Чёрная река

Глава 10. Пещеры в огнях

— А-ар-ра-а-ау!!!

— Так, так, — едва заметно качнул головой широкоплечий приземистый хеск, протирая клочком мха ссадину на чужой лапе. — Лишь бы своды не рухнули. Ещё разок, и всё…

— Ра-а-аух-хшшш…

Густое тёмно-багровое месиво, залившее рану, вскипело и запахло чем-то едким. Кутт зашипел, стиснув зубы.

— По твоим воплям, Сиарнон, впору подумать, что тебе руки-ноги поотрубали, — щёлкнул языком хеск-лекарь и потянулся за оброненными клочьями мха. — А всего дела — кусок шкуры и пара порезов.

— Тебя бы так! — оскалился, прижав уши к голове, здоровенный двуногий кот. Длиннорукий карлик лишь ухмыльнулся и покачал головой.

— А тебя, кошак, предупреждали — к зноркам не лезь! Но кто же будет слушать Хуртсу Нъен'бенни?! Только не Сиарнон из Куттагена, верно?

— Хссс, — тихонько зашипел рослый рогатый ящер в чёрной чешуе. Его глаза насмешливо искрились, белые трескучие искры бегали и по острым рогам. И Кесса, пристроившись на камне, вертела головой, не зная, на кого из странной троицы ей глядеть — на коренастого карлика-Хальконега с руками, достающими до земли, или на сине-пурпурного кота с кисточками на ушах, или на ящера-Алдера, кузнеца из пещер Энергина… или, может, на бурые скалы, чьи подножия припорошило колкой бесцветной травой, или на алый свет, разлитый под высокими сводами, или на своды, тающие в багряном мраке. Пару раз она ущипнула себя — так, на всякий случай, но быстро это занятие бросила. Этакое ей не приснилось бы и после ведра кислухи!

«Алдер, Хальконег и Кутт,» — подумала она, встряхнув головой. «И я их всех вижу.» Она осторожно протянула руку к чешуйчатой лапе ящера. Тот стоял поодаль от лекаря и раненого и задумчиво баюкал в руках большой горшок.

— Хсс, — Алдер покосился на Кессу и протянул к ней руку. — Если будешь пить взвар, давай чашку.

— Эхм… да, — закивала та, подставляя сосуд без ручек, но с лапками. — Взвар?

— Смоляной взвар, — пояснил Алдер, выливая из горшка вязкую пахучую жидкость с белой поволокой. — Согреешься.

— Тут не холодно, мастер Звигнел, — замотала головой Кесса, но взвар отхлебнула — и высунула обожжённый язык, судорожно хватая воздух. Этот вкус был знаком ей — многие в Фейре по весне жевали сосновые веточки, вынесенные на берег, и подолгу держали во рту медово-жёлтые капли смолы.

— Тогда не дрожи, — махнул хвостом чёрный ящер. — Тут бояться нечего. Эти двое куда толковее, чем кажется со стороны. Вот сейчас Сиарнон отдышится, и мы пойдём есть. Мы с Хуртсой ждали его к обеду. Понесло же его к Провалу!

Алдер покачал головой и добавил, смерив Кессу задумчивым взглядом:

— Чёрная Речница! Надо же… Давно я вас не видел. Считай, с тех пор, как встал на две ноги. Вот отец удивился бы встрече…

Яркий розовато-жёлтый церит, небрежно брошенный на каменную плиту, разлил ровный свет по комнате, озарил стены из неотёсанных глыб, огромное блюдо с жареной рыбой и лица странных существ за базальтовым столом. Они сидели вокруг, поджав ноги и аккуратно уложив хвосты, и Кесса силилась рассмотреть, есть ли хвост у Хуртсы — и вообще, сидит он или стоит у стола, с такими-то короткими толстыми ногами, спрятанными под платьем! Рыба была хороша — не хуже, чем в пещере Скенесов, но Кесса не чувствовала вкуса и глотала еду, не жуя. До еды ли тут…

Хвоста у Хуртсы не было; он сидел на корточках, подоткнув широкие полы платья. На груди, поверх нескольких слоёв сшитой и проклёпанной кожи и толстой ткани, висел на толстом шнурке драгоценный жёлтый агат, и Кесса щурилась, пытаясь пересчитать его тончайшие слои. В центре самоцвета была дырка, но не просверленная, а словно проросшая прямо в камне. Хальконег как будто хвастался своим амулетом — и не спешил спрятать его под одежду, даже когда агат качался прямо над куском жирной рыбы.

— Да уж, голодом тебя не морят, — Хуртса поджал тонкие губы, глядя одним глазом на Звигнела, другим — на еду. — На тот Семпаль, помнится, принесли целый окорок. Боги знают, сколько Семпалей подряд мы не увидим ни единой рыбины! Ешь, кошак. Устроил ты нам праздник сегодня, ничего не скажешь…

— Уймись, Хуртса, — раздражённо дёрнул хвостом Сиарнон. — Что дурного в том, чтобы посмотреть на Реку?

— Спросил бы у того Речника, что едва не снял с тебя шкуру, — слегка сузил глаза Хальконег. — Видать, вид Реки — не для наших глаз.

— Да нет же! — вскинулась Кесса. — Этот Речник какой-то чудной. А жители Реки никому зла не желают. И всегда рады гостям. Но тут идёт война, и враги коварны и жестоки…

— Да слышали мы, слышали, — отмахнулся Звигнел. — Даже кое-что видели.

Из-за тяжёлой дверной завесы долетел тоскливый вой, и Кесса поёжилась. Так перекликались Войксы — демоны-падальщики, серые вестники смерти. Сиарнон навострил уши, лица Хуртсы и Звигнела остались неподвижными.

— Тут слишком много мёртвого огня в последние недели, — недовольно заметил Хальконег, ссыпая кости в пустой горшок. — Сделай одолжение, сожги этот сор. Ни к чему нам тут рыбы-привидения.

Кесса мигнула и покосилась на объедки с опаской. «А верно! Кости есть кости. Какая разница мёртвому огню, что оживлять?»

Хальконег выдернул из ниши в стене пучок свежих сосновых игл и раздал их едокам, и некоторое время по комнате распространялось чавканье и запах хвои. Кесса старательно жевала хвоинку — а там было что жевать, иглы на Высоких Соснах вытягивались на три-четыре шага в длину — и исподтишка разглядывала Кутта. Его шерсть по-прежнему была пыльной и взъерошенной, он только для вида пригладил её лапами, но ранки уже не кровоточили, и хеск их как будто не замечал.

— Звигнел, одолжи нам на вечер большой котёл, — попросил Хальконег, покосившись на Кутта. — Не помешает нам помыться. Особенно тебе, кошак.

Сиарнон поперхнулся и бросил на Хуртсу сердитый взгляд.

— Именно, — кивнул Звигнел. — Перед дорогой — не помешает. Завтра уезжаете?

— Да, Халькон обещал приползти к полудню, — степенно кивнул Хуртса. — Сиарнон не успеет ещё раз выбраться к Провалу — и это к лучшему. Ты с нами не поедешь, ящер?

— Чего я не видел в вашшем муравейнике?! — по рогам Алдера пробежали трескучие искры.

— Да, Халкес — это тебе не посёлок в три пещерки, — ухмыльнулся Хальконег, мечтательно глядя вдаль. — Ну ладно, если боги занесут тебя в Халкес — заходи в нору Нъен'бенни. Я, как отчитаюсь перед Советом, до зимы никуда больше не поеду. Приедешь — отплачу тебе за угощение и кров.

— Торопишься в Халкес? — Кутт шевельнул ухом. — Странно, что тебя, о дед многих внуков, вообще смогли оттуда вытащить. Теперь Нима наденет на тебя ошейник и привяжет к очажным камням, чтобы из норы — ни ногой!

Он толкнул в бок Звигнела, и ящер широко разинул пасть и быстро зашевелил языком. Хальконег нахмурился.

— Всё бы потешаться! Да, вам, кошакам и ящеркам, хорошо живётся, — кивнул он. — Ни жён, ни внуков, отгулял по весне — и унёс хвост подальше. Но мы, разумные существа, не таковы. Мы знаем имя нашего рода и имена тех, кто продолжит его. Ты свитки не потерял, весельчак?

Сиарнон от неожиданно громкого окрика прижал уши к голове и дёрнулся, порываясь вскочить. Хальконег хлопнул широкими ладонями по каменному столу и затрясся от беззвучного смеха.

— Да ну тебя! — вильнул хвостом Сиарнон. — Всё на месте.

— Проверить надо бы, — посерьёзнел Хальконег, и двое хесков отошли к огромному сундуку у стены и принялись рыться в ворохе вещей, сваленных поверх крышки. Хуртса прихватил с собой светящийся кристалл.

— Внуки… — пробормотал Звигнел и пожал плечами. — Странные выдумки у этих Хальконегов. Мне вполне хватает забот с одним учеником. Зачем мне возиться ещё и с его учениками?! Скажи, Кесса, у вас тоже принято сбиваться толпой в одну нору? И помнить на несколько веков, кто из чьего яйца вылупился? Те, кто ходит сюда по делу, о таких вещах редко рассказывают…

— Мы не откладываем яиц, мастер Звигнел, — покачала головой Кесса. — А так — тебе сказали правду. Я живу… жила в пещере моего деда. А если бы прадед был жив, я бы и его знала. А Мейны вообще знают всех своих предков со времён Короля-Речника… Мастер Звигнел, а Халкес далеко отсюда?

— Пешком не ходи, — ещё одна искра перескочила с рога на рог. — Там запутанные норы. А зачем тебе в Халкес?

— Ищу своих, — вздохнула Кесса. — Даже ты, мастер Звигнел, не видел Чёрных Речников. Я пойду искать их внизу. У нас говорят, что они ушли в далёкие земли… и что эльфы были с ними дружны. Ты видел эльфов, мастер Звигнел?

— Смотря каких, — на миг задумался ящер. — Эльфы Тиак иногда бывают в Халкесе. Если Хуртса отведёт тебя к Посольским Норам… впрочем, Тиак редко рады гостям.

— А народ Авлар? — с замирающим сердцем спросила Кесса. «Река моя Праматерь! Он так говорит… Наверное, тут эльфов больше, чем в Реке — Листовиков!

— Авлар? — недоверчиво повторил Звигнел. — Авлар… Авларинов тут не встретишь. Нет, это точно. Ты бы спросила ещё, нет ли тут Альнов! А впрочем — сходи в Халкес. В этом муравейнике кого только нет… Хаэй! Хуртса!

— Что? — Хальконег, просматривающий кипу странных поблескивающих свитков, повернулся на оклик.

— Завтра вниз вы поедете втроём, — Звигнел положил руку Кессе на плечо. — Проводи Чёрную Речницу в Халкес.

— А! Да, само собой, — без малейшего удивления кивнул Хуртса. — Со всем почтением. Пещера у нас большая, и еды хватит. Нима любит гостей… А ты, ящер, с нами точно не поедешь? И ученика не отпустишь?

— Не до гостей мне, — покачал головой Звигнел. — Хорошшо… Вот ещё шшто, Кесса. Есть одна вещь… Одну из васс звали Ксилия, и прозвище у неё — Болотный Огонёк. Слышшала о ней?

— Чёрная Речница Ксилия? — Кесса растерянно мигнула. — Нет…

— Вссё равно, — Алдер шагнул в сторону, жестом приглашая Кессу идти за ним. — Может, встретитесь. Она где-то внизу — обратно не возвращалась, я бы заметил. Вот это её вещь.

Он развернул промасленную ткань, и Кесса увидела серую деревяшку, дважды изогнутую и укреплённую жёлтыми пластинами. Это был лук без тетивы, ничем не украшенный и такой старый, что Кессе боязно было к нему прикоснуться.

— Она купила у меня пластины для панциря, — пояснил Алдер, копаясь в стенной нише. — Заплатила не всё. Обещала вернуться и оставила этот лук в залог. Но больше я её не видел. Ты, Чёрная Речница, спасла жизнь Сиарнону… думаю, долг можно простить. Если вдруг лук ещё нужен ей…

— Он… Ему, наверное, тысяча лет! — Кесса держала деревяшку дрожащими руками и боялась, что сейчас посыплется труха.

— Да, сомневаюсь, что из него можно стрелять, — кивнул Звигнел, возвращаясь из поисков с длинной жилой и пучком стрел. На них было зелёное оперение, и Кесса вздрогнула — она уже видела это на рисунках в старой книге…

— Я снял с них наконечники, — ящер показал ей одну из стрел. — Но сами они ещё ничего. Заостришь и подержишь в пламени — сгодятся. Забирай всё это добро. Мне оно не нужно.

— Что это? — старый Хальконег протянул руку к деревяшкам, осветил их кристаллом и нахмурился. — Это ты считаешь оружием? Да оно и одного выстрела не выдержит!

Он крепко сжал пальцами одну из стрел, и Кесса зажмурилась, ожидая треска. Но древко уцелело.

— Сколько ты взял за этот хлам? — сердито спросил Хуртса. — Ты хочешь, чтобы Чёрная Речница доверила ему свою жизнь?

— Мне не нужно оружие, мастер Хуртса, — мотнула головой Кесса, прижимая лук и стрелы к себе и отступая к порогу. — Я — Чёрная Речница, и я могу себя защитить. И не только себя.

Она покосилась на Сиарнона. Мохнатый хеск сосредоточенно изучал белесые листы и по очереди укладывал их в плоский ящик из толстой кожи. Кесса разглядела даже кованые украшения на уголках и плоские желтоватые камни на верхней крышке.

— Да-да, — неопределённо усмехнулся Хальконег. — У вас, Чёрных Речников, много хитростей в запасе. Мне, как видно, не следует в это лезть… я довезу тебя до Халкеса, и если ты захочешь спросить о том, что внизу — я отвечу, если смогу. Мы с Сиарноном, в общем-то, знатоки верхних пещер, а не глубин, но если что…

Он подошёл к Сиарнону и отобрал у него один из листов. Кутт вскинулся, и они принялись пререкаться, но ни одного слова Кесса не понимала. Сдержав дрожь, она вышла на крыльцо — тут лежали на камнях и свисали со штырей вещи, каких в Фейре никто и не видел, — настоящие стальные мечи, кованые наконечники для копий и стрел, навершия боевых молотов и щиты — два небольших круглых щита, обтянутых кожей и стянутых стальными обручами, и огромный вытянутый щит с шипами по краям. Кесса, оглядевшись по сторонам, положила ладонь на рукоять меча и потянула к себе самый большой из щитов. «У Речника Фрисса такое оружие,» — подумала она, неуклюже замахиваясь на соломенное чучело у крыльца. «Однажды будет и у меня!»

Ученик Звигнела — молчаливый Алдер в красной чешуе — высунулся из кузницы на лязг, насмешливо зашипел и скрылся. Кесса подобрала оброненный меч и повесила его обратно на крюк. «Тяжеловат,» — подумала она не без досады. «Привычка нужна.»

— Ке-е-есса!

«Чёрная Речница» вздрогнула и всем телом повернулась туда, откуда долетел оклик. Он повторился, и за ним застучали падающие камешки. Речник Фрисс звал её со стороны Провала, он пришёл сюда, и он шёл по её следу.

— Хэ-э? — Хальконег и Алдер проводили Кессу удивлёнными взглядами, когда она, выронив щит, взлетела на крыльцо и спряталась за сундуком. Звигнел шагнул к двери и остановился, настороженно оглядывая пещеры.

— Ке-е-е-есса! — пронеслось по туннелям в последний раз, отразилось от бурых скал и потонуло в шуме крыльев. Летучие мыши, покинув укрытия и обрушив вниз град камешков, пролетели над кузницей и скрылись в темноте под высокими сводами.

— Хаэ-эй! — раздалось вдалеке и стихло. Кесса замерла под сундуком, навострив уши. Рядом, пригнувшись и выпустив когти, застыл Сиарнон.

— Меня тут нет, — прошептала Кесса, осторожно выглядывая из-за сундука и ныряя обратно, едва Звигнел шагнул к двери. Ящер, пожав плечами, плотно прикрыл проём и повернулся к остальным хескам. Озадаченный Сиарнон выпрямился, втянул когти и заглянул под сундук.

— А голос у него незлой, — пробормотал Хальконег, когда все голоса и шорохи снаружи затихли.

— Я его, кажется, знаю, — Звигнел задумчиво взглянул на потолок и снова пожал плечами. — Да, он сюда приходил.

Кесса помотала головой и зажмурилась.

— Твоё дело, — Хуртса поймал её за воротник и силой поднял на ноги. — Нет так нет. А полы обтирать негоже. У ящера тут впору уголь добывать…

— Вот вернёшься в свою нору, Хальконег, так хоть уподметайся, — оскалился Звигнел. — А пока бери бадью и ступай за водой. Одним ведром я вас двоих не отмою.

…Пропахшая сосновыми иголками и лиственным мылом вода в котле помутнела и остыла. Звигнел и его ученик колдовали над каменными крышками — под ними зиял провал в бездну, там была чернота, кислый запах и копошение, и Кессе боязно было туда заглядывать. Хальконег прикидывал что-то в уме, бродя вокруг котла и время от времени прикасаясь к стенкам. Мокрый взъерошенный Сиарнон с тоской смотрел на огромные бадьи. Кессу первой пропустили к воде, она наскоро обтёрлась с ног до головы и теперь, уже высохшая, смотрела на хесков с крыльца. Жаркий воздух дрожал над каменными стенами, и загадочный багряный свет сочился из-за дальних скал.

— М-да, посудина неудалая, — проворчал Хальконег, бросив расчеты, и повернулся к Кессе. — Говорят, вы, Речники, ладите с водой. Так скажи тому, что в котле, чтобы само текло в яму!

Кесса растерянно мигнула.

— Я не умею колдовать, мастер Хуртса, — покачала она головой. — Вода меня не послушается.

Теперь мигнул Хальконег. На несколько секунд на Кессе сошлись все взгляды, потом ящеры опомнились и продолжили заталкивать одну плиту под другую. Сиарнон открыл рот, задумался на мгновение и снова закрыл.

— А, теперь ясно, — кивнул Хуртса. — Вот почему ты не влепила в того Речника заклятие! А я думал — отчего бы… Ну, тогда понятно. А как так вышло? Ты не училась, или не вышло?

— Училась, да не вышло, — вздохнула Кесса, не зная, куда деть глаза от стыда. — Не всем перепадает дар, мастер Хуртса.

— Это да, — пробормотал хеск, отступая от котла на шаг и разглядывая открывшуюся дыру. — Сиарнон, оставь вёдра. Становись с того края.

— Э-э, осторожно с котлом! — спохватился Звигнел, шарахаясь от провала. Земля вздыбилась волнами, подхватила поваленную ёмкость на гребни и, вращая и подбрасывая, понесла к яме. Каменная волна поднялась высоким горбом, и мутная вода выплеснулась в черноту, а опустевший котёл, звеня на выступах, покатился в сторону. Звигнел поймал его и поставил вверх дном, подперев камешками.

— Затейники, — буркнул он в сторону Хальконега и окинул сердитым взглядом двор. Земляные волны разгладились, будто их и не было, но всё вокруг было в мелких лужах и мыльной пене.

— Вот это колдовство! — всплеснула руками Кесса. «Правда, всё правда!» — единственная мысль звенела в голове. «Всё, до последней легенды! Всё так и есть… Каждый здесь — чародей, и каждый — великий воин!»

Хальконег повернулся к Сиарнону и ткнул его пальцем в плечо.

— Понятно?

— Чего? — шевельнул ухом Кутт.

— Ты немного задолжал Чёрной Реке, помнишь? — понизил голос Хуртса.

— Угу, — буркнул демон-кот и пошёл к дому, но Хальконег поймал его за плечо.

— Освежи свои знакомства в Академии, — нахмурился он. — Там должны тебя помнить. Найдёшь доступ к синим камешкам?

— А… Ну да, легко, — кивнул Сиарнон. Хески уже поравнялись с Кессой, и коту было слегка не по себе под её восхищённым взглядом; Хальконег же и ухом не повёл.

— Хочешь получить колдовской дар? — взгляд его чёрных глаз был непроницаемым. — Держись Сиарнона. Он дал слово, и он его сдержит.

Негромкий вой донёсся из-за скал, и у дальней стены, скрывшейся в темноте, кто-то подхватил его. Хальконег засопел, шумно втягивая воздух, и всё его лицо сморщилось. Кутт прижал уши к голове и метнулся в комнату.

— Идём, — Хуртса толкнул Кессу следом за Сиарноном и захлопнул дверь. Что-то загрохотало снаружи, как сотня громовых раскатов. Окон в каменном доме не было, но сквозь прорези в двери Кесса видела белые сполохи.

— Войксы совсем обленились, — пробормотал, хмурясь, Хальконег. — Доложу Совету — пусть присылает воинов. Житья не будет со всей этой ходячей падалью!

— Это мертвяки? — Кесса, сгорая от любопытства, пыталась увидеть что-нибудь в щель в двери. — Мёртвые хески ходят там?

— Инальтеки, — поморщился Хуртса. — Что живые, что мёртвые, — никакой пользы, один только вред! Хороши твои ловушки, Звигнел.

— Эта падаль мне покупателей распугает, — сердито оскалился чёрный ящер. — Куда там завтра приползает ваш Халькон? Далеко это от скал? На открытом месте вам лучше бы не стоять.

— К самым скалам подберётся, — успокоил его Хальконег. — Уедем без препятствий. А ты бы всё-таки съездил в Халкес! Два свободных места всяко найдутся…

Кессе скверно спалось этой ночью. Чтобы не тревожить остальных, она закуталась в шкуры и отвернулась к стене, положив Зеркало Призраков перед собой. Оно не хотело ничего отражать, и в его тёмной глубине бродили белые бесформенные пятна. Кесса смотрела на них и прислушивалась к шорохам за дверью. Там что-то хрустело и хлюпало, хлопали крылья, и Войксы не находили себе покоя. Чьи-то когти проскрежетали по дереву, но сторожевая молния полыхнула, и снова настала тишина. Сиарнон во сне повернул ухо к двери, остальные спящие даже не шелохнулись.

— Хаэй! — кто-то сорвал с Кессы шкуру, и она поёжилась от неожиданной прохлады. Спросонья она не могла понять, день сейчас, ночь или утро; по комнате разливался розоватый свет, обитатели копошились по углам, собирая узлы и вьюки. Звигнел, сложив отнятое у Кессы покрывало в общую груду, сел к столу и немигающим взглядом следил за гостями, пока они разыскивали свои вещи. Больше всего тюков набралось у Хуртсы, и он никуда не спешил — складывал и увязывал мешки с чем-то шуршащим, пучки длинных сосновых игл, рыбьи пузыри, набитые кусками смолы.

— Ну ты и нагрузился, — хмыкнул Сиарнон и лизнул ладонь, а потом пригладил шерсть на лбу. Он был взъерошенным со сна, и из вещей при нём был лишь плоский ящик, окованный бронзой, пучок хвои и связка вяленой рыбы. Посмотрев на неё, Кесса мигнула и потянулась за своей дорожной сумой. Пара сломанных хвоинок была и там, и ещё две рыбины из припасов не уместились, — Кесса повесила их на пояс. «Чёрная Речница,» — усмехнулась она. «С оружием и рыбой в ножнах!»

— Хорошо, — одобрительно кивнул Хальконег, взглянув на припасы. — Всегда найдёшь, где поменять. Будешь есть в верхнем городе, запомни — одна такая рыбина стоит трёх мисок грибов, а не двух. Если не лень, можно поторговаться за четвёртую. А то там те ещё жители…

Он качнул головой и повернулся боком к Сиарнону.

— Помоги привязать вон те мешки…

— Тяжёлые! — фыркнул Кутт, прикрепляя поклажу к плечам Хальконега. — Ты их что, камнями набил?

— Земля это, болтун, — поморщился Хуртса. — Земля, кора и листья. Ты хоть раз грибы выращивал?

— Хранил меня Вайнег от таких развлечений, — распушил усы Кутт. — У вас в Халкесе, что, уже и земли не осталось, что отсюда возите?

— О чём с тобой говорить?! — неожиданно вспылил Хальконег. — Собирайся, кошак, Халькон дожидаться не будет.

Сиарнон, пожав плечами, вышел, и за дверью послышался лязг и шорох.

— Мастер Хуртса! — Кесса тихо окликнула Хальконега. — А потом вы вернётесь в Энергин? Будете заделывать те трещины, которые нашёл Сиарнон, чинить стены и своды?

— Я уже не буду, — отмахнулся хеск. — Совет найдёт мастеров. Мы с Сиарноном — проверяющие, не более. Мне большие стройки уже не по возрасту, а он привык работать глазами, а не руками. Не бойся, знорка, своды укрепят ещё до осени…

Кесса опасалась, что Хальконег не дотащит свои кули, повалится под их тяжестью, и придётся катить его, как бревно — однако он шёл спокойно, будто не нёс ничего, кроме пустых мешков. Рядом брёл, приноравливаясь к неторопливым шагам Хуртсы, Сиарнон — в длинной тяжёлой робе, из-под которой едва виднелись ступни и пальцы рук. Странный ушастый шлем прикрывал его голову и шею, и Кесса слышала, как шуршат о металл настоящие уши Кутта, поворачиваясь под стальными «гребнями». За её спиной бесшумно шёл Звигнел, и в руках он держал молот, а трескучие искры на его рогах совсем погасли и притихли. Где-то слева, у дальних каменных столбов, разливался неяркий зеленовато-белесый свет, и смотреть на него было холодно и жутко. Оттуда же слышался странный костяной хруст, и пахло едкой гарью и тухлым мясом.

— Это где, у родников? — вгляделся в мерцания Сиарнон и сердито оскалился. — А знорки знают?

— Да уж наверняка, — буркнул Хуртса и поднял руку — тут, за поросшими белесой травой скалами, нужно было остановиться и ждать. — Это им в радость. Пока у нас над головами не появилось это знорское пограничье, мы слыхом не слыхивали о ходячих мертвецах! А теперь — стыдно сказать, что приходится делать с умершими…

— Нет ничего посстыдного в огненном погребении, — шевельнул хвостом Звигнел.

— Есть постыдное в том, чтобы дробить кости предков, как руду! — нахмурился Хальконег.

Земля под ногами Кессы едва заметно дрогнула, потом ещё раз — и вот уже всё вокруг тряслось, и с каждой секундой тряска усиливалась. Подземный гул, сначала неслышный, всё сильнее давил на уши. Что-то огромное двигалось под землёй, и Кесса, вспомнив легенды, восторженно охнула — она уже знала, кто появился перед ней через пару мгновений.

Сухая глина с тихим треском просела — и осыпалась, пропуская громадную голову в пластинах пятнистой брони, а следом — покрытое сросшимися щитами змеиное тело, толстое, как Высокая Сосна. Каменный змей — Халькон — привстал на хвосте и свернулся полукольцом, светящийся белым огнём рог на его затылке ярко полыхнул и начал тускнеть, как будто остывая. Горящий глаз из-под прозрачного щитка смотрел на путников. Кесса, сбросив оцепенение, смело встретила взгляд Халькона.

— Силы и славы тебе, хранитель тверди!

— Тш-ш, — предостерегающе зашипел Сиарнон и кивнул на зелёный свет за скалами. — Он тут по делу, и нам мешкать нельзя. Хуртса!

— Хаэй, — тихонько откликнулся Хальконег. Он уже стоял рядом со змеем, у серого обруча, издали показавшегося Кессе тонким пояском на огромном теле. Она подошла — и изумлённо присвистнула.

Обруч с тяжким лязгом открылся, как ларец. Внутри были ниши — такие длинные, что Речник Фрисс поместился бы в любой из них, и такие широкие, что Речнику Айому не было бы в них тесно. Сверху по крышке «ларца» тянулись длинные острые выступы-гребни. Кесса потянулась к ним, но Хуртса перехватил её руку.

— Ездить на Хальконе! — чёрного ящера передёрнуло. — В жизни бы до такого не додумался. Ладно, Хуртса, будем живы — ещё увидимся. И тебе удачи, Кесса, Чёрная Речница.

— Силы и славы! — отозвалась она, и её голос дрогнул. Её подтолкнули в спину — Хуртса спешил занять место в стальной колыбели. Сиарнон уже растянулся на дне ниши, уложив голову на тугую подушку и сомкнув на груди широкий ремень. Кесса провалилась в углубление и барахталась там, путаясь в креплениях, пока не нащупала под ногами планку-опору.

— На спину ложись, — буркнул Хальконег, подсовывая ей под голову подушку. — Будет трясти.

Он надвинул тяжёлую крышку, и она тихонько зашипела — и тут же с грохотом захлопнулась, оставив Кессу во мраке. А потом земля провалилась куда-то вниз, и ветер, пахнущий оплавленным камнем, рванулся в щели обруча.

Её трясло и подбрасывало, зыбкая опора под спиной раскачивалась и содрогалась, и ветер свистел в ушах. Кесса зажмурилась и не слышала ничего, кроме стука сердца.

— Далеко тут ехать? — спросил в полной тишине Сиарнон, и Кесса открыла глаза. По-прежнему было темно, и подземный змей прокладывал себе путь в скалах — быстро и легко, словно плыл, а не пробивался сквозь камни.

— Да уж неблизко, — проворчал Хуртса и высвободил руку из-под ремня. Он поднял над собой церит-светильник и поднёс его к крышке обруча.

— Так и знал, что левый гребень короток, — пробормотал он. — Гляди сюда, Сиарнон. Хорошая вмятина…

Кутт завозился, приподнял голову.

— Да, большой булыжник сюда угодил, — он равнодушным взглядом скользнул по вмятине и улёгся обратно.

— Булыжник? — Кесса дотянулась до крышки. Металл чуть левее её головы просел внутрь и вздулся округлым пузырём.

— Да, такое бывает, когда скала расступается слишком поздно, — пояснил Хальконег, пряча кристалл за пазуху. — Поэтому на крышке ставят гребни-рассекатели. То ли тут гребень короток, то ли отключился не вовремя… Не вертись, знорка. Лежи и спи. Я-то домой еду, а тебе ещё бегать и бегать…

«Спи…» — Кесса беззвучно хмыкнула. Вокруг с ровным гулом расступались скалы, и стальная крышка понемногу нагревалась, а ветер свистел в щелях всё громче. «Надо хорошенько запомнить всё это,» — думала Кесса, глядя в темноту и видя Халькона, стремительно плывущего в камне. «Такого на Реке давно не видели. С тех пор, как ушли Чёрные Речники…»

Темнота и тряска всё же сморили её — и проснулась Кесса, когда опора под ней заходила ходуном, а свист ветра стих. Халькон встряхнулся всем телом и приостановил «полёт», стальной обруч лязгнул, и ездоки недовольно заворочались в нишах.

— А-аух… Что там? — проворчал сонный Сиарнон.

— Подъезжаем, — отозвался Хуртса. — Нижний город, въездные норы. Теперь трясти не будет. Знорка, ты спишь?

— Уже нет, — Кесса нащупала ремень и попыталась расстегнуть его. — Почему могучий Халькон остановился?

— Ждёт, пока откроются ворота, — слегка удивился Хальконег. — Слышишь стук?

Что-то громыхнуло по ту сторону крышки — раз, другой, третий… Халькон снова встряхнулся и пополз, извиваясь по-змеиному. Едкий запах исчез, и тряска прекратилась. Кесса осторожно повернулась набок и прищурилась, пытаясь увидеть что-нибудь в узкую щель для воздуха. По ту сторону было светло — красноватый и янтарный свет разливались по бурым и серым скалам. Каменные стены мелькали перед Кессой, иногда она видела кусочек панциря Халькона или кончик его мерцающего рога. Змей плавно поднимался вверх по туннелю.

— Покатались — и хватит, — проворчал Сиарнон, проверяя, на месте ли его вещи. — Пора вставать на собственные лапы. Сразу пойдём к Управителю, или сперва к тебе домой?

— Управитель подождёт, — Хальконег нащупал крепления и снова пристегнул Кессу к стальной коробке. — Сначала отдадим чертежи. Потом, как соберётся Совет, дойдёт дело и до Управителя, но это на третий день, не раньше.

— А кому тогда… — начал было Сиарнон, но сам себя оборвал. — А-а-а, мастер Сакада… Ну, как знаешь.

— Его пещеры, ему и читать, — нахмурился Хуртса. — Ты чему не рад?

— Трате времени, — буркнул Сиарнон. — Что ему там читать? Пусть слушает, что велит ему Управитель, и делает это. Если каждый в вашем Совете неделями будет мусолить чертежи…

Халькон с тяжким вздохом взгромоздился на невидимый холм и выгнулся дугой, опустив голову глубоко в пропасть. Крышка лязгнула, зацепив камень, и замерла. Хуртса разжал невидимые в темноте скобы, и стальной обруч раскрылся, а Кесса зажмурилась. Свет хлынул со всех сторон, — свет, и гул, и топот, и скрежет, и чужие голоса, среди которых не было человеческого…

— Храни меня Река-Праматерь! — выдохнула она, зачарованно глядя вниз. — Тысяча пещер и озёра огней!

Края обруча упирались в каменный парапет — кольцо из гранита посреди изогнутого моста, а под мостом зияла пропасть. Там, на дне, сверкали бесчисленные огни, блестели камни и чешуи, вспыхивали на миг стальные гребни и шипы — и снова исчезали во мраке под массивной аркой. А с двух сторон от наполненного светом ущелья громоздились скалы, усеянные россыпью белых, золотых, алых и зелёных светляков, испещрённые бесчисленными норами и изрезанные тропами и уступами. Взгляд Кессы поднимался всё выше по склону, мимо едва заметных фигурок, спешащих по своим делам или взирающих с парапета на соседнюю гору — и там, где она ждала увидеть просвет между скал и вечернее небо, она увидела своды громадной пещеры, тающие во мраке. Солнце не дотягивалось сюда ни из Орина, ни из Хесса, — и Кесса почувствовала, как холод ползёт по спине, и сердце замирает. «Вот это да…» — только и подумала она, спускаясь с изогнутого моста вслед за Хуртсой и Сиарноном. «Вот это да…»

— Да уж, накопали вы тут нор, — Кутт легонько толкнул Хальконега в плечо. — С непривычки сам себя не найдёшь!

— Так не хлопай ушами, — буркнул Хуртса. — Не отставай, знорка.

Они быстро, почти бегом, пробирались по сужающейся тропе вдоль парапета, и Кесса едва успевала вертеть головой. Узкие округлые туннели отходили от дороги, уводя в недра скалы, высеченные в камне ступени спускались на дно ущелья, мосты выгибались над ним. Они были двойными — теперь Кесса могла разглядеть нижние части, широкие ложа для Хальконов, и проёмы для обручей в верхних мостах. Ещё несколько путников выбирались из стальной колыбели, и Кесса задержалась было, чтобы увидеть, как крышка захлопнется, и Халькон уползёт, но Сиарнон молча поймал её и потащил за собой. Хуртса уже исчез — нырнул в один из туннелей.

— Кто… такой… мастер… Сакада? — пропыхтела Кесса, догоняя быстрого хеска за поворотом. Здесь, в источенной норами скале, гуляли свирепые сквозняки, обжигая то холодом, то жаром, и всё наполнял густой запах мокрой земли, перепревшей листвы и трухлявого дерева.

— Смотритель верхних пещер, — ответил, не останавливаясь, Сиарнон. — Старший над ними… и над Хуртсой.

— Сакада мне не старший, — буркнул Хальконег. — Но отчёта он ждёт. Хаэй! Не толпитесь на дороге!

Стайка незнакомых Хальконегов — они были ещё ниже ростом, чем Хуртса, а Кессе не доставали и до плеча — расступилась, уворачиваясь от пришельца, увешанного мешками.

Бесчисленные туннели пересекались в недрах скал, вскоре Кесса перестала считать повороты, перекрёстки и ответвления — и в каждой стене зияли круглые проломы, закрытые кожаными и травяными завесами, а где-то виднелись настоящие двери из тёмного дерева, или даже смыкались каменные плиты с причудливой резьбой. Одну из нор в двух шагах от Кессы покинул изящный хеск, одетый лишь в белый мех с тонкими полосками, на плече он нёс небольшой, но на вид увесистый узелок. Хуртса, не останавливаясь, кивнул ему, хеск шевельнул острыми ушами.

— Как вы находите тут дорогу? — выдохнула Кесса, в очередной раз догнав попутчиков.

— Она прямая, — отозвался Хальконег, ныряя в новый лаз — тут даже ему пришлось пригнуться. В этом туннеле не было ни светильников, ни прохожих, и Кесса, выбравшись из него, даже зажмурилась — свет ударил в глаза.

Она снова стояла у парапета, и внизу зиял провал, и многоуровневые мосты выстроились в ряд, и огни окружали их. Но здесь склоны были пологими, и на каждом уступе, ограждённом невысоким каменным барьером, лежали трухлявые брёвна. Многие из них уже стали перегноем, — толстые ветки, пласты коры, всякий лиственный сор слежались в тёмные груды, а сверху их бугристым слоем покрывали странные наросты — гребни, похожие на створки ракушек, или на огромные ягоды, или на ветвистый мох. Таких уступов было много, и к ним от бесчисленных пещер вели прорезанные в скалах тропинки, а у троп белели тонкие листья бесцветной травы. Хальконег шумно втянул воздух и сощурился от удовольствия.

— Грибной Мост, — прошептал Сиарнон, повернувшись к Кессе. — Теперь немного осталось. Тут у Хальконегов огороды.

— И у Хуртсы? — тихо спросила Кесса, но Хальконег услышал.

— Если бы! Тут места хорошие, — вздохнул он и ускорил шаг.

Они шли вдоль обрыва, и Кесса то и дело отставала, — столько странного и непонятного виднелось на дне… Кое-как оторвав взгляд от Хальконов, уступающих друг другу дорогу в узком ущелье, она догнала Хуртсу — но тут и сам он приостановился у парапета, и несколько прохожих подошли поближе, чтобы заглянуть в провал.

На сотню локтей ниже посреди ущелья застряла, растопырив шипы и гребни, каменная глыба, вся в странных узорах, в заклёпках и металлических зубцах. Прямо в её бок — в дыру, зияющую там — упирался мост, а по нему из туннеля выбиралась вереница странных ярких существ. Рядом с ними шли люди в длинных белых накидках, и их волосы были скрыты под цветными и белыми покрывалами, и Кессе странно было видеть людей в пещерном городе, но их звери показались ей куда более странными. Эти существа — огромные рядом с людьми, но крохотные перед узорчатой глыбой — были закованы в пёстрые панцири, утыканные длинными острыми шипами; у других, песчано-охристых, шипы были короче, но их длинные толстые хвосты были подобны кузнечным молотам. Один зверь в ярком панцире приостановился и недовольно рявкнул, и Кесса увидела, как два его тонких хвоста раскрываются шипастыми веерами. Погонщик легонько тронул его голову и чуть натянул поводья, и существо потопало дальше.

— Двухвостка! — удивлённо мигнула Кесса. — Как их тут много!

— Это полезный ящер, — проворчал Хуртса. — Полезнее многих созданий. Двухвостки и анкехьо — вот полезные существа.

— Ты забыл упомянуть знорков из Навмении, — усмехнулся Сиарнон. — Разве мало пользы от них?

«Навменийские торговцы!» — Кесса схватилась на край парапета, чтобы уж точно ничего не пропустить. «И их вьючные звери… А эта штука, в которую они заходят, — ну и огромная она!»

Глыба поглотила весь караван, и на мосту остался лишь один длиннохвостый ящер. Своего седока у него не было — последних зверей никто не сопровождал, и их поводья были привязаны к шипам. Только один погонщик с длинным шестом наперевес шёл за ними, но и он не стал дожидаться, пока последний ящер скроется за дверью. Двое Хальконегов с шестами стояли у входа в пещеру и беседовали вполголоса, навмениец подошёл к ним, и беседа продолжилась — но за тревожным рыком Двухвосток и гулом проносящихся под землёй Хальконов ничего нельзя было расслышать. Ящер, никем не подгоняемый, брёл по мосту, иногда останавливаясь и поднимая голову, пытаясь увидеть что-то позади себя. Едва ли он что-нибудь видел — панцирь его был широк, а шея — коротка.

— Ему тревожно, наверное, — покачала головой Кесса. — Почему его бросили одного?

— Знорки! — криво усмехнулся незнакомый Хальконег, услышав её слова. — У них всегда так…

Как он хотел закончить свою речь, Кесса так и не узнала. Ящер на мосту не то увидел что-то, не то услышал, — но парапет затрещал, когда зверь ударил по нему хвостом. Развернувшись под градом каменной крошки, анкехьо взревел и ударил ещё раз, пятясь от пещеры. Хвост промелькнул в полулокте от распахнутой двери, едва не смахнув с бока узорчатой глыбы пару шипов. Навмениец оглянулся и закричал, и Хальконеги схватились за шесты и двинулись к мосту. Ящер пригнул голову к земле и пошёл на них, прижимаясь брюхом к камням. Его хвост угрожающе покачивался из стороны в сторону.

— Так-так, — азартно прошептал рядом с Кессой незнакомый Хальконег. — Кто скажет, что корабль не поломается?

— Немного поцарапается, но дверь не выломают, — отозвался второй хеск.

— Сколько на это поставишь? — повернулся к нему первый.

Внизу рявкнул от боли анкехьо — Хальконеги с двух сторон кололи его в лапы, поддевая шестами под панцирь. Погонщик, выставив перед собой копьё, медленно наступал на ящера. Тот, вздрагивая всем телом, пятился к двери.

— Так-так… — прошептал незнакомый Хальконег, склоняясь над ущельем. — Ещё потыкайте его, остолопы, пусть он как следует озлится…

Анкехьо остановился. Шип, задетый его хвостом, заскрежетал и согнулся. Навмениец шагнул вперёд, попытался ткнуть ящера в переднюю лапу — но сам едва успел отпрыгнуть и чуть не повалился навзничь. Анкехьо рванулся вперёд.

Он бежал небыстро, переваливаясь с боку на бок — только поэтому Хальконеги и успели броситься врассыпную и освободить ему дорогу. Навмениец замешкался, мелкими шажками попятился к пещере. Анкехьо вновь остановился, и набравшийся смелости погонщик замахнулся шестом. Он что-то крикнул, но Кесса этого не услышала — ограждения моста затрещали, и пыль взвилась в воздух. Ящер развернулся на месте, едва не раздробив парапет, и навменийцу пришлось-таки растянуться на земле. Его не задело, как сначала показалось Кессе, — крови на камнях не было…

— Хватит глазеть, там камни привезли, — кто-то прибежал за Хальконегами-спорщиками, и они с недовольным кряхтением пошли прочь. Кесса отвлеклась на них лишь на полсекунды, а когда она снова взглянула вниз, навмениец был уже на ногах. Он стоял у пещеры, грозя кулаком вслед ящеру, а двое Хальконегов тупыми концами копий подгоняли анкехьо к дверям. Они шли с боков и чуть сзади, в стороне от хвоста, и мост был слишком узок, чтобы ящер мог развернуться поудобнее. Он бежал вперёд и порывался размахнуться как следует, но Хальконеги тоже не мешкали — шаг за шагом они проходили там, где анкехьо не мог достать их. Ещё десяток шагов — и они резво отпрянули, пропуская ящера в недра узорчатой глыбы. Каменная плита с лязгом опустилась за ним, и вся махина с воем, быстро набирая скорость, помчалась по ущелью. На мосту остался только навмениец — он сидел на парапете, потирая лоб. Двое Хальконегов, забыв о нём, ушли в пещеру.

— Уф, — выдохнула Кесса. — Хорошо, что никого не убили! Тут часто такое бывает?

— Впервые вижу, — проворчал Хуртса. — Так мы никогда не дойдём!

— А что это за каменная штука? — спросила Кесса — она уже приноровилась говорить на бегу.

— Халег, — коротко ответил Сиарнон и больше не говорил ни слова, пока все мосты и ущелья не остались позади. Путники снова углубились в гору — тут своды были низкими, едва ли на локоть выше кессиной макушки, и туннели расходились во все стороны от округлых площадей-развилок. На одной из них, особенно большой, Кесса поневоле замедлила шаг — запах варёного мяса висел там в воздухе, густой, как утренний туман над Рекой, пахло и пряностями, и свежими лепёшками, и кислухой, и ягодами, и множество хесков толпились там, сидели у стен или обгоняли Кессу, толкая перед собой большие котлы на суставчатых ножках. Кесса удивлённо мигнула, глядя котлу вслед — ей не померещилось, он действительно шёл сам, и весьма проворно.

— Время ужина, так-так, — хитро сощурился Хуртса, ныряя в очередной лаз. Тут не было прохожих, но свет лился с каждого уступа, и на каждой стене была начерчена стрела с подписью, но читать Кесса не успевала.

Ход слегка расширился, вдоль стен зашуршала бесцветная трава, с потолка недовольно пискнула летучая мышь — и улетела прочь. Впереди виднелись высеченные из камня ступени, невысокие, но широкие, как раз под ступню Хальконега. Хуртса покосился на левую стену и побрёл вверх по лестнице, держась правой стороны.

— А… — начала было Кесса, поднимаясь на первую ступень. В следующий миг она сидела под лестницей и ошарашенно глядела на странное существо, рвущееся к ней. На штанине Кессы зияла прореха, по ноге сочилась кровь, но боли «Речница» не чувствовала — только изумление.

Существо — не то зубастая птица без крыльев, но с когтями, не то ящер, сильно обозлившийся и зачем-то обросший перьями — замерло на нижней ступеньке, сверкая глазами и царапая камень. Цепь в палец толщиной едва удерживала его на месте. Теперь Кесса видела, почему Хуртса сторонился левой стены, — там темнела ниша, и туда уходила цепь…

— Ты чего? — спросила Кесса, поднимаясь на ноги. Она не удивилась бы, услышав ответ на любом языке, но существо только испустило невнятный клёкот и подпрыгнуло на месте.

— Вайнег бы побрал Сакаду! — Хуртса ударил кулаком в стену и схватился за цепь. Существо гневно зашипело, когда его потащили к нише, но даже когтя не подняло на Хальконега. Оно по-прежнему рвалось к Кессе, и та испугалась, что оно удавится на своей цепи.

— Я тебя не обижала, — сказала путешественница, отряхиваясь. Кажется, эта помесь ящера и птицы говорить не умела… но, может быть, она понимала чужую речь?

Хуртса затолкал зверя в нишу и встал напротив, краем глаза следя за Кессой и Сиарноном. Они проскользнули мимо, и уже у самой двери Хальконег догнал их.

— Дурацкая мода на этих пернатых тварей! — пробурчал он, багровея от возмущения. — Нет бы привести в дом что полезное! Кто вообще выдумал держать в городе хищное зверьё?!

— Посмотри на своих кошек, Хуртса Нъен'бенни! — рявкнули с порога. Дверь распахнулась, на пороге стоял Хальконег в мантии до пят, с тяжёлой цепью из бронзы и каменьев на груди.

— Мои кошки на прохожих не бросаются, а крыс ловят, — отозвался Хуртса. — Следи за своим зверем, Сакада Арин» ишу!

Хальконег хотел ответить, но его взгляд упал на Кессу — и он осёкся и изменился в лице.

— Так-так-так, — он странно зашевелил пальцами. — Чёрная Речница! Ну и ну… И каких же приключений нашёл себе наш друг Сиарнон? Во что он влез на этот раз?

— А почему сразу «Сиарнон»?! — вильнул хвостом Кутт.

— Потому что Хуртса ни во что не лезет, — Сакада сошёл с порога и махнул рукой, приглашая гостей войти. — Разве что в мой котёл — каждый раз, как появляется в Халкесе. Надо полагать, вы трое рассчитываете на ужин?

… «Так вот они какие — грибы, которые едят в Хессе,» — Кесса зачерпнула полную ложку чёрно-бурого варева и не без опаски сунула в рот. Рядом с ней Хуртса тонкой лепёшкой вымакивал пряную грибную жижу — его миска уже опустела. Сиарнон смотрел на еду косо, но отказываться от угощения не стал. Сбоку от Кессы, в большой нише, спрятанной под травяной завесой, раздавался хруст — летучие мыши грызли жуков, и Кессе хотелось посмотреть на них. Она видела их только мельком, когда Сакада поставил им миску с кормом, и они показались ей очень большими и зубастыми. Все, живущие в пещере Арин» ишу, сосредоточенно жевали, и ничего, кроме хруста и перестука ложек, не было слышно, — пока миска Сакады не опустела, и он не отодвинул её на середину каменного стола.

— Ухм… Да, времени вы зря не теряли, — хеск, не дожидаясь, пока гости доедят, углубился в кипу белесых листов, принесённых ими. — Всё осмотрено и записано. Стало быть, теперь дело за Советом…

— Сильно не мешкайте, — буркнул Хуртса, отложив ложку. — Знаю я ваши порядки…

— Не в моих силах торопить или задерживать Пещерный Совет, — покачал головой Сакада. — Совсем не в моих. Последнее слово остаётся за Управителем, а не за мной. Но сведения весьма полезные, да…

Он поднялся с низенького сидения и открыл ещё одну нишу в стене — поменьше, чем мышиная, и поаккуратнее — и положил туда ящик Сиарнона. Кутт досадливо сощурился и дёрнул хвостом. Хуртса, переглянувшись с ним, неопределённо пошевелил пальцами, заглянул в пустую миску и поставил её на середину стола.

— Так ты, Кесса, дочь Ронимиры, ищешь своих соратников? — задумчиво протянул Сакада, возвращаясь на место. — Ничего не могу сказать, кроме пожеланий удачи. Знорки с Чёрной Реки давненько тут не появлялись. Признаться, я сильно удивился, когда тебя увидел. Тут ходили слухи, будто ваши отряды распустили вовсе…

— И это правда, но сейчас им пора собраться, — Кесса посмотрела ему в глаза, хоть и непросто их было найти на красном лице, покрытом кожистыми складками. — А что с авларинами, эльфами из Хесса? Ты знаешь, где они живут?

— Авларины? — странная тень промелькнула в глазах Хальконега. — Странный вопрос. Там, где и всегда… на Чёрной Реке, разумеется. Мы не ведём с ними дел, знорка. Может быть, форны… но не мы. Если хочешь, поспрашивай внизу — в Эгите, у разломов… тут их искать бесполезно. Ещё раз пожелаю тебе удачи, знорка, несущая на одежде изображение Кота-Воина. Только он, повелитель случая, поможет тебе в таком деле.

«Эгит… и разломы,» — Кесса едва заметно кивнула. «Всё-таки Хесс — он очень большой…»

— Сакада! — Хуртса нахмурился. — Тебя ещё спросили про Академию. Отвечать будешь?

— А… — Сакада чуть скривился. — Ну да… Спасение нашего гостя — дело похвальное, заслуживающее вознаграждения. Завтра, после полудня, приходите в Отборные Норы. Если мастер-отборщик сочтёт исполнение просьбы возможным…

Хальконег пошевелил длинными пальцами. Хуртса тяжело вздохнул.

— Ладно, Сакада. Погостили, и хватит. Ты дай нам мышь с письмом для Академии, а отпустим мы её сами. С моста ей лететь будет ближе.

Лицо Сакады сморщилось ещё сильнее, глаза вовсе утонули в складках. Он нехотя протянул руку за обрезком велата и заточенной чёрной палочкой. Кесса раньше не видела таких штук — это было похоже на обугленную лучину, окованную бронзой. Тонкий чёрный след тянулся за ней по велату, не расплываясь лужицей и не размазываясь.

Мышь, крепко ухваченная красной рукой, даже не пискнула — им такое обращение было привычно, как и груз, привязанный к спине. Хуртса сжал её лапы в ладони и так понёс.

— Мастер Сакада, — уже у двери обернулась Кесса. — Тут, в ваших краях, нет рек. Наверное, рыбу вы едите нечасто. Это угощение с Великой Реки.

Она положила сушёную рыбину на стол и выбралась на лестницу. Хуртса покачал головой и тяжело вздохнул, но промолчал.

Из ниши, где сидел пернатый ящер, слышался хруст разгрызаемых костей. Зверю принесли еду, и Кесса надеялась, что он угомонится, но стоило ей подойти к пещерке, как зубастая морда высунулась наружу. Сиарнон с утробным рычанием показал ящеру когти и подтолкнул Кессу — «проходи быстрее!».

— Ему дали еды, — прошептала Кесса, оглядываясь на нишу. — Почему он снова злится?

— А, харайги всегда такие, — махнул рукой Сиарнон. — А вот тебе надо бы сделать узор от зверья, иначе внизу прохода не будет.

— И от пепла и дыма, — добавил Хуртса. — Завтра, как пойдёшь в Академию, разрисуйся подобающим образом. И да… с утра пойду с вами, заглянем на рынок. Тебе, знорка, нужны припасы и деньги? Тогда не раздавай рыбу смотрителям. Теперь, Вайнег их дери, каждый будет думать, что это ему подарок…

«Узор от зверья?» — Кесса удивлённо мигнула. «О нём рассказывала Эмма! Так вот где его придумали…»

Они вышли из узких туннелей к мосту, под высокие своды, теряющиеся во мраке. День сейчас или ночь, Кесса не знала, но её тянуло в дремоту. Бесчисленные огни горели на склонах Халкеса, Хальконы и халеги скользили внизу, под скалами, и сотрясали землю над собой, в пещерах и на «набережных» всё так же толпились разномастные хески, и Кесса уже не вспоминала, кто как называется. Голова у неё кружилась, и цветные пятна плыли перед смыкающимися глазами. «Вот я и в Хессе,» — подумала она, едва поспевая за Хуртсой и Сиарноном. «Ну и дела…»

… - Какие ещё камни?! — нахмурился Хуртса, отломил кусок от серого дорожного хлебца и сунул Кессе под нос. — Чем тебе их вид не нравится? Ты попробуй — тебе на них не любоваться!

— Ухм… — Кесса с опаской откусила немного. Хлебец на вид был неотличим от гранитного булыжника, похож был и на ощупь, но, хвала богам, жевать его было легче, чем гранит.

— Наверное, это хорошие припасы, — промямлила она. — А вот эти шкурки зачем?

Сиарнон хрюкнул и возмущённо воззрился на Кессу.

— Это грибы, — ответил за него Хальконег, заворачивая всю снедь в промасленные листья и укладывая в дорожную суму. — Их хватит надолго. Там, внизу, полно созданий, которым еда не нужна — и для гостей они её не держат!

— И правда, — спохватилась Кесса, вспоминая легенды о могущественных демонах. — Как много припасов! Спасибо вам за помощь.

Они стояли в широкой пещере, у стены, поодаль от толпы и толчеи, от торговцев, выглядывающих из пещерок, и от придирчивых покупателей. Торговались тут яростно — но без крика, жестами длиннопалых лап и шевелениями ушей и хвостов, и всё равно в пещерах стоял гул, а стоило кому-то возвысить голос, как просыпалось эхо и подолгу металось под сводами. Кесса косилась на компанию хесков в сверкающей алой броне, покрытой шипами. Они обступили одну из ниш, и толпа Хальконегов обтекала их, как река — огромные валуны. Эти существа едва не задевали ушами потолок, а огромные, наполовину свёрнутые крылья волочились за ними по земле, — сложенные как подобает, они упёрлись бы в свод пещеры.

— Больше товаров у тебя нет? — деловито спросил Хуртса. — Тогда я пошёл по своим делам. Осторожнее там с магией! Да и вообще… Эта мода на зубастое зверьё — она не к добру, точно говорю!

— Ладно, иди, — отмахнулся от него Сиарнон. — Узор от диких тварей всего-то одну куну стоит, а разговоров, разговоров… Мне вот ещё в детстве клеймо выжгли — и никаких хлопот.

— Ой! — Кесса прижала ладонь ко рту. — Тебе не больно было?

— Больнее, когда харайга вцепляется в загривок, — шевельнул ухом Кутт. — Пойдём. Ритуал быстрый, но потом ещё надо отлежаться, а у тебя ещё дел по горло…

Три светящиеся полосы проступали на камне, рассекая туннель надвое. Светилась сама скала, ни кристаллов, ни факелов рядом не было. Кесса ждала, что невидимая, но прочная преграда отбросит её назад, но никаких препятствий не встретила.

— Теперь найти бы дорогу, — пробормотал Сиарнон, останавливаясь на развилке. Светящиеся знаки горели на каждом углу, где-то узкие полосы света отмечали арки, прорезанные в стенах. Кесса почувствовала, как в лицо ей дышит жаром что-то невидимое, но могущественное, и как легонько покалывает кожу, а сердце поневоле начинает биться быстрее.

— Чуешь? — покосился на неё Сиарнон. — А ещё рассказываешь, что колдовского дара нет. Хаэй! Где здесь Отборные Норы?

— Ну, нашёл ты время прийти! — отозвался Хальконег в кожаной куртке и ушастом шлеме, выглянувший из-под светящейся арки. — Сегодня четвёртое, следующий отбор — после Семпаля. А ты, знор… Мацинген всемогущий!

Он изменился в лице, подался было к пришельцам, но тут же прянул назад.

— Ну вот, а ты говоришь про Семпали, — хмыкнул Кутт. — Да, Чёрная Речница пришла в ваш город. А мне она спасла жизнь и шкуру. Так где Отборные Норы?

— Во-он туда, а потом направо и ещё раз направо, — пробормотал Хальконег и нырнул под арку. Она выплюнула фонтан искр и погасла, сравнявшись со стеной. Кутт довольно сощурился.

— Сиарнон, а что такое Семпаль? — тихо спросила Кесса, борясь со смущением. Пугать Хальконега ей не хотелось — но он уже испугался, и не догонять же его…

— Двадцатый день, знорка, — так же тихо ответил Кутт, отслеживая повороты. — Все собираются и празднуют, едят хорошую еду, поют и рассказывают истории. У вас не так?

— Каждый двадцатый день? — Кесса недоверчиво покачала головой. — У нас любят праздновать, но… вроде как выходит реже.

«А! Я не посчитала прилёт Речников… и охоту, и ещё…» — углубившись в подсчёты, она не заметила, как дошла до нужной арки — и вздрогнула, ударившись локтем о стену в слишком узком проёме.

Маленький медный гонг у входа загудел басовито, как шмель. Сиарнон, небрежно хлопнувший по нему лапой, уже куда-то мчался, и Кессе оставалось только бежать за ним, вертя головой по сторонам. Гладкий свод этой пещеры — скорее, залы — поднимался куполом, цериты сверкали на нём, как звёзды на ночном небе, а толстые колонны, упирающиеся в потолок, казались сталактитами, доросшими до пола, да так и оставленными. Какие-то знаки были вырезаны на полу и подкрашены яркими цветами, но читать их Кесса не успевала. «Река моя Праматерь! Что же они все так носятся?!» — сердито подумала она, вслед за Сиарноном влетая в маленькую затемнённую пещерку.

— Толкового дня вам! Чего ищете? — спросил, неспешно поднимаясь с подушки на полу, коренастый Хальконег в чёрной мантии. Она была опоясана множеством проклёпанных ремней, и хеск походил на пузатую бочку.

— Тебе того же, мастер-отборщик, — кивнул Сиарнон. — Сакада писал вам?

— Ну да, и потому я здесь, — степенно ответил Хальконег. — Хотя время неурочное. Но письмо было странное, врать не буду. Сомневаться в ясном разуме Сакады мне до сих пор не приходилось, но… Мацинген всемогущий!

— Я Кесса, — криво улыбнулась «Речница», выбираясь из-за спины Кутта. — Не надо пугаться.

Хальконег обвёл её ошарашенным взглядом, мигнул и снова осмотрел её с ног до головы.

— Да уж… — пробормотал он. — Ну ладно, посмотрим, чем это обернётся. Времена были не самые скучные, это правда. И работы тогда хвата… Впрочем, я вас задерживаю. Ты, Кесса, подозреваешь в себе спящий дар и хочешь пробудить его?

— Да… если можно, — Кесса почувствовала холодок в груди. «Вот бы получилось!» — она от волнения впилась ногтями в ладонь.

— Да почему нельзя-то… — пробормотал хеск, глядя на неё сквозь растопыренные пальцы. — Ага, ясно… Твой народ крепко с Водой связан? А лучевиков в роду не было? И ещё… но это не ко мне уже, и вообще не в Халкес. Может, Хонтагны… но у них своя гильдия, едва ли получится. Но и того, что есть…

— Эхм… мастер, от меня ещё будет тут прок? — спросил Сиарнон. Хальконег отмахнулся.

— Подожди в зале. А ты, знорка, иди за мной. Не работал я раньше со знорками, но, говорят, серьёзных отличий нет…

— Так у меня получится? — тихо спросила Кесса, догоняя хеска у дальней двери. Несмотря на короткие ноги, Хальконег перемещался весьма проворно.

— Сначала должны отработать камни, а там посмотрим, — качнул головой хеск, нажимая на узоры, высеченные на стене. О том, что под ними дверь, напоминала лишь узкая светящаяся арка — пока тяжёлая плита не поползла в сторону, открывая проход в узкую пещерку с длинными лежаками, прикрытыми сверху кожей.

— Можно ходить, можно сидеть, — продолжал пояснения Хальконег, быстро открывая ниши в стене и выбирая что-то стучащее и шуршащее из неразличимых в полумраке груд. — Но лежащему удобнее. Хотя кому-то легче, если сесть на корточки. Рукава закатай чуть выше локтей, штанины — чуть выше коленей. Теперь замри.

На руках и ногах Кессы — у локтя и у колена — защёлкнулись толстые тяжёлые браслеты. Они были обшиты кожей, но внутри были, похоже, камни или железки, и весили они немало. Кесса шмыгнула носом — жир, которым ей намазали руки и ноги, был весьма пахучим, и запах ей не нравился.

— Будет жечь, и сильно, — предупредил Хальконег, возясь с браслетами. Из них торчали какие-то штырьки и скобы, и все они двигались и пощёлкивали.

— Не пытайся снять их — не выйдет, — хеск передвинул последний штырёк и вытер руки. — Если боль покажется чрезмерной — кричи. Я отсчитываю положенное время, когда оно истечёт — я вернусь.

Он вышел. Плита заскрежетала, возвращаясь в пазы, но не до конца — осталась небольшая щель. Кесса села на лежак, с недоумением разглядывая браслеты. «Что там, внутри?» — она потрогала скобы и клёпки и убедилась, что они не двигаются. Что-то холодное прижималось к коже с той стороны. «Может, там камни, о которых сказал колдун?» — Кесса поднесла браслет к уху, но ничего не услышала. «Там ничего не шевелится…»

Раскалённая игла впилась в локоть, и Кесса вздрогнула и схватилась за браслет. Он оставался таким же холодным снаружи — но с другой стороны вокруг руки сомкнулся горячий обруч. Он нагревался всё сильнее, и Кесса принялась дуть на руки, но жжение не унималось. Горела не кожа — будто всё внутри, кости и жилы, скрутилось и обвилось вокруг раскалённых углей. Волна жара прокатилась по телу, вышибая испарину. Кесса стиснула зубы. Её трясло, и чем дальше, тем сильнее, волны жара шли одна за другой, то накрывая всё вокруг алой пеленой, то отступая — и тогда тусклое сияние церитов казалось Кессе нестерпимо ярким. Она зажмурилась и свернулась клубком на лежаке. Воздух вокруг как будто густел с каждой секундой, и всё труднее становилось дышать.

— Хаэй! — дверная плита лязгнула, и Хальконег заглянул в пещеру. Едва окинув её взглядом, он быстро подошёл к Кессе. С тихими щелчками упали браслеты, снова запахло неведомо чьим жиром, и «колдунья» кое-как, мотая головой и жмурясь на свет, села на лежаке. Она посмотрела на руки, ожидая увидеть багровые пятна и пузыри, но кожа даже не порозовела. В голове гудело, во рту пересохло, жар и холод сменяли друг друга в крови.

— Выпей и посиди на месте, — Хальконег дал ей чашку с водой. — Результат, как я вижу, неплох.

— Результат? — Кесса изумлённо мигнула. — Но я ничего не…

— Опыт, — Хальконег постучал пальцем по кожистой складке над глазом. — Камни справились.

— Ал-лииши! — Кесса вскинула руку и даже не успела донести её до чашки. Поток воды выплеснулся из сосуда и повис над её пальцами, сверкая и переливаясь отражённым светом. И тут же раскалённая игла вошла под лопатку, и Кесса согнулась пополам, выронив и чашку, и водяной шар. Хальконег покачал головой и подобрал сосуд с пола.

— Как всегда, — пожал он плечами. — Знорки себя ведут так же, как юнцы из Пещер. Что же, это следует записать…

Вручив Кессе наполненную чашку, он вышел.

…Водяной шар висел посреди зала, распухая на глазах, он клокотал и выплёвывал брызги, но поступающая неведомо откуда влага всё наполняла и наполняла его, пока он не стал больше Кессы. Она осторожно подняла руки — вслед за ними поплыл и водяной сгусток, медленно-медленно, пока не наткнулся на край бочки и не пролился внутрь.

— Хм-хм, — Хальконег-отборщик неопределённо пошевелил пальцами. — На мой взгляд, сносно. А ты, Сиарнон, что можешь сказать?

— Это вода, — Кутт зачерпнул из бочки и понюхал жидкость, потом осторожно лизнул. — Вкусная вода. Как из родника. Мастер! А меня так научишь?

— Не твои наклонности, — отмахнулся Хальконег. — Ну а тебе, знорка, пора отдохнуть. Молодые маги часто переутруждаются. Три-четыре простых заклятия в день — вот твой предел… до конца месяца, по крайней мере.

— Ага, — кивнула Кесса, потирая локоть. Жжение ещё ощущалось — глубоко под кожей, в костях. «Вот оно какое — пробуждение магии…»

— И так можно сделать мага из любого человека? — спросила она, дрожа от волнения. — Из каждого жителя Реки?

— Хэ-э, хэ-э! — нахмурился Хальконег. — О таких делах речи не было. Я обещанное выполнил, вы со мной расплатились, теперь идите своей дорогой. И не надо меня ни во что втягивать! А то стражу позову.

Он отступил на шаг и завёл руки за спину, как будто потянулся за оружием.

— Прости, мастер, я говорила не в обиду тебе! — поспешно заверила Кесса и сама попятилась. — Но если бы ты согласился — вся Река была бы тебе благодарна, и в легендах…

— Этого ещё не хватало, — скривился хеск. — Уходите!

Светящаяся арка, выпустив Кессу и Сиарнона, тут же погасла, и пролом слился со стеной. Новоиспечённая колдунья ткнула в него пальцем, но наткнулась на шершавый холодный камень. Никакой двери тут не было.

— Да, Чёрная Речница, умеешь ты пугать жителей, — криво усмехнулся Кутт, показав все клыки. — Твоих соратников тут нет… были бы — весь Халкес только о них и говорил бы. Если уж от твоего появления сплетни взвились, как пчелиный рой…

— Мне жаль, что так скверно всё получилось, — Кесса виновато покосилась на дверь. — Тебе и Хуртсе не будут вредить из-за этого?

— Да кто будет вредить-то?! — удивлённо фыркнул хеск. — Ты никому плохого не сделала. А за слова, даже за странные, у нас не бьют. Ну да ладно, то уже не мои заботы. Желаемое ты получила, и мы в расчёте. Куда теперь пойдёшь?

Кесса уткнулась взглядом в стену и задумалась. Где-то совсем рядом бурлила вода — реки текли над её головой, и сосредоточиться было непросто.

— Вниз, — ответила она наконец и растерянно взглянула на Сиарнона. — Вот только я не знаю дороги…