере Liflandische Historien. Gott. 1876. Письмо императора Фердинанда к Иоанну IV с просьбой о прекращении Ливонской войны в Hist. Rus. Monum. I. № CXXXVII. О поддании Ливонии Польскому королю и условиях Ibid. №№ CXXXVIII, CXXXIX, CXLII, CXLIII. Грамота Иоанна IV городу Дерпту в Supplem. ad. Hist. R. Mon. № 85 Ширрена-Quellen zur Geschichte des Untergangs Liflandisch. Selbständigkeit. 8 Bnd. и №еие Quellen zur Gesch. des Unterg. Lift. Selbst. 2 Bd. Бинемана-Brięfe und Urkunden zur Geschichte Liflands in den lahren 1558–1562. 6 Bd. Riga. 1865–1879. Чьямин №jtizie dei secoli XV–XVI sull Jtalia, Polonia, Russia. Разряди, книги в Симб. Сборн. М. 1844. и в Вивлиоф. Новикова. XIII. О Ливонских походах Ших-Алея и царевича Тохтамыша свод известий см. у Вельямин. — Зернова I. 423–428. II. 7—И. Пособия: Кельх (Lieflendische Historia 1695). Рихтер, Рутенберг, Костомаров («Ливонская война». Спб. 1864). Mitteilungen aus dem Gebiete der Gtschichte Liv. Esth. und Kurlands herausgeg. v. der Gesellschaft fur Gesch. und Alterth. der Russ. Ostsee-Provinzen. Ганзена Geschichte der Stadt №arva. Dorp. 1858. Реймана Das Vtrhalten des Reiches gegen Livland in den Jahren 1559–1561. (Зибеля Hist. Zeitschrift. 1876. 2 Heft). Шимана Characterkopfe und Sittenbilder aus der bait. Geschichte des XVI Jahrh. Mitau. 1877. и его же Historische Darstellungen und archivalische Studien. Mitau. 1886.

40

О сношениях Сигизмунда Августа с Иваном IV см. Метрики в. кн. Литовского T. I. и «Переписку между Россией и Польшей» Бантыш-Каменского в Чт. Об. И. Др. 1860. кн. 4. Взятие Полоцка, поражение под Оршей и вообще военные действия между Россией и велик, княж. Литовским. П. С. Р. Л. IV. 313–315. Александро-Невская Летопись в Рус. Истор. Библиотеке. T. III. Спб. 1876. Разрядная книга в Симбир. Сборнике. Хроники Стрыйковского и Бельского. Наказ князьям Шуйскому и Оболенскому, новоназначенным воеводам в Полоцке. Акты Истор. I. № 169. Посольские речи от Иоанна IV к митрополиту Макарию и др. после завоевания Полоцка. Ibid. № 168 и в Александр. Нев. летописи. Относительно сражения на реке Уле П. С. Р. Лет. IV. 315. Симбирский Сборник 6. Historica Rus. Monum. I. стр. 201. (Реляция папского нунция Коммендоне). Письмо Николая Радивила о победе при Уле в Чт. Об. И. и Др. 1847 года, № 3. (С приложением извлечений из писем кардинала Коммендоне). Акты Запад. Рос. III. № 35 (письмо неизвестного Литвина).

41

О Можайском пути, Арбатском пожаре и княгине Анастасии. Летоп. Льв. V. 298, 304. См. также Карамз. к т. VIII прим. 585–587. Обвинение, суд и судьба Сильвестра и Адашева у Курб. Сказания. I. Глава V. См. также Др. Вивлиофику. T. XIII стр. 192 и 311 и XX. 44. В своей переписке с Курбским царь, вспоминая о Можайском путешествии с больной царицей, неясно замечает: «единаго ради малаго слова непотребна». (Курб. II. 61). Тут намек на какое-то столкновение ее с его советниками.

42

Разрядные книги и Синодальная Летопись, которую Карамзин называет продолжением Царств, книги. Там о милостынях царя на поминки по Анастасии. Сватовство царя за Екатерину Ягеллонку см. Дела Польские. Архив. М. Ин. Д. О женитьбе на Марии Темгрюковне и ее характере в одной рукописи. (Карамз. к T. X прим. 82). О первых казнях у Курбского. T. I. гл. VI. Гваньина Moscoviae Descriptio. Cap. V. Поручные и подручные записи в С. Г. Г. и Д. I. №№ 172, 174–182, и далее. А также Продолж. Д. Р. Вивл. Ч. VII.

К каким приемам стали прибегать новейшие русские историки, чтобы защитить память Грозного перед судом потомства, показывают рассуждения Соловьева в T. VI на стр. 204–208. Гонение на родственников и друзей Сильвестра и Адашева выставляется как борьба с какой-то сильной партией, которая будто бы старается воротить прежнее значение. Но в чем выразилось это старание? Где же их деяния, заслужившие опалу? Между прочим, он пытается подорвать доверие к известиям Курбского и Гваньина некоторым их противоречием. Например, Димитрий Овчина-Оболенский по Гваньину казнен за столкновение с Басмановым, которого он упрекнул в содомии; в Курбский упоминает просто о его казни, без объяснения причины. Где же тут противоречие? А если обратить внимание на одно место в первом письме Курбского к царю, то увидим, что оно подтверждает известие Гваньина. «Иже тя подвижут на Афродитские дела и детьми своими паче кроновых жерцов действуют». Явный намек на Басмановых. Любопытна ссылка на грамоту 1564 г. (Акты Истор. I. № 174), в которой приставы, состоящие при сосланном на Белоозеро князе Михаиле Воротынском, писали, что в прошлом году не дослали для него некоторое количество осетров, севрюг, изюму и т. п. А сам князь бьет челом, чтобы прислали назначенное государем для него ведро романеи, ведро рейнского вина, 200 лимонов, перцу, шафрану, гвоздики и т. п. Из этого делается вывод о милостивом и едва ли не роскошном содержании опального боярина, при котором была жена, дочь, сын и 12 человек дворни.

43

О предшествовавших отъезду Курбского переговорах его с королем Сигизмундом и литовскими панами см. «Жизнь князя Курбского в Литве и на Волыни», или собственно относящиеся к этой жизни акты, изданные Киевской Археограф. Комиссией (К. 1849. Два тома) и снабженные обширным объяснительным предисловием профессора Иванишева. Переписка Курбского с Иваном IV издана Устряловым во втором томе «Сказаний князя Курбского» Спб. 1833. О Ваське Шибанове, отдавшем царю письмо на Красном крыльце, говорит Степенная книга Латухина. В продолжении Царствен, книги, в Александроневской летописи говорится, что русские воеводы в Ливонии поймали Шибанова и прислали в Москву, где он сказал государю про изменные дела своего князя Андрея. (Рус. Истор. Библ. III. 22). 107 к IX т. отвергает это показание на основании слов Иоанна в ответе Курбскому. Некоторые другие писатели повторяют Карамзина. Но мы не видим существенного противоречия между известием летописи и словами Иоанна, где он, в пример Курбскому, приводит поведение его слуги во время пытки. Возможно, что Шибанов не просто был схвачен воеводами, а схвачен именно с первым письмом Курбского к царю, что в Москве он не просто донес ему об изменах своего господина, а был допрошен под жестокими пытками; причем хотя и сказал, что ему было известно, но в самых этих показаниях проявил верность и преданность своему господину. По поводу отъезда Курбского подвергся допросу и духовник его иеромонах Герман из Спасского монастыря в Ярославле. Иоанн упрекает Германа в намерении сделаться Ярославским владыкой, и тем более, что Курбский в Литве иногда именовал себя Андреем Ярославским. Разнообразные суждения об отъезде Курбского и его переписке с царем см.: Соловьева «История России». VI. 208–220 (по второму изданию), где он берет решительно сторону Ивана IV; Горского «Жизнь и историческое значение князя Курбского». Казань. 1858. Он еще решительнее осуждает Курбского и всевозможными натяжками оправдывает поведение Ивана IV. На ту же сторону склоняется и К. Н. Бестужев-Рюмин в своем рассуждении. «Несколько слов по поводу поэтических воспроизведений характера Иоанна Грозного» (Заря. 1871. Март) и в своей «Русской истории». T. II. Стр. 259 и далее. Наоборот, сторону Курбского против Ивана IV принимают: Костомаров в своей статье «Личность царя Ивана Васильевича Грозного». (Вест. Евр. 1871. Октябрь); Опоков— Князь А. М. Курбский (Киев. 1872). Петровский «Князь А. М. Курбский» (Казань. 1873) и, наконец, Ясинский — «Сочинения князя Курбского как историч. материал». (Киев. 1889). Это последнее, весьма добросовестное исследование доказывает полную достоверность главного сочинения Курбского «История князя великого Московского», проверя его показания многими другими источниками. Бегство Курбского в Литву он на основании ливонского летописца Ниенштедта объясняет преимущественно его неудачными переговорами с графом Фон-Арцом о сдаче русским некоторых ливонских замков; но едва ли это была главная причина бегства. Г. Ясинский утверждает, что Курбский в своей переписке с Грозным ратует только за право боярского совета или «встречи» (противоречия), но ничего не говорит о праве отъезда. (91 стр.). Это справедливо, но только отчасти. Курбский не говорит прямо о праве отъезда, но до некоторой степени подразумевает его, восставая против поручных записей.

О бегстве двух Черкасских в Литву упоминается в Делах Польских (Карамз. к т. IX, прим. 103 и 104). Известия о Владимире Заболоцком в помянутом выше издании Киевск. комиссии «Жизнь кн. Курбского в Литве и на Волыни», в Прибавлении ко второму тому. Там же из жалобы дворянина Шоковича (стр. 268) видно, какое большое количество выезжих московских людей находилось тогда в литовской службе. В своем предисловии к этому изданию проф. Иванищев перечисляет до 20 имен, упоминаемых в актах, тех москвитян, которые выехали в Литву одновременно с Курбским и разделяли там его судьбу. Кроме того, от двух московских беглецов того же времени, Тимофея Тетерина и Марка Сарыгозина, дошло до нас любопытное послание к Юрьевскому наместнику Морозову. «Называешь нас, господине, изменники недельно». «А были бы изменники тогда, когда бы малыя скорби не претерпев бежали… но то случилось уже во многих нестерпимых муках». «Есть у великого князя новые верники, дьяки, которые его половиною кормят, а большую себе емлют, которых отцы вашим отцам в холопство не пригожались, а ныне не токмо землею владеют, но и головами вашими торгуют». Из некоторых выражений этого письма можно заключить, что Тетерин был неволей пострижен в монахи. (Карамз. к т. IX пр. 108).

44

Александроневская летопись (Рус. Историч Библ. T. III). Сказания Курбского. Дела Польские. № 7 в Арх. Мин. Ин. Д. В Сокращенном Времяннике (до 1691 г.) — рукопись Импер. Публ. Библиотеки — учреждение опричнины объясняется попущением Божиим за грехи (Соловьев, VI, прим. 84). А в Псковской летописи — великим мятежом и ненавистью людскою, и великою изменою «по грехам Русские земли». (П. С. P. Л. IV, стр. 343). Наиболее подробностей об учреждении опричнины и монастырском кощунственном образе жизни царя в Александровской Слободе и разных его казнях сообщают пленные ливонские немцы Таубе и Крузе, некоторое время бывшие в службе Иоанна и находящиеся в числе его любимцев, а потом ему изменившие. См. их донесение герцогу Курляндскому Кетлеру, напечатанное Эверсом в Sammlung Russisch. Geschichte. X. Поручные записи с бояр в С. Г. Г и Д. I. №№ 182–195. О происхождении Александровской Слободы из Нового Села, одного из любимых мест осеннего пребывания в. к. Василия III, см. Стромилова «Александровская Слобода» в «Чт. Об. И. и Др.» 1883. кн. 2.

Соловьев в своей Истории России (т. VI) пытается осмыслить и самое учреждение опричнины. Тревожимый мыслью о своей небезопасности и многочисленности своих врагов, Иоанн «стал готовиться к борьбе; прежде всего нужно испытать силы противников, узнать, найдут ли они защиту в народе или предаст их народ» (стр. 220). Отсюда таинственный отъезд в Александровскую Слободу и мнимое отречение от государства. «Напуганный отъездом Курбского и протестом, который тот подал от имени всех своих собратий, Иоанн заподозрил всех бояр своих и схватился за средство, которое освобождало его от них, освобождало от необходимости постоянного, ежедневного сообщения с ними», т. е. учредил опричнину. «Если нельзя было прогнать от себя все старинное вельможество, то оставалось одно средство — самому уйти от него; Иоанн так и сделал». (224). Но если робкий тиран так страшился за свою особу, то для чего все эти чудачества, сопровождавшие новое учреждение? В сущности, дело сводилось к набору особого корпуса телохранителей, вроде турецких янычар. Как самодержец, Иоанн всегда мог это сделать без всякой комедии с мнимым своим отречением и с нелепым разделением государства на земщину и опричнину.

45

Александроневская летопись. Житие св. Филиппа, (о нем см. у Карамзина к т. IX, прим. 190–205. Напечатано при книге «Начертание жития Филиппа». М. 1860). Курбского Сказания. Таубе и Крузе. Гвагнина — Moscoviae Descriptio, и Одерборна — loannis Basilidis vitae libri 3 (Старчевского Hist. Ruthen, scriptores exteri). С. Г. Г. и Д. I. № 193. Продолж. Др. P. Вифл. ч. VII. («Приговор об избрании на Москов. митрополию Филиппа»). П. С. P. Л. III. 162. Описание Соловецкого монастыря — Архим. Досифея. М. 1836. «Жизнь св. Филиппа». — Леонида, епископа Дмитровского. М. 1861 г. Русские святые— Филарета, архиеп. Чернигов, т. I. «Митрополит Филипп» — Ф. Уманца («Древняя и Новая Россия». 1877. № И). Краткое известие об убиении Филиппа и князя Владимира в П. С. P. Л. III. 253. Договорная грамота Ивана IV с Владимиром Андреевичем в С. Г. Г. и Д. 1. №№ 168 и 169, 187 и 188. О смерти князя Владимира, его жены и детей. Курбский, Таубе и Крузе (последние с подробностями не совсем точными). О потоплении матери Владимира и невестки Ивана IV — в Кирилловском Синодике. (Устрялова — Сказан. кн. Курбского ч. IL). Соловьев в прим. 90 к т. VI доказывает, что, кроме известной дочери Владимира Марии, после него остался в живых сын Василий. См. его ссылку на Дополн. к Акт. Истор. I. № 222 и Древ. Росс. Вивлиоф. XVII. 97. Относительно многочисленных боярских казней встречаются в разных источниках несогласия. Например, по одним Владимиру Андреевичу отрубили голову, по другим его зарезали, по третьим отравили (см. Карамз. к т. IX, прим. 277). Курбский, говоря о казненных лицах, иногда разногласит с другими современными свидетельствами. Но можно ли отсюда выводить заключение о его недостоверности и вообще умалять размеры этих избиений, как то делают некоторые писатели, или мученичества Филиппа почти оправдывают тем, что Иоанн оберегал царскую власть от вредного вмешательства духовной власти? Для историка важен вопрос не о том, каким именно способом умерщвлено то или другое лицо, а важно ужасающее количество людей, погибших жертвой полоумного и кровожадного тирана. Г. Ясинский в помянутом своем исследовании («Сочин. кн. Курбского») достоверность показаний Курбского и писателей иноземных, т. е. Таубе, Крузе, Гвагнина, Одерборна и др., о казнях Иоанна подтверждает проверкой по Рус. летописям, Послужному боярскому списку (напечат. в XX т. Вивлиоф. Новикова), Синодиком и Кормовыми книгами Кирилло-Белозерского монастыря (напечат. Устряловым в «Сказаниях кн. Курбского»). А Кирилловский Синодик и Кормовые книги вполне подтверждаются Синодиком вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря (изданным Н. Суворовым в «Чт. О. И.» Д. 1859. № 3).

46

О Новгородском Разгроме самое обстоятельное сказание в так наз. Новогор. третьей летописи, где оно приведено по двум редакциям, более краткой и более украшенной (П. С. P. Л. 111. 254–262). О Псковском приходе в Псков, первой лет. (П. Р. Л. T. IV. стр. 318 и особенно на 343–344) Синодики Кириллов и Спасоприлуцкий сообщают, что псковичей было казнено до 190 человек с женами и детьми. Кроме того, об этих событиях и последующих в Москве казнях см. Таубе и Крузе, Гвагнина, Одерборна, Курбского, Горсея и Флетчера. Число погибших при разгроме Новгорода определяется различно: Псковская летопись говорит о 60000; Таубе и Крузе полагают 27000; Гвагнин одних только (именитых) граждан насчитывает 2770, т. е. кроме женщин, детей и протонародья; Курбский насчитывает 15 000, очевидно кроме женщин и детей. В царском Синодике или помяннике сказано: «помяни Господи души раб своих тысящю пяти сот пяти человек»; вверху приписано: новгородцев. (Сказания Курб. II. 213); но это число, вероятно, относится не ко всем погибшим при разгроме, а к какой-либо специальной категории казненных. Курбский, говоря о Новгородском разгроме, прибавляет: «подобно, яко мню, великих ради богатств губил их». (Сказ. I. 163). О доносе Петра Волынца на измену Пимена и новгородцев сообщает Ядро Рос. Истории. Кроме того, еще Карамзин в примеч. 299 к IX тому своей Истории указал на хранящуюся в Архиве Мин. Ин. Д. Переписную книгу Посольского приказа 1626 г. № 2, лист 423, где помещено указание на Сыскное изменное дело архиепископа Пимена и Новгородцев и на сношения их с Басмановым, Фуниковым, Висковатым и др. относительно отдачи Новгорода и Пскова Литве и возведения на престол князя Владимира Андреевича, и на совершенные по сему московские казни. Подлинное дело уже тогда (в 1626 г.) не сыскано, как замечает Переписная книга. Но если бы оно и сохранилось до нашего времени, разве вымученные пытками и разными неправдами нелепые, не имеющие вероятия показания и объяснения могут иметь цену в глазах истории потому только, что облечены в официальную форму? Поэтому весьма оригинально следующее замечание С. М. Соловьева. «Это сыскное изменное дело до нас не дошло, а потому историк не имеет права произнести свое суждение о событии» (История России. Ч. VI. стр. 235 по втор. изд.). И затем, упомянув слегка о страшных московских казнях, автор Истории России довольно долго останавливается над завещанием Иоанна, относившимся к 1572 г., чтобы очертить состояние его души и образа мыслей! Завещание это не было и не могло быть приведено в исполнение, так как относилось главным образом к старшему сыну Ивану, умершему прежде отца. А затем обращенные к детям наставления, поминание всуе Христова и Божьего имени, жалоба на то, что люди воздали ему злом за добро — все это только кощунственные слова в устах полоумного и лицемерного тирана. В конце концов Иван Васильевич по этому завещанию все еще продолжает систему уделов, потому что отделяет младшему сыну Федору в удел 14 городов. См. Дополн. к Акт. Историч. I. № 222. До какой степени Иоаннов разгром областей, Тверской, Новгородской и отчасти Псковской, опустошил их и разорил пуще неприятельского нашествия, можно видеть у датского посла Ульфельда в описании его путешествия в Москву по этим областям, спустя несколько лет после разгрома. (Hodoeporicon Ruthenicum. У Старчевского в Histor. Ruth. Script, ext. T. I. А в Русском переводе XVIII века в Чт. О. И. и Др. 1883 г.) О голоде и моровом поветрии см. Карамз. к T. IX, прим. 326–328.

47

Метрика Литовская. Щербатова. T. V. ч. 4-я стр. 278 и след. Грамоты №№ 9—11. В Архиве М. Ин. Д. Дела Крымские №№ 10–14 и Турецкие № 2. Древн. Росс. Вивлиоф. XIII. 400. Древности Рос. Госуд. (донесение Таубе и Крузе). Hist. Rus. Monum. I. №№ CLIV и CLV. II. C. P. Лет. III. 173. Никон. VII. 313. См. у Карамз. к T. IX. прим. 326–328 выписки из источников о голоде и море в Москов. земле в 1510 г. Странное явление представляет клятвенная запись князя Ивана Федоровича Мстиславского, данная в 1671 году, в которой он винится, будто с своими товарищами навел на Московское государство крымского хана Девлет-Гирея, в чем по ходатайству митрополита Кирилла и духовентсва получил прощение. Бояре и дворяне ручаются 20000 рублями в том, что он не отъедет в чужое государство. (С. Г. Г. и Д. I. №№ 196–199). Что были действительно между служилыми людьми изменники во время Девлетова нашествия, перебежавшие к татарам из мести к тирану, в том имеем ясные указания в Делах Крымских. Таковы боярские дети: белевцы Кудеяр Тишинков и Окул Семенов, калужане Ждан и Иван Васильевы, сыновья Юдинкова, коширянин Федор Лихарев, серпуховитин Русин и с ним человек 10 их людей; кроме того, новокрещенные татары Иван Урманов и Степанко. (См. Карамз. к T. IX, прим. 352 и 404). Но чтобы главные воеводы, как Мстиславский, подводили хана в Москву, сами здесь оставаясь, в том нет никакого вероятия, как и в том, чтобы Иван Васильевич за такую измену ограничился только взятием с него клятвенной записи. Посему происхождение этой записи, с добровольным сознанием измены, весьма подозрительно; может быть, сознание тут явилось просто по капризу тирана, желавшего иметь какое-либо оправдание своим казням и гонениям на бояр. По свидетельству крымских историков, Иван IV после татарского погрома 1571 года обязался хану Девлет-Гирею и крымским вельможам ежегодно платить дань, которая у татар получила название тыщ. См. о том В. Д. Смирнова «Крымское ханство под верховенством Отоманской порты». Спб. 1887. стр. 427–430. Относительно попытки турок соединить каналом Дон с Волгой г. Смирнов склоняется к тому мнению, будто эта турецко-татарская экспедиция имела целью не обратное отвоевание Астрахани (и Казани), а только возможность водным путем предпринимать походы на Персию. Ibid. 432.

48

Обрядовое торжество третьего и последнего браков Иоанна см. в Росс. Вивл. XIII. Соборное определение по поводу четвертого брака Lbid и в Актах Археогр. Экспед. I. № 284. Указания о семи браках Иоанна у Карамз. к т. IX. прим. 388, 392 и 494 (со ссылками на Елагинскую рукопись и Новгород. Лет. Малиновского, рукописную Суздальс. Лет. и Обиходник Иосифова монастыря. Василиса Мелентьева названа в Новгород. Лет. жен ищем). Курбский говорит о пяти или шести женах Иоанна, Гейденштейн о шести, Хроника Петрея о семи. О казнях этой эпохи и участи Михаила Воротынского говорит Курбский. Показание его отчасти подтверждается Послужным Списком бояр в Рос. Вивлиоф. XX. О Симеоне Бекбулатовиче Сокращенный Временник, рукопись Импер. Публ. Библиотеки; ссылка на нее у Соловьева к т. VI прим. 94. Тут же приведена челобитная Ивана Васильевича Симеону из Госуд. Архива по столбцу Приказа Тайных Дел. № 32. Грамоты от имени великого князя Симеона Бекбулатовича в Акт. Арх. Эксп. I. №№ 290 и 292. О посажении Симеона царем земщины говорят англичане Флетчер и Горсей (Russia at the close of XVI century, bond. 1856) и так наз. хронограф Кубасова («Изборник» Андрея Попова. 284). Относительно прекратившегося упоминания об опричнине см. у Карамз., прим. 400, и у Солов., прим. 95. О путешествии Дженкинсона в Россию и переговорах с царем см. сборник Гаклюйта (Collection of early voyages, travels и пр.), в рус. переводе Середонина в Чт. Об. И. Др. 1884. Кн. 4. («Известия англичан о России во второй половине XVI века»). Гаммеля «Англичане в России в XVI и XVII вв.». Наиболее полное собрание документов, относящихся к сношениям Ивана Грозного с Елизаветой, у Юрия Толстого «Россия и Англия». Здесь под № 26 см. ответ Елизаветы на предложение такого союза с условием относительно убежища. Кроме того, Горсей и Флетчер (Russia at the close of XVI century). Щербатова т. V. Ч. IV. № 20. О враче Бомелии говорится в Псковской Первой летописи под 1570 г., у Таубе и Крузе (стр. 230) и в помянутом сборнике Гаклюйта, стр. 520. Сборник Рус. Ист. Общ. XXXVIII. 84, 139. Горсея «Записки о Московии», в Библ, для чт. 1865. Рихтера «История медицины в России». I. 286—89. О походе царя в Эстонию и взятии Пайды см. Разряды 1573 года в Рос. Вивлиоф. XIII. и Псков. Пер. Лет., а также Кельха и Гадебушта. О погребении Малюты. в Иосиф, мон. говорит Обиходник сего монастыря (ссылка на него у Карамз. к т. IX прим. 413). Послание Грозного к игумену Козме и Кирилло-Белозерской братии в Акт. Историч. I. № 204. Время написания этой грамоты Карамзин определил около 1578 года (к т. IX, прим. 37). Но А. Барсуков в своем почтенном труде Род Шереметевых с большею вероятностью доказывает, что послание было написано «между весною 1574 года и весною 1575 года». T. I. стр. 324. О подаренной Грозным золотой братине см. Шевырева «Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь». М. 1850. II. 14.

49

Приговор земской думы 1566 года в С. Г. Г. и Д. I. № 192. Продолж. Д. Р. Вивл. Ч. VII. Александроневская летопись. Переговоры с Литвой — главн. образ. Польские дела в Арх. М. Ин. Д. См. также в Метрике Литовской I. №№ 166–171, 180 и 181, 188–192. Histor. Rus. Monum. №№ 149 и 150. Щербатова История Т. V. Ч. 3. 92—123. Донесение Ходкевича королю о неудаче под Улой в Акт. Зап. Рос. III. № 41, и письмо его жене Сапеге. Ibid. № 45. О военных действиях см. Стрыйковского и Псковскую лет. О переговорах со шведами в Арх. М. Ин. Д. Дела Шведские № 2. О намерении поставить в Ливонии Фирстенберга см. Коммендоне в Histor. Rus. Monum. I. 203 и Ниенштедт. 69. О Таубе и Крузе и осаде Ревеля у Геннинга в Script. Rer. Livonie. II, 255. Гиерна. 274. Руссова, 77 и след. У Эверса в Sammlung Russischer Geschichte. X. Об условиях царя с Магнусом в Hist. Rus. Mon. I. № 151. О свадьбе Магнуса с Марией Владимировной. Вивлиоф. XIII. 97. О браке этом у Д. Цветаева — «Из истории брачных дел». М. 1885.

50

Источники: Тургенева — Historica Russiae Monumenta. T. V. №№ CLX–CLXXXIII. (Документы относительно кандидатуры Ивана Васильевича и его сына на польский престол, донесения в Рим папского нунция Коммендоне, переговоры с Воропаем и Гарабурдою и пр.). «Речь Ивана Васильевича» послу Воропаю в польской передаче и с рус. переводом в Чт. О. И. Др. № 9. 1848. Щербатова Истор. Рос. т. V. (под № 25. Две грамоты Ивана Васильевича к Польским и Литовским вельможам). Памятники дипломатия, сношений. T. I. (Посольство и переговоры Кобенцеля и принца фон Бухау в Москве, посольство кн. Сугорского и дьяка Арцыбашева к Максимильяну, грамота рады Литовской в Москву об избрании на престол Цесаря, согласно с желанием Ивана Васильевича и пр.). У Старчевского т. II. Ioannis Cobencelii de legatione ad Moscovitas epistoła (ibid. Товарища его Бухау Magni Moscoviae ducis genealogia). Малиновский и Пшездецкий— Zrodfa do dziejów polskich. Broel-Plater— Zbiór pamiętników do dziejów polskich T. III. Пособия: Альбертранди Panowanie Henryka Walezyusza i Stefana Batorego. Krakow. 1860. Трачевского «Польское Бескоро-левье». М. 1869 г. Вержбовского — «Отношения России и Польши в 1574–1578 гг. по донесениям папского нунция Лаурео». (Жур. М. Н. Пр. 1882. Август.). Из польских историков наиболее обстоятельное изложение у Марачевского в томе IV.

51

Ливонская хроника Бальтазара Руссова. Script. Rer. I.ivonic. (Рус. перевод в Сборнике материалов по ист. Прибалт, края. T. III). Ливонская летопись Франца Ниенштедта. Monum. Livon. Antiquae. (Рус. перевод в Сборн. м. по ист. Прибалт, края Г. IV). Записки Лаврентия Миллера о временах Стефана Батория (Ibidem). Гиерна Ehst. Lyf. und Lettlaendische Geschichte. Monum. Livoniae Antique. T. I. Датского посла в Москву Ульфельда Hodoeporicon Ruthenicum (У Старчевского Scriptores еxteri. T. L). Гейденштейна De bello Moscovitico (Ibid. T. II). Одерборна loannis Basilidis vitae Libri 3 (Ibidem.). Хроника Стрыйковского. Разрядные книги. См. Древняя Рос. Вивлиофика. T. XIV. и Сборник Муханова Акты отн. к Истор. Запад. Рос. III. стр. 237. (письмо Андрея Сапеги о битве под Венденом). Симбирский Сборник, стр. 67 №№ 88–90. Volumina Legum. IL 191 и след. (Приготовления Батория к войне с Москвой). Дела Польские в Архиве М. Ин. Д. №№ 10–13. Второе послание царя Курбскому и ответ последнего см. Устрялова «Сказания Курбского» T. II. Послание царя Баторию и ответное королевское в Делах Польских № 13. Изданы: письмо царя в Метрике Литов. II. № 68; а ответное послание Батория в западнорус. переводе. Ibid. № 74. Латинский подлинник ответа в Hist. Rus. Mon. I. № CCXXV. To и другое в польск. переводе у проф. Кояловича: «Дневник послед, похода Стеф. Батория» в приложениях, №№ 52 и 58. Приговор Московского Духовного Собора 1580 г. в С. Г. Г. и Д. I. № 200. Акты Арх. Экспед. I. № 308 и Щербатова История Рос. T. V, часть IV. стр. 200 и след. «Донесения о войне Моск, царя с Польск. корол.» (1580–1582) в Сказания иностранцев о России в XVI и XVII веке. Перевод Любича-Романовича. Спб. 1843. Относительно Псковской осады есть особенно красноречивая «Повесть о прихождении Литовского короля Степана на великий и славный град Псков». Эта рукописная повесть послужила главным источником для Карамзина (T. IX). Потом она была напечатана в «Чтен. Об. И. и Др.» № 7. 1847 г. Отдельно издана в Пскове в 1878 г. Об осаде Пскова и вообще о войне с Баторием и переговорах с ним, а также о войне со шведами см. Hist. Rus. Monum. I. №№ CLXXXVI–CCXXXVIII. Переговоры см. также у Бантыш-Каменского 165–170 и в Метрике Литовской II. №№ 45–67. Об осаде Печерского монастыря была особая повесть. О ней у Карамз. к T. IX. прим. 586. «Повесть о начале и основ. Псково-Печерского монастыря». Пск. 1849. Отрывок у Щербатова T. V. Ч. IV, стр. 239–241.

Главный же источник для- этой осады представляет «Дневник последнего похода Стефана Батория в Россию», изданный проф. Кояловичем. Спб. 1867 г. По соображениям издателя, этот Дневник составлен был одним из младших секретарей королевской канцелярии, священником Иоанном Петровским, для коронного маршала Опалинского. Им, по-видимому, пользовался также секретарь королевской канцелярии и друг Замойского Рейнгольд Гейденштейн в своих соч. De bello Moscovitico и Rerum ad excessu Sigismundi Augusti libri XII. При сличении Дневника с помянутой выше «Повестью о прихождении Литовского короля Степана на великий и славный град Псков», эта повесть получает фактическое подтверждение своей достоверности и современности. Но встречаются и некоторые варианты. Так Повесть придает большое значение псковским вылазкам, а Дневник, наоборот, с пренебрежением говорит об этих вылазках, так как они будто постоянно держались под защитой крепостных орудий и не дерзали отдаляться от городских стен. Зато Дневник придает большое значение русским мелким отрядам, которые перехватывали и истребляли польских фуражиров, так что они не могли углубиться внутрь страны, почему войско и страдало так от недостатка фуража и съестных припасов. Повесть рассказывает, что русские изобретенными ими крюками на ремнях в известном случае выхватывали угорских гайдуков из-под стены; а Дневник, наоборот, приписывает эту выдумку самим уграм, которые такими крюками сбрасывали русских со стены. Повесть говорит об общем одушевлении псковичей при обороне города; а Дневник нередко, со слов перебежчиков и пленных, утверждает, что псковская чернь не прочь была сдать город королю, но удерживалась от того предусмотрительностью и усилиями воевод. Впрочем, и по русским источникам воеводы неоднократно заставляли граждан присягать на крепкое стояние против неприятелей. Далее, известия Повести о чудных видениях Богородицы и святых, подкреплявших мужество защитников, подтверждаются и Дневником; он упоминает о том, что воеводы и духовенство действовали и этим средством на их воодушевление. Вместе с Дневником издана М. О. Кояловичем (по поручению Академии Наук) и обширная «Дипломатическая переписка» того времени. Таким образом, в это издание пошли почти все вышеуказанные грамоты и письма, изданные прежде в Сборниках Тургенева, Старчевского, в Метрике Литовской и пр. Псковский летописец (П. С. P. Л. IV. 319) говорит, будто «у царя Ивана было в собрании тогда 300 000 около Старицы, но на выручку под Псков ни бояр своих не послал, ни сам не пошел». Хотя это число, очевидно, преувеличено по отношению к собранным под Старицей силам; по вообще в то время у царя число всего войска едва ли не достигало этой цифры, и обвинение летописца в его робости и нераспорядительности приблизительно справедливо.

52

Источники: О сношениях Рудольфа II с Григорием XIII, о посольстве Антония Поссевина, Запольском мире и Прении с Грозным; важнейший источник — это Памятники дипломатия. (ношений, изданные Вторым Отделением Собст. Е. И. В. канцелярии. Тома I и X. Здесь изданы сношения того времени со дворами Цесарским и Папским, по документам Главного Архива Мин. Ин. Дел. Извлечения из этих документов напечатаны были прежде у Бантыш-Каменского в Историч. Известии об Унии; у Карамзина к T. IX прим. 621–638. В Древ. Рос. Вивл. Изд. 2-е. Часть VI. («Известия историч. о Антонии Поссевине»). Acta in conventu legatorum Stephani, regis Poloniae, et loanni Basilii magni Moscoviae ducis. 1581. (Старчевского Historiae Ruthenicae Scriptores exteri. T. II). Кардинала Морони Ad Magnum Moscoviae Ducem et ad Rudolphum Clenchen epistolae (Ibid). Кобенцеля De legatione ad Moscovitas epistoła (Ibid). Одерборна loanni Basilidis Magni Moscoviae Ducis libri 3 (Ibid). Антония Поссевина De Moscovia Commentarius primus и Commentarius alter (Ibid). Litterae a Summo Pontifice ad Moscum. Colloquia de religione. Epistolae Gregorii XII, Stephani regis, lofnnis Basilii et aliorum (Ibidem). Относительно миссии Поссевина, мирных переговоров с Польшей и сношений с папой те же материалы частью перепечатаны у Тургенева— Historica Russiae Monumenta. I. №№ CCXII–CCXVI, CCXXV–CCLII. Suppiementum ad Hist. Rus. Mon. №№ I. 37 и 160–162. Кроме того см. в Hist. Rus. Mon. I. №№ CXL, CXLI и CXLIV о неудавшихся сношениях папы Пия IV с царем Иваном IV. Запольские переговоры и договор с Польшей см. в Метрике Литов. II. №№ 76–99. У Щербатова T. V. 216–239. Наиболее полное собрание писем и документов в помянутом выше Академическом издании Кояловича «Дневник последнего похода Стефана Батория и Дипломатическая переписка».

Пособия: Преосв. Макария «История Русской Церкви». T. VIII. гл. IX. Тут между прочим на стр. 401. Макарий, на основании поморских ответов сообщает, что во время прений царя с Поссевином митрополит Дионисий созывал (1 марта 1589 г.) духовный собор, на котором «советовали и уложили о утверждении православной веры греческого закона в ответе на письмо Антония Поссевина». О. Цирлинга Rome et Moscou (1547–1579). Paris. 1883. Его же Un nonсе du Pape en Moscovie. Préliminaires de la treve de 1582. Paris. 1884. Его же Le Jain-Siege, la Pologne et Moscou. (1582–1587). Paris. 1885. По поводу сих изданий о. Павла Пирлинга и открытых им в Ватиканском архиве новых материалов о миссии Поссевина в Москву, см. рассуждение проф. Ф. И. Успенского «Сношения Рима с Москвою» в Ж. М. Н. Пр. 1885. Август и Сентябрь. Его же: «Наказ царя Ивана Васильевича Грозного князю Елецкому с товарищами» в Записках Новорос. Универе. 1886 г. и «Переговоры о мире между Москвою и Польшей в 1581—82 гг.» Одесса. 1887. Проф. Багалея «Записка о Московии Иоанна Пернштейна и принца Даниила фон Бухау» (Киевские Университ. Известия. 1879 г.). Здесь он доказывает, что записка Пернштейна принадлежала собственно Кобенцелю. О миссии Рокиты и его прении с Иваном Грозным в Моск. Глав. Архиве Мин. Ин. Дел, Дела Польские. Гиндели — Geschichte der Bomischen Bruder. Prag. 1857—58. Прение см. у Одерборна (Старчев. Hist. Rut. Scrip. IL), в Сборнике литовского евангелика Ласицкого De Russorum, Moscovitarum religione etc. Spirae. 1582. Холмско-Варшавский Епархиальный Вестник 1878. № 8. Русский список ответа Ивана Васильевича на книгу Рокиты издан А. Поповым вместе с латинским переводом Ласицкого в Чт. Об. Ист. и Др. 1878. кн. 2. См. также А. Ф. Бычкова «Описание церковнославянских и русских рукописей Имп. Пуб. Биб.» 76, 526. Литература предмета и содержание Ответа Ивана Грозного довольно подробно рассмотрены у Д. Цветаева — «Литературная борьба с протестантством в Московском государстве». М. 1887. Разговор Грозного с пастором в Кокенгузенг у Саломона Геннинга в Lifflendische Curlendische Chronica. Scriptores Rer. Livonie. II. 269.

Относительно покушения польских предводителей на жизнь Ив. П. Шуйского во время Псковской осады, посредством ящика, наполненного разрывными снарядами, имеет два самостоятельных известия: Повести о прихожении Литовского короля (’тефана и Гейденштейна de Bello Moscovitico. Кроме того, есть краткое упоминание о нем в Псков, летописи стр. 344: «Генваря в 9 день прислал пан канцлер ларец с о(б)маном». Следовательно, самый факт вероломного покушения не подлежит сомнению. Относительно неудавшихся домогательств Поссевина в Литве говорить о вере наедине с царем любопытно известие помянутого выше «Дневника» последнего Стефанова похода о том, что Поссевин добивался того же еще при первом посещении царя, в Старице, но что бояре отклонили такое тайное собеседование. Следовательно, при всем диком своеволии и деспотизме, в делах церковных Грозный не дерзал ни на какой шаг, могущий в глазах подданных набросить тень на его преданность православию.

О Ливонских войнах Ивана Грозного и о войне его с Баторием в Германии появилось много современных брошюр, памфлетов и листков, и нередко с гравюрами. По этому поводу см. в Отеч. Зап. 50-х годов «Библиографические отрывки», именно VII отрывок («Летучие листки о России, напечатанные за границею в XVI столетии»). О том же предмете более подробные (ведения см. проф. Васильевского «Польская печать о войне Батория с Иоанном Грозным». (Ж. М. Н. Пр. 1889. Январь и февраль).

53

О жестокосердии и распутстве царевича Ивана Ивановича говорит Гваньин. О житии Антония Сийского и Похвальном слове ему с указанием на участие царевича см. Карамз. к т. IX, прим. 612, и Ключевского исслед. о Древнерус. житиях Святых, стр. 301. О третьем браке царевича с Шереметевой говорит английский купец Джером Горсей (Чтения Об. И. и Др. 1877. Кн. I. Отд. IV). О смертельных побоях, нанесенных царем сыну из-за жены, рассказывает Антоний Поссевин в своей книге De Moscovia со слов своего переводчика (у Старчев. II. 292.). Поссевин прибыл в Москву спустя три месяца после «обытия и представляет источник более достоверный. О ссоре и побоях из-за выручки Пскова говорит Псковский летописец (11. С. Р. Л. IV. 319). Ту же или подобную причину приводят Ггйденштейн и Одерборн; последний присоединяет еще невероятное известие о мятежном требовании москвитян, чтобы в числе войска был поставлен царевич Иван. Возможно, что какое-либо столкновение отца с сыном по поводу выручки Пскова действительно произошло около того же времени, а столкновение из-за жены могло быть последним и роковым. О казнях ратных людей, возвращенных из плена, говорит Одерборн (Старчев. II. 258). О посольстве Писемского к Елизавете, сватовстве за Марию Гастингс и переговорах с Воусом в Арх. М. Ин. Д. см. Дела Английские. Выписка из них у Карамз. к т. IX, прим. 737–748, в Северн. Архиве 1822 и 1823 гг. у Соловьева VI. 395–405. Изданы в Сборн. Р. Ист. Об. XXXVIII. Собрание путешествий Гаклюйта; составленные по нему монографии Юрия Толстого «Сказания англичанина Горсея о России» (Отеч. Зап. 1859. Сентябрь) и «Последнее посольство Елизаветы к Ивану Васильевичу» (Рус. Вест. 1861 г.); а главное, в его же книге «Россия и Англия», №№ 41–53. См. также Д. В. Цветаева «Из истории брачных дел».

Грамота, разосланная в монастыри по поводу царской болезни, напечатана в Дополн. кн. Акт. Истор. I. № 129. О самой болезни у Одерборна и Горсея; о распоряжении наследием и назначении пяти бояр Степей, кн. Латухина, Подроби. Лет. Львова. III, у Одерборна и Горсея. О покушении больного царя на свою невестку Ирину Федоровну, пришедшую к нему ради утешения, говорит Одерборн (Старчев. II. 258). О пересматривании драгоценных камней и призыве колдунов из северных областей сообщает Горсей. О самой кончине см. у Горсея и Одерборна, а также в Псков, летоп. (П. С. Р. Л. IV, 320.).

Относительно любимцев последнего времени, о Богдане Бельском Поссевин говорит: qui gratiosissimus tredecim integros annos apud Principem fuerat atque in ejus cubiculo dormiebat. (De Moscovia. у Старч. II. 292); а о Борисе Годунове особенно распространяется Степенная книга Латухина. Она рассказывает, что во время столкновения царя с сыном Годунов пытался заступиться за царевича, за что претерпел от царя побои и тяжкие раны. После того Борис заболел; а отец царицы Марьи, Федор Нагой, завидуя ему, донес царю, что Борис притворяется больным и намеренно не является во дворец. Царь внезапно посетил его, увидел его раны и заволоки, сделанные ему на боках и на груди для облегчения врачевавшим его пермским купцом Строгановым. Убедясь в ложном доносе, царь сильно разгневался на Федора Нагого и повелел Строганову сделать такие же заволоки у сего доносчика; причем пожаловал Строганову право называться по отечеству свичем, т. е. сделал его именитым человеком, что было выше достоинства гостя. (Карамз. т. IX, прим. 611 и 618). Рассказ этот недостоверен. Родственники последней царицы Марии Нагой, очевидно, в это время уже утратили царское расположение и ни один из них иг назначен в правительственную думу. Но в первое время сожительства с Марией они пользовались значением и старались оттереть других влиятельных людей, в том числе Никиту Романовича Юрьева. К этому именно времени относится следующее известие Горсея: царь однажды так опалился на Никиту Романовича, что послал 200 стрельцов разграбить его дом; причем они расхитили у него много оружия, лошадей, посуды и всяких вещей. Боярин будто бы лишен был даже своих поместий и остался в нищете. См. Ю. Толстого «Сказания англичанина Горсея». (От. Зап. 1859. Сентябрь). Поместья ему были потом возвращены. Горсей при этом случае оказал боярину i к‘которую помощь, так как двор Никиты Романовича находился по соседству с английским подворьем (на Варварке). В свою очередь Горсей пользовался его покровительством и вообще отзывается о Никите Романовиче как о «твердом, доблестном боярине, всеми любимом и уважаемом». А Боус в своих донесениях сообщал, что нидерландские купцы, главные соперники англичан, пользовались при Московском дворе покровительством трех лиц: боярина Никиты Романовича Юрьева, думного дьяка Посольского приказа Андрея Яковлевича Щелкалова и оружничаго Богдана Яковлевича Бельского, и все эти лица пыли на жалованьи у нидерландцев. (Юрия Толстого «Последнее посольство Елизаветы». Рус. Вест. 1861.). Горсей сообщает, что во время приближения Нагих кроме Никиты Романовича пострадал и дьяк Андрей Щелкалов: «По повелению царскому, дядя царицы Семен Нагой выколотил пять тысяч рублей из пяток большого взяточника, думного дьяка Андрея Щелкалова, который прогнал от себя свою молодую прекрасную жену и изрубил ей мечом шею».

Относительно Ивана Грозного любопытна его характеристика в Русском Хронографе XVII века, известном под именем Кубасова: «Царь Иван образом нелепым очи имея серы, нос протягновен и покляп, возрастом велик бяше, сухо тело имея, плеща имея высоки, груди широки, мышцы толстые, муж чудного рассуждения, в науке книжного научения доволен и многоречив зело, ко ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен, на рабы своя от Бога данныя ему жестокосерд вельми и ко пролитию крови и на убиение дерзостен и неутолим; множество народу от мала и до велика при царстве своем погуби и многия грады своя поплени и многия святительские чипы заточи и смертию немилостивою погуби и иная многая содея над рабы своими, жен и девиц блудом оскверни. Той же царь Иван многая благая сотвори, воинство велми любяше и требующая ими от сокровища своего не оскудно подаваше. Таковой бо бе царь Иван». («Русс. Достоп. I.». «Изборник» Лпдр. Попова. 313). Проф. Ключевский указывает, что вошедшие в Хронограф Кубасова повествование о Смутном времени вместе с характеристикой последних царей московских принадлежит кн. Ив. М. Катыреву-Ростовскому («Боярская дума». Стр. 375. Примечание). Замечательно, что составитель так наз. второй редакции Русского Хронографа, писавший в первой четверти XVII века и, следовательно, близкий ко времени Грозного, уже ясно разделяет его царствование на две резко отличные друг от друга эпохи, разграниченные смертью Анастасии. После сей смерти «аки чужая буря велия припаде к тишине благосердия его, и не вем како превратися многомудренный его ум на нрав яр, и нача сокрушати от сродства своего многих, тако же и от вельмож синклитства своего, во истину бо сбыться еже в притчах реченное: яко парение похоти пременяет ум незлобив. Еще же и крамолу междоусобную возлюби, и во едином граде едины люди на другие пусти и прочая опричиненныя нарече, другие же собственны себе учини, земщиною нарече. И сицевых ради крамольств сына своего болшаго царевича Ивана… от ветви жития отторгну». (Изборн. А. Попова, стр. 183).

Англичанин Горсей так описывает личность Грозного: «Царь Иван Васильевич был красивой и величественной наружности, с пригожими чертами лица, с высоким челом. Голос имел пронзительный. Был настоящий Скиф: быстр умом, кровожаден, не знал милосердия; действовал во всем своим разумом: сам вел дела внешней политики, сам заведывал внутренним устройством государства». Сказания англичанина Горсея. Юрия Толстого (Отеч. Зап. 1859. Сентябрь). В числе совеременников Ивана IV был некто Ивашка Пересветов, написавший царю грамоту, или эпистолу, в которой он обращается к Иоанну с советом соблюдать строгость. (См. у Карамз. IX, прим. 849, и в «Изборнике» А. Попова). Высказанное прежде мнение, что эта эпистола подложная, не оправдывается. О ней см. далее в прим. 84.

Разнообразные мнения о Грозном русских исторических писателей и собственный свой взгляд изложены К. Н. Бестужевым-Рюминым в Москов. Вед. 1856 г., №№ 46, 54, 59; а потом в журн. Заря 1871 г. № 3, ив своей Русской Истории. T. II. Вып. 1-й. Изображение Грозного, каким он является под пером Карамзина, нашло себе противников отчасти в Арцыбашеве «Повестование о России», а глав, образом в Москов. профессорах: Беляеве («О служилых людях в Москов. Госуд.», собственно о боярах во Времен. Об. И. и Др. кн. 3. М. 1849 г.), Соловьеве (Истор. Рос. т. VI, преимущественно последние страницы) и Кавелине («Взгляд на юридический быт древней России». Coчинения I. 359.), которые тиранствам и опричнине Ивана IV пытаются придать разумное государственное значение, окрестив их именем борьбы с устарелыми боярскими притязаниями и вообще со старым порядком и выставив Грозного каким-то реформатором. В защиту Карамзинских воззрений против Соловьева восстал Погодин («Архив. Истор. и Практич. Свед.» 1859 г. кн. V.); он доказывает, что действительно все славное извне и полезное внутри было сделано московским правительством в период Адашева и Сильвестра, а после них царь не совершил никаких славных дел. Надобно отдать справедливость Погодину, если не все, то некоторые его возражения отличаются меткостью и исторической правдой. Любопытный разбор VI тома Истории России Соловьева, т. е. царствования I розного, был представлен и Конст. Аксаковым, одним из представителей так наз. Славянофильской школы. (Сочинения его. Г. I). Его возражения гораздо мягче Погодинских, и он является нс защитником собственно Карамзинских воззрений на то значение, какое имели Сильвестр и Адашев в царствование Грозного, а пытается проводить воззрения своей школы, напирая на се излюбленные мысли о земле, о земских соборах и единении государя прямо с народом помимо бояр. Но тут иногда критик и сам недостаточно критически относится к источникам. Так, напр., он с полным доверием ссылается на рассказ Одерборна о том, как после взятия Баторием Полоцка и Сокола дьяк Андрей Щелкалов, по поручению царя, собрал в Москве народ и произнес к нему речь, в которой сообщил о наших неудачах и постарался его успокоить, народ выслушал его речь в молчании, но женщины подняли жалобы и вопли; так что дьяку пришлось прибегнуть к угрозам. На этом единичном, иноземном и непроверенном известии критик выводит прямое заключение, что тогдашнее правительство (т. е. собственно Иван IV) «было в тесном союзе с народом и уважало народ». Можно ли сказать это именно об Иване IV, который сам выделил себя в опричнину, а земским и народным государем, хотя бы и номинально, поставил крещенного татарина Симеона Бекбулатовича? (Кстати замечу, что сей последний и по кончине Ивана IV продолжал именоваться «великим князем Тверским», как покачивает один документ 1585 года, сообщенной Тверской учен. Архивн. комиссией.) Далее К. Аксаков характеризует Ивана IV как человека, одаренного художественной природой, но безнравственного, человека без воли, руководимого только произволом. И тем не менее, подобно Соловьеву, сравнивает его с Петром Великим. К этим взглядам примыкает отчасти и характеристика Ивана IV, которую дает другой представитель Славянофильской школы, Юрий Самарин. (Его Сочинения. T. V. стр. 205, 206). После Погодина изображение Ивана IV Карамзиным нашло себе красноречивого защитника особенно в Костомарове. (Вестник Европы 1871 г. № 10).

Историческая оценка Грозного — это один из немногих пунктов моего разногласия с многоуважаемым К. Н. Бестужевым-Рюминым, который в данном случае принял сторону Соловьева против Карамзина. Между прочим, он заканчивает свой обзор царствования Грозного следующими словами: «Вспомним, что народ знает не только покорителя Казани, но и царя, который «вывел измену из Новгорода, а не вывел измены из каменной Москвы». (Русская История. T. II. Вып. I. Примечание.). Тут указание на измену есть только отголосок тех обвинений, которыми Грозный царь осыпал русских бояр и новгородцев; это простое эхо, которое встречается иногда и у наших старых книжников. Напр. Псковская летопись говорит: «и государя на гнев подвигли и за великую измену государь царь учинил опричнину, и бысть мятеж по всей земле и разделение». (П. С. P. Л. IV. 343). Но ведь мы имеем перед собой довольно подробную и документальную историю сего царствования, и никакой серьезной измены в Русской земле не находим. Не можем мы возводить в общее правило несколько отдельных случаев, вроде Курбского, когда люди бежали от тирана, спасая свое существование, и потом мстили ему. Тут следствие тиранства, а не причина его. Нет, повторяю, разумнее являются те книжники, которые просто «попущением Божиим за грехи наши и советами злых людей» объясняли бедствия опричнины и мучительства Ивана IV. (См. у Соловьева VI. в примеч. 84 ссылку на рукопись Имп. Публ. Библ. Сокращенный Временник до 1691 года).

Защитники Грозного пытаются смягчить приговор истории указанием на эпоху, которая отличалась суровыми нравами, и ссылаются на примеры других стран в то время. Но и эти ссылки мало помогают. О необычайной свирепости и мучительствах Грозного, далеко оставляющих за собой все примеры, единогласно свидетельствуют иноземные и русские источники, ему современные; свидетельствует и сам царь в своих синодиках и посланиях. Подобные свидетельства, но только отчасти, указаны в прим. 3. к T. IX у Карамзина, который совершенно основательно приравнивает Ивана IV к языческим тиранам древности, каковы Калигула, Нерон и пр. Например, вот какими словами начинает Жизнеописание Ивана Васильевича протестантский пастор Одерборн: Nemo unquam ab ulla hominum memoria, ex his, qui Regia dignitate et Summi imperii fastigio claruerunt, vel majori crudelitate, vel insigniori libidine, loanne Basilide, adversus cives et exteros est usus, т. e.: «На людской памяти никогда никто из тех, которые обличены были царским достоинством и верховной властью, не свирепствовал против своих и чужих с большей жестокостью и большим произволом, чем Иван Васильевич». И подобные отзывы проходят почти по всем современным свидетельствам! Так, другой иноземец, младший современник Грозного, Георг Паэрле, начинает свои записки о путешествии в Москву следующими словами: «В 1584 году умер свирепый мучитель Иван Васильевич, великий князь Московский, который за 34-летнее правление свое превзошел Нерона жестокостью и тиранством, Калигулу злодеяниями, Елиогабала непотребною жизнию». Сказания Современников о Димитрии Самозванце. Ч. II. Спб. 1832. Хотя русский издатель сих (казаний, Устрялов, в примечании и называет эти слова «столь несправедливым приговором» и говорит, что «в сем случае свидетельство Паэрле не имеет никакого веса» (стр. 173), но мы не знаем, насколько сие примечание не было вызвано условиями печати того времени.

Проф. Ключевский в своем сочинении «Боярская дума древней Руси», в главе XVII, по поводу учреждения опричнины, рассуждает о враждебных отношениях Грозного к боярству; причем является также последователем мнений Соловьева, также называет эти отношения борьбой царя с боярством, но настаивает на том, что эта борьба «имела не политическое, а династическое происхождение» (357). Поэтому, подобно Соловьеву, он преувеличивает значение случая с присягой в 1553 году, называя его «жгучим поводом», от которого «возгорелся пожар лютости в земле Русской». А опричнине он дает следующее оригинальное объяснение: «Ни та, ни другая сторона не шала, как ужиться одной с другой и как обойтись друг без друга. Оне попытались разделиться, жить рядом, но не вместе. Попыткой устроить такое политическое сожительство и было разделение государства на земщину и опричнину» (362). Оригинально здесь в особенности то, что дело изображается какой-то обоюдной попыткой с обеих сторон. Подчиняясь словам самого Грозного, сказанным в его переписке с Курбским, г. Ключевский также преувеличивает всемогущество Сильвестра и Адашева и делает о них такой вывод: «прежде всего на самого себя должен царь пенять за то, что оба избранника не оправдали его надежд» (353). Но каких это надежд они не оправдывали, остается неизвестно. Если тут разумеется «идея самодержавия», о которой перед тем говорится, то любопытно было бы узнать, в чем Сильвестр и Адашев поступились против «той идеи? «Сам Иван, несмотря на высоту, до которой поднялся его взгляд на значение государя», все-таки не отрешился от удельных традиций и назначил удел младшему сыну (359). О какой это высоте взгляда тут говорится, тоже остается неизвестным. Разве о той высоте, о которой далее говорится по поводу известной эпистолии Ивашки Пересветова: «автор (этой шистолии) считает образцовым порядок, заведенный царем Магмет Салтаном, который возведет правителя высоко, да и пхнет его в зашею надол» и пр. (367).

Но все указанные попытки обелить Грозного и отыскать глубокий исторический смысл в его казнях и опричнине бледнеют перед апологией Е. А. Белова, которую мы находим в его монографии «Об историческом значении Русского боярства до конца XVII века». Спб. 1886 (первоначально в Журн. М. Н. Пр. того же года). Чтобы не только обелить Грозного, но и возвести его в великие люди, г. Белов не стесняется в толковании фактов действительных и в измышлении небывалых. У него «Грозный отвратил от России опасность господства олигархии» (62). Адашев и Сильвестр, возвышенные из незнатных людей, вдруг являются у него сторонниками боярской партии, в ее борьбе с царем; причем «властолюбие Сильвестра и самообожание не знало границ». Виной Иоанновых казней и многих зол для России был все тот же Сильвестр, которому будто бы «никто не смел слова сказать» (83–85). Затем идут все возможные парадоксы для того, чтобы устранить свидетельство иностранцев о тиранствах Грозного: одни писали по слухам и потому лгут, другие хотя и были очевидцами, но пристрастны, третьи будто бы представляют отголоски боярской партии, которая «пользовалась легковерием иностранцев» и т. п. И подобные аргументы подкрепляются ссылками на некоторые другие, не точно переданные ими факты (88–90). Оказывается, что не кто иной, как московские бояре подвели на Москву крымского Хана в 1571 году и потом воеводы намеренно заняли неудобные посты в тесных московских улицах (93). (Любопытно, что главный воевода, Бельский, при сем сам задыхался от дыму во время пожара, тоже, вероятно, намеренно.) Митрополит Филипп Колычев заслужил свою гибель, ибо вздумал мешаться не в свое дело, т. е. в опричнину и вообще в светские дела, а относительно его умерщвления Малютою Скуратовым «это еще вопрос» (112–113). Погром Новгорода Великого с «объективной» точки зрения автора оправдывается тем, что на севере было какое-то «брожение умов» и там «что-то затевалось». Правда, на это нет никаких данных, но недаром же Флетчер, бывший в России при Федоре Ивановиче, говорит о каком-то «неминуемом восстании» и о том, что «народ был привязан к потомству удельных князей» (116). И т. д. в том же роде. Одним словом, во всех бедствиях и тиранствах виновата боярская партия, а Иван IV является невинен и велик. Далее этого едва ли может идти отрицание всяких нравственных принципов истории. Кроме того, автору брошюры не приходит в голову самый естественный вопрос: если Иван IV сделался велик только тогда, когда освободился от своих советников Сильвестра и Адашева и от их соумышленников бояр, то почему же дела государственные шли наоборот: хорошо и счастливо в эпоху сих советников и очень бедственно в эпоху опричнины?

Есть, наконец, попытка объяснить тиранства Грозного душевной болезнью, или «неистовым умопомешательством (mania furibunda), вызванным и поддерживавшимся яростным сладострастием и распутством» (Я. Чистовича «История медицины в России». Спб. 1883. Приложения).

54

Никонов. VII. 6. Здесь собственно повесть о Федоре Ивановиче, сочиненная патриархом Иовом; почти в том же виде эта повесть повторяется у Татищева. (Чт. О. И. и Др. № 9. М. 1848). Никонов. VIII. Здесь так наз. Новый летописец. (Он же во Времен. XVII. 24). Летопись о мятежах. 7. Латухин. Степ. Кн. (См. Карамз. к т. X, прим. 10). Письмо кардинала Болоньети, папского легата в Польше, говорит, будто при этом мятеже было 20 человек убитых и около сотни раненых (Hist. Rus. Mon. II, № L). Показания этих источников о Московском мятеже против Бельского вообще сбивчивы и разноречивы. По совокупности известий и обстоятельств я позволяю себе объяснить это событие именно интригами бояр не только против Бельского, но и против Годунова. Некоторые свидетельства указывают или намекают на эту связь. (Никон, и Нов. летоп.). Соловьев (VII. 250. прим. 73.) указывает на одну Рукопись Спб. Публ. Библ., где прямо говорится о двух партиях: с одной стороны, Мстиславский, Романов, Шуйский, Голицын, Шереметев, Головин; с другой — Годуновы, Трубецкой, Бельский (только дьяк Щелкалов причислен сюда слишком рано: он пристал к Годунову несколько позднее). Приблизительно то же говорит Летопись о мятежах. (6). Приписывать Бельскому какие-то планы о возведении на престол порученного ему маленького Дмитрия было бы несправедливо. Нигде фактически не обнаруживаются его связи с партией Нагих; напротив, обнаруживаются его связи с Годуновым, который преследовал потом заводчиков мятежа, Кикиных, Ляпуновых и др., разослав их в ссылку и по темницам, а Бельского в 1591 году воротил в Москву. Это обстоятельство и по мнению Миллера также подтверждает его связь с Годуновым. (Опыт Новой Истории России. 25).

О собрании именитых людей в Москву из всех городов и просьбы их, чтобы Федор «не мешкал» своим коронованием, говорит Никон, л. VIII. 5. В Псков, сказано: «Поставлен бысть на царство царем, на Вознесеньев день, Федор Иванович митрополитом Дионисием и всеми людьми Русской земли». (П. С. Г. Л. IV. 320). Иностранцы Петрей и Горсей также указывают на собрание земской думы, предшествовавшее коронованию Федора и утвердившее его на царстве. Обряд венчания см. в С. Г. Г. и Д. IL № I.

О тяжкой болезни Никиты Романовича упоминает кардинал Болоньети в своем письме от 24 августа 1854 года. (Hist. Rus. Monum. IL № VIII). О смерти его Samml. Rus. Geschichte V. 36.

55

Латухина Степей, книга. Новый Летописец. Летопись о мятежах. Хроника Петрея. Хронографы (см. Изборник Попова 187). Сборник Имп. Пуб. Библ. № 17; на него ссылается Соловьев (к т. VII, прим. 80., где говорится, что московский народ, приверженный к Шуйским, хотел побить Годунова камнями.). Псков. Лет. (П. С. P. Л. IV. 320). «Иное сказание» (Времен. XVI. 2–4). Польск. дела в Архиве Мин. Ин. Д. № 18. Здесь дается наказ послам, отправляемым в Литву, как отвечать на вопросы о государственной опале на Шуйских и о казни посадских людей. Соловьев объясняет участие торговых людей в борьбе Шуйского с Годуновым тем, что значение граждан Московских будто бы поднял Иван Грозный, «призывая их на собор, обращаясь к ним с жалобой на бояр по отъезде в Александровскую Слободу» (VII. 284). Это объяснение сомнительно. Не вероятнее ли предположить, что московские купцы, кроме своих связей с Шуйскими, не любили Бориса за то покровительство, которое он оказывал иностранцам, именно английским купцам. Об этом покровительстве неоднократно свидетельствуют Горсей и Боус (см. Толстого «Россия и Англия»).

56

Летопись Морозова. Русские Достопамят. I. 173. Письмо Льва Сапеги о царской аудиенции (Hist. Russ. Monum. И № 3). Портрет Федора доселе сохраняется в Архангельском соборе над его гробницей. (О его портрете см. П. П. Попова в Труд. Об. И. и Др. V.). Наружность его описывает Флетчер; о бессмысленной улыбке Федора во время аудиенции говорит Горсей. Histor. Rus. Monum. И №№ 3, 7, 47, 10–16 (в последних выписки из семейного дневника 1587 г.). Пшездецкого Zrzodia do dziejów polskich. I. Когновицкого Życia Sapiehów. Бантыша-Ка-менского (Чт. Об. И. и Др. 1861. кн. 1). Гейденштейн. Памятники Диплом. Снош. I. 933. Здесь любопытен разговор примаса Карнковского с русским послом Новосильцевым, отправленным к императору Рудольфу II, в 1585 году. Примас зазвал посла к себе в Скерневицы, угощал его, говорил ему о своем желании видеть Федора преемником Батория и сравнивал Бориса Годунова по уму и правительственному значению с Алексеем Адашевым. Дела Польские в Арх. М. Ин. Д. Выписку из них см. Карамзина к т. X., прим. 65–81 и 160–169.

57

Переговоры со шведами в Древ. Рос. Вивлиоф. XII. у Щербатова т. VI, ч. 2. О военных действиях против них Новый Лет. Лет. о мног. мятежах. Псковская Первая. В последней говорится: а «Ругодива не могли взять, понеже Борис им наровил, из наряду бил по стене, а по башням и по отводным боем бити не давал». Конечно, намеренная помеха — это клевета; но ясно, что современники неудачу осады приписывали вообще нерешительности Годунова. Разрядные книги (Симб. Сборн.). Гиерн в Monuni. Liv. Ant. I. О переговорах и 12-летнем перемирии с Польшей и мире со Шведами у Щербатова т. VI, чч. 1 и 2. Также Карамз. к T. X., прим. 290. (выписки из Швед. дел. в Арх. М. Ин. Д.). Hist. Rus. Mon. IL №№ XXI (письмо нунция ди Капуа) и XXV (донесение императору Рудольфу его посла в Москву Николая Варкоча). О посольствах Луки Новосильцева, Афанасья Резанова и других к Рудольфу, а также Генриха Гайгеля и двукратном посольстве Николая Варкоча к Федору Ивановичу см. Памят. Дип. Снош. I. О дальнейших пересылках с императором в Памят. Дип. Сн. II. Папа Климент VIII двукратно пересылал в Москву священника Александра Комулея, родом серба, с предложением союза против турок и с указанием вдали на приобретение Константинополя, согласно с надеждами самих москвитян. Памят. Диплом. Снош. X. Папская инструкция Комулею, выписанная по повелению Екатерины II из Ватиканского архива, были помещены в переводе у Щербатова VI. ч. 2. и Вивлиоф. XII. (Инструкция, данная тому же Комулею при отправлении его в Молдавию и Валахию, в Рус. Истор. Библ. т. VIII.). Папские латинские грамоты, отправленные к царю с Комулеем, в Hist. Rus. Mon. IL №№ XXVI–XXIX.

О сношениях с Англией при Федоре Ивановиче см. Толстого «Россия и Англия». Сборник Ист. Общ. XXXVIII. Горсей и Флетчер. Статейный список Флетчера во Временнике. VII. Присылка в Россию Флетчера совпала с делом английского купца Мерша, который учинил большие долги именем компании, на 23 000 руб. с лишком; а компания отказалась их платить. После разных переговоров Московское правительство согласилось взыскать с компании только половину долгов, сделанных Мершем.

58

Дела Крымские, Турецкие, Грузинские и Персидские в Архиве М. Ин. Д. Летопись о Мятежах. Никон, лет. VII. Новый летописец (Никон. VIII). Разряди, кн. в Симбир. Сборн. год 1591. Щербатов VI Ч. 2 Древ. Вивлиоф. XII. Собрание Г. Г. Д. II. № 52. (Грамота казакам на Дон, посланная с Благово, который отправился посланником в Константинополь в 1584 г.) и № 62 (Царская грамота донским атаманам о замирении их с азовцами и о препровождении нашего посланника Нащокина, возвращавшегося из Константинополя вместе с турецким чаушем, в 1593 г.). Любопытные подробности посольских пересылок Москов. двора с шахом Аббасом см. в «Памятниках дипломатических и торгов, сношений Моск. Руси с Персией», издан, под редакцией Н. И. Веселовского, т. I. «Царствование Федора Ивановича» (Труды Восточ. Отд. Архебл. Общ. т. XX. Спб. 1890).

59

Греческие дела в Моск. Глав. Арх. М. Д. Рукопис. Сборник Моск. Синод. Библ, за № 703. Некоторые документы и свидетельства, напечатанные в Древ. Рос. Вивлиоф. VI и XII; в Сбор. Г. Г. и Д. II. №№ 58, 59, 83; в Рус. Истор. Библ. И. № 103. Дополн. к Актам Истор. II. № 76 («Известие о начале патриаршества в России»). Сказания спутников Иеремии: Иерофея Монемвасийского, впервые изданное в Венеции в 1630 г. и перепечатанное Сафою в Афинах в 1870 г., в приложении к его биографии патриарха Иеремии; Арсения Элассонского, в греческом подлиннике изданное в приложении к тому же сочинению Сафы; а в латинском переводе у Старчевского в Hisl. Ruthen. Script, exteri. II.

Пособия: Зернина «Учреждение в России патриаршества» в Архиве Историко-Юридич. сведений Калачова. Кн. II. полов. I. М. 1855. Т. Барсова — «Константинопольский патриархат». Спб. 1878. Отца Николаевского — «Учреждение патриаршества в России» Спб. 1880. Преосв. Макария «История Рус. Церкви». T. X. Спб. 1881. Каптерева «Характер отношений России к православному Востоку». М. 1885. «Всероссийский патриарх Иов» — Чт. О. И. и Д. Год 3. № 3.

60

Никонов. VIII. Летоп. о мятежах. Палицына — Сказ, об осаде Троиц, мон. Иное Сказание (Врем. XIV). Хронографы в изборнике А. Попова. «Сказание еже содеяся» в Чтен. Об. И. и Д. Год 2-й № 9. «Повесть об убиении Царевича Димитрия» в Чт. Об. И. и Др. 1864 кн. IV. Псков, лет. (П. С. P. Л. IV. 321). Следствен, дело в Собр. Г. Г. и Д. II. № 60. Иностранные писатели: Горсей, Масса, Буссов, Петрей, Маржерет (Rer. Ros. Script, exteri и Устрялова «Сказан. Современ.). Означенные выше рус. летописи передают даже подробности убийства Димитрия. А именно: убийцы встретили его, когда он сходил с крыльца, и Осип Волохов, взяв его за руку, сказал: «у тебя, государь, новое ожерельице»? Царевич поднял голову и отвечал: «нет, старое». В эту минуту Волохов кольнул его ножем, оцарапал только шею и, испугавшись, убежал. Тогда Данила Битяговский и Качалов докончили его, причем избили кормилицу Орину, пытавшуюся защитить ребенка. («Повесть о убиении» говорит, что Битяговский и Качалов с самого начала ударили кормилицу палкой так, что она упала без памяти, и затем перерезали царевичу горло). Щербатов, Карамзин и Соловьев принимают летописный рассказ за достоверный. Также и первосв. Филарет (его «Исследование о смерти царевича Дмитрия» в Чт. О. И. и Др. 1858 г. I.). Также Костомаров в своих Жизнеописаниях. Арцыбашев склоняется на ту же сторону в своем Повествовании о России; но в другом месте оправдывает Годунова. (Вест. Евр. 1830 и Рус. Архив 1886). Также колеблется Устрялов в своем Розыске о смерти царевича Димитрия (Сказан. Соврем. II.). Погодин отрицает участие Годунова (Историко-крит. отрывки. М. 1846). Кроме него то же делают: Краевский (Царь Б. Ф. Годунов. Спб. 1836), К. Аксаков (Рус. Бес. 1858. IL). H. М. Павлов (Рус. Арх. 1886. № 8), В. С. Иконников (Ibid. № 12), Платонов в своем исслед. «Древнерусские сказания и повести о смутном времени». Спб. 1888, и особенно Белов, который посвятил две статьи (в Ж. М. Н. Пр. за 1873 г. июль и август) защите Погодина против возражений Соловьева. Однако несмотря на все усилия г. Белова, по моему крайнему разумению, ему не удалось опровергнуть большую часть доводов покойного С. М. Соловьева, приведенных в 131 примеч. к VII тому его Истории России. Нельзя отказать г. Белову в некоторых дельных замечаниях; но его решительное оправдание Годунова и защита Следственного дела вообще исполнены многих натяжек и напоминают приемы современной нам адвокатуры, которая часто не останавливается ни перед какими софизмами, чтобы обелить своего клиента. Костомаров представил несколько веских возражений г. Белову (Вест. Евр. 1873. № 9). Относительно критики Белова заметим и следующее. Конечно, слова Карамзина о предварительных попытках отравить царевича, что «дрожащая рука убийц, вероятно, бережно сыпала отраву» — эти слова могут быть названы неудачным объяснением недействительности отравы, однако общий его взгляд на все дело гораздо серьезнее, чем означенные попытки обеления Годунова и следователей. В подробностях своей защиты адвокат Годунова иногда представляет объяснения не менее удачные. Например: «Вдовый протопоп Федот Офонасьев, человек жалкий, забитый, на что указывает и его насмешливое прозвище, то, что он из протопопов попал в звонари». Очевидно, г. Белов упустил из вида судьбу, которая постигала священников, имевших несчастье потерять жену. Их печальное положение было подтверждено московским собором 1503 года. О лишении их права священнодействовать говорит и Маржерет, современник данного события.

Со своей стороны, укажем на следующие обстоятельства. Напрасно было бы основывать достоверность Следст. дела, между прочим на отношениях Шуйских к Годуновым. Князь В. И. Шуйский, как известно, правдивостью не отличался; а в данный момент он имел все побуждения угождать Годунову, имея в виду участь своего брата Андрея и кн. Ив. Петровича. Притом смерть царевича если была полезна Годунову, то не была противна и интересам В. И. Шуйского, также будущего претендента на престол. Пристрастный, преднамеренный розыск обнаруживается с первых же слов Следст. дела. Следователи прямо начинают вопросом: «которым обычаем царевича Димитрия не стало и что его болезнь была?», т. е. прямо сворачивают следствие на падучую болезнь. И это обстоятельство не укрылось от современников. Летопись говорит: «князь же Василий начат распрашивати града Углича всех людей, како небрежением Нагих заклася сам» — (Никон. VIII. 19). Важное, по моему мнению, препятствие для достоверности данного розыска представляет самый способ смерти царевича. Если, как в нем рассказывается, с царевичем были и прежде припадки падучей болезни, причем он однажды поколол свою мать, то невероятно, чтобы после того мать позволила ему играть ножом. А если это позволила мамка помимо матери, то намерения мамки становятся прямо подозрительны. Наконец, если действительно он сам наколол себя в припадке падучей болезни, то опять странно, что он поколол себя не в какое-либо другое место и не в разные места, а все время своих судорог колол себя в одну точку, в горло. Все это обстоятельства подозрительные. Может быть, смерть его совершилась не так, как рассказывают летописцы, может быть, не Битяговский, Качалов и Волохов зарезали его; однако во всяком случае внезапная кончина и все обстоятельства ее заставляют сомневаться в правдивости Следственного дела. Главные свидетельницы, кормилица Тучкова и постельница Колобова, могли быть подкуплены или просто застращаны; а как они первоначально показывали, осталось нам неизвестно. Что говорили маленькие сверстники царевича, тоже никому неизвестно. В Следственном деле они все четверо, как попугаи, буквально повторяют рассказ о самозаклании; при сем обратим внимание, что из них один Тучков, другой Колобов, может быть, дети помянутых двух женщин, и повторявшие то, что им приказывали говорить их матери или родственницы. Кроме них, по делу обнаруживается еще только один свидетель, стряпчий Семейко Юдин, который будто бы видел сцену самозаклания откуда-то из дому, когда «стоял у поставца». Но кто может поручиться за правдивость этого свидетеля? А затем огульное повторение одного и того же рассказа многими лицами, бывшими далеко от места события, наводит решительное сомнение относительно их показаний. Притом современники прямо указывают на те меры, которые Годунов заранее предпринимал против царевича; напр., Флетчер еще до смерти Димитрия говорит о запрещении поминать его имя при богослужении как незаконного — запрещение, сделанное по внушению Годунова. Любопытно, что Флетчер еще до смерти царевича Димитрия сообщает слухи о покушениях на его жизнь со стороны претендентов на трон после бездетного Феодора. В Москве уже были настроены на ожидание катастрофы. Мать царевича и его родственники Нагие, по-видимому, окружали мальчика строгим надзором, особенно охраняли его ночью, но, вероятно, не ожидали открытого дневного нападения. Не забудем, что в числе помянутых, претендентов был не только Борис Годунов, но и Василий Шуйский. Несомненно, Годунов знал, кому поручить следствие, чтобы добыть желаемый результат.

На основании всех данных, общий наш вывод тот, что как именно погиб царевич, сказать трудно, но что он погиб не своей смертью, это более чем вероятно, а что смерть его была весьма желательна Годунову, это несомненно.

61

Никонов. VIII. 34. Летоп. о мятежах. Никонов. VII. 348–358. Степенная Латухин, кн. Морозов, лет. Хронографы (Попова Изборник). Маржерет. Что Феодор назначил своей наследницей Ирину, о том кроме патриарха Иова (Ник. VII. 352) говорят Разряди, книги и Послужной список чиновников (Древ. Вивлиоф. XX. 66.), а также избирательные грамоты на царство Годунова и Михаила Феодоровича (Вивлиоф. VII. 136); в последних указано, что «душу свою приказал» святейшему патриарху, Ф. Н. Романову и Б. Ф. Годунову. Латухин. Степ, книга повествует, будто Федор Иванович назначил своим преемником Ф. Н. Романова. А некоторые иностранные писатели сообщают оасню о том, что царица просила умирающего царя вручить скипетр ее брату; но Феодор хотел отдать его Ф. Н. Романову, гот не взял и указал на своего брата Александра, Александр на брата Ивана, Иван на Михаила, последний еще на кого-то; выведенный из терпения, царь сказал, что более он не в силах держать скипетр и пусть его возьмет, кто хочет; тогда подошел Годунов и схватил его в свои руки. (Хроникй Буссова и Петрея. Rer. Ross. Script, extcri. 5 и 152).

62

Никонов. VIII. Сказание о Мятежах. Палицын (у него обещание Бориса при венчании). Хронографы (в Изборнике Попова, с 285 стр.). Иное сказание. Степей, кн. Латухина. Морозов, лет. Симбир. Сборн. (Разряди, кн. Введение). Вивлиофика. VII. 36—128. Акты Археогр. Эксп. II, №№ 7—10. (тут крестоцеловальная запись Борисова). Дополн. к Акт. Истор. I. № 145. «Грамота, утвержденная об избрании царем Бориса Феодоровича Годунова», заключающая официальный рассказ о сем событии, кроме Актов Экспедиции (№ 7) напечатана еще у Бутурлина в Истор. Смути, врем. T. I. Приложение № 3. Иностранцы: Буссов, Петрей, Маржерет, Де Ту, Масса, Шиле (донесение последнего цесарю о поездке в Москву, в 1598 г. Рус. перевод в Чт. О. И. и Д. 1875. № 2.) О том, что приставы насильно пригнали народ к Новодевичьему монастырю и толкали людей в шею, чтобы падали на колена, сообщает рукописный хронограф (Москвит. 1844. № 6). А известие о намерении бояр возвести Бориса на царство с условием, чтобы он присягнул на грамоте, ограничивающей его власть, нашлось в бумагах Татищева, в Библиот. Моск. Архива Ин. Д. (см. у Соловьева к Т. VIII прим. 12). О красивой величественной наружности Бориса Годунова, его приветливом обхождении, даровитости, красноречии, умеренности в пище, суеверии, мстительности и лукавости в обхождении говорит Горсей.

63

О милостях царских после венчания Доп. к Акт. Истор. I. № 146. С. Г. Г. и Д. II. №№ 74 и 75. Шиль. Буссов. Рукописная «История об Иове патриархе» в Румянц. муз. № 156. Палицын. Пекарского «Известие о молодых людях, посланных Годуновым» в Зап. Акад. H. XI. Относительно медиков любопытный разговор печатника Василия Щелкалова с английским доктором Вильсом приведен в Истории Соловьева (VIII. 57); на основании английского отдела в Арх. М. Ин. Д. Щелкалов спрашивал Вильса, как он распознает немочь: «по водам или по жилам». Гот отвечал, что знает оба способа (указывающие на существование в то время двух медицинских школ).

64

Poselstwo Lwa Sapiehy. Grodno. 1846. Когновицкого — Życia Sapiehów. I. Козубского «Заметки о некоторых иностранных писателях» (Ж. М. Н. Пр. 1878. Май). Записка Сапеги королю о войне с Москвой в Чт. О. И. и Др. 1861. IV. Смесь. Его же донесение Сигизмунду III о польском посольстве в Москве в Hist. Rus. Monum. IL № XXXI. Статейный список посольства Салтыкова и Морозова в Польшу в Древ. Вивлиоф. IV. Сношения Бориса с цесарем Рудольфом II в Памяти. Дип. Снош. II. С Англией в Сборы. Рус. Ист. Общ. XXXVIII и у Гаммеля «Англичане в России». II. С городами Ганзейскими при Феодоре Ив. и Бор. Фед. у Щербатова VII. и в Supplem. ad Hist. R. M. №№ LXXXVIL–XCIX. С папою Hist. Rus. Monum. IL № XXXII и XXXIII. С Персией ibid. IL № XXX. С Грузией — Никон. Л. VIII. 51–53. Летоп. о мятежах. Карамз. к T. XL, прим. 86–98. Относительно царевны Ксении и ее женихов: О наружности Ксении в Рус. Достопамят. I. 174. и в Изборнике А. Попова. 314; о Густаве Ириковиче в России Маржерет, Буссов, Петрей и Масса. Фехнера — Chronik der Evangel. Gem. in Moscau. 1866. I. 130. О принце Иоанне: Львов, лет. III. Нов. Летоп. (Времен. XVII). Wahrhaftige Relation der Reussischen und Muscowitishen Reise в магазине Бюшинга. VII. Масса, Маржерет, Петрей, Фехнер. Главный же материал в Москов. Архиве Мин. Ин. Д. Дела Датские (приезд в Москву датского королевича Ягана и пр.), которыми воспользовался проф. Цветаев в своем исследовании «Из истории брачных дел в царской семье Москов. периода» М. 1884. Неясный слух об отравлении Иоанна Борисом повторяется в Никон. VIII, Летоп. о мятеж, и Нов. Лет. Маржерет прямо приписывает его смерть неумеренности.

Для наших сношений с Грузией любопытен труд Белокурова «Сношения России с Кавказом — материалы, извлеченные из Архива Мин. Иностр. Дел». Выпуск I. 1578–1613 гг. М. 1889 г. (из Чтен. О. И. и Др. за 1889 г.). Рецензия на его книгу Н. И. Веселовского в Ж. М. Н. Пр. 1890. Февраль.

65

Никонов. VIII. Летоп. о мятежах. Нов. Лет. Палицын. Хронографы. Буссов, Петрей, Маржерет, Масса. О холопях, покидавших бояр, в Акт. Ист. II. № 44. Дело о Романовых в Актах Истор. II. №№ 38 и 54. Обыкновенно, вслед за Карамзиным, Богдана Бельского считают «первою жертвою Борисовой подозрительности». Но из донесений пристава Воейкова Годунову видно, что ссылка Романовых предшествовала опале Бельского. Да твой же государев изменник — писал Воейков — мне про твоих государевых бояр в разговоре говорил: «Бояре мне великие недруги; они искали голов наших, а иные научали на нас говорить людей наших, я сам видел это не однажды». Да он же про твоих бояр про всех говорил: «Не станет их ни с какое дело; нет у них разумнаго; один у них разумен Богдан Бельский, к посольским и ко всяким делам очень досуж». Эта похвала Бельскому в свою очередь тоже не имела ли влияния на его опалу, при известной завистливости и мнительности Бориса?

Вообще для этой эпохи см. книгу П. Павлова «Об историческом значении царствования Бориса Годунова». М. 1850. См. также Аристова «Невольное и неохотное пострижение в монашество у наших предков». Гл. III. (Древ, и Нов. Россия. 1878. № 7.). Хавский в своем «Генеалогическом исследовании о роде Романовых» (М. 1863) выводит прямое их происхождение от Рюрика но женской линии, чрез вторую супругу Никиты Романовича, суздальскую Евдокию Александровну. Но если бы и было доказано двоебрачие Никиты Романовича, то не доказано, что Федор Никитич с братьями произошел от сего второго брака, а не от первого, с Варварой Ивановной Ховриной. (А. Барсукова «Обзор источников русского родословия». Спб. 1887).

66

Книга, глаголемая «Большой Чертеж», издан. Спасским. М. 1846. Беляева «О сторожевой, станичной и полевой службе». С приложением подробных росписей из Разрядного архива (Чт. О. И. и Др. 1846. № 4). Те акты, которые приведены здесь из Московского стола Разрядного приказа, перепечатаны вполне и более исправно в «Актах Московского государства», изданных Академией Наук под редакцией Н. А. Попова. T. I. Спб. 1890. Перетятковича «Поволжье в XV и XVI веках». М. 1877. Багалея «Очерки из истории колонизации и быта Степной окраины Москов. Государства» М. 1887. (Со ссылками на столбцы Белгородского Стола в Архиве Мин. Юстиции). Его же «Материалы для истории колонизации и быта Степной украйны Москов. Государства». Харьков. 1886. №№ I и II. О русских степных сторожах см. также известия Маржерета. «Сказ, соврем, о Димитр. Самозв.». III. 55.

67

О наказе Ивана III рязанской в. княгине Агриппине см. в Актах, относящ. до рода дворян Голохвастовых. М. 1848. стр. 25. (из Чт. О. И. и Др.) и в моей Истории Рязанск. княжества (Соч. T. I. стр. 202). О присуждении Ивана Кольцо за разбои к смертной казни ссылка на Ногайские дела № 10 в Арх. М. Ин. Д. у Соловьева к T. VI. прим. 128. Значение Самарской луки в Волжских разбоях указано у Перетятковича «Поволжье в XV и XVI вв.» стр. 312, с такой же ссылкой.

Относительно фамилии Строгановых главные источники: во-первых, Акты Арх. Эксп. I. № 94. Здесь Лука Строганов упоминается в выписке из судейских списков о Двинских землях. Во-вторых, грамота царя Василия Шуйского от 1610 года; она говорит о выкупе Василия Темного из татарского плена с помощью Строгановых (сохранилась в их фамильном архиве). Далее, грамота, данная внукам Луки Строганова на участок Вондокурской волости, Устюжского уезда, Акты Арх. Эксп., I, № 163. Грамоты Ивана IV: Григорию Аникиеву Строганову, 1558 года, на Прикамскую полосу земли; ему же разрешение варить селитру для огнестрельного снаряду и о принятии в опричнину; Якову Аникиеву, 1568 года, на прибавку земли и льготная грамота, 1574 года, на поселение за Уралом на р. Тоболе. См. в Акт. Арх. Эксп., I, № 254 и Дополн. к Акт. Истор., №№ 117–120. Некоторые из приведенных грамот впервые были напечатаны Г. Ф. Миллером в его «Описании Сибирского царства», Спб., 1750. Часть этих грамот приводится в так называемой «Летописи Сибирской» (Строгановская и Есиповская), изданной Спасским, Спб., 1821 г. О колонизаторской деятельности Строгановых говорят: Соликамский летописец в книге Василия Верха «Путешествие в города Чердынь и Соликамск», Спб. 1821 г. А. Крупенина «Краткий исторический очерк заселения и цивилизации Пермского края» (Пермский Сборник», I, М., 1859 г.). Н. А. Фирсова «Обзор внутрен. жизни инородцев перед временем вступления их в состав Москов. госуд.» Учен. Зап. Казан. Унив. 1864. Вып. I. Смышляева «Источники и пособия для изучения Пермского края», Пермь, 1876 г. Мозеля «Пермская губерния», Спб., 1864 г. (материалы для географии и статистики России). Штиглица «Пермская губерния», Спб., 1875 г. (списки населенных мест). Шишонко «Пермская летопись». 3 кн. Пермь. 1881–1884 (Отчет о ней в Ж. М. Нар. Пр. 1886. Январь).

Важнейшее пособие для истории сей фамилии представляет монография проф. Устрялова «Именитые люди Строгановы». Спб., 1842 г. Здесь он отрицает предание о происхождении Строгановых от крещеного татарского царевича, у которого будто бы хан велел сострогать тело до костей, — предание, приводимое голландцами Массою и Витзеном в XVII веке, потом повторенное историками нашими Г. Ф. Миллером и кн. Щербатовым в XVIII. Но еще прежде Устрялова Карамзин назвал это предание басней (к т. IX, прим. 651). Устрялов производит Строгановых от новгородского рода Добрыниных. Наиболее замечательные рецензии на его книгу принадлежат Строеву («Северная Пчела», 1843 г., № 50) и Погодину («Москвитянин», 1843 г., № 4). Затем:’«Исторические сведения о гг. Строгановых», помещенные в «Пермских Губернских Ведомостях» за 1876 и 1877 гг., спустя двадцать лет после смерти их автора Волегова, управлявшего имениями Строгановых. Его изыскания совпадают большей частью с выводами Устрялова. Он указывает на существование новгородской фамилии Строгановых, помимо Дубровиных, и не отрицает их купеческого происхождения. Об этом и других трудах того же автора см. исследование преподавателя пермской гимназии А. А. Дмитриева «Ф. А. Волегов как историк Строгановых» (Перм. Губ. Вед. и отдельно, 1884 г.). Того же Дмитриева «Пермская Старина», выпуск 1. Пермь. 1889 г. В этом сборнике представлен свод известий и разысканий по истории и географии Великопермского края до XVII века и обстоятельно указано постепенное расширение Строгановских владений. Между прочим, любопытно его указание на то, что земли, отведенные Строгановым в Прикамском крае, не были совсем пусты, а уже имели русских поселенцев или «отхожих людей» чердынских и усольских, которых земельные участки они захватили в свое владение, благодаря жалованным царским грамотам и не без подкупа нужных для того лиц (стр. 98—100).

В Александроневской летописи под 1563 годом сказано: «Сентября 16 отпустил царь и великий князь Едигерова посла Чигибеня по Измаилову челобитью. Пришел он из Сибири с данью и задержан в Москве потому: после его приходу сибирские люди царю и великому князю изменили, дани государевым даньщикам давать не учали и взяли к себе на Сибирь царевича Едигеря князя; государьского даньщика Едигерь царевич казанский убил». В последних словах явная путаница и неверности, происшедшие от ошибок переписчиков. Карамзин метко указал на них и поправил приблизительно таким образом: «и взяли к себе на Сибирь царевича (Шибанского), и Кучум, царевич Шибанский, государева даньщика Едигера князя убил» (к т. IX, прим.257 и 643). Небольсин вместо казанский читает «казацкий царевич» (т. е. киргиз кайсацкий) и вообще дает Кучуму происхождение то киргизское, то ногайское («Покор. Сибири» гл. III). Но проницательный историограф оказался ближе к истине. Его догадку подтвердил Вельяминов-Зернов, который представил наиболее вероятные соображения о родословии Едигера и Кучума, соображения, основанные на сличении всех известных русских и татарских свидетельств об отношениях рода Тайбуги к Шейбанидам («Исслед. о Касимовских царях и царевичах». II, 386–399. В той же книге см. его соображения о происхождении Киргиз-Кайсацкой орды). Он искусно распутывает запутанное и сбивчивое родословие сибирских царей и князей, заключающееся в летописях Есиповой и Строгановской. Почти те же, как у Вельяминова-Зернова, родословные выводы, приблизительно согласные с генеалогией Кучума у Абульгази, находим и в рассуждении И. Я. Словцова «Кто был Кучум?». Миллер принимал баснословное предание о том, что Кучум был сын Бухарского хана. («Истор. Сиб.» Спб. 1750, стр. 50); Фишер считает его киргизом («Сибирская История». Спб. 1774, стр. 98). Соловьев, подобно кн. Щербатову, обошел вопрос о Кучуме, но, по-видимому, следует Карамзину.

О послах Едигера в Москве, его подчинении Ивану IV и сибирской дани в Никон. Лет. стр. 228, 274–275 и 291. В грамоте царя Федора Ивановича Кучуму в 1597 г. говорится, что отец Едигера Казый и дед Мамед (убивший Ибака) платили дань великому князю московскому Василию Ивановичу (С. Г. Г. и Д. II, № 68). Конечно, тут речь идет не о постоянной дани, а о дарах, иногда присылавшихся. Относительно Кучумова деда Ибака см. у Вельяминова-Зернова, II, стр. 238–240; а Кучумова отца Муртазы ibid. стр. 394. Грамоты, касающиеся сношений Кучума с Иваном IV, которому он обязывается быть данником, в С. Г. Г. и Д. II. №№ 42 и 45 под 1570 и 1571 гг. Кучум и его предки тут именуются царями (ханами) сибирскими, тогда как Едигер, его отец и дед — князьями (беками). Московское правительство, очевидно, знало различие в происхождении этих двух родов. Кучуму посылаются из Москвы царские грамоты за золотой печатью. А сам Кучум в своих посланиях употребляет высокий, поистине восточный тон. Как бы введением к этим грамотам служат речи пермского воеводы князя Никиты Ромодановского, воротившегося из Перми в марте 1570 г. (Помещены в Ак. Ист. I, № 179). По его словам, некто Ивашка Поздеев, взятый в плен на Чусовой сибирскими людьми, воротился от сибирского царя с известием, что царь этот собирает дань для государя московского и хочет послать к нему послов, но что пока мешает ему война с каким-то казацким (т. е. киргизским) ханом (вероятно, союзником Тайбугина рода). Эта война, конечно, и заставляла Кучума пока смиряться перед московским царем.

Любопытно разногласие источников относительно царевича Магметкула: по одним он является братом Кучума (напр., в жалованной грамоте Строгановым 1574 года, у Миллера, стр. 87), по другим сыном (Сибирские летописи и письмо Абдул-Хаира, назвавшего его своим братом, в С. Г. Г. и Д. II, № 67), по третьим племянником (помянутая выше грамота царя Федора Ивановича 1597 года. Ibid. № 68). По некоторым соображениям, последнее сообщение едва ли не самое верное.

В хронографах наших сохранился любопытный рассказ о путешествии двух казачьих атаманов Ивана Петрова и Бурнаша Булычева, посланных в 1567 году царем Иваном Васильевичем посмотреть земли за Сибирью. Они видели Монголию и Китай. См. Карамз. к т. IX, прим. 648, и «Изборник» Андр. Попова, 430–437. Но совершенно сходное с сим описание путешествия казака Петлина в 1620 г. напечатано Спасским в «Сбор. Историч. свед. о Сибири». Карамзин полагает, что это описание просто списано с донесения атаманов Петрова и Булычева. В старых рукописных сборниках русских встречается еще сказание «о человецех незнаемых в восточной стране». Тут, собственно, передаются разные баснословные слухи и поверья о сибирских народцах. По поводу сего сказания см. обстоятельное исследование Д. Н. Анучина «К истории ознакомления с Сибирью Ермака» (Древности Моск. Археол. Общ. T. XIV. 1890 г.).

68

Предание о суздальском происхождении Ермака встречается в так называемой Черепановской летописи, составленной ямщиком Черепановым в Тобольске в XVIII веке и хранившейся в Академии Наук. Оно приведено у Карамзина в прим. 664 к т. IX. О нем и о летописи Черепанова упоминает Г. Спасский в предисловии к изданному им «Списку с чертежа Сибирския земли» по рукописному сборнику XVII века. (Времен. О. И. и Др. кн. 3). Так как помянутое известие уже встречается в этом сборнике, следовательно оно уже существовало в XVII веке. Карамзин отвергает это известие как вымысел. Против него возражают Небольсин («Покорение Сибири». Спб. 1849) и Пуцилло («К вопросу, кто был Ермак Тимофеевич». Рус. Вест. 1881. Ноябрь). Проф. Никитский в своей «Заметке» об имени Ермака (Ж. М. Н. Пр. 1882. Май), вслед за Карамзиным, известие Черепановской летописи называет вымыслом. Броневский, неизвестно на основании каких источников, называет Ермака уроженцем Качалинской станицы на Дону и говорит о назначении его на юго-восточную пограничную службу, откуда он бежал и предпринял разбой по нижней Волге и Каспийскому морю. («История Донского войска». T. I). Еще прежде Броневского в прошлом столетии Ригельман в своей «Истории о Донских казаках» выводит Ермака «с Дону», и также голословно (Чт. О. И. и Др. 1846. № 3). Во всяком случае приведенные доселе в известность и наиболее достоверные источники нигде не указывают на связи Ермака с Доном и не раз к его имени прибавляют прозвание Повольского, а товарищей его называют Волскими атаманами и казаками. (Летописи Савы Есипова и Строгановская. Так называемая «Неизвестная рукопись» в приложении к книге Небольсина. Ремизовская, изданная Археогр. Комиссией в 1880 г.). Точно так же Волскими называет их и царская грамота от 16 ноября 1582 года. (Дополн. к Акт. Истор. I. 184). Правда, один хронограф конца XVII века, называя Ермака «поволзским атаманом», прибавляет: «сей убо Ермак не от славных быст, но от простой чади, вселися на Дону с прочими своими сверстники и многие пакости деяху по Волге реке». (Изборн. Андр. Попова 399). Но тут Дон привлечен, очевидно, по собственной догадке автора; так как весь его рассказ о Ермаке представляет сокращение из сибирских летописей. Что касается до имени Ермак, летопись Черепанова объясняет его прозвищем, будто бы означавшим или «дорожный артельный таган», или «жерновой ручной камень». Другие летописцы и историки производили его как полуимя, кто от Германа, кто от Еремея или Ермолая. Профессор Никитский, в указанной выше заметке своей, согласно с мнением Миллера, имя Ермак производит от Ермолая и ссылается на писцовые новгородские книги, где это имя встречается также в уменьшительной форме Ермачко. Г. Буцинский в своем сочинении «Заселение Сибири и быт первых ее насельников» (Харьков. 1889) в первом прим., вслед за Никитским (не упоминая о нем) также производит имя Ермак от Ермила, т. е. Ермолая, и приводит примеры география, названий, происшедших от сего имени. Но, справедливо отвергая мнение Костомарова, будто Ермак в качестве донского атамана находился в московском войске под Могилевом в 1581 году, сам без достаточного основания говорит, что Ермак «до похода в Сибирь казаковал на Дону». Ссылка на челобитную одного казака, который говорит, что он до похода в Сибирь «двадцать лет служил с Ермаком в поле» нисколько не указывает на Дон.

В Новочеркасске недавно решили воздвигнуть памятник Ермаку как донскому казаку и покорителю Сибири. Ввиду этого предприятия, считаю долгом указать на то обстоятельство, что исторический Ермак является казаком волжским, а не донским. Конечно, считая Дон главной колыбелью и рассадником вольного казачества в Московском государстве, можно привести Ермака в некоторую связь и с Доном. Но пусть во всяком случае предприниматели памятника знают настоящее состояние вопроса о происхождении Ермака. Не лишним считаю прибавить, что и подлинного изображения этого героя мы не имеем и что распространенный на Дону и в Сибири так называемый портрет его есть изображение какого-то немецкого ландкнехта.

69

Из Сибирских летописей так называемая Строгановская приписывает почин казацкого похода Строгановым; но другие летописи, именно Есипова и Ремизова, выставляют его почти самостоятельным делом Ермака с товарищами. Карамзин держался первого взгляда. Небольсин старается опровергнуть этот взгляд и подкрепить второй, отдавая решительное предпочтение показаниям летописи Есипова («Покорение Сибири». Глава IV.). Против него вооружился Соловьев и довольно подробно разобрал аргументы Небольсина, отстаивая большую сравнительно степень древности и достоверности летописи Строгановской. («История России». T. VI. Дополнение). При всей логичности и обстоятельности сего разбора нельзя, однако, согласиться с тем, что ’Ермак с товарищами, предприняв покорение Сибири, явился только послушным орудием в руках Строгановых. Соображая все обстоятельства и все известия, мы полагаем, что сибирский поход был предпринят хотя с одобрения и с помощью Строгановых, однако главный почин едва ли не принадлежал самим казацким атаманам, и в особенности Ермаку Тимофеевичу.

Карамзин и последующие историки почти отвергают показания так называемой Ремизовой, или Кунгурской, летописи, которая составлена в конце XVII века тобольским боярским сыном Ремизовым; тогда как Строгановскую они относят к началу этого столетия, а Есиповскую — к первой его четверти. (Содержанием своим обе эти летописи близки друг другу.) Но в конце Есиповской прямо указывается на происхождение основной Сибирской летописи вообще: она составилась по почину первого тобольского архиепископа Киприана, занимавшего сию кафедру с 1620 по 1624 г. То же говорит и Ремизова летопись. Следовательно, самое начало сибирского летописания относится не ранее как к концу первой четверти XVII века, а Строгановская и Есиповская возникли еще позднее. Миллер же в своей «Сибирской истории» более всего пользовался именно летописью Ремизовской, отличающейся от названных двух многими своими подробностями. Хотя эти подробности часто носят характер легендарный и обилуют чудесными видениями и знамениями, однако совершенно отвергать показания сей летописи едва ли справедливо. Черпая из местных преданий и легенд, составитель ее, по-видимому, имел под рукой некоторые записи или пользовался первоначальным, т. е. Киприановым, собранием этих записей; на что (кроме обилия благочестивых знамений, предрекавших водворение христианства в тех краях) намекает его более подробная, чем в других, и более точная хронология, именно по отношению к числам и месяцам (по не годам, которые у него иногда явно перепутаны). На эту черту Ремизовской летописи указал Л. Н. Майков в своем историко-хронологическом рассуждении по поводу трехсотлетней годовщины присоединения Сибири (Жур. Мин. Нар Проев. 1881. Сентябрь). Он сопоставляет Строгановскую летопись с Ремизовской (Есиповскую же вслед за Карамзиным и Соловьевым считает только «риторической переделкой» Строгановской), берет исходным пунктом царскую грамоту от 16 ноября 1582 года и приходит к такому выводу: поход был предпринят 1 сентября 1581 года; город Сибирь занят 26 октября 1581 года, а Кольцо прибыл в Москву в конце января 1583 года. Остановим внимание на этих датах, особенно на второй.

Кунгурская, или Ремизовская, летопись местами представляет ход событий более естественным и вероятным, чем Строгановская; а именно: первая говорит о зимовках, тогда как последняя их опускает. Так, в Строгановской летописи выходит, что казаки, предприняв поход в сентябре 1581 года вверх по Чусовой, в октябре этого года вошли в Иртыш и 26 октября взяли город Сибирь. Есть ли хотя какая-либо вероятность, чтобы приблизительно в полтора месяца они проплыли все это пространство, да еще переволоклись в то же время через Уральский хребет? Подобная скорость невозможна была бы и в наше время для мирного речного путешествия (конечно, без паровой силы), а для военного похода, когда нужно было подвигаться вперед ощупью, борясь и со всякой нуждой, и с природой (в виде волоков, порогов, мелей и т. п.), и с туземными племенами, когда, перевалив Уральский хребет, приходилось вновь строить и снаряжать себе струги, — эта быстрота немыслима. (С какими затруднениями сопряжено плавание по одной только Чусовой и притом не вверх, а вниз по реке, дает понятие «Поездка на реку Чусовую» Е. Янишевского. Пермь. 1886). Такой невероятный факт без всякой критики принимался Карамзиным, Соловьевым и другими, касавшимися первого завоевания Сибири, в том числе и Небольсиным, по-видимому, столь критически относившимися к Строгановской летописи! Нет, показания Ремизовской летописи, что казаки зазимовали где-то около Уральского волока, потом все следующее лето провели в походе по сибирским рекам и только к осени достигли Иртыша — это показание гораздо достовернее. Невероятно также, чтобы, заняв город Сибирь, они целый год медлили посылкой известия о своем подвиге Строгановым и в Москву. Заняв Сибирь в октябре 1582 года, они, конечно, вскоре затем отправили вести, и тем более, что очень нуждались в подмоге для удержания завоеванного. Тогда понятна нам царская грамота с укором Строгановым, от 16 ноября 1582 года. (Она приведена в Строгановской летописи и перепечатана в Дополн. к Акт. Ист. I. № 128). Конечно, в это время в Москве еще не могли быть получены вести о завоевании Сибири. Что касается донесения Пелепелицына о нападении Пелымского князя и самовольном отпуске казаков в Сибирь Строгановым, и это донесение принималось без достаточной критики. Напрмер, на его основании полагали, что Пелымский князь пришел на Пермь в тот же день, в который Ермак выступил в поход, т. е. 1 сентября 1581 года. Но можно ли каким-либо одним числом определить нашествие толпы дикарей на пустынный, обширный край? Выражение грамоты «в тот же день» никак нельзя принимать буквально. Видно только, что нашествие вогулов случилось приблизительно одновременно с сибирским походом Ермака. Еще за год до этой грамоты, именно от 6 ноября 1581 года, из Москвы послано в Пермь распоряжение воеводе Пелепели-цыну о сборе ратных людей с пермских волостей и Соли Камской, человек 200, которые должны помогать острожкам Семена и Максима Строгановых, а эти в свою очередь должны помогать пермским и усольским местам, в случае нападения вогулов. Никите Строганову велено помогать своим родственникам, так как Семен и Максим приносили на него жалобу. (Дополн. к Акт. Ист. I. № 126). Эту грамоту тоже связывают с нападением Пелымского князя; но едва ли справедливо. Вероятно, здесь имеется в виду предыдущее нападение мурзы Бегбелия.

Что касается времени, когда казацкое посольство прибыло в Москву, если приурочивать его к январю 1583 года (собственно, 1582 г.; ибо мы имеем дело еще с сентябрьским, а не январским годом), то выходит противоречие с пленом Магметкула, о котором будто бы доносит царю посольство, но который случился уже весной, т. е. не ранее марта. Возможно, однако, и даже вероятно, что известие об этом плене неверно связано с посольством Ивана Кольцо. Едва ли для посылки известия о взятии Сибири казацкие атаманы дожидались, пока они возьмут и Магметкула. Его взяли в плен, может быть, во время пребывания Кольца в Москве, и особый гонец принес о нем известие. Посольство казацкое, конечно, прогостило в Москве не одну педелю и даже не один месяц. Притом, если бы Магметкул был взят до отъезда Кольца из Сибири, то более чем вероятно, что торжественное казацкое посольство привезло бы не известие о его плене, а его самого.

Царская грамота Строгановым относительно отправки Волховского и Глухова с ратными людьми и приготовления им стругов к весеннему походу в Сибирскую землю напечатана в «Сибирской истории» Миллера (стр. 170–171) и помечена 7 января 7092 года (1584), следовательно незадолго до кончины Ивана IV. С этой датой не согласуется известие Строгановской летописи, по которой посылка Волховского и Глухова состоялась «во второе лето по взятии Сибирской земли», следовательно в 1583 году. Грамота предписывает отправить ратных людей на стругах весной по половодью, а летопись говорит, что они прибыли зимой или к зиме. Подобное противоречие, по соображениям всех обстоятельств, нам кажется, можно примирить только таким образом: московские ратные люди отправились в поход весной 1583 года, а осенью, т. е. уже в 1584 году, достигли берегов Иртыша. Может быть, помянутая царская грамота ошибочно помечена у Миллера 7092 годом вместо 7091.

70

Сибирские летописи: Строгановская, Есиповская (изданная Григорием Спасским в журнале «Сибирский Вестник», 1824 г. и перепечатанная в приложениях у Небольсина), Ремизовская, или Кунгурская (изданная Археограф, комиссией с рисунками. Спб. 1880 г.) и Новый летописец (издан в VIII части Никонов. Летоп., и отдельно кн. Оболенским во Временнике О. И. и Др. XVII. М. 1853 г.). Ремизовская баснословит и о том, что один татарин-рыболов вытащил тело Ермака, которого узнали по двум царским панцирям, будто бы на него надетым; что татарские князья и мурзы разделили между собой его доспехи и оружие; что туземцы стали ему поклоняться, как некоему божеству и пр.

71

Сибирские летописи. Миллера «Сибирская история». Льготная грамота 1586 г. Вымской земли князю Лутую в С. Г. Г. и Д. II. № 54. Другая подобная льготная грамота остякскому князю Игичею Алачееву и брату его Онже Юрьеву в 1594 г. Ibid. № 63. Что Сейдак был взят в плен во время битвы, о том говорит так наз. Строганов, лет.; а что он был взят помощию хитрости Чулкова, повествует Есиповская. О киргизском царевиче, потом касимовском хане Уразе Мухамеде см. у Вельяминова-Зернова «О касим. цар. и царевич.» II. с 97 страницы. По другим источникам этот царевич не был взят, а сам выехал в Москву и вступил в государеву службу. (Ibid. стр. 102.). О сношениях Москов. правительства и сибирских воевод с сибирскими мурзами и самим Кучумом в С. Г. Г. и Д. II. №№ 64–68. Последняя борьба с Кучумом см. Акты Истор. II. №№ 1—23. Никонов. VIII. 38. Летопись Ремизова. О приезде в Москву Кучумова семейства в Арх. М. И. Д. (Карамз. к T. XI, примеч. 34). Миллера «Сибирская история».

72

Акты Истор. I. №№ 26–52, 345 и 346. «Записки, к Сибирской истории служащия» в Др. Р. Вивл. Ч. III. О построении городов и острожков, а также о русской колонизации подробности и относящиеся сюда архивные акты см. у Миллера «Сибирская история», стр. 226 и далее. Между прочим, любопытны сообщенные им сведения и акты об основании города Пелыма и мерах против непокорного пелымского князька Аблегирима, которого потомки являются потом тобольскими дворянами. Далее любопытны подробности, наказы воеводам и другие акты, относящиеся к построению города Тары и мерам против Кучума. Начиная с 261 стр. В пример обстоятельных местных сведений и забот московского правительства о том, чтобы никто не избежал царского ясака, приведем из одной грамоты роспись татарских волостей с именами их князей и старшин и количеством населения — волостей, расположенных по Иртышу вверх от Тобольска (стр. 272):

«А от Тобольского города пошли волости вверх по Иртышу в верхнюю землю к тому к новому городу ко Ялом, где поставлен будет город Государев на Таре реке. Волость Курдак, а в ней князь Канкул, а в ней 350 человек; по Иртышу езды до Тобольского города 4 дня. Волость Соргач, а в ней князь Янбыш, а людей в ней 80 человек, от Тобольского 8 днищ. Волость Отуз, а людей в ней 15 человек, ходу до нее 2 днища. Волость Таву, а в ней лутчей человек Ангильдей, а людей у него 10 человек, ходу до той волости 2 днища. Волость Урус, а людей в ней 6 человек. Волость Такуз, а в ней лутчей человек Баишеп, а в ней 3 человека. Волость Супра. Волость Аялы, а в ней ясаул Мамык, а другой Ямгильдей, а людей у них 500 человек. А от Тобольскова города до той волости в судех вверх Иртышом ходу 15 днищ. А ясак с тех волостей дают половину на Государя, а другую половину дают царю Кучуму, блюдяся от него войны. И только в той волости в Ялах станет город Государев, ино с тех волостей ясак учнет сходиться сполна. И Мерзлой городок, и Тураш, и Киприки, и Малогородцы, что ныне за нагайским мурзою за Алеем, все будут к тому городу, а мочно из того из нового города полем и в Пегую орду (Калмыцкую) по ясак посылать, и посылки конные и пешие для войны. А которые будут волости и городки есть, и туго не написаны, а про тех сыскать, и с них ясак имати, а об них об новых ко Государю отписать».

О количестве пушной дани, наложенной на Сибирь, говорится в Польских делах Архива М. Ин. Д. (Карамзин, к T. X, прим. 44).

73

О каменном кремлевском дворце см. Забелина «Домашний быт Рус. царей». М. 1862. Глава I. Его же «Теремный Дворец» в Памятниках древн. рус. зодчеств., изд. Рихтером (стр. 20–32). См. также исследование В. Е. Румянцева «Вид Москов. Кремля в самом начале XVII века», объясняющее наиболее древний достоверный план Кремля времен царя Годунова, приложение к Амстердамск. изданию Географии Бловиа (Древности. Моск. Археолог. Общ. T. XI, вып. IL М. 1886 г.). Записка о царском дворе и Роспись царским кушаньям, 1610 и 1613 гг. Акты Истор. T. II. №№ 355 и 356. Образцы и описание древней царской утвари, одежды и пр. см. «Древности Российского Государства». Отделения II и IV. См. также Викторова «Описание книг и бумаг Дворц. приказов». Вып. I. М. 1877. №№ 1 и 2, где описана царская казна конца XVI века.

Относительно собственно теоретического развития Московского самодержавия см. любопытное исследование М. Дьяконова «Власть Московских Государей» Спб. 1889. О придворных московских чинах проф. Сергеевича «Русск. юридич. древн.». T. 1. Спб., 1890. Кн. 2-я. Гл. 3-я. О наплыве удельных княжеских фамилий в Москву со второй половины XV века и княжеской окраске Московской боярской аристократии у проф. Ключевского «Боярская дума», преимущ. гл. IX. О происхождении думных дворян из боярских детей «в думе живущих» заметил впервые Соловьев. T. VI. 36. 83; примеч. 12 т. 36, со ссылками на Акты Зап. Рос. II. 252 и 280 и на Дела Польские № 3. К T. VII примеч. 16, ссылка на № 14, где при приеме Баториевых послов уже упоминаются думные дворяне. «В списке членов боярской думы думные дворяне появляются уже во второй половине XVI века, с 1572 года». (Ключев. Боярск. дума. 282). В Сборн. Им. Рус. Ист. Общ. Т. LIII. стр. 40 упоминается в 1517 году боярский сын, «который у Государя в Думе живет». Легенду о происхождении московских государей от Пруса, римского выходца, облюбовал уже Василий III, как это видно из Гербер-штейна (его немецкий перевод, изданный в Вене в 1557 году). Грамоту Ивана Грозного к Сигизмунду Августу со ссылкой на происхождение от Кесаря Августа см в Сборнике Рус. Ист. Общ. T. LIX. Что Грозный хвастал своим немецким, а не русским происхождением, о том говорит Флетчер в гл. V. По всей вероятности, эта легенда появилась вследсвие соревнования с подобной же легендой о происхождении Литовских князей, а следовательно и Ягеллонов, от римского выходца Полемона, относимого также ко временам Августа. Сия последняя легенда с особой наглядностью около того времени выступила в западно-русской хронике, известной под именем Быховца. Любопытные пререкания из-за царского титула Московск. правительства с Польско-Литовским см. в Сборн. Рус. Ист. Общ. Т. LIX. Первую ссылку Ивана IV на родство своих предков с Августом Кесарем в официал, грамоте см. Литов. Метр. I. стр. 127. Боярские фамилии «выезжие из Прус» Н. П. Петров в своей «Истории родов Русского дворянства» (Спб. 1886 г. T. I. стр. 3–7) пытается произвести из Новгорода, где была Прусская улица, оттуда же, от новгородца Ратши, современника Александру Невскому, он выводит и фамилию Романовых, но не совсем убедительно. Дельную рецензию на эту книгу представил А. П. Барсуков под заглавием «Обзор источников и литературы Русского родословия». Спб. 1887. Между прочим, оспаривая мнение г. Петрова о новогородском же, а не иноземном происхождении Бестужевых-Рюминых, г. Барсуков ссылается на жалованную грамоту Ивана III, от 1469 года. В подлинности этой грамоты сомневается Д. Ф. Кобеко («О разработке генеалогических данных в смысле пособия для русской Археологии» Спб. 1887 г.). К его мнению присоединяется и Н. П. Лихачев «Разрядные дьяки XVI века». Спб. 1888 г. стр. 430. На подражание бояр Ивану Грозному относительно вывода своих предков «из Прус» указал тот же Д. Ф. Кобеко («Дополнительная заметка к статье о разработке генеалогических данных» в Записках Им. Арх. Общ. T. III. Спб. 1887.). Но этих боярских выездов из /Прус еще нет в Государевом Родословце, хранившемся в Разрядном Приказе и составленном в 1555 году. (Лихачева «Разрядные Дьяки». 414 стр.); следовательно, легенды о них начали слагаться во второй половине XVI века. Благодаря возобладавшей с того времени тенденции выводить свой род от иноземных выходцев, получился весьма странный вывод: из числа более чем 900 наших дворянских родов только 90 фамилий, т. е. около 10 %, могут быть отнесены к русскому происхождению. См. Загоскина «Очерк организации и происхождения служилого сословия». «Очерк третий. Казань. 1876. Д. И. Языкова «Дети Боярские» и «Дьяки». (Труды Академии Ч. IV. Спб. 1841.). Любопытны приведенные им примеры того, что казаки иногда жаловались званием детей боярских.

В прекрасном Издании А. Сапунова «Витебская Старина» Т. IV., помещена Разрядная книга Полоцкого похода Ивана IV, 1563 года, где находим следующие чины, входившие в состав царского полка: «стольник, и стряпчие и жильцы, дворяне выборные, князи служилые, с Москвы дворовые, Коломничи дворовые и городовые» и т. д. (стр. 27 и 33).

Важнейшие рассуждения относительно исторического значения и развития местничества см.: Рус. Историч. Сборн. О. И. и Др. T. II и V. (Дела по местничеству, собранные Ивановым), Т. III. (Две статьи Погодина), Симбирский сборник Т. I. 1844 г. (обширное предисловие, принадлежащее Д. Валуеву), Московский Сборник. М. 1847 (статья Соловьева) и обстоятельное исследование А. И. Маркевича «О местничестве». Ч. I. Киев. 1879. Его же «История Местничества». Одесса. 1888. Тут же в предисловии автор добросовестно сознается, «чем больше мы изучали этот вопрос, тем нам становилось яснее, что мы имеем дело с формами известного старшинства, которые хотя и интересны, но имеют весьма немного исторического значения». В приложениях к этому труду помещено любопытное дело князя Василия Юрьевича Голицына с князем Иваном Петровичем Шуйским 1579 г. Ноября 8. (Перепечатано из помянутого собрания Иванова и снабжено примечаниями). Это дело в особенности дает наглядное понятие как о родословных счетах, основанных на степенях родства, служебных назначениях и пр., так и о самом процессе местничества.

Указы Ивана IV 1551 и 1580 гг. в А. А. Э. T. I. №№ 227 и 308. Указ его же о случаях отобрания княжеских вотчин на Государя в Акт. Ист. I. № 154. XVIII. Запрещение отказывать вотчины по душе в большие монастыри, «чтобы в службе убытка не было и земля бы из службы не выходила» Ibid. XIX. Указ 1550 года об испомещении тысячи боярских детей в Др. Р. Вивл. VIII, в А. А. Эк. T. 1. № 215 и во Времен. Об. И. и Др. Кн. 20. Смесь. Тут помещен и список испомещенных служилых людей или так наз. Тысячная книга. Упорядочение военной службы в связи с поместной системой см. Никонов. Л. под 1556 г. Доп. к Акт. Ист. T. I. № 52. Некоторые исследователи юристы (напр., проф. Загоскин в названном выше сочинении) преувеличивают значение поместной системы в том отношении, будто раздача поместий (и вотчин) имела в виду именно установить обязательную военную службу. В действительности, военнослужилое сословие, как таковое сословие, образовалось исторически, независимо от раздачи вотчин и поместий, которые являются только главным видом вознаграждения за службу, а не наоборот, т. е. не главной причиной самой службы. «Служба, и первоначально только военная, была причиной и основанием раздачи поместий» — справедливо заметил Лакьер в своем сочинении «О вотчинах и поместьях». Спб. 1848. Некоторые документы XVI в. о верстании детей боярских, особенно новиков, денежным жалованьем и поместьями и о распределении служебном см. «Акты Московск. Государства». Изд. под редакцией Н. А. Попова, T. I. Разрядный приказ. Москов. Стол. Спб. 1890. №№ 17, 18, 30, 33, 35, 39, 40–44.

74

Источники: Судебник Ивана IV и Дополнит, к нему указы в Актах Ист. I. №№ 153 и 154. «Судебник» Изд. 2-е. Спб. 1786 (т. е. преимущественно Татищевской редакции, а не первое или Башцловское 1768 г.). С. Г. и Д. I. № 202 (об отмене тарханов). Акты Ист. I. № 221 (указы 1597 года о крепостных холопах и беглых крестьянах). Акты Ар. Эксп. II. №№ 20, 23 и 24 (память окольничему Морозову о выходах крестьянских, 1601 года; грамота новгородскому воеводе князю Буйносову Ростовскому о том же, и память новгородских пятиконецким старостам о том же, 1602 года). Акты Арх. Эксп. II. № 40. (Боярский приговор о беглых крестьянах, 1606 года). Указ о том же 1607 года у Татищева.

Пособия. Беляева — «Крестьяне на Руси». Спб. 1860. Его же «Законы и акты, установляющие в древней Руси крепостное состояние». (Архив — Калачова). Погодина «Должно ли считать Бориса Годунова основателем крепостного права». Рус. Беседа. 1858 г. кн. IV. Тут Погодин отвечает отрицательно на заданный себе вопрос и полагает, что крепостное право возникло постепенно, само собой, из исторических обстоятельств. На это рассуждение см. критику Костомарова в Архиве Калачова. Ответ Погодина Костомарову и «Два слова» Костомарова Погодину. Ibid. Порошина — «Спор ученых о крепостном праве». Ibid. Энгельмана Die Leibeigenschaft in Russland. Dorpat. 1884. По его мнению, указ 1597 года о давности и есть искомый указ о прикреплении крестьян. По поводу этой книги любопытно рассуждение проф. Ключевского «Происхождение крепостного права в России». (Рус. Мысль. 1885. Август и Сентябрь). Он развивает главным образом приведенное выше положение, высказанное Погодиным. Владимирский Буданов в своем «Обзоре Истории Рус. права» (Киев, 1886) также высказывает мнение, что к концу XVI века «перехода уже не было, а был лишь вывоз крестьян», что Борисом Годуновым «общаго закона о прикреплении дано не было», что таковой закон есть XI глава Уложения Царя Алек. Мих. (Вып. I стр. 117–119). Против такой постановки вопроса возражает проф. Сергеевич. См. некоторые справедливые его заметки о названном рассуждении проф. Ключевского («Русские Юридические древности». T. I. Спб. 1890. стр. 258–262).

Татищев в своем издании Судебника Ивана IV и дополнительных к нему указов, приведя боярский приговор 1597 года о пятилетней давности для сыска беглых крестьян, насколько известно, первый вывел отсюда заключение, что этому указу предшествовал другой, относящийся к 1593 году и запрещавший вообще крестьянские походы. Его мнение принял Карамзин, и с того времени обыкновенно общее прикрепление крестьян относили к 1592—93 гг. Того же мнения держался и Соловьев (T. VII. гл. IV.). Беляев как будто возражает против этого мнения и говорит, что из указа 1597 года еще не вытекает существование указа 1592 года. «Впрочем — прибавляет он — должно согласиться, что прикрепление последовало не ранее 1590 года, ибо в одной уставной грамоте этого рода признается еще вольный переход крестьян на прежних основаниях». (Крестьяне на Руси. Стр. 106). А во втором своем труде (Законы и акты о креп. сост. Стр. 90), прямо говорит: «Указ о прикреплении крестьян, по всему вероятию, был издан между 1590 и 1592 годами». Но уже Сперанский в своем «Историч. Обозрении изменения в праве поземельной собственности и в состоянии крестьян» (издан, в Архиве Калачова) прямо объясняет указ 1597 года потребностью правительства положить пределы многочисленным и бесконечным искам о беглых крестьянах, для чего и был назначен теперь пятилетний срок. (стр. 35). Погодин в названном выше рассуждении по справедливости ссылается на это объяснение Сперанского. Он ссылается также на исследование К. Аксакова (в Рус. Беседе за 1858 г. кн. III), где последний доказывал существование крестьянского перехода и после закрепления не только de facto, но и de jure. Возражая им, Костомаров настаивает на том, что в 1592 году «что-то произошло» в смысле закрепления крестьян. Важной опорой для себя он и другие сторонники того же мнения считали указ царя Василия Шуйского 1607 года, приводимый Татищевым.

Указ сей действительно весьма любопытен. Он начинается следующим введением: «лета 7115 (1607) марта в 9 день царь и великий князь Василий Иванович всея Руси с отцом своим святейшим Гермогеном патриархом, со всем освященным собором и со своим царским сигклитом, слушав доклады Поместной избы от бояр и дьяков, что переходом крестьян причинилися великие крамолы, ябеды и насилия немощным от сильных, чего де при царе Иоанне Васильевиче не было, потому что крестьяне выход имели вольный; а царь Федор Иоаннович, по наговору Бориса Годунова, не слушая совета старейших бояр, выход крестьянам заказал, и у кого колико тогда крестьян было, книги учинил, и после того началися многие вражды, крамолы и тяжи. Царь Борис Федорович, видя в народе волнение велие, те книги оставил и переход крестьянам дал, да не совсем, что судьи не знали, как потому суды вершити, иным великия в том учинились распри и насилия и многим разорения и убивства смертные, и многие разбои и по путем грабления содеяшеся и содеваются. Сего ради приговорили есми и уложили по святым великим соборам и по правилам святых отец. Которые крестьяне от сего числа пред сим за 15 лет в книгах 101 году положены и тем быть за теми, за кем писаны; а будете крестьяне вышли за кого иного» и проч. Далее следуют меры против беглых и тех владельцев, которые их держат («Судебник». Изд. 2-е. 240–248).

Последователи Татищевского мнения ссылаются на помянутое введение к указу 1607 года, где Борис Годунов прямо называется виновником запрещения переходов, а пятнадцатилетний срок для возврата беглых как раз падает на 1593 или приблизительно на 1591 год. Уже Карамзин заподозрил подлинность указа 1607 года, называя его «сомнительным по слогу и выражениям необыкновенным в бумаге того времени» (к T. X, прим. 349). Беляев (стр. 111–112) пошел еще далее и отвергает этот указ, говоря, что «он сочинен кем-то в начале XVIII столетия и прямо по указам Петра I», так как в нем встречаются места, тождественные с последними. Погодин тоже считает этот указ подложным на основании заключающихся в нем противоречий; например, он начинает от того, что порицает прикрепление крестьян Федором Ивановичем, произведенное якобы «по наговору Бориса Годунова», а затем предписывает еще более строгие меры для их укрепления. Костомаров не видит в указе 1607 года необъяснимого противоречия, так как он «состоит из двух частей: доклада и постановления»; доклад относится неблагосклонно к Борису Годунову, а постановление повторяет его меры. Профессор Ключевский, защищая подлинность этого указа, принимает мнение Костомарова и прибавляет, что предшествующий указу приказный доклад Татищев изложил в сокращении своими словами; отсюда необычные для XVI века обороты речи и другие странности. Вместе с тем г. Ключевский дает следующее весьма вероятное объяснение: «Указ 1607 г., устанавливая 15-летнюю давность для иска о беглых, прямо принимает за основание для решения таких дел писцовые книги 1592—8 (7101 сентябрьского) года. Надобно думать, что в этом году закончено было составление писцовых книг, если не по всем указам государства, то по большей их части». Впрочем, еще Сперанский в помянутом выше его «Обозрении» относительно пятилетнего срока по указу 1597 г. заметил: «К постановлению сего срока принято было то основанием, что в 1593 году учреждены были переписные книги». По моему крайнему разумению, правы те, которые отрицали существование предполагавшегося указа 1597 года о закреплении крестьян; но прав отчасти и Костомаров, доказавший, что в этом году «что-то произошло». Это «что-то», как оказывается, было составление данных писцовых книг, которому соответствует и пятилетняя давность указа 1597 года, и пятнадцатилетняя закона 1607 года, и тем более, что сей последний прямо ссылается на книги 7101 года.

Что же касается до введения к указу 1607 года или до приказного доклада, то с своей стороны укажем на заключающиеся в нем такие положения, которые историческими фактами не подтверждаются: эти неверности могли быть сделаны уже самими составителями его дьяками (под влиянием возобладавших тогда нареканий на память Годунова), а потом еще более усилены в вольной передаче Татищева. Во-первых, будто при Иване IV «крестьяне выход имели вольный» и потому не причинялись «ябеды и насилия немощным от сильных». Дошедшие до нас акты напротив свидетельствуют о тех строгостях и стеснениях, которым подвергался тогда переход, и о их насилиях, которые при сем нередко терпели крестьяне. Например, вот что говорит царская грамота, посланная на Белоозеро Михаилу Стромилову в 1559 году: «Писал к нам Успенья Пречистыя Богородицы Кириллова монастыря игумен Феоктист с братьею о том; которые крестьяне в Белозерском уезде выходили из наших из черных волостей в их Кириллова монастыря села и деревни, и за князей, и за детей боярских не в срок без отказу, и вы де, по нашему наказу, тех крестьян из их Кириллова монастыря сел и деревень из-за князей и из-за детей боярских выводите назад в наши черные волости на геже места, где которой жил наперед сего». (Рус. Ист. Библ. II. № 36. Спб. 1875 г.). Или вот жалоба, относящаяся к 1556 году. «Бил челом Иванов человек Володимерова сына Шатилова Федко на Богдана на Кутузова, а сказывает: что деи отказал он из-за того Богдана крестьянина Васюка да сына Бутана за государя своего за Ивана, и Богдан деи у него отказ взял и пошлины пожилые все поймал, да после деи того животы их пограбил». (Дополн. к Акт. Ист. I № 51. XXIV. Те же случаи приведены у Блюменфельда «О формах землевладения в древней России» стр 233 и 237).

Во-вторых, будто царь Федор Иванович выход крестьянам заказал, «по наговору Бориса Годунова, не слушая совета старейших бояр». Эти последние слова — в связи с указанием Татищева на то, что духовные и вельможи, имея много пустых земель, перезывали к себе крестьян от мелких владельцев (Судеб. стр. 224) — подали повод заключить, будто Годунов хлопотал о прикреплении крестьян главным образом в интересах мелких помещиков, т. е. детей боярских, чтобы привлечь в свою сторону это военнослужилое сословие. Особенно на таком заключении настаивал Соловьев (Ист. Рос. т. VII. Гл. IV). Но оно не вполне верно. По всем признакам, сами бояре более всех стремились к прикреплению крестьян, и для Годунова было важнее всего хлопотать о расположении к себе сословия, стоявшего во главе правительственного механизма. Указы его 1601 и 1602 года именно запрещают выходы на землях бояр и вообще более крупных землевладельцев, а разрешают их на земле мелких. И условие, представленное боярами королевичу Владиславу, о запрещении крестьянских выходов, ясно говорит, какое сословие по преимуществу хлопотало о закреплении крестьян. Бояре имели в виду не столько возможность перезывать к себе рабочую силу от мелких владельцев, сколько чувствовали потребность удержать уже жившее на их землях крестьянское население: скорее они могли опасаться усилившегося крестьянского движения на юго-восточные окраины, а отчасти переходов на более льготные земли духовенства, снабженные разными тарханами. Те же бояре, пользуясь своей временной верховной властью, спешили подтвердить и закон 1597 года о том, чтобы вольный слуга, проживший полгода у господина, обращался в крепостного холопа. (Акты А. Эк. II. № 165. Ак. Ист. II. № 85).

75

«Переписная окладная книга по Новгороду Вотьской пятины 7008 года» (1500). Вторая половина. Помещена во временнике Об. И. и Др. Кн. И и 12. Ей предпослано обширное введение секретаря Общества И. Д. Беляева, под заглавием «О поземельном владении в Московском Государстве». Отличие собственно писцовых книг от переписных окладных или оброчных он представляет таким образом: «в писцовых книгах записывались и измеривались все земли известного уезда, приносящие доход и не приносящие; в переписных же окладных помещались только одне земли, приносящие доход, с обозначением сего дохода» (75 стр.). Первая половина переписной оброчной книги Вотской пятины издана Археогр. комиссией. Спб. 1868. Той же комиссией издана «Переписная оброчная книга Деревской пятины 1495 года». 2 тома. Спб. 1859–1862. «Писцовые книги Ижорской земли» за 1618–1623 годы, заимствованные из шведских архивов, на шведском языке. Том I. Отдел I. Спб 1859. Издание Археогр Комиссии. Ижорская земля это почти та же Вотская пятина; писцовая ее книга во времени еще очень близка к XVI веку и к эпохе русского здесь владычества и составлена она при помощи русских писцовых книг, на что есть в ней указание на стр. 45. Относительно Новгородской земли см. также Неволина «О пятинах и погостах Новгородских в XVI веке». Спб. 1853. Тут в «Приложениях» заключаются обширные выписки из писцовых книг по всем пятинам. В Актах Юридич. «Сотныя и выписки из писцовых книг» (белозерских и муромских). Стр. 244 и след. «Писцовые Новгородские книги 7090 и 7091 годов» (1582 и 1581), относящиеся к Вотской пятине. С предисловием Беляева. Времен. кн. 6-я. «Писцовые книги XVI века». Часть первая. Отдел второй. Издание Геогр. Общества под редакцией Н. В. Калачова. Спб. 1877. Здесь заключаются уезды Ярославский, Ростовский, Тверской, Белозерский, Полоцкий, Вяземский, Тульский и некоторые другие.

Пособия по вопросу о крестьянской общине: Беляева помянутое введение. Его же «Несколько слов о земледелии в древней России». Временник О. И. и Др. кн. 22. Его же известная полемика с проф. Чичериным (см. примечание 40 ко второй части первого тома моей Истории России и прим. 81 ко второму ее тому). Вопрос этот еще далеко не выяснен окончательно. Из текста и прежних примечаний видно, что мое личное мнение примыкает более к сторонникам исконной общины, чем к их противникам. Я разделяю главный вывод, сделанный Градовским:

«Государство нашло общину готовою и воспользовалось ею». («Обществен, классы в России до Петра I» в Ж. М. Н. Пр. 1868. Май. 425).

«Приправочная книга Рязанского уезда 7124 (1616) года» и «Приправочная книга по Московскому уезду 7094 (1586) года» во временнике Об. И. и Др. кн. 13-я. В предисловии к этим книгам издатель их Беляев объясняет, что «Приправочные книги составлялись, собственно, для засвидетельствований, на каких правах кто владеет каким недвижимым имением». «В них записывались только одни частные имения, т. е. вотчинные, поместные и церковные, о землях же черных и дворцовых вовсе не упоминалось». (Последнее не совсем точно, так как в этих книгах иногда упоминаются розданные в поместья «прежде бывшие дворцовые» земли.) Далее Беляев на основании данного отрывка из Московской Приправочной книги (содержащего описание только Горетовского стана) делает следующие любопытные выводы: 1) все поместные земли здесь состояли из земель, отобранных Иваном IV у старых бояр и служилых людей и пожалованных новым людям; 2) еще большая часть этих отобранных земель под видом порожних и оброчных оставлена в непосредственном ведении правительства; частью они доставляли государю доход своими оброками, а частью составляли запас для новой раздачи служилым людям; 3) самое же большое количество частных земель этого стана состояло в монастырском и вообще церковном владении, что объясняется не одними добровольными пожертвованиями на помин души, но и главным образом явной и тайной покупкой: угрожаемые секвестрацией и другими невзгодами, частные владельцы старались сбывать свои имения продажей в другие руки, а главными покупателями являлись большие и богатые монастыри, которым не грозила секвестрация и другие опасности; причем совершалась иногда тайная продажа под видом отказа на помин души, на церковное строение и т. п. Эта уловка, вероятно, и была одной из причин указа 1576 года. Иван IV запретил приобретение поземельных владений именно богатым монастырям, не подвергая такому же стеснению монастыри бедные. А так как в данной Приправочной книге 1586 года из большого количества пахотной земли в Горетовском стану, состоявшей за монастырями и вообще церковной (9422 четвертей), совсем не упоминается о вновь приобретенных участках, то надобно полагать, что указ царя Ивана Васильевича пока соблюдался строго.

Относительно оценки натурального оброка на деньги, любопытные сведения дает Переписи, книга. Вот. пятины, изданная во Временнике О. И. и Др., кн. 11 на стр. 2. Тут с трех деревень Великого князя, заключающих в себе 4 двора с 7 человеками и шестью обжами земли, положено оброку: «денег пять гривен, а хлеба положено по спом пять коробей ржи, пять коробей овса; а в котором году не взяти оброку хлебного хлебом, и за хлеб положено деньгами за коробью ржи десять денег, за коробью овса пять денег, и того за хлеб деньгами пять гривен и пять денег. И всего оброку положено деньгами и за хлеб десять гривен, пять денег, опричь обежные дани. А намес-тнича корму, наместника Ладожского и с тивуном и с доводчиком — всего корму во весь год, на три праздника со шти обеж, гривна и двенадцать денег».

Относительно городов, в Писцовых книгах XVI века, издан. Геогр. Обществом, особенно любопытна опись города Тулы (1587–1589 гг.), к сожалению дошедшая до нас с пропусками и перебитыми листами. Описи самого кремля, его стен и башен недостает. Есть только отрывок: «Ворота Одоевские, а на них башня, а на башне 3 пищали сороковых на собаках, у двух ядро гривенка без чети, у третьей ядро полгривенки; да в обходе на воротах пушка ядро каменное 2 гривенки, на собаке. Башня наугольная Спасская, а на ней 3 пищали сороковых на собаках, ядро у всех гривенка без чети». При всякой пушке и пищали тут упоминается приставленный к ней пушкарь: Васька Степанов, Лев Демидов, Богдашко Данилов и пр. Далее, в «городе», т. е. в кремле, описываются: Соборная церковь архистратига Гавриила, деревянная «на каменное дело», причем исчисляются главные в ней образа и богослужебные книги; потом теплая церковь Успения Богородицы тоже деревянная; упоминаются Соборный протопоп Дементий, два попа и один дьякон. Перечисляются в городе осадные дворы дворян и детей боярских с обозначением проживавших в них дворников, из которых кто оказывается сапожником, кто кожевником, кто портным, мясником, плотником, конюхом, пастухом и т. п. Есть в числе дворников «скоморохи», есть и «чорной старец иконник». А некоторые дворы оставались совсем без дворников. «И всего в Туле внутри города всяких осадных дворов: двор наместнич, да двор владычен, да 2 двора монастырских, да двор протопопов, да 124 двора дворян и детей боярских, а в них 105 человек дворников, да двор пуст государев, да 6 мест дворовых». Кроме семи осадных дворов в городе перечисляются «осадные клети», или постройки, назначенные на военное время для пушкарей, защитников, ямских охотников, стрельцов, черных посадских людей и посадских священников. Далее описывается Тульский посад. В нем: монастырь Предотенский в Никитском конце, с его двумя церквами и в них иконами, утварью, книгами, ризами, колоколами и пр. Тут на колокольне целой церкви Похвалы Богородицы упоминаются часы боевые. К монастырю примыкает его слободка, в которой живут крестьяне пашенные и торговые, всего 14 дворов, а людей в них всего 16 человек. Далее в Никитском конце, названном по церкви Никиты мученика, и в других частях посада исчисляются опять осадные дворы детей боярских с их дворниками. Потом перечисляются торговые лавки, клети, онбары, пристенки, скамьи и шелаши. Предметы торговые: поставцы, ложки и прочая деревянная посуда, лапти, ножи, подошвы, сапоги, мед, соль, солод, рыба, сельди, мясо, москотины, масло, мыло, крашенина, ремни, узды, горшки, серьги, ножи, образа («на промен»), колеса, кирпичи, горшки, лен, шубы, сермяги, овчины, железо, хлеб, колачи, пироги, квас. «Всего тяглых лавок и клетей 262 да 32 онбара да 2 пристенца». «А оброку платить с лавок в Большом Приходе по 17 рублей и по 23 алтына и по 2 деньги, да пошлин с того оброку 29 алтын 3 деньги, с рубля по 10 денег, а разводят торговые люди с лавок оброк меж собя сами, смотря по человеку и по товару». Скамей торговых всего 118, а шелашей «на площади против города» 13. Оброку платилось в Большом Приходе со скамей и шелашей 3 руб. 31 алт., да пошлин с того оброку б алт. полчетверти деньги, с рубля 5 денег. Кроме черных посадских людей и крестьян в числе торгующих упоминаются и служилые люди, как пушкари, затинщики, воротники, стрельцы и даже черкасы, т. е. малороссийские казаки. При некоторых церквах упоминаются келии, в которых «живут нищие, питаются о церкви Божией». За тульскими пушкарями и затинщиками по этой описи числилось в разных пустошах пахотной доброй земли 253 чети, в одном поле, а во всех трех полях, следовательно, более 700 четей, более 350 десятин. Упоминается тут и одно поместье в 60 четей (в трех полях), которое прежде было «землей посадской» — указание на то, как правительство обрезывало земли городских общин в пользу служилых людей. Упоминается в конце Ямская слобода с принадлежащими ей участками, пашенными и луговыми.

Затем любопытна в тех же писцовых книгах опись города Коширы, преимущественно ее посада (1578 и 1579 гг.). Посадской земли в Кошире насчитывается 765 четьи в поле, а в дву потомуж (след, всего 2295 четей или около 1150 десятин), и лугу 150 десятин, с которого добывалось сена слишком 3000 копен. Далее в этих книгах заслуживают внимания описи города Городенска на реке Веневе «под засечным лесом» и Епифановского острога на Дону (1571 и 1572 гг. на стр. 1538 и 1588). Это образцы тех городов и острогов, которые обороняли наши украйны со стороны крымцев; они дают подробные сведения о характере и размерах стен, башен, ворот, о количестве и объеме наряду, т. е. пищалей и ядер, о надолбах и других средствах укрепления местности. Кроме того, любопытна «Сотная (опись) на Муромский посад» 1574 года. Она издана в Актах Юридических (стр. 247–251). Из этой описи видно, что Муром хотя и занимал в военном отношении положение довольно безопасное, однако находился в упадке сравнительно с прежним временем. «В Муроме на посаде, за городом, Государя Царя и Великого князя двор против Николы Мокрого, а на нем хоромы, горницы и повалуши и сени сгнили и развалились, а живут в нем дворники Ивашка Шевяк неремественой человек; Царя же и Великого князя двор поледенной (заведовавший рыбным весенним сбором), а ставятца на том дворе Царя и Великого князя подключники да повары, коли живут у Государя рыбные ловли. На посаде же против Николы Чудотворца что на Мокром Цареве и Великого князя дворе зеленной (пороховой); да против города во рву Ц. и В. князя вощечня, а в ней пробивают воск торговые люди, а окупают ее вместе с тамгою». Эта опись обилует особенным исчислением торговых рядов (Белый, Гостиный, Рыбный) с их лавками и других торговых помещений. Всего на посаде оказывается тяглых дворов 111, да 107 дворов пустых, да дворовых пустых мест 520. А лавок, полков, лубеников и онбаров с прилавками всего 319, а оброку с них 46 руб. А пашни у посада «во всех трех полях худые земли» 608 четьи. «А верстатись Муромским посадским людям меж себя Государевыми подати, всякими рассчеты, вместе самим, по своим животам и по промыслам». Посадские муромские причисляются к «молодым людям»; очевидно по бедности своей город этот высоких торговых статей не имел.

В помянутой выше Приправочной книге Рязанского уезда описание острога Печерников 1616 года, т. е. времени очень близкого к данной эпохе. А в сочинении Неволина о Пятинах и Погостах в примечаниях см. выдержки из Новгород, писцовых книг о городке Демане (стр. 224), Сумском остроге (168), о посаде Ладожском (45), городе Копорье (29), Яма (41) и др. В перепис. оклад, книге Вотской пятины, во Временнике, опись городов Орешка (кн. XI. стр 111), Корелы (кн. XII. стр. 1–7) и пр.

Относительно городов данной эпохи пособия: Плошинского «Городское Состояние Рус. народа в его историч. развитии». Спб. 1852. Соловьева— «Русский город в XVII веке» (в журн. Современник). То, что здесь говорится о XVII веке, в значительной степени относится и к XVI. Костомарова— гл. 11 в «Очерке жизни и нравов Великорус, народа в XVI и XVII стол.» Спб. 1860. Тихонравова— «Владимирский сборник». Леонтовича обширная статья, написанная по поводу исследования Самоквасова о древних городах России и напечатанная в «Сборнике госуд. знаний». T. II. Спб. 1875. А. К. Ильинского «Городское население Новгородской области в XVI в.» (Ж. М. Н. Пр. 1876. Июнь). Здесь говорится, собственно, о рядках, которые представляют присущий Новгородскому краю разнообразный тип городских и собственно посадских промышленных поселков. И наконец, заслуживает внимания исследование Чечулина «Города Московского Государства в XVI веке». Спб. 1889. Исследование это, имеющее своей задачей определить состав городского населения, его занятия и повинности, главным образом основано на писцовых книгах; причем обзор городов разбит на 6 географических групп. Рецензия на сию книгу П. Ф. Сасона (Ж. М. Н. Пр. 1890. Март.), автора «Истории Серпухова», в приложении к которой помещена Сошная опись Серпуховского посада 1552 года, представляющая также любопытный материал для характеристики городов XVI века (М. 1880 г.). Другая рецензия на ту же книгу, Платонова (Ж. М. Н. Пр. 1890. Май); последний упрекает автора за то, что он не уяснил разные типы населения, обозначенные в источнике словом «город».

76

О Губных старостах упоминается в царском Судебнике в статье 60. Губная Белозерная грамота 1539 г. в Акт. Арх. Эк. I. № 187. Перепечатана у Владимир. — Буданова с комментариями во втором выпуске его «Хрестоматии по истории Рус. права». Ярославль. 1873 г. Каргопольская губная грамота 1539 г. в Дополн. к Ак. Ист. I. № 31. Далее губные грамоты: СолиГалицкая 1540 г. в Акт. А. Экс. I № 192. Некоторым селам Троицкого монастыря в 1541 г. Ibid. №№ 194 и 224; всем вотчинам Троицкого м. в 1586 г. Ibid. № 330. Белозерская вторая грамота, 1571 г. Ibid. № 281. Уставные земские грамоты: Важская 1552 года в Ак. А. Эк. I. № 234 (перепечатана с комментариями у Влад. — Буд.). Двинская уставная гр. 1556 г. Ibid. № 250. Переяславским рыболовам 1555 г. Ibid. № 242. В этой именно грамоте, данной рыболовам, которые «судом и кормом» были подчинены «волостелям столнича пути», говорится о докуке правительству от беспрестанных челобитий и о намерении правительства «во всех городех и волостех учинити старость излюбленных». Указ 1556 года в таком смысле см. дополнительные указы к Судебнику у Татищева в издании 1786 года статья 103. Устав гр. Переяславского уезда царских подклетных сел крестьянам 1556 г. в Акт. Ист. I. № 165. По этой грамоте крестьяне освобождаются «от ключнича и от посельнича суда и от их пошлинных людей», а судятся своим выборным судьей и при нем четырьмя выборными целовальниками. Судная грамота удельного князя Владимира Андреевича Замосковской Вохонской волости, бобровничьей полусохи, крестьянам, 1561 г. (подтверждена потом царем Иваном IV) в А. А. Эк. I. № 257. По этой грамоте крестьяне освобождаются «от суда волостелина и от ловчаго, и от их пошлинных людей», а на место их поставляются судьи, излюбленные крестьянами из своей среды. «Сличенный текст всех доселе напечатанных губных грамот XVI и XVII века» — В. Ер-лыкова, М. 1846. Относительно того, как губные и земские учреждения со второй половины царствования Ивана IV из льготы стали превращаться в повинность, ясное указание находим во второй губной Белозерской грамоте 1571 года. Губные старосты потом отчасти избираются жителями, частью уже назначаются правительством; *а губные целовальники прямо взимаются с крестьянских сел и разверстываются подобно другим повинностям, наравне с обязанностью поставлять сторожей, биричей и палачей. От этой повинности иногда освобождаются, например, монастырские крестьяне, наравне с другими льготами. См. жалован, гр. Валаамскому монастырю 1578 г. в Ак. А. Э. I. № 300 и царскую грамоту Троицкому Сергиеву монастырю 1601 г. Ibid. И. № 19.

Важнейшие пособия для изучения вопроса о губных и земских учреждениях представляют: Чеглокова «Об органах судебной власти в России» (в Юридич. Сборнике Мейера. Каз. 1855). Чичерина— «Областные учреждения в России» М. 1856. (Критики на это сочинение: Калачова в XXVI присужд. Демидов, наград; Кавелина в Отеч. Зап. Т. 109. И. Кр. ва в Рус. Беседе). Дмитриева «История Судебных инстанций». М. 1859. (Разбор сего сочинения Качаловым в XXIX присужд. Демидов, наград). Андреевского — «О наместниках, воеводах и губернаторах». Спб. 1864. Лохвицкого — «Губерния». Спб. 1864. (см. I главу). Градовского «История местного управления в России». T. I. Спб. 1868. Отчасти Хлебникова «О влиянии Общества на организацию государства». Спб. 1869. Вообще для местных правительственных учреждений любопытны «Уставные грамоты XIV–XVI вв.» — Исследование Н. Загоскина. 2 выпуска. Казань 1875–1876 гг.

Губные и общинные земские учреждения XVI века в нашей исторической и юридической литературе сделались известны под названием «реформ Ивана IV» и прямо приписывались личному его почину. Особенно ярко это воззрение выступило у Соловьева в его «Истории России» и в сочинениях Кавелина (напр., «Взгляд на юридический быт древней России»), Простое указание на хронологию губных и земских уставных грамот устраняет такое воззрение: первые известные нам губные грамоты относятся к 1539 году, когда Ивану IV было 9 лет от роду и когда он еще не мог иметь никакого самостоятельного участия в управлении. А уставные грамоты, дававшие общинам земские самоуправления, относятся к периоду наибольшего влияния Сильвестра и Адашева, и наоборот, в этом виде они почти не встречаются во второй половине царствования Грозного. Ясно, что не его личному почину принадлежали эти попытки возродить к новой жизни древнерусские общинные начала. Псковская летопись, сообщая под 1541 годом о введении губной грамоты в Пскове и происшедшем отсюда облегчении для граждан, прибавляет, что оно продолжалось «не на много» (лет), «и паки наместники премогоша» (П. С. P. Л. IV. 304). Ясно, что реформа, введенная в малолетство Ивана IV его именем, потом была им же отменена, когда он стал править вполне самостоятельно и произвольно.

77

О Московских приказах см. Флетчера главу X. З. Котошихина, хотя он относится, собственно, к XVII веку. «Московские старинные приказы» Новикова в Древн. Рос. Вивл. XX. По словам проф. Загоскина, «вся эта работа Новикова (насколько она касается личного состава приказов) — основывается именно на записных книгах Московского стола». («Столы Разрядного приказа» Казань. 1879. стр. 8. Из Учен. Зап. Казан. Университета). Потом, Мальгина «Опыт Описания стар, судеб, мест Рос. госуд.» Спб. 1803. Успенского «Опыт повествования о древностях русских». Харьков. 1818. Неволина Поли, собрание сочин. T. VI. Троцины «История судеб, учрежд. в России». Спб. 1851. Выше названы сочч. Чеглокова «Об органах судебн. власти в России». Дмитриева «История Судеб, инстанций». Градовского «История мест, управ, в России». Хлебникова «О влиянии Общества на организ. госуд-ва». Владимирск. — Буданова «Хрестоматия по истории рус. права». Ярославль. 1871. (См. некоторые примечания ко 2 и 3 выпуску). Иванова «Описание Государ. Разрядного Архива». М. 1841. (Тут о Разрядном приказе). Милюкова— «Официальная и частная редакции древнейшей Разрядной книги». (Чт. О. И. и Др. 1887. Кн. 2). Его же: «К вопросу о составлении Разрядных книг» (Ж. М. Н. Пр. 1889. Май) — написано по поводу следующего сочинения: Лихачева «Разрядные дьяки XVI века». Спб. 1888. Сочинение это представляет много любопытных подробностей и ряд частных исследований. См. рецензии на него Козеко в Ж. М. Н. Пр. 1889 г. Март, и проф. Д. А. Корсакова Ibid. Октябрь. Ответ автора сему последнему отдельной брошюрой («Ответ суровому критику». М. 1890). Объяснение названия четвертями приказов Посольского, Поместного, Разрядного и Казанского, как четырех отделений думской канцелярии, принадлежит проф. Загоскину (история права Москов. Государства. II. 42, 47–48) и Ключевскому («Боярская дума», стр. 425, 1-го издания). Это объяснение основано на известии Флетчера о сих четвертях и управлявших ими дьяках; на что указано и в названном сочинении Лихачева, стр. 75. Против них воражает г. Милюков: он полагает, что Флетчер смешал означенные приказы с финансовыми четвертями, на которые делился Большой Приход. («Государств. хозяйство России в связи с реформой Петра В.». Вступительная глава. Журн. М. Н. Пр. 1890. Сентябрь).

Существование приказов Разбойного и Посольского указано на плане Москов. Кремля у Блавия. См. выше назв. исслед. Румянцева о сем плане в «Древностях» Моск. Арх. Об. T. XI. Вып. 2. Проф. Леонтович делает попытку объяснить происхождение Московских приказов из монгольских «диванов» или палат («К истории права Русских инородцев». Одесса. 1879 г.).

О боярской думе имеются два сочинения: Н. П. Загоскина и В. О. Ключевского. На труд г. Ключевского см. рецензии Владимирского-Буданова в «Сбор. Госуд. знаний» T. VIII, и Левицкого в Журнале М. Н. Пр. 1884. Сентябрь и Ноябрь.

О земских соборах: П. Павлова «О некоторых земских соборах XVI и XVII столетий». Отеч. Зап. 1859. T. СХХ. Университет, актовая речь Беляева «Земские Соборы на Руси». М. 1867 г. Чичерина: «Народное представительство». Спб. 1866. Гл. V. Сергеевича «Земские соборы в Московском государстве». (Сборник Госуд. знаний. T. II. Спб. 1875). Загоскина — «История права Москов. государства». Том первый. Казань. 1877. К. Аксакова «Краткий исторический очерк земских соборов» (День. 1862 № 13). Дитятина «Роль челобитий и земских соборов в истории права Москов. Государства». (Рус. Мысль 1880 г. T. V.). Платонова— «Заметки по истории Москов. земских соборов» (Ж. М. Н. Пр. 1883, кн. III). Обстоятельное исследование Латкина «Земские Соборы древней Руси». Спб. 1885. Владимирского-Буданова критическая заметка на помянутое исследование Сергеевича в Киев. Универе. Известиях 1875 г. Октябрь, и «Обзор истории Рус. права». Вып. I. Киев 1886. Липинского критическая статья о помянутом сочинении Латкина в Ж. М. Н. Пр. 1886 Май. Критич. заметки на то же сочинение у Дитятина «Из истории рус. законодательства». Рус. Мысль. 1888. Январь. Ключевского «Состав представительства на земских соборах древней Руси». (Рус. Мысль. 1890. Январь). В сей последней статье рассматривается по преимуществу собор 1566 года. Автор ее этот собор по составу считает наиболее дворянским: собраны были столичные дворяне и дети боярские, имевшие поместья в уездах, мобилизованных для войны. А упоминаемых на соборе смольнян он считает «особым разрядом столичного московского купечества», соответствующим позднейшей «суконной сотне». По-видимому, он склоняется к тому выводу, что это был собор из лиц, не выбранных какими-либо обществами, а скорее приглашенных прямо правительством.

Вопрос о Соборе 1584 года довольно подробно разобран в книге Латкина (стр. 85–89) на основании известий Псков. Летописи, Летописи о мятежах, Нового Летописца, Петрея, Массы и Горсея. При неопределенных выражениях прочих источников важно свидетельство последнего как очевидца. «4 мая, — говорит Горсей, — происходил парламент, собранный из митрополита, архиепископов, епископов, игуменов, высшего духовенства и всего дворянства». В этих словах обыкновенно усматривали указание на земский собор; мне кажется, вероятнее предположить, что Горсеев «парламент» в данном случае означает скорее расширенную боярскую думу, т. е. усиленную дворянами, прибывшими из областей, и соединенную с духовным или «освященным собором». Во всяком случае не думаю, чтобы этот собор был созван для избрания царя, как последующие соборы. Законным преемником Ивана IV был уже сын его Феодор, и в избрании не было нужды; скорее всего, потребность в укреплении его на престоле и в обсуждении некоторых важных государственных вопросов. По вероятному мнению Костомарова, тот же собор в июне 1885 года занимался вопросом об уничтожении тарханных грамот (Новое Время. 1880. № 1488). Соборный акт об этих грамотах говорит, что царь «советовался со всем освященным собором, со всеми бояры и (о всем синклитом». (С. Г. Г. и Д. I. № 202). Бояре и «весь синклит» несомненно означают усиленную боярскую думу; она является здесь в соединении с «освященным собором», т. е. с высшим духовенством.

78

К. Веселовского «Начало и постепенное преобразование системы поземельных налогов в России» (Ж. М. Гос. Им. 1841. ч. I.). Гр. Д. Толстого «История финансовых учреждений России» Спб. 1848. В. Кури: «О прямых налогах в древней Руси». (Юридич. Сборник, издан. Д. Мейером. Казань. 1855). Е. Осокина «Внутренние таможенные пошлины в России». Казань. 1850. Любопытная критика Беляева на эти исследования в «Москвитянине» 1850 г. Ноябрь. Ответ Осокина на сию критику под названием «Несколько спорных вопросов по истории русского финансового права» (в помянутом Юридич. Сборнике Мейера). Его же: «О понятии промыслового налога и об историческом его развитии в России». Казань. 1856. В. Незабитовского «О податной системе в Московском государстве» (Собр. соч. Киев. 1884). Беляева: «О доходах Московского Государива» (Чт. О. И. и Др. 1885, кн. I) Из иноземцев наиболее подробные сведения дает Флетчер. Хотя он был короткое время в России, но, очевидно, пользовался сообщениями Горсея, который жил в ней долго и знал ее довольно хорошо. О том см. Середонина «Английские известия о России во второй половине XVI века» (Ж. М. Н. Пр. 1885. Декабрь). Заметки иноземцев о Московской финансовой системе собраны в сочинении проф. Ключевского «Сказания иностранцев о Московском государстве». М. 1866. См. главу VI. (Уже в XVIII веке некоторый свод иностран. известий о России XVI и XVII вв. представлен в соч. Мейнерса Vergleichung des aeltern und neuem Russlandes. 2 Bad. Leipz. 1798). В последнее время вышли: Н. Чечулина «Начало в России переписей и ход их до конца XVI века». Спб. 1889. Исследование А. Лаппо-Данилевского «Организация прямого обложения в Московском государстве со времен смуты до эпохи преобразований». Спб. 1890. Автор слегка касается и XVI века. Некоторые дополнения и поправки к сему труду см. у г. Милюкова выше названное соч. «Госуд. хозяйство России» Ж. М. Н. Пр. 1890. Сентябрь. Тут он, между прочим, делает следующие выводы: «Московский Большой Дворец первоначально один ведает все доходы Московского государства. К последней четверти XVI века, однако, находим доходы государственные уже выделенными из доходов дворцовых, вместе с ними выделяется и Дворцовый Большой Приход». «Областные финансовые округа сформировались в последней четверти XVI в. внутри ведомства Большого Прихода» (стр.33–34). Относительно питейных доходов, некоторое количество данных собрано у Прыжова «История кабаков в России» Спб. и М. 1868. — Сочинение, отличающееся тенденциозным характером и беспорядочным изложением.

79

«Книга боярская 1556 года», заключающая перепись военнослужилых дворян и детей боярских, напечатана у Калачова в «Архиве историко-юридич. свед.» Кн. III. Спб; 1861. Книга эта любопытна еще по отношению к системе кормлений. Тут отразился переход от кормлений непосредственных к их выкупу или замене денежным окладом, по приговору 1556 года. На это указано в моей полемической заметке по вопросу о кормлениях (Рус. Стар. 1890. Ноябрь). О стрельцах см. Акты И. I. № 339. II. №№ 24, 46. Акты Юрид. № 296. О распределении на полки, отношения их старшинства и местнич. случаи воевод см. Разряды Др. Р. Вив. XIII. А. И. № 355 и С. Г. Г. и Д. II № 38.

О московском войске в XVI веке сообщают иностранные писатели: Герберштейн (Rer. Moscov. Commentarii), Павел Иовий (De legatione Basilii Magni Pr. Mosc.), Климент Адам (Anglorum navigatio ad Moscovitas — здесь передаются известия Ченслера с некоторыми добавлениями), Ульфельд (Legatio Moscovitica), Гвагнин (Moscoviae descriptio), Иоанн Кобенцель (De legatione ad Moscov.), Фабр (Moscovitarum religio), Левенк-лавий (De Moscovitarum beïlis), Антоний Поссевин (De Moscovia). Все названные писатели изданы Старчевским в Historiae Ruthenicae Scriptores exteri; частью существуют и в рус. переводах. Кроме того, Кампете в Библиотеке Иностр, писат. о России, изданной Семеновым. Михалон (в Архиве Историко-Юрид. свед. Калачова). Флетчер «О государстое Русском» (Перевод в Чт. О. И. и Др. 1849 остался невыпущенным в свет). Сюда же относим Маржерета, наблюдавшего рус. войска в самом начале XVII века (Устрялова «Сказ. совр. о Дмитр. Самозв.») и Бусова-Бера (Ibid). Гейденштейна «Записки о Московской войне» в переводе с латинского. Спб. 1889. Изд. Архе-огр. Ком. Введение В. Г. Васильевского.

Число дворян, и детей боярских, готовых к выступлению в поле, Флетчер в конце XVI века определяет в 80000. Любопытно, что Кампензе в первой половине XVI века насчитывает их приблизительно то же количество, именно 85000 (30000 в Москов. княжестве, 40000 в Тверском и 15000 в Рязанском). Вообще иноземцы нередко повторяют друг друга; особенно пользуются Герберштейном. Иногда же показания их, наоборот, несогласны между собой или прямо недостоверны. Так, по известию Герберштейна ежегодно выставлялась стража на Дону и Оке против татарских набегов в 20000 человек, а по словам Флетчера — будто бы в 65000; Иовий говорит, что вел. князь Московский мог выставить в поле 150000 всадников, а Климент Адам баснословит, будто, готовясь к войне, Московский государь вооружает не менее 900000, из которых 300000 выводится в поле, остальные же располагаются гарнизонами. В том же роде говорит Фабр, который передает россказни московских послов, будто в их отечестве есть такие богатые и могущественные вельможи, которые в случае нужды выставляют своему государю по 30000 всадников. А Кобенцель и Гвагнин рассказывают, будто Московский царь употребляет следующий способ, чтобы узнать число людей, как отправляющихся в поход, так и погибших на войне: перед выступлением каждый ратник приносил в казну одну мелкую монету, а по возвращении получал ее назад; оставшиеся в казне деньги указывали на число погибших.

Относительно древнерусского вооружения см. Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения Российских войск». Издан, по Высочайшему повелению. Спб. 1841. Также правительственное издание — «Древности Российского государства». Отдел III.

Из иностранных сочинений, посвященных военному делу древней России, укажу компилятивный и довольно обстоятельный труд Брикса Geschichte der alten russischen Heeres-Einrichtungen von den frühesten Zeiten bis zu den von Peter d. Gr. gemachten Veränderungen. Berlin. 1867. Для истории русской артиллерии любопытно сочинение генерала Бранденбурга: «500-летие Русской артиллерии». Спб. 1889. Его же «Речь, читанная в торжеств, собрании 8 ноября 1889 года». См. также его «Исторический каталог С.-Петербургского артиллерийского музея». Спб. 1877. Тут, между прочим, описаны XIII №№ хранящихся в музее разных орудий XV и XVI вв.

В параллель с Московскими военными учреждениями любопытно поставить современные им учреждения Польско-Литовской Руси. Напр., выше названной Книге боярской соответствует «Список дворян земли Волынской, с показанием сколько каждый из них обязан был ставить во время войны вооруженных конных ратников» в 1528 г. (Акты Вилен. Археогр. Ком. T. XIII. 1886 г.). Почти одновременно с Москвой, и в Литовской Руси упоминаются стрельцы и «стрелецкая служба» рядом с «службой земской» (Ibid. Акт 1536 г.). Но там этот отдел земской рати, очевидно, не развился и уступил место наемному жолнерству. Точно так же меры постоянной обороны границ со стороны татарских орд там далеко уступали оборонительной системе Московской; что, разумеется, находилось в тесной связи с меньшим развитием крепости и силы Польско-Литовского государственного порядка сравнительно с Московским. По вопросу о пристрастии русских к телесной силе и ловкости см. Ил. Беляева «Борцы в древней Руси» в журн. Рус. Беседа. Относительно поля или судебных поединков см. «Акты, относящиеся до гражданской расправы древней России. Собрал и издал А. Федотов-Чеховский». Киев. 1863. 2 тома. Тут любопытен, между прочим, случай, когда дети боярские, спорившие с крестьянами о земле, отказались «лезть с ними на поле», т. е. биться, а потребовали выставить против себя детей боярских (№ 57. 1511 г.). Эти акты показывают, что в действительности судебные поединки сделались редки. Стоглав в гл. 41 восстает против обычая гадать по рафлям или по звездам и прибегать к колдовству, чтобы тем смелее выходить на поединок и проливать кровь. О наемных бойцах говорят Герберштейн и Ченслер. Последний подтверждает, что дворяне, дорожа своей честью, бьются только с равными по происхождению. См. Середонина «Известия англичан о России XVI века». Чт. О. И. и Др. 1884. IV.

80

Амвросия «История Рос. Иерархии». Строева «Списки иерархов и настоят, монастырей». Спб. 1874. Архиеп. Филарета «История Рус. церкви». Период третий. Архиеп. Макария «История Рус. Церкви». T. VI, VII и VII. Лохвицкого «Очерк церковной администрации в древней России». (Русский Вестник 1860-х гг.). В. Милютина «О недвижимых имуществах духовенства в России» (Чт. О. И. и Др. 1860–1861 гг.). Об Иосифе Волоц. и его монаст. примеч. 11 и к тому II прим. 108. О Данииле Переяславскрм Степ. кн. II. 218—36. Акты А. Эксп. I. № 191. Свирелина «Историк. Статист. Опис. Данилова монастыря» М. 1860. С. Г. Г. и Д. I. № 416. О московских монастырях см. археология, издания А. Мартынова. О Макарии Колязинс-ком Акты А. Эксп. I. №№ 35, 68 и: Четьи-Минеи митроп. Макария. О Герасиме Болдинском «Историко-Статистич. описание Смоленской епархии». Спб. 1864. стр. 291—95. О дьяке Сыркове в Доп. к Акт. Истр. 1. №№ 54–61. О Селижарове Акты А. Эксп. I. № 296, 344. и Неволина о Пятинах Новгор. в прилож. «Писцовые книги». Тихвинский монастырь. Неволина Ibid. Времен. О.И. и Д. VI и XIX. Александро-Свирский. Неволина ibid. Времен. XXIV. Акты ИСтор. I. № 135. Вятский Успенский Акты А. Эксп. I. № 305. «Житие препод. Трифона Вятского» П. Шестакова. Казань. 1868. (из Правосл. Собесед.). Трифон был пострижник Пыскорского монастыря. Того же П. Д. Шестакова «Просветители Лопарей Феодорит и Трифон Печенегский». Спб. 1868. О монастырях и монашестве в Стоглаве главы 5, 49, 50, 52. Зиновия Отенского «Истины показания». Казань. 1863. Иностранцы: Герберштейн, Павел Иовий, Фабр, Кобенцель, Антоний Поссевин, Флетчер. О Феодорите у Курбского «Сказания» Ч. I. Курбский говорит, что по одним известиям Феодорит был утоплен по приказу Грозного, а по другим умер собственной смертью. Степ, кн И. 286—7. Карамзин. VIII, прим 387. Досифея «Описание Соловец. монастыря». О крещении Лопарей см. также «Христианство в пределах Архангельской епархии» епископа Архангельского Макария (Чт. О. И Др. 1878. кн. 3). Его же «Историч. свед. об Антониевом Сийском мои.» (ibid). Грамоты Макария и Феодосия к духовенству Водской пятины в Др. Рос. Вивл. XIV, и в Доп к Акт. Ист. I. №№ 28 и 43. О посылке иеромонаха Ильи в П. С. Р. Л. V. 73, 74. VI. 292—6. По поводу сей посылки летопись сообщает следующее любопытное известие о чудских обычаях: «Итамо повел быти и разоряти чюдские обычая, еже женам их власов своих не постригати, и риз яко мертвечьих на главах и на рамехе не носити, и кудесы свои прокляти; таков бо бе обычай злый в Чюди, и в Ижере, и во всей Корелской земли, и во всех преждеписанных местех; он же сия вся, по повелению своего святителя и по божественным правилам, сия вся злыя обычаи разори, повеле власы ростити и главы свои покрывати, и вся поучив божественному Писанию творити якоже христианом лепо» (стр. 296). По просвещению христианством казанских инородцев с 1552 г. см. исслед. Можаровского (Чт. О. И. и Др. 1880. I). Общие пособия: Архиеп. Филарета. «Русские святые». Три кн. Издание 3-е. Спб. 1882. и «Книга, глаголемая описание о Российских Святых» составленная неизвестным в конце XVI и в начале XVII в., дополненная гр. М. В. Толстым (Чт. О. И. и Др. 1888. IV).

81

О суевериях, церковном неблагочинии, малограмотности священников, грубых языческих обычаях и браках, вдовых попах и пр. см. Стоглав главы: 5, 18–26, 29, 33, 35, 39, 40, 48, 69, 74, 77–81, 92, 93. Кроме того, помянутые выше иностранцы, к которым можно присоединить итальянца Барберини. (Его «Путешествие в Московию в 1565 году» издан, в рус. переводе Любича-Романовимча. Спб. 1843). См. также Иконникова «Русские общественные деятели XVI века». Киев. 1866. Рущинского «Религиозный быт Русских по иностран. писат. XVI и XVII вв.» Чтен. Об. И. и Др. 1871. кн. 3. Жмакина «Русское общество XVI века». Спб. 1880. Преображенского «Нравственное состояние Рус. Общества в XVI веке». М. 1881. И. Беляева «О скоморохах». Времен. О. И. и Др. Кн. 20. А. С. Фаминцына «Скоморохи на Руси» Спб. 1889. Относительно училищ Поссевин заметил, что существуют некоторые школы, в которых мальчики учатся читать и писать, а также знакомятся с Евангелием, Апостольскими Деяниями, летописью, проповедями Иоанна Златоуста и житиями святых. Но кто хотел идти далее в науках, возбуждал уже опасение (ересей). Московские велик, князья (собствен. Иван IV) не хотели, чтобы кто-нибудь был ученее их самих (Suppl, ad. Hist. R. Mor. 25).

Первые известные нам указы, определяющие сроки и порядок правежа, относятся к 1558 г. См. Ил. Васильева «Историч. взгляд на правежи в России». (Труды Об. И. и Др. Ч. III. Кн. I. М. 1826). Известно, как во время Новгород, погрома 1670 года монахи и священники были на правеже побиты до смерти по приказу тирана. Кстати, укажу здесь на то, что в появившейся на днях библиографической заметке Браудо «Послание Таубе и Крузе к герцогу Кетлеру» (Жур. М. Н. Пр. 1890. Октябрь), по-видимому, окончательно выясняется вопрос: какие две неприличные книги Стефан Баторий прислал Ивану Грозному в 1581 году на походе к Пскову? О. Пирлинг в последнем своем сочинении «Les Papes et Tsars» (1547–1597. Paris. 1890) прямо называет книги Гваньина и Крузе. (Стр. 220). Г. Браудо основательно доказывает, что тут речь идет о Крузе, который вместе с Таубе после неудачи под Ревелем изменил царю и бежал к польскому королю; что под данной книгой надо разуметь известное их послание с описанием жестокостей Ивана Грозного и что послание это было адресовано не к герцогу Кетлеру, как это сказано у Эверса (Beitrage zur Kenntniss Rusland), а к литовскому гетману Ходкевичу. Подробности о Таубе и Крузе под Ревелем на основании Ревельского архива сообщает Ганзен (Beitrage zur Kunde EhstLiv-und Kurland. T. III. 1887).

82

Литературные труды Иосифа Волоц. изданы: Просветитель в Правосл. Собесед. Казань. 1855—56 гг. Послания в Чт. О. И. и Др. 1847. Наказы в Доп. к Акт. Ист. I. №№ 211 и 213 и Памят. Стар. Рус. Лит. IV. Духов, грамота в Вел. Чет. — Мин. Макария под 9 сентября. Хрущова «Исслед. о соч. Иосифа Санина». Спб. 1868. Булгакова «Препод. Иосиф Волоц. Церковно-Историч. исслед.». Спб. 1865. О митрополите Данииле, см. Беляева «Даниил митрополит Москов.». Известия 2-го Отдел. А. H. V. Жмакина «Обозрение сочинений митрополита Даниила» в Чт. О. И. и Др. 1881. Кн. 2. А также в «Описании рукоп. Моск. Синод. Библ.». О Ниле Сорском см. Архангельского в Памятниках Общ. Др. Письм. XVI. Спб. 1882. «Препод. Нил Сорский». Спб. 1864. Устав его напечатан в Правосл. Собесед. 1863. III. «Преп. Нила Сорского предание о жительстве скитском». М. 1849. О сочинениях Максима Грека преосв. Филарета в Москвит. 1842. XI. и в «Обзоре Рус. Духовной Литературы». Проф. Никольского в Трудах Киев. Духов. Акад. 1864. Они и отчасти проф. Иконников в своей монографии признают, что некоторые сочинения Максима Грека были направлены против Лютеран. Преосв. Макарий в своей Истор. Рус. Церкви и особенно пастор Фехнер (Chron. der Evafng. Gem.) отрицают это положение. Но его вновь выставил И. Соколов в «Отнош. протестантства к Рос.» М. 1880. Против него возражение см. проф. Цветаева «Протестантство и протестанты в России». М. 1890. С 524 стр. Парфения Уродиваго «Послание против Люторов». Изд. Архим. Леонидом в Памят. Древ. Письмен. 1886.

О житиях святых и Макарьевских Великих Четьи-Минеях см. в общих пособиях по истории рус. духовной литературы преосв. Филарета «Обзор Рус. духовной литературы» в Учен. Зап. Акад. Н. кн. III. Спб. 1857. Преосв. Макария «История Рус. церкви». T. VII. О Новгородских Макарьевских Четьи-Минеях см. заметку преосв. Макария в Летоп. Рус. Литер, и Древ. T. I. М. 1859. Шевырева «История Рус. Словесности». Ч. 4-я М. 1860. Порфирьева «История Рус. Словесности». Ч. 1-я. Древн. период. Каз. 1879. (изд. 3-е). Специальные сочинения: проф. Некрасова «Зарождение Национальной Литературы в Северной Руси». Одесса. 1870. Посвящено первичным редакциям житий, и в особенности житию Михаила Клопского. У него на стр. 12 указаны Четь^-Минеи или агиографические сборники, предшествовавшие труду митрополита Макария. Проф Ключевского «Древнерусские жития святых как исторический источник». М. 1871. Сочинение это посвящено преимущественно обзору разных редакций и характеристике русских житий. Макарьевские Четьи-Минеи издаются Археогр. Комиссией с 1868 г. См. также «Описание Великих Четьи-Миней Макария митроп. Все-рос.». Это труд Горского и Невоструева с предисловием и дополнениями Е. В. Барсова (Чт. О. И. и Др. 1884).

Для характеристики митрополита Макария не лишен значения и его «Ответ царю Ив. Васильевичу о недвижимых вещах, вданных Богови в наследие благ вечных», напечатанный Н. И. Суботиным в Летописях Рус. Лит. и Др. Тихонравова. T. V. М. 1863. (См. также Опис. Румянц. Музея, стр. 50 и Опис. Архива Св. Синода. I.). Здесь Макарий является последователем Иосифа Волоцкого и защитником монастырского землевладения. По мнению проф. Суботина, сей ответ предшествовал Стоглавому собору и повлиял на то, что на этом соборе не был поднят вопрос об отобрании монастырских имуществ. К сочинениям, резко направленным против монастырского землевладения, принадлежит апокрифическая беседа Валаамских чудотворцев, Сергия и Германа, написанная неизвестным автором. Бодянский издал ее в Чтениях Об. И. и Др. 1859 г. кн. 3.; причем приписал ее иноку — князю Вассиану Патрикееву. Профессор А. Павлов, издавая в Правосл. Собесед. 1863 г. подлинные сочинения сего князя-инока, отверг принадлежность ему названной беседы (Сентябрьская кн.). Невоструев в своем разборе книги Хрущева об Иосифе Волоцком, защищает мнение Бодянского. Проф. Павлов отстаивает свое мнение и относит эту беседу к эпохе опричнины. (См. его «Историч. очерк секуляризация церков. земель в России», стр. 136–139). Князя Токмакова Повесть о Выдропусском образе Богородицы напечатана в Летописях Рус. Литер, и Древ. T. IV. М. 1862.

83

Царственная книга. Спб. 1769. Степенная книга, изданная академиком Миллером. Спб. 1775 г. Относительно первого составителя ее митрополита Киприана преосв. Филарет в «Обзоре духов. Литер.» стр. 77 указывает на список Степенной книги, современный Киприану (Рукоп. Румянц. муз. № 415). Софийский временник издан Академией Наук сначала в 1795, но очень неисправно; потом в 1820 г. под редакцией Строева и, наконец, в 1851 г. Археогр. комиссией в П. С. P. Л. T. V и VI. с разделением на Первую и Вторую. А Новгородские и Псковские летописи Московского периода изданы с П. С. Р. Л. т. III, IV и V. О первой Псковской летописи см. исследования Тихомирова в Ж. М. М. пр. 1883. Октябрь и 1890. Февраль. (В последи. «Первая Псковская летопись после падения Пскова»). Г. Ясинский в своей заметке «Москов. Государст. Архив в XVI веке» (Киевские Университетские известия 1889 года), на основании Описи Царского Архива (изданной в Ак. Археогр. Ком. T. I. № 289), доказывает, что Московская официальная летопись велась при этом Архиве, под наблюдением самого царя Ивана IV; что до весны 1560 года составлял ее Алексей Адашев, а после его падения печатник Иван Михайлович Висковатый. Варианты той же официальной летописи, по его справедливому замечанию, кроме Царственной книги, вошли в Никоновский свод, изданный в 1791 г., и Летописец Русский или так наз. Львовскую летопись, изданную Н. Львовым в 1792 г. и в Летопись Нормантского, изданную И. Беляевым во Врем. О. И. и Др. кн. V. 1850 г. в Александроневскую летопись, изданную в Рус. Истор. Библ. III. «Подробную летопись», изд. в 1798—9 гг. и «Отрывок Рус. летописи», изданный по Воскресному списку в П. С. Р. Л. VI. См. того же Ясинского «Соч. кн. Курбского». К. 1889. Введение.

Иванова «Краткий обзор рус. временников в библейских Петерб. и Москов.». Казань. 1843. Лазаревского «Записка о Русском Хронографе» в Известиях Акад. Наук. T. XIII Вып. V. Приложение к этой записке в T. IX. Вып. II. Превосходное исследование Андрея Попова «Обзор Хронографов Русской Редакции». Вып. I. М. 1866. Вып. 2. М. 1869. и как приложение к сему Обзору «Изборник Славянских и Русских сочч., внесенных в хронографы Рус. редакции». М. 1869. О «хронографах южнорусской редакции» (уже XVII века) см. Науменка с Ж. М. Н. Пр. 1885 г. Май.

Хождение Трифона Коробейникова издан. Сахаровым в «Сказан. Рус. народа». Т. 2. Забелин, издавший хождение Василия Поздникова по святым местам в 1558 г. (Чт. О. И. и Др. 1884), доказывает, что книга Коробейникова есть только пересказ Позднякова. Палестинское Общество издало вновь Коробейникова. Вып. 27-й. Редактор сего последнего издания Лопарев также считает эту книгу переделкой Хождения Позднякова совершенно неизвестным автором, в промежуток между 1593 годом и 1602. «Второе Хождение Трифона Коробейникова» (1593 г.) от Москвы до Царьграда — издано С. О. Долговым в Чт. О. И. и Др. 1887. Кн. 1. Это второе хождение подтверждается статейным списком посольства на восток Коробейникова и Огаркова, напечатанным в Древ. Рос. Вивл. XII. Некоторые возражения против издания Долгова см. Лопарева в Ж. М. Н. Пр. 1887. Ноябрь. XVI веку принадлежит еще «Хождение» в Китай казацких атаманов Петрова и Булычева, в 1567 г. Издано у Сахарова и в помянутом Изборнике А. Попова. Для характеристики вообще хождений см. А. Гиляровского «Древнерусское паломничество» в Древ, и Нов. Росс. 1878. № 8.

84

Повести о Вавилон. царстве изданы: Пыпиным в Известиях Академии Наук. III. 318–320. Тихонравовым в его «Летописях Рус. Лит. и Древ.» T. I и III. Костомаровым в «Памяти. Стар. Рус. ист.» Вып. 2. Спб. 1860. Сказание о Вавилон, царстве занесено и в Макарьев, списки (Декабрь по списку Москов. Успей. Собора). Г. Пыпин в своем «Очерке литератур, повестей и сказок Рус.» (стр. 100) основой этих сказаний считает какой-либо византийский апокриф. Повести о Девгение и Динаре изданы в Памят. стар. Рус. Лит. Вып. 2. Последняя издана также академиком Броссе в 1 ч. Ученых Записок Акад. Н. У Пынина о них стр. 218 и 316. Худые номоканунцы см. в издании проф. Тихонравова «Памятники Отреченной Рус. Лит.». T. II. М. 1863. Другие апокриф, произвед. в «Памят. Стар. Рус. Лит.» вып 3-й, посвященный Апокрифам. См также Е. В. Барсова «О воздействии апокрифов на обряд и иконопись» (Ж. М. Н. Пр. 1885. Декабрь).

Первая часть Луцидария издана Тихонравовым в его «Летоп. Рус. Лит. и Древ.». T. I. М. 1859. Из Послания Максима Грека к «Некоему мужу поучительно на обеты некоего Латынина мудреца», где он разбирает Луцидариус, видно, что переводчик сей книги назывался Георгий, к нему-то и обращено самое послание. Проф. Тихонравов предлагает следующую догадку: «Не князь ли это Георгий Иванович Токмаков, составивший повесть о Выдропусской иконе Божией Матери? Он был наместник в Пскове, где представлялось более случаев сталкиваться с иноземцами». Догадка вероятная: если перевод сделан не самим кн. Токмаковым, то мог быть им заказан и произведен под его наблюдением.

Сказания Ивана Пересветова «о Турском царе Магмете как хотел сожещи книги греческие» и «О Петре, Волосском воеводе, как писал похвалу благоверному царю и великому князю Ивану Васильевичу всея Руси» изданы Добротворским в Учен. Зап. Казан. Универ. 1865. T. I. вып 1. Первое сказание, кроме того, напечатано А. Поповым в Изборнике стр 165–167. (Прилож. к Обзору Хронографов). Эти сказания в некоторых рукописных сборниках сопровождаются еще посланием или «Эпистолою Ивашки Семенова Пересветова к царю Иоанну». Карамзин, приводя выдержки из всей эпистолы (T. IX. прим 849), называет ее мнимой, или подложной, сочиненной уже после Иоаннова царствования (вероятно, с целью оправдать его жестокости). Но едва ли верно сие заключение, основанное на некоторых исторических неточностях, столь возможных в подобных сочинениях того времени. Из сего послания видно, что Пересветов, побывавший прежде в Венгрии, Чехии и Валахии, выехал на Московскую службу из Литовской Руси в малолетство Ивана IV и предлагал ввести в русских войсках какие-то деревянные или плетенные из прутьев щиты, обтянутые сырой кожей, по македонскому образцу, и уже употреблявшиеся венгерскими гусарами. Боярин Михаил Юрьевич Захарьин взял его предложение под свое покровительство и выхлопотал ему награждение поместьем. Но вскоре Михаил Юрьевич, дядя будущей царицы Анастасии, умер (1538 г.); изготовление щитов, кажется, было остановлено, а Пересветов подвергся разным обидам от сильных людей. Эти обиды и побудили его написать царю свою эпистолу, или челобитье, спустя 11 лет по приезде на Московскую службу, следовательно приблизительно в 1548 или 49 г. Личное неудовольствие подстрекнуло его вообще восставать против вельмож, и тем более, что Москва еще находилась под впечатлениями эпохи боярщины. Пересветов разными способами старается возбудить царя против бояр и в пример приводит падение Византийского царства, которое он прямо ставит в вину византийским вельможам, заводившим интриги и козни против доблестного своего царя Константина. А как пример, достойный подражания, указывает на строгость султана Магомета, у которого была поговорка: «Царство без грозы, что конь без узды». Таким образом, эпистола Пересветова является не позднейшим оправданием Иоанновых жестокостей против бояр, а наоборот, очень решительным побуждением его к сим жестокостям. (Я пользовался списком эпистолы в неизданном еще описании рукописей графа Уварова, благодаря обязательности составителя сего описания достоуважаемого архимандрита Леонида.) Тем менее основательно заключение Ан. Попова, что «Иван Пересвет — псевдоним, которым прикрывались русские сатирики, решившиеся обнаружить дурное состояние Московского государства». Обзор Хроногр. Вып. 2, стр. 85. Фамилия Пересветовых в России существовала до позднейшего времени.

85

Никон. Лет. VII. 203–205. Здесь сообщается, будто по сознанию самого Башкина он свое «злое учение принял от Литвина Матюшки аптекаря, да Андрюшки Хотяева латыников». «Сказание о соборе на Башкина и о епископе Касьяне» См. «Московские соборы на еретиков XVI века» в Чт. О. И. и Др. 1847. № 3. Жалобницы или челобитные благовещенских попов Сильвестра и Симеона и о еретиках Башкине и Артемии. Ibid, и в Актах Ар. Эксп. I. № 238. Соборная грамота в Соловецкий монастырь о заточении там Артемия. Ibid. № 239. Послание царя Ивана Васильевича Максиму Греку о ереси Башкина. Акты Ист. I. № 161. (В двух последних грамотах по преимуществу излагается учение новых еретиков). Выписку из одного летописца о епископе Касьяне см. у Карамз. к т. VIII, прим. 394. По его сказанию, у Касьяна голова обратилась назад «и тако зле учре». Курбский называет эту ересь «отродье ересей Люторских»; говорит, что она «прозябала» в пустынях Завольских; но укоряет Московское «Соборище» в том, что оно несправедливо осудило бывшего игумена Артемия, «мужа преподобного и премудрого», а также старца Саву, прозванием Шаха, и архимандрита Феодорита, который вместе с соловецким старцем Иосафом Белобаевым защищал Артемия от клевет игумена Нектария; а других обличителей, именно ростовского архиепископа Никандра и суздальского епископа Афанасия, укоряет в пьянстве и сребролюбии. Он дает понять, что иерархи вообще питали неудовольствие против заволжских старцев-пустынников как поборников монастырской нестяжательности («История Иоанна Васильевича», стр. 177–182). В другом своем сочинении Курбский подтверждает, что между заволжскими старцами действительно бродили вольнодумные мысли вроде того, что апостольские послания написаны не апостолами, а простыми старцами и пресвитерами. О такой ереси он слышал в Москве от некоторых кирилловских монахов. А затем переходит к ненавистным ему иосифлянам, которых порицает за их любостяжательность. (Востокова — Опис. Рум. Муз. 243. Здесь, по-видимому, разумеется вольнодумство, из которого вышла ересь Феодосия Косого). О бегстве Артемия из Соловецкого монастыря упоминается в описи царского Архива 1575–1584 гг.: «Ящик 222. А в нем соборные дела, списки черные (черновые) Матвея Башкина, да Ортемья бывшего игумена Троицкого и Федоса Косова и иных старцов; да в нем же книжка Ортемьева Апостол, Евангелие, Псалтырь, писана полусловицею, и грамоты о побеге, как Ортем побежал с Соловок». (Акты Арх. Эп I. № 289, стр. 353). Послания Артемия против Симона Будного и других еретиков, писанные к самому Симону, к князю Чарторыйскому, к царю Ивану Васильевичу и другим лицам, найдены в собрании рукописей Ундольского, приобретенных Москов. Румянцевским Музеем. («Критич. и библиограф, заметки», в Ж. М. Н. Пр. 1867, июль, стр. 254—5). Они изданы Археогр. комиссией под редакцией П. А. Гильдебрандта, в Рус. Истор. Библ. т. IV. Спб. 1878. По поводу сих посланий см. Занкова «Старец Артемий писатель XVI века» (Ж. М. Н. Пр. 1887. XI.). Костомаров отвергает тожество сего Артемия с тем монахом Артемием, который, по известию польского писателя XVII века Венгерского, вместес Феодосием и Фомою в 1552 году прибежал в Витебск, где они начали распространять протестантское учение. («Великорусские религиозные вольнодумцы»). О заточении Башкина в Волоколамский монастырь сообщает одна рукопись этого монастыря; на нее указывает преосв. Филарет: «Истор. Рус. Церкви». Период третий, § 21.

О ереси Феодосия главным и почти единственным источником служат два сочинения Зиновия Отенского: Истины показания к вопросившим о новом учении» (Издано в Казан. Правосл. Собеседн. за 1863 г.) и «Послание многословное Зиновия о ереси Косого» (Рукоп. Спб. Духов. Акад, в двух списках). О последнем сочинении см. статью о. Николаевского в Духовн. Вест. Харьков, 1865, XI. Это послание издано Ан. Поповым в Чт. О. И. и Др. 1880. Кн. 2. Оно изображает ересь Косого в период его пребывания в Литве. Любопытные указания на ту же ересь Косого и его товарища Игнатия и на их успехи в Литовской Руси встречаем у Курбского. Именно в своей эпис-толии к пану Чаплию, по поводу их споров о делах веры, он называет его «напоенным из мутных источников и от истинного самочинника», который «обещался хранить чистоту и нестяжание, но паки возвратился в мир и жену поял». Далее говорится, что этот учитель, свив себе гнездо в доме пана, как змий растворил свой яд медом, т. е. смешивал свое самочинное учение со Священным писанием; «понеже всем и древним еретикам естьобычай смешивать учения свои и укрепляти их свидетельствы Священных писаний, софистицкие, аки церковнические». «Сим же древним и новым ересиархам (с Лютером, Цвинглием и Кальвином включительно) последуя ныне, как Феодосий (Косой) и пан Игнатий, не так ради учений, яко зацных для своих паней, не согласуют им» и пр. «Ваша милость и учитель твой пан Игнатий не токмо по грецки але и по латыне, сподеваюся, а ни мало не умеете, только хулити и сваритися искусны есте». (Сказания кн. Курбского. II. стр. 185–189). Преосв. Макарий в своей «Истории Рус. Церкви» (T. VI. стр. 271–275), говоря о ереси Косого, старается доказать, что эта ересь также была жидовствующей, как и прежние новгородские. Но как и в прежнем случае, доказательства его неубедительны; ибо предпочтение, оказанное Косым Ветхому Завету перед Евангелием, отрицание христианских таинств и обрядов вытекали из главного учения сей ереси о Христе; в чем она более всего сходилась с арианством, которое, однако, не было иудейством; так же, как не были им иконоборство, лютеранство, позднейшее духоборство и разные другие учения, с которыми по частям сходна ересь Феодосия Косого, как и предшествующая ей новогородская ересь мниможидовствующих.

86

Делу Висковатого об иконах посвящены главным образом материалы, напечатанные Бодянским в Чт. О. И. и Др. 1847. № 3, под заглавием «Московские соборы на еретиков XVI века». Те же материалы в Акт. Ар. Эксп. I. № 238. В более полном виде, с прибавлением самой записки Висковатого, поданной митрополиту, вновь издано это дело Бодянским по рукописи Иосифова Волоколамского монастыря в Чт. О. И. и Др. 1858. Кн. 2, под заглавием: «Розыск или список о богохульных строках и о сомнении святых честных икон». Последнее издание вызвало прекрасное исследование проф. Буслаева «Из истории русской живописи XVI века» в «Атенее» 1858 г. №№ 36 и 37. Исследование сие потом издано им вновь в его «Историч. Очерках Рус. народной словесности иискусства». T. II. Спб. 1861; причем оно в изобилии снабжено иконописными снимками. См. также отличную монографию Ровинского «История русских иконописных школ» (с объяснением их технического производства) в Записках Археол. Общ. T. VIII. Спб. 1856 г. Упоминаемый в деле Висковатого лях Матис, или Матиас, объяснявший ему западное происхождение некоторых иконописных изображений (напр. покрытие Спасителева тела Херувимскими крыльями), не есть ли одно и то же лицо с Литвином Матюшкой аптекарем, который возбуждал сомнения и в Матвее Башкине?

Сахарова «Исследования о русском иконописании». С приложением» Подлинника» толкового или правил иконописания. Кн. 1. Спб. Изд. 2-е. 1850. Ф. И. Буслаева «Общие понятия о Рус. иконописи». (Сбор. Об. Древнерус. Искус, на 1866 г.). Его же «Для характеристики древнерус. иконописца» и И. С. Некрасова «О портретных изображениях рус. угодников» (Ibid). Н. В. Покровского «Стенные росписи в древних храмах греческих и русских». М. 1890. Автор сей прекрасной монографии указывает на то, что русская стенная иконопись XVI и XVII вв. развилась под влиянием Афонской иконописной школы, возникшей в XVI веке, с Панселином во главе. (Следует исправить указанное мной в тексте прежнее мнение о времени жизни Панселина, т. е. вместо XII–XIII поставить XV–XVI в.; хотя с точностью это время все еще не определено.) Н. В. Покровский относит происхождение греческого подлинника, а следовательно и русского, также к более позднему времени. См. также у него некоторые образцы стенного расписания русских храмов, относящегося к XVI веку, в церквах московских и ярославских. «Подлинник Новгород, редакции конца XVI века» (Сборн. Об. Древнерус. Иск. на 1873 г.). Григорова «Русский лицевой подлинник». Записки археол. Об. T. III. Вып. 1. Спб. 1887. Он также относит начало толкового подлинника ко второй половине XVI века. Его же «Техника фресковой живописи по рус. иконописи, подлиннику». Ibid. Вып 3 и 4. Спб. 1888.

Лицевое житие Сергия Радонежского, принадлежащее Троицкой лавре, издано ею в 1853 г. литографным способом. Слова, относящиеся к характеристике этой миньятюрной живописи, взяты из помянутого исслед. проф. Буслаева «Из истории рус. живописи». Для характеристики иконописной живописи служит еще другое его исследование: «Литература русских подлинников». («Очерки» T. II). Царственная книга, иллюминованная рисунками по рукописи Синодальн. Библиотеки, № 149, издана в 1769 г. без рисунков. Образцы их см. у Прохорова в его «Христианских Древностях» и у Буслаева (Очерки. T. II. к стр. 312). См. также Калачова «О летописных сборниках с картинами». (В его журнале Архив. 1859. № 2). По его словам, «рукопись, названная Царств, книгой и изданная Щербатовым, есть продолжение Рукописи Импер. Пуб. Библ., обнимающей 1154–1472 гг. и другой рукописи той же библиотеки (принесенной в дар Шумиловым), обнимающей 1472–1558 гг. Первая издана кн. Щербатовым в 1772 г. под заглавием «Царствен, летописец»; а вторая, т. наз. Шумиловская рукопись, осталась пока неизданной.

Довольное количество иллюстраций, относящихся к Руси XVI века, встречаются в иностранных изданиях и брошюрах того времени, касающихся русских событий, особенно военных и дипломатических. Для примера укажем на немецкую брошюру о поражении москвитян под Венденом в 1579 г. К ней приложены изображение князя или боярина в боевом вооружении; другое, грудное, в парадном платье и колпаке, унизанном жемчугом; а третье будто бы представляет во весь рост взятого в плен дьяка Андрея Клобукова (См. «Чт. О. И. и Др.» 1847. № 3. и в Сборн. кн. Оболенского «Иностранные соч. и акты, относящиеся до России». М. 1847.). В Петерб. Пуб. библиотеке есть приобретенный в Нюренберге лист с гравюрой, которая изображает Русское посольство 1576 года в Регенсбурге. Тут священник отправляет богослужение перед столом, уставленным образами; а позади стоит толпа молящихся; одни творят земные поклоны, другие крестное знамение. Во главе сего посольства стояли князь Сугорский и дьяк Арцыбашев (см. Памяти. Дипл. Сношений. T. I.). Полное изображение посольства на четырех гравированных и раскрашенных листах хранится в Висбаденском музее. Вся картина хромолитографирована В. А. Прохоровым в его Рус. Древностях 1872 г. Кроме того, она издана Д. А. Ровинским в его «Портретах Рус. госуд.». Это ответное посольство сопровождал в Регенсбург на обратном пути из Москвы бывший здесь цесарским послом Даниил Принц фон Бухау. (Сочинение сего последнего, озаглавленное Moscoviae ortus et progressus, в рус. переводе Тихомирова помещено в «Чт. О. И. и Др.» 1876 г. Кн. 3 и 4). На достоверность иноземных изображений, однако, не всегда можно положиться. Спекуляция издателей иногда прибегала к подлогу. Так, например, изданная в 1582 г. в Нюренберге брошюра, посвященная знаменитой Псковской осаде, снабжена тремя гравюрами, изображающими город Псков, Ивана Грозного, князя Оболенского и Антония Поссевина. При ближайшем рассмотрении оказывается, что сии три портрета суть не что иное, как повторение трех вышепомянутых изображений, снабженных теперь другими надписями. Таким образом, дьяк Клобуков обратился в Антония Поссевина; князь или боярин в боевых доспехах назван князем Оболенским, а простой князь в праздничном одеянии обратился в самого Ивана Васильевича. Поэтому сия последняя гравюра, обязательно, помимо меня, приложенная редакцией «Истор. Вестника» к моей статье о Грозном и Батории в № 3, 1889 г., и заимствованная из издания Д. А. Ровинского — оказывается не подлинная. О названной подделке упоминается в «Библиогр. Записках» Афанасьева, 1858 г., № 6, стр. 189., и в помянутых выше в прим. 53 «Библиографических отрывках». Ту же подложную гравюру приложил Шиман к своей компиляции Russland, Polen und Livland bis ins 17 Jahrhundert у Онкена Всеоб. Ист. Вып. 161. Berlin. 1889.

Первые дошедшие до нас портреты русских государей были иконописные, изображающие их наподобие святых. Образцы таких портретов в Москов. Арханг. Соборе на иконах надгробных. Тут в. к. Василий Иванович изображен в иноческом образе и с венцом святости; следовательно, написан после смерти и без соблюдения точного сходства. См. Исследование Г. Д. Филимонова «Иконные портреты русских царей». Вест. Об. Др. — Рус. Искус. М. 1875. 6—10. «Портрет Ливон, королевы Марии Владимировны», в Москов. Оружейной Палате — копия с немецкого оригинала (Ibid). Д. А. Ровинского «Словарь гравированных портретов». Спб. 1872. Его же «Достоверные портреты Московских государей Ивана III, Василия Ивановича и Ивана IV Грозного». Спб. 1882. В этом прекрасном издании портреты означенных государей заимствованы из разных немецких космографий и других книг XVI века. Несмотря на попытку издателя выделить из них достоверные, и сии последние все-таки остаются сомнительными. Наиболее вероятия заслуживают только изображения Василия III, приложенные к запискам Герберштейна и Павла Иовия. А изображения Ивана IV или представляют смешения с изображениями его отца, или являются совершенно фантастичными. Более ценный материал в этом издании представляют картины бытового характера. Напр., взятые из Герберштейна изображения русских всадников (в стеганых тегиляях, с стоячим толстым воротником, с саадаками и колчанами, на высоких седлах), принадлежностей русского вооружения и езды на санях, сопровождаемых пешеходами на лыжах (№№ 34–37). При запряжке коней видна уже дуга, на более древних памятниках почти не встречающаяся; сидящий в санях иногда сам правит лошадью; а иногда особый возница, который сидит на ней верхом. Особенно любопытны изображения двух русских посольств: Колычева и Сугорского. Сие последнее, как уже сказано, снято с Висбаденского оригинала, составленного из четырех отдельных листов или досок и раскрашенного. Посольство изображено в цветных кафтанах с петлицами и опушенных мехом шапках. Впереди лиц, несущих царские подарки (связки или сороки соболей), находится подьячий Монастырев, который держит на подушке царскую грамоту. (Из другого, отдельного его изображения видно, что он-то и является потом в помянутой брошюре о Венденском поражении под именем дьяка Клобукова.) Очень любопытна большая картина, нарисованная и гравированная немецкими художниками, представляющая русское посольство в Гродне, в 1567 г. Во главе этого посольства, отправленного Иваном IV к Сигизмунду Августу, стояли боярин Умный-Колычов, дворецкий Нагой и дьяк Василий Щелкалов; военная посольская свита простиралась до 1200 человек. В. В. Стасов в статье «Православные церкви в Западной России в XVI веке» (Сборник Археол. Инет. Кн. 3. Спб. 1880) описывает эту гравюру. На ней — говорит он — «представлены два важных сановника, польский и русский (Колычов), в богатейших полувосточных одеждах; быстрым движением они подходят друг к другу и жмут один другому руку. Позади каждого прислужник держит богато убранного коня, далее следует многочисленная свита. С одной стороны подпись: Points Reuterey, с другой: Moscoviter Reuterey und ihre Coloske oder Wagen (Московская конница и их коляски или повозки). Русские представлены в высоких меховых шапках и длинных кафтанах, с саблями, щитами, булавами, луками и стрелами, знаменами и значками; у каждого в руках по плети; ружей ни у кого не видать (в противуположность полякам), в числе конных видны и два барабанщика с продолговатыми барабанами. Позади всей свиты появляется многочисленный обоз, состоящий из двуколесных и четыреколесных крытых тележек, вроде кибиток; запряженные в них лошади — с очень длинными дугами, ветви которых спускаются до самых колен лошадей», (стр. 56–57). Экземпляр этой редкой гравюры есть и в Петерб. Публ. Библ. Портрет Ивана Грозного, приложенный Устряловым к изданию сочч. Курбского, заимствован из одной рукописи, хранящейся в Акад. Худ. См. также Собко «Древние изображения русских царей». (Сборн. Археол. Инет. 1881 кн. 5). Вообще для русских гражданских древностей прекрасное пособие представляет П. И. Савантова «Описание старинных царских утварей, одежд, ратных доспехов и конского прибора». Извлечено из рукописей Архива Московской Оружейной Палаты и снабжено весьма нелишним объяснительным словарем, Спб. 1865. Это сочинение частью касается XVI века. Разбор его И. И. Срезневским в девятом присуждении Уваровских премий. Из названного словаря для примера приведем встречающееся в моем тексте на стр 418 слово «нохтермянный» саадак или налучье. У Савантова на стр. 222: «нахтермянный — сделанный из кожи мездрой на лицо».

Для пояснения упомянутых немецких гравюр приведем сообщение англичанина Дженкинсона о костюме русских знатных и зажиточных людей того времени. «Верхнее платье из парчи, шелка или сукна, длинное, застегивается серебрянными пуговицами или тесьмой с петлицами; рукава очень длинны; все платье топорщится. Под ним другое длинное платье с шелковыми пуговицами и высоким стоячим воротником. Рубашка шелковая, с воротником, унизанным жемчугом. Порты холстинные, сапоги из красной или желтой кожи. На голове колпак, украшенный серебрянными, иногда золотыми пуговками и жемчугом, или широкая лисья шапка». А Ченслер заметил, что «русские в иностранных землях или у себя при приеме иностранцев одеваются чрезвычайно пышно; а в другое время и сам государь ходит в скромном платье» (Середонина «Известия Англичан о России XVI века». Чт. О. И. и Др. 1884. IV.).

87

Главным источником сведений о первой типографии в Москве служит послесловие Апостола, изданного в 1564 г. О сожжении печатного дома в Москве говорит Флетчер в гл. XXI. И. Снегирева: «О сношениях датского короля Христиана III с царем Иваном Васильевичем касательно заведения типографии в Москве». Рус. Истор. Сборник. T. IV. В этом сочинении и особенно в Учен. Записках Москов. Унив. 1835 г. Снегирев утверждал, что подпись на Псалтыре 1577 года, напечатанная Андронником Невежей «в Слободе», не означает Александровскую Слободу, а Московскую на Воздвиженке между Арбатом и Никитской улицей. Но Антоний Поссевин, утверждающий, что первой типографией своей город Москва обязана Польше, в своем Comment, de rebus Moscovit, прямо указывает, что Иван IV завел типографию в Слободе Александровской. О деятельности москов. первопечатников в Западной Руси свидетельствуют: предисловие Заблудовского Евангелия учительнаго 1570 г.; послесловие Львовского Апостола 1574 года; надпись на последнем листе Острожской Библии 1581 г.; грамота Гедеона Балабана 1585 года, и некоторые другие акты, изданные Зубрицким в его сочинении «Historyczne badania о drukarniach w Galicyi, Lwow. 1836. См. также А. С. Петрушевича «Иван Федоров, русский первопечатник». Львов. 1883. Любопытный, основанный на документах львовских архивов, очерк С. Л. Пагашицкого «Иван Федоров, московский первопечатник» (Русск. Стар. 1884. Март). Автор сего очерка сообщает, что надгробная плита Ивана Федорова уже уничтожена. А. С. Будилович «Апостол Львовской первопечати Ивана Федорова Москвитина» (Памят. Рус. Стар, в запад, губб. VII. Спб. 1885). А. Я. Головацкого: «Несколько слов о Библии Скорины». (Науков. Сборн. 1865. Т. IV). «Отношение перевода Скорины к вульгате и древнеславянскому тексту» (Чтение в Об. Люб. дух. проев. 1877 г. Ноябрь). Исследование П. В. Владимирова «Доктор Франциск Скорина, его переводы, печатные издания и язык». Спб. 1888. Рецензия на это исслед. А. И. Соболевского в Ж. М. Н. Пр. 1888. Октябрь. Маруша Нефедьев, «мастер печатных книг», упоминается в царской грамоте новогородским дьяком в 1556 году. Этот Маруша посылается в Новгород для осмотра камня, приготовленного для церковного помоста. «Да Маруша же нам сказывал, что есть в Новгороде, Васюком зовут, Никифоров, умеет резати резь всякую, и вы бы того Васюка прислали к нам на Москву, с Марушею же вместе». (Дополн. к Акт. Ист. I. № 96). М. б. этот Васюк понадобился именно для типографии как искусный резчик. См. также: В. Сопикова «Опыт Рос. библиографии». Ч. 1. Спб; 1813. П. Строева: Описания старопечатных книг в библиотеках гр. Ф. Толстого и И. царского». М. 1829 и 1836 гг. и Дополнения к сим описаниям. М. 1841. И. Сахарова: «Обозрение славяно-русской библиографии». 1849. И. Каратаева «Хронология, роспись славянских книг, напечатанных кирилловскими буквами. 1491–1730». Спб. 1861. «Хронологич. указатель славяно-рус. книг церковной печати с 1491 по 1864 г. Вып. 1-й.

B. Ундольского, с дополнениями А. Ф. Бычкова и А. Викторова». М. 1871. В. Е. Румянцева: «Древние здания Московского Печатного двора». М. 1869. Его же «Сведения о гравировании и граверах при Москов. Печатном дворе». М. 1870. Его же «Сборник памятников, относящихся до книгопечатания в России». М. 1872. На этот труд рецензия А. Ф. Бычкова «Отчет о семнадцатом присуждении наград графа Уварова». Любопытна припись к Евангелию, напечатанному в Вильне в 1575 году и потом в XVII веке пожертвованному вдовой Киреевской в Успенский соборный храм в Кашире. (Известия Археол. Общ. И. X. 266). О начале русского гравирования см. Д. А. Ровинского «Русские граверы и их произведения с 1564 года». М. 1870.

88

Домострой издан Д. П. Голохвастовым, по списку т. наз. Коншина, во Временнике Об. Ис. и Др. кн 1. М. 1849 г. Это полный извод, заключающий в себе и 64 главу, которая содержит поучение Сильвестра своему сыну Анфиму или так наз. Малый Домострой. Более древний список, первой половины XVI века, принадлежит Обществу И. и Др. и представляет другой извод, более сокращенный; он издан в Чт. Общества 1881 г. кн. 2. Еще ранее того иное издание Домостроя сделано Кожанчиковым под редакцией Яковлева в 1867 по рукописям C.-Петерб. Пуб. библиотеки. Как дополнение к Домострою напечатаны во Времен. Об. И. и Др. в книге 6-й «Книга во весь год в стол ествы подавать» и в книге 25-й «Чины свадебные». (Эти оба добавления отсутствуют в книге Коншина и встречаются в списке Общества Ист. и Др.; в последних зато отсутствует поучение Сильвестра сыну Анфиму). В предисловии к первому дополнению г. Забелин согласно с Голохвастовым приписывает Сильвестру полное авторство Домостроя. К этому мнению примкнули: Буслаев (Историч. Хрестом.) К. Аксаков (Рус. Беседа 1856, кн. IV), И. Порфирьев («Домострой Сильвестра» в Правосл. Собесед. 1860 г. ч. III.) и Срезневский (Введение к сборнику Сильвестра 1860 г.). Некоторое сомнение в авторстве Домостроя выразили Афанасьев («Об Археологическом значении Домостроя» в Отеч. Зап. 1850, т. LXXXI.) и Соловьев («История России» т. VII, гл. I.). Наиболее полное, добросовестное исследование о Домострое принадлежит проф. Некрасову: «Опыт историко-литературного исследования о происхождении древне-русского Домостроя», в Чт. Об. И. и Др. 1872, кн. 3. Он рассмотрел дошедшие до нас списки этого памятника, указал его источники, разделил его списки на два извода, а содержание на три части и пришел к такому заключению: во-первых, Сильвестр не был его автором, и эта книга сложилась постепенно; во-вторых, составлена она не в Москве, а в Новгороде. На это исследование, спустя 16 лет, представлены были возражения Михайловым: «К вопросу о редакциях Домостроя, его составе и происхождении». Ж. М. Нар. Пр. 1889. Февраль и Март. Возражения его не опровергли первого и главного вывода проф. Некрасова, относительно авторства Сильвестрова; но второе его заключение они до некоторой степени поколебали: Домострой по своему происхождению и составу, может быть, совместил в себе черты и Новгородской, и Московской Руси. См. ответ И. С. Некрасова: «К вопросу о Домострое». Ж. М. Н. Пр. 1889. Июнь. И опять Михайлова: «К вопросу о Домострое». Ibid. 1890. Август.

В поучении Сильвестра своему сыну Анфиму между прочими наставлениями есть следующее место: «Аще людем твоим лучитца с кем брань где-нибудь и ты на своих брани; а кручиновато дело, и ты ударь, хоти и твой прав: тем брань утолиши, так же убыток и вражда не будет». Соловьев, чрез меру возвеличивший Ивана Грозного и смягчающий его злодеяния, естественно, не благоволит к Сильвестру. Поэтому он с особым усердием воспользовался приведенными словами Поучения и упрекает знаменитого мужа в том, что он был плохой христианин, хотевший исполнить только форму, а не дух христианского учения; ибо «считает позволительным бить домочадца, хотя бы он и справедлив был». (Ист. Рос. VII, 228) Но, во-первых, возможно ли вполне прилагать к XVI веку мерку нравственных воззрений и общественного развития века XIX? А во-вторых, Сильвестр, вообще ратующий не только за мягкое человеческое отношение к рабам, но и прямо за их свободу в эпоху крайне грубых нравов и развития рабства, конечно, предлагает не какие-нибудь жестокие побои, столь обычные в то время, а просто советует для виду только ударить своего человека, чтобы прекратить серьезную ссору, грозившую большими и дурными последствиями. Мы можем не хвалить его за такой совет; но и строго осудить его не имеем достаточных оснований. Относительно той характеристики, которую Соловьев дает вообще Сильвестру, вескими фактами подтвержденные возражения представил Архим. Леонид в упомянутом выше исследовании «Благовещен, иерей Сильвестр и его писания». Чт. О. И. и Др. 1874, кн 1. Относительно русского быта вообще укажу на сочинения Костомарова «Очерк домашней жизни и нравов Великорусского народа в XVII и XVI столетиях». Разбор его сочинения Ф. И. Буслаевым см. в XXXI присуждении Демидовских премий.

Образчик сказания о злых женах см. «Притчу о женской злобе» в Памят. Старин. Рус. Лит.» Вып. 2. Ibid. Вып. 1 издана «Повесть об Улании Муромской» или Лазаревской. Прекрасную монографию о ней см. Буслаева «Идеальные женские характеры» в Очерках Рус. нар. словес, и искус. T. II. «Сколь ни умилительна нежная, благочестивая личность самой героини, все же нельзя не сознаться, что житье-бытье и вся внешняя обстановка накидывают темный печальный колорит на весь рассказ, даже несмотря на то, что он согрет непритворной сыновней любовью автора. Кругом все печально и сумрачно, неприветливое небо, висящее над темными лесами и пустынями муромского края» — говорится в этой монографии. Но необходимо иметь в виду, что житие Юлиании составлено ее сыном, очевидно, по образцу житий святых с соблюдением обычных агиографических приемов, и этим обстоятельством до известной степени условливается сумрачный, печальный колорит всего рассказа. Как на попытку набросать «Историю русской женщины» укажу на публичные лекции Чудинова. Воронеж, 1872.

89

И. М. Снегирева «Памятники Московской древности» М. 1842–1845. А. А. Мартынова «Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества» М. 1846. (Текст Снегирева). Его же «Подмосковная старина». М. 1889 г. Ф. Рихтера «Памятники древнего Русского зодчества» М. 1851. (Текст Дубенского). Н. А. Чаева «О русском старинном церковном зодчестве». Древ, и Нов. Россия. 1875. № 6. Тут он предлагает любопытную, но едва ли приемлемую догадку о том, что основой для общего плана отдельных частей и иконописи Покровского Собора послужило житие Андрея Юродивого, которому, в видении явилась Богоматерь (Четьи-Минеи, Октябрь, 2-й день). И. Е. Забелина «Черты самобытности в древнерусском зодчестве». Древ, и Нов. Рос. 1878. №№ 3 и 4. Виоле-ле-дюк L'art russe. Paris. 1877. (Русский перевод Султанова. М. 1879.). Критическая брошюра на это сочинение (кажется, принадлежащая графу С. Г. Строганову), снабженная рисунками. Спб. 1878. Тут из двух видов церкви Василия Блаженного, представляющих ее в XVI и XVII веках, ясно выступают происшедшие от перестроек в ней изменения; но вопрос: насколько верно изображается при сем первоначальный вид церкви? Вообще брошюра относится отрицательно к выразившемуся в ней русскому самобытному вкусу и творчеству, а объясняет шатровые или пирамидальные храмы просто подражанием тем башням, которые были построены итальянцами при сооружении стен Московского Кремля — объяснение гадательное и маловероятное. Худож. Султанова «Образцы древнерусского зодчества в миньятюрных изображениях». Памятники Древ. Письменности. VIII. Спб. 1881. О юродивом или блаженном Василии см. Степей, кн. 195 и 245. У Карамз. к т. VIII. прим. 147. Востокова «Опис. Румянц. муз.» 526 и 719. Псков, лет. под 1588 г. об исцелениях от мощей Василия Нагого Московского. (П. С. P. Л. IV. 320). «Словарь исторический о всех святых в России просиявших». Извлеченное из летописцев известие о построении Покровского Собора «о девяти верхах» у Карамз. T. VIII, прим. 587. О построении Вознесенского храма в селе Коломенском см. Никонов, лет. под 1532—33 гг.

Из многих памятников русского художества XVI века, относящихся к церковной утвари, укажем на изящный складень или «Серебряный золоченый украшенный резьбой и сканью ковчег», принадлежащий Его Величеству Государю Императору. Описание его Г. Д. Филимоновым см. «Памятники Древней письменности». 1884 г. По некоторым данным, этот складень, с вложенным в него резным деревянным наперстным крестом и с частицами мощей, служил походным или попутным для одного из русских государей. Князь П. П. Вяземский тут же на основании рукописи «Казанского летописца» заключает, что по всей вероятности, это именно тот крест, который от Троице-Сергиева монастыря был послан вместе со святой водой и просфорой царю Ивану Васильевичу под Казань во время ее осады. Вообще для церковных древностей важен труд преосв. Саввы «Указатель патриаршей ризницы и библиотеки», снабженный пояснительным словарем. М. 1858. (Его же «Палеографические снимки с рукописей» сей библиотеки. М. 1863). В отношении к церковным древностям XVI века любопытна записка П. И. Савантова «Строгановские вклады в Сольвычегодский Благовещенский собор» с приложением соборной описи 1579 года и с древним видом Благовещенского собора. Спб. 1886. Издание Общ. любит, древн. письменности. В изданиях этого общества рассеяно немало ценных снимков. Укажу в особенности О. И. Буслаева «Свод изображений из лицевых Апокалипсисов по русским рукописям с XVI века по XIX». Спб. 1884. Для объяснения снимков его же отдельная книга под тем же заглавием. М. 1884. Об этой книге см. отчет проф. Кондакова в Ж. М. Н. Пр. 1885. июль.

90

Станислава Ростовского Lituanicarum societatis lesu historiarum provincialium pars prima. Wilnae. 1768. Рыхцыцкого Piotr Scarga i wiek iego. Krakow. 1850. Лукашевича Historia szkol w koronie i wielkiem księstwie Litewskiem. Poznan. 1856. Ярошевича Obraz Litwy. III. Балинского Dawna Akademia Wileńska. Spt. 1862. Гр. Д. Толстого Catolicisme Pomain en Russie. Paris. 1663—64. Жуковича «Кардинал Гозий и Польская церковь его времени». Спб. 1882. А. Демьяновича «Иезуиты в Запади. России с 1569 по 1772 г.» (Ж. М. Н. Пр. 1871. Август-Декабрь). И. Сливова «Иезуиты в Литве» (Рус. Вест. 1875 г. Июль-Октябрь). «Жалован. грамота Батория 1582 г. января 20 на основание иезуит, коллегии и присвоение, ей всех Полоцких православ. монастырей и церквей с отчинами и имуществом их, за исключением архиеписк. кафедры». (А. Сапунова Витебская старина T. V. Ч. I. Витебск 1888. Под № 49 в русс, переводе, и в прибавлениях латинский текст этой грамоты). «Опись церковных и монастырских имений, отданных Баторием Полоцкой иезуитской коллегии». (Историко-юрид. материалы в Централ. Витеб. Архиве. Сазонова. Вып. 2. 1871). «Похождение в землю Святую князя Радивила Сиротки» с объяснениями П. А. Гильтебранта. Спб. 1879. (Приложение к т. XV «Известий» Геогр. Общ.). Проф. Любовича «К истории иезуитов в литовско-русских землях в XVI в.» Варшава 1888 г. (Из Варшав. Университ. Известий). Главная его мысль та, что значение иезуитов в событиях того времени преувеличено. Его же весьма обстоятельное исследование «Начало католической реакции и упадок реформации в Польше». Варшава, 1890. Проф. Карева «Очерк истории реформационного движения и католической реакции в Польше». М. 1886. Ор. Левицкого «Социнианство в Польше и юго-западной Руси». (Киев. Старина. 1882. Апрель и Май).

91

Архив Юго-запад. России, изд. Времен. Комиссии. T. I. Киев. 1859 г. Георгия Конисского «Записки о том, что в России до конца XVI века не было никакой унии с Римской Церковью» (Чт. О. И. и Др. 1847. N 8). И. Бантыш-Каменского «Историческое известие о возникшей в Польше унии». М. 1795. Евгения Болховитинова «Описание Киево-Софийского собора и Киевской иерархии». Киев. 1825. Проф. Кояловича «Литовская церковная уния» T. I. Спб. 1859. Преосв. Макария «История Рус. Церкви». T. IX. Спб. 1879. И. Чистовича «Очерк истории Западно-Русской Церкви». Ч. I. Спб. 1882. «Гедеон Балабан, епископ Львовский» (Вест, юго-запад, и запад. России. 1864. Июль, Август и 1867 кн. 2). Послание галицко-русских дворян к митрополиту Онисифору и цареград. патриарху в Акт. Запад. P. T. III. № 146 и T. IV. № 33.

92

Rerum Polon, ab excessu Stephani regis ad Maximiliani Austriaci captivitatem liber singularis в издании Чьямпи. Flor. 1827. Пшездецкого — Zrzodla до dziejów polskich. 1. Pametniki до Życia i sprawy Zborowskich. Zebra! Zegota Pauli. Грамоты, отправленные из Москвы с Ржевским к панам по поводу кандидатуры царя в январе 1587 г., и некоторые другие документы см. у Щербатова T. VI. Ч. I. 127–128 и 132–135. Ч. II. 151–152, 160–162, 165–168, 190–196. Гейденштейна — Vita J. Zamoyscii (Collectanea — ed Dzialynski. 1861). Kapo — Das itrregnum Polens im Jahre 1887. Gotha. 1861. Пирлинг — S. Siege, Pologne et Moscou. Рецензия на это соч. проф. Успенского в Ж. М. Н. Пр. 1885.

93

Источники. О посещении патриархом Иеремиею Литовской Руси (низложении Онисифора, поставлении Михаила Рагозы митрополитом и прочих его действиях), письмо епископа Луцкого к папскому нунцию Аннибалу 23 августа 1588 г. у Тейнера Vetera Monum. Poloniae et Lithuaniae. III. № 46. Арсения архиепископа Элассонского — Iter in Moscoviam в Hist. Ruthen. Scriptoris exteri, изд. Старчевского T. II. Supplement, ad Hist. Rus. Mon. № 60. Собрание грам. городов Вильны, Ковны. II. №№ 3 и 5. Акты Запад. Росс. III. № ПО. IV. №№ 5, 16. Акты Юж. и Зап. Рос. I. № 191, II. № 157. Поли. Собр. Р. Лет. II. 369–871. Архив Юго-западн. Рос. I. № 17, 60. Эпоха Брестских соборов 1590–1595 гг. Акт. Зап. Рос. IV. №№ 22–92 с перерывами. № 71 (Окружное послание кн. Острожского с убеждением стоять за православную веру). Архив. Юго-западн. Росс. I. С обширным руководящим введением Иванишева. К. 1859 г. Акты. №№ 65, 69–76, 79, 81–87, 101–114. Памят. изд. Киев. ком. №№ 5–9. Архив Южн. и Зап. P. I. №№ 202, 218. II. № 161. Supplem. ad Hist. R. Mon. №№ 61–63, 182–184, 186. Тейнера Vet. mon. Pol. et Lithuan. III. № 185 (артикулы унии, в латин, переводе). Вилен. Археогр. Сборн. I. № 64. VII. № 40. VIII. № 7. П. С. Р. Л. II. 362. Архив Юго-запад. России. Ч. I. К. 1883. Обширное введение О. Левицкого. Акты NN XLI–CXXXVIII. Акты Вилен. Археогр. Комиссии. T. XVI. С прекрасной вступительной статьей Ю. Крачковского.

Сочинения об унии и пособия. Скарги О zradziei iednosci Kościoła Bożego pod jednym pasterzem. 1591. (Перепечатано в VII т. Рус. Истор. Библ. Спб. 1882). Лукашевича Dzieje Kose, wyznania helweck. w Litwie. Poznan 1842—43 (Рус. перевод А. Хмельницкого в Чт. О. И. и Др. № 8 М. 1847). Зубрицкого «Летопись Львовского братства». Его же «Начало унии». Перевод с польского Ап. Майкова в Чт. О. И. и Др. 1848. кн. VII. Льва Кишки биография Потея при издании его проповедей: Kazania i Homiliae meza Bożego Hipacyusza Pocieja metrop. Kijów, w Supraślu. 1714. Тарасевича Annales ecclesiae Ruthenae. Leopoli. 1862. Флерова «О православных церковных братствах, противодействовавших унии в Юго-западной России». Спб. 1857. Некоторые документы, относящиеся к истории сих братств, рассеяны в Вест. Юж. и Юго-зап. России, издававшимся Говорским. О происхождении сих церковных братств от древнерусских складчин на праздничные пиры см. Соловьева «Братчины» (Журн. Русс. Беседа). В западной Руси эти складчины назывались кануны. Напр., в привилеи короля Сигизмунда витебским мещанам, 1551 года, дозволяется иметь ежегодно три братские «склады-кануны» (А. П. Сапунова Витеб. Старина. I. 1883, стр. 191). Назывались они так, потому что сладкий напиток из меда приготовлялся почти накануне праздника. (Теодоровича «Историко-статистич. описание Волынской епархии». T. I. Почаев, 1888, стр. 124. Со ссылкой о слове «канун» или «канон» на статью Барановского в Волын. епарх. Вед., № 17). Проф. Кояловича «Литовская Церковная уния» T. I. Спб. 1859. Укажу также на три популярные очерка: проф. Петрова о Гедеоне Балабане и О. И. Левицкого о Кирилле Терлецком и Ипатии Потее, с приложением их портретов, в Памятниках Рус. Старины в Зап. губб. Изд. с высоч. соизв. П. Н. Батюшковым. Вып. 8-й. Холмская Русь. Спб. 1885. Того же Левицкого «Южнорусские архиереи XVI–XVII вв. (Киев. Стар., 1882. Январь).

Любопытны некоторые легенды, возникшие в православной стороне по поводу иерархов-отщепенцев. Так назыв. Гус-тынская летопись, например, рассказывает следующее. Когда епископ Кирилл Терлецкий постригал Потея в монашество, во Владимире Волынском, и постригаемый, одетый во власяницу, подошел к царским вратам, вдруг в церкви поднялся необычайный вихрь, который подвеял под власяницу и поднял ее Потею на голову, так что весь зад до самой шеи раскрылся предстоявшим. Еще худшее рассказывает легенда о Германе, епископе Полоцком: когда его ставили на епископство, напал на него бес, и бросил его на землю, и он без памяти «аки мертв» пролежал всю службу (П. С. P. Л. II. 371).

94

О путешествиии Потея и Терлецкого в Рим. Тейнера Vetera monum. Poloniae et Lithuaniae. III. № 185. Барония Annales ecclesiast. Antverp. 1658. T. VIL В конце его: De Ruthenis ad communionem saedis apostolicae receptis monumentum. Архив Юго-зап. Росс. 4. I. T. I. № 116.

О Брестском соборе 1596 года и последующих событиях: П. С. P. Л. II. 372—73. Архив Юго-зап. Рос. Ч. I. T. I. №№ 120–123. Акты Зап. Рос. IV. №№ 97—160 с перерывами. В № 103 грамота униатской части собора о признании над собой папской власти; в № 117 следственное дело об экзархе Никифоре; в № 149 речь Константина Острожского по сему делу. Неизвестного автора Ekthesis abo krótkie zebranie spraw, które sig działy na partykularnym to iest pomiastnym synodzie w Brzescin Litewskim. W Krakowie. 1597. (Перепечатано в Чт. О. И. и Др. 1879 г. кн. 1). Сочинение Скарги Synod Brzeski 1596 г. (Перепечатано в Рус. Истор. Библиот. T. VII. 1882 г.) «Апокризис албо отповедь на книжки о Соборе Берестейском — Христофора Филалета»; на польск. изд. в 1597, на западно-русс. в 1598, в переводе на современный русский язык в Киеве в 1870 г. По старым текстам, польскому и западнорусскому, сочинение это вновь издано в Рус. Истор. Библ. T. VII. «Antirrgsiz abo apologia przeciwko Krzystofowi». Изд. сначала по-латыни, в 1599 по-русски, в 1600 г. по-польски. Об авторе этой книги греческом священнике Петре Аркудис упоминание см. в Актах 3. P. IV. №№ 141 и 155. Об авторах Апокрисиса и Антирисиса Голубева в Труд. Киев. Дух. Акад. 1876. Об Аркудис см. также Стебельского Dwa wielkie światła I. «Перестрога» или предостережение православным, сочиненное неким львовским священником, бывшим на Брестском Соборе. Изд. в Акт. 3. P. IV. № 149. Голубева «Материалы для истории Западно-Русской церкви» в Труд. Киев. Акад. 1878.

I. Архив Юг. Зап. Рос. Ч. I. T. II. №№ 87, 163. T. VI. №№ 57—123, с перерывами. (Спор и борьба Гедеона и Кирилла Терлецкого за Жидичинский монастырь). Акты Вилен. Археогр. Ком. VIIL №№ 13–15 Постановления Виленского съезда 1599 года православных с евагеликами у Лукашевича «Dzieje kosciolow wyznania Helweckiego w Litwie. T. I. Poznan. 1843. Еще прежде в рус. переводе у митропол. Евгения «Описание Киево-Соф. собора». Прибавление № 15. Перепечатано в Вестнике Ю. и Ю. Зап. России. 1863 Апрель, и Кояловичем в «Документ., объясняющих историю Западнорус. края». Спб. 1865 под № XVII. Крачковского «Очерки униатской церкви». Чт. О. И. и Др 1871. Начало унии по отношению к городу Вильне см. проф. Васильевского в «Памятниках Рус. старины Запад, губб., изданных по высочайшему повелению П. Н. Батюшковым». Выпуск пятый. Спб. 1872. Глава IV. Относительно литературных указаний см. А. С. Архангельского «Борьба с католичеством и западнорусская литература конца XVI века и первой половины XVII века» в Чт. О. И. и Др. 1888. КН.1. Голубева «Южнорусский православный катехизис» в Чт. Историч Общ. Нестора летописца. Кн. 4. Киев. 1890. Селецкого «Острожская типография и ее издания». Почаев. 1885. И рецензия на это исследование проф. Петрова в Ж. М. Н. Пр. 1886 Апрель.

95

О названных сочинениях см. предыдущее примечание. Послания патриарха Мелетия в книге проф. Малышевского «Александрийский патриарх Мелетий Пигас». T. II. Приложения I. №№ 17–26. А также Акты Южн. и Зап. Рос. II. №№ 162 и 164. (Пользуюсь случаем указать и на другой труд И. И. Малышевского, не упомянутый в прим. 27, «Люблинский съезд 1569 г.» в 8 выпуске названных выше Памяти. Рус. Стар, в запад, губб.). Послания Иоанна Вышенского см. Акты Ю. и З. Р. II. Стр. 205–254.

При обсуждении целей, преследуемых помощью церковной унии, надобно иметь в виду не одну религиозную ревность Сигизмунда, иезуитов и высшего польского духовенства, а помнить и чисто политические побуждения. Главным побуждением со стороны польского правительства служило желание отвлечь западнорусское православное население от сочувствия и тяготения к единоплеменному и единоверному государству Московскому. В этом отношении любопытно свидетельство одного из инициаторов унии, известного Антония Поссевина, относящееся к 1581 году: «В Руси (Галиции), Подолии, Волыни, Литве и Самогитии, провинциях, присоединенных к Польскому королевству, жители, хотя имеют католическое правительство, но упорно держатся греческой схизмы… Вследствие сей схизмы тяготеющие к Москвитянам жители уличены в том, что публично молятся о даровании им победы над Поляками». (Suppl. od Hist. Russ. Mon. № II). О сочувствии населения Ивану Грозному во время его войны с Баторием говорит и папский нунций Лаурео в своих донесениях (Вержбовского в Ж. М. П. Пр. 1882. Август).

Относительно западнорусских памятников XVI века, преимущественно церковных, см. изданные с Высоч. соизв. П. Н. Батюшковым «Памятники старины в запад, губб.» с рисунками, отдельно и в тексте: «Вильна» 1872. «Холмская Русь», 2 т. Спб. 1885. «Волынь» Спб. 1888. «Белоруссия и Литва» Спб. 1890. В послед, издании напр. Супрасльский Благовещенский монастырь, основанный Ходкевичами в начале XVI века близ Белостока, внутри сохранивший часть своей фресковой иконописи, а снаружи свои четыре наугольные башни, которые придают ему вид укрепления. (О нем еще у Бобровского «Гродненск. губерния», ч. II.). Кроме того, см. помянутую выше статью В. В. Стасова «Православные церкви в западной России в XVI в.» с несколькими их видами (Сборн. Археол. Инет. III).

96

В числе исторических очерков Шайнохи есть один, озаглавленный Jak Rus polszczala. (Szkice historyczne. T. IV. We Lwowie. 1869). Тут рассказывается любопытная история, как в Холмской земле православно-русская шляхетская фамилия Ве-рещенских около половины XVI века окатоличилась и ополячилась. Федор Верещинский женился на девице Сосновской, также из православной семьи. Брат ее Иван даже был Холмским епископом. Но другой ее брат Григорий перешел в католичество и сделался ксендзом в Красноставе. Отсюда нередко он посещал свою сестру в Верещине, хотя муж ее неохотно принимал своего олатыненного шурина, а гораздо более почитал другого шурина, т. е. епископа Холмского. После долгого ожидания Небо даровало наконец ребенка — сына чете Верещенских. Но пока епископ Иван собирался сам приехать и окрестить новорожденного, пронырливый ксендз Григорий поспешил в Верещин, и тут, улучив минуту, взял из колыбели ребенка и тайком окрестил его по латинскому обряду, назвав Андреем. Когда приехал епископ и узнал о случившемся, то поднял в доме большой шум; но, несмотря на великое огорчение родителей, дело считалось уже непоправимым. Ребенок остался католиком, нелюбимый за то родителями, он воспитался преимущественно на попечении того же своего дяди ксендза. Женился Андрей уже на девушке из соседней польской семьи и вообще вошел в круг польской шляхты. Меж тем польские соседи теснили старика Федора Верещинского, заводили с ним поземельные судебные процессы и почти его разорили; тогда он помирился с сыном и передал ему свое Верещинское имение. Благодаря родственным связям с той и другой стороны Андрей поправил дела, и его гостеприимный дом сделался центром, где собирались соседние шляхтичи и где русины сближались с ляхами. Сам он получил достоинство коморника, потом холмского подсудка; а его сын Иосиф был уже духовным сенатором, католическим киевским епископом и одним из крупных польских писателей своего времени. Он-то и оставил повесть о том, как ополячился род Верещинских. Из этой повести, кажется, само собой ясно, к каким пронырствам, козням и притеснениям прибегали латынство и польщизна для совращения и ополячения русских. А потому не совсем верными являются заключения Шайнохи о каком-то идиллическом единении русинов и ляхов, об их сердечных, братских отношениях, благодаря которым, с помощью польской ласковости и общежительности, polszczala Rus rusczala Polska. Во всяком случае он затронул важный вопрос об обоюдном влиянии; тогда как русские исторические писатели доселе односторонне говорят только о польском влиянии на Западную Русь. Между прочим, см. проф. Дашкевича «Борьба культур и народностей в Литовско-Русском государстве в период династ. унии Литвы с Польшею» (Заметки по истории Литовско-Рус. государства. Киев. 1885 г.).

Речь Ивана Мелешка напечатана в Актах Западной и Юго-западн. России под 1589 годом. T. И, № 158. Вопреки обычаю; издатели при сем не указывают, откуда они заимствовали этот документ. (Редактором сего тома Актов был Н. И. Костомаров) Вишневский в своей Historia literatury Polskiej (VIII. 480–484) приводит всю эту речь как образчик белорусского языка того времени и говорит, что он взял ее из рукописей канцлера Хрептовича в Щорсах. (Перепечатана в Вестнике Говорского. 1862. Август). Самый документ этот мог бы подвергнуться вопросу, если бы за его подлинность не говорили предшествующие ему обличительные очерки польско-русских нравов у Михалона и Курбского. Только сомнительно, чтобы данная речь была действительно произнесена на сейме в присутствии короля. Может быть, она была только написана. Автор ее Иван Мелешко является в данном случае русским патриотом и, следовательно православным человеком. Действительно, в 1601 году мы находим его подпись в числе Волынских дворян, которые обязываются защищать православное Люблинское братство от всяких обид (Арх Юго-запад. Рос Ч. II. Т. I. 1861. N IV. стр. 38). Отсюда можно заключить, что он был родом скорее малорус, чем белорус. При издании речи Мелешко назван каштеляном Смоленским; но, очевидно, это позднейший его титул. Смоленск был тогда еще под Москвой. А в 1589 г встречаем поданную в Брестский гродский суд жалобу, в которой «земянин, повету Берестейскаго пан Ян Мелешко» заявляет о порубке, произведенной чужими крестьянами в его лесу. (Акты Вилен. Археогр. Ком. T. VI.). На помянутом выше акте 1601 года находится подпись простая: «Иван Мелешко рукою власною», без означения должности или звания. Впоследствии он, по-видимому, изменил своей религии, а следовательно и народности. В 1613 году этот Иван Мелешко, каштелянин Смоленский, вместе с своей женой Анной Фурсовной водворил Базильянских монахов в местечке Жировицах, где в то время славилась чудотворная икона Богородицы. Икона сия вместе с храмом таким образом перешла в руки униатов. См. о том Балинского Srazytna Polska. III. 684.

По поводу западнорусских шляхетских нравов укажу на исследование О. И. Левицкого «Семейные отношения в юго-западной Руси в XVI–XVII вв.» (Рус. Стар. 1880. Ноябрь). Здесь он, на основании судебных актов, представляет примеры тому, как легко расторгались браки супругами по простому семейному раздору, без всякого участия духовной власти и с выдачей только друг другу «роспустных листов». В этой легкости развода автор видит какое-то «благотворное влияние на семейный быт и общественную нравственность». По своему оптимистическому отношению к Польско-Литовской Руси он составляет противоположность с исследованиями нравов Московской Руси, которые вдаются в крайний пессимизм. Примером последнего в особенности служит Жмакина «Русское общество XVI века» (Древняя и Новая Россия. 1880. Февраль и Март). Но тот же автор, т. е. О. И. Левицкий, рисует перед нами безотрадную картину западнорусских семейных нравов в своем «Историко-бытовом очерке из жизни полынского дворянства XVI века» озаглавленном «Ганна Монтовт» (Киевская старина. 1888. Январь — март). Эта историческая повесть, основанная также на судебных актах, напоминает историю Беаты и Гальшки, но еще с более неприглядными подробностями. Главной пружиной действия являются все те же права женщины на богатое наследство, около которого разыгрываются всевозможные интриги, обманы, грубое насилие и всякие преступления. Женщину насильно заставляют вступить в четвертый или пятый брак, и все-таки на суде она принимается за жену законную. Люди, у всех на глазах совершающие по нескольку раз беззакония, подлежащие по Литовскому статуту смертной казни, производящие вооруженный захват имений и т. п., являются истцами на суде и не только остаются безнаказанными, но иногда добиваются нужных им приговоров.

Относительно третьего Литовского Статута см. Даниловича в «Юридич. записках», проф. Редкина. T. I. М. 1841. Третий Статут перепечатан во Времен. Об. И. и Др. Кн. 19. 1854 г. под редакцией И. Беляева. Там же во Времен. (Кн. 25. М. 1857) перепечатан с виленского издания Мамоничей 1586 года «Трибунал обывателям в княжества Литовского на сонме Варшавском даны року 1581». Трибунал Волынский 1589 года см. Volumina legum. II. 292 и след. Вопрос о влиянии польского права на раннее превращение поместий в вотчины в Литовско-Русском государстве затронут Владимирским-Будановым. См. его исследование в Чт. Ист. Общ., кн. 3. Киев. 1889. О границах между Польской короной и великим княжеством Литовско-Русским до и после Люблинской унии (границ часто спорных и неопределенных) см. обстоятельное исследование С. В. Шолковича в Памятниках Рус. Старины. П. Н. Батюшкова Вып. 8. Кстати, укажу здесь относящееся собственно к прим. 18 и 19, исследование М. Ясинского «Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства». Киев 1882.

О процветании Польской литературы и польских поэтах и историках XVI века см. в особенности Вишневского Historia literatury Polskiej. T. VI и VIL Краков 1844–1845, и отчасти Кондратовича «История Польской литературы» в переводе на русский язык Кузьмина. М. 1860. См. также Пыпина и Спасовича «История Славянских литератур». T. II., изд. 2-е. Спб. 1881. Польские сочинения Кленовича изданы в Кракове в 1829 г. О трех польских историках, Гейденштейне, Иоахиме Бельском и Д. Суликовском, существуют три польские монографии Владислава Неринга, изданные в Познани в конце 50-х и начале 60-X годов. Хроника Стрыйковского есть в большом Собрании Лаврентия Мизлера. Варш. 1761. T. I. Отдельное издание в двух томах, с обширным введением Даниловича, посвященном как Стрыйковскому, так и вообще литовско-русским летописям. Варшава. 1846. Для начальной Литовской истории Стрыйковский в особенности пользовался западнорусской летописью первой половины XVI века, известной под именем владетеля рукописи Быховца. Эта рукопись написана латинским алфавитом, и в таком виде издана Нарбутом. Вильно. 1846. О первоначальных изданиях польских историков и краткие о них сведения см. De scriptorum Poloniae et Prussiae catalogus et judicium. Coloniae. 1723.

97

Первоначальные судьбы Малороссийского казачества имеют обширную литературу; о них говорит целый ряд летописцев польских и русских в XVI–XVII столетиях, и многие писатели посвятили ему свои труды в XVIII и XIX вв. Таковы польско-латинские хроники и описания Речи Посполитой: Мартина Бельского, Гвагнина, Гейденштейна, Пясецкого, Мартина Цейлера, Андрея Целлярия, Коннора, Боплана и др. (См. Гистория Corpus Historicorum Poloniae. Tomis III. Basileae. 1582. Мизлера Historiarum Poloniae et Magni Ducatus Lithuaniae scriptorum collectio magna. Warsaviae. 1761. А также Zbiór dziejopisow Polskich we czterech tomach zawarty. Warsz. 1767). Русские летописи: Григория Грабянки (Киев. 1853), Самовидца (с приложением трех малорос. хроник. Киев. 1878). Так наз. Густынская (П. С. P. Л. II.). А. Ригельмана «Летописное Повествование о Малой России» (Чт. О. И. и Др. М. 1847. № 5 и след.). «История о Казаках Запорожских» (Ibidem № 6, 1847. В предисловии Бодянского высказано мнение, что это сочинение принадлежит тому же А. Ригельману, инженер-генерал-майору и писателю XVIII века). «Краткое Историч. описание о Малой России до 1765 г.» (Ibid. 1848, № 6). «Повесть о том, что случилось на Украйне с тоя поры, как она Литвою завладена» (Ibid. № 5). Петра Симоновского «Краткое описание о Казацком малорос. народе» (Ibid. 1846, № 8). В настоящем столетии: Д. Бантыш-Каменского «История Малой России». Маркевича «История Малороссии». Скальковского «История Новой Сечи». Изд. 3-е. Ч. I. Од. 1885. Эварницкого «Число и порядок Запорожских Сечей». Киев, 1884. «Сборник летописей» малороссийских, изданный Киевской Археогр. Комиссией в 1888 г.

Несмотря на это обилие источников и пособий, происхождение Малорусского казачества, его начальная история, организация, личности его предводителей и гетманов в XVI веке — все это доселе еще не имеет за собой надлежащего научного исследования, на которое можно было бы с уверенностью опереться. По сему в своем кратком очерке мы ищем опоры преимущественно в тех документальных источниках, которые относятся к данному периоду. А именно Акты Зап. России: I. № 170 (грамота 1499 года короля Александра князю Дмитрию Путятину, упоминающая о Днепровских казаках-рыболовах), № 122, стр. 322 (около 1502 года. Упоминается Евстафий Дашкевич как наместник Кричевский). II. № 41 (1508 г. Упоминается о возвращении Дашкевича в литов. службу), №№ 89 и 171 (1514 и 1532 гг. Упоминается Евстафий Дашкевич как староста Черкасско-Каневский), № 195 (1539 г. Упоминание о Черкасских казаках-рыболовах и Каневско-Черкасском старосте Яне Пеньке), № 233, (1544. Упоминается также о Черкасских казаках-рыболовах и Черкасско-Каневском старосте Аникии Горностае), № 113 (1522. Упоминаются литовские татары и казаки).

Акты Южной и Западной России: I. № 105 (1541 г.). Королевская грамота говорит о казацких ватагах рыболовов и бобров-ников, которые, уходя на промыслы свои, нападали на татарские загоны, грабили татарских послов на Днепре, отнимали скот у кочевников и т. п. Грамота эта укорительно обращается к справце Киевского воеводства князю Андрею Михайловичу Каширскому, к старосте Киевскому Бобоеду и старосте Черкасскому князю Андрею Пронскому. Грамота обвиняет этих урядников в том, что они сами дозволяют казакам нападать на татарские улусы и потом делятся с ними добычей. № 217, 1596 г. Тут в королевской грамоте Могилевскому духовенству упоминается о нападении на Могилев некоего Северина Наливайка с толпой свавольных казаков в 1595 году.

Метрика-Литовская. I. В особенности укажем на акты: №№ 17–26 (1545–1546 гг.). Жалобы Крымского хана и царевичей королю Сигизмунду о погромлении купеческих караванов Турецких и Перекопских, шедших в Москву и из Москвы, от казаков, собравшихся из Черкас, Канева, Бреславля, Винницы и других королевских украинских городов, в числе свыше 800 человек с их головами: Карпом, Андрушею, Лесуном и Яцком Белоусом. Ответные грамоты короля о вознаграждении купцам за пограбленные товары, взысканном с казаков-грабителей, которые, впрочем, действовали не одни, а в соединении с казаками из Московской Северской украйны городов Чернигова, Путивля и Новгорода. № 45 (1552 г.). Опять упоминается о грабеже казаками турецкого купца. Старостой Черкасским был в это время князь Димитрий Сангушкович. №№ 71–75 (1554). Новые жалобы хана на грабежи казаков украинских, которые грабят с ведома и дозволения воеводы Киевского и старосты Черкасского и ответ королевский. №№ 81–84 (1557 г.). Такие же жалобы и переговоры о грабежах на Днепре, на Таванском перевозе. №№ 86–88 и 91–93, 98—102, (1557–1559). Переговоры с Крымским ханом о том же предмете, а также о Черкасском старосте князе Димитрии Вишневецком, который поставил укрепленный замок на острове Хортице и разорил турецкую крепостцу Ислам Кермень на Днепре. №№ 107–113 (1559), о взаимных нападениях и грабежах татарских и казацких; последние совместно с Московскими, т. е. Северскими казаками. №№ 117, 134, 135, 138, 141–146 (1559–1562). О том же предмете. Упоминается Черкасский и Каневский староста князь Михаил Александрович Вишневецкий, а король Сигизмунд Август просит Девлет-Гирея напасть на Северскую землю. На стр. 313 любопытен реестр поминков, посланных королем польским хану, калге и другим царевичам Крымским, а также ханским женам, дочерям, женам калги и его сыновьям, главным князьям, мурзам и слугам ханским. Подарки эти состоят из червонных золотых, серебряных кубков, ковшей, собольих и куньих шуб, крытых аксамитом, шуб лисьих и беличьих, охобней, кусков разного сукна, кожухов и т. п.

Архив Юго-запад. России, изд. Временной комиссии. Ч. III. т. I. Киев, 1863. Акты I и II. (Тут упоминаются черкасские казаки и черкасские старосты Сенька Полозович, Василий Тышкевич и Ян Пенко), III (1568. Запрещение казакам врываться в турецкие пределы), IV (1579. Упоминаются казаки Подковы), V (королевский универсал 1580 о предотвращении вторжения казаков в турецкие пределы), VII (1585 г. Упоминаются гетман казацкий Михаил Ружинский и казаки, виновные в убиении королевского посла), VII и IX (1587 и 1590. Казаки в мирное время разграбили местечко Кодню и нижний Форощ), XI (1590. Королевский универсал об учреждении отряда в 1000 человек для удержания казаков от вторжения в сосед, государства), XII–XXI (Акты, относящиеся к восстанию Косинского), XXII–XLII (к восстанию Наливайки). Введение к этому тому актов, составленное проф. В. Б. Антоновичем, представляет вообще прекрасную монографию; но, к сожалению, начало казачества и первые его предводители составляют самую слабую часть этой монографии. Любопытные критические заметки на нее и некоторые другие издания находим у Максимовича в Собрании его соч. т. I. К. 1876. (Тут см. 3 отдел: «Статьи, относящиеся к истории казачества»). По поводу их Новицкого «Князья Ружинские» (Киевская Старина. 1882. Апрель). Архив Юго-западн. России. Ч. VII. т. I. Киев. 1886. (Акты о заселении Юго-запад. России). См. здесь Описание 1552 года замков Черкасского, Каневского, Киевского, Винницкого и некот. др. Даже в Черкасах и Каневе пока не видим «оселых» казаков; а упоминаются собственно «прихожие» сюда (для торга и на заработки); подразумеваются, однако, обязанные являться в военное время и для сторожевой службы. Любопытно указание на происхождение самого города Черкас: будто бы еще Гедимин в. к. Литовский завоевал Кафу, Перекоп и Черкас Пятигорских, привел часть сих последних и поселил на Днепре (103). А Терехтемиров назван «селищем», которое дано было королем пану Остафью (Дашковичу). Стр. 98. Эрих Ляссота, ездивший от императора Рудольфа к Запорожским казакам для возбуждения их против крымцев, в 1594 г., записал в своем «Дневнике», что «строящийся городок Трахтемиров передан королем Стефаном Запорожским казакам для устройства гошпиталя» и что он лежит при Днепре против города Переяслава. (Дневник Ляссоты, изданный в 1866 г. в Галле, переведен по-русски Бруном. Спб. 1873).

Организация, данная казакам Стефаном Баторием, представляет также один из темных пунктов их истории. В чем именно состояли его так наз. реформы, источники не дают ясных указаний. Польские хроники Гвагнина, Целлария, Пясецкого и др. упоминают об этой реформе коротко и сбивчиво; а русские летописи Грабянки, Самовидца и пр. повторяют только помянутые хроники, и притом не соблюдая точности. Извлечения из хроники бискупа Пясецкого в старом славянском переводе сделано Архим. Леонидом. См. «Памятники Древ. Письменности». LXVIII. Позднейшие компиляторы русские приписали Баторию уже вполне ту организацию, которую Малорусское казачество имело во времена Хмельницкого, с разделением на 20 полков и т. п. В документах же находим только одно относящееся сюда указание. Именно в помянутом Архиве Юго-Западн. России. Акт № VI, 1584 года, приводит слова луцкого возного Бромирского о том, что в Луцком замке в церкви Ивана Богослова находится сукно, назначенное для казаков. Относительно записи казаков в реестр первое о том указание относится к 1541 году: Сигизмунд по поводу своевольных нападений казаков на татар приказывает князю Андрею Каширскому всем Киевским казакам написать реестр и доставить ему королю. (См. Акты Южн. и Зап. Рос. I. № 105). О королевском жалованьи казакам (служившим при королевских замках) говорит уже грамота Сигизмунда Августа 1568 года (Архив Югоз. Рос. № III).

Распространение названия «войска Запорожского» на украинских казаков вообще доказывают, между прочим, такие документы, как письмо Семена Палея («с молойцами») королю Сигизмунду III и от 30 июня 1590 года с благодарностью за присланные на его полк деньги, с жалобой на Немировского коменданта Раппа за отобрание пернача, оружия и коней. (Археогр. Сборник, издаваемый при Вилен. Учеб. Окр. T. VII. № 37). Здесь, очевидно, дело идет о городовых украинских казаках: а м. т. Палей именут себя «полковником войска Запорожского». По тем же документам одновременно с Наливайкой и Лободою встречаем некоего Федора Полоуса, который называет себя «гетманом войска Запорожского». См. его письмо от 28 апреля 1595 года к вилен. воеводе Христофору Радивилу, который просил казаков не причинять более шкоды обывателям и уйти из Мозыря к себе на украйну. (Ibid. № 39). Полоус отвечает, что он дожидается своих послов, отправленных к королю, и когда те принесут известие, что казаки более не нужны королю, то они уйдут на свои обычные места. По-видимому, эти казаки в происходившем тогда казацком восстании держали сторону правительства. О нападении на Могилев и разорении его Наливайкой есть еще один акт в Историко-Юридич. материалах, извлеченных из Витебского Архива. Сазонова. VIII № 10. Вообще для казацкого восстания 1596 года см. Listy Stanisława Żółkiewskiego. Krakow. 1868. «Хронологическая опись исторических документов Несвижского Архива» указывает на значительное количество документов, относящихся к казацкому восстанию 1595–1596 гг. Летопись занятий Археогр. Комиссии. Спб. 1871.

Г. Кулиш в последнем своем сочинении «Отпадение Малороссии от Польши» пытается объяснить происхождение Днепровского казачества; но порывами своей фантазии и своими домыслами еще более его затемняет. Также мало достоверны его рассказы вообще о судьбах казачества в XVI веке и первых казацких бунтах; ибо он или совсем не указывает своих источников, или ссылается на них глухо и без всякой критики (Чт. О. Ист. Др. 1888. Кн. 2). Вопрос о генетической связи Днепровского казачества с древними обитателями южной Киевской украйны, полуобрусевшими народцами, Торками, Берендеями и вообще Черными Клобуками, я пока оставлю в стороне, по недостатку фактических данных и предварительных историко-критических исследований. О некоторых связях и симпатиях казачества с православной западнорусской мелкой шляхтой («околичною»), служившей также опорой православию и Русской народности, см. «Акты о происхождении шляхетских родов в юго-западной России». Предисловие В. В. Антоновича (Архив Ю. 3. Рос. Ч. IV. Киев. 1867). Вопрос о значении- церковной унии в казацких восстаниях уже давно обратил на себя внимание историков. По сему поводу см. заметку С. М. Соловьева в Библиограф. Записках Афанасьева. 1858 г., № 9. Соловьев склоняется к участию унии в этих движениях. Восстание Косинского произошло еще до Брестской унии; но в антипатиях к Польскому правительству, несомненно, участвовал и вероисповедный мотив. А к движению Наливайки, очевидно, присоединилось и брожение, вызванное явными приготовлениями к унии.

98

Источники. Акты Зап. Росс. II. под 1507. (О Гроднен. Евреях). Издания Виленской Археогр. комиссии: «Писцовая книга Пинского старостства». В. 1874. По этой книге в Пинске евреев в шестидесятых годах XVI века было 39 человек (а в 1866 г. 10,956) см. Введение. «Ревизия Кобринской экономии». В. 1876. Евреи обрабатывали 8 уволок земли. Мыто и капщизна, т. е. право курения вина, находились в откупу у евреев. В Кобрине их было тогда 30 человек (а в 1863 году уже 4,200). «Писцовая книга Пинского и Клецкаго княжеств 1552—53 гг.» В. 1884. По этой книге десятью годами ранее вышеуказанного времени в Пинске евреев было только 28 человек, и они сосредоточивались на одной улице, которая поэтому называлась «жидовскою». T. V. «Акты Брестского и Гродненского городских судов». В. 1871. Любопытное предисловие к этим актам принадлежит г. Шолковичу; здесь немало говорится о евреях. Археогр. Сборник, издав, при Вилен. Учеб. Округе. T. IV. № 10 (здесь жалобы обывателей Жмудской земли Яну Ходкевичу на Николая Радивила). Volumina legum. I. 256. IL 12. Конституции 1538 и 1557 гг. назначают евреям виселицу и вообще тяжкие наказания за перепродажу краденых лошадей и вещей. Жизнь кн. Курбского на Литве и Волыни. К. 1849. T. II. Акты №№ 1 и 3. Тут попытки кн. Курбского обращаться с ковельскими евреями как со своими подданными; но королевский декрет принял их сторону. «Дневник Люблинского сейма 1569 года», стр. 569 и 585 (Речи перемышльского судьи Ореховского). Бершадского «Документы и регесты к истории Литовских Евреев». 2 тома. Спб. 1882. «Историко-юридические материалы, хранящиеся в центральн. Архиве Витебском, издан, под редакцией Сазонова.» VII. 1876 г. №№ 9—12 (1579 г. Отдача в аренду могилевских пошлинных и питейных сборов брестскому еврею Айзику Якубовичу и происшедшие отсюда столкновения с прежними местными арендаторами). Бантке Jus Polonicum. Vars. 1831. Jura judaeis per Boleslaun, ducem Majoris Poloniae, a 1264 concessa, per Casimirum vero III a 1334 ac per Casimirum IV a 1447 et 1467 confirmata. Привилегия евреям Витовта 1388 г., написанная по-русски с латинским переводом. Издана Дзялынским. Познань. 1829 г. Вновь издана вместе с латинским текстом привилегии Брестским евреям у Бершадского в Докум. и Регест. T. I. общая привилегия евреям в княжение Александра 1505 г. Volum, leg. I. Прочие привилегии см. у Бершад. Докум. и Per.

Пособия. Фадея Чацкого Rosprawa о Żydach. Wilno. 1807. Довольно обстоятельное по своему времени сочинение, которым пользовались все последующие писатели, касавшиеся сего предмета. Проф. Ф. И. Леонтовича «Историческое исследование о правах литовско-русских Евреев» (Киевские университет. записки за 1864 г., №№ 3 и 4). Краткая, но весьма дельная диссертация. Краусгара Historya Zydow w Polsce. Два выпуска (Okres piastowski u Okres jagielloński). Warszawa. 1865—66. Мало удовлетворительная компиляция. Штернберга Geschichte der Juden in Polen unter den Piasten und den lagellonen. Leipz. 1878. Еще менее удовлетворительная, чем предыдущая. Тумиловича Prawodawstwo polskie wzgleden Zydow Krakow. 1867. Мацейовского Żydzi w polsce na Rusi i Litwie. Warszawa. 1878. И наконец, Бершадского «Литовские Евреи от Витовта до Люблинской унии». Спб. 1883. Это очень обстоятельный труд. Между прочим, тут есть подробная оценка предыдущих сочинений и тщательное исследование о Витовтовой привилегии 1388 года. Сия последняя, по выводу автора, дошла до нас в разных более или менее искаженных текстах (197 стр.), и дана она была не всем Литов, евреям, а одним Брестским (201). В свою очередь автор естественно пытается отклонять от своих соплеменников обвинения в эксплуататорском и паразитном характере их деятельности; но защита его слаба и неубедительна. Напр. резкий отзыв о евреях Михалона в половине XVI века он объясняет просто нерасположением к ним «рядового шляхтича» (415 стр.). Точно так же жалобу Мучинского, что жиды своими обманами и пронырством отняли у христианских купцов и ремесленников все средства к существованию в первой четверти XVII века (Zwierciadło korony Polskiey), г. Бершадский называет памфлетом и опровергает указанием на то, что в это время встречаются зажиточные христианские купцы в Польше! (87 стр.). А яркую картину жидовского зла, набросанную Кленовичем, он, кажется, обходит молчанием. Прекрасную рецензию проф. Владимирского-Буданова на это сочинение г. Бершадского, а также на издан, им Документы и Регесты, см. в Ж. М. Н. Пр. 1885. Январь. Того же г. Бершадского см. еще исторический очерк «Аврам Езофович Ребичкович, подскарбий земский, член рады великого княжества Литовского» (Киев. Стар. 1888. Сентябрь-Декабрь).

Поэт Кленович за ту силу и правдивость, с которыми он обличал зло, особенно за нападки на иезуитов, подвергся преследованиям и умер бедняком в Люблинском госпитале (1608 г.).

Любопытно, рядом с отзывами Михалона, Ореховского, Мучинского и вещими словами Кленовича, сопоставить отношение к жидовству записных польских историков. С обычной своей близорукостью они относятся к евреям равнодушно, а иногда и очень благодушно. Так, Матвей Меховий говорит, будто жиды в Западной России не оскверняют себя лихвой, как в других христианских странах, а что они усердно занимаются земледелием (!), торговлей, даже астрономией и медициной. Он только не умолчал о том, что эти трудолюбцы захватывают в свои руки таможенные и податные сборы (Descriptio Sarmatianim, Asianae et Europianae. De Sarmatia Europea. Liber IL Cap. L). Для Матвея Меховия несколько смягчающим обстоятельством может служить то, что его сочинение относится к первой четверти XVI века, когда характер и плоды паразитной еврейской деятельности в Польше и Литве м. б. еще недостаточно обозначились. Проф. Владимирский-Буданов в названной выше рецензии по поводу евреев, якобы занимавшихся земледелием, метко указал на перепись г. Владимира, 1552 г. (приведенную в До кум. и Регест. Бершадского), где под рубрикой «жидова», между прочим, сказано: «пашни, а ни ремества жадного не робят, только торгуют» (195 стр.). Любопытно также его указание на то, что литовские магнаты, получив от короля в аренду таможни, в свою очередь передавали их жидам (188). А при захвате таможен евреям уже легко было захватить постепенно и всю торговлю в свои руки (188). Наглядным подтверждением сей истины служат указанные выше акты Витебского архива о еврее Айзике Якубовиче; этот королевский «арендарь» в Могилеве захватил в 1579 г. в свои руки мыто и корчмы «пивныя, медовыя и горилочныя». А могилевское мыто только за два года, т. е. в 1577 г., было отдано в аренду Николаю Сапеге воеводе Минскому. (Сазонова. Ibid. № 2). Заметим при сем, что не иной кто, а именно еврей Израиль Якубович захватил после смерти Ивана Федорова во Львове всю его типографию со 140 отпечатанными книгами за долг в 411 злотых, а потом продал ее за полторы тысячи епископу Балабану и мещанам (Пташицкого «Иван Федоров»), Того же М. Ф. Владимирского-Буданова см. «Черты семейного права Западной России в половине XVI века», с приложением документов из Виленского Централ. Архива. Тут, между прочим, есть дело о закладе «боярином господарским» своего сына одному гродненскому еврею (Чт. в Ист. Общ. Нестора Летоп. Кн. 4. Стр. 80). Были попытки со стороны западнорусских мещан оградить себя от жидовства. Так, в грамоте Сигизмунда III Витеблянам на магдебургское право, 1597 г., говорится: «Жидове теж в том месте нашом Витебском ни яких оседлостей, ведлут стародавняго звычаю мети не мают». (Сапунова «Несколько слов о еврейском населении г. Витебска». 1883). Но эта привилегия и последующие неоднократные ее подтверждения, конечно, не оградили Витебска от евреев.

Недавно вышедший Архив Юго-запад. России. (Части V, том II. Киев. 1890) посвящен переписи еврейского населения в Юго-западном крае во второй половине XVIII века. Обширное введение к сей переписи г. Каманина только слегка вначале касается западнорусского жидовства XVI века.