Подвал.
Тела Влада тут уже нет, зато всё остальное на месте — стены из необработанного камня, каменный же пол, плохое освещение, прозекторские столы и специфическая атмосфера морга. Даже пахнет здесь, как в морге, и я принюхиваюсь.
— Мы могли остановиться в спальне, — качает головой Мар, глядя на меня.
— В той, где меня убили? Нет уж, лучше по старинке.
Раскрыв пакет, в котором лежал грубый, но красиво исполненный кулон, я не успеваю ничего.
— Мар, — подвал освещается присутствием идеального Джерка Гавела с двумя дюжими оборотнями за спиной, — нам пора.
Пора?
— Справишься сама? — Это ведь то, о чём я думаю? — Или позвать Калату?
Преувеличенно аккуратно отложив украшение, всё покрытое бурым слоем, я подхожу к Мару. Поднимаю голову, глядя на него снизу вверх, прищуриваюсь.
— Ты ведь помнишь, что я обещала?
— Что привяжешь мою самоубийственную душонку к поводку старой кошатницы? — хмыкает он.
— Угроза устарела, — нагло поднимаю я бровь. — Вздумаешь самоубиться, я пойду к Бенешу… дружить.
— Оля!
Прорычать имя, где нет ни одного рычащего звука? Легко. Напугать оборотня, который ничего не боится? Ещё легче.
— Удачи, — насмешливо хмыкаю в ответ и возвращаюсь к кулону.
— Марек, — слышится властный голос Гавела.
Ну да, у них там дела поважнее, чем искать убийцу собственного сына. Как же, надо ведь выбрать очередного пастуха, который удержит это стадо баранов от междоусобиц.
Вздохнув, я снова берусь за украшение.
— Что ты делаешь? — И резко оборачиваюсь к дальнему и самому тёмному углу.
— Князь, — усмехаюсь с поднятой бровью и возвращаюсь к кулону.
Вот только забыть про всю эту махинацию с Маром в роли наживки никак не получается.
— Так что ты делаешь?
Если в первый раз я видела Бенеша во всём великолепии костюма от кутюр, то сейчас он принарядился. Тёмные джинсы, белая футболка, широкий кожаный браслет на руке и кроссовки — прекрасный наряд, чтобы бегать от оборотней, которые явно не прочь им подзакусить.
— Выясняю, чья кровь на украшении. — Мир вокруг снова расцвечивается дикими красками. — Как будто ты не в курсе.
— Нет. — Кроме крови на кулоне нет ни ведьмаческих заклинаний, ни какой-то другой гадости. Только кровь, и я привычно убираю слой за слоем. — Я и так могу сказать чья она.
— Серьёзно? — Прервавшись, я поворачиваюсь к вампирскому князю, который на изнанке мира далеко не такой красавец, как в реальности.
Сухая сморщенная кожа, тёмные провалы глаз и кровавые кляксы по всему телу. Хмыкнув, я разглядываю как будто свежие шрамы на шее и запястьях.
— Ты так смотришь. — Улыбается Бенеш демонстрируя кривоватые клыки длиной едва ли не до подбородка. — Нравлюсь?
— Очень, — хмыкаю насмешливо, и возвращаюсь к кулону. — Так чья кровь?
— Оборотня. Восемьдесят семь с половиной лет, группа крови третья положительная, хронических болезней нет. Родился хилым, первый раз с девушкой был в пятнадцать, четырнадцать лет назад подсел на лунник, из-за чего стал истеричным и несдержанным.
— А имя?
Это всё, конечно, прекрасно, но в базе Теней не прописывается. Так и вижу, как они на меня посмотрят, когда я заставлю искать оборотня, который впервые занялся сексом семьдесят два года назад.
— Владимир Гавел?
— Вот это мы сейчас и выясним.
Аура кулона накладывается на остатки крови с него же и, прикрыв глаза, я смотрю чужую жизнь словно в быстрой перемотке. Рождение, равнодушие отца и матери, жестокость учителей, протянутая рука Мара. «Ты меня разочаровал», — от Гавела. И непрекращающийся шёпот вокруг.
— «А старший-то способнее».
— «Ублюдок получился удачнее».
— «С таким главой и кровососов не надо».
Груз неоправданных надежд. Лживая лесть друзей. И понимание, что ты всегда второй.
Вдох-выдох.
Картинки мелькают, словно в сломанном калейдоскопе — неправильно, накладываясь друг на друга, без порядка и хронологии. С каждой сценой всё больше погружая в пучину чужих проблем.
Ну, уж нет, мне и своих хватает, поэтому я отсекаю лишнее, последней увидев местную принцессу с тёплым взглядом и радостной улыбкой.
«Я люблю тебя, Влад. Мы все любим».
Передёрнув плечами, я уже всё понимаю, но заставляю себя вернуться в тёмную спальню с большим зеркалом. Чтобы встретиться в отражении с пронзительно голубыми глазами красивого мужчины, которого уже видела. Правда, мельком и в качестве трупа, но не узнать его нельзя.
Выдох, и я отпускаю грань, возвращаясь в подвалы «Волчьей Тени». Хватаюсь за стол, понимая, что сеанс дался слишком тяжело. Жалею, что рядом нет Мара. И усмехаюсь, не ожидая, что так привыкну к его вечному присутствию.
— Чья эта кровь?
Я не вздрагиваю, хотя про Бенеша забыла напрочь.
— Владимира Гавела. — С кривой улыбкой я убираю кулон обратно.
— А чья вторая?
***
В этом зале Мареку бывать ещё не приходилось.
Глянцевый мраморный пол впечатляет не так, как огромные барельефы по всем стенам, где оборотни поочерёдно побеждают вампиров и людей. Вот только нигде не подписано, что последние легко могут задавить их численностью, а кровососы не зря зовутся бессмертными. Трудно убить того, кто уже мёртв.
Усмехнувшись, Марек продолжает идти вслед за отцом к огромному полукруглому столу, за которым пустует лишь одно место. Остальные кресла с высокими спинками занимают главы кланов, каждый из которых с удовольствием вгрызся бы в горло соседу. А рядом с главами сидят их сыны, племянники и другие более-менее мозговитые родственники мужского пола, которые тоже не прочь вгрызться и освободить себе дорогу в совет.
Марек останавливается в трёх шагах от стола, поставив ноги на ширине плеч и заложив руки за спину. И чувствует презрительные, высокомерные и откровенно ненавидящие взгляды.
А нечего было прятать фамильное бриллиантовое колье и валить вину на горничную, которую до этого успел обрюхатить. И прикрывать сынка, который мало того, что подсел на лунник, так ещё и разорвал семью лесника, дом которого стоял глубоко в чаще леса. Травить брата ядом тоже нечего, но эти, кто сейчас видели в нём лишь вылезшего не на своё место убьюдка, считали себя безвинными, безгрешными и неуловимыми.
— Ему запрещено здесь находиться, — кривится Рикард Моравец, глава Северного клана.
Его брат, кстати, выжил просто потому, что в своё время нанял Марека для расследования. А потом так хитро составил завещание, что для проигравшегося в хлам Моравца стал нужнее живым, чем мёртвым.
Отец же Калаты — Людек Немечек, глава Западного клана, сидит и помалкивает. Отказавшись от сына ещё до рождения, шестьдесят лет спустя Немечек оказался в положении, когда власть наследовать некому, а единственный сын посылает его дальним лесом со всеми выгодными предложениями.
— Прошу любить и жаловать. — Несмотря на пафосную внешность, отец никогда не любил высокопарность. Пройдя к своему месту и оставшись стоять, он обводит всех довольным взглядом. — Марек Дворжак — мой официальный наследник и следующий владелец «Волчьей Тени».
— А Эрик с Павлом в курсе, что их подвинули в очереди на наследование? — хмыкнув после недолгой паузы, как бы между прочим, интересуется Радек Земан — глава Южного клана.
— А Драгомира в курсе, что у её сыновей есть конкуренты? Которых некоторые признали в обход пары, — безукоризненно вежливо отзывается отец, глядя при этом только на Марека.
Ещё бы. Именно он узнал куда и зачем мотается каждую неделю великаноподобный Земан, и чем это грозит его жене и трём сыновьям.
— Не твоё дело, как…
— Я — Глава над главами, — холодно отсекает отец. — Каждый чих в любом из кланов — моё дело.
— А что с Владимиром? — раздаётся ленивый голос и все поворачивают головы к Виктору Чеху. — Известно имя убийцы или нам тут торчать до второго пришествия?
Отец переводит на Марека требовательный взгляд.
— Расследование убийства находится под моим личным контролем.
— Прошло больше двенадцати часов, а результата ноль. — Самый молодой из всех, глава Восточного клана кладёт руки на стол и сцепляет их в замок. Насмешка сквозит во всей его позе. — Наш главный Ищейка точно заинтересован в поисках?
— Это намёк, претензия или повод почесать языками? — Поднимает бровь отец.
— Это любопытство, уважаемый Глава. — Чех с издевкой склоняет голову. — Ведь заключения патологоанатома всё ещё нет, хотя сам он болтается по замку и что-то вынюхивает.
— Закрой пасть, — рычит Немечек, правильно понимая, о ком идёт речь. Собственно, на весь замок патологоанатом у Марека только один.
— В «Волчьей Тени» сейчас почти половина хвалёного отдела Теней, — не впечатляется Чех, — а труп наследника так и лежит бесхозный в одном из подвальных морозильников. Пока его брат и начальник отдела расследований без особых угрызений совести берёт на себя такую ответственность. Не совсем законную ответственность, учитывая, что здесь же бродят ещё два кандидата в наследники. Причём гораздо более полноправные, чем он.
Главы вспоминают вдруг про Эрика и Павла и над залом поднимается возмущённый гул.
— И лично у меня возникает вопрос, — изучая собственные руки, продолжает Чех, — а был ли убийца? Или всё это — заранее спланированная акция, которую нам всем подсовывают как жестокое убийство.
— Смеешь обвинять меня, Виктор? — Отец садится на своё место.
— Всего лишь строю догадки, — пожимает плечами тот, вежливо улыбаясь. — Насколько позволяют ум и совесть.
Вот только первого у тебя слишком много, а второго нет вовсе. Потому что Виктор Чех — единственный из глав с идеальной репутацией, идеальным досье и идеальной обстановкой в клане. И есть подозрение, что именно он и копает под отца.
— А был ли убийца, Гавел? — Тут же, уперев ладони в стол, приподнимается Земан.
— Мы требуем найти убийцу Владимира! — добавляет Моравец.
— И только после этого мы сможем одобрить кандидатуру Марека Дворжака, — равнодушно заявляет Чех про поддержке остальных глав.
Цирк, он цирк и есть.
Глядя на оборотней, которые с радостью ухватились за возможность подвинуть отца, Марек усмехается. Как же, ведь легко забыть как Глава над главами из собственных средств финансировал Северный и Южный клан больше десяти лет. Забыть, как Чеха едва не казнили свои же, но отец прикрыл, помог справиться с возмущениями и по-быстрому казнил самых резвых. Как он раз за разом тормозил их, самых достойных из оборотней, готовых вцепиться друг другу в глотки за паршивый клочок земли.
— Хватит, — негромко, но весомо прерывает их отец, и в зале устанавливается тишина. — Марек — мой наследник и он получит «Волчью Тень». Это моё слово и никто из вас не имеет права его оспаривать.
Оспаривать, может, никто и не станет, но у Теней всегда были привилегии. Вот и сейчас двухстворчатая дверь зала распахивается во всю ширину, чтобы впустить Роба и Рудолфа, во главе которых идёт сам Ян. Он же подходит ближе, не глядя на высокое собрание.
— Прости, но мы должны тебя арестовать.
И защёлкивает на моих запястьях антимагические наручники.