Чародей

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

К ужасу Ариса, элегантность не вернулась вместе с силой. С исчезновением Малика великан оказался тайно на службе у принца Идера. Он стоял над Высоким Алтарем в Храме Единого и Всего Малика, вырезая рельеф Черной Луны Шар вокруг продолговатого черепа и звездной вспышки, которую он сделал, когда храм все еще принадлежал Малику. Он вряд ли мог бы просить о лучших условиях работы, даже если бы был свободным гигантом. Ему нужно было только попросить, и все, что он хотел съесть или выпить, будет принесено из любого дальнего уголка Фаэруна. Компания помощников удовлетворяла все его потребности, и он работал в свое удовольствие, а в остальное время был волен делать все, что пожелает. Он даже не был пленником, так как мог свободно бродить по городу Шейд по своему желанию, до тех пор, пока он не возражал против эскорта из нескольких вооруженных лордов-Шейдов. Его контроль над инструментами пришел в норму после того, как он отоспался от последствий сокрытия Избранных в своем теле, и Темная Луна была вырезана достаточно неглубоко, чтобы не привлекать к себе внимания. Тем не менее, было что-то присущее скрытой природе богини, что он не совсем передавал. Зрителю достаточно было только взглянуть на череп и звездную вспышку Цирика, чтобы увидеть, что он плавает внутри Темной Луны Шар, а это совсем не годилось. Она была более утонченной, более загадочной. Арис отступил в сторону, чтобы посмотреть в будущее, едва заметил, как послал дюжину слуг в укрытие, и решил, что ему придется все переосмыслить. Он бросил молоток и долото в сумку с инструментами на поясе и попятился из алтаря.

— Идите в мою мастерскую, — сказал он, указывая служителям на дверь в северном трансепте. — Принесите стопку парусных полотен и бочонок угля для рисования.

Слуги поспешили повиноваться, оставив только четырех стражей, лордов-шейдов, которые делали все возможное, чтобы оставаться тихими и не попадаться на глаза. Идер, очевидно, приказал им не напоминать Арису, что он пленник, но это не имело никакого значения. Он всегда знал, что они у него за спиной. Он чувствовал их там, просто вне поля зрения.

В центральном проходе нефа раздался хриплый скрежет, когда кто-то толкнул Черный Портал. Арис рассеянно махнул рукой в направлении звука и сосредоточил свое внимание на объекте своего разочарования. Пара охранников бросилась прочь, чтобы отослать посетителя. Последовало шипение разговора шепотом, затем потасовка, несколько слогов магии и грохот бронированных тел, падающих на пол.

— Что с вами, болванами, не так? — Рявкнул Арис, слишком поглощенный эстетикой, чтобы заметить что-либо, кроме раздражающего беспокойства. — Разве вы не видите, что я пытаюсь думать?

Двое других охранников уже топали по проходу, чтобы перехватить незваного гостя. На этот раз заклинание закончилось резким треском. Вспышка молнии осветила алтарь, и наконец Арис увидел решение своей проблемы. Весь Главный Алтарь превратится в Темную Луну, причем верхняя полусфера образует полукруглую заднюю панель сзади, а нижняя полусфера спустится вниз в хор. Хитрость заключалась бы в том, чтобы получить правильный ракурс, где уровень изменился, и найти способ обогнуть лестницу, ведущую вниз. Все больше возбуждаясь, Арис опустился на колени и начал искать в своей сумке на поясе комок угля для рисования.

— Трудно сказать, кто здесь раб, а кто охранники. — Голос показался смутно знакомым. — В Арабеле с тобой было не так сложно.

— У тебя есть чем рисовать? — Арис опустил руку, не глядя. — Я должен сделать эскиз, пока я все еще думаю об этом.

— Арис! — рявкнул голос. — Оставь это. Ты здесь закончил.

— Закончил?

Нахмурившись из-за того, что его прервали, Арис покачал головой и обнаружил, что рядом с ним стоит Галаэрон. Эльф выглядел почти так же, как и тогда, когда они расстались у Ворот Пещеры, за исключением того, что его лицо было изборождено морщинами усталости, а глаза скрывала блестящая тьма.

— Галаэрон … — Арис чувствовал, что детали его идеи ускользают, даже когда он говорил, но он был так счастлив видеть своего старого друга живым, что ему было все равно ... очень.

— Что ты здесь делаешь? — спросил великан.

— А ты как думаешь? — возразил Галаэрон. — Я сбежал.

— Сбежал? Из Дворца Высочайшего?

Галаэрон кивнул.

— Мне пришлось использовать Теневое Плетение, — сказал он, оглядываясь на главный проход нефа, где четверо охранников Ариса лежали в различных формах смерти. — Мне очень жаль.

Сердце Ариса потянулось к другу.

— Ты никого не подвел.

Он положил два пальца на плечо эльфа и сказал:

— Я горжусь тем, что ты не сдался до этого.

— Я не сдался, — сказал Галаэрон. — Я выбрал. Теламонт охотится за Валой.

У Ариса внутри стало пусто.

— Значит, он знает? — Спросил великан.

— Знает?

— Об Избранных, — сказал Арис. Они не смогли найти мифаллар, поэтому я отправил их к Вале.

Тень легла на лицо Галаэрона.

Должно быть, Избранные освободили ее, — сказал он.

Галаэрон жестом поднял Ариса на ноги и повернулся к Черному Порталу. — Я их отдал. Вот что он имел в виду.

Арис встал, но не двинулся за ним.

— Кто имел в виду?

— Шарн, — ответил Галаэрон, продолжая идти по проходу. — Он явился мне во Дворце Высочайшего. Он сказал, что пришел, чтобы отплатить нам за услугу, и сказал, что у меня есть выбор.

— И?

— И он ушел, и я сделал свой выбор, — ответил Галаэрон. — Я не мог вынести мысли, что Теламонт снова захватит Валу, но теперь я вижу, что он говорил о большем, гораздо большем.

Видя, что Галаэрон не собирается ждать, Арис догнал его одним шагом. Он поднял Галаэрона с пола и поднял его на высоту головы.

— Шарн из Карсы пришел к тебе в Дворце Высочайшего?

— Разве не это я только что сказал? Опусти меня. Нам нужно найти Валу и Избранных.

Арис, продолжая удерживать Галаэрона, сказал:

— Шарн оставил тебя там, чтобы ты освободился? Он оставил тебя и велел использовать Теневое Плетение?

Если Галаэрон и понял причину тревоги Ариса, то не подал виду.

— Шарн предупреждал меня, — сказал эльф. — Теламонт только что был там, пытаясь убедить меня использовать Теневое Плетение, чтобы спасти Валу. Когда я отказался, он странно посмотрел на меня. Теламонт сказал, что надежда оказалась сильнее, чем он себе представлял, и ушел.

— Это было то, о чем шарн предупреждал тебя?

Галаэрон покачал головой и ответил:

— Я думаю, Теламонт знал, что я бросаю ему вызов, потому что я ожидал, что скоро что-то произойдет. Должно быть, до него дошло, что Вале помогли сбежать, потому что он ушел в спешке. Мы должны найти Избранных и предупредить их.

— Все очень правдоподобно, — сказал Арис. — Но шарн оставил тебя там без возможности сбежать, кроме как использовать Теневое Плетение.

Галаэрон пожал плечами и сказал:

— Мне пришлось смириться с неизбежным, и я стал сильнее из-за этого.

Он оторвал большой палец Ариса и выскользнул, легко приземлившись на пол.

— Кто сильнее? — спросил Арис, немного напуганный тем, как легко Галаэрон вырвался из его хватки. — Почему ты уверен, что это был шарн, которого ты видел, а не какой-то трюк Теламонта?

— Потому что мы победили его, — ответил Галаэрон, снова направляясь к Черному Порталу. — Мы с моей тенью сразились волей с Теламонтом Тантулом и победили его.

— Галаэрон, послушай себя, — сказал Арис. Он перешагнул через эльфа, затем развернулся и наклонился, чтобы преградить ему путь. — Теламонт Тантул пытался обманом заставить тебя уступить своей тени с того самого дня, как мы прибыли в Шейд. Ты, наконец, делаешь это, и вдруг ты сильнее, чем он?

— Да, — просто ответил Галаэрон. — Шадовары процветают на обмане и уловках, я знаю это, но самый большой обман, который они когда-либо совершали со мной, был, когда Мелегонт обманом заставил меня сражаться с моей собственной тенью. Он наполнил меня сомнениями, и сомнения сделали меня слабым.

— И теперь ты уверен, — сказал Арис, наполняя свой голос насмешкой и недоверием. — Теперь ты сильный.

— Теперь я целый, — огрызнулся Галаэрон. — Это делает меня сильным. У меня нет времени объяснять это сейчас. — Он прошептал мистическое слово и махнул рукой на ногу Ариса, и нога начала скользить по полу. — Я отправляюсь к мифаллару, — сказал Галаэрон, шагая под Арисом к Черному Порталу.

— Подожди!

Арис повернулся, становясь все более подозрительным, и сказал:

— Там, в Арабеле, ты сказал мне, что не знаешь, как найти мифаллар.

— Только не на этом плане.

Галаэрон прижал ладонь к Черному Порталу и произнес несколько слов на древнем незерезском. Дверь растворилась в теневом тумане. Эльф повернулся к Арису и сказал:

— Надеюсь, ты пойдешь со мной. Так или иначе, я не думаю, что Шейд будет безопасен для тебя очень долго.

В голове Ариса крутились подозрения, и в первую очередь страх, что Теламонт использует Галаэрона, чтобы выдать Валу и Избранных шадоварам. Но для того, чтобы это было так, Галаэрон не мог находиться под властью Высочайшего, потому что, если бы он был Теламонтом, ему пришлось бы только спросить, чтобы узнать то, что он хотел знать.

Я пойду, — сказал он, шагнув к темному порталу, — но сначала ты должен пообещать, что, когда все будет сделано, ты никогда больше не прикоснешься к Теневому Плетению. Ты все еще можешь быть спасен.

— Я приглашал тебя, Арис, а не умолял, — сказал Галаэрон голосом, в котором звучали и презрение, и терпение. — Меня не нужно ни от чего спасать.

Галаэрон повернулся и шагнул через Черный Портал, оставив Ариса одного в Храме Единого и Всего, одинокого, злого и покинутого. Он не мог решить, был ли Галаэроном, тот кто только что ушел, или тенью Галаэрона, или кто-то, кого Арис даже не знал. Прощальный упрек эльфа вызвал у него чувство обиды и боли, и такая грубость просто не была похожа на его друга. Это заставило Ариса захотеть вернуться к своей работе, но, конечно, это было глупо. Если план Галаэрона сработает, все равно через несколько минут все превратится в руины, а если план провалится, последнее, что он хотел бы сделать в течение следующих нескольких сотен лет – это посвятить свой талант сокрытию Темных Лун в священных скульптурах других божеств. Кроме того, знал он эльфа или нет, Галаэрон был его другом, и какими бы странными они ни становились, никто не бросал своих друзей, когда они отправлялись сражаться с Теламонтом Тантулом и Принцами Шейда, по крайней мере, каменные гиганты этого не делали. Арис последовал за Галаэроном через Черный Портал в туманную тень. Воздух стал холодным, а пол стал мягким, как снег.

Арис позвал в темноту:

— Галаэрон? — Он сделал еще один осторожный шаг, изо всех сил стараясь двигаться по прямой. — Где ты?

Когда ответа не последовало, Арис решил, что ждал слишком долго. Тени не были местом, где можно заблудиться. Он повернулся и в точности повторил свой путь.

Три шага спустя он остался в темноте. Возможно, его первые два шага были длиннее, чем он думал. Держа руку перед собой, Арис сделал еще один шаг вперед.

— Галаэрон!

Маленькая рука прижалась к его коленной чашечке, и эльф прошептал:

— Тихо, мой друг.

Вздох Ариса был совсем не мягким.

— Я думал, ты меня бросил.

У меня слишком мало друзей, чтобы оставлять их бродить по Краю в одиночестве, — ответил Галаэрон. Он потянул Ариса за штанину брюк, направляя его вперед. — Мы должны быть осторожны. Я не знаю, кто еще может наблюдать.

— Наблюдать? — прошептал Арис.

Галаэрон остановился, и черный туман впереди медленно стал прозрачным. Арис увидел, что они остановились только внутри Края Тени. Впереди лежал большой кратер, выложенный обсидианом, без видимых швов и с поверхностью, гладкой, как внутренняя поверхность стеклянной чаши. Внизу, на равном расстоянии друг от друга вдоль внутренней стены, стояли Хелбен и четыре сестры. Они держали руки раскинутыми, кончики пальцев указывали на своих товарищей по обе стороны, так что они образовали большое кольцо вокруг внутренней части. Внутри этого круга лежал диск серого опалесцирующего света, по которому они медленно шли ко дну бассейна.

Валы нигде не было видно. Как и Теламонта и его принцев. Арис опустился на колени рядом с Галаэроном и наклонился, чтобы прошептать:

— Возможно, они не нашли…

Галаэрон сделал движение, и остальная часть предложения Ариса исчезла в тишине.

— Мифаллар находится под этим пространственным порталом, — сказал голос Галаэрона в его голове. — Вала где-то здесь, можешь быть уверен.

Арис уже собирался спросить, был ли там и Теламонт, когда примерно в четверти пути вокруг кратера из Края Тени появились темные фигуры всех десяти выживших принцев. Они не столько отошли от обсидиановой обшивки, сколько вылезли из нее. Они начали бесшумно сползать по стене.

Арис потянулся к своей сумке с инструментами, чтобы что-то бросить, и начал подниматься, но Галаэрон остановил его рукой.

— Избранные предвидели это.

Принцы были почти рядом с Избранными, когда они наткнулись на невидимый барьер и резко остановились, крошечные разряды золотой энергии потрескивали вокруг каждой точки соприкосновения. Они вскочили на ноги, вопя от боли и шока, и вскарабкались на несколько шагов вверх по стене, затем остановились там, истекая темным туманом, растворявшимся в воздухе. Трое из них почти сразу же снова рухнули и растворились обратно в Крае. Остальные швырнули шары теневой магии на дно кратера. Шары ударились о барьер и разлетелись огромными черными брызгами, а затем дождем посыпались вниз крошечными бусинками тьмы, которые скользили по невидимой поверхности, как капли воды на раскаленной сковороде.

Пока остальные продолжали атаковать барьер, изможденная фигура принца Ламорака вызвала теневой диск. Он и его брат Малат ступили на борт и поплыли к центру кратера, их пальцы бешено работали, сплетая нити теневого шелка в форме маленького ручного топора. Арис схватил одно из своих долот, но прежде чем он успел вытащить его из сумки с инструментами, чтобы бросить, с противоположного края кратера полетела стрела золотой магии, разорвав теневой диск Ламорака на осколки. Малат врезался головой в невидимый барьер и мгновенно обмяк, его тело сначала растаяло в черной луже, а затем развалилось на части и заскользило по поверхности дымящимися черными шариками. Ламорак ударился спиной, вскрикнул и сумел подпрыгнуть в воздух. Он исчез с резким треском заклинания телепортации.

Арис посмотрел через кратер в сторону источника золотой молнии и мельком увидел завиток золотых волос Валы, когда она исчезла из виду за краем. Хотя он никогда не видел, чтобы она произносила заклинания, не было диким предположением, что кто-то из Избранных мог одолжить ей кольцо или палочку, способную метать магические стрелы. К сожалению, Арис был не единственным, кто заметил ее. Идер и Агларел поспешили за ней, их долговязые конечности странно напоминали пауков, когда принцы поднимались по скользкой стене. Арис посмотрел вниз и с облегчением обнаружил, что его друг смотрит вслед Вале, его эльфийские брови изогнулись в беспокойстве. И все же Галаэрон не сделал ни малейшего движения, чтобы последовать за ней. Вспомнив, как, столкнувшись с подобной ситуацией под влиянием своего “теневого я” в Сайяддаре, эльф чуть не убил его, используя его, чтобы заманить дракона в засаду, Арис схватил Галаэрона за плечо и потащил его за собой. Галаэрон высвободился из руки Ариса.

— Они бы это предвидели. Мы должны ждать здесь, на Краю, того, чего они не предвидели.

Арис начал сердито спрашивать, что это может быть, но заклинание Галаэрона заставило его замолчать. Он мог только ждать и наблюдать, как Избранные, игнорируя все более отчаянные попытки принцев проникнуть через мистический барьер, продолжали идти по пространственному порталу ко дну бассейна. Идер и Агларел достигли края кратера и исчезли за его вершиной. Бассейн задрожал и начал опадать под ними. У Ариса отвисла челюсть. Избранные сделали это: Шейд падал. Он схватил Галаэрона. Решив не отделяться от других, что бы ни сказал эльф, он прыгнул в бассейн, но приземлился на том же месте, где и был, а бассейн продолжал падать под ним.

— Когда мы понадобимся, — прошипел Галаэрон. — Не раньше.

Малик не мог сказать, как долго он пролежал прикованным к алтарю Шар. Все, что он знал, это то, что он так ослабел от голода, что его живот потерял силу урчать, что его язык так распух от жажды, что он не смог бы пить, даже если бы кто-то дал ему воды, что его уши настолько привыкли к постоянному шипению поклоняющихся Сокрытой, что внезапная тишина заставила его чувствовать себя оглушенным. У него было ощущение парения, ощущение, которое только усилилось, когда его тень на потолке начала уменьшаться и становиться все темнее, когда поток серебристой магии, льющийся из камня, начал кружиться вокруг него бусинами, размером с его голову, и особенно когда сметенные фигуры поклонников Шар начали кувыркаться в воздухе и подпрыгивать на покрытом тенями потолке. Малик был настолько ослаблен жаждой и голодом, что на несколько мгновений он был слишком удивлен, чтобы понять, что он видит. Неужели он наконец умер и начал свое путешествие в Разрушенный Замок, или блудница Шар внезапно даровала всем своим поклонникам способность летать? Или, возможно, это была галлюцинация. Возможно, все трудности, которые он перенес ради своего бога Цирика, наконец-то взяли свое, оставив его таким же слабоумным и безумным, каким когда-то был его бог. Затем Малик ударил по концу своих цепей и почувствовал, как его иссохшие руки почти выскользнули из одного из наручников, и он понял, что произошло. Единый ответил на молитву. Наконец, Цирик сжалился над своим бедным слугой и поднял палец, чтобы помочь в невыполнимой миссии, которую он ему поручил, и вскоре шараанцы заплатят за все мучения и оскорбления, которые они навалили на него, пока он лежал прикованным к украденному алтарю их богини.

— Вот тебе моя судьба! — прокричал Малик сквозь плавающий водоворот серебряных бусин. — Наконец-то Цирик пришел за мной, и он ужасно отомстит тебе.

— Дурак! — голос, который прошипел это, исходил от его собственной тени, лежащей на потолке не более чем в дюжине шагов над ним. — Ничто не может быть дальше от разума Цирика, чем твое страдание.

— Ты не можешь этого знать! — Сказал Малик, скорее для собственного утешения, чем потому, что считал, что его тень должна знать. — Ты для него ничто, — он хотел остановиться на этом, но почувствовал, как набухают новые слова, когда проклятие Мистры заставило его сказать всю правду. — Кроме еще одной муки для меня!

Это вызвало пурпурную улыбку у тени, которая сказала:

— Единственная служба, которую я счастлив выполнять для твоего лживого бога, но это не меняет правды о том, что происходит. Город падает.

— Падает? — Закричал Малик. Он заметил, что к нему начали присоединяться другие голоса. — Со мной в нем?

— Жаль, не так ли? — спросила тень.

— Больше, чем ты думаешь. — В этом Малик говорил правду, потому что Цирик любил рассказывать ему о судьбе, которая ожидала его, если он когда-нибудь потерпит неудачу в одной из божественных миссий, возложенных на него. Потребовалось всего мгновение, чтобы тысяча обещанных мук промелькнула в его сознании, потому что в своей бесконечной мудрости Единый заставил Малика запомнить их, пока он не запомнил их все так же хорошо, как свое собственное имя. Но избежать этого было невозможно. Город рухнет в пустыню, и он умрет вместе со всеми, без сомнения, раздавленный Камнем Карсы, поскольку он все еще был прикован к нему ... И тогда Малик увидел, как он спасет себя. Однажды, когда Цирик послал Малика за священной книгой из Башни Хранителя в Кэндлкипе, Единый сказал ему, что ему нужно только назвать имя Единого и Всех три раза, как только он выполнит свой долг, и он будет спасен. Учитывая, что Идер назвал Камень Карсы короной своей богини Шар, и учитывая, что он также был единственным оставшимся источником всей древней магии во всем Фаэруне, возможно, даже в самом Ториле, казалось разумным предположить, что тот, кто контролировал Камень Карсы, мог также контролировать Теневое Плетение. Малик понял, что камень может быть похож на корону. Если на самом деле не источник власти Шар над Теневым Плетением, то, по крайней мере, его символ, и он узнал в Калимшане, что тот, кто контролирует символ, скорее всего обладает и властью. Когда истинный халиф города потерял свою корону из-за шайки воров, повелитель воров дерзко возложил корону на свою голову и бросил вызов халифу, чтобы тот вернул ее. Как ни старался старик, ему это так и не удалось, и вскоре город стал почитать вора, как нового халифа. Малик верил, что так будет и с Камнем Карсы. Нет, он знал. Не могло быть никакой другой причины, по которой богиня теней позволила бы артефакту такого яркого света служить Главным Алтарем в ее самом священном из храмов. Увидев, что он парил в пяти футах от потолка, и что его тень была немного больше, чем он сам, но такая же черная, как обсидиан, Малик закрыл глаза. Он понятия не имел, сколько времени потребуется городу, чтобы врезаться в Анаврок, но они падали целых пять или десять вдохов, и скоро должны были удариться об землю.

— Он у меня, Могучий! У меня на спине приковано Теневое Плетение!

Когда проклятие Мистры не заставило Малика добавить что-либо еще или даже уточнить, что это был просто символ, он решил, что его план сработает, и позвал:

— Цирик, Единый, Всё! Ничего не произошло. Он парил так близко к потолку, что не мог видеть ничего, кроме ухмыляющегося лица своей тени.

— Как ты жалок, — сказала она. — Мне стыдно сознавать, что я произошла от твоего образа. Даже если бы Цирик мог тебя услышать, как ты думаешь, он бы ответил?

— Если бы он мог меня слышать? — Закричал Малик. — Что значит «если»?

— Как ты думаешь, что я имею в виду? — Парировала тень. Это храм…

Объяснение резко оборвалось, когда Малик коснулся потолка и вошел в контакт со своей тенью. Красные глаза мигнули, и её форма стала более приземистой и менее чудовищной. Малик ощутил прилив холодной магии, когда она вернулась в его тело.

— Это как раз то, что ты хочешь! — Прижавшись лицом к каменному потолку, он не мог говорить внятно. — Ты будешь со мной, когда я стану отцом гнева Единого!

Потолок оторвался от его лица, и Малик на мгновение подумал, что его тень ошиблась, что Цирик все-таки пришел за ним. Затем он услышал плеск и крики, и повсюду вокруг себя он увидел шадоваров, размахивающих руками, и бусинки серебряной магии, принимающие каплевидные формы, когда они падали обратно на пол храма. Закрыв глаза, Малик снова закричал:

— Цирик, Единый, Всё!

Ничего не произошло, за исключением того, что под Маликом начал нарастать равномерный рев. Не успел он опознать звук, как непрерывный поток магии Камня Карсы хлынул в бассейн внизу, и рев взорвался громовым всплеском, воздух вырвался из его легких, когда его спина врезалась в Камень Карсы. Он подпрыгнул один раз и почувствовал, как его ноги освободились, когда болт кандалов, удерживавший его ноги, вышел, затем он почувствовал, как кости хрустнули в одной руке, когда ее вытащили из закрытых кандалов. На мгновение Малику показалось, что на этом все закончится, что все потемнеет, и он проснется на Равнине Фуги, брошенный на грубое милосердие, которое обрушилось на всех неверных несчастных, которые вызвали недовольство своих святых хозяев, вороватым богом мертвых, Келемвором. Но этому не суждено было случиться. Все еще привязанный к Камню Карсы своей единственной неповрежденной рукой, Малик откатился в сторону и поймал брызги магии прямо в лицо. Прежде чем он успел закрыть рот и отвернуться, он сделал три огромных глотка, и, конечно же, они попали не в тот проход и сразу же заполнили его легкие. Малик ожидал, что утонет, и быстро, но это было волшебство. Оно прошло через его легкие в остальную часть тела, наполняя его новой энергией. Слабость, вызванная голодом и жаждой, исчезла, и рука, которую он только что сломал, начала заживать, хотя сломанная кость все еще не срослась, казалось, что Арис вонзил в нее зубило. Малик подобрал под себя ноги и повернулся, чтобы найти храм, заполненный потрепанными шадоварами, некоторые плавали лицом вниз в серебряной магии, а некоторые полу-плыли полубежали к аркам выходов так быстро, как только могли нести их темные ноги. Пара фанатичных почитателей Шар увидела его, стоящего рядом с Камнем Карсы, и бросилась на него, крича, что это дело рук неверного вора. Именно в этот момент своды потолка прогнулись под напряжением внезапной остановки и начали падать в храм. Самый крупный фанатик был раздавлен секцией каменного ребра длиной в рост Ариса, а другой исчез за завесой падающих обломков.

Хорошо используя данную Цириком способность исчезать, Малик нырнул под поверхность серебряного пруда, чтобы спрятаться. Оставшийся в живых фанатик появился мгновением позже, рубя воду своим черным мечом и клянясь, что повесит рогатую голову Малика на стену. Хотя было бы просто проследить за последней цепью наручников до самой руки Малика, магия Единого не позволила шараанцу увидеть это. Малик подошел к нему сзади и потянулся, чтобы вытащить из-за пояса кинжал шадовара. Он использовал собственное оружие верующего, чтобы вспороть ему живот. Длинный участок стены рухнул позади Малика. Весь храм накренился, и он обнаружил, что его тащит за Камень Карсы, а течение несет всё в комнате к огромному водовороту в углу. У него было достаточно времени, чтобы понять, что его вот-вот затащат в одну из дренажных ям, которые он заметил, когда впервые очнулся в зале. На мгновение Малику показалось, что город снова начал падать, но затем его цепь наручников ослабла, натянулась и снова ослабла, когда Камень Карсы ударился обо что-то, отскочил и начал катиться. Он обнаружил, что сначала дико летит по воздуху, затем наблюдает, как камень пролетает над его головой, затем его дернуло за ним, прежде чем он, наконец, врезался в него лицом и остановился. По сравнению с треском и грохотом первого падения, комната казалась пугающе тихой. Это не означало молчания. Воздух был наполнен воплями и стонами раненых, отрывистым плеском обломков и людей, падающих в вязкие лужи магии, и ровным журчанием магического потока, все еще льющегося из трещины Камня Карсы. Малик медленно поднялся и, обнаружив, что выжил более или менее невредимым, повернулся, чтобы посмотреть, куда он приземлился. Он лежал, прислонившись к стене одной из пещер мастерской, где шадовары делали свои теневые покровы. Справа от него лежал огромный, похожий на комлю ткацкий станок, на котором они ткали шелк теней в ткань, а слева от него была щель в сто ярдов, которую они использовали, чтобы обеспечить свет, необходимый для создания тени. Однако самым интересным для Малика была неглубокая жестяная сковорода, стоявшая прямо перед ним. Наклоненная под крутым углом из-за наклона города, сковорода была огромной, площадью в сто квадратных шагов, но не более толщины ногтя в глубину. На дальней стороне, на несколько десятков ярдов выше головы Малика, стояло длинное корыто для сбора, в котором все еще хранилась часть серебряной магии, когда-то равномерно распределявшейся по корыту.

Чудовищный грохот потряс пещеру ткацкого станка, затем он медленно выпрямился. Серебристая магия Камня Карсы выплеснулась в жестяную сковороду и начала распространяться по дальним углам комнаты. Солнце ненадолго скользнуло по устью световой щели, затем исчезло за верхним краем и послало узкий клин тени, стреляющей поперек сковороды. Там, где тень соприкасалась с растекающимся листом целой магии, она мгновенно соединялась в тонкий, как вафля, треугольник теневого покрова.

— Они используют цельную магию! — Выдохнул Малик, внезапно поняв, что он видит. — Им нужен Камень Карсы, чтобы сделать одеяла. Город продолжал наклоняться, проходя немного мимо центра и наклоняясь в противоположном направлении. Понимая, что все, что он узнал, не принесет ему никакой пользы, если он не выживет, чтобы рассказать Цирику, Малик вскочил на ноги. Иногда толкая, иногда таща, а иногда и сам раскачиваясь, он начал направлять Камень Карсы к солнечной щели вдоль правой стороны комнаты. Учитывая его обычную удачу, Малик подумал, что ему, вероятно, удастся вытолкнуть Камень Карсы в пустыню как раз перед тем, как весь Анклав Шейдов обрушится на них.

Каким бы темным ни стало сердце Галаэрона, оно едва не разорвалось на части, когда они с Арисом смотрели, как Агларел и Идер исчезли за краем бассейна в погоне за Валой. После того, как они покинули караван на Вечерней Звезде у него не было иллюзий относительно готовности Избранных рискнуть одним ради блага многих. То, что он также был готов пойти на такой же риск, и с кем-то, кого он любил, казалось ему ни добром, ни злом, только необходимым. То, что события доказали его правоту, не заставляло его чувствовать себя ни оправданным, ни виноватым, только опечаленным. Он, наконец, понял, что, Дав и другие пытались сказать ему в тот день, по крайней мере, он так считал, поскольку его рука наконец зажила и вернулась к своему нормальному цвету, что Избранные уже несут свои тени внутри, что невозможно нести столько ответственности и власти, не омрачая свой собственный дух.

— Приготовься, Арис, — сказал он. Галаэрон говорил нормально, потому что больше не было ни малейшего шанса, что шадовары услышат его. — Мы нужны.

Сквозь сгущающийся теневой туман, поднимающийся от битвы внизу, Высочайший был едва виден, призрачная фигура, стоящая на краю оплавленного защитного барьера Избранных. Он смотрел вниз, на дно бассейна, где мифаллар помещался среди дымящихся обрывков пространственного портала, который Хелбен и другие опускали над ним, когда он, наконец, показал себя, распылив волну теневого огня на их защиту над головой. Битва после этого была столь же быстрой, сколь и яростной, когда пятеро оставшихся принцев нырнули прямо сквозь черное пламя, чтобы атаковать.

За несколько мгновений, которые потребовались, чтобы барьер сгорел достаточно, чтобы Галаэрон увидел, что происходит, пространственный портал был разрушен, Избранные были заняты принцами, и город перестал падать, по крайней мере, временно. Обсидиановый мифаллар представлял собой усеченную сферу высотой не более ста футов, но внутри нее скользили призрачные фигуры и та же темная аура, что и в первый раз, когда Галаэрон увидел ее. Бой, бушевавший вокруг мифаллара, был одновременно яростным и диким, с шарами теней и молниями, разбивающимися о волшебные щиты, серебряными клинками, звенящими о черные, ногами и кулаками, летящими слишком быстро, чтобы глаз мог следить. Галаэрон указал на широкоплечую фигуру принца Кларибернуса, которого неуклонно отбрасывал назад ослепительный шквал ударов клинком и ногами Дав Соколицы.

— Посмотри, сможешь ли ты атаковать Кларибернуса сзади, — сказал он Арису, — и склонить чашу весов в нашу пользу.

Арис поднял свой гигантский молот и ответил:

— По крайней мере, я отвлеку его, но меня беспокоит, что мы видим только принцев и Высочайшего.

Гигант указал на Теламонта, который протягивал ладони к поврежденному мифаллару, без сомнения, контролируя поток Теневого Плетения, чтобы стабилизировать город, и спросил:

— Где их армия?

— Где угодно, только не здесь, — ответил Галаэрон.

Не нужно было догадываться, что шадовары не захотят рисковать тем, что один из их солдат встретит поток серебряного огня Избранных теневой стрелой. В результате разрыв в ткани мира вполне может засосать весь анклав в плоскость более адскую, чем та, из которой они только что сбежали.

Арис хмыкнул и спросил:

— Хочу ли я знать, что ты будешь делать?

Галаэрон указал на Теламонта и сказал:

— Я буду занят Высочайшим.

Глаза Ариса расширились.

— Твоя тень свела тебя с ума? — Выдохнул он. — Тебе не тягаться…

— Кровосос не может сравниться с рофом, но кто из них кусается?

Галаэрон жестом подозвал Ариса и сказал:

— Ты появишься позади Кларибернуса.

Арис скептически посмотрел на Галаэрона.

— Будь осторожен, друг мой. Я еще не отказался от тебя.

Галаэрон улыбнулся и сказал:

— Тогда это должно быть правдой, то, что говорят Си'Тель'Квессир: нет ничего более упрямого, чем каменный великан. — Он положил руку на колено Ариса и толкнул. — Поторопись, пока эти дураки не открыли еще один адский рот.

Арис рванулся вперед, ковыляя из-за Края. Галаэрон оставался позади достаточно долго, чтобы увидеть, как он появился из обсидиановой стены бассейна в нескольких шагах позади Кларибернуса, его огромный молот уже по дуге опускался к голове своей цели. Принц почувствовал атаку в последний момент и увернулся, но отвлечение было всем, что нужно было Дав Соколице, чтобы направить ее собственные атаки. Бросая магию одной рукой и размахивая сталью другой, она сначала рассеяла защиту клинка шадовара, а затем погрузила свой волшебный меч по рукоять в его живот. Он споткнулся под ногами Ариса, издав гортанный вой, который был слышен даже сквозь шум битвы. Принц отомстил, полоснув черным мечом по ноге Ариса. Колено гиганта подогнулось, и это было все, на что Галаэрон осмелился посмотреть, прежде чем выпрыгнуть из-за Края самому. Он вышел прямо за Теламонтом, брыкаясь обеими ногами, одной рукой вызывая вспышку черной молнии, а другой размахивая украденным мечом. Высочайший не дрогнул. Он даже не взглянул. Он просто отошел в сторону. Когда Галаэрон проплыл мимо, он взмахнул мечом и метнул молнию. Как только его черный клинок коснулся одежды Теламонта, он разлетелся вдребезги. Молния сверкнула в дюйме от его руки, затем Галаэрон обнаружил, что неподвижно висит перед своей целью, глядя в пару мерцающих платиновых глаз.

— Эльф! — Рявкнул Высочайший. В своем гневе Теламонт чуть не сжал одну из своих тонких рук, и город задрожал, когда его контроль над мифалларом ослабел. — Как ты освободился?

Галаэрон улыбнулся. Казалось, Высочайший не знал всего, что происходило в его дворце.

— Самым неожиданным из возможных способов … — Галаэрон открыл себя Теневому Плетению и почувствовал, как его холодная магия течет в него со всех сторон.

— Я последовал твоему совету. — Галаэрон повернул ладонь наружу и выпустил стрелу чистой магии тени. Атака, казалось, застала Теламонта врасплох, хотя бы потому, что он не был готов увидеть, как Галаэрон взывает к Теневому Плетению. К сожалению, это также почти не возымело никакого эффекта, бросив лишь кратковременное облако на лицо Высочайшего, прежде чем оно исчезло в темноте под его капюшоном. Город, казалось, снова начал падать, всего на мгновение, а затем Высочайший опять поймал его.

— Я вижу, ты уступил своей тени, — сказал Теламонт. — Пройдет совсем немного времени, прежде чем ты сможешь вернуть информацию, которую Мелегонт так усердно собирал.

— Теперь я могу вспомнить её, — сказал Галаэрон, — но было бы неразумно рассчитывать на мою благосклонность. И «вернул» ˗ не то слово, которое я бы использовал. Я соединился со своей тенью, но моя воля остается моей собственной.

Платиновые глаза Теламонта вспыхнули, и конечности Галаэрона раскинуло в стороны. Он крутился, пока не повис вниз головой над битвой. Арис лежал на полу бассейна, истекая кровью из трех разных ран и корчась от боли. Избранные действовали гораздо успешнее. Хотя и Дав, и Шторм теряли кровь из прорех в своих доспехах, только три принца остались в бассейне. Принц Маттик отступал под яростным натиском клинка и заклинаний.

Все, что нужно было сделать Галаэрону – это сосредоточить внимание Теламонта на нем, а не на битве. Он снова попытался открыться Теневому Плетению, но на этот раз все, что он чувствовал, было эфемерным ощущением, что никакая магия не сможет пройти.

— Что-то не так, эльф? — Спросил Теламонт. — Может быть, в конце концов, твоя воля принадлежит не тебе?

В бассейне внизу принц Маттик упал на колено под яростным натиском магии, исходящей от Аластриэль и Лаэраль. Дав и Хелбен отгоняли от него его брата Ваттика и скоро будут в состоянии прикончить его ударом сзади.

— Моей воли достаточно, чтобы поклясться, что ты никогда не получишь знания, которое передал мне Мелегонт, — сказал Галаэрон. — А если ты сомневаешься, что у меня хватит сил сдержать клятву…

— В твоей силе я не сомневаюсь. Ты слишком долго сопротивлялся своей тени. — Голос Теламонта был слабым и холодным. — Очень жаль, правда. Если бы ты сдался ей, как я настаивал, я мог бы спасти тебя, как я спас Хадруна. Теперь ты бесполезен для меня. Я буду вынужден вырвать знание из твоего никчемного разума ... Точно так же, как я вырву твою глупую надежду, что Избранные победят моих принцев.

Когда Теламонт произнес эти последние слова, принцы Агларел и Идер появились позади Аластриэль и Лаэраль. Агларел поймал Аластриэль сзади яростным ударом сверху, который рассек ее на полтора фута через лопатку, прежде чем она смогла телепортироваться в огромном брызге алой крови. Хелбен краем глаза заметил Идера и, направив свой черный посох через плечо Лаэраль, взорвал его бурей метеоров, отчего он кувыркнулся на полпути к стене бассейна. Это оставляло Маттику свободу для контратаки. Он поднялся, размахивая огромным черным мечом в одной руке и отбрасывая брызги крылатых черных пауков из другой. Пауки кружили над головой Хелбена гудящим черным облаком, но самым смертоносным оказался меч, отрубивший Дав ногу по колено. Она упала, ругаясь, и спасла себя от смертельного второго удара, выпустив длинную ленту серебряного огня.

Маттик избежал неминуемой смерти, только отскочив в сторону и опрокинув Хелбена, перекатившись ему на ноги. Тем временем серебристый огонь Дав горел сквозь призрачный туман над бассейном, и Галаэрон увидел далеко внизу изгиб песчаного берега озера. Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что он видит, и он понял, почему мифаллар было так трудно найти даже в тени. Бассейн находился в том месте, которое когда-то было вершиной горы, но теперь было нижней частью города, лежащей вверх ногами и смотрящей прямо вниз, на пустыню.

Дыра в облаках закрылась так же быстро, как и открылась, и Дав тоже телепортировалась в безопасное место. Остались только Хелбен, Лаэраль и Шторм, а пятеро принцев шадоваров окружили их и безжалостно гнали троицу к кружащемуся циклону наполненного тенями воздуха. Там был и Арис, все еще корчащийся на полу, медленно скользящий к середине бассейна на луже его собственной алой крови. Никто не обращал на него никакого внимания, и Галаэрон быстро оглянулся на Теламонта, чтобы Высочайший не почувствовал растущую в его сердце надежду и не сделал что-нибудь, чтобы остановить умного гиганта. Галаэрон обнаружил, что даже эта стратегия чревата опасностью. По стене бассейна позади Теламонта скользила Вала, сжимая одну руку в кулак, чтобы направить кольцо в форме звезды на спину Высочайшего. В другой она держала свой темный меч, ее рука была поднята и готова броситься при первом признаке того, что он знал, что она здесь.

Отчаянно пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, и в ужасе от того, что Теламонт уже почувствовал его мысли, Галаэрон оглянулся на Избранных.

— Используйте серебряный огонь! — крикнул он. — Это единственный…

— Молчи, дурак! — прикрикнул Теламонт. — Ты бы скорее уничтожил Фаэрун, чем позволил нам занять место…

Он тоже замолчал, когда, к изумлению Галаэрона, Хелбен поднял руку и выпустил поток мерцающего магического огня на Теламонта. Закричав от ярости и недоверия, Теламонту ничего не оставалось, как поднять обе руки и поднять перед собой щит-заклинание. Освободившись от хватки Высочайшего, Галаэрон рухнул на дно бассейна и едва успел выкрикнуть заклинание мягкого падения, как воздух взорвался свистящими белыми искрами и трескающимися копьями черных молний. Он подобрал под себя ноги и приземлился на самом мифалларе, как раз вовремя, чтобы обернуться и увидеть Валу, летящую в кувырке, нацеленном на спину на Теламонта. Что произошло дальше, сказать было невозможно. Он увидел, как полетели темные ноги Теламонта, меч Валы изогнулся дугой, и черная рука хлестнула в потрескивающем воздухе. Все они растворились в тени. Удар огромного молота потряс мифаллар, и Арис торжествующе вскрикнул. Что-то похожее на вулкан взорвалось под ногами Галаэрона, и он обнаружил, что кувыркается в воздухе, черном и густом, как смола. Он врезался в обсидиановую стену и упал на ноги только для того, чтобы его ноги вылетели из-под него, когда бассейн качнулся рядом с ним. Он кувыркнулся вниз к краю, затем внезапно остановился, а затем покатился обратно к центру. Трижды он мельком видел мифаллар, расколотый и изливающий дым тени в чашу, с Арисом, закинувшим ноги под под себя и все еще колотившим по мифаллару своим скульптурным молотом. Прежде чем Арис ударил по эльфу, великан остановился.

— Ага, Галаэрон! — Воскликнул Арис. — Это не самый пригодный для работы камень, но не слишком твердый, чтобы его нельзя было расколоть!

— Я думаю….

Бассейн дико качнулся в другую сторону, и Галаэрон едва удержался, чтобы не упасть, схватив сумку с инструментами великана, — ты сделал достаточно!

Галаэрон увидел, как мимо пролетела Вала и сбила Ваттика с ног, оставив за собой отрубленную ногу шадовара, прежде чем воительница исчезла в черном тумане и начала издавать дикий ваасанский боевой клич. Галаэрон выхватил пригоршню теневого вещества из темнеющего воздуха и превратил его в пару пауков. Одного из них он передал Арису с инструкцией проглотить, а другого проглотил сам. Два быстрых заклинания спустя, и они оба ползли по бассейну на четвереньках, их руки и ноги прилипали к скользкой поверхности, как будто покрытые липкой пастой. Они нашли Валу и трех последних Избранных в отчаянном положении, неспособных удержаться на ногах и оказавшихся в кольце принцев-шадоваров. Агларел швырнул теневой шар в Шторм, которая едва успела размахнуться ногами, чтобы принять атаку в бедро, а не в грудь. Шар просверлил дыру размером с кулак в мышцах и костях, что явно лишило ее возможности сражаться, но она не телепортировалась, как другие Избранные, когда они стали слишком ранены, чтобы сражаться. Хелбен направил свой посох на принца, который ранил ее, но единственное, что выстрелило с конца, была смехотворная морось желтого света.

Галаэрон прикоснулся пальцем к виску, затем использовал свою магию тени, чтобы мысленно поговорить с Арисом.

— Они беспомощны! — Объяснял он. — Вещество теней душит их магию.

Арис кивнул, затем указал на Агларела и Идера и поднял свой молот.

— Хорошо, — послал Галаэрон.

Они вместе бросились вперед, Арис застал обоих принцев врасплох, разбил их шлемы и отправил их кувырком по полу бассейна, прежде чем они исчезли в черном тумане. Галаэрон поймал Маттика сзади теневой стрелой, которая отправила его вниз головой в гущу Избранных, где Лаэраль и Хелбен быстро доказали, что они не совсем беспомощны, вонзив свои кинжалы по крайней мере дважды в каждый незащищенный дюйм, прежде чем принц поспешно отступил, растворившись в тени. Это оставило Бреннуса, Кларибернуса и Детхуда атаковать сзади. Пара темных стрел попала Хелбену в плечи и заставила его скользнуть через бассейн к Арису, в то время как теневой коготь вытянулся из предплечья Детхуда, чтобы сомкнуться вокруг горла Лаэраль и начать тащить ее обратно к рядам шадоваров. Галаэрон прыгнул вперед, чтобы атаковать, но Вала уже метнула свой темный меч в грудь принца. Оружие вонзилось по рукоять, затем упало на пол, когда Детхуд отступил в тень. Вала вернула оружие в руки и начала атаковать Бреннуса, но была сбита с ног, когда тот сделал еще один дикий взмах. Ее бедро едва коснулось земли, прежде чем она снова встала на ноги и двинулась вперед. Галаэрон схватил ее за руку и сказал:

— Все кончено.

— Пока нет.

Она повернулась, указала на стену бассейна в черный туман и сказала:

— У меня есть одна из его рук, но Теламонт все еще там.

Пара темных дисков с шипением пролетела над бассейном и снесла бы им головы, если бы Арис не сбил их до того, как они приблизились. Галаэрон перекатился на колени и контратаковал полетом теневых стрел. Бреннус легко блокировал их и направил темные стрелы обратно в них. Арис получил две в руку, а Вала – одну в плечо, и еще три порезали Галаэрона по одной стороне его шеи и руки.

— Все кончено, — сказал Галаэрон. Это были самые трудные слова, которые ему когда-либо приходилось произносить, и самые верные. Он взял Валу за руку и подтолкнул ее обратно к трем избитым Избранным. — Мы не выиграем.

Арис отказался отступать.

— Но мифаллар…

— Треснул, — сказал Галаэрон. — Возможно, этого будет достаточно, чтобы разрушить город.

Арис повернулся и метнул молот в сердце мифаллара. Кларибернус махнул рукой и отправил инструмент кувырком прочь, затем Бреннус послал к ним полосу черного тумана. Галаэрон поднял заклинание ветра, которое, как он надеялся, направит туман обратно к принцам, но Бреннус развеял его жестом. Шторм начала задыхаться от дыма, и Галаэрону пришло в голову, что он узнал кое-что еще о силе, что иногда самая трудная часть владения ею ˗ знать, когда этого недостаточно.

— Мы сделали все, что могли. — Галаэрон жестом велел раненому гиганту собрать Шторм и других Избранных, затем схватил Валу и толкнул ее к остальным.

— Хорошо сказано, эльф, — ответил Хелбен. Он протянул руку за спину Валы, чтобы обнять Галаэрона за плечо. — Ты учишься.

Еще один теневой заряд с шипением вошел в группу, чтобы поймать Шторм в спину. Рука Лаэраль взметнулась, чтобы подхватить сестру под мышку, затем бассейн опасно накренился в противоположном направлении. Только липкие конечности Ариса и длинные руки удерживали группу от того, чтобы упасть через бассейн и снова разделиться.

— Все в порядке! — Воскликнула Лаэраль. — Галаэрон, будь добр, вытащи нас отсюда, пока еще есть откуда.