Чародей

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Как только капитан устроил караван по своему вкусу, он отдал приказ отправляться. Как какая-то тысяченогая многоножка, линия ожила и начала змеиться на запад по Главному тракту. Галаэрон и Руха молча ехали по разные стороны от своего невидимого друга, Галаэрон изо всех сил пытался игнорировать темные мысли, постоянно возникающие в его голове, ведьма смотрела на него поверх своей вуали. Арис, страдая от фатальной честности, которая была проклятием его расы, несколько раз пытался урезонить ее, заставить понять, что они пытаются защитить ее так же, как и Малика. Руха услышала только часть о защите Малика и отчитала великана за служение злому богу. На этом все разговоры до конца дня заканчивались. Они ели свой обед в холодном молчании, Хелбен убеждал Галаэрона и Ариса наесться и накопить столько жира, сколько смогут. Они сделали так, как предложил архимаг, и, хотя присутствие гиганта в караване было очень открытой тайной, Шторм возобновила заклинание невидимости на нем. Остаток дня они провели вялыми, пока хозяин каравана наконец не объявил привал. Было уже далеко за полдень, солнце низко опускалось за Штормовые Рога, и дорога впереди исчезала в его золотом сиянии. Неудивительно, что никто не поднял тревогу до того, как на них набросились драконы. Существа появились прямо из солнца, большое существо в центре низко пронеслось над центром каравана, одно его присутствие пугало, как лошадей, так и людей, заставляя охранников нырять за обочины, а лошадей сломя голову мчаться в лес к югу от дороги. Огромный зверь не дышал огнем, газом или чем-то еще, не пожирал лошадей и не хватал в когти кричащих людей. Он только и делал, что мотал длинной шеей с одной стороны дороги на другую, его огромная голова медленно проплывала над каждой кучкой съежившихся всадников. Ослепленный ярким шаром заходящего солнца, Галаэрон не сразу понял, что у дракона нет ни плоти, ни шкуры. Он был весь из костей, с пустой клеткой ребер, достаточно большой, чтобы вместить Ариса, и синими звездами, горящими в глубине его пустых глаз.

— Малигрис! — Галаэрон ахнул. — Они сейчас придут за нами!

— В лес! — крикнул Хелбен, натягивая поводья на коня Галаэрона и заставляя его повернуть к лесу. — Арис, пригнись и беги!

Невидимый гигант, топая, направился к лесу, его большие ноги на бегу расправляли коричневую траву. Руха и остальные последовали за ним, и вскоре они галопом поскакали прочь от дороги. Они прошли не более тридцати шагов, прежде чем над их головами раздался низкий хлопок пульсирующих крыльев, а затем с неба упала стена из голубой чешуи, преградив им путь. Дракон был старым, около двухсот футов от носа до хвоста, с клыками длиной с мечи и когтями, которые могли схватить боевого коня за холку. Он повернул голову в их сторону и открыл пасть, чтобы показать шар молнии, потрескивающий в его глотке, а затем вообще ничего не сделал. Это было самое страшное, по крайней мере, для Галаэрона. Существо знало, кто они, иначе они были бы уже мертвы.

— Назад! — приказал Хелбен. Как один, они развернули своих скакунов и направились обратно к дороге, только чтобы остановиться мгновением позже, когда третий дракон рухнул перед ними. Такой же длинный, как тот, что был позади них, он был, возможно, на тонну или две легче, с длинным, извилистым телом и щетинистым забором шипов вдоль спины. Как и другой, он открыл рот, чтобы показать шар молнии, потрескивающий в глубине.

Окруженная Избранными Мистры, какая-то часть Галаэрона поняла, что у них нет никаких проблем. Любой из его товарищей мог убить обоих драконов одним словом и движением руки, но это было трудно вспомнить, глядя в полный рот клыков высотой с эльфа. Зная, что сзади приближается второй дракон, было почти невозможно оставаться спокойным. Выхватив меч, Галаэрон повернулся к ближайшему Избранному – это оказалась Шторм – и заорал:

— Сделай что-нибудь, бесполезная сквернословящая девка!

— Что бы это могло быть, милорд? — спросила Шторм, которая уже вытащила свой собственный меч. Она бесполезно подбросила оружие в воздух. — Я здесь не для того, чтобы сражаться с драконами.

Она пришпорила лошадь и помчалась прочь. Не успела она уйти, как остальные Избранные разбежались, ведя себя более или менее как типичные охранники каравана. Галаэрон бросился вслед за Хелбеном, и дракон прыгнул перед ним. Он развернулся, его конь споткнулся, отскочив от невидимой ноги Ариса, и направился вслед за Аластриэль.

Другой дракон приземлился на задние лапы в сотне футов впереди, вытянув одну лапу в направлении Галаэрона. внутри Галаэрона нарастал страх. Он почувствовал, как в него вливается Теневое Плетение, и обнаружил, что его рука опустила поводья, чтобы он мог произнести заклинание. В своем ужасе он почти не останавливался.

Но зверь всего лишь пытался схватить его, и ужас, который он испытывал, был всего лишь его естественной аурой паники. Если он позволит себе поддаться, его план провалится. Эвереска падет. Вала умрет. Галаэрон снова опустил руку и нащупал поводья, но он уже поворачивал лошадь, прижав колено к ее плечу.

Руха пронеслась мимо него и крикнула:

— Продолжай! Ведьма подбросила в воздух песок и закричала на языке бединов. Густое облако пыли поднялось, чтобы поглотить голову дракона, и его когти сомкнулись в воздухе. Галаэрон схватил поводья и дернул испуганную лошадь назад, к горе голубой чешуи впереди. Дракон издал трескучий рев и, свернув длинную шею в огромных змеиных дугах, попытался стряхнуть с себя клубящуюся пыль. Облако последовало за ним, куда бы ни направилась его голова.

Руха проскакала под волнистой шеей и помчалась в лес. Зверь взревел в отчаянии, послал голубую молнию, треснувшую над ее головой, и повернулся обратно в направлении Галаэрона.

Оглушительный грохот эхом разнесся по равнине, и рядом с покрытой пылью головой дракона появился Арис, сжимая в обеих руках свой самый большой молот для придания формы камню. Он снова опустил инструмент, пошатнув зверя и послав рябь по его шее.

Галаэрон увернулся от дико хлещущего когтя. Он увидел, как гигант поднял руки для нового удара.

— Хватит! — крикнул он. — Беги!

Арис все равно опустил молот, на этот раз с глухим стуком расколов череп дракона. Галаэрон нырнул под безумно колыхающуюся шею и был почти сбит с коня краем размахивающего крыла. Он оглянулся и увидел, как Арис перепрыгивает через спину ошеломленного зверя. Великан оттолкнул плечом тело с крыльями и бросился вслед за Галаэроном.

Покрытая пылью голова дракона неуверенно качнулась, и Галаэрон услышал характерное шипение, исходящее из горла существа.

— Следите за…

Ослепительная стрела энергии вырвалась из облака пыли, но Арис уже нырнул в укрытие под крылом дракона. Молния ударила в полудюжине шагов позади гиганта, разбрызгивая грязь и горящую траву на пятьдесят футов в воздух. Арис вынырнул с другой стороны крыла, перекатился на ноги и большими гулкими шагами помчался к лесу. Галаэрон снова посмотрел вперед и увидел, что лес нависает впереди, как стена. Руха и две из Семи Сестер уже спешились и присели на корточки среди чахлых от засухи листьев. Он повернулся к ним. Ведьма поднялась и указала на небо позади него. Не дожидаясь, чтобы увидеть, произносит ли она заклинание или выкрикивает предупреждение, он резко рванул в противоположном направлении. Он почувствовал глубокую пульсацию в животе, когда пара огромных крыльев взмахнула в воздухе позади него. Пара огромных задних когтей вонзилась в землю рядом с ним, затем второй дракон рухнул на передние лапы и развернулся вслед за ним. Галаэрон слышал визг магических стрел Рухи и звон тетив, но знал, что атаки даже не отвлекут зверя. Он вытащил ноги из стремян и соскочил с седла, отбросив меч в сторону и перекатившись вперед. На такой скорости удар, казалось, сломал бы кости до лодыжек, но Галаэрон поднялся на ноги и каким-то образом пробежал два шага, прежде чем стать жертвой собственной инерции. Он кубарем полетел через луг. Чешуйчатое брюхо дракона дважды мелькнуло над его головой, после чего осталось только темное небо и пыльная земля. Галаэрон остановился, растянувшись на спине и хватая ртом воздух, уставившись на стену из синих чешуек. Он услышал крик своей лошади и увидел, как ее тело закружилось в воздухе справа от него, затем он почувствовал, как его собственное тело взорвалось болью, когда он начал скользить по земле. Он поднял подбородок и увидел, как Дав и Шторм тащат его за лодыжки.

— Хорошо действовал, эльф, — сказала Шторм. — Я подумала, что «сделай что-нибудь, бесполезная сквернословящая девка» – это особенно блестящий штрих.

Галаэрон испытывал слишком сильную боль, чтобы понять, издевается ли она над ним или действительно верит, что он выступал для дракона. Они добрались до леса, где подлесок усугубил унижение Галаэрона, ударяя его по лицу листьями и ветками. Сестры протащили его еще пятьдесят шагов туда, где ждала Руха. Наконец, они остановились и подняли его на ноги, вызвав серию хриплых стонов, когда он изо всех сил пытался вернуть воздух в легкие.

Хелбен Арунсун проскочил сквозь деревья на своем коне, затем спешился и шлепком отправил зверя в путь. Он бросил один взгляд на поле и спросил:

— Ты можешь бежать, эльф?

Галаэрон оглянулся. Второй дракон, тот, который только что стащил его с лошади, казалось, не понимал, куда он убежал. Зверь медленно вращался по кругу, вырывая огромные пучки травы и швыряя маленькие валуны, в поисках укрытия эльфа. Все еще охваченный облаком пыли Рухи, другой обезумел от ярости. Он на ощупь пробирался по дороге на четвереньках, круша и кромсая все живое, к чему прикасался. Он уже был вымазан по локоть в крови и быстро приближался к кричащей путанице лошадей и погонщиков. Видя ситуацию, Галаэрон кивнул Хелбену и сумел прохрипеть:

— Возможно, не быстро ... но я могу бежать.

— Конечно, можешь, — усмехнулась Шторм. — Ты даже говорить не можешь.

Взяв его за рукав, она наклонилась и подняла его на плечи. Хелбен одобрительно кивнул и повел их вглубь леса.

— Подожди! — прохрипел Галаэрон.

Архимаг даже не замедлил шаг.

— В чем дело?

Хотя боль начала утихать, перекинутое через плечи Шторм, его тело ничего не делало, чтобы вернуть воздух в грудь.

— Караван! — сказал он. — Он ... он гибнет.

— Да, и это наша вина, — сказал Хелбен. — Очень прискорбно.

— Я думаю, Галаэрон спрашивает, не можешь ли ты что-нибудь сделать, — сказала Руха.

Дав взглянула на Галаэрона и спросила:

— Ты действительно спрашиваешь, можем ли мы убить этих маленьких ящериц, не так ли?

— Сейчас не время для нелепых вопросов, — добавила Шторм. — Может быть, ты заметил, что мы были застигнуты врасплох?

— Я заметил, — ответил Галаэрон. Либо к нему возвращалось дыхание, либо нарастающий гнев придавал ему сил. — Мы не можем просто позволить им умереть.

Хелбен остановился и сказал:

— Я думал, ты хочешь уничтожить Шейд. — Его голос был резким от нетерпения, но в выражении его лица была мягкость, которая, казалось, указывала, что он понял, о чем спрашивает Галаэрон, и почему. — Я думал, ты хочешь спасти Эвереску.

— Я знаю, — сказал Галаэрон, — но ты можешь также и спасти этих людей.

Увидев, что он, наконец, отдышался, Шторм опустила его на ноги. Хелбен шагнул к нему, его глаза горели гневом, и посмотрел на него сверху вниз.

— Избранные не могут спасти всех на Ториле. — В его тоне было столько же страдания, сколько и обиды, как будто ему было больно констатировать этот очевидный факт. Он махнул рукой в сторону кричащих караванщиков и продолжил:

— Твой выбор, эльф. Те немногие, или тысячи в Эвереске и десятки тысяч по всему остальному Фаэруну погибнут, если мы раскроем себя и твой план провалится.

— Но это наша вина, — сказал Галаэрон. Он начинал чувствовать себя очень маленьким и наивным. — Должен быть способ, чтобы вы не раскрыли себя.

— Даже если бы это было так, ты же не думаешь, что мы бы это сделали? — спросила Шторм. — Ты оскорбляешь меня, эльф. Я бы больше так не делала. — Она повернулась и пошла через лес, более или менее к последнему месту, где Галаэрон видел Ариса.

Хелбен задержался достаточно долго, чтобы объяснить:

— Сам поступок выдаст нас. Сколько ты знаешь охранников каравана, которые могли бы победить Малигриса и двух старых синих?

— Никого.

— В этом-то и проблема, — сказал Хелбен. — Полагаю, ты выбираешь Эвереску?

Из-за криков далеких караванщиков, звенящих сквозь деревья, Галаэрон едва мог заставить себя кивнуть, но он сделал это.

— Я так и думал.

Хелбен бросил последний взгляд в сторону дороги, затем повернулся и пошел вслед за Шторм. Дав жестом пригласила Руху идти за ним, затем взяла Галаэрона за руку и пошла следом.

— Это тяжелый урок, — сказала ему Дав, — но ты должен его усвоить, если надеешься когда-нибудь жить с той силой, которую носишь в себе. Хотя они бежали почти бегом и старались делать это без шелеста листьев или треска веток, слова Дав дались так легко, как если бы они прогуливались в саду ее дома на Эвермите. — Младенцы могут рождаться в этом мире невинными, как дождь, но у них на руках кровь еще до конца первого года жизни. Как и у всех нас.

— Утешительная ... мысль, — сказал Галаэрон. Хотя он, как и все, привык бегать на длинные дистанции, ему приходилось концентрироваться, чтобы сохранять тишину как в дыхании, так и в шаге. — Ты пытаешься заставить меня радоваться, что у меня нет детей?

— Я пытаюсь тебе помочь. Даже если ты ешь только фрукты и никогда не ступаешь на землю, ты не можешь жить, не убивая. Что-то умирает, чтобы ты мог жить, даже если только червяк, который никогда не вылупится в яблоке, которое ты съел.

— Я понимаю законы природы, — сказал Галаэрон. — Я все еще такой же эльф.

— Но не мудрый, — ответила Дав. — И ты должен стать мудрым, чтобы своими добрыми намерениями не погубить Фаэрун во зле.

Она не смогла бы отвлечь Галаэрона больше, даже если бы вонзила кинжал ему в грудь. Он зацепился ногой за корень и рухнул на землю, заставив всю группу остановиться и обернуться. Хелбен приподнял бровь, Шторм нахмурилась и покачала головой, и Галаэрон не мог прочитать выражение лица Рухи за ее вуалью.

— Прошу прощения, — сказал Галаэрон, поднимаясь на ноги. Остальные продолжили свой бег, и он схватил Дав за руку, чтобы удержать ее. — Я слушаю.

Выражение лица Дав сменилось почти жалостью.

— И все равно ты не слышишь, — сказала она, сжимая его руку, пока внутри что-то не щелкнуло. Всю его руку пронзила боль. — У тебя на руках много крови, Галаэрон. У сильных всегда так.

Галаэрон поднял дрожащую руку. Хотя он не видел, чтобы Дав произносила какие-либо заклинания или чувствовала, как она использует какую-либо магию, она стала цвета открытой раны. Он был так потрясен, что едва заметил сломанную кость, торчащую под кожей за указательным пальцем.

— Я …— Галаэрон не знал, что сказать. Он все еще был слишком смущен, чтобы злиться, и даже его тень, казалось, была слишком ошеломлена, чтобы отреагировать. — Я не понимаю.

— Нет?

Дав пожала плечами, а затем пошла вслед за остальными, добавив:

— Когда ты это сделаешь, рука заживет.

Галаэрон воспользовался моментом, чтобы сделать перерыв, затем, кости все еще пульсировали болью, он отправился вслед за остальными. Травма оказалась полезным отвлекающим маневром. Когда он привык к боли, его гнев начал расти, а вместе с ним и его тень. Ему потребовалось всего дюжина шагов, прежде чем он так увлекся борьбой с темнотой внутри, что больше не слышал криков, доносившихся с дороги. Ему пришла в голову мысль, что именно этого и добивалась Дав, хотя он сомневался, что боль от простой сломанной кости когда-нибудь заставит его забыть страдания тех, кого они бросили. Через несколько сотен шагов они подошли к небольшому ручью, где их ждали Арис с Аластриэль и Лаэраль. Сестры наполнили водой пять маленьких пузырьков и поставили их на плоский валун на берегу. Четыре флакона уже сияли серебряной аурой магии, и Аластриэль произносила заклинание над последним. Хелбен и остальные Избранные подошли к валуну и подождали, пока Аластриэль закончит. Арис заметил, как Галаэрон держит его за руку, и озабоченно нахмурился.

— Ты поранился. Может быть, я смогу…

— Тише! — прошипела Дав. — Драконы приближаются. Арис вгляделся в темнеющий полог леса и сказал:

— Я не вижу.

Руха приложила палец к вуали и прошептала:

— Слушай.

Арис замолчал. Галаэрон прислушался и не услышал ничего, кроме отдаленного ропота паникующих караванщиков, пробирающихся через сумеречный лес. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что, Дав говорит о том, чего они не могли слышать. Не было ни стрекота сверчков, ни уханья сов, ни криков с дороги.

По верхушкам деревьев донесся слабый шорох. Галаэрон сначала подумал, что поднимается ветер, но шорох продолжал расти и вскоре превратился в отчетливое шипение воздуха, несущегося по чешуе. На севере появилась темнота в форме дракона и устремилась к ним через лес. Галаэрон и большинство остальных бросились в укрытие, Аластриэль задержалась, чтобы завершить заклинание, а Арис опустился на колени под ветвями большого дуба. Шипение становилось все громче, и темнота приближалась, извиваясь взад и вперед, огромная, как озеро, поглощая все на своем пути. Аластриэль закончила свое заклинание приглушенным шепотом, затем взяла последний флакон и легла в тени вдоль берега ручья. Галаэрон продолжал смотреть вверх, но полог был слишком плотным, чтобы он мог разглядеть что-либо, кроме крошечного клочка неба и горстки первых вечерних звезд. Шипение переросло в свист, затем край крыла заслонил даже этот слабый свет. Они погрузились во тьму, и Галаэрон ждал в ледяном молчании, забыв о пульсации своей сломанной руки. Он сосчитал один удар сердца, два, дюжину, затем две дюжины. Наконец, шум уменьшился до шипения, и темнота унеслась на юг. Он снова начал дышать, не осознавая, что прекращал, и одинокий сверчок начал стрекотать где-то за ручьем.

Хелбен появился первым, направившись прямо к валуну, чтобы взять зелье. К тому времени, как прибыли остальные, он уже взял пузырек и подносил его к губам. Прежде чем он успел выпить, Аластриэль схватила его за запястье и сказала:

— Держи это. — Она взяла флакон из его руки и передала его Лаэраль. — Возможно, тебе все равно, пьешь ли ты мужское зелье или женское, но нам не все равно.

Хелбен поднял бровь.

— Есть какая-то разница?

Аластриэль кивнула и сказала:

— Пара грудей выглядела бы на тебе так же странно, как борода на мне.

Она выбрала другой флакон, который выглядел точно так же, и дала ему. Как только Аластриэль раздала остальные зелья, Хелбен поднял руку, словно произнося тост, и Избранные выпили магию до дна. Эффект был быстрым, но не мгновенным. К тому времени, как они закончили пить свои зелья, Избранные уменьшились до размеров эльфов. Они продолжали уменьшаться на глазах Галаэрона, их пальцы становились такими маленькими, что им приходилось хватать флаконы целыми руками. Аластриэль достала откуда-то из-под плаща две зеленые таблетки. Хотя они не могли быть намного меньше горошин, в ее пальцах они выглядели больше, размером с кошельки, полные кормирских золотых львов.

— Проглоти это, когда будешь готов избавиться от нас, — сказала она. — Нет никакой спешки, кроме той, что вызвана голодом ... Но, во имя Леди, ничего не ешь! Есть пути, которые я никогда не хотела бы пройти.

Галаэрон наклонился, чтобы взять таблетки, и сказал:

— Не бойся. Сомневаюсь, что мы с Арисом будем ужинать на каких-либо банкетах.

Галаэрон повернулся, чтобы передать пилюлю, и обнаружил, что великан смотрит на юг, в лес, его лоб был глубоко нахмурен.

— Арис?

— Дракон ... он возвращается прошептал великан. — Секунд десять, может, двадцать.

Галаэрон передал пилюлю Арису. Ему пришлось потянуть за подол туники великана, чтобы привлечь его внимание. Затем снова посмотрел на Избранных. Они все еще были по пояс.

Сквозь верхушки деревьев донеслось слабое шипение, и в лесу впереди появилась знакомая темнота.

— Мы не успеем, — прошептал Галаэрон. Хелбен посмотрел на Руху. Ведьма побледнела, по крайней мере, то немногое, что можно было разглядеть сквозь ее вуаль, но кивнула и начала потирать руки. Галаэрон начал было протестовать, но вспомнил о трудных решениях, которые они уже приняли, когда его рука снова начала пульсировать. К тому времени, когда он повернулся, чтобы попрощаться, Руха уже убегала от них. Она пробормотала волшебное слово, и звук ее шелестящих ног начал эхом разноситься по лесу. Тихий гул прозвучал сквозь листья, когда дракон взмахнул своими огромными крыльями, затем его черная тень резко повернулась и понеслась в погоню за убегающей ведьмой.

— Прощай, мой храбрый друг, — прошептал Галаэрон.

— Ты не избавишься от нее так легко, эльф, — сказала Шторм. Она стояла примерно на уровне его колена, и ее голос был чуть громче, чем шепот. — Руха провела свое детство, уворачиваясь от синих драконов. Она будет ждать там, когда падет Шейд.

— Я молюсь об этом, — прошептал Арис. Он посмотрел вниз, затем опустился на колени и протянул руку. — Я думаю, что смогу сделать это сейчас, если ты готов.

— Не думаю, что мы когда-нибудь будем готовы к чему-то подобному, — сказал Хелбен, наступая на ладонь великана, — но если ты сможешь сделать это сейчас, то чем скорее, тем лучше. Арис запрокинул подбородок, затем повесил Хелбена над открытым ртом.

— И не забывай – не жевать! — приказал Хелбен.

Арис бросил его головой в глотку, затем сделал кислое лицо, пытаясь сглотнуть, не закрывая рот. На мгновение Галаэрону показалось, что его друг задохнется и отправит Хелбена в полет через лес, затем черные сапоги архимага, наконец, исчезли в разинутой пасти гиганта.

Арис издал громкий судорожный звук, затем снова опустил руку. Лаэраль и Шторм обменялись тревожными взглядами, и Шторм махнула сестре вперед.

— Леди вперед.

— Ты слишком добра, — сказала Лаэраль с гримасой, а затем наступила на ладонь Ариса. Она стала настолько меньше, что гигант смог проглотить ее, не подавившись, а Шторм проглотилась еще легче. Оставались только Аластриэль и Дав, которые доходя ростом до лодыжек эльфа все еще были слишком большими, чтобы Галаэрон мог их проглотить. Пока они ждали, Дав повернулась к Аластриэль. — Ты уверена, что мы не задохнемся?

— Вот для чего нужна магия дыхания водой. — Она посмотрела на Галаэрона и добавила:

— Ты не забудешь пить много воды.

Поняв, что это приказ, а не вопрос, Галаэрон просто кивнул.

— И нас не переварят? — настаивала Дав.

— Мы Избранные, — сказала Аластриэль. — Немного желудочной кислоты нам не повредит. И у меня есть защита.

В лесу мелькнула далекая молния, за которой почти мгновенно последовал приглушенный треск. Галаэрон оглянулся и увидел вдалеке зарево горящего дерева.

— Что теперь? — спросил он. Примерно в два раза больше его большого пальца, Аластриэль и Дав все еще были слишком большими, чтобы он мог проглотить, по крайней мере, не жуя сначала. — Дракон должен вернуться сюда.

— Остается только одно. — Аластриэль взмахнула крошечной рукой, и пять флаконов разлетелись в сверкающую пыль. — Если ты подождешь здесь, дракон поймет, что ты хочешь, чтобы тебя поймали.

Равномерное биение крыльев, бьющих воздух, раздалось со стороны горящего дерева и стало быстро нарастать, и темная тень дракона поплыла через лес в их направлении. Галаэрон схватил обеих Избранных здоровой рукой и закричал:

— Беги, Арис!

Гигант развернулся и с грохотом побежал на запад. Стараясь удержать съежившихся Избранных, не задушив и не раздавив их, в панике, пытаясь сбежать от дракона еще на несколько мгновений, нелепость этого беспокойства не поразила его. Галаэрон повернул на юг и побежал вдоль берега ручья. Ему было труднее поймать их обоих, но он должен был изо всех сил стараться убежать. Такой старый дракон знал бы, если бы он попытался облегчить ему работу. Тень дракона заставила листьев ужасно шуметь, когда деревья содрогнулись под ударами его крыльев. Галаэрон остановился, больше от ужаса, чем от сознательной воли, и спрыгнул за упавшее бревно. Зверь пролетел над головой так близко, что он почувствовал запах свежей молнии, все еще цепляющейся за его чешую, и услышал, как высокие ветви царапают его брюхо. На мгновение он подумал, что ему потребуется время, прежде чем он сможет проглотить Избранных, но тот продолжал двигаться на запад, преследуя грохочущие шаги Ариса.

Галаэрон открыл рот, чтобы вздохнуть с облегчением, и обнаружил, что задыхается. Дракон нырнул в лес с ужасающим треском дробя деревья, и Арис заревел в шоке. Рев сменился криком боли и страха, а затем поднялся в воздух.

И это было все. Великан исчез, так же быстро.

Галаэрон оставался неподвижным, наполовину ожидая услышать, как тело Ариса рухнет обратно на деревья, когда дракон понял, что все еще не поймал его. Когда крики гиганта стали только отдаляться, он, наконец, встал и посмотрел вниз на Аластриэль и Дав. Теперь они были размером с половину его большого пальца, достаточно маленькие, чтобы их мог проглотить даже эльф.

— Ариса взяли, — сообщил он, — но я думаю, что он промахнулся.

Листья вздрогнули с внезапным шумом, когда что-то осело на верхушках деревьев, затем деревья начали стонать и скрипеть под каким-то огромным весом. Галаэрона охватила такая аура холодного ужаса, что его тень поднялась внутри него и заставила его разум закружиться в черном торнадо. Он медленно поднял глаза и над верхушками деревьев увидел что-то похожее на черные голые ветви, изгибающиеся на нескольких видимых клиньях звездного неба.

Галаэрон стоял, застыв от ужаса и замешательства, пытаясь понять, что он видит. Огромный черный шнур голых позвонков змеился по пятну открытого неба в дюжине шагов справа от него, открывая вид на лишенный плоти рогатый череп размером с рофа.

Череп медленно вращался, пока Галаэрон не обнаружил, что смотрит в горящую голубую звезду огромного безжизненного глаза.

— Галаэрон! — Голос Аластриэль донесся до него в его голове, прорезая черный туман страха, который затуманил его разум. — Сейчас!

Даже в панике, вызванной драконом, а это было худшее, что он когда-либо испытывал, Галаэрон знал, что лучше не возбуждать любопытство Малигриса, проглатывая Избранных перед ним. Вместо этого, действуя скорее инстинктивно, чем по плану, он развернулся на каблуках и побежал, поднеся руку к губам и всасывая пару в рот. Огромный коготь обрушился на него, принося с собой поток листьев и щепок, и поймал его в клетку из костлявых когтей.

— Не так быстро, эльф, — сказал Малигрис. — Ты тот, кого я искал.

Галаэрон сглотнул и почувствовал, как Избранные скользнули по его горлу. К счастью, он вспомнил, что жевать нельзя.