Чародей

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Галаэрон прибыл в клубок рук, как человеческих, так и эльфийских, Вала обхватил его за плечи с одной стороны, Такари прижалась к его ребрам с другой, Кул стоял напротив, заключив их всех в большие медвежьи объятия и глядя вниз, как будто он не был полностью убежден, что превращение Галаэрона из фаэримма в эльфа было возвращением к истинной форме. В воздухе пахло серой и обугленной плотью, и он оглашался грохотом, треском и воплями. Все еще борясь с оцепенением после телепортации, Галаэрон вспомнил, что он был где-то еще, пытаясь спастись от какого-то надвигающегося катаклизма. Воздух там пах так же, и шум битвы был таким же громким. Он начал опасаться, что они все-таки не сбежали, что они вот-вот пострадают от последствий какого-то ужасного события, от которого они спасались. Галаэрон взглянул на полог голубого леса и съежился от того, насколько этот вид ему знаком.

— Я думаю, что мифал дал отпор…

Он уже собирался сказать «моему заклинанию телепортации», когда свинцовое сияние просочилось сквозь лес. Его потрясло страшное сотрясение, сотрясение, которое вспыхнуло у него в животе и вырвалось наружу. Его ладони и подошвы онемели, барабанные перепонки стучали, а голова наполнилась болью. Он обнаружил, что стоит на четвереньках рядом с Валой, Такари и Кулом, думая, что они все умрут, и удивляясь, почему мифал вмешался в его магию, когда обычно отклонял заклинания перемещения только тогда, когда они пересекали его периметр. Конечно, Галаэрон использовал магию теней. Несколько месяцев назад здоровый мифал помешал Мелегонту прикоснуться к Теневому Плетению, но в своем ослабленном состоянии он не препятствовал ни одному из теневых заклинаний, которые Галаэрон наложил за пределами Стонущей Пещеры. Это было все, о чем думал Галаэрон, прежде чем ему пришло в голову, что он уже пережил ударную волну. Рев в ушах на самом деле был оглушительной тишиной, понял он, и земля под ним ни разу не содрогнулась от удара падающего синего дерева. Он поднялся на колени, огляделся и увидел, что, хотя лес был знаком, это был не тот, что под Стонущей Пещерой. Подлесок позволял укрыться птицам и животным, и местность была не такой крутой. Возможно, они все-таки добрались до Звездного Луга. Галаэрон начал подниматься ... и его потянула вниз мясистая лапа Кула. Ваасанец использовал разговор жестами, чтобы призвать к тишине, а затем скользнул обратно в подлесок так же незаметно, как любой эльф. Когда Вала и Такари сделали то же самое, Галаэрон упал на живот и последовал за ними, затем повернулся и выглянул из-за куста. Звездный Луг лежал прямо впереди, его небольшое пространство было покрыто едким дымом, а пышные травы почернели от битвы. В дальнем конце Пруд Славы Рассвета порозовел от пролитой крови и все еще кипел от какого-то магического жара. Тела как эльфов, так и других лежали разбросанными вдоль дальней стороны, где Избранные и Рота Холодной Руки были атакованы, все еще ошеломленные.

Как и Галаэрон и его спутники, те, кто был на поле боя, уже начали приходить в себя и подниматься. Обе стороны, казалось, были не готовы к сражению, эльфы и их союзники оказались на открытом месте, а фаэриммы и их рабы разума беспорядочно разбросаны по краю луга, примыкающего к Галаэрону и его спутникам. Эльф в изодранных доспехах поднял темный меч и с его помощью отрубил покрытую щупальцами голову пожирателя разума. Фаэримм всплыл и ответил черным лучом, который оставил дыру размером с дыню в груди воина. Еще один эльф вскочил, поймал меч, прежде чем тот упал на землю, и бросился на убийцу. Битва разгорелась в полную ярость, серебряные стрелы и белые вспышки прочерчивали блестящие полосы в воздухе, пламя вырывалось из почерневшей земли, головы, торсы и тела разрывались без видимой причины. Даже мифал приложил все усилия, чтобы присоединиться, забросав врагов Эверески градом слякотных шариков, которые растворились на их плечах и не имели никакого эффекта, кроме как заставить эльфов сражаться сильнее. Галаэрон подумал о Кейе и хотел броситься на поле, чтобы найти ее, но более спокойная часть его, темная, более хитрая часть, сдерживалась. Глупый героизм не принесет ничего, кроме глупой смерти, а Кейя нуждалась в нем живым. Вся Рота Холодной Руки нуждалась в нем, как и Хелбен и другие Избранные, как и вся Эвереска. Он был единственным, кто понимал фаэриммов, кто знал, как победить их. Он должен работать для достижения своей цели и доверять своей сестре, чтобы сохранить себя в живых. Сделать что-то меньшее означало предать воинственный дух в ней ... и в самой Эвереске.

Галаэрон нашел Избранных возле Пруда Славы Рассвета, все еще в масках фаэриммов и швыряющих заклинания обратно в основную часть Роты Холодной Руки. Сначала он думал, что они просто пытаются защитить свои личности и сбежать, пока не смогут выполнить его план. Потребовалось мгновение тщательного наблюдения, прежде чем он понял, что все их заклинания были вспышками и громом, и что они тщательно позиционировали себя, чтобы поймать фаэримма в фланговой атаке. Видя, что они могут сделать еще лучше, он отступил глубже в подлесок, затем жестом приказал остальным вооружиться и следовать за ним.

Кул двигался скорее, как лесной кот, чем как пещерный медведь, на которого он так походил, и четверо спутников проскользнули мимо флангового стража фаэриммов. Галаэрон выскочил из кустов позади иллитида, и сердце твари остановилось, прежде чем та поняла, что кто-то пронзил ее мечом. Когда Галаэрон снова скрылся из виду, смертоносная стрела Такари пролетела мимо его головы и убила напарника иллитида, а затем Вала и Кул выскочили из подлеска, чтобы напасть на четырех изумленных багберов. Ближайшая пара подняла боевые топоры, чтобы блокировать удар. Темные мечи ваасанцев рассекли толстые дубовые стволы, как хлеб, а затем перерезали глотки обоим существам. Вторая пара багберов, встревоженных и ошеломленных, передумала драться и повернулась, чтобы поднять тревогу.

Это была ужасная ошибка. Галаэрон метнул темную стрелу, Такари выпустила еще две смертельные стрелы, а ваасанцы метнули свои темные мечи. Только Вала нацелилась на ближайшего, но ее черный клинок погрузился по самую рукоять между лопатками монстра. Он сделал еще три шага и рухнул на землю безжизненной грудой. Другой багбер упал там, где был, голова потеряна магией Галаэрона, сердце разорвано темным мечом Кула, ноги пронзены черными стрелами Такари. Первый признак контратаки появился, когда огромный ствол синего дерева разлетелся на пылающие осколки. Ужасный треск эхом разнесся по ветвям, и Галаэрон, подняв глаза, увидел, что на него обрушилось целое небо из листьев и стволов. Он бросил в него комок теневого вещества и прокричал слово на древнем незересском. Над головой появилась паутина темных нитей, прикрепляясь к окружающим деревьям, чтобы поймать падающее синее дерево. Вихревой треск метеоритных камней отразился от леса где-то впереди. Галаэрон нырнул за ближайшее синее дерево и увидел дымный след, изгибающийся к нему, когда камешки скорректировали курс. Они ударили по дереву серией отрывистых ударов. Он пробрался вперед, выглянул из-за ствола с другой стороны и чуть не потерял голову из-за черного луча. Он откатился в другую сторону и был ослеплен вспышкой приближающейся молнии. Галаэрон упал плашмя и укусил землю, когда снаряд с треском пролетел над головой. С течением времени с одинаковой скоростью для всех он не мог сравниться с фаэриммом. Он отстранился, приготовил теневой щит и едва успел поднять его, как подлесок расступился в дюжине шагов, и в поле зрения появилась голова шипастого. Вала появилась позади него, провела своим темным мечом по его спине и исчезла в кустах как раз перед тем, как луч зеленого сияния разрушил листву там, где она стояла. Лук Такари запел, и луч исчез. Вала вскочила, махнув отрубленным хвостом фаэримма в направлении Галаэрона, и снова пошла через лес. Прежде чем последовать за ним, Галаэрон сказал:

— Хелбен, они в ловушке между нами. Мы идем с противоположного конца.

К тому времени, как он выкатился из-за дерева, Кул уже убил второго фаэримма, бросившегося на помощь тому, которого убила Вала. Галаэрон вернулся на свое место в боевой линии, и они пробрались через подлесок, убив еще нескольких багберов и двух иллитидов, прежде чем Такари послала свой голос в деревья над головой и издала предупреждающий птичий свист. Пламя огненных шаров и молний устремилось к звуку, заставив два синих дерева вспыхнуть и осыпать лесную подстилку горящими ветвями и сломанными конечностями. Галаэрон проследил за одним из заклинаний до его источника и заметил то, что выглядело как конусообразное бревно, подозрительно вертикально стоящее в центре большой медовой ежевики примерно в двадцати шагах впереди. Он послал полет теневых стрел в сторону бревна, затем нырнул в укрытие и начал катиться. На этом пути ему помогли несколько сотрясающих волн и стена магического тепла. К тому времени, когда Галаэрон остановился, лес впереди распадался на щепки и пламя. Он встал на колени и обнаружил иллитида, спотыкающегося в его направлении, его голова со щупальцами смотрела широко раскрытыми глазами через плечо. Галаэрон едва успел выхватить меч, как тварь налетела на острие и пронзила себя. Он закончил работу несколькими взмахами клинка, затем оттолкнул иллитида. Ситуация была почти такой же на остальной линии битвы, и Галаэрон не сомневался, что это было потому, что Избранные были позади врага, атакуя. Рабы разума фаэриммов слепо убегали из ада, стремглав бросаясь на Валу и Кула. Ваасанцы несли ужасную дань, вращаясь и кружась, разрезая надвое любого монстра, который оказывался в пределах досягаемости их темных мечей, и используя их рукояти, чтобы сбить с ног случайного эльфийского раба разума. Но их было только двое и, без сомнения, сотня рабов разума. Десятки проскользнули мимо и с грохотом скрылись в кустах. Такари сделала все возможное, чтобы остановить монстров, опустошив свой колчан в их спины и медленно продвигаясь вперед, чтобы она могла экономить стрелы, выдергивая их из мертвых тел. Галаэрон использовал стрелы теней, чтобы срубить пару багберов и бехолдера, повернувшихся к ней спиной, затем Такари сбила бегущего иллитида, и врагов больше не было.

Позади Галаэрона послышался шум падающего дождя. Он обернулся и увидел небольшой поток, затопивший линию битвы, потушивший огонь и наполнивший дрова клубящимся паром. Буря ничего не сделает, чтобы спасти уже горящие деревья, но, по крайней мере, предотвратит распространение пламени. Когда из облака пара появилось три фаэримма, Галаэрон обнаружил, что готовит теневой снаряд. По тому, как лесной мрак, казалось, цеплялся за их тела, он знал, что они были Избранными, но это не мешало ему съеживаться. Маскировка была более убедительной, чем он предполагал, и он внезапно понял, почему было так трудно убедить Кейю в его личности в Стонущей Пещере.

— Печально потерять так много синих деревьев, — сказал Хелбен, поворачивая свой головной диск, чтобы оглянуться на линию фронта. — Большинство из них старше меня.

— Эвереска подверглась вторжению, — сказал Галаэрон. — Деревья должны заплатить вместе с нами.

У Такари от возмущения отвисла челюсть. Она начала было упрекать его за такие слова, но передумала и просто бросила обвиняющий взгляд в сторону Валы.

Вала пожала плечами и сказала:

— Не смотри на меня. Я не та, кто велел ему принять свою тень.

— Я не говорю, что мы должны позволить лесу сгореть, — возразил Галаэрон. — Только то, что мы должны помнить, что станет с лесами Эверески, если мы позволим фаэриммам захватить город.

— Иногда меньшее из двух зол – единственное возможное благо, — согласилась Лаэраль. Она направилась к краю луга. — Давайте посмотрим, нужна ли Кейе помощь, а?

Но Рота Холодной Руки держала ситуацию под контролем. Без своих хозяев-фаэриммов, которые могли бы направлять и запугивать их, большинство рабов разума уже потеряли интерес к борьбе и начали отступать. Потребовалась всего пара молний с фланга, чтобы превратить отступление в бегство, и силы Эверески были одни в поле всего несколько минут спустя.

Кейя отдала приказ собрать раненых и забрать темные мечи, затем махнула Арису из его укрытия на противоположной стороне луга и подошла, чтобы присоединиться к Галаэрону и остальным. С измученным битвой лицом и морщинами беспокойства на лбу, глубокими, как вспаханные борозды, она выглядела неизмеримо старше и мрачнее, чем, когда Галаэрон видел ее в последний раз, но также и сильнее. С Берленом за спиной она остановилась и тепло, хотя и устало, обняла Валу, затем отступила назад и внимательно посмотрела на брата. В ее глазах была жесткость, которая заставила Галаэрона забеспокоиться, что она обвиняет его в том, что произошло в Эвереске, и он начал опасаться, что их воссоединение будет не слишком радостным. Он был более чем готов взять на себя ответственность за свои ошибки, но мысль о том, что его ошибки могут вбить клин между ним и его сестрой, была больше, чем он мог вынести. Достаточно того, что война, которую он начал, отняла у них отца; то, что она также уничтожит то немногое, что осталось от его семьи, будет наказанием, достойным Ловиатар. Наконец, Кейя опустила руку на свой выпирающий живот и сказала:

— Ты слышал, я полагаю?

Задаваясь вопросом, какое отношение ее беременность имеет к его ошибкам, Галаэрон ответил:

— Шторм сказала мне.

— Ну, чего же ты ждешь? — Кейя снова положила руку на рукоять темного меча, висящего в ее ножнах, и сказала:

— Ты можешь высказаться, и покончим с этим.

Галаэрон озадаченно нахмурился.

— Что тут можно сказать?

Кейя съежилась, но сжала губы и явно начала собираться с мыслями.

— Я знаю, что ты этого не ожидал, но мне уже больше восьмидесяти лет. Я могу принимать свои собственные решения, и не похоже, что здесь был кто-то, кого можно было спросить.

— Спросить, — повторил Галаэрон. — О чем?

Вала толкнула его локтем в спину.

— Ребенок.

— Ах ты, роф! — Прошипела Такари. — Ты полностью превратился в человека?

Наконец Галаэрон понял, что Кейя не винит его за то, что произошло в Эвереске, что она даже не думает о войне. Она была напугана, а не рассержена, и хотела от него только того же, чего он хотел от нее. Он начал смеяться, что только заставило Кейю сжать челюсти.

— Это все, о чем ты беспокоишься? Что я думаю? — Спросил Галаэрон. Он взял ее за плечи. — Не могу выразить, как я счастлив!

Теперь это была Кейя, которая выглядела озадаченной.

— Почему мне все равно, что ты думаешь?

Прежде чем Галаэрон успел ответить, Такари встала между ними.

Галаэрон очень рад за тебя — сказала она, — и он думает, что Декс будет прекрасным отцом ... для человека. Верно, Галаэрон?

— Конечно, — сказал Галаэрон. — Я только подумал…

— И Кейя счастлива, что ты вернулся, — сказала Такари. — Что бы не говорили золотые, она знает, что это не твоя вина. Разве это не правда, Кейя?

— Даже золотые знают, что шадовары обманули тебя, — сказала Кейя. — Они планировали это на протяжении веков.

Такари кивнула Берлену и сказала:

— Давай уберемся отсюда, пока фаэриммы не вернулись, чтобы закончить работу.

— Вернулись? — Повторил Галаэрон. — Это единственное, о чем нам не нужно беспокоиться. Ни один оставшийся в живых фаэримм никогда не признает, что потерпел поражение.

Кейя и Такари обменялись взглядами, затем Кейя сказала:

— Галаэрон, они всегда возвращаются.

— Они полны решимости уничтожить Роту Холодной Руки, — добавила Такари, — но мы заставляем их платить.

— Решимости? — Галаэрону не понравилось, как это прозвучало. — Ты хочешь сказать, что они все еще ведут организованную битву?

Берлен хмуро посмотрел на Галаэрона и проворчал:

— Конечно, они организованы. Если вы хотите убить волчью стаю, вам лучше быть более организованными, чем они.

— Значит, они все работают вместе? — спросил Галаэрон. Это казалось ему неправильным, вопреки всему, что Мелегонт узнал о фаэриммах за столетие шпионажа. — Никто не сражается из-за магии Эверески? Никто не пытается претендовать на лучшее логово?

— Они слишком заняты охотой на нас, — сказала Кейя.

Она повернулась к Берлену и сказала:

— Пусть боевые маги наложат несколько защитных знаков смерти. Мы встретимся в Плавучих Садах, чтобы спланировать наш следующий удар.

Берлен едва успел повернуться, чтобы передать приказ, как Рота Холодной Руки начала таять в лесу. Кейя взяла Галаэрона за руку и, жестом приказав остальным следовать за ней, направилась через лес к задней стороне Пруда Славы Рассвета.

— Рада, что вернулся домой, брат, — таким, каким стал дом в наши дни.

Кейя бросила недовольный хмурый взгляд в сторону Избранных, затем тихо спросила:

— Почему костюмы фаэриммов? Мы чуть не убили тебя.

— Моя идея, — сказал Галаэрон. — Я ожидал, что фаэриммы уже вцепятся друг другу в глотки. Мы собирались раздуть пламя, чтобы все выглядело так, будто они убивают друг друга и крадут добычу друг у друга. Мы надеялись начать между ними тотальную битву.

Они добрались до ближайшего берега Пруда Славы Рассвета. Кейя остановилась, чтобы послать Такари на разведку с Кулом и Берленом, и Вала решила пойти вместе с ними. Когда они исчезли в подлеске, Кейя оглянулась на Галаэрона.

— С чего ты взял, что они клюнут на что-то подобное?

— Я задавался тем же вопросом, — сказал Хелбен, говоря через их плечи. Он и сестры Серебряные руки оставались замаскированными под фаэриммов. — Очевидно, источник Галаэрона ошибся.

— Нет. Информация была верной. Вот почему Теламонт хотел, чтобы я вернулся.

— Это не первый раз, когда шадовары обманывает тебя или меня, — сказала Лаэраль, положив пару тонких рук фаэримма ему на плечи. — Они никогда не играют в ту игру, в которую мы думаем. Вот почему их так трудно победить.

— Или, может быть, что-то изменилось, — добавила Шторм.

— Неважно. Но эти маскировки сослужили свою службу. Если фаэриммы координируют свои усилия, я сомневаюсь, что мы снова их обманем, и, по правде говоря, я устала от костюма слизняка-переростка.

— Как и я, — согласилась Лаэраль. — В следующий раз, когда на меня нападут, я бы предпочла, чтобы это были не эльфы.

Галаэрон рассеял магию маскировки, но остался убежден, что информация, которую Мелегонт так усердно собирал, не просто устарела. Было что-то в этой ситуации, чего он еще не понимал.

Они двинулись через лес вслед за Такари и другими разведчиками, и Галаэрон сказал:

— Кейя, охота на Роту Холодной Руки не может быть единственной вещью, которую фаэриммы делают в Эвереске. Что еще они делают?

— О чем мы знаем? — ответила Кейя. — Во-первых, они держат лорда Дуирсара и Кииньона Колбатина в ловушке во дворце на Облаке Короны.

— Одних?

Кейя покачала головой.

— У лорда Дуирсара есть круг высших магов из Эвермита, и Джерили там с тем, что осталось от Долгой Стражи.

— Откуда ты все это знаешь? — Спросил Хелбен, идя по другую сторону от Кейи. — Я пытался связаться с лордом Дуирсаром и Кииньоном с помощью магии, но ничего не услышал в ответ.

— Фаэриммы осадили дворец антимагической оболочкой, — сообщила Кейя, - но Манинест приходит и уходит, когда ему заблагорассудится.

— Они держат лорда Дуирсара в плену? — Спросил Галаэрон.

— Изолируют его, — поправила Кейя. — Они не смогли пробить дворцовую защиту, поэтому не дали ему уйти.

— Скорее всего, Высшие Маги, — заметила Лаэраль. Если Рота Холодной Руки доставляет им неприятности…

— Вот оно! — Галаэрон взорвался. — Высшие маги!

— А что с ними? — спросил Хелбен.

Вместо ответа Галаэрон остановился и взял сестру за плечи.

— Ты сказала «во-первых», что фаэриммы держат лорда Дуирсара в ловушке, — сказал он. — А что еще?

— Помимо борьбы, которую ты ожидаешь в любой битве, на самом деле есть только одна вещь, — сказала Кейя. — Около десяти из них собрались у статуи Ханали Селанил. Мы не пытались проникнуть через их периметр безопасности, но многие говорят, что они используют много магии.

— Держу пари, что так оно и есть, — сказал Хелбен.

Кейя, казалось, была озадачена этим замечанием, но у Галаэрона было чувство, что он точно знал, что имел в виду Хелбен.

— Вот где был заложен мифал? — Галаэрон ахнул. Эта тайна так тщательно охранялась, что, кроме лорда Дуирсара и высших магов города, в нее мог быть посвящен только самый верный друг Эверески среди Избранных. — У статуи Ханали Селанил.

— Я сомневаюсь, что там была статуя, когда его заложили, — сказал Хелбен. — И меня там не было, ты понимаешь.

— Но именно это тебе и дали понять, — заключил Галаэрон.

Убежденность и возбуждение начали подниматься в нем, когда полусформированные мысли промчались в его голове, укладывая все части головоломки на свои места.

— Это объясняет, почему они до сих пор не поссорились. Это так? — сказал Арис, который крался за ними. — Они питаются мифалом?

— Не питаются, — сказал Галаэрон. — Питание вызовет драки.

— Тогда демонтаж — сказал Хелбен, следуя логике рассуждений Галаэрона. — Они разбирают его заклинание за заклинанием.

— Значит, магия вернется в Плетение? — спросила Кейя. — Зачем им это делать?

— Потому что магия не вернется в Плетение, — сказала Шторм. — Она больше не сырая. Это невозможно.

— Магия останется здесь, в границах старого мифала, объяснила Лаэраль. — Она зальет всю округу.

Они вышли на тропинку, которая вела от Пруда Славы Рассвета к Башне Звездного Луга. Услышав звонкую трель Такари, они пересекли холм Золотого Утра и пересекли склон, лес стал более открытым и, следовательно, более опасным. Как только вся группа благополучно переправилась, Хелбен посмотрел вниз поверх головы Кейи и сказал Галаэрону:

— Похоже, фаэриммы научились делиться. Это вряд ли похоже на тех существ, которые, как ты утверждал, могли бы воевать с самими собой в течение дня.

— Это не так, — согласился Галаэрон, — но если они научились делиться, то только потому, что появился лидер, который достаточно силен, чтобы диктовать условия.

Если среди фаэриммов появился сильный лидер, — сказала Лаэраль, — мы не осмелимся позволить им заполучить Эвереску.

Шторм кивнула и сжала кулак, слегка коснувшись плеча Галаэрона.

— Нет. Если мы ценим остальную часть Фаэруна, мы этого не делаем.

Снежный вьюрок снова был на дереве, глядя вниз через голубую верхушку на кольцо фаэриммов, парящее вокруг статуи эльфийской богини. Он не пискнул ни в тревоге, ни в жалобе и на самом деле, казалось, следил за их продвижением, но Арр не осмелилась поразить пернатую помеху. Заклинательница наконец нашла нить свободной магии и собиралась вытащить первое заклинание из мифала, и последнее, что она хотела сделать, это нарушить их концентрацию. Даже с учетом того, что Зей, Яо и еще восемь лучших заклинателей ее расы, или любой другой, работали без остановки с тех пор, как они вошли в город, ее план все еще не принес ни капли магии. Уже два молодых мягких шипастых нарушили эдикт Военного Собрания против грабежа, и она была вынуждена пообещать Тууху подарок за службу, чтобы выследить их и прикрепить их шкуры к Камню Собрания в качестве предупреждения другим. И теперь ходили разговоры о четырех длинных шипах в Пещере-Которая-Насмехается, напавших на своих соплеменников незадолго до взрыва. Члены Военного Собрания начали сомневаться в ее плане, особенно в ее способности предотвратить захват добычи. Она чувствовала это в их частых расспросах о прогрессе в Собрании Заклинаний и в порывах, с которыми они предостерегали друг друга от большого арсенала в Академии Магии. Ее план должен был начать освобождать магию мифала в ближайшее время, иначе Военное Собрание распадётся вокруг нее. Арр не питала иллюзий относительно того, что с ней тогда случится. Она обещала слишком много подарков, а прощение не было добродетелью фаэриммов. Райри вынырнула из леса позади Арр и подплыла к ней.

— Как дела? — Спросила Райри.

— Ты получишь свою корону заклинания, — порывисто сказала Арр.

— Какие новости из Пещеры-Которая-Насмехается?

— После смертоносного взрыва теперь она называет нас плоскими червями, — сообщила Райри. — Она утверждает, что заклинание было её делом.

Арр поймала себя на том, что завивает хвост. Она заставила себя снова выпрямиться, затем решила, что это, должно быть, ложь. Кто когда-нибудь слышал о пещере, которая могла бы творить заклинания?

— Тогда я уверена, — начала Арр, — что ты спросила, почему она убила так много эльфов вместе с нашими полутора десятками.

— Конечно. Несколько фаэриммов Собрания Заклинаний начали работать своими четырьмя руками друг над другом, как будто тянули длинную веревку. Арр протянула руку, чтобы заставить Райри замолчать, и застыла как каменная, молясь, чтобы у них наконец появилась ниточка, даже маленькая, чтобы продемонстрировать прогресс, который она обещала Собранию Войны. Снежный вьюрок пискнул. Руки заклинателей одна за другой замерли, и они вернулись, чтобы схватить то, что нашли. Арр заскрежетала острыми зубами и снова проверила, нет ли на птице магии, но она казалась пустой, как камень. Еще один такой писк, поклялась она, и он будет камнем, и ей было все равно, сколько дней концентрации разрушит заклинание. Успокоившись, Арр снова обратила свое внимание на Райри и спросила:

— Что ответила пещера?

— Ничего, — спокойно ответила Райри. — Я уверена, что её заявление было ложью.

— Без сомнения, — ответила Арр. Почти наверняка это Райри, лгала, чтобы прикрыть свою оплошность, но Арр только оттолкнула бы товарку по Военному Собранию, выдвинув обвинение. — Это оскорбление, что дыра в земле говорит на нашем языке.

— Действительно.

— А как насчет четырех предателей? — Спросила Арр.

— Они не предатели. — Шипы Райри ощетинились от гордости. Арр ждала в тишине, потому что она поняла ценность того, чтобы позволить союзникам воспользоваться моментом.