Чердынец

Глава 3

Я начал потихоньку заниматься. Приседания-отжимания-пресс… Пока совсем плохо, но начинать нужно! С отдыханием, восстановлением, прочими начальными трудностями!

Вот и сейчас, зайдя в дом с ограды, где выбрал себе уголок для занятий, застал только конец разговора бабушек и дедушек. Получалось, что бабе Дусе, через тетю Надю, надо передать дядьке Володьке приглашение в воскресенье прибыть к бабе Маше и деду Ивану для разговора за столом — «и пущщай со «своей» приходит… чё делать-то? знакомицца, значит будем… да девчёнчишку свою тоже пусть ведет… чё там… вот и внучка готова уже есть… ага… к часу пусть приходят, ну…».

Интересно получается, да.

Да я и сам по дядьке уже соскучился. Да и жалко его — не дело это так родным ссорится! И зазнобу его в живую посмотреть охота — это что же там за «ведьма», что так его приворожила?

Так случилось, что воскресенье для «смотрин» совпало с 9 мая, Днем Победы. Сейчас это праздничный, но рабочий день. Вот как! То есть вроде и рабочий, но в основном проводятся праздничные мероприятия — собрания, концерты, поздравления. В общем — работы нет! Зачем тогда его, этот день рабочим делать — непонятно. Насколько помню — исправят это только в 1975 году, где этот день по праву станет праздничным и нерабочим!

Никифоров не стал беспокоить людей в воскресенье для поздравлений, да и правильно. Все поздравления он провел в пятницу, в главной мастерской, куда и собрали рабочих. Это я узнал из разговоров дедов — их тоже приглашали!

Сейчас в РТС вообще своего клуба нет. Его собрались перестраивать, расширять и старое кирпичное небольшое здание стоит полуразобранным. Сюда же навезли целую гору бетонных блоков, сложили их этаким терриконом, на радость пацанам, которые сразу же приспособили его под игрища. Причем — вполне себе опасные! Я помнил из прошлой жизни, как устраивали там прятки, догонялки. Особых травм не было — но синяков и шишек было — море! Особо смелые и тощие из пацанов умудрялись по щелям и дыркам между блоками добираться до самой земли в середине террикона!

Насколько я помнил, размах с клубом был на рубль, а результат — сильно ниже! Клуб так до ума, до начального проекта не довели, часть блоков увезли на строящуюся новую мастерскую, а клуб так и останется — ни два, ни полтора! Вроде бы и стал больше, чем был, но какой-то несуразный, непродуманный, со множеством внутренних маленьких проходных помещений, которые и использовать толком нельзя. Второй этаж — куцый, больше был похож на какую-то голубятню. В общем, неудачный был клуб!

Бабушки хлопотали с самого утра — и баба Маша, и баба Дуся что-то стряпали, жарили-парили и запахи стояли — умопомрачительные! Ну баба Маша — понятно, волновалась все же и переживала. Невестка хоть из внезапных и неожиданных, но в грязь лицо ронять не хотелось. Пусть смотрит, в какую семьи будет входить! Баба Дуся — та за компанию, да и любит она устраивать гулянки, чтобы родных побольше собралось, и уж там порадовать их своей стряпней!

Чтобы не захлебнуться слюной, мне приходилось периодически что-то воровать из приготавливаемых блюд, на что бабушка ворчала, чтобы не кусочничал. Пришлось уйти к деду Ивану в ограду. Дед уже навел порядок, подмел все, прибрался — «и праздник, и гости придут, как жа!».

Собрались к часу дня. Кроме дедов и бабушек, здесь были и мама с батей, и тетя Надя, которая оставила своих «спиногрызов» в доме у бабы Дуси, где за ними взялась присматривать Катюшка.

Дядька Володя был нарядный, «причепурился», как тут говорили. Модная черная болоньевая куртка, темно-коричневые штаны клешами, и рубаха модная — в каких-то цветах и с воротником «ослиные уши».

Ну — такая сейчас мода у молодежи, что поделать! И дядя — соответствует моде полностью! Я старался скрывать улыбку — вот уж нет, я так одеваться не буду, в прошлой жизни хватило! Еще и волосы длинноваты, под битлов и бакенбарды!!! И ведь я тоже лет с шестнадцати тогда так выглядел! Мама дорогая! И нужно прожить всю жизнь, чтобы понять — ну и клоунами же мы были!

А вот его избранница была одета вполне себе стильно! Я старался блюсти приличия и сильно на нее не пялится, впрочем — как и все мои родные! Серое приталенное драповое полупальто вполне себе неплохо смотрелось на ее фигуре! Косынка «газовая», туфли на небольшом каблуке…

«А ведь она как бы не выше дяди! Тот-то тоже не маленький — в деда, примерно метр семьдесят шесть!».

Платье на ней было красивое: не короткое, чуть ниже коленей (хотя сейчас вполне себе носят очень короткие платья!), по фигуре, серое и каким-то белым, вышитым воротничком, открытыми руками.

«Ну да хватит теперь уже тетю разглядывать! Скромнее надо быть!».

Девчонка, ее дочь, была этакая смуглянка, черноволосая, худенькая, с быстрыми, чуть испуганными карими глазками — как мышонок: «куда привели?! чего хотят?!». На вид — лет шесть-семь.

Расселись за столом. Сначала все были откровенно скованны. Потом, после пары рюмок с поздравлениями с праздником, все чуть расслабились — кроме молодых. Те как-то все отвечали односложно — «да-нет», да больше пялились в стол, изредка переглядываясь между собой.

Вот тетя Надя молодец! Она постепенно втянула всех в разговор, пошли шутки, смех. И мама тоже заулыбалась! Стал похохатывать дед Геннадий.

Я за столом засиживаться не стал. И не удобно, и не привычно — здесь детей со взрослыми за стол садить не принято, их кормят отдельно, а потом выпроваживают играть — на улицу, как правило!

Вышел вместе с дедами, отцом и дядькой, которые пошли на перекур, в ограду, посидел с ними — послушал разговоры «ни о чем», где темами являлась погода, предстоящие огородные работы, неглубокие расспросы о работе.

Дядька Володя, было видно, был еще «на взводе!», поглядывал на родных, курил короткими нервными затяжками. Я подошел к нему:

— Дядь Вов! Я тя не поблагодарил еще! Спасибо, что вытащил тогда! — нужно как-то мужика расшевеливать!

Дядька как-то разом выдохнул, расслабился, заулыбался:

— Да ты чё, Юрка! За чё спасибы-то эти! Я ж чё… Да — ладно! — дядя махнул рукой, и приобнял меня:

— Ты-то сам как? Надька говорила — болеешь шибко, голова, грит, болит сильно? — и видно, что переживает он вполне искренне.

— Нормально уже… Сначала болела, а щас прошло уже…, почти! — «правду говорить легко и приятно» — так ведь кто-то сказал?

— Ты, дядька, долго с дедами здесь не стой! Сам же знаешь, они языками зацепятся, часами могут тут лясы точить! — я негромко говорил наклонившемуся ко мне дяде, — ты лучше в дом иди, там твоя сейчас в одиночестве от бабулек отбивается! Пойди поддержи, тяжко ей, наверное!

Дядя как-то с удивленным уважением поглядел на меня и кивнув головой, ушел в дом.

Я еще побродил по двору, не зная, чем себя занять — за стол садиться — уже неудобно. Меня и посадили-то со взрослыми, потому как живу здесь, и вроде как больной еще — куда меня деть?

И наелся вроде бы уже бабушкиных «разносолов». Бабушка всегда мне пеняла:

— Ешь как собака голодная — «хап-хап-хап»! Брюхо полное и отвалился в сторону! Нужно есть не торопясь!

Зашел в дом. За столом обстановка уже была более непринужденная. Улыбался батя, хмыкал дед Иван, слушая опять байки дед-Гены. Дядькина Галина, присев поближе к маме и тете Наде, тоже улыбалась, что-то слушая. Мама смеялась.

«Эге… у мамки уже глазки блестят — рюмочку-то тоже выпила!»

Бабушка усадила меня вновь за стол: «Чай попей с шаньгами!».

Девочка Лиза, дочь Галины, покачивая ножками, сидя на лавке, поглядывает на всех своими глазенками. Испуга уже нет, но есть какой-то интерес с изрядной долей непонимания.

Я поймал ее взгляд, искоса показал глазами на все еще «надувшуюся» бабу Дусю. Надул щеки, насупил брови. Лиза непонимающе посмотрела на меня, кинула взгляд на бабушку, и заулыбалась, прикрыв лицо ладошкой.

— Юрка! Ты Лизу к бабе Дусе отведи, там Катюшка чем-нито интересным займет! — по распоряжению бабы Маши, взял девочку за руку. Та, дождавшись, кивка матери, пошла со мной.

— Ты, Лизка-лисенок, нас не бойся! Мы не кусаемся! И бабушек тоже — не бойся, они только с виду грозные, да хмурые! Так-то они заботливые… правда — строгие! — надо разговорить же ребенка.

— Я бабу Машу и не боюсь! Видно, что она добрая! А вот баба Дуся — та суровая! А вот дед Гена у нее — веселый, смешной!

— Ты в первом классе учишься?

— Ага! Я на одни пятерки учусь, вот! И читаю лучше всех в классе, и пишу аккуратно…

— А не врешь? Нет? Ну — тогда ты наш человек!

— А ты в каком классе? — девчушка заглядывает мне в лицо своими глазенками.

— В пятом… В шестой перейду… Правда, учусь я не очень! Но я исправлюсь!

— Ага-ага… верю, как же! У нас в классе тоже мальчишки так обещают, а потом снова — двойки одни!

— Не… Я серьезно!

Сколько там выйти из дома бабы Маши, и дойти до дома бабы Дуси.

Катька сидела у окна, читала какую-то книжку.

— Вот привел тебе подругу! Вдвоем-то все веселее будет!

Катька на меня взглянула без улыбки, а вот к Лизке повернулась уже с интересом.

— Ну ладно, оставайтесь! Не балуйтесь здесь! А где твои подопечные мужского пола? — вспомнил про теть-Надиных сыновей!

— Покормила, да спать уложила! Все — топай, топай отсюда! — Катька добротой привычно не блистала.

— Ох и неласкова ты ко мне, Катерина Иванна! Не ласкова! Иль чем обидел тебя, душа красавица? — попридуриваться решил.

Лизка с интересом смотрела на нас, переводя взгляд с одного на другую.

— Все! Иди! Мы найдем, чем заняться! — мда… как-то надо налаживать отношения с Катькой. Только вот как?

Вернувшись, доложил тете Наде, что ее пацаны спят, кивнул Галине — «Там Катя с Лизкой вместе посидят, все в норме». Шепнул маме:

— Пойду прилягу — что-то голова прибаливает!

Мама уже обеспокоенно на меня посмотрела, потрогала лоб.

— Да нет… все нормально. Полежу и пройдет.

Голова и вправду чуть побаливала, клонило в сон.

За прикрытыми в этот раз дверями в комнату, опять гомонили, смеялись, явственно доносился табачный дым. Я задремал.

Проснулся от того, что в комнату кто-то вошел. Сколько времени прошло — непонятно. Ага — дядька вместе с Галиной.

— Юрка! Я… мы тут тебя решили поблагодарить, вот… Мы ж понимаем, что ты… вот… спасибо тебе, в общем! — О! а дядька Володька-то изрядно поднабрался — веселенький, радостный и даже чуть покачивается. Я его таким вроде бы и не видел раньше!

— Вова! Ты иди. Дай я сама с Юрой поговорю! Я недолго! — красавица улыбнулась дядьке.

Дядька махнул рукой, кивнул мне, и потряс над головой сцепленные ладони. Вышел.

Галина подтянула от стола ближе к дивану стул, села.

— Ты как себя чувствуешь? Опять голова болит? Мне Светлана говорила, — моя, теперь уже тетя, чуть наклонилась, протянула руку и положила ее мне на лоб.

«А рука у нее такая нежная, чуть прохладная и очень приятная. И пахнет как-то приятно. Крем какой-то, что ли…»

Она что-то начала говорить, а я, прикрыв глаза в полудреме, смотрел на нее. «А что? Сейчас-то можно на нее смотреть…».

«Да уж… даже и не знаю, повезло дядьке Володьке или наоборот — не повезло! Такую красавицу «отхватить» — это везение или нет? И кто кого отхватил, он — ее, или она — его?».

Она сидела от меня так близко, что можно было рукой коснуться. Галина была красива!

Нет! Даже не так! Она была ОЧЕНЬ красива! Даже как-то страшно становилось от такой красоты!

Когда-то в будущем, увидев ее на фото, подумал — «женщина красивая, но какая-то холодная, как Снежная королева». Чуть приподнятые уголки губ были ни то насмешливы, ни то презрительны. А здесь… нет здесь никакой Снежной королевы!

Ее платье, когда она села, очень обтянуло ее, и чуть поднялось по ногам. «Ага… ножки у нее — ну просто на «пять баллов»! В меру широкие бедра; небольшие, аккуратные коленные чашечки; ровные, не худые и не толстые голени, я бы даже сказал — подкачанные; очень красивые, тонкие лодыжки, какие-то аристократические что ли… И длина эти ножек — обалденная! Да шикарные ножки, что тут говорить! И чулки еще! (Ага, здесь колготок еще нет. Или они — очень большой дефицит! Так, что женщины, в основном, чулки носят!)

Х-м-м… талия тоже очень отчетливая… не совсем уж «осиная», но так — «в плепорцию». Никакого животика даже близко нет, очень изящная спинка.

Сидит она как-то «продуманно», чуть «полубоком» ко мне; очень скромно, даже плотно сдвинутые ножки, чуть наклонены и получается… как-то уже и не скромно получается… абрис бедра — такой, очень отчетливый! или я так воспринимаю… вот же старый сатир! Даже здесь, в теле пацана, реакции и оценки — далеко не скромные!

Полубоком» — значит и изящный изгиб спины мне тоже виден! Груди… не понять, но уверенная «двойка», как минимум! Руки тоже очень красивые, не тонкие, но и не перекаченные… кожа ровная, загорелая! Хотя — какая загорелая-то? Еще и май толком не начался?! Откуда загару быть? Это она — смуглая такая, что ли? Обалдеть!!!

И шея… какая же красивая шея… прямо — лебединая!

Лицо… овал правильный; брови — как говорится — соболиные; носик ровный, хотя вроде бы чуть горбинка есть; губы… ах какие губы! Полные, четко очерченные, чуть улыбающиеся.

Вот лицо — не пойму… не наше, не русское — точно! Похожа на какую-то актрису, что ли. Но не из наших… Франция? Или Италия? Скорее — Италия! А кто? Софи Лорен? Нет… Хотя что-то от нее здесь есть… Тэйлор? Ну может быть… но тоже — не точно! Моника Беллуччи? Вот! Уже ближе, но тоже — не совсем то! Лоллобриджида? Вот похоже, да. Хотя я и смутно помню Джину по фото, но кажется — вот она ближе всего. Но и от Моники тоже что-то есть!

Нет! Ну какая женщина!!! Обалдеть! Как она могла у нас, в Кировске появится?! Ей бы — Москву покорять, или Ленинград там! Да — Европу! что уж тут! И вдруг — в нашем Мухосранске?! Да-а-а, дядька Вовка — хапнул ты проблем полной грудью!!!

— Потому что нельзя! Потому что нельзя! Потому что нельзя быть на свете красивой такой! — вот что на ум приходит, глядя на «это»!

— Что, прости, Юра?! — Галя чуть удивленно выгнула бровь (опять же — какую бровь!), и снова наклонилась ко мне.

«Это что, я вслух сказал? Или даже спел?».

— Песня такая есть… — хрипловато пробормотал я.

— Да? — опять эта бровь выгнулась, — не слышала, — чуть растерянно сказала красавица.

«А что она говорила-то все это время, пока я ее так осматривал?»

«И вот какая мысль: вот если бы в прошлой жизни рядом со мной какая-то женщина так вела себя — так села, так говорила, негромко, как-то проникновенно и прочее! Однозначно бы сказал — она меня соблазняет! Но тут-то что?! Я ведь пацан двенадцатилетний! Не, тут что-то другое… наверно… Ха-а-а… а щечки-то у нее порозовели! Я что, так откровенно на нее пялюсь?! Ага… а как я еще на нее смотрел — именно так!».

Блин! И запах ведь от нее! Запах!!! Запах женщины — красивой, молодой!!!

Нет, надо ее как-то отсюда выпроваживать! А то так хрен успокоишься! Еще и ночью присниться, вот конфуз-то будет! Так-то я вроде бы еще маленький… ага. Но тело уже просыпаться начинает, переходный возраст, мать его!

Что же она говорила-то все это время? Неудобно же!

И тут эта «красотуля», наверное, решив, что мне — конкретно плохо (думаю, вид был соответствующий), вновь наклоняется ко мне, кладет мне на лоб свою бож-ж-жественную ручку и говорит:

— Юра! Тебе плохо, да! Сейчас я вот так подержу руку! — блин, и голос у нее, ну просто писец какой-то! «смерть мужикам» — такой голос называется! Какой-то теплый и чуть хрипловатый. И опять запах, запах от нее!

Нет, ребята — я так не играю!!! Ну вот на хрена мне это все, а?! Как я не крепился, но вот в трусах у меня конкретно так шевелится начало. Мне б сделать вид, что ничего не происходит, что я спокоен как Гойко Митич, но тело само начало суетиться — ноги рывком согнулись, чтобы скрыть появившийся на одеяле холмик, я отодвинулся от нее, и даже грубовато скинул руку со своего лба. Черт, вот надо же так «палится»!

— Там Вас дядька Володька не потеряет? — вот грубить не нужно, конечно. Но по-другому сейчас — не получается!

— Не потеряет! Я же рядом, мы с тобой просто болтаем, да? — а сама чуть улыбнулась, но отодвинулась от меня. И щечки еще больше зарумянились. Заметила, что ли, мой конфуз? Ой, как стыдно-то!

— Юра! Мы с Володей так тебе благодарны…, — и опять что-то бу-бу-бу… точнее, наверное — мур-мур-мур…

Я чуть успокоился: «Ну ладно. Мурчи, мурчи!» И как-то так умиротворенно вдруг что-то стало, и по волнам меня, вроде как покачивая, понесло. Блаженство рядом, вот-вот и оно достижимо! И голова не болит, только в сон еще больше клонит.

У-п-с… Это что же такое?! Это что за Кот Баюн в юбке? Она что — меняя усыпляет?!

Меня вдруг обдало жаром — это НЛП что ли? И что она мне уже намурлыкала?

Я подскочил на диване:

— Да ты ведьма! — хорошо, хоть не закричал! Как-то прокаркал скорее, и — негромко. И фраза какая-то знакомая, из фильма, что ли? Фарсом повеяло! Ага-ага… так еще немного, и обделаться можно! Так уже не фарсом веять тут будет! Чертовщина какая-то вокруг меня творится.

— Нет твоей власти надо мной! — опять прошипел зачем-то я. Вот что я творю, а?! Это ж комедия тупая получается… или нет?

Смотри-ка! А на девушку подействовало! Она очень удивилась и отодвинулась от меня!!! Ладно, будем «доигрывать» эту тупость дальше!

— Я не знаю — ведьма ты или нет, но от меня ты отстанешь и прямо сейчас! — шепчу, глядя ей в глаза. Чертовски красивые карие глаза, надо отметить!

Красавица явно обескураженно поднялась со стула и шагнула к дверям комнаты.

— И вот еще что… Если я узнаю, что ты вредишь дяде Володе — я найду способ, как тебя унять! — зачем я это сейчас сказал, и какой способ я могу найти? Я и сам не знаю!

— Юра! Ты все неправильно понял! Я просто хотела поблагодарить тебя! — ага-ага… я поверил! Хе-е-е…

— Погоди… Ты действительно очень красива, зачем тебе дядька? Ты ж можешь любого мужика себе загрести, хоть начальника, хоть партийца какого-нибудь! — зачем я сказал это? А дядьку — жалко!

— Я же говорю — ты все не так понял. А Володя… он очень добрый! Я к нему очень хорошо отношусь. И Лизка его приняла! — Галина улыбнулась и вышла, чуть замедлившись в дверях. И стало мне в этот момент видна шлица у нее сзади на платье. Шлица это была довольно высока, до середины бедра — точно! Чуть мелькнула резинка на чулке. Ф-ф-ф-у-у-у-у…. Да что же такое!

Но — какие ножки! Вот же ведьма!

А как же спасение СССР? Как же убийство Горби и ЕБН?

Ну, допустим, Горби, да и ЕБН в данный момент — практически «никто и звать — никак!» во властных структурах Союза. И убивать их — ну никакого толку нет. Да и убьешь их — будут другие. Тут, как говориться — «в консерватории что-то менять нужно»!

Много лет в прежней жизни я пытался понять это — как так получилось с Союзом, и кто в этом виноват. Перечитал кучу книг по экономике Союза; воспоминаний тех, кто был тогда близок к Верхам; всякие «скандалы, расследования» тоже не обошел вниманием. Но единственной причины — не нашел. Потому как не было ее, этой единственной причины. Там был такой жуткий клубок причин, что можно еще лет сто копья ломать — до истины — не доберешься!

И даже сейчас, в начале семидесятых, как мне кажется — уже ничего не сделать! Что-то в фундаменте этого государства было неправильно заложено. Как говорится — «задумка-то хорошая, а вот…».

И потом — интересы многих и очень разных групп; куча ошибок, сделанных в разные годы; прямое вредительство — и без этого не обошлось, конечно. И «дорогие западные партнеры» — конечно же, тут как тут!

Основной положительной целью советского эксперимента, я считаю, была попытка воспитать человека будущего. Коммуниста настоящего, если хотите! Но вот воплощение… Да и потом — этих молодых ребят и девчонок, которые и могли бы стать настоящими коммунистами, примером во всем для остальных, во множестве выбила Война. Да не во множестве, а как бы — не подавляющее большинство. Потому как именно они шли впереди; лезли под пули, не берегли себя вообще!

Нет, так-то читать, как кто-то из будущего раздает советы Сталину, Брежневу, Машерову и так далее — очень интересно, конечно. Один даже Хрущеву советы давал, ага. Нужны были те советы Никитке!

Но вот не верю я, что бы «этого попаданца» кто-то всерьез слушал. Туда, на самый верх власти, случайные люди — не попадают! И даже придурок с пятном был нужен не одной лишь группе рядом стоявших людей — другое дело, что цели у этих групп людей могли быть разные. Точнее, информацию о будущем — может и приняли бы, хотя — тоже сомневаюсь. «Сами с усами» — слышали такое? А тем более советы?

И еще было смешно читать, как ГГ одной из книг ставил цель — вот стану знаменитым спортсменом/певцом/писателем — и все! Никто мне ничего сделать не посмеет! Ага-ага! Много в истории было таких Цезарей, которые — ну просто Пупы Земли, а закончили — известно как!

«Нет, ребята, пулемет я вам не дам!».

Жалею я о Союзе? Конечно, как о несбывшейся мечте людей. Точнее — попытке эту мечту воплотить! Жалко людей? Безумно жалко! Но я понимаю, что НИЧЕГО я сделать не могу, в глобальном смысле.

А что тогда могу?

А могу улучшить жизнь моих близких! Это — могу! И еще — улучшить, пусть уже опосредованно, жизнь рядом живущих людей. Пусть и немного улучшить, и немногих людей — но что смогу, то смогу! В бытовом плане! Вот так вот!

А «одним махом — семерых побивахом» — это не ко мне! Да, человек я не самый хороший! Пусть будет просто — НЕ хороший я человек. Ну — что есть, то есть, что уж теперь…

Все эти дни, когда смог внятно мыслить — я только и делал, что думал, думал, думал… И о СССР и о властях; и о родных и близких; о том, что делать. Вот то и надумал! Теперь буду думать — как воплощать!

Что для каждого человека самое важное, ну — после здоровья, конечно? Здесь я не только о своем здоровье, но и о здоровье родных и близких, потому как, если кто из родных тяжело болеет, а не дай Бог — умрет, тут никакого счастья не будет! Это знает любой человек, тот, кто прожил более или менее длинную жизнь и терял близких.

Жилье! Вот самое главное после здоровья. Питаться скудно можно какое-то более или менее продолжительное время, пока это прямо не повлияет на здоровье. Сейчас в СССР с голоду не помрешь, это абсолютно точно. Работай на самой плохой работе — и уже на пищу хватит.

А вот где жить? В прошлой жизни, мы прожили в этом бараке еще два года. Потом нам дали квартиру, и, ирония судьбы! ту же самую, в которой мы жили до отъезда в Крым. Уже после смерти дедов, в конце семидесятых, РТС начал бурно строить дома — и многоквартирные двухэтажки, и двухквартирные дома — «полуособняки», как их называли. Место, где стояли дома дедов, понадобилось для строительства и бабе Дуси дали «трешку» в двухэтажном доме — это она схитрила и прописала себе в дом тетю Надю и внуков.

Нам же, вместе с бабушкой, предложили трехкомнатную квартиру в двухквартирном доме, «на земле». Это было, конечно, «круто» — после нашей-то квартирки без всяких удобств. Правда, дом деда было очень жаль!

Сейчас я вовсе не собирался ждать два года, чтобы въехать с родителями в свою прежнюю квартиру! Вопрос нужно было решать кардинально.

Как? Строить дом — это дело даже в будущем, когда со стройматериалами никаких проблем нет — «Любой каприз за Ваши деньги!» — очень и очень непростое. Здесь — хочешь строиться, мало засучить рукава и подготовить толстый «гаманок», будь готов правдами и неправдами доставать буквально все — кирпич, пиломатериал, кровельный материал. Да буквально — все! И вроде бы никто не запрещает строиться, и люди как-то строятся, но — сколько же нервов это сожжет, да и времени уйдет?! Поэтому нужно думать о покупке дома. А значит — нужны деньги, много денег!

И тут были мысли.

Перебирая все варианты, я понял, что, к сожалению, ни хрена не знаю, про клады. Точнее — знаю лишь об одном. Но там средств для решения жилищной проблемы было явно недостаточно!

Году в восемьдесят втором, я работал водителем на уборочной в совхозе, в селе Черный Яр.

Чем замечательно это село? Оно немаленькое, по сибирским меркам — тысячи полторы населения. И стоит оно на горе, над большим озером. Гора эта сплошь поросла елями — отсюда и название: издалека елки кажутся темнее. Не зелеными, а почти черными. Вот на это озеро многие, в том числе и я, после работы (да хоть в потемках!) периодически ездили купаться. Можно было купаться прямо возле села, но там и места были неудобные и спуск к озеру — довольно крутой.

Вот мы и навострились кататься к озеру через бывшую деревню Ельничное. Самой деревни уже давным-давно не было, лишь заросли крапивы указывали, где были раньше подворья. На самом краю деревни, возле спуска к озеру, из крапивы виднелись стены и часть еще не рухнувшей крыши дома.

Как раз в разгар уборки этот дом сгорел — кто-то решил укрыться от дождя, да и выпивали, скорее всего. Сгорел, но не до конца. Директор совхоза дал команду пригнать бульдозер и «сковырнуть» остатки под гору — «чтоб еще кто-нить туда не полез, да не сгорел вместе с этой гнилушкой»!

Вот когда его, этот дом, «сковырнули», глазастый бульдозерист что-то и заметил. Решив полюбопытствовать, поковырял «кирзачом» землю. И отковырял-таки штуки три-четыре николаевских червонца. Ковырялся он еще или нет — неизвестно, но дальше он вернулся в Черный Яр за шуряком — «подсобить надо» и «вона чё, смотри!».

Как говорил папаша Мюллер — «что знают двое, знает и свинья»!

Через пару дней приехала бригада «свиней» в серой форме и бульдозеристу, и его шуряку, пришлось долго объяснять — где, что, когда — и далее по списку вопросов!

Молва долго перемывала этот случай, но не отвечала на вопрос — «скольки вешать в граммах!». То есть — сколько было монет? Версии были разные — от десяти-двенадцати, до — «хрен унесешь!». Думаю, веселой жизни бедолаге-бульдозеристу было лет на несколько. Вот не знаю, посадили его или нет. Вроде бы нет… Но у нас же и люди, родные и соседи, могут так «украсить» твою жизнь — от зависти и любопытства, что — уж лучше бы посадили!

Потом еще долго и местные ребятишки, и кировские, приезжавшие на рыбалку, ковырялись в том месте. Золото — оно такое! Лихорадкой обеспечивает — враз!

Деньги, деньги, деньги! Они нужны не только для войны, как считал великий корсиканец Боня — они и для жизни нужны не меньше! Ждать с моря погоды, или милостей от природы — не наш метод!

Еще, и здесь все было интереснее для моих планов — я знал про лотерейный билет! Точнее, знал про него «не только лишь я», многие про него знали — чуть не весь Кировск. Но только — в будущем, а не сейчас! И это вселяло Надежду! Не мою тетю, а это сладкое чувство, которое норовит жить дольше всех и умирать последним!

Мало того! Я даже принимал небольшое участие в переходе этого лотерейного билета от одного владельца к другому, который потом его заполнил, отправил — и стал обладателем кучки денег!

Дружок мой, Славка Крамер, получил этот билет, а точнее — билеты, так как их было все же — два, на день рождения от каких-то своих родственников — тети или бабушки (уже и не помню!), которые жили в Ленинграде. Но не заполнял их, так как трезво оценивал — возможность выигрыша — ничтожна. Он мне тогда еще объяснял, что они с его отцом посчитали и у них вышел результат: возможность выигрыша — приблизительно один к пяти тысячам!

Ну то есть — гипотетически — таки ДА, ну а практически — «да я Вас умоляю»! Вот и лежали те билеты у него как сувениры.

А тут по обстоятельствам Славка задолжал Гоше Слуцкому «денюшку». Гоша Слуцкий, как сказали бы его родные, это был, таки, большой ПОЦ! Был он на год старше нас, и был сыном Бориса Ефимыча Слуцкого. Папа у него был главным инженером ремонтно-строительного управления горисполкома, мама — работала в горпо, бухгалтером. То есть, если кто понимает — семья их жила… так скажем — не бедно!

И был у этого поца Гоши этакий тайный бизнес — он продавал пацанам (или обменивал на что-нибудь интересное!) различные пацанячьи ништяки. Ништяки эти были самые разные — перочинные ножички, электрические фонарики, значки-марки, ценные запчасти к велосипедам и прочее-прочее-прочее. Так-то Гоша авторитетом в РТС у пацанов не пользовался — кто же барыгу уважает! Но был человек нужный в некоторые моменты. Откуда он брал свой товар — я никогда не интересовался.

Да… «интересные» фотки и карты, которые не дай Бог батя, а уж тем более — мамка найдет!!! он пацанам тоже продавал!

Многие местные пацаны были в долгах у Гоши. Влип туда и Славка! Никакой скидки у Гоши для него, как единоверца, вовсе не было! Ну да, мы же все интернационалисты, не так ли? Все-все — равны. В том числе и в долгах.

Вот я и был свидетелем, как Славка передал Гоше эти билеты. Тот, понятно, еще и кочевряжился — по номиналу, то есть по тридцать копеек за каждый, принимать не хотел!

А уже в середине лета, сначала РТС, а потом и весь Кировск облетела весть, что Гоша выиграл аж ПЯТЬ тыщ-щ-щ! Охренеть! Неверия было много, очень многие сомневались!

Но как быть, если сам Гоша, на каждом углу вещал, как это случилось. Надутый как хомяк от проявленного к нему внимания окружающих. И даже комбинацию цифр он повторял раз за разом! Ага-ага — как у классика, ну то есть — почти: «тройка, семерка, туз!».

В Кировске должен был случиться лотерейный бум, но он — не состоялся! Потому как билеты у нас не продавались! И даже в Тюмени — не продавались! Ходили слухи, что они есть в продаже в Свердловске, но до Свердловска же, как до Китая раком! Не, так-то поближе, конечно, но все равно — далеко!

Вот эти билетики я собирался выцыганить у Славки в последний момент, перед передачей Гоше! Нехорошо? Наверное… Но тут — у меня других вариантов не было! Себя можно было успокоить тем, что Славка и не собирался их заполнять! А телепень Гоша тот «Москвич», который на эти деньги купил его отец, все равно влепил в березу! Ну — влепит, через пару лет! Хотя… уже не влепит — у меня лучшее применение есть для этих тугриков! И Гоша целый останется — не будет целое лето прыгать на костылях! Везде добро сделаю, правда ведь?!

Есть и еще один момент. Поздней осенью, буквально за пару месяцев, перед нашим возвращением из Крыма, в Кировске произошел случай. Точнее — СЛУЧАЙ! Пара залетных обормотов, из «вербованных» и примкнувший к ним «умственно отсталый» местный решили взять «на гоп-стоп» инкассаторов. Угнали частный «Москвич», подкараулили деньгосборщиков, они же — деньгоперевозчики, и размахивая обрезом, попытались резко разбогатеть!

На первом этапе, им даже повезло — пальнув по ребятам в зеленых рубашках, они ранили двоих — одного легко, другого — посерьезней. Это лишь указывает, что мозгов в головах у них не было, от слова — совсем!

Водитель инкассаторского «газика» начал палить в ответ, и тут «благородные бандиты» поняли, что стволы есть не только у них! Схватив оброненную инкассаторскую сумку, заскочили в машину и попытались скрыться. Только вот скрываться из Кировска они решили по трассе на Тюмень. В общем-то, и вариантов у них было немного — либо Тюмень, либо Тобольск. Отсидеться на «хазе» для них вариантом не было — уж больно городок невелик.

В общем, эти убогие смогли выехать из Кировска, и уже на выезде, рядом с поселком РТС их и нагнали хлопцы «в форме цвета маренго». И, что опять характеризует налетчиков, как людей безмозглых — они попытались отстреливаться. Местного, дорстроевца, который выполнял функции водителя, ранили почти сразу, и он съехал в кювет. Еще один, из вербованных, получив свинец в тушку, остался в салоне, чтобы «поостыть». А вот самый резвый, с обрезом в одной руке и инкассаторской сумкой в другой, решил ретироваться пешим порядком. Куда он надеялся убежать — история умалчивает, потому как «милисионэры», видя, что бегун вовсе ни хрена не понял и продолжает периодически палить в их сторону, передвигаясь по сосновой посадке все же — в сторону Тюмени, абсолютно правильно решили — да ну его на хрен! В общем, парень скоропостижно скончался!

Об этом, прямо-таки в лицах, как будто присутствовали на месте сами, и захлебываясь от возбуждения, мне и поведали мои приятели, вскоре по нашему приезду.

А примерно в августе этого года, то есть это будет через три месяца, Рустам Минигаев, парнишка тоже из РТС, проходя по этому сосняку, нашел мокрую и подразбухшую пачку «пятерок», перевязанную банковской лентой. Шел он к своему бате, который работал на строительстве новой телевышки, неподалеку.

Рустам настолько обрадовался находке, что не нашел ничего умнее, как закатить «пир» для пацанвы — газировка из столовой РТС, ириски и печенье «в ассортименте» оттуда же — серьезно украсили «стол» местного несовершеннолетнего бомонда! Ну и сигареты — для более старших парней. Все по классике: «Гуляй, рванина, от рубля и выше!».

Что удивляться, что уже часа через полтора-два об «удачливости» Рустама узнали взрослые. Понять, откуда деньги — не составило труда. Даже методы допросов третьей степени были не нужны!

Остатки денег были отобраны, пересчитаны и сданы в милицию. Добытчик и участники банкета были жестко репрессированы, посредством ремня. К тому же репрессии в отношении добытчика продолжались несколько дней — потраченное на «банкет» было суммировано, и компенсацию пришлось выплачивать отцу Рустама, что продлило его «мучения» и укоренило в нем мнение о «несправедливости мира»!

Вот эти деньги я и хотел поискать, не дожидаясь августа. А вдруг там была не одна пачка? Может находил деньги не только Рустам, но неизвестный мне оказался более смышленым, чем августовский спонсор пацанов? Как менты могли пропустить деньги после отстрела «бандоса»? Вроде бы должны были осмотреться? А я — не знаю. Может темно было; может куда-то в сторону пачка упала, или снег потом выпал и укрыл — вариантов много.

Не хорошо? Ну — согласен… Нужно, конечно, найти деньги и сдать их государству. Даже Грамоту дадут, наверное…

Только эта красивая бумага не поможет ни мне, ни моим близким. А так — там маленько, тут маленько. И получится решить проблемы моих родных?! Как говорится — «курочка по зернышку клюет, а во дворе, блин, ступить некуда — все в помете!».

Интересно происшедшее осенью характеризует мою родину? Ну — в общем-то, да! Для Кировска этот разбой был, конечно, не нормой, но уж и не чем-то бог весть каким страшным. Бывали случаи, бывали…

Примерно до начала девяностых, и даже чуть дольше, репутация у Кировска была, скажем так — специфичная. Уже будучи старше, в восьмидесятых, не раз слышал и в Тобольске, и в Тюмени, да и в других населенных пунктах области поменьше, что Кировск — беспредельный город, что живут там одни отморозки. Я, конечно, с этим был не согласен — я же не отморозок! И родные мои — тоже все люди нормальные. И знакомые — тоже в большинстве своем — приличные люди. Мне тогда даже как лестно было это слышать, даже бравировать этим — типа «ну мы же там живем и ничего страшного!».

Когда стало складываться такое отношение, я не знаю. Но могу предположить, почему оно стало складываться. Уже после войны, в Кировске был организован ДОК, то есть деревообрабатывающий комбинат. Был он построен на берегу Тобола, рядом с пристанью, то есть речпортом, конечно же. Здесь же вырос и жилой поселок ДОКа. Деревообработка, если кто не знает, это такая, довольно специфичная отрасль с тяжелым трудом. Где у нас в Союзе была развита деревообработка? Правильно — зоны и лагеря! То есть, откуда брать опытных и знающих работников? Ага-ага… Оттуда же!

Тоже по берегу Тобола, только чуть в другую сторону, уже в шестидесятых, было организовано еще одно предприятие, которое так же добавило гирьку на весы репутации Кировска. Уж не знаю, как оно правильно называлось, но местные называли его, это предприятие, кто — «химией», кто — поселением. Но в разговорах большинства оно почему-то значилось, как Комендатура. Это был этакий мини-поселок, стоявший чуть на отшибе. Контингент там, кроме людей в погонах, был — тоже не розовые слоники! И этот контингент тоже трудился — в том же порту, на том же ДОКе.

Кроме этого, сложившаяся сейчас система привлечения рабочих рук была во многом — сезонной. Зимой вроде бы хватало своих рабочих, а вот с весны в Кировск прибывали, так называемые, «сезонники» или «вербованные», от слова — вербовать. За поселком Мелиораторов располагался поселок Геологоразведки. Так, одно название, что поселок — одна улица, где на одной стороне штук пять-шесть домов для «постоянщиков», а на другой стороне — три длинных барака для тех же сезонников, или вербованных, которые, после формирования партий, разъезжались по всему тюменскому северу. Но весной, и тем более — осенью, в этом поселке было «весело»!

А еще — километров в тридцати, за Тоболом, располагались гроздью три зоны. И даже одна из них, вроде бы — если не врут! целый «строгач»! «Выпускники» этих заведений ехали к себе домой через все тот же Кировск! Не все, правда, доезжали — приходилось возвращаться назад; а некоторые — слава Богу — меньшинство, даже единицы! — оседали в том же Кировске.

И можно представить, что контингент в перечисленных организациях был крайне далек от наименования «интеллигенция».

Даже ходила такая байка — мол, один «сиделец» поставил рекорд пребывания на свободе — двадцать минут! Привезли их с зоны на «шишиге», да высадили возле автовокзала — «едьте, мол, по домам!». Вот этот явный призер на премию Дарвина, сразу же рванул в стоявший напротив магазин.

Выйдя из магазина, человек (это же звучит гордо, не так ли!?), отковырнул пробку с бутылки и здесь же, «с горла» ее и опростал! Но ведь милиция тоже знала, что автовокзал — место такое, требующее внимания! Вот постовой и подошел поинтересоваться — «а не охренел ли, бродяга, в общественном-то месте так вино глыкать?!».

Бродяга, опьяневший от «воздуха свободы» и изрядно «поведенный» от выпитого, в свою очередь, возмутился диктату, и даже деспотизму местного жандарма и долбанул того бутылкой по голове!

Двадцать минут, Карл! Всего двадцать минут длилась та свобода! Ага-ага: «Только несколько минут, только несколько минут, длилась та беседа!». А вы говорите…

А что оставалось делать коренным жителям? Ведь сожрут-с! Приходилось — соответствовать! Поэтому драки среди пацанов, парней, а подчас — и молодых мужиков были не редкостью, а скорее — обыденностью.

Нет, конечно, не было каких-то уж прямо Куликовских битв. И с «железом» старались не связываться! Но подавляющее большинство мужского населения на вопросы: «А ты чё, ваще, а?!» или «А ты кто такой, а?!» реагировало адекватно — в морду! А чё тянуть, понятно же, чем кончится разговор!

Но — ведь как-то и я вырос, и мои друзья тоже! Представляете — даже девчонки здесь росли! Некоторые — так очень ничего себе выросли! И далеко не все пацаны проходили через «зоны-тюрьмы-лагеря»! А что «блатняк» пацаны знают и «по фене ботают» — так это же не только у нас так?! Это же в большинстве небольших городков Союза так сложилось. Рабочие городки и поселки, чё!

Так что не нужно мне рассказывать, какой Кировск бандитский город! Как тут всех-всех ножами режут, а девчонок всех-всех гнусно насилуют! Я здесь родился, вырос и жил, так что — «не надо ля-ля!».

Поэтому — первым делом у нас — решение проблем родных и близких. Как говорил лысый «классик»: «Цели ясны! Задачи определены! За работу, товарищи!».

Конечно, все мои планы были привязаны к этим билетам. Получится — отлично! А если произойдет какой-то сбой — нужно будет думать и решать, но все это представляется туманным и очень-очень долгим!

Я даже знаю, что я собираюсь покупать в качестве жилья, когда (КОГДА, а не ЕСЛИ! — отставить сомнения!), сыграет счастливый билет. Знаю, потому как я и сам купил этот дом, в будущем, когда мы с Дашкой развелись. М-да… развелись. Точнее — она от меня ушла! Ладно, не будем о грустном!

Так вот, дом. Несколько лет назад от этого времени, в РТС появился один интересный мужичок. Был он изрядно стар — по меркам пацанвы. Как оказалось, это был родной брат одной, тоже очень немолодой, жительницы поселка.

Поговаривали, что этот дед всю жизнь проработал шахтером на Северах, что денег у него — куры не клюют! Мужичок через некоторое время, выкупил одну из избушек на улице Нагорной и затеял строить дом. Причем, по местным меркам — даже не дом, а — домину! Кирпичный, большой, под железной крышей! Только вот «загнав» стены под крышу, дальше у мужичка что-то забуксовало. Пару лет дом этот простоял без движения. Насколько я помню, достраивать дом этот дед будет долго, еще лет пять, а то и больше, пока не помрет сам.

Наследники его дом этот продали. Кто там его достраивал, и кто жил потом — я не знаю. В будущем я его купил уже у каких-то приезжих пенсионеров, которые, по-моему, были далеко не первыми жильцами.

Ремонт мне тогда пришлось делать — ой-ой-ой! Дом бы изрядно подзапущен, и денег пришлось вложить, чуть ли не с саму стоимость покупки. Но деньги у меня были, стройматериалы в магазинах всегда водились, и я тогда сделал себе этакое гнездо — пусть и невеликое (по тем уже меркам!), но вполне благоустроенное и комфортное!

Вот на этот дом я и нацелился! Но! Как говорится — не до конца выполненная работа — дураку не показывается! Поэтому — молчу-молчу-молчу!

Для выкупа билетов у Славки у меня есть копилка! Я уже залез туда и выяснил, что стал обладателем — АЖ! трех рублей пятидесяти семи копеек. А что — вполне приличные сейчас деньги для подростка. Нужно добежать до сосенок, поискать деньги налетчиков.

Но — как это часто бывает в Сибири, после теплого апреля, настал холодный май, когда дожди — через каждые три-четыре часа! Холодный ветер и температура воздуха — как бы не около нуля! Еще чуть-чуть и снежок пролетать начнет. Идти куда-то в такую погоду, не то, что не хочется, а вызовет ненужные вопросы у бабушки. Ждем, ждем, ждем…

Здесь такая погода — в порядке вещей. Если апрель вполне может быть теплым, даже — жарким, если после зимы плюс десять — плюс двенадцать считать теплом, то вот май — тут самый непредсказуемый месяц. Начало мая еще может быть теплым и солнечным, то вот — «на черемуху», то есть, когда черемуха зацветает — всегда мерзкая погода: дожди, холодно, и снежок может выпасть!

Все последовательно — листочки появились — значит, через десять дней все зазеленеет. Листьям и траве непогода нипочём: начали расти, уже не остановишь! Листья появились — через пару недель черемуха зацветет! После черемухи еще дней через десять — сирень! Потом еще через неделю — ранетки.

Это такие яблоньки, «ранет» называются. Их сейчас везде понасадили. А что — растут, неприхотливые, зеленью глаз радуют. А когда их много, и они цветут весной — очень красиво! Как будто в белой пене все вокруг!

Перебирая у себя в голове имеющееся, я понял, что никакой особой памятью перенос меня не наградил! Что-то помню, но больше — не помню. События детства сейчас для меня — это не то, что произошло вот-вот, недавно, а, как и ранее, — очень и очень давно! Что-то помнится довольно ярко, что-то — смутно, самое больше поле — все серое, ни хрена не помню! Причем вспоминается вовсе не обязательно — что-то нужное и важное, а так — что тогда пацану по какой-то причине запомнилось.

Нет, так-то — против природы не попрешь, и факт, что мои, как их там… ну те, которые в голове — синапсы или еще какие косинусы… — работают вполне себе хорошо, четко, по-детски быстро и четко, да. То есть нынешняя память, быстрота мышления — радуют, но и только! Гением, или человеком с абсолютной памятью я не стал. Печально!

Зарядкой я продолжил заниматься. Никуда ходить не надо, а занять себя — нужно. Иначе детская «шилопопость» покою не даст!

По моей просьбе, Катюшка притащила мне из нашего дома все учебники за пятый класс. Какой фурор моя просьба, а потом и сидение за учебниками произвели среди родных — что ты!!! Даже мама внепланово принеслась, посмотреть, все ли со мной в порядке, не чокнулся ли ее сына совсем! И бабуля периодически заглядывает в комнату, хочет убедится, не почудилось ли ей.

И я стал просматривать учебники, чтобы понять — насколько я дебил, или все же есть надежда? Нечего толком не понял — пробелы в знаниях просто огромные. Ну — нечего не придумал и уселся изучать учебники заново. Потом еще потребовал себе тетрадей, чтобы выполнять упражнения письменно. Ага, здесь еще вообще-то пишут перьевыми ручками, вот мне и нужно наработать моторику. Точнее, моторика-то есть, только какая-то неосознанная. И почерк! Да — и почерк поправить, если возможно. А то — прямо вот слезы на глазах, глядя на мои каракули!

Это я переборщил, мне кажется. Даже батя, по приезду из командировки, зашел попроведовать, поглядел на все эти стопки книг и тетрадей, спросил:

— Ты, Юрка, как себя чувствуешь? Как голова? — и смотрит так изучающе, чуть с жалостью.

— Бать! Ну что Вы такие странные? То все Катьку мне в пример приводили, а как я решил за ум взяться, все удивляетесь, да смотрите на меня как на чокнутого? — я делаю обиженную физиономию.

— Да нет… Так-то это, конечно, хорошо… Только вот как-то не понятно — батя явно озадачен.

— Вот стану отличником, и как начну вас каждый день радовать, да радовать! Вот тогда вы и поймете, кого потеряли, когда заставляли меня учится! — насупливаю брови, и снижаю голос до мрачно-предвещающего.

— Ага… шутишь… ну — значит не все так плохо! — батя хмыкнул, потрепал меня по волосам и вышел.

Делая перерывы, для смены вида деятельности, выходил на улицу, делал разминку, да дедам помогал, по мере сил и умений. Но те — не всегда дома сидят. Те еще шаромыги — то на рыбалку, то еще куда. Даже откровенно хреновая погода их не останавливает!

Вот чтобы так не жить, а? — сидишь, занимаешься нужным делом — учишься. Физкультура опять же, здесь тебе и покормят вкусно, а после обеда даже можно поваляться, подремать!

Что еще стал за собой замечать — есть стал прямо как не в себя! Лопаю и лопаю, что бабушка не даст. Даже она стала удивленно поглядывать и вечером рассказала маме.

— Ну чему Вы удивляетесь? Организм растет, пищи требуется много — радоваться должны! — я пытаюсь как-то успокоить родных.

— Да так-то ладно! Просто раньше тебя из-под палки есть заставлять приходилось, а сейчас — вон сам как наворачиваешь! Ну да — все на здоровье! — бабушка в раздумьях.

— Я по телефону с Натальей Ивановной разговаривала, — это уже мама, — практику тебе отрабатывать не нужно, поставят так, по болезни.

«Ага, значит она с нашей классной разговаривала. Ну что ж — это даже и лучше, времени больше будет, разные вопросы решать».

Но мама тут же огорошила:

— Юрка! Ты же помнишь наш разговор про огород? Я с Верой Павловной еще раз говорила, все в силе. Тогда ты с первого июня идешь на огород!

«Вот же блин! Раскатил губу — времени свободного… Ага!»

В настоящее время, да и до конца Союза, было повсеместно распространенным явлением, что подростки в летнее время работали в разных местах, на разных предприятиях. Это было — нормально! Никто не заставлял, но и неработающих летом подростков было — явное меньшинство. Кто-то, может быть, по здоровью, у кого-то другие дела и занятия — поездка в пионерлагерь, к примеру!

У детей была возможность помочь родителям, или просто — заработать себе на что-то. Кто-то копил на велосипед или мопед, кто-то еще чем-нибудь увлекался. И это — не считая работы по дому, помощи по хозяйству, да! А потом это стало редкостью — вот и получили поколение рукожопых никчемушников.

Я вот не припомню своих знакомых парней или девчонок, кто не работал бы летом. Работать можно было либо все лето, за исключением летней практики в школе; либо — один или пару месяцев. Практически на всех предприятиях Кировска летом работали дети. Никто не заставлял переносить тяжести, рубить уголь в шахте, работать по 10-12 часов. Все было — посильным для ребятишек. И работали по четыре-шесть часов, хотя засчитывалось и оплачивалось это как за полный рабочий день для взрослого. Вот такие «гримасы» социализма! Другое дело, что юридически можно было работать только с четырнадцати лет, но как-то оформляли и двенадцатилетних.

Вот и я, как помню, два лета подряд отработал в РТС, на огороде. И лишь на третий год — «взвыл», категорически планируя сменить место работы! Огородом это называли по-простому. Так-то это было подсобное хозяйство. За забором предприятия было огорожено около гектара земли. Там, в летнее время высаживались грядки с огурцами и помидорами, луком, чесноком и прочей капустой. Здесь же были посадки малины, черной и красной смородины, еще каких-то ягод. Все полученное с огорода шло, в первую очередь, в детский сад; потом — какая-то часть в столовую; еще часть — распределялась по рабочим, под зарплату. Из прошлой жизни помню, что цены на эту продукцию были какие-то копеечные — лишь бы затраты окупить.

На данный момент, кроме непосредственно грядок и кустов, на территории огорода уже были строения. Одно — капитальный длинный рубленный дом. Здесь была комнатка-кабинет заведующей. И два помещения — одно большое, через весь дом, с большущими окнами, выходило оно на солнечную сторону. Здесь Вера Павловна, заведующая, начиная с февраля, высаживала разную рассаду. В третьей, довольно темной комнате, с одним небольшим окном, на дощатых стеллажах хранились какие-то мешки с грунтами, удобрениями и прочим неизвестным мне «хозяйством».

Еще на территории огорода были сараи — длинные дощатые, они доходили до угла огорода и даже как-то заходили на следующую сторону. Получалась неправильная, опрокинутая буква «Г». Здание и сараи практически полностью занимали «переднюю» сторону территории огорода, за небольшим разрывом, который закрывал обычный деревянный забор. Остальные стороны территории были огорожены сеткой-рабицей, на деревянных столбах.

Работа на огороде была, прямо скажем, нелегкой. Весь день на солнце, большей частью — согнувшись. Или таскать воду на полив из поставленной на землю автоцистерны, что тоже — занятие не из легких. Воды требовалось много — грядок было изрядное количество и длины они были немалой, метров по тридцать, а то и больше! А потом все это еще и полоть! Жесть!

И платили там — не сказать, чтобы много. Но даже те сорок-пятьдесят рублей в месяц для ребенка были очень неплохие деньги! Да… Но в совокупности, все «тяготы и лишения воинской службы» приводили к тому, что мало кто из мальчишек или девчонок работал там больше одного месяца. Впоследствии сама Вера Павловна признавалась, что кроме меня, два лета подряд, да по паре месяцев — она и не припоминала, чтобы кто-то столько выдержал!

Но так как, несмотря на «текучку» несовершеннолетнего персонала, работать на огороде было нужно, то, как правило, по какому-то графику, сюда направляли на один-два дня женщин из разных отделов РТС. И это было еще одно обстоятельство, которое препятствовало работе здесь пацанов и парней! Дело в том, что женщины были разные. Были и вполне себе пожилые тетеньки. Но! Были и молодые женщины, и даже девушки. Работа на солнце, на земле — это пыль, жара, пот! Тяжко!

Вот работницы, из тех, кто помоложе, и привыкли облегчать себе обстановку и сочетать работу с оздоровлением. Попросту — они работали в купальниках, а то и просто — в трусах и лифчиках. Ну а что — территория огорода — на отшибе, с одной стороны закрыта постройками и заборами, с других — высажены кусты. Кто тут увидит-то?! А то, что тут пацаны работают — так они же сопляки совсем, малолетки — чё их стеснятся, они же ничего еще не понимают!

Ага-ага! Это Вы их так воспринимаете! А вот пацаны Вас — вовсе даже и не так!

Краснеть, сопеть и периодически прятать пах от взглядов других — ну какая тут работа может быть? Это же — сплошное расстройство, нервотрепка и боль в паху от «перестоя»! Ну не понимают девчонки-девушки-молодые женщины всей полноты мужской физиологии, и ее сложностей, и проблем! А те, кто постарше — не придают этому значения, даже если и понимают!

Вот я и помню, как все два года подвергался «подколкам» и ухмылкам знакомых парней: «Ты, дескать, всех девок и баб в РТС уже разглядел «вдоль и поперек»! Расскажи, кто там, что и как! У кого там чё?! Не боишься, что пересмотришь, принюхаешься — и девки тебе будут потом не нужны?!».

И так далее, и тому подобное. В общем, я был не в восторге и это — мягко сказано!

Как-то бытует в нашем сознании, сформированном книгами, фильмами и прочим, мнение, что вот, дескать, раньше-то — да-а-а! все были «облико морале»! До свадьбы — ни-ни! И мальчишки, и девчонки до совершеннолетия были абсолютно несведущи в вопросах, так сказать, пола. Ага-ага!

Причем и отряд поклонников социализма волей или неволей облагораживает отношения людей в Союзе! Все люди — друзья, товарищи, братья! А между мужчиной и женщиной при социализме была возможна только большая и чистая любовь! А дети — видать от флюидов этого светлого чувства рождаются — не иначе!

А уж у «булкохрустов» — у тех вообще — до клятых большевиков была одна пастораль и «благорастворение в воздусях»! И даже у пгм-щиков есть такое — все было чисто-чистейше на Святой Руси!

И даже демократы-либералы озаботились половым воспитанием подрастающего поколения — дескать, ну никто! никто до нас же этим не занимался! Все были темные, убогие — отсюда всякое зло и нетолерантность!

Чума на оба ваших дома! Хотя домов получается — больше, чем два… Значит — чума на все дома!

В то время, когда подавляющее большинство населения ютится в маленьких домах, комнатках, квартирках, где семьи включают в себя несколько поколений (бывает же!), а площадь и количество комнат не позволяет спать детям и взрослым — в разных помещениях, не знать, что отношения между мужчинами и женщинами не ограничиваются повседневными бытовыми делами, может только слепой и глухой! Дикси! Ага…

Это я про «сейчас» говорю — начало семидесятых годов двадцатого века в СССР. А до революции — вообще тихий ужас и мрак, — в плане жилищно-бытовых удобств для девяноста процентов населения! Или Вы из бла-а-ародных? У Ваших предков было несколько особняков на территории Империи и даже вилла в Монте-Карло? Или в других Баден-Баденах?

Да и в других странах, в большинстве своем — примерно тоже самое. Если вы, конечно, не из «сливок общества».

И годам к пяти-шести ребенок, не зависимо от пола, уже знает, что между мамой и папой, или же — братом и невесткой (подставьте свои варианты!) — ночью что-то происходит! Все эти непонятные звуки, скрипы, вздохи-ахи! Это почему-то жутко стесняет ребенка, бросает в дрожь от неловкости и стыда за своих близких! Это даже с лучшим другом/подругой нельзя обсуждать — ибо стыдно! За родных стыдно — ну как же так, они же такие хорошие, и вдруг непонятно чем «этим» занимаются?! В этом же ничего хорошего нет, а только стыд вселенский!

Потом, попозже, найдутся доброхоты, из числа «постарше», которые разъяснят телепню/дурочке малолетним, что есть что! Но до поры, до времени, даже побасёнки «про это» — неприлично рассказывать! А уж делиться с кем-то о своих родителях — вообще никем и никак не обсуждаемое, но тем ни менее — очень жесткое ТАБУ! Вот про брата и его жену — тут возможны варианты. Некоторые, глупо хихикая и краснея, допускают такое. Но — это не от большого ума! И тоже порицается пацанячьим обществом!

Если про чужих людей — да! Это интересно, познавательно! Но все равно как-то бросает в дрожь и стыд, ошпаривая краснотой лица! Только не понятно еще — почему же так стыдно, но до одури интересно! Ну, к годам двенадцати-тринадцати краснота чуть редеет, лица не так краснеют, а вот интерес — остается, даже возрастает, вызывая смутные томления по ночам, и удивление, и смущение от мокрых трусов — по утрам!

Перефразируя поэта — «вот так взрослели мальчики!».

Хотя и к этому возрасту еще вызывает непонятную дрожь и покраснение лица мальчишки, случайный взгляд на девичью/женскую грудь или (боже упаси!) — попу! И глаза сразу нужно отвести, чтобы не увидели этот твой бесстыжий взгляд! А лучше — вообще убежать, чтобы не увидели резко оттопырившиеся штаны!

Чуть старше уже понятна эта дрожь, стыда она не вызывает! Появляется смелость и даже желание — увидеть грудь или даже попу, и уже не случайно! А лучше — разглядеть это внимательно и запомнить! И мокрота в трусах поутру стыда не вызывает, а лишь досаду — блин, опять! Ну и судорожные, метущиеся размышления — как же это приблизить, этот момент! Вот бы попробовать! А с кем? А как? Да нет, блин, не получится же! Вот гадство-то!

Уже учась в Крыму, это в четвертом-пятом классе-то! от одноклассников услышал, что, как, и зачем! И был обсмеян за незнание азов и свою девственность! Вот они-то, одноклассники, уже и с той, и с той, и с той! Это была, конечно же, бравада, хвастовство и вранье!

Но было почему-то стыдно и за себя, и за тех девочек — которые хорошие, симпатичные и милые! И раздумья — неужели правда? Да быть такого не может! Ведь та же Маринка — это ведь ангел! Ей же только портфель носить, до дома провожать, вздыхать украдкой — а не это вот все! Как она могла!!!

Да, помню, было нелегко тогда!!!

Хотя — когда тогда? Это вот сейчас, здесь и со мной! И на огороде будут опять молодые женщины в купальниках и трусиках, а мне, старому кобелю в мальчишечьем теле, смотреть на них и потеть-краснеть-сопеть?!

Ведь если раньше я, будучи пацаном, вообще не обращал внимания на взрослых женщин… ну как — почти не обращал! Меня больше интересовали девчонки чуть старше меня — не ровесницы-пигалицы, а этак года на два-три-четыре…

То теперь-то как раз больше женщины интересуют — ведь в голове-то у меня — шестидесятилетний мужик, для которого двадцатипятилетние-тридцатилетние — это девочки; а тридцатипятилетние-сорокалетние — женщины «в соку». И как быть? Тут же — вообще не вариант!

И придется все это терпеть и делать вид, что я вообще-вообще ничего не понимаю, что я совсем мальчишка, что «что его стесняться-то?».

Вот когда (только КОГДА!!! и никак иначе!) «сыграют» билеты и обретение дома нашей семьей выйдет на финишную прямую, тогда можно будет свалить с этого огорода — причина уже будет! Стройка!

Месяц, как минимум! Черт! Черт! Черт!

И еще эта ведьма дядьки Володьки! Вроде бы все нормально, но только ляжешь спать — начинает мерещиться и улыбается, поворачивается чуть полубоком, прогибает спинку! Черт! Пойду-ка я поприседаю, поотжимаюсь, попрыгаю — все полезнее будет! Методы Андриано Челлентано — форева!

Да… Вот такие проблемы тоже имеют место быть! И никуда от них не деться! Вот бегать по утрам нужно начинать, да!

Половое созревание обычно у пацанов происходит постепенно. Они еще не осознают, что это и как это! А мне как здесь быть — если «организьма» уже может, голова уже знает, а память содержит… содержит память… да многое она содержит, эта память, мать ее!!!

Занимался я в этот раз куда как дольше и больше, чем обычно.

Бабушка вышла на крыльцо, и не видя меня, прикрикнула:

— Юрка! Ты совсем там сдурел, что ли? Быстро в дом, уже и ужинать пора!

Физическая усталость чуть сняла напряжение, но вот полностью голову — не освободила. Поэтому — умственный труд, только так — не иначе!

Через три дня — День пионеров, когда нужно будет провернуть операцию с билетами! И это тоже — нервов добавляет, между прочим!