Чаша Отравы

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ ВЕТВИ ОДНОГО ДРЕВА

Прямо надо мной в серовато-голубом просторе висело громадным пенным островом белое облако. Крохотная чёрная точка парящей высоко в небе птицы неторопливо кружила под ним, то ли выискивая добычу, то ли просто бесстрастно взирая на далёкий мир внизу.

Я лежал в траве, широко раскинув руки, и смотрел в слепящую солнечную глубину. Невесомая пелена перистых облаков медленно наплывала с востока, растекаясь по небу бесформенной кляксой, которую жадно пожирало ещё одно облако, похожее на огромного сказочного дракона. Высокие травы, перемешанные пёстрым луговым разноцветьем, колыхались над моим лицом, тревожимые порывами неослабевающего ветра.

Шум ветра, соединяясь со стрекотом кузнечиков и шорохом травы, рождал замысловатую убаюкивающую песнь природы, вселявшую в душу умиротворение и спокойствие, которые прогоняли тяжёлые мысли о нашем разговоре с Громовым.

Сомнения, терзавшие меня с самого первого дня, со временем не прошли, а лишь усилились, не давая мне покоя. С одной стороны долг перед обществом, на страже спокойствия которого я был поставлен, требовал от меня исполнения решений, принимаемых членами Совета, отвечавшего за безопасность Трудового Братства.

Но на другой чаше весов лежала свобода воли — моей воли, свобода принятия самостоятельных решений, которую никто не мог отнять у меня. Теперь необходимо было для самого себя решить, в какой степени верным является сделанный Советом выбор и какое соотношение горя и радости людей Земли породит он своими последствиями. Конечно, над этим уже много думали самые светлые и могучие умы Совета. Несомненно, они взвесили все возможные «за» и «против», учли все возможные последствия… Но почему тогда так неспокойно у меня на сердце?.. Что заставляет меня сомневаться в правильности сделанного ими выбора?..

Где-то в глубине моей души таилась смутная тревога, которая как червоточина разъедала меня изнутри. И я ничего не мог с этим поделать. Несомненным для меня было одно — нужно обо всём рассказать Акире. Возможно, даже поделиться своими сомнениями со Светланой… Мне почему-то казалось, что она должна понять меня. Наверное, потому, что меня бессознательно тянуло к ней с каждым днём всё больше и больше. Прислушиваясь к себе самому, я отчётливо понимал, что это не простая симпатия к этому человеку, а нечто гораздо большее. И это одновременно радовало и пугало меня. Но почему я также не мог до конца понять…

Я снова посмотрел на «дракона», пытавшегося заявить свои права на это безграничное великолепие неба, но его силы быстро иссякали, а чёткие контуры таяли на глазах, превращаясь в десятки лохматых белёсых клочьев.

В это время где-то позади меня послышался шорох трав под чьими-то неспешными шагами, а спустя несколько мгновений знакомый весёлый голос произнёс над самой моей головой:

— Вот вы где укрылись! А я почему-то так и думал, что найду вас именно здесь.

Акира, лукаво улыбаясь, сел рядом со мной на траву. Я неохотно приподнялся на локте, щурясь на солнце и прикусывая сорванную травинку.

— Почему?

— Не знаю. Я и сам бы выбрал это место для уединения, — признался экзоархеолог, задумчиво глядя куда-то вдаль. — Здесь чувствуешь себя легко и привольно, чувствуешь, как сливаешься с природой, ощущаешь себя частью ноосферы.

Он снова посмотрел на меня, и в его тёмных глазах промелькнула лёгкая грусть.

— Пойдёмте. Кажется, там наши добровольцы откопали что-то чрезвычайно интересное. Не хочу пропустить важного момента. Может быть, мы с вами стоим на пороге величайшего открытия. А?

Акира снова улыбнулся, задорно мотнув головой.

— Никогда не думал, что могу быть причастным к какому-либо научному открытию, — недоверчиво пробурчал я, когда мы уже поднимались по склонам пологой котловины, на дне которой простиралась безлюдная долина.

Высокие травы тут и там пестрели громадными, изъеденными ветром бурыми слоистыми камнями, словно, здесь прошёл раненный великан, оставляя за собой пятна запекшейся крови.

— Знаете, Акира, я всё никак не могу понять, почему мы остановились именно здесь, в Антарктиде? Почему мы не поехали в Африку или Америку. Там уже нечего искать?

Я посмотрел на экзоархеолога, шедшего рядом. Тот с удовольствием подставлял лицо тёплому встречному ветру.

— Разве я уже не говорил о том, что Антарктида, по моему глубокому убеждению, послужила богам неким исходным плацдармом в освоении Земли? — прищурился он, поворачивась ко мне. — Почему я так решил? Дорогой мой! Вы всё забыли! — Акира сокрушённо покачал головой. — А я ведь уже рассказывал об этом на Марсе. Помните?.. Мифы! Они содержат немало информации по этому вопросу.

— Да, что-то такое припоминаю… Возможно, происшествие в пирамиде как-то повлияло на мою память или я просто не привык систематизировать большое количество информации, да ещё связанное с древними источниками.

— Вы на себя наговариваете, Сид. С вашей работой отсутствие навыков по обработке больших объёмов информации просто недопустимо. Или я не прав?..

Он снова лукаво взглянул на меня.

— Ладно. Не страшно. Мне совсем не сложно кое-что вам напомнить, чтобы вы могли освежить в памяти ход моих рассуждений. Так вот, возьмём, к примеру, шумерские тексты. Мы находим в них свидетельства того, что боги ещё до появления на Земле человека активно занимались добычей металлосодержащих руд и их обработкой. Согласно месопатамским представлениям этим промыслом ведал бог Эа, а страна, где происходила добыча полезных ископаемых носила название А.РА.ЛИ, что можно перевести как «место сияющих жил». Богиня Инанна, замышляя своё путешествие в Южное полушарие — заметьте именно южное! — называла это место «землей, где драгоценные металлы покрыты почвой». Иными словами, земля, где имелись залежи золотоностных руд. А в Антарктиде таких залежей, как мы теперь знаем, очень много, а именно меди, олова и золота — металлов, особенно ценившихся у «богов».

— А золото ценилось «богами»?

— Вне всяких сомнений! — кивнул Акира. — И скорее всего из-за своих технологических свойств, таких как хорошая электропроводность и отсутствие коррозии. В «Ветхом Завете», у пророка Аггея приводятся слова Бога Саваофа, который говорит: «Моё есть серебро и моё есть золото». Иными словами, эти металлы считались «металлами богов». В Америке же издревле золото добывали не как земное богатство, а как то, что всегда принадлежало «богам» и добывалось по приказу самих «богов» и для них одних.

— Я об этом не знал. Мне всегда казалось, что золото в человеческой цивилизации изначально считалось драгоценным металлом, то есть платежным средством в товарно-денежных отношениях.

— Это не так. Отношение к золоту в древнем мире изменилось не раньше двадцать пятого тысячелетия до новой эры. В это время власть перешла к ставленникам «богов» — смертным царям и правителям. Именно с этого времени золото стало повсеместно доступно людям. Технологии его добычи и обработки были освоены ещё при «богах» и с их помощью. А как «металл богов», золото теперь обрело необыкновенную ценность, превратившись в повсеместное средство расчётов и платежей в товарно-денежном обмене. При том, что первые развитые цивилизации, созданные поколением «солнечных богов», были построены на рабовладельческой основе, с жесткой иерархией. И именно в них была заложена основа той самой товарно-денежной системы, которой в первобытных обществах не существовало вовсе.

— Понятно. Но рудоносные жилы известны не только в Антарктиде, но и в других местах. Например, в Южной Африке.

— В различных шумерских текстах сообщается, что божества — анунаки — уходили в «Нижний Мир» и возвращались из него. Бог Энки в основном находился в Абзу, где была воздвигнута «величественная святыня» и куда он перенёс знания обо всех ремеслах. И ничего общего с мрачным загробным миром, как пытались уверить ученые традиционалисты, это место не имело. Можно считать, что Абзу была равнозначна стране Утту, находившейся за морем западнее Шумера. Древний текст сообщает, что путь к ней был не близок. Эти земли располагались к юго-западу от Шумера: «Далеко за морем, в сто беру воды… земля Арали… где Синие Камни вызывают болезнь, и где мастер Ану носит Серебрянный Топор, который сияет весь день», — процитировал по памяти экзоархеолог.

— Есть так же вавилонский текст, повествующий о ссоре между богами Мардуком и Нергалом, — продолжал он. — Разгневанный намерением Нергала захватить Вавилон, Мардук угрожает обидчику спуститься в Абзу и усмирить анунаков. Он отправляется по «вздымающимся водам», то есть по океану, в землю Арали, которая лежит «в основании» Земли.

— Сто беру? Это сколько же будет в нашей системе мер? — задумался я.

— Из метрической системы шумеров мы знаем, что сто беру составляли двести часов пути, и как раз на таком расстоянии при средней скорости морского судна в тридцать пять-сорок километров в час от Шумера лежит южное полушарие Земли, которое и было для шумеров «Нижним Миром». Как не сложно понять, «Синие Камни», которые наводят болезнь, это антарктические льды, а некий «Серебряный Топор» Ану, сияющий весь день, можно рассматривать образным описанием полярного дня. Ведь время Вавилонского царства относится уже к послепотопному периоду. А как вы помните, после смещения земной коры, Антарктида полностью оказалась за Южным полярным кругом и уже лежала во льдах как минимум шесть тысяч лет. Есть ещё один шумерский текст, содержащий сведения о том, что столица земли богини Эрешкигаль находилась в ГАБ. КУР. РА — «сердце гор». Я не говорю уже о платоновской Атлантиде, которая так же была горной островной страной.

Акира остановился, делая широкий жест рукой.

— Оглянитесь вокруг, и вы поймете, что лучшего кандидата на эту страну просто не найти! А знаменитая ведическая родина богов — гора Меру — подпиравшая небо среди льда и снегов, где царил вечный день? Могу руку дать на отсечение, что она не что иное, как гора, носившая когда-то название горы Керкпатрик. Это самая высока вершина Трансатлантических гор данного континента. В «Ману-смрити»[21] говорится: «На Меру боги видят солнце после его одноразового восхождения на протяжении его пути, равного половине его обращения вокруг земли. У богов и день и ночь — (человеческий) год, опять разделённый надвое: день — период движения солнца к северу, ночь — период движения к югу». И в «Авесте» описаны аналогичные картины полярного характера: «Что они считают днём, то есть год… Там звёзды, месяц, солнце можно лишь один раз в год видеть восходящими и заходящими, и год кажется только одним днём». Арийские эзотерические тексты даже дают нам точные координаты «родины богов», сообщая, что когда вечная весна Айрьяна Ваэджо «на берегах прекрасной реки Даитьи» исчезла, арийские Маги должны были переселиться в Согдьяну. Причиной исчезновения «вечной весны» называется перемещение земной коры, как перемещение полюса: когда полюс удалился от экватора, «Страна Блаженства» стала областью бесплодия и бедствий.

Акира Кензо смотрел на меня улыбающимися глазами, словно спрашивал: ну как, я достаточно убедителен? Затем с лёгкой беспечностью заговорил снова:

— Я могу приводить вам множество примеров. Например, вспомнить древнеегипетские тексты, где «Книге Мёртвых» мы можем увидеть изображения Секхет-хетепет — «Поля Покоя». Там, среди больших водных потоков размещены два острова с многочисленными пересеченными каналами. На одном из этих островов сидят четыре бога, а рядом с ними установлена лестница, которая явно символизирует некий путь в небо. Надпись к этому рисунку гласит: «Великий совет богов, пребывающий в Секхет-хетепете». Есть там и изображение «Озера Двух Огней», в котором «обитает зло». А в сказании «Об истреблении человечества», которое мы с вами подробно анализировали ещё на Марсе, есть упоминание об «Аалу» — «Огненном острове». Этот остров находится внутри «Великого Водного Круга», к западу от Туат — обиталища богов Подземного Мира, в конце света, там, где заходит солнце. Горы Туат разделяют небо и землю, как в известном мифе об Атлантиде или в сказании о горе Меру.

Акира приостановился, оглядываясь по сторонам.

— Ещё египтяне помнили о «Сехет-Аару», что можно перевести как «Поле камышей». Это далёкое царство затонуло в результате потопа. Схожее название имеет и «Ацтлан» из центральноамериканских преданий. Ведь камыш в древности символизировал мудрость, присущую только «богам». У ацтеков страна Ацтлан была прародиной богини Чалчиутликуэ, и именовалась «Место, где растёт камыш». В Египте такой прародиной богов было Сехет-Аару — «Камышовое поле». И бог Кецалькоатль и бог Тот использовали камыш в качестве писчего материала, а Кецалькоатль вообще носил эпитет «Камышовый».

Сейчас же нам доподлинно известно, что когда-то давно, ещё до оледенения, берега многочисленных рек Антарктики были полны камышовых зарослей. Хочу обратить ваше внимание и на то, что большинство названий прародины центральноамериканских индейцев тождественно платоновским: Ацтлан, Тлапаллан, Толлан — «Красная и Чёрная Земля». Тулан, Утатлан, Атитлан, что вполне применимо и к Атлантическому океану — «Мич-атлау-хко», которое можно перевести как «Рыбные Глубины».

— Да, я помню давнюю дискуссию о широко известных древних картах, на которых отображалась Антарктида на протяжении длительного периода: с момента, когда там ещё текли реки и до её полного обледенения, — закивал я, чтобы не показаться совсем уж необразованным дилетантом.

— Вот именно! — подхватил Акира. — Согласитесь, что скрупулёзно картографировать поверхность континента, не известного древним народам, могла только высокоразвитая в техническом отношении цивилизация «богов», обладавшая для этого всем необходимым: и возможностью аэрофотосъемки, и знаниями в сферической тригонометрии, и точными геодезическими инструментами. Возможно, они испытывали ностальгию по своей безвозвратно утраченной базе, а, может быть, просто отслеживали какие-то процессы, протекавшие здесь.

Ну и последнее, что можно было бы привести, как аргумент, это многочисленные свидетельства, дошедшие до нас из двадцатого века, когда в районе Антарктиды наблюдалось неожиданное появление странных летающих объектов и столь же неожиданное и бесследное их исчезновение в сердце ледяного континента. Уже тогда существовали самые невероятные гипотезы: от летающих дисков фашисткой Германии с таинственной базы 211, до наличия на Южном полюсе некого «окна» между мирами.

— Сдаюсь!

Я шутливо поднял руки.

— Кстати, по поводу «величественной святыни» хранящей знания богов, воздвигнутой ими в южном полушарии, и «окна» между мирами, — серьёзно сказал Акира. — Вот древние греки верили, что души детей обитают в некоем загадочном месте, где тысяча озёр и только аисты способны проникнуть в это место, так как обладают невероятной выносливостью к дальним перелётам. Отсюда и пошло поверье, что детей приносит аист. Если же вспомнить древнеегипетские рассказы о «земле богов», где так же много озёр, и сопоставить их с шумерскими преданиями о создании людей в некой далёкой «южной земле» Абзу, то возникают закономерные мысли: а не то ли это место, где боги сотворили человека в вдохнули в него душу? Не здесь ли оно?.. Возможно, мы с вами близки к разгадке их тайны уже сейчас.

— Вы имеете в виду тот золотой «экран», который мы нашли на Марсе? — угрюмо спросил я.

— И его тоже. Хотя, думаю, сам по себе этот «экран» представляет малую ценность. Понимаете, Сид, всё здесь взаимосвязано, объединено в единую цепь или некую сеть объектов в разных уголках Земли… И не только Земли, как оказывается.

Экзоархеолог остановился, пристально глядя на меня.

— Я уже говорил вам про гору Кайлас. По легендам в городе Арали у подножья этой горы обитал одноглазый великан — трёхногий бог Кубера со своей грозной стражей из гигантов якшей, многоруких ракшасов и найрритов оберегавших подступы к спрятанным в подземельях сокровищам. Как вы думаете, что это были за сокровища?.. Вряд ли просто драгоценности, как это казалось древним людям с их примитивным восприятием мира. На мой взгляд, мы можем говорить о свидетельствах существования одной из древнейших колыбелей цивилизации. Вернее, о наличии у неё центральной Базы, оказывавшей наибольшее влияние на працивилизацию людей, расположенную вблизи неё.

Эта колыбель издревле была сокрыта гигантской и несокрушимой стеной гор, окаймляющей плоскогорье Тибета, от верхнего течения реки Хуан-хэ вниз к холмам Каракорума. Она могла бы поведать нам странные тайны. Об этих тайнах отчасти говорят и древние тибетские тексты, отсылающие нас в далёкие времена, когда Восточная и центральная часть этих областей — Нань-шань и Алтын-таг — были покрыты городами, которые могли прекрасно соревноваться с Вавилоном. С тех пор целый геологический период пронёсся над этими местами, и эти города давно окончили своё существование, занесенные барханами движущихся песков. Огромный очаг цивилизации превратился в бесплодную и мёртвую почву обширнейших центральных равнин бассейна Тарима.

— Значит, вы считаете, что «сокровищами» могли быть древние знания богов-цивилизаторов?

— И не только. Здесь просматривается явная связь с системой неких «пространственно-временных экранов», которой пользовались эти самые «боги» ещё со времён глубокой древности. И эта связь обусловлена чем-то более значимым, нежели внешней атрибутикой этих объектов, их техническим устройством или местонахождением. Вспомните «Святилище Змеи» на Марсе, и эта связь станет для вас очевидной. И что самое важное — человек может играть в этой «цепи» немаловажную роль, а значит, может быть допущен к некому «божественному» таинству на пути освоения вселенной. Может снова стать равным богам силой своего познания, как и самой своей природой!

— Вы хотите сказать, что в человеке всё ещё есть некая «божественная» суть?

— Если человек и имеет часть «божественного» происхождения, то ему слишком долго указывали на его отличие от «богов» и на невозможность достичь «божественных сфер», невозможность сравняться с «богами», — печально произнёс экзоархеолог. — Хотя это и было целенаправленным уничтожением изначального замысла. Борьба между материальным и духовным, между Материей и Духом. А если начальный замысел был иной, значит, его воплощение было для чего-то необходимо? В этой связи можно смело предположить, что процесс эволюции затрагивает не только материальную, но и духовную сферы окружающей нас Вселенной. И тогда именно «духовный мир» эволюционно начал развиваться в гораздо более ранние периоды истории возникновения Бытия, тогда как мир физический не испытывал столь бурного прогресса. Во всяком случае, у нас на Земле.

— Почему?

— Хотя оба мира и развивались вдоль параллельных линий, они не испытывали непосредственного соприкосновения между собой, до того момента, пока спиральное цикличное течение эволюционного развития не вовлекло молодое человечество в низшую фазу физической эволюции. И именно человек стал представлять собой точку максимального влияния двух миров друг на друга. В ранние периоды геологической истории Земли связь двух составляющих нашей вселенной была не столь велика, как сейчас, но она всё-таки была достаточно тесной. Само же влияние должно было расти с ускорением эволюции.

— И именно поэтому боги-Змии решили подтолкнуть эту эволюцию, вмешавшись в её ход на Земле?

— Верно. Или же они сами инициировали эволюционное развитие таким образом, чтобы на Земле появились разумные существа с достаточно развитой психикой, чтобы она позволяла обеспечить эту самую связь.

— То есть, они создали на нашей планете цивилизацию, и человек развил самосознание!.. Выходит, для богов-Змиев было очень важно обеспечить именно такую связь материального мира с духовным?

— Несомненно.

— Но почему? — изумился я, силясь понять причину.

— На этот вопрос я пока не готов вам ответить, — покачал головой Акира. — Для меня несомненно лишь одно: именно с целью упрочения такой связи и произошло вмешательство на генном уровне в некий «исходный материал», в результате которого на Земле появился первый человек и произошёл резкий скачок, как в развитии его мозга, так и в развитии психических способностей. «Боги-Змии» создали «божественного человека», которого «солнечные боги» уничтожили в потопной катастрофе, превратив генными манипуляциями его остатки в «примитивного рабочего» и заглушив в нём все сверхспособности. Они отбрали у него даже память о его «божественном» происхождении! Вот почему я считаю, что наша с вами задача дать человечеству возможность вспомнить о своей «божественной» сути, и не просто вспомнить, но и доказать, что человек способен снова встать наравне с «богами». Но доказать это необходимо не силой оружия, как это делали «солнечные боги», а силой знания, как поступали проигравшие им в войне боги-цивилизаторы. Вы понимаете меня, Сид?

Экзоархеолог внимательно посмотрел на меня.

— Понимаю… Очень хорошо. Я видел, что происходит, когда небожители берутся за оружие, и льётся кровь невинных в угоду тщеславию «богов».

— Думаю, это должно быть страшное зрелище, — согласно кивнул Акира. — «Тогда могучий Пандава совершил высочайший обряд очищения и начал показывать небесное оружие, которое вручили ему боги… Сияющий Каунтея мощными руками пустил в ход одно за другим всё чудесное оружие. Едва он привёл в действие оружие небес, Земля подалась под его ногами и задрожала вместе с деревьями, взволновались реки и великий хранитель вод, раскололись скалы. Не дул больше ветер, померкло светило, льющее тысячи лучей, погас огонь… Обитатели земных недр в страхе выбрались наружу и окружили Пандаву. Опалённые огнём небесного оружия, смиренно сложив ладони и прикрывая лица, они, дрожа, молили о пощаде…» — процитировал он с печалью в голосе.

Взглянул на меня.

— Похоже на то, что вы видели?

— Да. Очень. А что это?

— Описание одного из сражений богов из третьей книги «Махабхараты» — «Араньякапарве». Великий воин Арджуна, сын бога Индры и земной царицы Кунти, прибывает в небесный город богов Амаравати, чтобы заполучить божественное оружие у «небесных» жителей — адитьев — и научиться им пользоваться. Именно там Индра попросил своего сына уничтожить армию демонов ниватакавачей, жителей планетной системы Расатала, численностью триста миллионов, которые укрылись в крепостях на дне океана. Послушный Арджуна полетел на подаренной ему колеснице в город ниватакавачей — «демонов в неуязвимых панцирях» — расположенный на противоположной от Амаравати стороне великого океана. Там и произошла великая битва, в которой Арджуна применил оружие Брахмы и любимое оружие Индры — ярко-пламенную «Маджаву», с помощью которых: «быстро разил врагов сотнями и тысячами» и «сотни демонов в неуязвимых панцырях лежали с развороченными внутренностями». Перед боем же Арджуна дунул в подаренную ему небожителями раковину Девадатту и звук от неё «заполнил собою весь небосвод и породил эхо такое сильное, что на поверхность океана всплыли сотни тысяч мёртвых рыб».

— Подул в раковину? — тревожно встрепенулся я.

— Что? Что-то знакомое? — заинтересовался Акира.

— Да. В своём видении… — замялся я, подбирая подходящее слово. — Я видел какого-то «полководца», у которого была похожая «раковина». Её звук был ужасен и оказывал страшное воздействие.

— Вы правы. У многих богов и героев были подобные боевые «раковины». Девадатта у Арджуны, Пангаджанья у его противника и брата Карны — сына царицы Кунти и бога солнца Сурьи, Паундра у Бхимасены. Даже у героя скандинавских мифов Хеймдаллья — стража богов, охраняющего мост-радугу Биврёст на границе Асгарда и Мидгарда от великанов-ётунов — у пояса висел золотой рог Гьяллархорн, звук которого был слышен во всех уголках мира.

— Видимо, эти боевые горны были ничем иным, как неким ультразвуковым оружием, — закивал я.

— Возможно. Впервые такая «раковина» появилась у богов после Самудра-мантхан[22] — знаменитого Пахтанья Молочного океана, когда вместе с другими сокровищами боги стали обладателями раковины Шанкхи, неизменного атрибута Вишну.

— Вообще, образ раковины имеет глубокие сакральные корни, связанные с окружающим нас миром звезд — с вселенной, — помолчав, добавил Акира. — Помните греческий миф о Девкалионе? Там разрушительные волны потопа были повернуты вспять звучанием раковины Тритона. Эту раковину изобрёл Козерог, символически связанный с одноименным созвездием, которое управляло зимним солнцестоянием во времена, когда «Овен нёс солнце». А индейцы майя связывали раковину с декабрьским солнцестоянием.

К тому же майским иероглифом для «нуля» была раковина, символизировавшая завершение одного цикла и начало следующего. Шаманы, как в Северной Америке, так и в Азии использовали трубу-раковину вместо барабана в начале путешествия в преисподнюю. Это опять нас выводит на некую пространственно-временную связь нашего материального мира с миром духовно-нематериальным. Особенно хорошо это видно по ацтекскому мифу о Кецалькоатле, в котором герой получает доступ к земле усопших с помощью звуков трубы-раковины, обращённых к Владыке Земли Усопших.

— Любопытно.

— Кстати, вы обратили внимание на один интересный момент, косвенно так же подтверждающий мою правоту насчет Антарктиды? — добавил экзоархеолог.

— Какой?

— Если земной аналог города богов Амаравати находился в юго-восточной части Индостана, на берегу Бенгальского залива, то согласно «Махабхарате» город демонов даитьев должен был располагаться, либо в Южной Америке, через «великий океан» — Тихий, либо в Антарктиде, если в тексте имелся в виду Индийский океан. Значит, город асуров можно ассоциировать как с Тиуанако, где видны следы больших разрушений в Пума Пунку, Каласасайе и пирамиде Акапана, так и со здешним комплексом древних сооружений, куда мы с вами сейчас идём.

— Значит, вы считаете «войны богов» не выдумкой, а реальностью? — осторожно спросил я. — Так же, как и их оружие?

— У меня просто нет оснований не верить мифам, — пожал плечами экзоархеолог. — Именно то, что везде говорится о летописцах, учителях, предающих данные другими знания или о свидетелях событий, но нигде не говорится о писателях, создающих отвлеченную художественную реальность, вплоть до самых греков убеждает в том, что ни о каком художественном вымысле мифов не может быть и речи. Поэтому можно смело утверждать, что греческие мифы о войне титанов с богами идентичны индуистским легендам о войне асуров и суров — они описывают одни и те же события, только именуют участников разными именами.

Ещё индийский царь Ашока был осведомлён об этих опустошительных войнах с использованием многих видов оружия и летательных аппаратов — виман. Будучи обращённым в буддизм после победы над вражеской армией в кровавой битве, Ашока в дальнейшем был решительно настроен против всяких войн. Наверное, поэтому он учредил «тайное общество девяти неизвестных людей» — великих индийских учёных, которые должны были каталогизировать многие тогдашние науки. Эти «девять неизвестных» написали девять книг — каждый по одной — в которых были собраны сведения передовой науки из древних источников, и которые Ашока держал в большом секрете, опасаясь использования этих знаний в злых целях войны.

— Мудро, — одобрительно кивнул я.

— Именно в ходе войн между богами был разрушен «Рам радж» — царство Рамы за несколько тысяч лет до Ашоки. Примерно пятнадцать тысяч лет назад оно располагалось на территории северной Индии и Пакистана. Многие из его городов всё ещё можно найти в западном Индостане и на севере этого древнего полуострова. Руины Мохенджо-Даро и Хараппы принадлежат к этому древнему царству, состоявшему из семи городов легендарных мудрецов, известных в классических индийских текстах как «семь городов Риши».

Многие шумерские города так же были уничтожены в ходе той самой войны. «Гуркха летя на своей быстрой вимане, бросил на город, расположенный за тройной стеной, единственный снаряд, заряжённый всей силой Вселенной. Раскалённая колонна дыма и огня, яркая как десять тысяч солнц, поднялась во всём своём великолепии… Раскололся небосвод, возопила Земля, внезапно повеяли свирепые ветры, стороны света задымились и заревели, многие горы с рощами на них заколебались, сонмы живых существ вдруг испытали небывалую муку… Железный Удар Молнии, гигантский посланец смерти, неотвратимый как кровожадный демон, разлучающий с жизнью людей, коней и слонов, который превратил в пепел всю расу Вриши и Андхаков».

— Спасаясь от «войны богов», — продолжал Акира, — из района Индии и Месопатамии мигрировали в Северную Европу племена ариев, неся с собой устную память о тех страшных и трагических временах. Если внимательно изучать историю религий, можно без труда заметить, что боги кельтов или галлов являются родственными богам других индоевропейских народов. И как во всех арийских религиях, мы находим, скажем, у гэлов — одного из кельтских народов — тоже самое разделение богов на два противоположных лагеря, на два воюющих друг с другом небесных воинства.

Чем любопытно именно гэльское царство духов, это тем, что главенствуют в нём не боги-мужчины, а две богини, что уводит нас гораздо глубже в историю. Помните, я рассказывал вчера детям об искусстве позднего палеолита, в котором мы находим весьма интересные мотивы, связывающие его с древними богами Египта? Центральной фигурой в культах Ближнего Востока той поры была Великая богиня и ее сын. Так вот, очень интересную аллюзию мы находим у гэлов, у которых на стороне добра и света сражается клан богов, собравшихся вокруг богини по имени Дану. Именно ей они обязаны своим общим названием «Туатха Де Дадаан», что можно перевести как «народ богини Дану». А противостоят им божества, группировавшиеся вокруг богини по имени Домну. Их царь, Индех, считался её сыном, и поэтому они именовались «богами Домну».

Самое же интересное в том, что слово «домну» означает «пропасть» или «морская бездна». Такое же значение имеет и слово «фомори», которым обозначалась вся группа демонов ночи, мрака и смерти, состоящее из двух гэльских слов, означавших «подводный мир». Таким образов фоморы считались существами более древними, чем боги, от рук которых им суждено было, в конце концов, погибнуть. Потомки «Хаоса» и «Старухи-ночи» они по большей части были громадными и уродливыми созданиями. И это снова приводит нас к древним Змиям или Драконам, одновременно родня гэльские повествования о войнах богов со сражениями олимпийских богов с титанами, скандинавских асов с гигантами йотунами, или индийских дэвов с асурами.

— Удивительно! — вырвалось у меня.

— Здесь можно даже усмотреть слабый намек на противоборство египетских богов — Сета и Гора — если внимательнее приглядется к одному из фомори по имени Балор, очень созвучному имени бога Баала хорошо соотносимого с Сетом, как мы уже вяснили, вытесненным после всех разборок из северного Египта на Синайский полуостров, в Междуречье и Индию. Хотя у Балора было два глаза, один из них всегда был закрыт, ибо он был настолько ядовитым, что убивал всякого, на кого падал его взгляд. От взгляда этого глаза не было спасения ни богам, ни гигантам. В дни решающих сражений Балор становился напротив врагов, поднимал веко на своём страшном глазе и беспощадно истреблял всё, на что устремлял свой взор.

— Это очень похоже на знаменитое «Око Ра»! — обрадовался я. — Ведь, насколько я помню, подобным Оком обладали и другие боги?

— Верно, — кивнул экзоархеолог. — Память о войнах богов запечатлена и в скандинавском эпосе Эдда, где мы можем прочитать знаменитое «прорицание вёльвы» — колдуньи. Эта междоусобная схватка, как и в других мифах, оборачивается великой космической войной Добра и Зла, Света и Тьмы, гармонии и хаоса, жизни и смерти. Земля не может вынести эту борьбу, и апокалипсические видения вельвы пророчат её гибель в огне и потопе. Мировое древо Иггдрасиль сотрясается до самых корней, гибнут невинный бог Бальдр, а затем и сам Один, «солнце становится черным, земля погружается в море» и «огонь разгорается до самого неба».

— Это же говорится о Потопе! — воскликнул я. — Первая война богов, как вы установили, была ещё до Потопа!

— Верно. Это пересекается и с индийской мифологией, где первая война между богами и асурами произошла в глубине веков, еще до создания Солнечной системы. Как и присутствие в этих мифах гигантов-драконов или «Змиев»: «…Вот прилетает чёрный дракон, сверкающий змей с Тёмных Вершин… Тут славный приходит Хлюдин потомок, со змеем идёт биться сын Одина, в гневе разит Мидгарда страж, все люди должны с жизнью расстаться, — на девять шагов отступает сын Фьёргун, змеем сраженный — достоин он славы». Помнили об этих давних событиях и греки. В поэме Гесиода «Наставления Хирона» легендарный кентавр, корит героя Геракла: «Истребил ты племя кентавров, от кентавра примешь ты и смерть. И не ты один будешь в ответе — ответит за гибель титановых народов поколение полубогов-героев. Очистят герои землю от рода титанов. Истребят и титанов, и гигантов, будут думать, что истребляют чудовищ — и станут герои не нужны богам. Сами захотят они быть богами, и сами же истребят друг друга, по воле Кронидов, в гибельных войнах. Но погибнут в великой славе. Только боги и люди останутся в мире жизни живой. И придёт на землю железный век»…

Акира остановился и замолчал, всматриваясь в горизонт, где тёмной зубчатой полосой стояли далёкие горы.

— Сколько информации несёт этот текст! Как он ярко и полно показывает нам давно забытую историю! Даже упоминание «железного века» — Кали-Юги — даёт нам вполне конкретную привязку по времени и согласуется с другими источниками. Именно полубоги были той «второй волной», которая так пагубно повлияла на всю дальнейшую историю человечества, оказавшегося втянутым в разборки этих «солнечных богов», поглощённых алчным стремлением занять место древних богов на земных престолах, как верно пишет Гесиод, а индийская «Махабхарата» вторит ему. Ведь знаменитая битва на Курукшетре — битва кауравов с пандавами — была решающим сражением в этой борьбе за власть над Землей между полубогами с привлечением людей.

— Вы думаете?

Я с интеерсом посмотрел на экзоархеолога.

— Несомненно! При этом из мифа в миф, из народа в народ переходят предания о некоем «божественном оружии», периодически попадающем в руки людей. Становится совершенно очевидным, что древние боги по цепочке передали своё оружие полубогам, а те в свою очередь оставили его людям.

— Значит, у древних людей имелись образцы этого самого «божественного» оружия? — удивился и оживился я, чувствуя, что могу ухватиться за желанную ниточку.

— Безусловно. Об этом можно догадаться и потому, как многие виды этого «божественного оружия», описанного в древних текстах, могли использоваться людьми только один раз — лишнее свидетельство того, что на Земле это оружие имелось лишь в ограниченных экземплярах. Немаловажным фатором здесь является и то, что полубоги ничего сами не производили, а пользовались запасами из «древних складов», которые через столетия истощились, а находившиеся в них устройства пришли в негодность по причине, скажем, разрядки источников питания. К тому же многие виды оружия, такие как брахмастра, приводились в действие некими «гимнами». То есть в их конструкции были задействованы силы тонкой науки — магии — напрямую связанной с духовно-нематериальной составляющей нашей вселенной. Полубоги же, судя по всему, обладали лишь обрывочными знаниями о магии, которое им досталось от тех же «древних богов».

— Интересная мысль, — заметил я. — Получается, что это оружие было не только высокотехнологичными устройствами, но и работало, опираясь на неизвестные нам свойства — свойства нематериального характера?

— Именно так, — согласился со мной Акира. — Махабхарата рассказывает об этом так: «В его руках тут же оказался превосходнейший из всех луков, поразительное оружие, которое приносило величайшую славу его владельцам, ибо ему не могло противостоять никакое другое, и которое несло опустошение вражеским армиям. Одно это оружие было равно ста тысячам других, оно одно могло расширить пределы царства. Лук был многоцветным, со множеством оттенков, гладким и сверкающим, без единой царапины или следа, со времён незапамятных его чтили боги и гандхарвы».

— Явно под термином «лук» здесь понимается нечто иное, нежели просто метательное оружие древних, — размышляя, произнёс я.

— Несомненно. Ибо потом случается непоправимое: «Затем Арджуна отбывает из Двараки, забрав с собой женщин, детей и стариков Ядавов, которых он сопровождает в столицу Куру, где о них должны позаботиться Пандавы. По пути его постигает жестокое несчастье; его легендарный лук Гандива теряет свою былую силу. То же происходит и со всеми другими видами небесного оружия, которые он применял, помогая Господу Кришне».

Аналогичный случай описывается и в Библии, в рассказе о «Ковчеге Завета». На протяжении всего путешествия от горы Синай до границ «Земли обетованной» евреи шли в строгом соответствии с командами Яхве, передаваемыми им через Моисея посредством «Ковчега Завета», и тот помогал им в их походе. Когда же Моисея на посту военного вожака сменил Иисус Навин, сумевший со своей армией подойти к стенам Иерихона, Яхве и его «ангелы» получили в разрушенном городе то, что так долго искали на Синайском полуострове. И именно события в Иерехоне оказываются последними, когда Яхве принимает непосредственное участие в судьбе «богоизбранного народа». После этого «Ковчег Завета» больше никогда не проявляет свои необычные свойства и не производит целенаправленных действий ни «за», ни «против» евреев.

— Мне сейчас в голову пришла вот какая мысль, — сказал я, останавливаясь. — Ведь «Ковчег Завета» тоже был из золота? А что если оружие «богов», по многим признакам, возможно, ядерное, основывалось не на делении атомов урана, как это делаем мы при получении энергии в термоядерной реакции, а на расщеплении атомов золота до кварков[23] и глюонов[24]? Поэтому-то золото и считалось «металлом богов», добывалось по их указанию и приносилось им в дар.

Акира посмотрел на меня, и глаза его загорелись неподдельным интересом.

— Тогда получается, что «богам» удалось в своих технологиях получить потоки кварков в свободном состоянии, чего земной науке до сих пор не удавалось. Наши учёные способны пока оперировать только агрегатами кварков — мезонами[25] и барионами[26].

— Да, получается, что «боги» сумели разрушить мезонные связи ядер золота, преодолев, таким образом, пока неприступный для нас барьер. Возможно, на их родной планете просто не было достаточных запасов радиоактивных металлов, но она была богата золотом и той же медью. Отсюда все эти золотые летающие колесницы богов, широкая добыча и плавка меди, которой «боги» обучили людей.

— В ваших рассуждениях есть определённое зерно истины, — закивал головой Акира. — Так же, как боги, судя по всему, не были знакомы с углеводородами. Ведь нефть была у шумеров буквально под ногами, но технологий её использования «боги» людям не оставили. Значит, у «богов» их и не было. Но они, несомненно, владели ядерной энергией. Косвенные подтверждения этому можно найти и в мифах.

В «Ригведе», например, упоминается о «творце вселенной», божественном мастере Вишвакармане, у которого прослеживаются несомненные связи с другим божественным ремесленником — Тваштаром. Согласно эпосу «Рамаяна», сын Вишвакармана — Нала — руководил строительством легендарного «моста Рамы», соединявшего когда-то побережье Индостана и остров Шри-Ланка. По этому мосту войска, возглавляемые Рамой, переправились на остров, чтобы сразиться с демоном Раваной, похитившим возлюбленную Рамы — Ситу. Сам же Вишвакарман известен такими творениями, как город Ланка, построенный им для ракшасов, дворцами для богов Куберы, Варуны, Гаруды и Агастьи, летающими колесницами и многочисленным оружием для богов. Он открыл людям «Стхапатья-веду» — науку архитектуры и механики.

Согласно одной из легенд, дочь Вишвакармана — Санджна — была замужем за солнечным богом Сурьей. Когда Вишвакарман узнал, что его дочь не в силах вынести сияние своего мужа, он поместил солнце на свою наковальню и удалил восьмую часть блеска Сурьи. Фрагменты от этой восьмой части сияния упали на землю и Вишвакарман сделал из них диск Вишну, трезубез для Шивы, оружие для Куберы, и копье для Сканды… Что это, как не прямое указание на освоение богами по мере развития их цивилизации ядерной энергии и использование её в практических целях? Ведь под «восьмой частью сияния солнца» можно понимать мощь, которой научились управлять боги. А ведь это колоссальная энергия!

Некоторое время мы шли молча. Наконец, я решился снова заговорить с экзоархеологом.

— Знаете, Акира. Я давно хотел рассказать вам, но всё не решался. После того случая в пирамиде меня постоянно мучают странные видения…

Акира Кензо закивал головой, словно, подбадривая меня.

— Мне видятся какие-то бескрайние просторы… — более уверенно продолжал я. — Это похоже на болотистую лесостепь с мёртвыми чёрными деревьями и обширными топями. И вот над ней неожиданно пролетают странные крылатые аппараты. Они появляются ниоткуда, словно, материализуются прямо из воздуха… Наверное, это особенность сна, когда сознание может сотворить совершенно неожиданные вещи?.. Но эти картины всегда столь отчётливы и явственны и в красках, и в ощущениях, что кажутся мне абсолютной реальностью. И это меня пугает.

— Сон странная вещь, — неспешно произнёс экзоархеолог. — Один китайский мыслитель задолго до нас с вами размышлял, наблюдая за бабочкой, сон ли окружающий мир, или сам он есть сон этой бабочки.

— Вы говорите о Чжуан-цзы?

— О нём. Интересной, кстати, фигурой был и другой китайский философ Лао-цзы. Этот «Мудрый Старец», будучи тесно связанным с богами, для которых он готовил пилюли бессмертия, был первым, кто стал на Земле проводником Дао — «пути», аналогичного Дхарме индуизма — «божественному закону», суть которого сводилась в основном к призыву отказаться от активного познания окружающего мира, вернувшись к состоянию «необработанного дерева». Согласно его философии всякое стремление что-либо сделать, что-либо изменить в природе или в жизни людей должно осуждаться. Вполне очевидно, что победившим «богам» было не нужно дальнейшее развитие людей в духовном плане, и уж тем более постижение ими «божественного знания»… Но извините, я перебил вас.

— Не страшно, — беспечно отмахнулся я. — Так вот, всякий раз, когда эти летательные аппараты появляются в небе над степью, прямо из земли поднимаются большие купола из чёрного металла. Оказывается, что их вокруг много. Они разбросаны по степи тут и там. Эти купола неожиданно вырастают в целые башни, из которых во все стороны летят смертоносные лучи, ведь в этих башнях укрываются странные существа. Это не люди, хотя они чем-то похожи на людей: у них большие вытянутые головы с острым гребнем посередине, тонкие руки, тёмная кожа и, кажется, даже хвост. И одеты они в какие-то металлические панцыри…

— Вы их видели?

— Во сне? Да. Они яростно отстреливались от налетевшего неприятеля. Иногда им удается отбить неожиданную атаку и даже сбить несколько аппаратов противника. А иногда вся степь покрывается огнём пожарищ, чёрные тучи заволакивают небо и солнце меркнет. Но и тогда чёрные башни в степи остаются несокрушимыми… Самое странное и страшное во всём этом для меня то, что я чувствую себя одним из этих хвостатых существ. Эти ощущения настолько реальны, что обжигающий жар раскаленного металла заставляет меня просыпаться в холодном поту…

Акира долго молчал. Затем спросил, задумчиво глядя на меня:

— Вы что-нибудь слышали о сибирских «медных котлах»?

— Не уверен. А что это такое?

— Когда-то давно, ещё до Битвы Мары, в сибирской лесотундре на севере Якутии в местечке, которое местные жители называли «Елюю черкечех» — «Долина смерти», находили странные сооружения из загадочного прочного металла. Эти сооружения, похожие на полусферы, напоминали местным жителям громадные бронзовые котлы-олгуи. По поверьям, под этими котлами находились приплюснутые арки с винтообразными проходами, за которыми было много металлических комнат. Внутри даже в самые лютые якутские морозы было тепло, как летом. Один старый охотник утверждал, что спускался в такую «железную нору» и видел там худых, одноглазых людей с чёрной кожей и в «железных одеждах». А ещё говорили, что «котлы» эти лежат в «гиблых местах» и все, кому довелось побывать в них, впоследствии заболевали и даже умирали. Местные жители так же рассказывали, что из открывающихся крышек-полусфер раз в сто лет вырываются столбы и шары огня, посылаемые демоном Уот Усуму Тонг Дуурай. Отчаянные исследователи непознанного слышали много подобных рассказов.

— Похоже на некий реактор… Радиация?

— Вполне возможно.

— А что вы сами об этом думаете?

— Может быть, мы имеем дело с ещё одним свидетельством событий времён «войны богов». Возможно, когда-то существовал некий пояс оборонительных сооружений по всей Сибири, построенный, скажем, теми же асурами, чтобы не допускать богов-девов вглубь Евразии, или оберегать подступы к легендарной стране Гиперборее… Так или иначе, в этом есть немалая доля правдивой информации, которая нисколько не противоречит тому, о чём я уже знаю.

— А что потом случилось с этими «котлами»? Вы их искали?

— Нет. Со времени таяния Арктики геология этих мест сильно изменилась, и найти теперь там что-либо — всё равно, что искать иголку в стоге сена… Ну, вот мы и пришли, — добавил он.

Я осмотрелся. Мы стояли на перевальной точке.

Чаша лилово-серых гор окружала обширную песчаную долину. Редколесье из раскидистых тёмных кедров, перемешанных красно-коричневыми стволами секвой, тянувшихся к небу гигантскими конусами, покрывало вершины горной гряды с восточной и южной стороны. Но склоны гор, к моему удивлению, были абсолютно чисты от всякой растительности. В первую минуту они показались мне выровненными какой-то громадной фрезой, а затем искусно отполированными рукой неведомых гигантов. Но я отбросил от себя эти мысли, решив, что во всём виноваты ветер и тысячелетняя эрозия.

Внизу, на равнине, находилось около десятка построек — ступенчатые каменные платформы, частично занесённые песком. Около некоторых из них возвышались остатки каких-то древних сооружений, по большей части разрушенных временем или стихией, и напоминавших скопища громадных каменных блоков, в беспорядке сваленных в кучи полузанесённые песком. Сквозь песок кое-где просматривались тёмные пятна ровных каменных поверхностей, выложенных на скальном основании долины кусками чёрного базальта — разными по размеру и форме — сверху сильно напоминавшими мозаичное устройство некой микросхемы памятных машин… Во всяком случае, подобная ассоциация первой пришла мне в голову при взгляде на них. Эти базальтовые площадки вплотную подступали к каменным платформам, как бы образуя с ними единую структуру.

Пять ажурных невысоких эстакад расходилось от загадочных платформ в разные стороны, неся на себе гофрированные трубы большого диаметра. С одной стороны эти трубы были снабжены металлическими раструбами с архимедовыми винтами, которые медленно и упорно зарывались в песок, перемещая его массы внутрь труб, где работали мощные насосы. Эти насосы засасывали песок, пуская его по отводным лоткам к большим отвалам вдалеке. В воздухе висел низкий глухой гул, как будто невидимый громадный рой пчёл витал над долиной. Этот гул эхом отражался от кольцеобразных склонов гор, рождая удивительные акустические вибрации разной частоты и продолжительности.

Несколько человек следили за расчисткой древних построек, выполняя роль операторов и управляя диковинными «пылесосами» с помощью небольших переносных пультов. В основном, это были молодые ребята, возможно стажёры, но никого из них я не знал.

— Вы не боитесь доверять свою работу стажёрам?

Я взглянул на экзоархеолога.

— Ведь они, по сути, ещё юнцы. Конечно, для них это экзамен на зрелость. Но всё же…

Акира расправил плечи и глубоко вдохнул налетевшего ветра.

— Нет, не боюсь. Наоборот, я думаю сейчас особенно важно, чтобы старшими для них было создано поле самостоятельной деятельности, самостоятельного творчества. Молодежи всегда поручается работа с учётом психологических особенностей юности с её порывами вдаль, повышенным чувством ответственности и эгоцентризмом. В некотором роде здесь я чувствую свою ответственность и как воспитателя. И эта ответственность заставляет меня блистать своей работой, знанием и удачей, что даёт мне уверенности, не оглядываясь, знать — они на моей стороне, они увлечены своим делом не меньше меня. В противном случае я ничего от них не заслужу, кроме презрения, и ничего не смогу дать им. А это гораздо страшнее!

Экзоархеолог посмотрел на меня.

— Да, пожалуй, вы правы, — после некоторого молчания, согласился с ним я. — Один из моих учителей тоже говорил: «Отказаться от риска — значит отказаться от творчества».

— Вот видите, у вас были хорошие учителя! — улыбнулся Акира и дружески похлопал меня по плечу.

Мы спустились на равнину, подошли ближе к эстакадам и остановились около ближайшей и самой крупной платформы, наверх которой вела уже расчищенная от песка широкая лестница с истёртыми ступенями.

Нижняя часть платформы была прямоугольной, сложенной из громадных базальтовых блоков, каждый весом, наверное, в несколько сотен тонн. Похожие блоки я видел только в основании легендарного Баальбека. Верхняя ступень платформы в разрезе напоминала трапецию из ровных, тщательно обработанных и подогнанных друг к другу блоков розового гранита, скошенные поверхности которых имели одинаковые округлые выступы по всему периметру.

Остатки базальтового «пола» — идеально ровные и подогнанные друг к другу, несмотря на то, что все блоки были разной толщины, размера и формы — подступали к величественным развалинам какого-то древнего сооружения, располагавшегося с южной стороны платформы. Лаконичная красота и аскетизм его вызвали во мне восхищение и невольный трепет.

Три ряда колонн несли на себе остатки мощных перекрытий из громадных гранитных блоков, большинство которых в беспорядке лежало тут же у подножья колон, сильно изъеденные эрозией. На фасадной части сооружения на резных капителях колон, напоминавших лепестки цветов, покоились прямоугольные архитравы, державшие на своих спинах огромные гладко полированные фризы с изогнутыми наружу карнизами. Фронтон у сооружения отсутствовал, но это нисколько не умоляло его грандиозности и не лишало таинственной мощи.

Рядом с этими колоннами мы казались просто карликами, и вместе с тем вся эта мощь и величие не давили на нас, не нависали угрожающей и мрачной громадой, как это присуще католическим соборам, вся архитектура которых была направлена на уничижение человека перед лицом христианского Бога. Здесь во всём чувствовалась лёгкость, словно бы неведомые строители с непринужденностью гигантов сложили все эти сотни многотонных идеально обработанных камней, следуя своему архитектурному замыслу, создав нечто совершенное и неповторимое.

— Что? Впечатляет? — хитровато прищурившись, спросил Акира, внимательно наблюдая за мной.

— Ещё бы! Никак не могу понять, как удавалось строителям ворочать такие гигантские блоки? Я всегда поражался той грандиозности масштабов и несомненной лёгкости, с какой «боги» возводили свои мегалитические сооружения. Ведь это на пределе даже наших современных возможностей!

На губах экзоархеолога появилась беглая улыбка.

— Знаете, есть одно греческое предание, несомненно, сохранившее память о временах мегалитического строительства. Согласно ему, в городе Фивах жила дочь речного бога Асопа — Антиопа. Её полюбил Зевс-громовержец и у Антиопы родились два сына-близнеца. Она назвала их Зет и Амфион. Став царями Фив, братья решили укрепить свой город. В те времена лишь высокая Кадмея — крепость Фив, построенная ещё Кадмом — была защищена стенами. Весь же остальной город был беззащитен. И вот братья сами возвели стену вокруг Фив, но как различен был их труд! Могучий, как титан, Зет носил громадные глыбы камня, напрягая все свои силы, и громоздил их друг на друга. Амфион же не носил камней, потому что послушные звуку его златострунной кифары, камни сами двигались и складывались в высокую несокрушимую стену.

— Значит, была какая-то неведомая нам технология перемещения тяжелых предметов с помощью звука?

— Да. Возможно, что-то похожее на левитацию. «Боги», несомненно, владели этой технологией, потому что аналогичные свидетельства можно отыскать и в Египте, в рассказах о строительстве пирамид, и в Западном полушарии, в индейских легендах о создании священного города Тиуанако богом Виракочей.

— Взгляните, какой у них удивительный энтазис[27]! — восхищённо произнёс Акира, указывая на одну из колонн. — При всей невиданной мощи конструкции он, тем не менее, создает впечатление её почти воздушной лёгкости. Какое отточенное мастерство, какое лаконичное изящество и суровая красота!

— Да, — согласился я. — Мне подумалось о том же. Всё это очень напоминает мне Древний Египет.

— Вы имеете в виду архитектурный стиль? — Акира внимательно посмотрел на меня.

— Действительно, очень и очень похоже на постройки в долине Нила, и, тем не менее, это нечто другое, более древнее и самобытное, близкое скорее к андским постройкам. Это корни, истоки всего, что было создано египетскими и американскими богами гораздо позже. И сохранились они лишь благодаря ледовому панцирю, сковавшему Антарктиду на несколько тысяч лет… Ведь период мегалитического строительства был довольно краток, — грустно добавил он.

— Вы думаете?

— Уверен. Этот период не мог быть очень растянутым во времени, поскольку во всех мегалитических постройках присутствуют общие черты и незаметно сколь-нибудь значительного изменения технологии, что было бы неизбежно при разнице во времени сооружения в сотни лет, не говоря уже о тысячах. Вряд ли какая-нибудь цивилизация настолько застыла в своём развитии, что совершенно не меняла технологию на протяжении столь длительного периода времени. Особенно цивилизация, достигшая высочайшего уровня. К тому же отсутствие значительного количества «второстепенных» сооружений и строительного мусора периода мегастроительства говорит как об ограниченной численности самих строителей, так и о жёсткой функциональности сооружений. Одна из характерных деталей — это не просто «дом бога» в прямом понимании этого слова, как другие древние постройки, например, храм Хатхор в Дендере или гранитный храм Карнака. Это определённо нечто техническое, построенное с конкретной целью и в нужном месте, как и комплекс пирамид в Гизе, как и другие постройки авторства «древних богов». Возможно, здесь использовались механические напряжения скальных пород, которые преобразовывались в другой вид энергии.

— Тогда это должен был быть волновой энергетический поток, который дробился и преобразовывался на этих полах, на стенах, на колонах, — сказал я, оглядываясь по сторонам.

Акира задумался. Из глубины высокого прямоугольного входа, располагавшегося в мощной каменной стене позади колонн, появилась группа молодых добровольцев, которых я не видел раньше. Но шедший впереди мускулистый загорелый парень был мне хорошо знаком ещё по Марсу.

Иллик Шелли приветствовал меня радостным жестом, и на его перепачканном лице появилась белозубая улыбка. Быстрыми шагами он подошёл к нам и взволнованно обратился к своему наставнику:

— Акира! Мне нужно с вами поговорить.

Я заметил, что в глазах юноши сквозит возбуждённое волнение. Это не ускользнуло и от внимательного взгляда экзоархеолога.

— Да, конечно, — слегка щурясь на солнце, кивнул он. — Я слушаю тебя. Что случилось?

Юноша немного замялся, словно, собираясь с мыслями, затем торопливо заговорил:

— Вчера в общеземных новостях один молодой энерготерапевт Ив Сой рассказывал о своих научных исследованиях. Суть состоит в том, что он проводил эксперименты по воздействию на обычную воду электрическим током высокого напряжения.

— Так, так! Весьма интересно, — закивал Акира Кензо, словно, он уже догадался, о чём пойдёт речь.

— Так вот, — более уверенно продолжил юноша. — В результате этих опытов учёному удалось добиться поразительных результатов: вода, подвергавшаяся воздействию электромагнитного излучения, приобретала совершенно невероятные свойства. Она, словно, превращалась в «живую воду» из древних сказок. После ряда тестов и наблюдений, удалось экспериментально подтвердить, что эта удивительная вода запускает в организме человека процесс, препятствующий старению клеток. В перспективе, уверен учёный, мы можем надеяться на совершенно невероятные результаты — поворот всех биологических процессов в организме вспять, что приведёт к его полному омоложению. Биологические часы человека сами как бы начнут отсчитывать время назад!

— Что ж, — серьёзно резюмировал Акира Кензо. — Результат вполне достойный внимания учёных из Академии Здоровья. Вода всегда считалась загадочной, почти волшебной субстанцией, и только с развитием науки человеку стали открываться некоторые из её удивительных свойств, таких, например, как память. Думаю, если исследования этого энерготерапевта и в дальнейшем пойдут так же успешно, вскоре наша медицина сможет значительно упростить процедуру ревитации[28] или отказаться от неё вовсе.

— Да. Но я не поэтому обратил ваше внимание на данный факт, — уверенно возразил Иллик. — Мне в голову пришла мысль о связи этих исследований с нашими изысканиями по программе «Тени Предков».

— Продолжай, — удовлетворённо кивнул Акира, сложив на груди руки.

— Мне подумалось о том, что практически все мегалитические сооружения древних богов, так или иначе связаны с водой. Это и постройки на плато Гиза, где по поверьям в древности было множество тоннелей и пещер, заполненных водой из Нила. Это и пирамиды Америки, где в Теотиуакане есть целая система водоотводных каналов и бассейнов, а в Тиуанако даже пирамида Акапана пронизана некой «дренажной» сетью. Это и Осирион… Даже марсианские пирамиды Сидонии расположены на берегу некогда полноводного моря! Кто знает, возможно, раньше там тоже имелись подземные резервуары с водой. Ведь мы только начали изучение всех этих древних артефактов, и конца пока даже не видно.

— И? — напряжённо спросил Акира, впившись взглядом в стажера.

— Что если все пирамиды были не случайно связаны с водой? Что если все они были грандиозным техническим комплексом по производству той самой «живой воды», напитка бессмертия богов — амриты? — с непобедимой уверенностью юности произнёс Иллик, гордо вскинув голову. — Ведь пирамиды могли аккумулировать электромагнитные волны, которые воздействовали на воду около них или в них самих… Или же вообще они могли использовать неизвестные пока нам энергии из недр Земли или космоса для такого воздействия. И именно поэтому амрита считалась «небесным напитком», доставляемым богам с небес.

— Ты прав. Чем дальше мы углубляемся в древность, тем чаще перед нами предстают образы воды и лотоса, непосредственно связанные с богами, как правильно заметила Светлана. Лотос — символ бессмертия. Вода же в древних сказаниях повсюду. Она одновременно и предвестник всего живого во вселенной, и источник жизни, оплодотворенная божественным дыханием. И оба эти символа тесно связаны. Один кардинально меняет качества другого при непосредственном участии богов. «Желая произвести на свет всевозможные существа, первым делом он сотворил мыслью воды и поместил в них семя. Это семя превратилось в золотое яйцо, сиявшее подобно солнцу; в этом яйце он сам родился как Брахман, прародитель всего мира». Так сказано в «Законах Ману»…

Акира задумчиво посмотрел куда-то перед собой, на минуту замолчав.

— Мне здесь видится ещё одна связь — непосредственная связь с космосом, с центром нашей Галактики. Вспомните о Самудра-мантхан — Пахтаньи Молочного океана. Именно во время него богами была получена амрита. Неслучайно Пространство, в его абстрактном смысле, издревле называлось людьми «царством божественного знания», и среди халдеев или посвященных оно именовалось Аб Су — Обитель, или Отец, то есть Источник знания. Считалось, что именно в Пространстве обитают разумные Силы, которые невидимо управляют Вселенной — те самые «древние боги» многих легенд и мифов.

Акира внимательно оглядел добровольцев.

— «Древние боги» ушли, а полубогам их знания не досталось, — краснея, сказал Иллик Шелли. — Потому оставшиеся на Земле потомки богов уже не строили прежних пирамид — только зиккураты, безжалостно уничтоженные временем и стихией. Жалкое подражание «древним богам», заключённое даже в названии этих сооружений. Ведь на аккадском оно означает «труба божественного духа».

— Верно, — согласился Акира. — Хотя сами шумеры называли зиккураты Эш — «самый высокий», «главенствующий». Разница вполне очевидна. Если судить по параллельному расположению этих ступенчатых пирамид, использовавшему эффект резонанса, шумерские боги приближались к знаниям богов Египта и Южной Америки… Вернее, пользовались обрывками древнего знания, дошедшего до них. Но технологии строительства здесь уже совсем другие — необожжённый кирпич вместо каменных блоков, что вело к потере изолирующих и отражающих свойств материала. Хотя тот же известняк имелся в наличии и им мостили площади городов, но почему-то не использовали в строительстве зиккуратов. А вот для «древних богов» расстояние не было препятствием при транспортировке блоков.

— По-моему, это лишний раз свидетельствует об отсутствии знаний истинного назначения древних пирамид, — подхватил Иллик. — Не знали эти «боги» и бессмертия прежних «богов», потому и понадобились им Ашвины — врачеватели. И пили они уже не Амриту — напиток бессмертия, а Сому — хмельной напиток, имевший, видимо, лишь слабые целительные свойства. Потому и старели, и умирали полубоги, как и все смертные.

— Ты молодец, Иллик! Молодец! Только назначение пирамид, думаю, было значительно шире, чем просто приготовление амриты, — усомнился Акира. — Иначе я просто себе не представляю, зачем понадобилось создавать столь масштабные сооружения.

— Мне сейчас подумалось о том, какие грандиозные усилия были затрачены на возведение всех этих сооружений! — вступил в разговор я. — Даже если допустить наличие у их строителей недоступной нам техники и столь же неординарных способностей. И раз эти усилия были затрачены в таком локальном месте, как это, или как плато Гиза, где рядом стоят сразу три пирамиды, то это наводит на мысль, что всё это строительство было затеяно неспроста. Лично мне эта равнина напоминает некий модуль микросхемы с входами и выходами, с усилителями и конденсаторами энергии. И всё это в итоге было как-то завязано с водой — и здесь, и в Египте, где пирамиды выстроены на берегу Нила.

— Вы правы, — согласился Акира. — Именно вода в этой загадочной системе, похоже, играла основополагающую роль. Можно предположить, что вода служила основным каналом для передачи интуитивной или экстрасенсорной информации. Ведь боги славились своими необычными способностями: гипнозом, телепатией и даже магией. Хотя вода могла служить и для иных целей. Вы знакомы с научными экспериментами по передаче информации ДНК на большие расстояния? Они проводились ещё в двадцатом веке.

— Кажется, что-то читал, — засомневался я, пытаясь восстановить в памяти обрывки информации.

— Это когда данные передавались через воду, и она воспроизводила структуру ДНК за многие километры от источника? — торопливо вставил один из спутников Иллика и тут же смущённо потупился.

— Верно, — благосклонно закивал Акира. — Вода, обладая информационной памятью, воспринимала передаваемые данные и на отдельных участках изменяла свою структуру, становясь как бы копией, моделью исходного ДНК, по которой можно было создать живую форму… Что если именно так и появилась изначальная жизнь на нашей планете, сигнал о которой был послан откуда-то извне, возможно через сотни парсек пути?

Один древний ученый высказывал идею о том, что любая биосистема представляет собой неравновесный фотонный ансамбль, существующий за счёт притока и трансформации поступающей извне энергии и информации. А в роли носителя этой самой информации в процессе организации, регулирования и активирования тонких систем выступает электромагнитное поле, в том числе и его видимая составляющая — свет. Генетический материал существует в двух видах: электромагнитного поля — своей активной форме, и ДНК — пассивной…

Вы знаете, в этом действительно что-то есть от истины, если сравнивать эти представления с информацией, хранящейся в древних текстах и изображениях. Многие из сохранившихся мезоамериканских памятников, текстов мифов и сопровождающих их рисунков иллюстрируют именно такой генетический механизм образования живых организмов. Например, упоминаемые в текстах и изображенные на рисунках, посвященных созданию человека, животных и растений, «ленты, упавшие с неба» представляют собой не что иное, как хромосомы, несущие генетический код будущих организмов.

— Невероятно! — вырвалось у одной из девушек-стажёрок.

— Пожалуй, — согласился Акира. — Но моя помощница и биолог Эйго Хара, изучавшая эти материалы, пришла именно к такому выводу. В частности, подобный процесс отображён на рисунке из кодекса Борджиа, на котором бог Тлалок и богиня «живой воды» Чальчиутлике создают человека из двух видов хромосом — земных и небесных. Многочисленные сложные наскальные изображения спиралей, которым не менее шести-семи тысяч лет полностью идентичны снимкам «упаковки» генетического материала в ДНК. Древнейшая китайская книга «И Цзин» — «Книга Перемен» так же тесно связана с генетическим кодом. Это хорошо видно, например, по иероглифу «и», который графически точно изображает спираль ДНК.

А ведь согласно поверьям, китайская «Книга Перемен» была написана правителем и мудрецом Фуси, имевшим прямое отношение к богам-Змеям. На древних китайских изображениях большинство патриархов-мудрецов изображалось с удлиненными головами и небольшими наростами на них, напоминающими бугры или рожки. И здесь уместно будет вспомнить древнеегипетских богов, носивших головные уборы удлинённой формы, под которыми так же пряталась удлиненная голова. Такая форма короны перешла по наследству и египетским фараонам. Черепа подобной формы во множестве находили и в Западном полушарии, где отмечается древня активность богов-цивилизаторов.

Я заметил как девушки-стажёры, до этого не сводившие восхищённых взглядов с экзоархеолога, переглянулись между собой, словно, говоря: он потрясающий!

— Между прочим, — продолжал Акира, — другой китайский иероглиф, обозначавший «небо» в первоначальном своём написании изображал человекоподобную фигуру с очень большой головой. Иероглиф же «человек» изображался аналогично, но не имел большой головы. Разве это не ещё одно доказательство, что цивилизацию на землю принесли «люди с неба»? И вполне возможно, что они не случайно выбрали своим символом именно змею, как символическое изображение измененного ДНК человека, а в конечном итоге, как некий штандарт распространения и ускорения развития разумной жизни во вселенной. «Змеи», проигравшие в войне, представляли атеистическое направление — направление знания, что им и ставилось в вину волной богов, принесших на Землю религию как таковую. «Змеи» отвернулись от веры и понадеялись на разум…

Экзоархеолог оглядел взволнованные лица ребят: глаза их горели восторгом и волнением от соприкосновения с неизведанным.

— Ладно. Мы слишком увлеклись догадками! — Акира улыбнулся рассеянной улыбкой. — Ты не познакомишь нас со своими товарищами? — обратился он к Иллику, поглядывая через плечо своего помощника на трех юношей и двух девушек, стоявших позади него.

— Да, конечно! — спохватился Иллик. — Это ребята из «Лаборатории научных прорывов» Австрало-Азиатского жилого пояса. Это Тоб Горн. — Иллик представил мускулистого тёмнокожего атлета со смолистым взглядом.

— Коюки Ваташи.

Я увидел, как невысокая чернокосая девушка в рабочем комбинезоне и свободной рубахе с закатанными рукавами открыто улыбнулась нам, блеснув огненным взглядом раскосых глаз.

— Это Лой Риг. Рядом с ним Чед Зиф, — помощник Акиры указал на двух ребят, стоявших по правую руку от него: одного — коренастого, с восточными чертами лица и пристальным взором; другого — высокого блондина с твёрдым подбородком и по-детски беззаботной улыбкой. Того самого, что до этого смело вступил в разговор с экзоархеологом. Сейчас этот юноша покраснел от смущения, но, тем не менее, храбро выдержал испытующий взгляд Акиры.

— Ну, и Чели Нава! — Иллик слегка приобнял за плечи высокую стройную девушку, встряхнувшую короткими каштановыми кудрями. — Она практически наша коллега… Вернее, ваша коллега, — поспешил поправиться юноша. — Чели работает лаборантом в Институте протоистори и пишет работу по шумерологии.

— Очень приятно, коллега! — Акира осторожно пожал протянутую девичью руку — изящную и загорелую.

Девушка ответила ему восхищённой улыбкой и залилась румянцем, став совсем юной и ранимой.

— Так что же вы здесь нашли?

Экзоархеолог снова повернулся к своему молодому помощнику.

— Это нечто совершенно необычное! — Голос Иллика стал взволнованным. — Мы нашли дверь, там под платформой… Она преграждает путь в какое-то помещение — пещеру или большой грот, — начал сбивчиво рассказывать юноша. — Гамма-аппарат для просвечивания показывает за ней громадный объём — несколько тысяч кубических метров!

— Это весьма любопытно, — закивал экзоархеолог. — Только что же в этом необычного? Подобных находок мы ожидали с самого начала, иначе не приехали бы сюда с экспедицией.

— Необычна сама дверь! — Голос юноши всё ещё дрожал от волнения. — Вернее, материал, из которого она сделана… Это не металл, хотя материал и сильно намагничен!

— Да?

Удивиление Акиры мне показалось преувеличенным.

— Вот это действительно любопытно! Можно было бы ожидать встретить здесь медь или, по крайней мере, железо, имевшее хождение у «богов». Вы не ошиблись в своих оценках?

— Ничего подобного! — горячо возразил Иллик. — Хотя патина на поверхности сначала и мне показалась свидетельством наличия меди. Но это скорее следы вдорослей, которые попали в подземелье вместе с морской водой. Они окаменели и осыпаются при первом же касании! Коюки — она будущий химик по специализации — сделала анализ.

— Так, так! — искренне заинтересовался Акира.

— Мы исследовали дверь методами металлографии и растровой электронной микроскопии, — неторопливо заговорила девушка, пытаясь сохранять деловой тон, хотя было очевидно, что её буквально распирает от радостного возбуждения. — Материал, из которого изготовлена эта дверь, композитный, армированный кальциево-железо-кремниевыми волокнами. Матрицей у него является металлическое стекло. Микротвёрдость этого материала колеблется от двухсот пятидесяти до тысячи трёхсот киллограм на квадратный миллиметр.

— Вы что-нибудь поняли, Сид? — нахмурился Акира, поворачиваясь ко мне. — Честно говоря, я не очень силён в металлургии.

— Я тоже не очень силен в металлургии. Но, насколько я понимаю, здесь мы имеем дело с некой аморфной структурой. Такие материалы, как правило, обладают высокой прочностью и вязкостью, как и твёрдостью. А у этого образца эти показатели весьма впечатляют!

— Всё верно, — кивнула девушка-стажер, одаривая меня благодарной улыбкой.

— А как вы думаете, каким образом было возможно получить такой материал? — поинтересовался я.

— Способов здесь может быть несколько. Один из возможных — метод порошковой металлургии при очень высоком давлении, — уверенно сообщила Коюки.

— И это тысячелетия назад! — не удержался от восхищённого возгласа Акира. — Получается, нам не удасться открыть эту дверь обычным дисковым резаком?

— Да. Разве что боразоновым[29]. Но его у нас нет, — пожал плечами Иллик.

— Мы использовали отражательный рентгеновский экран для просмотра механизма запирания, — вступил в разговор Тоб Горн. — Но он отсутствует. Эта дверь — большая плита из металлического стекла! Проникнуть внутрь можно разве что используя фокусированный ультрачастотный излучатель. Лишь он сможет разрушить связи внутренних армирующих волокон.

— Не торопись с выводами, — мягко одёрнул стажёра Акира. — Если за дверью действительно рукотворная пещера, то использовать излучатель ни в коем случае нельзя! Опыт мне подсказывает, что масса пород у подошвы горного хребта находится в неустойчивом равновесии. Не исключено, что за прошедшие тысячелетия она подвергалась сдвигам от землетрясений или общего поднятия хребтов, выросших за это время. Это, вероятно, тысячи тонн веса! Закрепить эту чудовищную массу для нашей археологической экспедиции — просто невозможная задача. А чтобы привлечь сюда дополнительные силы, нужно прежде убедиться в важности для экономики планеты конечной цели. Оправдает ли она столь крупные затраты?

— Что же делать? — растерянно спросил Чед Зиф, огорчённо оглядываясь на своих товарищей.

Те мялись в нерешительности.

— Может быть, использовать гидравлический домкрат? У нас есть такой в экспедиции, — вспомнил я. — Он обладает достаточной мощностью, чтобы сдвинуть любую дверь с места.

— Можно попробовать, — в раздумье кивнул экзоархеолог. — Во всяком случае, нужно прежде осмотреть саму дверь!

— Так пойдемте же! — с горячим нетерпением воскликнул Иллик. — Мы покажем дорогу.

Наклонный низкий ход терялся где-то в тысячелетнем мраке впереди, куда бледно-лиловый свет самосветящихся обручей на наших головах был не в силах пробиться. Только по тонким красным кабелям, вытянувшимся по центру прохода, можно было понять, что до нас здесь уже побывали разведочные роботы. Пол прохода устилали намывы липкой скользкой глины, занесённой сюда, видимо, ещё во времена таяния антарктических льдов. Глухо и размеренно капали в темноте крупные капли воды. Где-то в стороне и снизу слышалось журчание сбегавшей по трещинам воды.

Невольно поддавшись гипнозу тёмного подземелья, скрывавшего нас в своих недрах, словно в глубинах умершего прошлого, я поднял голову и посмотрел на выгибавшийся дугообразным сводом потолок прохода. Он бы сложен из массивных гранитных блоков, когда-то тщательно подогнанных друг к другу и отполированных, а теперь во многих местах зиявших широкими щелями, покрытых выступами и натёками известняка. Эти натёки переходили на стены прохода, образовывая ребра и небольшие сталагмиты на полу.

Спуск становился всё более крутым, но перепады высот в нём компенсировались короткими лестницами со скользкими пологими ступенями.

— Вы не заметили одну особенность этого подземелья? — вдруг спросил Акира, останавливаясь и оборачиваясь к остальным.

— Какую? — поинтересовался Иллик, шедший следом за ним.

— Наличие лестниц! Если вспомним пирамиду на Марсе, куда мы спускались, их там не было нигде. Хотя спуск по коридору был не менее крутым, чем здесь.

— Возможно, это свидетельство изменения архитектурных пристрастий? — осторожно предположил я, вглядываясь в тёмное лицо экзоархеолога, казавшееся таинственным в призрачном свете обручей. — Вряд ли, оба сооружения строились в одно и тоже время.

— Возможно… А может быть лестницы были не так уж нужны строителям пирамиды на Марсе? — загадочно произнёс Акира.

— Что вы хотите этим сказать?

— Пока ничего. Это только мои размышления вслух. Давайте посмотрим, что нас ждёт там, впереди.

Мы двинулись дальше. Пронизывающе сырой воздух был мертвенно недвижимым. Кое-где плиты гранитных блоков облицовки, вывалившиеся из стен, преграждали нам дорогу, заставляя карабкаться на скользкие каменные завалы. За полчаса, продвигаясь, шаг за шагом вдоль красных кабелей, мы спустились на сто двадцать метров, добравшись до гладкой стены, упершись в которую лежал разведочный робот.

Акира подошёл к нему и осмотрел приборы и счётчики.

— Шестьдесят пять метров от поверхности! — сообщил он и прислушался. — Наверное, только в пещерах бывает такая тишина, охраняемая мёртвой материей земной коры — косной и бесчувственной.

— Да. Мы, словно, стоим у подножья прошлого, стёртого временем, — заворожено и негромко произнесла Чели Нава. — Оно оживает лишь в призраках нашего воображения, и от того кажется ещё более таинственным и загадочным.

На губах экзоархеолога мелькнула беглая улыбка и он снова нагнулся над роботом-ползуном, щёлкнул тумблером, и в тоже мгновение вспыхнул жёлтый электрический свет, показавшийся ослепительным. Теперь стало понятно, что гладкая стена перед нами это массивная, герметически запертая дверь — та самая, о которой рассказывал Иллик.

Я подошёл ближе и осмотрел её. Шероховатая серая поверхность была влажной и холодной на ощупь. Странные зеленоватые наплывы на ней осыпались под моими пальцами, при первом же прикосновении.

— Действительно, водоросли, окаменевшие водоросли!

— Да, я вижу, — пробормотал Акира, тоже осматривая дверь. — Хотя ничего удивительного в этом нет. Время и стихия добрались даже сюда… Так как же нам безопаснее всего её открыть?

Он посмотрел на меня.

— Нужно подумать.

— Только учтите, совсем не исключено, что механизм, при попытке его вскрытия, может активировать какие-то защитные устройства, как это произошло на Марсе, — предостерёг меня экзоархеолог. — Не думаю, что те, кто установил здесь эту дверь, сделали это из простой прихоти. Безусловно, за ней должно быть сокрыто что-то очень важное! Теперь для меня это вполне очевидно, ведь до этого я сомневался.

— Думаю, мы сможем использовать здесь наш домкрат, — уверенно произнёс я, осматривая щели между скальным основанием, облицовкой стен и дверью. — Здесь достаточно большие зазоры, которые дадут нам определённую свободу хода. Самое интересное, у двери совсем нет петель!

— Значит, она сдвигается прямо в стену или наверх, в потолок.

Акира встал за моей спиной.

— Да. Скорее всего… Вот здесь… Смотрите!

Я подсветил своим фонарём узкую щель в стене, в которой просматривалось продолжение дверной плиты.

— Видите?

Акира с интересом заглянул в щель.

— Да! Похоже, что за прошедшее со времени строительства время на этой равнине было не одно землетрясение. Облицовка стен здесь сильно повреждена, а местами и вовсе вывалилась.

Экзоархеолог обернулся к стажерам, стоявшим позади нас.

— Ребята! Нужно принести сюда гидравлический домкрат! Без него мы просто бессильны. Думаю, девушкам лучше остаться с нами. А вы поторопитесь!

Четверо юношей с готовностью отправились назад, возглавляемые Илликом Шелли. Вскоре их мерцающие сиреневым светом контуры исчезли в темноте.

Акира устало присел на ближайший, выпавший из стены камень, разминая колени.

— Мне сейчас вспомнился Древний Египет, — негромко заговорил он, поглядывая на неприступную дверь. — В «Текстах пирамид» описывалось, как фараон проходит один за другим ряд подземных залов в месте, называемом Дуат, перед тем как вознестись в блаженное «царство Осириса». В одном из этих подземных залов он слышит страшный грохот, подобный тому, который слышится на небесах, когда поднимается буря. В другом путь ему преграждают двери, которые открываются сами собой. За этими дверьми в кабинках сидят боги и «жужжат, как пчёлы». Здесь же фараону встречаются боги с закрытыми лицами, в обязанность которых входило разжигать «пламя и огонь» на «небесном корабле Ра, путешествующем миллионы лет». Другие же боги «прокладывали пути движения звёзд». На последнем этапе путешествия фараону нужно было сбросить свои одежды и облачится в священное одеяние. Жрецы совершали таинственную церемонию «открывания уст», после чего фараон попадал в длинный туннель с «просветом в конце» оканчивавшимся пещерой «где дует ветер». Это и было местом, которое в тексте называется «Гора вознесения Ра». Здесь фараон мог увидеть некий предмет, именующийся «подъёмником на небеса».

— Не те ли это двери, что описаны у египтян? — осторожно предположила Коюки.

— Маловероятно. Хотя назначение помещений за этой дверью вполне может быть тем же.

— Да, но ведь вы говорите о погребальном обряде фараона? — уточнила Чели Нава.

— Безусловно.

— Получается, речь идёт не о буквальном, физическом вознесении на небо, а о неком духовном посмертном опыте?

— Вполне возможно. Но есть и другое объяснение. В распоряжении жрецов имелись некие тексты и технические инструкции, доставшиеся им от «богов», описывающие реальные космические полёты вполне реальных космических аппаратов. Может быть, кто-то из людей имел возможность даже воочию увидеть сам пусковой комплекс таких аппаратов. В мифологии известны случаи, когда избранных из людей «боги» брали с собой в свою «Небесную обитель». Такие истории описаны и у шумеров, и в индийских текстах. Чем хуже в этом отношении древние египтяне? Разве они не могли быть свидетелями космического полета богов: «Дверь на Небеса открыта! Земные врата открылись! Небесные окна распахнулись! Лестница к Небу открыта. Ступени света показались. Двойные двери в Небеса открылись в часы Востока, на рассвете», — по обыкновению по памяти процитировал Акира древний текст.

— В последствие эти «боги» ушли с Земли, оставив фараонам концепцию посмертного существования в Дуате рядом с воскресшим божеством Осирисом, как залог исполнения предназначенной им роли земных правителей — проводников воли самих «богов». Египетскими жрецами же был воссоздан некий ритуальный обряд погребения, имитирующий реально существовавший когда-то технический регламент, но уже вовлекавший в действие не физическое тело умершего фараона, а его бессмертную душу. Поэтому-то фараон после смерти как бы входит в «корабль» длиною в семьсот семьдесят локтей — «небесную барку Ра» — и после различных чисто технических операций «зев» горы раскрывается и «корабль» взлетает: «Небеса грохочут; Земля дрожит; Земля сотрясается; Два хора богов восклицают; Почва разверзается… Когда царь возносится на Небо, когда он проносится по небосводу к Небесам». Ведь подражание у древних египтян просматривается во всём. Именно подражание, потому что их ритуальные действия лишены понимания изначальной сути. Взять хотя бы те же гранитные саркофаги, которые во множестве находили в пирамидах Египта. Это вовсе не гробы усопших. Все они, несомненно, имели определённое предназначение для самих «богов», скорее всего, как технические устройства.

— Какое предназначение? — с замиранием в голосе поинтересовалась Коюки Ваташи.

— Мне трудно сказать об этом что-то определённое, — признался Акира. — Здесь можно строить самые различные предположения: от неких конденсаторов какой-то энергии, до устройств телепартации, с помощью которых «боги» могли передвигаться в пространстве… Либо перемещаться в духовно-нематериальную вселенную! Физические тела «богов» могли оставаться в саркофагах, в то время как их души переносились в иное измерение. Со стороны это должно было выглядеть как обычная смерть. Кстати, последнее, вполне, может объяснить перенятый египетскими жрецами обряд погребения фараона именно в саркофаге. Возможно, жрецы видели, как сами «боги» ложатся в эти «каменные ящики», но не понимали зачем именно они это делают. Сама суть процесса была непостижима для их разума.

— Но ведь именно «боги» научили жрецов процессу бальзамирования! — заметила Чели Нава. — Значит, они всё же пытались объяснить им что происходит на самом деле? К тому же сама концепция переселения души умершего фараона в загробное «царство Осириса» и её посмертное существование там была дана людям «богами». Что это, как не знание о потустороннем мире?

— Возможно, — согласился Акира. — Косвенным подтверждением твоих слов могут послужить и древние индийские тексты. Помните, в «Махабхарате» есть эпизод, рассказывающий о путешествии героя Арджуны в столицу бога Кришны?

Акира внимательно посмотрел на девушек и процитировал:

— «Шри Кришна и Его брат Баларама, отнюдь не противостоят силе Времени, которое уносит всё сущее. И когда Арджуна прибыл в столицу Господа Кришны, он не увидел ни одного живого человека из семьи Гоcпода. Поэтому Арджуна устроил традиционный обряд кремации, применяющийся для материальных тел, которые Господь Кришна и Господь Баларама оставили на земле, когда они покинули этот мир в своих вечных духовных обличиях».

— Вот! — подхватила Чели. — Видите, как это описание созвучно египетским традициям!

— А вдруг за этой дверью нас ожидает нечто подобное? — с шутливым ужасом воскликнула Коюки.

— Под «нечто подобное» ты подразумеваешь мумии? — сдвигая брови, спросил экзоархеолог и отрицательно покачал головой: — Не думаю, что за этой дверью мы обнаружим некрополь «богов».

Акира предложил подкрепиться едой пока мы ждём возвращения ребят, но девушки были слишком поглощены тревожным нетерпением, поэтому отказались. Мне тоже не хотелось есть.

Иллик Шелли и трое его спутников появились только через сорок минут. Оказывается, они предусмотрительно захватили с собой запасные батареи, кислородные приборы и дисковую пилу, которая была сейчас весьма кстати. Всё это вместе с гидравлическим домкратом едва уместилось на тележке разведочного робота.

Мне пришлось заняться расширением проёма, чтобы можно было использовать наш домкрат.

Коюки Ваташи — наследница японских женщин — вызвалась вести съемку всей операции на камеру, снятую с робота-разведчика. По моему сигналу Чед Зиф подключил питание и надрывный визг пилы, и клубы пыли заполнили всё освещенное пространство коридора. Через час изнурительной работы, мне удалось срезать большую часть известкового налета и отколоть довольно широкую полосу облицовочной плиты, за которой обнажилось чёрное отверстие, достаточное, чтобы вставить в него распоры домкрата.

Наши с Акирой молодые помощники споро подкатили тележку, и через несколько минут всё было готово к тому, чтобы попытаться сдвинуть таинственную дверь с места.

Иллик Шелли по моей команде начал осторожно нагнетать давление в силовые цилиндры. Все остальные из предосторожности отступили назад. Титановые распоры врезались в камень, издав глухой скрежет, и я почти физически ощутил всю неимоверную тяжесть дверной плиты. Несколько томительных минут ничего не происходило, хотя давление в цилиндрах домкрата неизменно росло. В какой-то момент мне даже показалось, что наша затея обречена на провал, но вдруг где-то вдалеке раздался гулкий скрежет, словно, многотонная масса окрестных гор стала медленно сползать по базальтовому дну котловины в сторону океана. В ту же секунду дверь дрогнула и, осыпая остатки застывших водорослей, сдвинулась на добрый десяток сантиметров.

Я предупредительно вскинул вверх руку, но Иллик уже ослабил давление так, чтобы распоры домкрата не соскользнули в образовавшуюся щель.

«Молодец! Толковый парень!» — мысленно похвалил его я и посмотрел на Акиру Кензо. Он напряженно застыл в двух шагах от меня, не отрывая взгляда от чернеющего провала.

Перенеся усилие ближе к центру дверной плиты, мы повторили попытку и сдвинули дверь ещё сантиметров на пятнадцать.

— Получается! — обрадовано воскликнул кто-то из ребят за моей спиной.

— Получается, но не так легко, как хотелось бы! — с лёгкой досадой в голосе отозвался Акира Кензо.

— Возможно, нам следовало бы отказаться от дальнейших попыток. Это было бы мудрой осторожностью с моей стороны, — задумчиво произнёс он, прислушиваясь к странному глухому потрескиванию, доносившемуся откуда-то сверху.

— Что вы такое говорите! — пылко воскликнула Чели Нава. — Почему учёный должен столь трепетно относиться к собственной персоне? Миллионы людей производят рискованные работы и опыты, а чем мы хуже них?!

— Именно за вас я и переживаю. Не за себя, — спокойно возразил ей экзоархеолог. — На мне, как на руководителе, лежит ответственность и за вашу жизнь тоже.

— Да ладно вам, Акира! Мы с вами разделяем эту ответственность поровну. Если хотите, я даже в большей степени. Неужели мы остановимся сейчас, на полпути к открытию? — воскликнул я, полный решимости довести начатое дело до конца.

— Разумеется, нет, — помолчав, ответил тот. — Только не нужно перекладывать груз ответственности за жизни этих ребят с моих плеч на свои, Сид. Спасибо, конечно, но я уже большой мальчик. И за свои поступки и решения привык отвечать сам.

— Конечно. Только давайте не будем спорить об этом сейчас. Нам необходимо расширить этот проём ещё хотя бы на несколько сантиметров, чтобы в эту щель смог пролезть кто-то из нас.

По моему сигналу Иллик снова повернул рычаг домкрата: цилиндры слегка присвистнули от возросшего давления, распоры вгрызлись в камень, и дверь, дрогнув, сдвинулась с места.

— Всё! Довольно!

Я дал отмашку и всё замерло. Теперь в образовавшийся проём мог протиснуться любой из нас.

Подскочившие ко мне Тоб Горн и Лой Риг ловко вставили фиксирующие упоры из циркониевой бронзы с армированным сердечником вверху и внизу проёма, подогнав их по размеру специальными рычажками. Теперь можно было не опасаться, что дверь неожиданно закроется, погребя нас под толщей скальных пород. Снабжённые датчиками давления, защитные упоры предупредят нас звуковым сигналом в случае опасности.

Акира, взволнованный не меньше остальных, отёр тыльной стороной ладони вспотевший от напряженного ожидания лоб и, довольный, улыбнулся всем остальным.

Первым решили пустить разведочного робота-ползуна с камерой и силовыми кабелями освещения. Он должен был оповещать нас через каждые сто метров о составе воздуха, температуре и влажности. По первым же кадрам на управляющем планшете-мониторе стало понятно, что за дверью находится ещё один коридор — высокий и прямой, наклонно опускавшийся на неведомую глубину.

Погасив фонари и довольствуясь светом обручей на головах, мы по одному проникли в этот коридор. Достаточно было одного блика света, чтобы понять его разительное отличие от предыдущего прохода. Уже через несколько десятков метров по обеим сторонам стали просматриваться тёмные углубления — то ли ниши, то ли дверные проёмы, ведшие в какие-то неведомые помещения.

— Внимание! — Акира предупредительно поднял руку. — Всем соблюдать предельную осторожность. Давайте разделимся и тщательно осмотрим все эти ниши.

Юные «археологи» с радостными восклицаниями рассыпались в разные стороны. Я тоже осторожно приблизился к ближайшему чернеющему провалу и с замиранием в сердце шагнул в сырую темноту. Света моего обруча было недостаточно, чтобы осветить всё пространство вокруг, но я безошибочно угадал, что стою в просторном помещении с низким сводом.

Прямо передо мной возвышался какой-то предмет правильной геометрической формы. Я включил фонарь и понял, что на каменном выступе покоится нечто похожее на низкую прямоугольную витрину из литого стекла, как мне показалось в первую секунду. Под толстым слоем известковых натёков в свете моего фонаря внутри просматривалось что-то тёмное и бесформенное. Что именно разобрать с порога помещения было сложно. Волнуясь ещё больше, я приблизился к странной «витрине» и склонился к мутному «стеклу», пытаясь рассмотреть таинственный предмет, скрытый внутри.

Только теперь я понял, что ошибся, и что это вовсе не стекло, а какое-то незнакомое мне вещество, возможно, что-то производное от кремния. Я провёл пальцами по его поверхности, стирая испарину. «Витрина» напоминала огромный кусок мутноватого янтаря, внутри которого, как древнее насекомое, застыло неведомое мне существо. От неожиданности я отпрянул назад, к выходу, едва не выронив из рук свой фонарь. В голове роился поток ассоциаций, который мне было трудно остановить.

«Нет! Не может быть!»

Я старался прогнать от себя нелепую догадку, но взглянув ещё раз на застывшее в «стекле» чудище, понял, что не ошибся. Прямо на меня смотрело невидящим взором трёх глаз то самое существо из моих странных снов, — большеголовое, с синеватой кожей и зубчатым гребнем посередине головы, переходившим на короткую шею, с длинными худыми руками и коротким хвостом. Только это существо было маленьким, словно, это был ребёнок. Во всяком случае, его размеры не превышали размеров крупной собаки.

В это время в коридоре раздались громкие крики и чьи-то быстрые шаги. С трудом оторвав взгляд от «витрины» и неведомого создания внутри неё, я поспешно выскочил из помещения. В коридоре, прислонившись к стене, стояла Коюки Ваташи. В электрическом свете её лицо казалось мертвенно бледным. Девушка тяжело дышала, наклонившись вперёд и упершись ладонями в колени. Над ней склонилась Чели Нава и что-то негромко говорила своей подруге. При моём появлении Коюки подняла голову и взволнованно сообщила:

— У них две головы!

Я посмотрел в её широко раскрытые от изумления глаза. Казалось, она была потрясена не меньше меня.

— Две головы? У кого?

На шум сбежались остальные. Лица ребят в неровном свете фонарей были искажены испугом и недоумением.

Появился Акира, взволнованный не меньше ребят. Тяжело дыша, он остановился около нас.

— Это, словно, ожившие рассказы жреца Бероса! — промолвил он. — Ужасные существа, созданные по принципу удвоения… Я сейчас видел существо с крыльями и четырьмя лицами!

Экзоархеолог, как безумный, озирался по сторонам.

— А у нас там, похоже, настоящий кентавр, — ошеломлённо выпалил Лой Риг.

— Здесь какой-то дракон… — дрожащим от волнения голосом сообщил я, указывая на проём за своей спиной, и посмотрел на Акиру Кензо. — Помните, я рассказывал вам свой сон сегодня утром? Это существо очень похоже, только оно маленькое… Мне показалось, что это ребёнок.

Экзоархеолог ничего не ответил. Казалось, он ещё не пришёл в себя от неожиданных находок, сделанных в пещере.

— Мне в голову сейчас пришла мысль… Информация, бытовавшая когда-то, в двадцатом веке, — наконец, медленно заговорил он. — Рассказ о некой пещере в Гималаях, где якобы хранятся в «законсервированном» состоянии представители всех человеческих рас… И не только человеческих. Многие тогда пытались отыскать эту пещеру, как и дорогу в легендарную Шамбалу. Правда, все попытки были безуспешными. Может быть, мы с вами столкнулись здесь как раз с чем-то подобным? Что вы думаете об этом, Сид?

Акира растерянно посмотрел на меня.

— Не знаю… Вы же у нас учёный! То, что видел я, напомнило мне, скорее, некий музей.

— Не думаю, что всё это просто экспонаты, — покачал головой экзоархеолог. — Создатели этого места явно преследовали иную цель.

— Вы думаете? — отозвался взволнованный Иллик Шелли.

— Мне так кажется. Возможно, я ошибаюсь… Но что если создатели этого места хотели сохранить некий генофонд…

— То есть, всех этих существ можно оживить? — настороженно спросила Коюки Ваташи.

— Святое небо! Как это было бы замечательно здорово! — обрадовано воскликнула Чели Нава.

— Ничего замечательного, — проворчал Чед Зиф и недовольно насупился. — У меня от всех этих «экспонатов» просто мороз по коже!

— Ты слишком впечатлителен, мой дорогой! — снисходительно похлопала его по плечу девушка.

— Да? Тогда посмотри на Коюки!

— Ладно, ребята! Давайте успокоимся, — примирительно сказал Акира Кензо, уже взявший себя в руки. — Меня сейчас больше волнует значение нашего неожиданного открытия. Древние всегда считали, что наши человеческие формы существовали от вечности, были изначальными и предвечными.

— Это были астральные или эфирные прототипы! — догадался Иллик Шелли.

— Верно. По этим образцам Духовные Существа или Боги наделили эти прототипы своими собственными Сущностями, а земная природа сформировала их внешнюю человеческую оболочку, в которой были слиты элементы всех когда-либо существовавших растительных и животных форм.

— В этом есть большая доля истины, — смело заявила Чели. — Ведь наших тел не существовало бы, если бы в процессе эволюции вселенной в недрах звёзд не рождались бы атомы всё новых и новых элементов, помимо водорода и гелия.

— Вот что! — воскликнул Акира Кензо. — Всё, что находится в этих нишах необходимо тщательно заснять и запротоколировать! Думаю, этим займутся ребята, а мы с вами пойдём дальше и обследуем остальные помещения. Вы не возражаете, Сид?

Я не возражал.

— Можно и я пойду с вами? — вызвался Иллик Шелли.

Акира посмотрел в загоревшиеся глаза юноши и согласно кивнул.

Ребята приступили к съёмке, а мы в троём двинулись дальше.

Через несколько десятков метров низкий и узкий проход, которым оканчивался коридор с нишами, неожиданно расширился, переходя в обширный и величественный зал с высоким ступенчатым сводом, расположенный на полметра ниже уровня прохода. Гигантские блоки потолка, сходившиеся в одну точку на высоте десятка метров, были покрыты странными тёмными наплывами и соляными разводами. Здесь было необычайно душно и влажно. Наша одежда мгновенно промокла от пота. Создавалось впечатление, что стены буквально высасывают из тебя живительную влагу. Звуки наших голосов, отражаясь от стен, отдавались гулким протяжным эхо, которое нарастало с каждым новым звуком.

Я прислушался. Откуда-то из глубокой темноты впереди, словно бы доносилась тихая мелодия. Наш робот медленно полз в эту темноту, таща за собой силовые кабели и аварийные тросы, и вскоре скрылся из виду.

Мы осмотрелись. Вдоль боковых стен зала стояли ряды хорошо обработанных гранитных блоков кубической формы. Все блоки были разного размера, и над каждым в стене имелись аккуратные вырезы явно технологического назначения. Форма и размер вырезов так же были разными. В полу около каменных кубов неведомым инструментом были прорезаны прямые полукруглые желоба, словно струны, уходившие в темноту, куда скрылся и наш робот. В этих желобах собиралась выступавшая на стенах чёрная влага, которая стекала в округлые углубления, прорезанные в каменном полу на одинаковом расстоянии.

Я присел около одного из этих загадочных каменных кубов, осматривая его гладко отполированную поверхность, словно, окантованную невысокими выступами, тянувшимися по всему периметру блока по краю ровной поверхности. Серый гранит в электрическом свете поблёскивал крупными зёрнами кварца. Вдоль верхней грани блока отчётливо просматривались какие-то знаки, вырезанные в камне искусной рукой и не менее искусным инструментом.

— Акира! Взгляните сюда!

Экзоархеолог присел на корточки рядом со мной, освещая блок своим фонариком.

— Изумительно! Это ещё не египетские иероглифы, но уже что-то очень близкое… — дрожащим от волнения голосом произнёс он и осторожно провёл рукой по гладкой поверхности камня, стирая с него влажную испарину. — Самое невероятное то, что это не просто утилитарное письмо, со знаками, которые были бы понятны и нам сегодня. В этом тексте явно сокрыта какая-то техническая информация!

— Вы думаете?

— Да. Все эти знаки очень похожи на нерасшифрованные египетские письмена… Особенно вот эти геометрические фигуры, перечёркнутые полусферы и волнистые переплетённые линии… А вот этот знак очень напоминает знаменитый египетский анх! Видите?

Акира взглянул на меня глазами полными детского восторга.

— Действительно, — кивнул я и поднялся, осмотриваясь вокруг.

Не было никакого сомнения в том, что все эти блоки находились здесь не случайно. Они не могли быть простым украшением или постаментами для чего-то. Создавалось устойчивое впечатление их несомненного технического назначения. Но какого? Это было трудно понять.

— Что вы думаете по поводу этих камней? — раздался в тишине голос Иллика Шелли.

От неожиданности я даже вздрогнул и быстро обернулся в сторону говорившего.

— Мне кажется, они расставлены здесь не случайно, — уверенно продолжал юноша, оглядываясь по сторонам.

— Да. Мне тоже так кажется, — задумчиво кивнул Акира. — И эти желоба на полу явно имеют к ним какое-то отношение. И опять же, заметьте, здесь присутствует некая связь с водой.

— Может быть, она просто стекает в них, как в водоотводные канавы? — предположил я.

— Нет, вряд ли! — смело возразил Иллик Шелли. — Всё это напоминает мне некую взаимосвязанную структуру. Смотрите, размер камней с одной и с другой стороны зала разный, между тем они расположены параллельно друг другу. Большему блоку соответствует меньший блок на противоположной стороне зала. Здесь явно заложена какая-то определённая последовательность смены размеров. При этом нет ни одного одинакового по размеру блока!

Его слова отдавались гулким эхо под сводами зала. Сейчас мне показалось, что это эхо вызывает резонанс всей внутренней конструкции подземелья на единой частоте.

— Эти блоки очень похожи на кремниевые мнемокристаллы, — заметил я, потирая в раздумье подбородок. — Может быть, это некие информационные кластеры, связанные в единую потоковую цепь, или модуль какой-то макросхемы гигантского компьютера? Большие камни как бы получают свой объём информации от малых, и несут его дальше, при этом желоба на полу вполне способны работать как каналы-проводники, а круглые лунки в них могут служить некими преобразователями или усилителями волновой энергии.

— Причем обработка информации идёт с последовательно возрастающим ускорением! — взволнованно подхватил Иллик. — Тогда это невообразимый объём информации, записанной в кристаллах кварца!

— Ребята! Смотрите! — негромко позвал нас Акира, который переходил от блока к блоку и внимательно осматривал каждый камень. — На всех блоках совершенно разные надписи! Это вполне может означать их разное назначение или различие содержащейся в них информации. Что если это целая библиотека древних знаний, записанная по неизвестной нам технологии и пока недоступная нам? То самое знание, которое было сокрыто легендарным богом Тотом от непосвященных!

Глаза экзоархеолога загорелись надеждой.

— Необходимо во что бы то ни стало вынести отсюда хотя бы несколько из этих блоков, чтобы изучить их в нашей лаборатории, — решительно заявил экзоархеолог и обратился к своему молодому помощнику: — Иллик! Поднимись наверх. Нам понадобится ещё один грузовой робот… Хотя нет, постой!

Акира огляделся по сторонам.

— Если всё это как-то связано между собой, нужно сначала произвести точные замеры, составить подробный план зала и расположения каждого камня. Нужно всё тщательно и подробно сфотографировать. Иди, приведи ребят, и займитесь этим, пока мы с Сидом осматриваем остальные помещения.

— Хорошо.

Юноша согласно кивнул и поспешно исчез в темноте коридора. Акира посмотрел на меня.

— Давайте взглянем, что ещё скрывают от нас эти подземелья!

Через полчаса мы нагнали поискового робота-ползуна, миновав следующий длинный и узкий коридор с низким сводом, неизменно следуя за красными кабелями на полу.

Робот остановился перед входом в гигантскую пещеру площадью около трёх-четырёх тысяч квадратных метров. Уходивший во тьму потолок выгибался круглым сводом. Широкие трещины рассекали его на отдельные гигантские плиты известняка, с которых свисали длинные сталактиты, блестевшие в электрическом свете.

Мы с Акирой застыли на пороге пещеры, с замиранием сердца глядя на раскинувшееся около наших ног огромное подземное озеро, облицованное безупречной каменной кладкой из ровных плит красного гранита. Света прожекторов робота едва хватало, чтобы развеять холодный тысячелетний мрак в глубине пещеры, но в центре озера снопы света уверенно выхватывали из непроглядной тьмы плоский скальный выступ. На его вершине располагался белокаменный храм, сложенный из громадных блоков известняка.

Не знаю, был ли это действительно храм: портик из массивных квадратных колонн опоясывал трапециевидное сооружение с прямой кровлей. К чернеющему высокому входу прямо от края тёмной воды вёл широкий пандус, по обеим сторонам которого располагались два канала. По ним в озеро стекала вода из большого бассейна перед «храмом», в котором, возможно, бил источник. Две лестницы, прорезанные в пандусе между каналами, вели к этому бассейну и оканчивались высокими массивными стелами из зеленоватого гранита. За каждой из стел виднелись небольшие ступенчатые пирамиды, похожие на тёмные кристаллы, которые отмечали начало ровной площадки, мощённой чёрными плитами базальта.

Лаконичная красота всего сооружения одновременно обескураживала, завораживала и подавляла своей незыблемой мощью. Кому же под силу было совершить столь грандиозный строительный подвиг, воздвигнув здесь, глубоко под землей это удивительное здание?

— Невероятно! Это так похоже на Осирион! — вырвалось у Акиры. — Когда-то ходили легенды, что под Сфинксом есть подземное озеро, в центре которого расположен так называемый «Зал Записей»… Теперь я вижу, что перед нами нечто подобное… Но это не Египет! Понимаете, Сид!.. Хотя, возможно, там мы просто не добрались до легендарного озера.

— Смотрите!

Я схватил экзоархеолога за руку, указывая в сторону ровной площадки перед храмом. Там стояли ряды каменных саркофагов, каждый, наверное, метров по пять в длину. Их массивные округлые крышки с овальными выступами в торцах были кое-где расколоты, а на некоторых саркофагах они и вовсе отсутствовали.

— Похоже на кварцит, — присмотревшись, заключил Акира. — Таких саркофагов было очень много по всему Египту. Удивительной точности работа! У всех идеальные прямые линии и плоскости, при невероятной твёрдости материала, из которого они были вырезаны. Я думаю, эти каменные ящики, размещавшиеся в неких узловых точках конструкции, являлись одним из важных элементов в рамках какой-то неизвестной нам технологии, в которой были задействованы все большие пирамиды.

В лиловом свете головного обруча глаза экзоархеолога казались кристаллами корунда.

— Ещё три-четыре дня, и наше исследование здесь станет исчерпывающим для нашего уровня знаний! — с сожалением вздохнул Акира. — Как жаль, что мы не можем подобраться ближе!

Он осматрелся по сторонам, ища возможную переправу.

Я прислушался. Где-то в глубине пещеры послышался прерывистый гул. Вслед за этим сильное сотрясение почвы под ногами заставило нас инстинктивно схватиться за стены.

— Скорее! — крикнул Акира.

— Что происходит?

— Всё погибло! Мы не успели! Спасайтесь! — горестно прокричал экзоархеолог, поспешно кидаясь к выходу из пещеры и увлекая меня за собой.

Я кинулся было к роботу, но Акира остановил меня.

— Бросьте, Сид! Его не спасти… Бежим! Нужно предупредить ребят!

Мы выскочили в коридор и, цепляясь за кабели, кинулись назад к залу со сводчатым потолком.

Гул усиливался с каждой секундой, переходя в глухое скрежетание. Видимо, вся масса трещиноватых пород оседала по сбросовой линии вдоль подошвы хребта, окружавшего долину.

— Скорее, скорее! — подгонял меня Акира, беспрестанно оглядываясь назад.

Световые блики от наших «корон» испуганно метались по стенам и потолку тесного прохода.

Наши юные спутники, напуганные не меньше нас, сгрудились у входа в зал, всматриваясь в темноту, ожидая нашего возвращения. Завидев их, я замахал руками и закричал:

— Назад, назад! Бегите! Живо!

Ребята сразу же оценили обстановку и дружно ринулись к коридору с нишами, где нас ждала полуоткрытая дверь. Гул и содрогание каменных стен преследовали нас по пятам.

Вдруг за моей спиной раздался страшный грохот. Я обернулся, и в туже секунду внутренняя стена сводчатого зала рухнула, засыпая проход позади глыбами камня.

Воздушная волна оторвала меня от пола и буквально выдула вместе с остальными археологами под своды первого коридора. Распростёршись на полу, накрываемый клубами пыли и мелкого щебня, сыпавшегося отовсюду, я едва различил рядом с собой фигурку Коюки. Собрав все силы и схватив обмякшую девушку за руку, почти на ощупь двинулся к спасительной двери, спотыкаясь на камнях.

Через несколько метров в клубах пыли показались спины ребят, неуклюже пытавшихся пролезть в узкую щель. В последнем из них я узнал Иллика.

— Где Акира?

— Не знаю! — почти прокричал юноша, задыхаясь от волнения и пыли.

Я поручил ему заботу о Коюки и вернулся назад. Грохот и скрежет наполняли подземелье вместе с клубами пыли. Где-то совсем рядом с глухим стоном падали тяжёлые каменные глыбы.

— Акира!.. Акира! — прокричал я, прикрывая лицо рукой и силясь хоть что-то рассмотреть перед собой.

— Я здесь! — неожиданно совсем рядом раздался уверенный голос, и экзоархеолог вырос из пыльного тумана прямо передо мной, кашляя и чертыхаясь.

— С вами всё в порядке?

— Да. Сид! Нужно скорее убираться отсюда!

Снаружи великолепие солнечного дня показалось ослепительным и радостным после мрачного запылённого подземелья. Взволнованные операторы «пылесосов» обступили нас с расспросами.

Акира попытался успокоить их, и они нехотя вернулись к своей работе. Тогда экзоархеолог взглянул на своих молодых помощников.

— Почти всё погибло! — горестно воскликнула Чели Нава и облизнула пересохшие губы.

— Да, плохи дела, — в ответ на её возглас удручённо произнес Акира, старательно обтирая каменную пыль с шеи, ушей и волос. — Пещера с озером, видимо, разрушена полностью, а сводчатый зал… Зал ещё может быть раскопан. В нём и в коридоре с нишами самое ценное для нас… Удалось что-нибудь снять или измерить?

Он с надеждой посмотрел на Иллика.

— В сводчатом зале я успел сделать только несколько снимков… — словно оправдываясь, тихим голосом сообщил юноша.

— Мы отсняли и запротоколировали почти все экспонаты в «хранилище», — уверенно отрапортовал Лой Риг, отряхивая с чубатой головы пыль.

— Хорошо. Хоть что-то, — кивнул Акира. — Отчего-то нам не везёт последнее время. Неудачи просто преследуют нас. Возможно, мы были слишком нерешительны и осторожны?.. Я виноват перед всеми вами, потому что должен был предвидеть этот обвал.

— Перестаньте, Акира! — остановил я его. — Все мы — товарищи по несчастью. Никто не виноват в случившемся. Ваше бездоказательное предчувствие вряд ли могло бы нам чем-то помочь. Разве стали бы мы укреплять горные массы даже имей полное представление о том, что нас ожидает? Это было бы нам просто не под силу!

— Да, пожалуй, вы правы, — поразмыслив, снова кивнул экзоархеолог. — Горевать незачем. В пределах наших возможностей всё ещё остается тоннельная выемка образцов из коридора с нишами. Да и до гранитных кубов в сводчатом зале мы вполне можем добраться. Как вы думаете?

— Вполне, — согласился я, в большей степени, чтобы ободрить его. — Нужно только хорошенько постараться и приложить дополнительные усилия. Привлечь дополнительные ресурсы.

— Да, конечно! Миллионы добровольцев будут рады предложить себя для раскопок. Недостатка в молодых и мужественных людях, готовых на любой подвиг ради служения знанию не будет.

Казалось, Акира говорил это, чтобы убедить самого себя. Все молчали, наверное, каждый думая о своём. Наконец, экзоархеолог устало вздохнул.

— Ладно, ребята! Идите, отдыхайте. Я сообщу, когда снова понадобится ваша помощь.

Юные стажёры попрощались с нами и понуро побрели в сторону санатория.

— Ну, что? Пожалуй, и нам пора возвращаться? — Акира посмотрел на меня. — Уже почти полдень. Через два часа наши новые знакомые будут ожидать продолжения моей исторической лекции.

Он грустно усмехнулся, собраясь подняться по тропинке на вершину склона, но я остановил его.

— Акира! Мне нужно с вами поговорить…

— Да, я слушаю вас.

— Возможно, мне стоило рассказать вам об этом раньше, но долг не позволял мне этого сделать… Дело в том, что моя миссия с самого начала заключалась не только в обеспечении вашей безопасности… Даже не столько в этом. Понимаете, ситуация вокруг Трудового Братства… вокруг Земли сейчас такова, что в ближайшее время человечество может столкнуться с угрозой смертельной опасности.

— Вы говорите о войне?

Акира пристально посмотрел мне в глаза.

— Да. Это может быть как локальный конфликт, так и глобальное столкновение с силами, противостоящими нам вопреки нашей воле.

— Я так понимаю, речь сейчас идёт о Сообществе? — слегка прищурился экзоархеолог.

— Верно, — согласно кивнул я. — Вся беда в том, что в этом возможном конфликте мы можем оказаться в самом невыгодном для нас положении. Вы прекрасно знаете, что уже на протяжении шести веков мы не занимаемся ни разработками, ни производством какого-либо оружия. Поэтому случись эта война, мы окажемся практически безоружными перед агрессором. Все прежние виды оружия, которые, так или иначе, могут быть нам доступны в этой войне, будут слишком неэффективными, а, значит, не смогут гарантировать безопасность нашей планете.

— Вы так считаете?

Акира снова внимательно посмотрел мне в глаза.

— Так считают в Совете ОСО. Поэтому Совет и заинтересовался древними технологиями — оружием тех самых «богов». Теперь, когда в руках вашей экспедиции оказался «золотой экран», и я стал невольным свидетелем древней битвы, появилась реальная возможность заполучить в наши руки эти уникальные технологии.

— Что вы имеете в виду?

— Возможно, нам удастся снова совершить путешествие сквозь время, и мы сможем стать обладателями образцов «божественного» оружия, описанного в легендах и мифах, — пояснил я мысль, высказанную мне накануне Громовым.

Я чувствовал, как взволнованно колотится сердце в моей груди, ведь от этого разговора зависела судьба всей моей миссии. Брови экзоархеолога хмурились всё больше.

— Это очень важно для нас. Понимате? — с надеждой добавил я.

— А кого вы подразумеваете под обобщением «для нас»? — спросил Акира бесцветным голосом.

— Для нас для всех: для человечества, для Трудового Братства.

После этих моих слов экзоархеолог долго молчал. Наконец, он внимательно посмотрел на меня.

— А что если вы ошибаетесь?.. Что если есть иной путь?

Я ожидал этого вопроса, но не знал, что ответить ему. Ведь я тоже мучался теми же сомнениями.

— Думаю, этот вопрос нужно вынести на обсуждение Всеобщего Народного Совета, — медленно произнёс Акира Кензо. — Пока каждая кеоста[30] не выскажет своего мнения, вы не вправе принимать какое-либо решение.

— Их три миллиона, Акира! Пока все будут обсуждать этот вопрос, ситуация может необратимо измениться не в нашу пользу. Мы упустим драгоценное время, и тогда Совету ОСО всё равно придётся принимать решение самостоятельно, но уже в иных обстоятельствах. А, значит, жертв может стать намного больше. Этого допустить мы не вправе! Поймите, вы должны нам помочь!

— Но что же я могу сделать для вас? — искренне удивился экзоархеолог.

— Не препятствовать передаче «золотого экрана» в ведение Совета ОСО. И вы, как специалист, могли бы помочь нам понять принцип действия этого устройства.

— Как я могу этому препятствовать? Всё, добытое нами на Марсе, находится в ведении Академии Пределов Знания. К тому же, я не Бог и не хранитель древних секретов, — недобро усмехнулся Акира. — Мне неведомы оружейные тайны «богов»… Если таковые, конечно, имеются, — сухо добавил он.

— Верно. Но вы так много знаете об этих «богах»! В ваших руках находится вся информация, но что важнее всего — эта информация осмыслена вами и верно истолкована. В конце концов, есть же тексты из марсианской пирамиды! Наверняка в них записано знание и об этом «золотом экране». Помогите нам расшифровать эти записи.

— Всё что я знаю, — размеренно произнёс экзоархеолог, — это лишь первые шаги на длинном пути. А расшифровка текстов может занять слишком много времени. Здесь потребуется мощь всей вычислительной техники Земли, участие лучших научных умов нашей планеты и годы работы! Поймите, то, что случилось с вами на Марсе — невероятное стечение обстоятельств, случайность, которую, скорее всего, невозможно повторить. Случайность, которая едва не стоила всем нам жизни. Я не знаю, как работает эта технология, как включается этот «золотой экран», хотя и предполагаю, что в процессе активации, возможно, была задействована духовная энергия каждого из нас. Чтобы попытаться повторить подобный эксперимент, наверное, необходимы люди, у которых чрезвычайно развита третья сигнальная система, которые обладают невероятно мощной энергетикой…

— Таких людей много в структуре Совета! Они работают в Отделе Репликации Событий и наделены развитыми экстрасенсорными способностями, позволяющими изучать события в прошлом и даже заглядывать в недалёкое будущее.

Акира снова пристально посмотрел на меня.

— Вам мало Битвы Мары?

— Мы не хотим новой войны, — упрямо мотнул головой я. — Всё, что нам нужно это получить возможность оказаться в прогнозируемом прошлом, открыть «окно» в это прошлое, чтобы мы смогли материализоваться в нужное нам время и в нужном месте.

— А вы не боитесь, что через это «окно» в наш мир хлынут орды безжалостных убийц, для которых человеческая жизнь — разменная монета в большой игре за господство над вселенной?

Экзоархеолог долго и молча смотрел мне в глаза, а я не знал, что ответить на его слова.

— Не уверен смогу ли я помочь вам, — наконец, печально произнёс Акира. — И запретить вам совершить задуманное я не вправе. Но вы мне кажетесь разумным человеком, Сид. Поэтому я хочу попросить вас хорошенько подумать о последствиях задуманного Советом. Как говорили в древнем Китае, нужно переходить реку, ощупывая камни. Именно вам придётся отвечать за зло, если вы отдадите ему предпочтение перед добром… А сейчас извините, но меня ещё ожидает обещанный разговор с детьми.

И не произнеся больше ни слова и не прощаясь, он развернулся и неспешно стал взбираться на ближайший холм.