Чародей

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Галаэрон и Такари подошли к статуе Ханали Селанил и обнаружили небольшой круг фаэриммов, использующих все четыре руки, чтобы стянуть золотые нити магии с подола платья богини. Они вытягивали нити за собой, наполняя воздух мерцающим клубком петель и завитков, таких плотных и ярких, что было трудно разглядеть самих шипастых. Там, где клубок касался земли, он проходил сквозь камни мостовой, как солнечный свет проходит сквозь воду, оставляя впечатление, что огромная статуя стояла на поверхности темного, неподвижного пруда, а не во дворе из гранитных булыжников. Галаэрон насчитал двенадцать фаэриммов, тянущих нить, с тринадцатым, наблюдающим из-под дерева на краю площади.

— Это тот самый, о котором нам рассказывал Манинест. Он не утруждал себя разговорами на пальцах. Хотя фаэриммы, несомненно, могли подслушивать в тени, где он и Такари прятались, они не могли сделать это, не используя магию Плетения, а в Тени, магия Плетения будет сиять, как маяк для Галаэрона. Я совершенно уверен, что это их лидер . Это единственный, кого мы обязательно должны убить, так что, если что-то пойдет не так…

— Теперь, когда ты пришел в себя и решил взять меня с собой, все будет в порядке. — Такари опустила руку на рукоять своего позаимствованного темного меча. — Я только хотела бы, чтобы Кейя дала мне меч Кула. Тот, за который я могу держаться.

— Меч Кула не принадлежит Кейе, — сказал Галаэрон. — И Кул сам в нем нуждается.

Он напоминал ей об этом уже в пятый или шестой раз, и его терпение уступало место тревоге.

— Наша нужда больше.

Она указала на лидера фаэриммов и сказала:

— Ты сам сказал, что мы обязательно должны убить этого.

— Это то, что мы обязательно должны сделать. Кул и остальные должны уничтожить оборонительный периметр. Обязательно. Если они потерпят неудачу, наш успех ничего не значит.

Говоря это, Галаэрон смотрел Такари прямо в глаза. Хотя они едва скрывались в темноте, радужки были пронизаны крошечными полосками тени. Ей нужно было сказать; это был ее единственный шанс обуздать жажду меча.

— Такари, я не пришел в себя. Мы подумали, что лучше держать тебя подальше от Кула и его темного меча.

— Что? — Спросила она. — Почему ты держишь меня подальше от того, что принадлежит мне по праву?

— Потому что это не твое ни по какому праву. Ты так думаешь, только потому, что тебя коснулась тень.

— Коснулась тень! — Горячо возразила Такари. — Я заслужила этот меч!

— Это фамильная реликвия. Как ты могла заслужить…

Галаэрон позволил вопросу затихнуть, когда понял, о чем говорит Такари. Он посмотрел на ее живот, который еще не начал выпирать, и спросил:

— Ты сделала это специально?

Такари вздернула подбородок и сказала:

— Конечно, это было специально. Неужели ты думаешь, что я случайно переспала с этим рофом?

— Конечно, нет, но я также не думал, что ты сделала это, чтобы украсть его темный меч.

— «Украсть» ˗ такое человеческое слово, — сказала Такари, закатывая глаза. — Я просто хотела использовать его и, возможно, сохранить после его смерти.

— После того, как ты убила бы его, — поправил Галаэрон. Он повернулся, чтобы посмотреть на ветку дерева. Скоро прибудет Манинест.

— Ты всегда хотела сохранить его.

— Откуда ты знаешь, что я имела в виду…

— Я узнаю́ тень, когда вижу ее, Такари, — ответил Галаэрон.

Лидер фаэриммов послал сердитый порыв ветра по собратьям, и Собрание Заклинаний начало тянуть нити в два раза быстрее. Это должно быть известие о нападении на Холм Вершины Дерева. У Галаэрона не было много времени, чтобы убедить Такари в ее опасности. Как она думала, как только начнется битва, она побежит вниз, чтобы забрать темный меч у Кула.

— В твоих глазах тень, — продолжил Галаэрон. — Ты хотела темный меча для себя, и Кейя показала тебе, как получить то, что ты искала.

— Это не значит, что я собиралась его убить, — возразила Такари. — У людей короткая жизнь, особенно здесь, и я терпелива. — Может быть, именно это ты и намеревалась сделать, прежде чем прикоснуться к мечу, но ты собиралась убить его в Плавучих Садах.

— Он напал на меня!

— Ты могла бы залезть на любое из дюжины деревьев. Я видел, как ты стояла, Такари, и как ты держала меч. Это была двойная стойка.

— Ты не представляешь, каким быстрым может быть Кул, — сказала Такари. — Мне пришлось защищаться.

Галаэрон рискнул отвлечься от фаэримма на достаточно долгое время, чтобы встретиться взглядом с Такари.

— Когда он схватился за меч, ты собиралась упасть и позволить лезвию вонзиться ему в пах. В его голосе не было обвинения, только настойчивость и уверенность. — Это выглядело бы как несчастный случай.

Такари встретилась с ним взглядом всего на мгновение, прежде чем отвести взгляд. Ее защита, наконец, начала рушиться. Она отступила к краю Тени и выглянула сквозь клубок магических нитей.

— Платье Ханали начинает выглядеть потрепанным, — сказала она. — Если мы в ближайшее время не нападем на Собрание Заклинаний…

— Ты не можешь игнорировать это, Такари, — прервал её Галаэрон. — Вспомни, как ты одолжила меч Кула в Плавучих Садах. Ты нашла время, чтобы перевернуть его лицом вверх.

— Я не хотела, чтобы он утонул. — Она говорила так, словно вспоминала, а не объясняла. — Для человека он не так уж плох.

— Но после того, как ты позаимствовала меч.…

— Я его не одалживала. Ты не можешь одолжить то, что уже есть …

Такари позволила фразе затихнуть, затем поднесла руку ко рту и снова повернулась, чтобы посмотреть на Галаэрона.

— А теперь я хочу, чтобы он умер! — Все дело в мече. Этот несет в себе проклятие. — Галаэрон взял ее за руку и мягко оттащил от Края. — Это открывает тебя твоей тени.

— Моей тени? — Такари ахнула. Это был первый раз, когда Галаэрон мог припомнить, чтобы видел настоящий ужас в ее глазах. — Я превращусь в одну из них?

— Я думаю, это будет зависеть от того, как ты отреагируешь, — ответил Галаэрон. — Я не уверен, но знаю, что ты не должна снова отнимать меч Кула. Если ты потерпишь неудачу в этом, тебе придется убить его, а если ты убьешь его, ты будешь потеряна.

— Отлично.

Глаза Такари скользнули в сторону, сосредоточившись где-то за его плечом. — Манинест.

Галаэрон обернулся и увидел маленькую птичку, летящую на дерево над головой лидера фаэриммов. В клюве он нес что-то остроконечное и вдвое длиннее его самого.

— Что это у него? — Спросила Такари. Галаэрон скрутил несколько прядей теневого шелка вместе, затем произнес заклинание и начал водить по коже концом получившейся кисточки.

— Не знаю, — сказал он. — Это не входит в план.

Манинест приземлился на самую нижнюю ветку над головным диском фаэримма. Он вытянул шею вперед, издав резкий писк, и выпустил то, что нес. Заостренный конец опустился первым, слегка вращаясь, так что длинный позвонок, поднимающийся вдоль одной стороны, стал виден.

— Это хвостовой шип! — Ахнула Такари.

Шип ударил фаэримма по краю рта и отскочил от его толстой кожи. Существо удивленно фыркнуло и наклонилось вперед, чтобы поднять шип. Оно на мгновение поднесло вещь к открытому рту, а затем подняло свой головной диск к ветке, на которой сидел Манинест, ругая его на языке щебета.

— Я думаю, это наш сигнал, — слова Галаэрона вырвались в спешке, потому что заклинание скорости, которое он наложил на себя, уже подействовало. — Помни о плане.

Не дожидаясь ответа, Галаэрон подплыл к краю Тени и послал две шипящие темные стрелы, в лидера фаэриммов. Первая прожгла дыру размером с кулак в середине его груди и отправила его, шатающегося, обратно в ствол дерева. Вторая подрезала его по краю рта, проделав длинную борозду вдоль стороны диска головы и отрубив руку у плеча. Обутые в сапоги ноги Такари приземлились прямо в спину Галаэрона, когда, выполняя свою часть плана, она поймала его летящим ударом, который отправил его кувыркающимся хвостом через руки во двор. Он не столько проходил сквозь нити магии Плетения, сколько они проходили сквозь него, пылая, как крапива, и окутывая его потрескивающим ореолом зеленых искр. Это не входило в план. Он мельком увидел предводителя фаэриммов, обернувшегося вокруг основания дерева. Три его оставшиеся руки безвольно лежали на земле, а из дыры в теле сочилась черная кровь. Галаэрон заставил себя остановиться и повернулся лицом к статуе Ханали. Члены Собрания Заклинаний перестали использовать магию и уже начали отдаляться от круга. Галаэрон указал двумя руками назад на тень, из которой он вышел. Такари уже отступала в нее, ее ноги и кончик позаимствованного темного меча просто исчезли в Тени, как и планировалось. Галаэрон дико жестикулировал в ее направлении, его руки выбрасывали огромные листы зеленых искр, когда они рассекали воздух.

— За ней!

Он использовал свою магию, чтобы говорить на Ветрах:

— Она уходит!

Был ли это его акцент или размашистые линии зеленых искр, фаэриммы не купились на это. Они подняли руки в его направлении, и даже с его магией скорости Галаэрон едва успел поднять теневой щит, прежде чем сотня золотых стрел полетела в его сторону. Он съежился за кругом и старался не кричать. Шипение приближающихся стрел переросло в треск, треск – в рев, а рев – в оглушительный грохот, когда снаряды достигли его щита и исчезли в плоскости тени. Грохот исчез в звенящей тишине, от которой земля задрожала, а барабанные перепонки Галаэрона запульсировали, в ноздрях защекотало от запаха дождевой воды остатка магии. Галаэрон не стал ждать. Он развернул щит и нырнул сквозь него в тень, и даже тогда он был почти пойман бурей магии огня и лучей распада, которые сошлись на том месте, где он стоял на коленях. Он задержался на мгновение, чтобы посмотреть, не окажется ли кто-нибудь из нападавших настолько глуп, чтобы преследовать его в темном круге, затем закрыл его за собой и пронесся сквозь тени обратно к Такари.

— Этот план сработал примерно так же, как лестница пикси, — сказала Такари. — Не думаю, что их обманула твоя маскировка.

Она вглядывалась во двор, наблюдая, как две тройки фаэриммов пробираются к тени, где она и Галаэрон стояли и смотрели.

— Не похоже, — ответил Галаэрон, — мой план сработал.

Галаэрон рассеял магию иллюзии, которая делала его похожим на фаэримма, затем взял стрелу из колчана Такари и начал натирать ее теневым шелком.

— В самом деле? — В голосе Такари звучало больше, чем сомнение. В ее голосе звучало недоверие.

— Да.

— Они перестали нападать на мифал, не так ли?

Галаэрон вытащил из ее колчана смертоносную стрелу и потер наконечник теневым шелком. Он произнес звучное заклинание и вернул ей снаряд. Такари наложила стрелу на тетиву и подняла лук, но, прежде чем выстрелить, повернулась к Галаэрону и откинула голову назад, слегка приоткрыв губы.

— На случай, если и этот тоже не сработает.

— Он сработает.

Галаэрон достал из колчана еще одну стрелу, и Такари закатила глаза.

— Все тот же старый Галаэрон. В ее голосе звучало неподдельное отвращение. — Никогда не даст лесной эльфийке шанса.

Она направила наконечник стрелы на ближайшего фаэримма, который находился не более чем в двадцати шагах, и натянула тетиву.

Галаэрон положил свободную руку на ее предплечье. Такари повернулась с выражением раздражения на лице.

— Я действительно люблю тебя, — сказал Галаэрон.

У Такари отвисла челюсть. Если бы Галаэрон не усилил хватку, она бы выпустила стрелу.

— Ты говоришь это только потому, что мы вот-вот умрем.

Галаэрон покачал головой, затем снова посмотрел на приближающихся фаэриммов. Они приблизились на пятнадцать шагов. Он наложил еще одно усиливающее заклинание на стрелу в своей руке. Такари проигнорировала шипастых и продолжил изучать Галаэрона.

— У тебя всегда было паршивое чувство времени, — сказала она, — но я возьму то, что смогу получить.

Она выпустила стрелу, и стрела попала в цель, прямо в тело. Теневая магия Галаэрона позволила ей проникнуть сквозь защиту фаэримма и вонзиться до самого оперения. Шипастый взвыл от боли и телепортировался, хотя и не так быстро, чтобы Галаэрон не заметил черный кратер распада, образовавшийся вокруг стрелы Такари. Пятеро выживших атаковали настоящим штормом заклинаний: пламенем, метеоритными камнями, молнией и полудюжиной других видов магической смерти. Когда заклинания вошли в тень, где прятались Галаэрон и Такари, они были направлены через теневую дверь, которая открылась на противоположной стороне двора, и фаэриммы были поражены сзади их же собственными заклинаниями. Двое погибли мгновенно, а еще двое телепортировались в безопасное место. Галаэрон передал стрелу смерти Такари. Она натянула тетиву и выпустила ее в оставшегося шипастого, в то время как она щелкнула пальцами в их укрытии. Межизмеренческая дверь Галаэрона мигнула один раз, а затем с треском исчезла. К тому времени фаэримм, который рассеял ее, неподвижно лежал на земле, черная дыра расширялась вокруг стрелы, вонзившейся в его головной диск. Галаэрон схватил Такари за руку и положил себе на пояс.

— Держись крепче, — сказал он.

— Можешь быть уверен.

Он повернулся и бросился в глубокую тень. Хотя его сила была достаточно велика, чтобы держать в страхе большинство меньших существ, на которых они, вероятно, наткнутся в таком коротком путешествии по Глубинам, Галаэрон был осторожен и продолжал двигаться, и двигаться быстро. Несмотря на то, что она была тронута Тенью, Такари все еще была достаточно существом Плетения, чтобы Галаэрон мог чувствовать ее согревающее тепло на своей спине ... теплое и отчетливое ... и если он мог чувствовать это, то и бесформенные рты, которые охотились на несчастных посетителей, которые забредали слишком далеко от Края. Они прошли около дюжины ударов сердца, когда в отдалении позади них раздался ужасный булькающий рык. Такари остановилась, ее рука потянула за пояс Галаэрона, когда она обернулась, чтобы посмотреть через плечо.

— Продолжай двигаться! — Предупредил он. — Или мы будем следующими.

— Что это? — Спросила Такари.

Он охраняет наши следы, — ответил Галаэрон. — Это все, что имеет значение.

Вдалеке затрещала и затихла молния. Не было ни проблеска света, даже слабого, и Галаэрон знал, что если бы они смотрели прямо в ее пламя, то ничего бы не увидели. Они были так глубоко в тени, что свет исчез почти у самого источника. Теневой монстр снова зарычал, а затем умер с мучительным воплем.

— Это не хорошо, — сказала Такари.

— Мы можем сами делать свою грязную работу, — сказал Галаэрон. — Атака замедлит их. Звук привлечет вещи, с которыми даже фаэриммы не хотят сталкиваться.

— А как насчет нас? — Спросила Такари.

— Мы тоже не хотим столкнуться с этими вещами.

Галаэрон потянул ее к Краю и добавил:

— Вот почему мы пошли первыми.

Как только они вышли из Глубокой Тени, Галаэрон подошел к дереву, где опустился Манинест. Галаэрон остановился на краю. Хотя они не могли заглянуть во двор со своего наблюдательного пункта, любой фаэримм, все еще скрывающийся в этом районе, с меньшей вероятностью стал бы рыскать в тени. Он наложил свою пронзающую магию на еще одну смертельную стрелу и вернул ее Такари.

— Используй её, только если за нами придет фаэримм, — сказал он.

— Позволь мне одолжить темный меч.

Такари отстегнула ножны, но не отдала их.

— Куда ты идешь? — Спросила она.

— Застать наших преследователей врасплох, — ответил он, вытаскивая темный меч из ножен. Это должно быть не трудно, но ты догадываешься, что делать, если я не вернусь.

Хотя рукоять начала холодить его руку, холод больше не причинял ему никакого дискомфорта. Как и Мелегонт, Теламонт и Хадрун, он был частью тени.

— Да, — сказала Такари. — Умереть.

— Я имел в виду проверить лидера, — сказал Галаэрон. — убедись, что он мертв.

Такари покачала головой в притворном отчаянии и сказала:

— Я знаю, что ты имел в виду, Галаэрон. — Она хотела отвернуться, но передумала и обхватила Галаэрона за шею. — Сперва, ты докажешь, что не лгал. Сначала ты докажешь, что любишь меня.

Она притянула его голову к себе и поцеловала его долго и крепко. Поцелуй, рожденный двумя десятилетиями страстного желания, поцелуй, в котором больше нельзя было отказать. Хотя он знал, что их преследователи быстро приближаются, Галаэрон позволил себе раствориться в этом, позволил своему духу, губам и языку коснуться Такари, как никогда раньше. Они сошлись так, как могут сойтись только эльфы, и Галаэрон почувствовал то, что она всегда знала, что они были родственными душами, что они принадлежали друг другу, независимо от того, какую душевную боль, одиночество и печаль обрушила на них их судьба. Не осталось ничего, что могло бы разлучить их. Ничего, кроме их человеческих любовников. Такари, конечно, почувствовала это, как и Галаэрон, и первой отстранилась.

Галаэрон не заставит ее просить еще.

— Я все еще люблю ее, — сказал он. Он не признался ни в чем, чего Такари уже не знала, но он должен был сказать это вслух. Он был многим обязан ей, и себе тоже.

— Надо быть слепым, чтобы не заметить этого, — сказала Такари. — Она улыбнулась, немного грустно, и посмотрела на свой живот. — У меня есть несколько собственных проблем.

Галаэрон снова поцеловал ее, коротко, и скользнул обратно в тень. Как только он остался один, у него не осталось никакого страха перед невидимыми существами, которые обитали в Глубинах Тени. Он был такой же частью тьмы, как и они, и все, кто достаточно силен, чтобы найти и преследовать его, также будет достаточно разумным, чтобы почувствовать силу, которую он нес. Эта мудрость также была рождена даром, переданным ему Мелегонтом, как и его знание фаэриммов, и путей Глубин Тени, и знания теневых заклинаний, и кто знает, скольких других секретов шадоваров. Насколько Галаэрон мог судить, единственная часть опыта Мелегонта, которую старый архимаг не смог передать, заключалась в том, что делать с такой большой силой и как мудро ее использовать. Мелегонт, вероятно, никогда не знал или, если и знал, не заботился об этом. Через двадцать шагов Край скрылся из виду. Галаэрон остановился в ожидании. Ему не нужно было прятаться, да он и не хотел этого делать. В Глубине была только тень, и в руках тех, кто знал это искусство, тень могла быть сформирована в то, что было необходимо или желаемо. Вскоре Галаэрон почувствовал огненное присутствие, приближающееся по пути, по которому шли они с Такари. Хотя для эльфа, или любого существа, заключенного в кожу, было невозможно различить форму, он почувствовал по интенсивности жара и его очевидным размерам, что это был фаэримм. Он подождал достаточно долго, чтобы убедиться, что осталось только одно существо, затем поднял перед собой стену тени и стал ждать. Будучи далеко не потерянным, фаэримм был явно напуган. В тщетной надежде удержать теневых монстров на расстоянии, он тихо разговаривал сам с собой, используя свои силы, чтобы заставить тени постоянно кружиться. У шипастого также было подготовлено с полдюжины заклинаний, готовых к применению, Галаэрон чувствовал обжигающие узелки магии Плетения, свисающие с его тела. Он позволил шипастому пройти, затем отпустил свою теневую стену и вышел за нее. Нервный фаэримм отреагировал быстро, заключив себя в огненный кокон и выпустив залп магических дротиков. Удар пришелся Галаэрону в плечо и отбросил его вниз головой — небезопасный способ путешествовать в Глубинах Тени, даже для него. Пара челюстей открылась под ним и вцепилась в его ногу, пытаясь затащить его в какое-нибудь скрытое логово. Он опустил свой темный меч рядом с ногой. Это было похоже на разрезание воздуха, но рот открылся, и он вырвался. Фаэримму было хуже, чем ему. Галаэрон чувствовал это в дюжине шагов впереди и в стороне, превращая безмолвные тени в пену, когда стая теневых существ, некоторые летающие, а некоторые скользящие, появилась вокруг и потянула в шести направлениях одновременно. Шипастый защищался как мог, но его заклинания телепортации не работали, а другие заклинания были неэффективны. Независимо от того, сколько существ он уничтожил, еще больше приходило, чтобы занять их место. Независимо от того, какой броней он себя прикрывал, их теневые клыки и темные когти прорывались сквозь нее. Оторвалась рука, потом хвост и, наконец, длинная полоска шипастой шкуры. Галаэрон оставил бы существо на произвол судьбы, если бы мудрость Мелегонта не научила его не считать фаэримма мертвым, пока он не будет лежать выпотрошенным и горящим на земле. Двигаясь обратно к дереву, где он оставил Такари, чтобы не привлекать внимания стаи своих собственных нападающих, он приготовил залп теневых стрел и послал их в своего пойманного в ловушку врага. Удар застал врасплох и жертву, и мучителей. Фаэримм буквально развалился на части, куски разлетелись в дюжине разных направлений, в которых его тянули. Разъяренные теневые существа, те, что не были пригвождены к месту темной стрелой растаяли в темноте и волнообразно двинулись в направлении Галаэрона.

Галаэрон открыл теневую дверь и шагнул внутрь, оказавшись в относительно безопасном мире Края. На мгновение он погрузился в оцепенение и не знал, где находится. Затем, когда вспышка и мерцание боевой магии начали просачиваться сквозь деревья со склона внизу, он вспомнил, что он был в середине битвы и что это была его и Такари работа – убедиться, что статуя Ханали Селанил была свободна от фаэриммов, когда Хелбен и Избранные прибыли с Высшими Магами, и что Такари должна была ждать его прямо там, на Краю.

— Такари? — Галаэрон оглядел Край, никого не увидев, прихрамывая, вышел на склон холма. У него кружилась голова и болела рука, настолько слабая, что он едва мог ее поднять. — Такари!

Единственный ответ пришел в виде серии возбужденных писков с дерева над его головой. Галаэрон поднял подбородок и обнаружил, что на него смотрит знакомая белая мордочка Манинеста.

— Что она сделала? — Галаэрон ахнул. Такари была не из тех, кто покидает свой пост, даже когда к ней прикасается тень. — Этого не может быть.

Манинест ответил резким чириканьем, а затем указали клювом вниз по склону.

— А как насчет лидера?

Манинест прочирикал вопрос.

Лидер фаэриммов, — сказал Галаэрон. — Тот, на которого ты уронил шип.

Снежный вьюрок сердито пискнул.

— Хорошо, тот, на которого ты напал, — поправил Галаэрон. — Что она сделала с этим фаэриммом?

Ответ птицы заставил Галаэрона заковылять вокруг дерева так быстро, как только мог. Во дворе, окружавшем статую, не было фаэриммов, по крайней мере, на первый взгляд, и там, где должен был быть лидер, не было ничего, кроме лужи дымящейся черной крови.

— Она отпустила его! — воскликнул Галаэрон. — Такари покинула свой пост!

Манинест слетел с дерева. Он приземлился на один из дротиков, все еще торчащих из плеча Галаэрона. Он запищал длинный вопрос, затем наклонил голову и посмотрел вниз с холма на битву.

— Нет, — прорычал Галаэрон. — Я действительно не думаю, что Кул нуждался в ее помощи.