Ценнее власти (СИ)

Глава 7

— Я сам стану приемником отца и поймаю мразь, которая убила моего брата.

Самоубийца! Рехнувшийся суицидник, которому и без того мало приключений!

— Попробуй, — мрачно разрешаю я и поворачиваюсь, собираясь хотя бы серьги снять.

— Оля. — А сколько укора-то.

— Знаешь, что будет, комиссар Дворжак? — передумав, я возвращаюсь и тыкаю пальцем ему в грудь. — Я просто тебя вырублю. Усыплю несмотря на тонну амулетов, которые, по твоему мнению, защищают от всего, и проспишь как миленький не то что до утра, до конца расследования. Усыплю, — повторяю я в ответ на обалдевший взгляд, — и чёрта с два ты станешь… кем там? Приемником отца? Наживкой?

Раздражённо тряхнув головой, я сдёргиваю серьги и бросаю их на кровать. Браслет летит туда же. И шпильки добавляются в общую кучу, освобождая, ноющую от тугой причёски, голову.

— Хотя, знаешь, — я резко разворачиваюсь, злорадно усмехаясь, — а попробуй! Только не жалуйся потом, когда обнаружишь свою самоубийственную душонку привязанной к поводку старой дряхлой кошатницы.

— Ты говорила, что душу удержать невозможно.

— Выжить после того, как выжгла из себя Тадеаша, тоже, — уперев руки в бока, хмыкаю я. — Но когда меня останавливали такие мелочи.

— Оль…

— Да знаю я, — кривлюсь в ответ. — Больше некому. Это опасно. Родина не простит. Какие там у тебя ещё отмазки? — Увлёкшись обвинениями, я пропускаю мгновение, когда он делает шаг и, смеясь, заключает меня в объятие.

— Ты смешная. — И тёплый взгляд серых глаз обезоружил бы, если бы не его очередная идея-фикс.

— Это пока ты материальный, — раздражённо фыркаю я и ёрзаю, пытаясь высвободить руки. — Пусти.

— Не хочу, — с хрипотцой в голосе честно признаётся Марек, заставив меня вскинуться. — А ты?

— Что я? — Одна рука оказывается на свободе, но, вместо того, чтобы оттолкнуть, обвивает его шею.

— Чего хочешь ты? — Его глаза снова затягивает желтизна и я засматриваюсь, успев подумать, что ни разу за пятьдесят семь лет не целовалась с оборотнем. Как-то не приходилось, ведь все доступные были сплошь из Теней, а отношения у нас… не фонтан, в общем.

Но конкретно с этим оборотнем мы ладим. Настолько, что я совсем не против прижаться ближе к широкой груди. И что молчу насчёт желаний спать, есть и сломать его планы. И что чувствую волнующую волну внутри, поднимающуюся откуда-то снизу.

— Много всего, — выдыхаю я с улыбкой и закрываю глаза, ощущая тёплое дыхание на своих губах…

— Я требую продолжения банкета! — вместе с грохотом двери об стену раздаётся громкий весёлый Петин голос.

— Я придушу тебя, Калата, — разочарованно стонет Марек в ответ.

***

— Помешал, да? — хитро прищурив зелёные глаза, шепчет Петя, когда Оля скрывается за дверью ванной.

— Такими темпами ты не доживёшь до конца дела, — хмыкает Марек, не отрывая взгляда от раскинувшегося перед ним парка.

— Да ладно тебе, вы же в одной спальне теперь…

— Калата, если ты не заглохнешь, убийцей стану я. — Прямо и честно. Обернувшись, он убеждается, что патологоанатом сидит в кресле, примиряюще подняв руки.

— Понял, не дурак. Был бы дурак… стал бы трупом, — продолжает веселиться Калата, лишний раз доказывая, что об их отношениях с Олей в ближайшее время узнает весь отдел расследований. Если ещё не знает. — Да брось ты, уже все в курсе, что вы встречаетесь, — забивает он ещё один гвоздь в крышку своего гроба.

— Мы не встречаемся.

— Ты только Оле это не скажи, — доверительно советует Калата, — у неё рука тяжёлая.

— Калата, ты зубоскалить припёрся? — раздражённо разворачивается Марек. — Скучно стало? Так я быстро тебе задание придумаю.

— С вами, ребята, скучно не бывает, — мотает головой тот. — Вообще, я зашёл сказать, что твои Тени нашли место убийства.

— Кал-лата! — Убил бы, но пока получается только рычать. — Какого ты молчал?

— Засмотрелся. — Шаг и весельчак вскакивает, отпрыгивая в сторону двери. — Да ладно, ладно, остынь. Не первый же год меня знаешь!

— Только это тебя и спасает, — по-собачьи фыркает Марек и резко разворачивается на звук открывшейся двери.

— Вы тут уже дерётесь или мне ещё помыться? — Прикрыв глаза, пряча светящийся взгляд, он снова отворачивается к окну. Хотя Оля, в тёмно-синих джинсах, бирюзовом худи и белоснежных кроссовках, кажется, выжглась на сетчатке.

И это плохо уже потому, что слишком отвлекает.

— Спаси меня, прекрасная дева, — дурачится Калата, — из лап страшного чудовища.

— По-моему, это должна быть моя реплика, — хмыкает она, связывая завитые волосы в хвост. — И где наш труп?

— Весело? — Им не нравится выражения глаз Марека. — Вы, похоже, забыли, что «Волчья Тень» опечатана, в поместье больше трёхсот кандидатов в убийцы, а «наш труп» был моим братом.

— Прости, — первая вздыхает Оля, и он почти жалеет о сползшей с её лица улыбке. — Мы… нервничаем. У меня ещё и Ириам осталась одна на неопределённый срок.

— Я обещал, что с ней всё будет нормально. — Или для неё довериться слишком большая роскошь? — Веди, — киваю я Калате и мы все вместе выходим за дверь.

Коридор сложно назвать пустынным, учитывая, что нас поселили на втором этаже вместе с большинством оборотней, но и они расступаются, напоровшись на мой взгляд. В остальном всё как обычно — полумрак, красный ковёр, прикрывающий паркет, картины на стенах и расписной потолок. И Оля, отстающая на полшага.

Но миг и обстановка меняется. Какое-то движение заставляет нахмуриться и остановиться, задвинув Олю себе за спину. Шёпот вокруг заметно нарастает, и Марек почти не удивляется, увидев летящую сквозь толпу рыженькую хрупкую оборотницу.

— Мар! — со всхлипом восклицает она, увидев его, и ускоряется. — Мар!

— Стася?