Чемпион флота

«В 4 часа 40 минут через огневую завесу в гавань прорвался эсминец „Шаумян“ (командир капитан-лейтенант С. И. Федоров, военком батальонный комиссар А. П. Еремеев). Эсминец отшвартовался у одного из причалов и за двадцать минут под вражеским огнем высадил десантников. Один из снарядов сбил грот-мачту корабля. Среди личного состава появились убитые и раненые.

В 4 часа 56 минут в порт вошел эсминец „Незаможник“ (командир капитан-лейтенант П. А. Бобровников, военком старший политрук В. З. Мотузко). Маневрируя на больших ходах, эсминец врезался носом в стенку и свернул форштевень. По предложению мичмана А. Е. Егорова, десантники были высажены через полубак. На это ушло шестнадцать минут. После высадки „Незаможник“ ушел в Новороссийск на ремонт.

В 5 часов в порт прорвались эскадренный миноносец „Железняков“ (командир капитан-лейтенант B. C. Шишканов, военком старший политрук А. Ф. Жабоедов) и тральщик „Щит“ (командир старший лейтенант В. М. Гернгросс и военком старший политрук Н. П. Савощенко).

После высадки на причалы десантников, „Железняков“ вышел на рейд и своим огнем поддерживал штурмовые группы, а тральщик подошел к борту крейсера „Красный Крым“, снял с него часть десантных войск и вновь направился в порт. В момент отхода от крейсера в ходовой мостик „Щита“ попал вражеский снаряд. Взрывом разбило приборы управления кораблем, сразило осколками краснофлотцев и старшин, находившихся на мостике по боевому расписанию. Командир корабля был легко контужен, на какое-то время тральщик остался без управления. Но старший лейтенант Гернгросс быстро оправился от контузии. Спустившись на палубу, он через люк подавал команды в машинное отделение. После того как аварийная партия ввела в действие ручное управление рулем, тральщик вошел в порт и высадил новую группу десантников. Все это время 100-миллиметровая пушка корабля вела огонь по огневым точкам противника.

К 6-ти часам 15-ти минутам сторожевые катера и эскадренные миноносцы закончили высадку на причалы порта штурмовой группы и части войск передового отряда. В ходе боя силы этих подразделений постоянно наращивались.

Как только закончилась артиллерийская подготовка, крейсеры заняли заранее обусловленные места для высадки подразделений десанта.

„Красный Крым“ в 4 часа 35 минут стал на якорь в трех кабельтовых от входа в порт (чуть больше полукилометра). Под руководством старшего помощника командира крейсера, капитан-лейтенанта Л. Г. Леута и помощника командира старшего лейтенанта В. П. Подсиорина были спущены на воду четыре корабельных баркаса. В них по нескольким трапам сходили бойцы.

Баркасы могли взять по 200–220 человек каждый. Командовали ими младший боцман И.И. Дибров и краснофлотец В. П. Макаренко, имевшие опыт высадки десанта в сентябре 1941 года под Одессой.

После высадки штурмовой группы к крейсеру за десантниками начали подходить сторожевые катера.

Высадка производилась в тяжелых штормовых условиях, под сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем противника. Баркасы заливала крутая волна. Вокруг них и сторожевых катеров вода буквально кипела от разрывов снарядов и мин. Был смертельно ранен командир морского охотника МО-52 лейтенант В. В. Селифанов, ранило и его помощника лейтенанта А. П. Радченко. Получил тяжелое ранение командир морского охотника МО-61 лейтенант С. Т. Еремин. Вышли из строя мотористы баркаса А. Тимофеев и М. Тимченко.

Один из снарядов угодил в сторожевой катер, отходивший от крейсера с последними десантниками. Взрывом часть бойцов сбросило за борт, многие получили ранения. На помощь им был направлен баркас, его возглавлял младший боцман И. И. Дибров. Помощь пришла вовремя. Когда были сняты люди, катер затонул. Но и баркас оказался переполненным вымокшими людьми. Штормовая волна заливала его, швыряла из стороны в строну, сбивала с курса. Отчаянно вычерпывали воду, в ход пошло все — и ведра, и каски. Люди выбивались из сил. Боцман стал пускать ракеты, наконец сторожевой катер заметил баркас в предрассветной темноте и взял его на буксир.

Из-за разбросанности огневых точек противника корабельная артиллерия вела огонь отдельными орудиями по конкретным выявленным целям. Противник же сосредоточил артиллерийский и минометный огонь на крейсерах. Большие потери и разрушения на кораблях вызвал обстрел из орудий крупного калибра с горы Лысой и мыса Ильи.

К 8 часам 45 минутам, когда высадка десанта с „Красного Крыма“ закончилась, крейсер уже получил одиннадцать прямых попаданий снарядов и мин. Корабль понес потери и в личном составе».

«Первые волны десантников сломали организованное сопротивление врага непосредственно у причалов. Но в зданиях, находившихся восточнее и западнее порта, еще действовало много огневых точек. Они стреляли по штурмовым группам. А с мыса Ильи и с Лысой горы тяжелые артиллерийские батареи обрушивали снаряд за снарядом на большие корабли. Над портом и кораблями ярко вспыхивали и подолгу горели осветительные ракеты. Мы освещали берег, а берег — нас…

Когда подходили к Феодосии, ветер переменил направление и задул с берега, да к тому же усилился, достиг шести баллов. Стало ясно, что этот, как говорят моряки, „отжимной ветер“ значительно затруднит швартовку, которая осложнялась еще и тем, что у основания мола, примыкавшего к берегу, под водой, на небольшой глубине находилась каменная банка. С ней тоже шутить нельзя. Если не удастся заблаговременно погасить инерцию корабля при подходе к молу на большой скорости, то он неминуемо выскочит на камни. А на малом ходу при таком ветре крейсер просто не слушался руля.

И случилось то, чего я больше всего опасался: корабль стал уваливаться в сторону минного поля, выставленного противником совсем близко от мола.

Веселая ситуация!

Времени на раздумье не оставалось. Швартоваться надо не левым, а правым бортом. Да еще таким образом, чтобы ветер не смог отжимать нос корабля от мола…

А бой за Феодосию все усиливается. Вокруг крейсера встают высокие всплески от разрывов. К причалу порта прорывается еще один миноносец. Враг осыпает его снарядами и минами. Надо прикрыть эсминец и облегчить себе движение к широкому молу. Артиллерия крейсера снова открывает огонь. По вспышкам на берегу бьет не только наш главный калибр, но и зенитный дивизион. Отдельных выстрелов уже не различить. Стоит сплошной гул и рев…

Наступает критический момент. Инерция корабля вот-вот иссякнет полностью. Тут-то его и „привязывать“… Корабль прижимается почти вплотную к молу. С полубака на стенку удается завести носовой швартов. Теперь нужно подтянуть корму. Работая под пулями фашистских автоматчиков, швартовая команда закрепляет на молу стальной трос.

Очевидно, именно в этот момент противник при свете ракет разглядел, что перед ним крейсер, и по характерной треногой мачте опознал „Красный Кавказ“. Для гитлеровцев было ясно, что мы высадим десант больше, чем несколько эсминцев, да и наши пушки могут натворить дел. С этого момента все в Феодосии, что может стрелять, обрушило свой огонь на „Красный Кавказ“.

С оглушительным треском где-то совсем рядом разорвалась мина. Пахнуло жарким дыханием разрыва. Над головой пропели осколки. Куда ж это ударило? На сигнальном мостике возник пожар. Моряки, еще не придя в себя от удара взрывной волны, набрасываются на предательское пламя, заливают его водой. Пламя сбито. Враг лишился ориентира…

Над крейсером бушевал смерч раскаленного металла. Но наперекор всему стучал точками и тире фонарь-ратьер. Сигнальщик Алексей Печенкин поддерживал устойчивую связь флагманского корабля со всем отрядом, передавал приказания флагмана десанту. Опаленный и окровавленный, сигнальный мостик — уши и глаза крейсера — жил и боролся!

В бой вступило огромное количество огневых точек противника. Десятки и десятки амбразур и бойниц в дотах дышали пламенем в лицо десантникам. Фашисты старались бить главным образом по крейсерам.

Зенитчики втянулись в дуэль. Как только в амбразуре или в оконном проеме какого-нибудь дома вспыхивал сине-багровый огонек пулемета, мгновенно раздавался залп спаренной 100-миллиметровой установки, и огневая толчка умолкала..

Когда от кормы до мола оставалось всего несколько метров, краснофлотец Михаил Федоткин разбежался и перепрыгнул на заснеженный обледенелый причал. С бота ему подали дополнительный швартов. Но как только Федоткин принял сходню, гитлеровцы открыли ожесточенный огонь по корме крейсера. Однако десантники, скопившиеся уже в коридорах возле трапов, ведущих на палубу, неудержимым потоком хлынули на берег.

В бинокль видно, как по улице, освещенной горящими зданиями, ползет танковая колонна. На ходу танки открывают огонь. Но едва успели они сделать по нескольку выстрелов, как их накрыли снаряды нашего главного калибра. Стреляя с интервалом в полминуты, вторая башня буквально разметала танки, оказавшиеся в ее секторе.

Несколько залпов дает и другая башня. На берегу встает стена огня — попадание в склад боеприпасов. Взрыв настолько силен, что люди на мостике крейсера едва удерживаются на ногах.

А спаренные 100-миллиметровые установки, которыми командует лейтенант П. И. Машенин, подожгли цистерны с бензином. Порт заливает чудовищно яркое зарево. Теперь уже не надо ни прожекторов, ни осветительных ракет. И без того видно, как спешат к причалам новые вражеские подразделения.

На крейсере запели счетверенные пулеметы группы главстаршины Степана Буркина. Темп стрельбы таков, что выстрелы сливаются в одно мощное однотонно-протяжное звучание. Они словно невидимой метлой сметают с улиц фашистов…

Совсем уже было светло, когда мы заканчивали высадку десанта, выгрузку автомашин, орудий, боеприпасов. На молу не осталось места для них. И хотя с крейсера не успели еще спустить несколько пушек, дальнейшее промедление с отходом становилось крайне рискованным. При дневном свете „Красный Кавказ“ представлял великолепную неподвижную цель для вражеских артиллеристов. С минуты на минуту могла появиться и авиация противника. А маневрировать, стоя у стенки, как известно, нельзя.

— Отходить! — приказал мне Басистый.

Отданы швартовы, соединявшие корабль с молом. Остается якорь. Но выбирать его уже некогда. Расклепываем якорную цепь. Громыхая, она выползает из клюза и тяжело плюхается в воду… „Красный Кавказ“ плавно удаляется от мола.

Всего два часа простоял он здесь. Но какие это были часы!..»

Крейсер «Красный Кавказ» подошел к внешней стенке широкого мола, но концы на стенке не успели закрепить, и ветер стал относить корабль от стенки. Потребовалось немало времени, чтобы крейсер смог отшвартоваться.

Мое первое донесение командующему флотом и начальнику штаба флота:

«Десант катеров-охотников, двух тральщиков высажен, эскадренные миноносцы, крейсеры высаживаются. Порт освобожден».

А противник открывает огонь. По порту бьют все огневые средства: артиллерия, минометы, пулеметы. Бухта освещается ракетами. Мы находимся в крайне невыгодном положении: нас видят как на ладони, а нами с крейсеров и эсминцев артиллерийские и минометные батареи немцев не просматриваются. В таких условиях стрельба ведется самостоятельно каждым командиром орудия и пулеметной установкой, по вспышкам, прямой наводкой. Опыт подготовки командиров орудий в мирное время к такому виду стрельб очень пригодился в условиях ночного боя кораблей с берегом.

В борьбе за высадку десанта был проявлен массовый героизм краснофлотцами, политработниками и офицерами.

«Красный Кавказ» очутился в тяжелом положении. Он отшвартовался к широкому молу, и немцы могли видеть его лучше других кораблей. Основная сила огня обрушилась на этот корабль.

Несмотря на повреждения и пожары, выход из строя части краснофлотцев и офицеров, аварийные партии действовали самоотверженно. Они быстро устраняли повреждения.

Во вторую башню крейсера попал снаряд, который пробил броню и разорвался в боевом отделении. От возникшего пожара загорелся пороховой заряд, от которого пожар мог распространиться через трубу элеватора в пороховой погреб. Взрывом снаряда были убиты и ранены прислуга боевого отделения. Оставшийся в живых раненый комендор Покутный вытащил горящий тяжелый заряд из элеватора и пытался отнести его в сторону. С обгорелым лицом и руками он потерял сознание у броневой двери.

Через некоторое время в башню с верхней палубы через лаз проникли комендор Пушкарев и старший электрик Пилипко. Они быстро отдраили броневую дверь и выбросили горящий пороховой заряд из башни на верхнюю палубу, а находившиеся здесь краснофлотцы выбросили его за борт.

Комендоры Покутный, Пушкарев и старший электрик Пилипко в борьбе за спасение корабля совершили подвиг.

На крейсере «Красный Крым» от разрыва снаряда загорелись заряды, и только решительные действия орудийной прислуги не дали пожару распространиться…

А на берегу наращивание наших сил продолжается. За штурмовым отрядом бросились в атаку 1000 красноармейцев, высаженных с эсминцев.

Бои идут уже в городе. Крейсеры продолжают артиллерийское состязание с батареями противника. Нанося удары, они сами получают серьезные повреждения. Разрывом мины на мостике крейсера «Красный Кавказ» убиты сигнальщики, корабельный связист лейтенант Денисов и флагманский связист штаба высадки капитан-лейтенант Васюков. На ходовом мостике осколком мины ранен начальник медицинского управления Военно-морского флота бригадный врач Ф.Ф. Андреев, а также военком крейсера Щербак.

Наступает предрассветная мгла. Неизбежны налеты авиации противника. Наконец корма крейсера «Красный Кавказ» у стенки. Концы закреплены, поданы сходни. Медлить нельзя, дорога каждая минута. В течение 20–25 минут полторы тысячи бойцов сошли на берег. Приказываю немедленно сниматься. Командир крейсера, отклепав якорь-цепь, вышел в Феодосийский залив. Спустя некоторое время «Красный Крым» закончил высадку и присоединился к крейсеру «Красный Кавказ».

Радирую командующему флотом:

«Весь десант высажен… События на суше развиваются нормально».