Хотя в несколько минувших ночей он озаботился тем, чтобы опробовать в деле чудодейственную реликвию, сейчас, выходя в коридор поместья, он очень нервничал. У него был лишь один шанс, и нельзя было провалиться. Всего одна ночь разделяла момент, после которого можно было начать действовать, — и момент, когда возможность пропадет навсегда.
Его последняя ночь в этом поместье.
Ар’Ингвар Недостойный не держал в поместье обычной стражи. Никто не дежурил в коридоре по ночам, но это вовсе не значило, что злоумышленник, которому достало бы смелости войти в этот мрачный особняк, мог бы ходить по нему спокойно. Ведь проклятые тени не нуждались во сне и могли наблюдать за местностью прямо из своих колдовских кристаллов, наполненных кровью невинных.
Выйдя в коридор, Бранд затаился, прислушиваясь. Из-за поворота он слышал шорох кошачьих лапок. Демон-кот важно прошествовал по своим делам. Менее чем в метре прошел он от гостя, но не заметил его.
Покров Эормуна укрывал его надежно.
В ночной темноте он мог различить лишь контуры предметов, но он не рисковал зажигать огонь. Он не знал, укроет ли пламя сила реликвии, и проверить это не было никакой возможности.
По крайней мере, так, чтобы не выдать себя.
Очень осторожно, чтобы не выдать себя ни малейшим скрипом, Бранд отворил дверь. Отличавшийся хорошей памятью, он помнил, где и что располагалось, еще с тех пор, как Линетта хвасталась ему сделанными перестановками.
Как будто Бездна, украшенная цветами, перестанет быть Бездной.
Белый ковер на полу играл ему на руку. Мягко пружиня под ногами, он превосходно глушил звук шагов. На этот раз Бранд не стал снимать обувь, и против воли в этом виделся определенный символизм.
В прошлый раз он пришел как друг, а сейчас как враг.
По крайней мере, так будет считать Линетта.
Отодвинув в сторону полог ткани, рыцарь прокрался в господскую спальню. Сюда принцесса не приглашала его, но возможности оценить обстановку у него сейчас не было. Самое главное он видел.
Он видел два тела, распластавшихся по освещенной лунным светом кровати с балдахином.
Сверкнула серебряная полоса на лезвии кинжала, появившегося в его руке. С этим кинжалом Бранд не расставался на протяжении всего пребывания в поместье и даже клал его по ночам под подушку. Линетта полагала, что дело лишь в том, что его пугают проклятые тени, с которыми приходилось контактировать каждодневно.
Но на самом деле он готовился к этой ночи.
Почувствовав руку на своей шее, Ингвар успел распахнуть синие демонские глаза. В последние мгновения во взгляде кесера отразилось осознание.
А затем кинжал вонзился в его горло по самую рукоять.
Захрипело отродье Зверя. Напряглись его мышцы, силясь сбросить врага, — но тут же расслабились в бессилии смерти. Бранд наносил удар за ударом, не зная точно, как много требуется, чтобы окончательно добить полукровку.
Ему доводилось сражаться с людьми и с демонами, но в первый раз убивал он того, кто был и тем, и другим.
Наконец, Ингвар затих. Странно, но крови было немного. Как будто адское пламя внутри него выжигало её изнутри. Но так или иначе, дело было сделано.
Точнее, половина дела.
Резко проснувшись, Линетта попыталась было закричать, но Бранд зажал ей рот ладонью. Все, что смогла издать принцесса, это сдавленное, неразборчивое мычание.
— Не дергайся, — шепотом сказал мужчина, — Я не хочу причинять тебе боли.
Но несмотря на его просьбы, девушка продолжала сопротивляться. Сил ей недоставало, но упорства было не занимать. Она дергалась в его руках, пытаясь вырваться, и в какой-то момент её пинок почти достиг наиболее чувствительных мест.
Почти.
Несмотря на отчаянное сопротивление, Бранд сумел завернуть ей руки за спину и связать веревкой. На секунду почувствовал он укол совести, когда лицо принцессы сморщилось от боли.
Но тут же сказал:
— Вставай. Выберемся в безопасное место, там поговорим.
Впотьмах и через сопротивление не было и речи о том, чтобы надеть на неё сейчас что-то кроме той нижней рубашки, что уже была на неё. Бранд ограничился тем, что завернул девушку в свой плащ.
А также — потратил пару минут на то, чтобы отыскать её фрагмент покрова Эормуна.
Подталкиваемая в спину, Линетта оглядывалась по сторонам, неразборчивым мычанием пытаясь привлечь внимание демонов-слуг. Однако крепко прижимал ее Бранд к себе, и покров Эормуна укрывал их обоих.
Демоны не слышали их и не видели, — хоть попытайся он атаковать, ситуация и изменилась бы в момент.
В первый раз за последнюю неделю кожи Бранда коснулся прохладный ночной ветерок. Наверное, это было приятно. Но сейчас ему было не до того. Больше всего он опасался, что кто-то из проклятых теней заметил его подготовку. Что взнузданный конь не будет ждать его у конюшни.
Однако обошлось. Демон-крыса, занимавшийся в том числе и работой конюха, в эту ночь был занят чем-то другим. Оставался последний штрих.
Отстранившись на время от Линетты, Бранд ловко разжег огонь. Через силу, скрепя сердце, подпалил он бесценную реликвию. Фрагмент одеяния Эормуна, что отец Бернар при всем честном народе отдал в ведение данаанской принцессы, должен был хорошо обгореть, но все же остаться узнаваемым.
Чтобы глядя на его останки, никто не усомнился, что реликвии возгорелась, не выдержав чудовищного предательства, для которого её использовали.
Почуяв свободу, Линетта немедленно попыталась воспользоваться шансом. Быстро пнув похитителя по ноге, она стремглав бросилась бежать.
— Слуги, на помощь!
Зашевелились тени, и дом осветили синие огни. Собирались демоны на зов своей госпожи.
Но слишком поздно.
Вскочив в седло, Бранд подхватил Линетту. Слишком слаба она была, чтобы сопротивляться, когда он перекинул ее через седло впереди себя. Перемахнув через символическую ограду, гнедой рысак уносил их в ночь, — и фрагмент покрова Эормуна, повязанный на запястье рыцаря, не давал демонам идти по следу.
Все прошло по плану.
Торопясь уйти подальше от проклятого поместья, Бранд гнал коня во весь опор, но минуты три спустя все-таки вынужден был сбросить скорость, чтобы не загнать животное. Напряженно всмотрелся он в ночное небо, но так и не увидел круживших над ним проклятых теней.
Погоня не могла преодолеть покров Эормуна, — а значит, скоро он будет достаточно далеко, чтобы его след уже не могли взять. Не сдерживаясь, Бранд рассмеялся.
Все получилось!
Стон Линетты вернул его в реальность, и пока конь переводил дух, рыцарь счел за благо усадить пленницу поудобнее. Сейчас, когда не было постоянной угрозы попасться проклятым теням, от каждого прикосновения к её телу бросало в жар.
«Зверь, следовало хоть какую-то одежду ей найти», — подумал рыцарь.
Впрочем, взгляд, что кинула на него девушка, мог заморозить даже это пламя.
— Риир Бранд, что вы натворили?! — напустилась она на него, — Как вы… Что вы…
— Я сделал то, что должен был, — ответил Бранд, пуская коня рысью, — Скоро вы поймете, что так будет лучше для всех.
— Лучше? — на секунду принцесса утратила дар речи от возмущения, — Вы УБИЛИ моего мужа! Человека, который спас вашу жизнь!
— Это была необходимая жертва, — убежденно ответил он, — Ради всей Аскании. Ради всего мира.
Она не понимала. Глупая девочка с промытыми семибожниками мозгами. Она не видела всей картины!
Не видела, ради чего он пожертвовал собственной рыцарской честью.
— Какая польза Аскании от того, что вы убили героя, спасшего её короля?! — возразила Линетта.
Бранд выдохнул. Но все-таки счел, что нужно раз и навсегда расставить точки.
— Не я, Ваше Величество. Вы. Вы втерлись в доверие к брату короля. Обманом выманили у отца Бернара чудотворную реликвию. И с её помощью предательски вонзили кинжал в горло спящему мужу. Во имя Зверя.
Больно ему было видеть, как меняется на этих словах лицо принцессы. Она не заслужила этого, не заслужила той судьбы, что ей досталась.
Она не выбирала родиться в Данаане.
— Если асканийцы решат, что все так и было, — медленно сказала она, — Новая война будет неизбежна.
— Последняя война, — поправил Бранд, — Война, в которой зверопоклонники будут уничтожены раз и навсегда. Война, после которой в новых войнах не будет нужны. После которой воцарится мир — мир, о котором мечтал Эормун. Навечно.
Не знал точно Бранд, как она отреагирует. Лелеял он надежду, что она проникнется его правотой. Но допускал и то, что, слепо веря жрецам Данаана, она упрется и откажется его слушать. Что кинется в слезы, искренние или с целью разжалобить. Что накричит на него, проклянет.
Но меньше всего он ожидал, что она горько, невесело рассмеется:
— До чего же вы наивны, хеленд Бранд.
И никогда не думал он, что слово «хеленд», почетный титул рыцаря Эормуна, может прозвучать так пренебрежительно.
— Последняя война? Не смешите меня. Такие, как вы, не могут закончить войны. Не станет Данаана, вы найдете зверопоклонников в Трире. Не станет Трира — вы найдете зверопоклонников в Шайтаре или даже дальше, в тех землях, где про Зверя вообще никогда не слышали. О, вы объясните им. ВЫ сделаете из них зверопоклонников, — чтобы было с кем воевать. И знаете, почему?..
Такой напор звучал в словах принцессы, что Бранд не вспомнил даже сперва, что она его пленница.
А она между тем продолжала:
— Потому что не мир вам нужен. Вы славите Эормуна за то, что сокрушил Правление Зверя, но каждый раз, как вы это делаете, какой-то червяк внутри вас нашептывает: почему он, а не я? Вы завидуете собственному богу, в этом вся истина. Вы не почитаете его, вы хотите быть вместо него. И потому вам НЕОБХОДИМА новая победа над Правлением Зверя! А для этого… для этого вам необходим Зверь.
Она вновь рассмеялась:
— Единственные зверопоклонники здесь — это вы. Эорминги. Те, кто посвятил свою жизнь борьбе с ним. Видите иронию, хеленд Бранд?
Бранд мотнул головой:
— Вы просто в бреду, Ваше Высочество. Вы слепо повторяете то, что вам внушили жрецы-семибожники в вашей стране. Опасную ложь. Но не бойтесь. Я обязался защищать вас. И я сделаю это.
— Защищать меня? — переспросила девушка, — Вы подставили меня под лживое обвинение в убийстве! Вы напали на меня и похитили!
— Ради вашего же блага! — возразил рыцарь, — Я вывезу вас… Я вывезу ТЕБЯ в безопасное место! Когда начнется война, никто ни с одной стороны не тронет тебя! Ты сможешь жить мирной, спокойной жизнью, вдали от политики, от долга и опасностей. Со мной.
— Жить как кто? — спросила в ответ Линетта, — Как служанка? Как рабыня?
Вот в чем была проблема. На душе стало немного легче.
— Если тебя это так волнует, — откликнулся Бранд, — С этим я тоже разберусь. Ты получишь новое имя, и я возьму тебя в жены. Отец Бернар поможет мне с этим. В знак признания моих заслуг перед Асканией и Эормуном.
— Да каких заслуг! — данаанка явно всплеснула бы руками, не будь те связаны за спиной, — Вы всего лишь пес, который сыграл свою роль. Вы всерьез считаете, что вас будут уважать за предательство?
Бранд скрипнул зубами. Всего лишь пес… Тот, кого никогда не признают за своего, только потому что в нем течет данаанская кровь. Она не знала, каково это.
Она не знала!
— Я заслужил почет и уважение, — твердо ответил он, — Я пожертвовал ради Аскании большим, чем кто бы то ни было. Я заслужил признание, даже если я…
— …Данаанец? — безжалостно закончила за него принцесса.
Бранд выдохнул.
— Даже если мой отец семибожник, я не он. И я доказал это тысячу раз.
— Ведь в том и смысл, разве нет? — тут же подхватила Линетта, — Доказать, что вы другой. Не семибожник. И это доказательство — единственное, что вас волнует на самом деле. Не мир во всем мире, не торжество Эормуна. Просто дистанцироваться от своего отца. Просто быть принятым теми, кто унижал вас за ваше происхождение.
Рыцарь глухо зарычал, и принцесса охнула, когда его пальцы больно впились в её тело.
— Ты не смеешь говорить мне такого! Ты не знаешь, через что я прошел! Никто из вас не знает!
Линетта попыталась ответить, но в его медвежьей хватке могла лишь что-то сдавленно пробормотать.
— Я больше не собираюсь вести споров с семибожницей! У тебя больше нет выбора, кроме одного! Ты дашь мне позаботиться о тебе, — или сдохнешь в придорожной канаве!
Чуть опомнившись, он ослабил хватку. Он не собирался говорить этого. Когда он планировал свои действия, то был уверен, что Линетта останется жива. Он хотел приложить все усилия, чтобы убедить её стать его женой. Или хотя бы любовницей.
Чтобы убедить её остаться с ним. В безопасности.
— Мне не нужна ваша забота, — твердо ответила девушка, — Вы обещаете мне спокойную жизнь? Я верю вам. Но только я никогда этого не хотела! Я принцесса Данаана, хеленд Бранд, и я рождена не для спокойной жизни. Все, что мне нужно, это по-настоящему делать мир лучше, и по-настоящему стремиться закончить войны.
Несколько секунд она молчала, глядя ему в глаза. А затем вдруг спросила:
— Вы слышите, хеленд Бранд? Прислушайтесь.
И лишь теперь обратил он внимание на звук, который до этого слышал лишь где-то на фоне. Отдаленный стук копыт.
Который приближался.
— Но как? — недоуменно спросил Бранд, — Ведь покров Эормуна укрывает нас!
Однако говоря это, он не забыл пришпорить коня. Рано, слишком рано снова переходить в галоп. Но и позволить догнать себя он не мог.
— Вас преследуют не демоны, хеленд Бранд, — пояснила девушка, — А люди. Взгляните правде в глаза. На усталом коне с двумя седоками вам не уйти.
И действительно, медленно, но верно стук копыт приближался. Погоня была все ближе. Рыцарь подгонял коня, но принцесса была права: с двумя седоками даже лучший конь не разовьет полную скорость.
— Хочешь, чтобы я убил тебя? — почти прорычал мужчина.
По уму это было самым простым и правильным решением. Ночные дороги опасны. Кто знает, на кого могла нарваться одинокая девушка, сбежав из поместья, где совершила убийство. Нашли бы её в канаве с перерезанным горлом, — и сказали бы лишь, что Эормун наказал её за предательство, а Зверь оставил, как делает это всегда.
Но почему-то не хотелось ему так поступать. Какая-то упрямая частичка верила, что Линетта не окончательно пропала.
Что её еще можно спасти.
— А что? — продолжала издеваться она, — Ради своего эго вы готовы убить тысячи, а то и миллионы людей. Чем я отличаюсь от них? Только тем, что вы хотите меня трахнуть?
— Перестань так говорить! — одернул её он.
— Ой, оставьте это эормингское ханжество хоть сейчас, — поморщилась Линетта, — Трахнуть-трахнуть-трахнуть!
Она говорила все громче, и с запозданием Бранд понял, что голос её слышен издалека. Что он помогает преследователям ориентироваться в ночи.
К сожалению, заткнуть ей рот, удерживая поводья, ему было решительно нечем.
— Замолчи! — потребовал Бранд без особой надежды, что она прислушается.
В одном она была права: оторваться от погони не выйдет. К счастью, еще до того, как подкинуть Линетте идею пойти в «Пляшущую Форель», он внимательно изучил пути к отступлению.
И знал, куда направиться.
Свернув с дороги, Бранд направил коня на поляну, где узловатые корни деревьев образовывали невидимые в темноте переплетения. Если не знать досконально, куда ступать, то любой лошади легко было бы переломать здесь ноги.
Лучшее место, чтобы держать оборону.
Выведя коня в центр поляны, чтобы своим храпом привлекал внимание, Бранд грубо стащил Линетту на землю. Спутал ноги, как лошади, и оставил лежать.
— Хоть одно слово, — предупредил он, — И видит Эормун, я засуну тебе кляп в рот.
— Риир Брайан, тут корни! — крикнула в ответ Линетта.
Хеленд зажал ей рот, но было уже поздно. Топот копыт остановился в небольшом отдалении от поляны, и Бранд услышал, как спешивается всадник. Риир Брайан, значит…
Когда Бранд обещал, что он падет от его меча, то не думал, что это случится так скоро.
В темноте данаанский рыцарь выглядел как едва различимый силуэт. Перехватив меч двумя руками, он атаковал, — решительно, размашисто. Первый удар Бранд пропустил мимо себя. Ко второму выставил меч на жесткий блок. К сожалению, не было у него сейчас при себе щита, — но асканиец умел владеть мечом и кинжалом одновременно.
Вновь столкнулись мечи, высекая искры. Сократив дистанцию, Бранд ударил, метя в сердце, но кинжал лишь скользнул по кольчуге.
Старик явно пришел подготовленным.
И вновь размашистые удары. Техника боя риира Очищающего чем-то походила на лесной пожар. Наступательная, экспансивная, она вынуждала противника поддаваться её натиску.
Однако тело Брайана было уже не столь быстро, как прежде, и два клинка в руках Бранда составляли ему достойный противовес. То уклоняясь, то парируя удары, асканиец успешно держался, компенсируя отсутствие доспехов, — и медленно, но верно изматывая врага.
Он знал, что старик ослабеет первым. И тогда он нанесет один точный удар.
В неверном свете луны сражавшиеся бойцы казались лишь силуэтами, но ударе на десятом Бранд вдруг осознал, что становится светлее. Кольцо синего пламени окружило поляну, наполняя окрестности призрачным, потусторонним светом. И в этом свете хеленд увидел темные силуэты всадников.
Проклятые тени пришли следом за проклятым семибожником!
Опасался Бранд, что сейчас они всем скопом обрушатся на него, — и тогда он не сможет одолеть всех в одиночку. Но видимо, не оставил его Эормун, и покров Его продолжал укрывать, защищая от демонских глаз.
Вновь столкнулись мечи. Крутанув оружие в ладони, Бранд прошел совсем близко к противнику, и на этот раз его клинок окрасился кровью. В странном синем свете красная кровь казалась пурпурной.
— Сдавайтесь, риир Брайан, — посоветовал хеленд, — Может, лет десять назад вы и могли победить меня, но не теперь.
В потустороннем свете демонских огней семибожник лишь криво осклабился:
— Вы правы, мне не победить. Но я выиграл время, и этого достаточно.
И в этот момент через полог колдовского пламени переступил еще один человек. Человек, которого Бранд меньше всего ожидал здесь увидеть.
Человек, которого он сам убил не более чем полчаса назад.
Метавшиеся по кругу проклятые тени как-то вдруг организовались, собравшись вокруг своего господина. Ингвар оглядел округу, и меч в его руках указал на Бранда, подобно железному пальцу.
— Вот он!
И будто наяву почувствовал асканиец, как прекращает укрывать его покров священной реликвии. Все разом, сколько их ни было, набросились на него проклятые тени, и не успел он даже разу взмахнуть мечом.
Обезоруженный, скрученный и поставленный на колени, Бранд мог лишь в бессилии наблюдать, как рушатся все планы. Вот Ингвар Недостойный, — живой, возмутительно живой! — подходит к лежащей девушке и одним движением клинка освобождает её от пут. Она пытается броситься ему на шею, но он отстраняет её, напоминая про раненные руки. Сам прижимает её к груди, — и прикрывает она глаза, тихонько всхлипывая.
Отвернулся Бранд, не желая видеть этой картины.
Не желая видеть, что даже отродие Зверя предпочли ему, полукровке.
— Как ты выжил? — окликнул кесера рыцарь, — Что за колдовство защитило тебя? Ведь я сам вонзил клинок в твое горло. Я уверен в этом. Ты не мог выжить.
— Правильно уверен.
Ингвар ухмыльнулся. Жест, которым он обнимал Линетту, прижимая её к себе, казался сейчас настолько хозяйским и собственническим, что доведись Бранду увидеть такое в иной ситуации, он счел бы это поводом для вызова на дуэль.
Принцесса же как будто не обращала внимания.
— Удар, что ты нанес, был просто изумителен. Вот только в одном ты не удостоверился. Что тот, кому ты его нанес, действительно я.
Повинуясь жесту кесера, один из черных всадников снял с головы закрытый шлем, — демонстрируя лицо, практически ничем не отличавшееся от лица его господина. Сейчас, когда они стояли рядом, можно было заметить мельчайшие отличия: чуть более бледную кожу, чуть более яркое свечение проклятых демонских глаз.
Но тогда, в полумраке покоев, разглядеть это не было никакой возможности.
— Видишь ли, мы догадывались, что в происходящем что-то нечисто, — продолжал Ингвар, — Что не мог высший свет Аскании просто вдруг увидеть во мне героя после очередной победы. Мою репутацию раскармливали намеренно. Вопрос был лишь, для чего.
— Мы поняли, что сторонникам войны нужнее не герой, а мертвый герой, — подала голос Линетта, — В чьей смерти обвинят меня и, как следствие, Данаан. Тогда и то, что отец Бернар привлекал внимание к тому, что отдал мне реликвию, ложилось в общую картину. Однако я… до последнего не верила, что вы в этом замешаны, хеленд Бранд.
— Еще бы немного, и мы бы из-за вас могли поругаться, — хохотнул Ингвар.
Но видя тот нежный взгляд, что он бросил на жену, сложно было поверить.
— …однако к счастью, мы нашли способ проверить вас. Заранее сообщив, что завтра вам придется покинуть поместье, мы спровоцировали вас на действие. Все, что оставалось, это положить в постель вместо меня демона-крысу в моем обличье. И предупредить риира Брайана, чтобы держался поблизости и увидев вас, пустился в погоню, приведя нас к вам.
Рассказывая о том, как обыграли его, Ингвар и Линетта до странного походили на двух детей, хвастающихся поделкой. А Бранд слушал их, и горькая обида разливалась в его сердце. Подвел… Он подвел тех, кто рассчитывал на него.
Попался, как дурак.
— Мне не следовало доверять вам, — с болью в голосе заметил он, — Ваше Высочество, когда вы называли меня другом… Вы уже тогда подозревали меня?
— Вот только не надо сейчас строить из себя жертву! — возмутилась Линетта, — Вы меня предали, хеленд Бранд, не наоборот. Но если так хотите знать… Нет. Тогда я еще верила, что все, что вы говорили мне и делали для меня, было искренне. Но теперь все кончено.
— Нет! — возразил Бранд, — Еще ничего не кончено!
Без страха он посмотрел в синие демонские глаза.
— Кесер Ар’Ингвар Недостойный! Я обвиняю вас в том, что вы колдовством приворожили эту женщину, и вызываю вас на поединок до смерти здесь и сейчас! Как рыцарь Святого Эормуна, я имею на это право.
Однако Ингвар… просто улыбнулся.
— В вас не осталось ничего от рыцаря, Ар’Бранд из Везира. За эту ночь вы трижды нарушили кодекс чести. Поэтому для меня вы лишь разбойник, попавшийся на попытке убийства и похищения.
И когда демонские глаза полыхнули ярче, холодок пробежал по телу Бранда.
— Так давайте сразу перейдем к тому месту, где вы сдаете своих подельников.