Цена мира

Глава 12. О самом лучшем свадебном подарке

Несмотря на свою репутацию отъявленного гедониста и любителя земных удовольствий, к вопросам своего быта Ар’Ингвар Недостойный окзаался ужасающе безразличен. Линетта четко знала, что так жить нельзя.

А он искренне не понимал, что не так.

Большая часть интерьеров поместья не менялась с тех самых времен, когда его выделили для проживания опального принца. Не потому оно наводило такую тоску своими мрачными стенами, что кесер не мог ничего с этим поделать, — а потому что он не видел в этом смысла. Его демонические слуги не позволяли дереву сгнить, а металлу заржаветь. Время от времени они заменяли то, что приходило в негодность (хотя как он умудрился сломать кровать, супруг предпочел не уточнять). И на этом все.

Поместье под столицей было Ингвару жилищем, но оно не было ему настоящим домом.

— А в твоем лене все так же? — осведомилась Линетта, азартно расчерчивая лист бумаги на мужнином столе. На этом листе рождалась схема нового интерьера их супружеских покоев.

В ответ Ингвар лишь отрешенно пожал плечами:

— Я редко появляюсь там лично. Времени нет. Ворон помогает мне вести его дела отсюда, а вот поручениями брата оттуда не займешься.

На секунду принцесса задумалась, переваривая услышанное. Даже на этот вопрос Ингвар выдал чисто практический ответ, но совсем не то, что её интересовало. Наконец, она решительно заявила:

— Пока длится медовая луна, король не должен ничего тебе поручать. Мы можем съездить туда как-нибудь.

Хотя призывать вассала на службу в этот период не было запрещено, это считалось крайне неприличным, — что в Данаане, что в Аскании.

— Не поручит, — согласился Ингвар, — Если только не окажется, что Элле не справится с Ар’Джейлесом без магической помощи. Тогда мне все-таки придется приехать и помочь независимо от своих дел.

Имя Ар’Джейлеса Линетта слышала, хотя лично знакома с ним не была. Это был рыцарь древнего, но небогатого рода, ярый традиционалист и глубоко верующий последователь Шести Богов. Родившийся под знаком Провожающей, он прошел через обряды посвящения, включая те, что не были в ходу с самого Правления Зверя.

А еще она знала, что мирный договор с Асканией он считал настоящим унижением для всего Данаана. Услышав о том, что брак принцессы стал платой за прекращение войны, Джейлес в глаза высказал королю Риардайну свое презрение.

Тогда ей это казалось героизмом.

— Он до сих пор не сложил оружие? — уточнила девушка.

Ингвар кивнул:

— Именно поэтому я должен все время оставаться на связи. Извини.

— Ничего, — отмахнулась принцесса, — Но скажи, чем ты обычно занимаешься в столице? Куда ходишь, что делаешь? Я имею в виду, когда нет поручений от короля.

Он усмехнулся:

— Это бывает не так часто. И обычно такое время я провожу дома. Читаю книги, тренируюсь, экспериментирую. Не буду скрывать, порой приглашал охочих до приключений «жертв своего колдовства».

— И все? — подняла брови девушка, игнорируя скользкую тему, — Хочешь сказать, что даже в свете не бываешь?

Она даже оторвалась от схемы будущих покоев, в упор уставившись на мужчину.

В ответ Ингвар пожал плечами:

— Когда нужно кого-то спровоцировать на дуэль. Ну, или подселить проклятую тень для шпионажа.

— А в остальное время?! — напор Линетты становился все сильнее, — Хочешь сказать, что им хватает НАГЛОСТИ не приглашать брата короля на балы и рауты?

— Они приглашают, конечно, — вновь пожал плечами мужчина, — Правила есть правила. Только что я там забыл?

Несколько секунд Линетта раздумывала над этими словами. А потом сделала вывод:

— Все дело в их ненависти. Ты делаешь вид, что наслаждаешься ею. Но только это ложь.

— Иногда это все-таки бывает весело, — поморщился Ингвар, — Но в меру. Мелькать в обществе без реальной необходимости я не вижу никакого смысла.

Линетта отвернулась. Голос супруга звучал беззаботно, но только ложной была эта беззаботность. Слишком отчетливо принцесса чувствовала затаенную глубоко внутри боль.

И почему-то эта боль казалась ей знакомой. Как будто когда-то что-то подобное она уже слышала.

— Это несправедливо, — глухо сказала девушка, не глядя на него, — Ведь ты ничего плохого им не сделал. Так почему они к тебе так относятся?

На секунду она вспомнила, какой ужас сама испытала, увидев адово пламя в глазах своего жениха. В тот момент, казалось, не только собственный страх она чувствовала, но и всех тех, кто помнил Правление Зверя. Однако ей ведь хватило всего нескольких дней, чтобы понять, что за обликом демона скрывается благородный человек.

Так почему же асканийцы не могут этого понять за столько лет?

— Об этом мы уже говорили, — откликнулся кесер, — Жизнь не обязана быть справедливой. В конце концов, мне в любом случае повезло больше, чем, скажем, тем девушкам из «Пляшущей Форели».

Порывистым движением Линетта обернулась к нему:

— Но ведь они свою справедливость получили! От нас! От тебя в том числе! Ты сам помог мне восстановить справедливость в отношении них!

— Как будто у меня был выбор, — усмехнулся Ингвар.

Но она оставила этот комментарий без внимания. Тем более что комментарий глупый: никто не мешал ему ограничиться тем, чтобы спасти её саму.

Просто он слишком привык быть злодеем.

— Да и сам Данаан, — продолжала она, — Как будто я не понимаю, что вы могли бы просто продолжать войну до полного нашего уничтожения! Думаешь, я не догадываюсь, кто приложил руку к тому, что Аскания согласилась на мир? Да даже я…

В тот момент принцесса решила озвучить подозрения, что посещали её уже давно. Подозрения, которые лежали на поверхности, — но которым так сложно было поверить, глядя в демонские глаза и слушая рассказы о недостойном отродье Зверя.

— Разве не затем ты вызвался на этот брак, чтобы облегчить мою участь? Вот честно мне скажи, глядя в глаза!

— Согласиться на брак с первой красавицей Данаана? — усмехнулся Ингвар, — Страшная жертва, ничего не скажешь!

Линетта заливисто рассмеялась:

— Да не смеши меня! Ты меня до сих пор и пальцем не тронул!

Ингвар лукаво улыбнулся и вдруг коснулся ладонью её щеки, отчего девушка замерла, застигнутая врасплох неожиданной лаской.

— А кто сказал, что я не собираюсь? — проворковал мужчина.

К щекам принцессы прилила кровь, и она поспешила отстраниться, пока он не почувствовал, как откликнулось её тело, какую бурю вызвало в ней это прикосновение.

Пока не решил, что имеет над нею власть.

— Все равно, — упрямо заметила она, капризно надув губки, — В ту ночь ты почувствовал, что я напугана, и не стал меня трогать. Ты даже ранил себя, чтобы этого не делать. Ты поступил со мной справедливо. И ты поступил справедливо с теми девушками из трактира, когда согласился помочь им вернуться домой. Так почему ты не хочешь поступить справедливо с самим собой?

— И в чем это будет выражаться? — откликнулся Ингвар, — Мне пойти и говорить всем, что я не отродье Зверя? Или изображать праведника и святошу в надежде, что они оценят? Знаешь, когда-то я пробовал и то, и другое. Не помогает. Только хуже делает.

Линетта мотнула головой:

— Не надо ничего изображать. Просто будь собой. Общайся с людьми. И рано или поздно они разглядят тебя настоящего.

Ингвар грустно улыбнулся:

— Большинство людей видят лишь то, что хотят видеть. Увы, но это так.

Линетта дернула плечом, вновь отворачиваясь. В конце концов, она не нанималась уговаривать этого упрямого осла, что весь мир вовсе не желает ему зла. Она свое мнение высказала, остальное он сам поймет… Или не поймет.

Ей плевать. Нельзя помочь человеку, который не хочет помочь себе сам.

Вместо этого она сосредоточилась на набрасывании обновленной схемы покоев. Ингвар заверил её, что его демоническим слугам хватит и одного дня, чтобы полностью переделать помещение, разделив его хоть на три комнаты, хоть на шесть. Линетта, впрочем, подумав, предпочла обойтись двумя.

Вряд ли ей так уж понадобится приемная, — по крайней мере, пока не выправится общественное мнение о её супруге.

А это, что-то подсказывало, произойдет еще очень нескоро.

В городе множество мест, куда кавалер может сводить свою даму. Изысканные театры и картинные галереи. Живописные набережные и парки. Гордость королевского дома — легендарная аллея статуй, привезенных из всех изведанных земель от Морбиана до Шайтара.

Однако в этот раз пожелание Линетты было весьма необычным.

— Скажи, — осведомилась она, когда демонические слуги принялись возводить стену посреди покоев, а приглашенный художник ушел озадачивать подмастьерьев обширным заказом, — Если использовать твои колдовские силы, сколько времени уйдет, чтобы доставить меня в Мозаль?

Ингвар приподнял брови в легком удивлении, но тут же хитро ухмыльнулся:

— Это зависит от того, насколько ты мне доверяешь.

— Давай без этого, — поморщилась принцесса, — Я серьезно тебя спрашиваю. По делу.

Теперь, когда он раскрыл ей частичку скрываемой им боли, его попытки острить через каждое слово стали отдавать неуловимым ощущением фальши. А уж что-что, а фальшь принцесса Вин’Линетта не любила никогда.

— Демон-конь при полной подпитке берет чуть больше полутора сотен миль в час, — пожал плечами кесер, — И это напрямик, по воздуху. Так что, думаю, за пару часов доберемся.

Линетта задумчиво кивнула. Её свадебный поезд тогда преодолел путь от Мозаля до столицы за четыре дня. Если бы сейчас оказалось, что на возвращение уйдет почти столько же, она бы не стала проверять столь слабую, призрачную ниточку.

А так можно было попробовать.

— Однако учти, — заметил Ингвар, — На такой скорости очень сильный встречный ветер. Все это время тебя будет защищать лишь мое колдовство.

— Я тебе доверяю, — заверила принцесса.

В этот момент острое, суровое лицо колдуна настолько напомнило ей кота, которому внезапно почесали горлышко, что она невольно рассмеялась:

— Признайся, ты уточнил это только для того, чтобы я это сказала!

Немедленно устыдившись своей реакции, Ингвар поспешил сменить тему.

— Так, а зачем тебе в Мозаль? У тебя есть какая-то идея?

В том, что это касалось расследования, он явно не сомневался. Что бы еще заставило принцессу вернуться туда, где её чуть не убили?

— Тот человек, о котором упоминал колдун, — ответила девушка, — Клейн. Я слышала это имя. Так зовут доверенного слугу эдлинга Бардальфа. Именно он сопровождал меня по замку.

Ингвар кивнул:

— Я знаю. Однако к моменту, когда я узнал о нем, он уже исчез. Тот, с кем мы имеем дело, хорошо заметает следы.

— Но у него должна быть семья! — всплеснула руками Линетта, — Это был молодой парень, у него наверняка должны быть хотя бы родители. Я хочу расспросить их. Может быть, они что-то знают.

Кесер промедлил и как-то несмело спросил:

— Люди рассказывают своей семье такие вещи?..

Как будто не чувствовал себя уверенно в этом вопросе.

— Смотря какие люди, — решительно заявила девушка, — Семья бывает разная, и не у всех в ней творится такое… такое, как у тебя. В любом случае, не проверим, не узнаем, а других ниточек у нас сейчас все равно нет.

— Да я не против, — пожал плечами Ингвар, — Поехали, проверим. Только оденься потеплее. И кстати…

Он склонился, как будто хотел прошептать что-то ей на ушко. Линетта замерла, чувствуя на себе его дыхание. В тот момент как будто волна странного тепла пробежала по всему её телу, наполняя его изнутри.

— В этом платье… Ты невероятно соблазнительна.

И с этими словами кесер покинул покои, наглейшим образом пользуясь тем, что смущенная комплиментом, она не успела придумать достойный ответ.

Переодеваясь в серое шерстяное платье консервативного асканийского фасона, принцесса силилась успокоиться. Что-то изменилось в ней за последние дни, что-то, что уже не позволяло сохранять хладнокровие. В какие-то моменты думала она, что возможно, Ингвар соврал, и его демонской взгляд все-таки навел на неё чары, но…

Каким-то шестым чувством Линетта знала, что он не врал.

Она бы не слишком удивилась, если бы это началось после того, как он спас её от колдовской стрелы во время схватки у «Пляшущей Форели». Ну, может быть, немного расстроилась из-за своей обнаружившейся подверженности романтическим штампам. В конце концов, влюбиться в того, кто только что спас твою жизнь, — это классика жанра и мечта любой юной девицы.

Нет, позже это все началось, заметно позже. Когда она смотрела, как он организует отъезд её соотечественниц из города, ставшего им форменным Адом. Когда она догадалась, — и Кот это подтвердил, — что именно Ингвар убедил Этельберта заключить мир с Данааном.

Не отважный порыв рыцаря покорил её, а тихая работа человека, что каждый день желал сделать мир чуточку лучше.

Окончательно же она поняла это, расспросив Кота о той переписке, что вел Ингвар, пока она говорила с раненным Брандом. Смешно. Супруг даже не счел нужным рассказывать ей, чем занимается. Наверное, даже стеснялся. Но только все слуги подчинялись дворецкому, а дворецкий был рядом с ней — и не считал нужным хранить от неё господские секреты.

Так что она знала, что он выкупает и освобождает рабов-данаанцев. И была благодарна ему, — пусть даже никто из освобожденных не был ей знаком. Пусть даже никто и никогда не скажет за это простого «спасибо». Стремление её мужа помогать незнакомым людям значило для Линетты больше, чем его готовность защищать её саму.

Жрец Встречающего однажды сказал ей, что женщина по природе своей — средство, с помощью которого Мироздание выбирает, чему существовать на свете. Из тысяч мужчин выбирая того, кто достоин её, женщина дает продолжение его роду, — а с ним и всему, что он несет в мир. Та, что отдается герою, порождает героев. Та, что отдается ничтожеству, порождает ничтожеств.

Линетта тогда посмеялась над ним: ведь крайне редко женщина действительно может выбирать. Дворяне заключают династические браки ради политических союзов. Простонародье договаривается с соседями о свадьбях своих детей. Женщин покупают и берут силой, — и Встречающему все равно, что такая женщина никого не выбирала. Лишившись права выбора, она все равно породит новую жизнь.

Знала Линетта и что выбора не будет у неё самой. Принцессы не выходят замуж по любви. Их отдают в жены ради блага королевства. Однако в тот момент, когда она догадалась, что Ингвар стоял за мирным договором, эта мысль перестала её мучить.

Теперь она не сомневалась, что они с мужем принесут мир.

Оставалась лишь сущая малость. Не позволить себя убить. Линетта знала, что нельзя одержать победу, вечно сидя в обороне. Тогда, у замка Мозаль, от покушения её спас Бранд. Но если покушения продолжатся, то рано или поздно наступит момент, когда спасти её не сможет никто.

Поэтому нужно делать ответный ход. У противника было преимущество: он знал их, а они не знали его.

Нужно было это исправить.

Линетта вышла из ворот поместья, сложив руки перед собой, как подобало чопорной асканийской леди. Закрытое шерстяное платье скрадывало очертания фигуры, а аккуратная шляпка-капор прикрывала белое золото волос.

И на контрасте со скромным образом «серого призрака» озорные искорки в небесных глазах должны были гореть еще ярче.

Заслуженного комплимента по этому поводу Линетта не дождалась. Окинув её взглядом, Ингвар кивнул:

— Да, это подойдет.

«В некоторых вопросах он все-таки дурак», — вынесла приговор принцесса.

Тем временем ничего не знающий о вердикте высокого суда Ингвар надел на плечи черный камзол с кожаными накладками, взял в руку красный кристалл размером с два кулака, и из теней соткался великолепный вороной жеребец. Тогда, у «Пляшущей Форели», Линетта не могла толком рассмотреть его: не до того ей было, да и ночная тьма совсем не способствовала.

Как и демона-гитару в её человеческом обличье, этого коня отличали выраженно-восточные черты. Характерная для шайтарских пустынных лошадей лебединая шея и сухое телосложение, а также почти квадратная голова выдавали чистокровку, каких в Данаане особо ценила высокая знать. Пышный хвост и грива отливали синим, как и адово пламя, горевшее в глазах и окутывавшее копыта.

Седла на нем не было, но Ингвара это, кажется, не смущало.

— Садись позади меня, — распорядился он, забираясь на коня, — Обхвати меня за талию и держись крепче.

— Не боишься, что передавлю что-нибудь нужное? — спросила Линетта, пряча смущение за насмешкой.

Он это специально?

Ингвар широко ухмыльнулся:

— Среди всех возможных для меня способов умереть, быть задавленным в объятиях красавицы — далеко не худший.

Принцесса сощурилась и решительным шагом подошла к коню. Усевшись позади колдуна, она крепко вцепилась одной рукой в пояс с мечом, другой в отворот камзола. Склонившись к уху мужчины, она сообщила громким шепотом:

— Не надейся, муж мой. Ты от меня так легко не отделаешься. Проживешь, как миленький, долгую и счастливую жизнь.

Ингвар обернулся к ней, и она замерла, поймав его взгляд. Казалось ей, что этот взгляд пронизывает её насквозь, забираясь под одежду и лаская невидимым прикосновением.

— Тогда тебе придется как следует постараться, чтобы она была именно такой.

От необходимости придумывать достойный ответ Линетту спас демон-конь, флегматично заметивший:

— По крайней мере, господин, так как госпожа уже ваша жена, я могу её безбоязненно уронить.

Ингвар и Линетта отреагировали одновременно:

— В смысле?! — недоуменно воскликнула принцесса.

— Я тебе уроню! — возмущенно заявил кесер.

Голос коня оставался все так же спокоен, но какие-то еле уловимые нотки выдавали насмешку:

— Ничего. Будь на вашем месте любая другая дама, господину пришлось бы быть осторожным в этом отношении. С другой стороны, тем, что сели на меня, вы уже взяли на себя определенные обязательства перед ним. Эти правила вам пока незнакомы, ибо технический уровень этого мира не позволяет сформироваться необходимым для этого сообществам как минимум в ближайшие девятьсот лет.

Ингвар поморщился и пояснил:

— Из-за особенностей строения Бездны демонам порой известны какие-то обрывки знаний из других времен и даже миров. Я тебе как-нибудь сыграю музыку, которой научила меня Гитара, готов поспорить, ничего похожего ты не слышала никогда. Не беспокойся: никаких «обязательств» ты из-за этого не обязана выполнять. Я прав?

Он выразительно покосился на демона-коня, и тот с готовностью подтвердил:

— Конечно, господин. Вы правы.

Повинуясь указанию колдуна, демон-конь сорвался с места в карьер, и Линетта испуганно вскрикнула, крепче вцепившись в мужа. Высоким прыжком конь перемахнул через ограду, окружавшую поместье, — и так и не приземлился. Как будто отталкиваясь от воздуха, поднимался он выше и выше.

Всем телом Линетта жалась к Ингвару. Они уже взлетели выше угловых башен отцовского замка, и с ужасом принцесса представляла, что останется от неё, если она сейчас соскользнет по лоснящемуся конскому крупу.

— Не бойся, — прошептал мужчина, — Я не дам тебе упасть.

Он повернул голову к ней, и к своему удивлению Линетта и вправду почувствовала, что больше не боится. Не рядом с этим мужчиной. Яростный ветер не смел унести его слов. В этот момент монументальная фигура Ингвара казалась ей чем-то незыблемым. Средоточием надежности и безопасности. Настоящим сердцем урагана.

А затем он сжал коленями конские бока, и в вечернем небе демон-конь устремился на запад. Бил встречный ветер, что должен был ослепить их, — но Ингвар казался нерушимой преградой на его пути. Как волнорез рассекает волны, он всем своим телом, всей колдовской силой защищал Линетту. И несмотря на его предупреждение, ей вовсе не было холодно.

Оказывается, окутавающее адово пламя тоже может быть теплым.

— Главное, не смотри вниз, — сказал Ингвар, — Тогда будет не так страшно.

Однако он был неправ. Теперь, прижимаясь к сильной спине, Линетта могла оглядеться вокруг. С высоты, где не летают даже птицы, она видела густые темные леса и зеленые пашни асканийских деревень. Голубую морскую гладь и желтоватые пики гор. Белокаменные стены столицы и величественные шпили королевского дворца.

Казалось, это все сейчас было у её ног. Казалось, что кесер таки сделал её королевой.

Переплетались тысячи дорог, создавая вместе диковинный узор, что невозможно рассмотреть иначе как из вышины. Ходили по ним мелкие, как муравьи, крестьянские телеги и торговые повозки. Где-то там, по одной из дорог, шел и караван, с которым уходили девушки, которых она спасла.

Которых спасли они с Ингваром.

И пусть, пусть знала она, что спустившись ниже, увидела бы и шрамы войны, и изнанку столицы. Но отсюда, из поднебесья, мир казался прекрасным и совершенным. И казалось ей, что сейчас, сидя за спиной мужа, она видит будущее его глазами, — видит мир, который они вместе построят. А не они, так их потомки.

Этот мир был для неё самым лучшим свадебным подарком.

— Нет, — прошептала Линетта, — То, что я вижу, прекрасно. Спасибо тебе.