Черная вдова: «Красная метка»

ГЛАВА 22: АЛЕКС

После взлета прошло уже пять часов, но Алекс так и не мог уснуть. Он тупо смотрел в потолок, подложив одну руку под голову. Пара мокасин валялась на полу под опущенным креслом.

Он наблюдал за Авой, которая ворочалась на соседнем кресле, стараясь устроиться поудобнее. Она с готовностью принимала любые предложения стюардесс, с восхищением разглядывала каждый орешек, каждую коктейльную креветку, а ее откидной столик был доверху завален упаковками из-под клюквенного морса. Но ни о каком комфорте, пусть даже и в салоне бизнес-класса, речи не шло, учитывая, куда они направлялись.

Наконец, Ава бросила безуспешные попытки устроиться и выпрямилась в кресле. Она казалась измученной, помятой, но уснуть никак не получалось. Стресс начинал изнурять ее, и Алекс очень хотел чем-нибудь помочь.

– Расскажи что-нибудь, – попросила Ава, прислонившись к пластиковому подлокотнику между их сиденьями. Хотел бы Алекс, чтобы этого подлокотника не было.

– Спрашивай, расскажу о чем угодно, – ответил Алекс. И он говорил серьезно.

Разговоры с девушками не были его сильной стороной, но с той минуты, как они сели в самолет, он мог думать только об Аве. Даже закрывая глаза, он видел ее так же четко, как наяву. Но он мог лишь сидеть рядом с ней, не имея возможности даже обнять, притянуть к себе...

– Как насчет... собаки? – пробормотала Ава и снова закрыла глаза.

– Какой? – Этого Алекс не ожидал.

Или кошки. Или все же собаки? Да, все верно.

– Я о твоей собаке. У тебя же есть собака, разве нет? – Ава уже почти дремала. – Такая коричневая, немного облезлая. Ты тайком кормишь ее с тарелки...

Алекс вздохнул.

– Если бы. У меня никогда не было собаки.

– Была.

– Я всегда хотел, но моя мама кошатница. Мягко выражаясь.

– Странно. Я была готова поклясться, что у тебя есть собака. – Ава снова открыла глаза. – Картошка, – сказала она вдруг. – Он любил картошку.

– Кто?

– Твой пес. Ты кормил его со своей тарелки.

Алекс удивленно смотрел на нее.

– Почти. Только он кот, зовут его Стэнли, и у него есть собственная тарелка. С Санта Лапусом.

Аву это заинтересовало.

– Серьезно? С Санта Лапусом?

– А еще у него есть отдельный ошейник для каждого праздника. Сейчас он носит... да, точно. С бубенчиками.

– Значит, не пес?

– Не пес.

Ава села, волосы ее были взъерошены.

– Хм-м. Ну, не знаю. А ты всегда жил в Маунтин Клер?

– В Монклер? Нет. Мама не любит говорить об этом, но я родился в Вермонте. Мне до сих пор иногда снятся деревья на нашем старом заднем дворе. Деревья и снег.

Он не стал уточнять, что это были не просто сны, а кошмары, в которых его преследовали, и он прятался с головой в сугробы, а иногда в него стреляли. Порой на снегу появлялись брызги его собственной крови. Алекс подумал, что у Авы достаточно своих кошмаров, и ей ни к чему слушать еще и об этом.

– А что потом?

– Ну, а потом случилась самая скучная история на земле. Родители развелись, и я оказался в Нью-Джерси. Мама устроилась в турагентство. И полюбила кошек, конечно, но об этом я уже вроде бы говорил.

– Но ты на нее совсем не похож. Как такое произошло?

– Она говорит, меня подменили в роддоме. У нас с ней и в самом деле почти ничего общего.

– Ее нельзя назвать миссис Черная Карта?

– Точно нет. И уж точно она не ищет конфликтов.

– А ты ищешь?

Он пожал плечами.

Ава посмотрела на него.

– Что стало с твоим папой?

– Не знаю. Наверное, он просто ушел, а мама все бросила.

– Даже собаку?

– Да не было никакой собаки, сумасшедшая. – Взгляд Алекса устремился в проход между креслами, мимо Авы. – Но я ее спрошу, не было ли у нас собаки, когда я был маленьким. Может, я просто не помню. Спрошу, как только вернусь домой, или, ну, ты знаешь. Позвоню ей. – Он взглянул на часы. В Нью-Джерси воскресенье уже перевалило за полдень.

Мама рвет и мечет. Звонит отцу Данте. Данте, наверное, пытается меня прикрыть. Он, конечно, мне все равно не поверит, но хотел бы я рассказать ему обо всем.

Вдруг Алекс почувствовал, как ему в руку скользнула теплая ладонь.

– Брат, – сказала вдруг Ава, глядя на него.

– Кто, я? – Алекс несколько раз моргнул. – Не ожидал.

Ава с улыбкой покачала головой.

– Я вспомнила. Так звали вашего пса.

Алекс непонимающе смотрел на нее. Этот разговор быстро становился все более странным.

– Откуда ты вообще знаешь, что у нас была собака? Не говоря уже о кличке?

– Брат?

– И что это вообще за имя такое – Брат?

– Это русское слово, – пояснила она, глядя на него. – Ты подумай. Попытайся вспомнить.

Алекс устало откинулся на спинку кресла.

– Брат.

Что я должен вспомнить?

Что это за пес такой, Брат?

Коричневый, – вдруг вспомнил он.

Он вспомнил его коричневую шерсть, коричневые глаза и нос.

Весь коричневый.

И теплый.

Он почувствовал биение теплого сердца, почувствовал теплый пушистый комок, свернувшийся у него в кровати.

Керамическая миска, полная сухого корма, и картошка на завтрак.

Теплое местечко для сна на ковре под оттоманкой.

Веревка с узелком, чтобы грызть...

– Брат, – произнес вдруг Алекс. Он сел. – Я понял, почему его звали Братом. Мы с этим псом действительно были как братья.

– Ты вспомнил? Правда? – Глаза Авы расширились. Она улыбнулась. – Я же знала, что не сама это придумала.

Алекс запутался еще сильнее, чем раньше. В его памяти открывались двери, о существовании которых он раньше даже не знал.

– Когда я оставался один, пес заменял мне семью, – медленно проговорил он.

Эта мысль казалась тревожной, но при этом такой настоящей.

У меня действительно был пес.

Он посмотрел на Аву.

– Как я мог забыть? И почему я не помню, была ли рядом мама? Или папа, раз это было в далеком детстве? – Алекс пропустил темную прядь волос между пальцами.

– Люди часто забывают о разных вещах, – сказала Ава. – Даже о собаках.

У Алекса начинала болеть голова. Он не хотел думать об этом, но у него возникло самое странное чувство из всех, что он когда-либо испытывал: чувство, будто этот давно забытый пес был чем-то очень важным.

И будто Ава была как-то связана со всем этим.

Он посмотрел на ее лицо.

– Но ты-то помнишь. – Он отметил, что под ее глазами пролегла тень. – Как ты можешь знать обо мне так много, Ава? Мы никогда не встречались. В этом я почти уверен. Так откуда ты знаешь обо мне такие вещи, которых не помню даже я сам?

– Алекс, – медленно проговорила Ава. – Иногда я знаю больше, гораздо больше, чем должна.

Алекс посмотрел на нее и по выражению ее лица понял, что речь идет совсем не о собаке.

– Ты имеешь в виду всякие вещи о Наташе Романофф? Или о том, откуда я знаю русский?

Она кивнула. И заговорила медленно, через силу.

– Мои сны не всегда были о ней. – Ава подняла на него глаза. – И они начались давно.

– А кто тебе снился? Кроме собаки? – И вдруг он понял. – Погоди, ты что, имеешь в виду меня?

Ава снова кивнула.

– Что ты такое говоришь? – Алекс пытался сложить в голове картинку, но не мог. Частей в ней было слишком много, и они были слишком сильно поломаны. Все это не имело смысла.

– Ты мне снился, – сказала Ава. – У меня были сны о тебе. Еще до того, как мы встретились.

Он попытался логически развить эту мысль, хотя она и казалась ему иррациональной.

– Что-то вроде предчувствия?

Ава пожала плечами.

– Нечто большее. – Она замолчала, глядя на Алекса и словно пытаясь что-то разглядеть в его лице.

Хотел бы он знать, что именно.

– Я решила, что это судьба, – сказала она, наконец, так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы расслышать.

– Эти сны?

– Не только сны, – Ава опустила глаза. – Это глупо, я знаю. Человек не может быть судьбой. – Алекс наблюдал, как розовый румянец на ее щеках стал краснеть.

Он все еще не мог понять, о чем она говорит, но видел, как это важно для нее. И как она переживает, как сильно она хочет, чтобы он ее понял.

Помоги мне, Ава.

Помоги сложить эту картинку.

Я хочу вспомнить.

Я хочу узнать.

Особенно – тебя.

– Судьба, значит? – Он убрал ей за ухо выбившийся медно-рыжий завиток. – Но откуда нам знать, что такое судьба?

Ава перевела дыхание.

– Ладно. Наверное, будет лучше, если я просто покажу тебе. Только не пугайся, хорошо? – Она нагнулась к рюкзаку, стоявшему у нее в ногах, и вытащила потрепанную записную книжку. – Я никому не показывала, кроме Оксаны.

Она положила книжку Алексу на колени и ждала, пока он ее откроет. Ему было достаточно взглянуть на первый набросок, чтобы понять, почему Ава так нервничает.

– Это что, я? – Он внимательно изучал рисунок. – Точно, я. А это Брат. А вот тот самый лес – похоже, это наш старый дом. Я, кажется, помню этот лес. Он мне тоже снился. Это невероятно.

Деревья и снег.

Из моих кошмаров.

Алекс вздрогнул и присмотрелся.

– Это и правда Брат. Неудивительно, что ты его запомнила. Боже, рисунки просто невероятные. Ты потрясающе рисуешь.

Ава не ответила. Она едва могла заставить себя посмотреть на Алекса и поняла, как это сложно для нее. Все это было настолько личным.

Ава, как и Наташа Романофф, не переносит, когда кто-то сует нос в ящик с ее нижним бельем.

В голове Алекса по-прежнему гудело, пока он просматривал наброски.

Наверное, я тоже не выношу.

Алекс перелистывал страницу за страницей, и каждый раз на него обрушивался тяжелейший груз того, что он видел; словно какой-то древний церковный колокол зазвонил впервые за долгие годы.

– Но я почти ничего из этого не помню, – медленно проговорил он. Он все еще не понимал, что происходит. – Почему?

– Не знаю, – ответила Ава. – А почему помню я?

Алекс оторвал взгляд от книжки:

– Как такое возможно? Ты знаешь о моей жизни больше, чем я сам?

– Я тоже ничего не понимаю.

Алекс переворачивал страницы, не видя толком, что на них изображено. Это большее, на что он был способен, пытаясь сложить головоломку у себя в голове.

Она помнит вещи, о которых я ничего не знаю.

Вещи, которые происходили много лет назад.

Он перевернул очередную страницу.

Как?

Еще одна страница.

Неужели все это не сон? Как я оказался в самолете, летящем на Украину? Почему я сижу рядом с девушкой, которой снится моя жизнь?

Он ощутил ее руку в своей.

И почему это не кажется мне таким уж невероятным?

– Ты в порядке, Алекс?

– Все нормально. – Алекс сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и протянул Аве книжку. – Это наш дом в Монклер. Там я живу сейчас.

– Так я и думала, – улыбнулась Ава. – Маунтин Клер. Надо поправить надпись. Но дом-то я указала верный?

– В точку. – Алекс присмотрелся к рисунку внимательнее. – Но ты нарисовала со странного ракурса. Тебе пришлось бы залезть на крышу дома напротив, чтобы увидеть наш дом с этого угла. – Он улыбнулся. – Что, опять лазила по крыше Фланаганов?

– Поймал, – ответила Ава и заставила себя улыбнуться.

Алекс перешел к следующей картинке.

– А вот это я помню, это было недавно.

– Верно. Несколько дней назад.

– Вечеринка Софи. На заднем дворе у Данте. Нарисовано так, будто ты стоишь на дальнем конце их двора, где изгородь. – Он покачал головой. – И это очень странно, потому что той ночью я слышал оттуда какие-то звуки.

– Снова поймал. – Ава улыбнулась. – Я уже три года живу под изгородью у Данте. Он не очень-то наблюдательный.

– И не говори.

Алекс теперь рассматривал набросок, на котором он стоял на фехтовальной дорожке.

– Значит, сначала были эти сны обо мне. А потом что? Ты меня нашла? Просто случайно наткнулась на меня на Национальном кубке?

Ава медленно кивнула.

– Я сама не ожидала. И удивилась не меньше тебя.

– Вот почему ты сказала, что где-то меня видела? – Он опустил взгляд на толстую книжку. – Ведь ты на самом деле видела. Еще как. – Он взял Аву за руку, не переставая перелистывать страницы другой рукой. – Как такое вообще возможно?

– А как возможно все, что произошло за последние дни?

Алекс не ответил. Он рассматривал набросок одесского склада. Затем доков вокруг склада. Затем зимнего города. Старых облупившихся зданий и петляющих улиц.

– А это что?

– Просто обрывки воспоминаний. Мой прежний дом, по большей части.

– Значит, туда мы и направляемся? Домой, в Одессу. С ума сойти. Я никогда раньше не выезжал из страны.

Ава с тоской посмотрела на него.

– Я не знаю, была ли Одесса моим домом. Я почти ничего не помню, только обрывки. И то, чаще всего это вещи, которых я не хочу помнить. Кошмары. Склад. Солдаты. Иван Сомодоров. Не знаю, могу ли я называть это своим домом. Наверное, у меня нет дома.

Алекс ее понимал.

– Значит, это просто место, где ты жила раньше. У меня такое же чувство по отношению к Нью- Джерси. – Он хотел, чтобы она улыбнулась.

– Я знаю, что там моя мама работала на Ивана Сомодорова. И там я в последний раз видела своего папу. – Взгляд Авы помрачнел.

Алекс сжал ее руку.

– Это последнее место, где ты видела родителей, да?

Ава кивнула.

– А твоя мама была ученым?

– И папа тоже, они оба работали на правительство. Квантовые физики. Мама даже была начальником лаборатории. А потом Иван забрал меня. – Она протянула руку и перевернула несколько страниц. – Вот она. Это моя мама.

Ава достала старое фото своей матери. На снимке – когда-то черно-белом, теперь пожелтевшем, – была изображена женщина, стоящая возле доков.

– Она очень красивая, – сказал Алекс. – Ты так на нее похожа.

– Может быть, такой она и была. Надеюсь. Пытаюсь убедить себя в этом, – сказала Ава, протягивая Алексу фотографию.

Он перевернул снимок. На обратной стороне было лишь одно слово, написанное выцветшим карандашом.

Одесса.

Теперь назад пути не было.

Но как только голова Авы опустилась на плечо Алекса, он понял, что все это неважно. По крайней мере, для него. Он никуда не пойдет без нее. Ведь он может помочь ей.

Потому что Ава ошибается. Иногда человек может быть судьбой.

Иногда между этими понятиями вообще нет никакой разницы.

Ава не подняла головы с плеча Алекса, даже когда услышала по его дыханию, что он засыпает. Даже когда его дыхание превратилось во что-то среднее между сопением и храпом.

Она по-прежнему не могла пошевелиться. Все, что она могла, – это думать, потому что ее осенила догадка. Очень важная, как ей показалось. И на эту мысль ее натолкнул Алекс.

Во всех ее рисунках было кое-что общее. Отдаленное расстояние, странный ракурс.

Барьер, который нельзя было пересечь.

Она ни разу не нарисовала саму себя. Иногда она даже находилась в иной плоскости, нежели Алекс, на далеком расстоянии, на высоте или даже под другим углом.

Раньше ей виделось в этом что-то романтичное, будто их нечто разделяло: жизнь и мечта, реальность и сон, реальность и парень с тату.

Теперь она уже не была в этом так уверена.

Тебе пришлось бы залезть на крышу дома напротив...

Есть. Возможно.

Той ночью я слышал оттуда какие-то звуки.

Есть. Тоже может быть.

Думай. Кто-то в черных перчатках.

Есть. Она не понимала, как не догадалась раньше.

Кто-то вооруженный.

Есть. Пистолет. Тот, который она носит за поясом.

Я не шпионила за Алексом. Но, кажется, я знаю, кто шпионил.

Наташа Романофф. Это всегда была Наташа Романофф.

Ава знала, что почти каждую ночь ей снился Алекс, но, хотя ей и не снилась сама Наташа Романофф, ей начинало казаться, что в этих снах Ава была Наташей Романофф.

Тогда все складывается, верно?

Я наблюдаю от лица Наташи Романофф? Смотрю на мир ее глазами, даже когда засыпаю? Когда не могу смотреть собственными глазами?

Особенно учитывая эту квантовую связь. Когда я не отдаю себе в этом отчета, наши сознания переплетаются, и я даже не замечаю этого.

Но, если это так...

Наташа связана с Алексом.

Она за ним наблюдает, и я это вижу. Я вижу это ее глазами.

Но зачем? Зачем Наташе Романофф следить за Алексом Мэнором?

Почему она это делает, причем не только сейчас, а последние два года?

Что-то не складывалось.

Это должно было что-то означать.

Ты хочешь, чтобы я думала, будто все дело в Иване Сомодорове, сестра, но за всем этим скрывается нечто большее, не так ли?

Одесса может дать ответ. Должна.

Не только на ее вопросы, но и на вопросы Алекса.

Столкнувшись с Наташей Романофф в следующий раз, Ава не будет застигнута врасплох. Она должна знать свою роль и как ее играть. Она должна выяснить, как все это связано с Алексом Мэнором – ради безопасности их обоих.

Несмотря ни на какого Ивана Сомодорова.

Что за игру ты ведешь, Черная Вдова?

Сон не приходил, и Ава продолжала смотреть в окно, пока облака не исчезли и за ними не показалось холодное серое московское небо.

УРОВЕНЬ ДОПУСКА: «X»

СМЕРТЬ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ

ИСХ.: ЩИТ, ДЕЛО № 121А415

ОТВЕТСТВЕННЫЙ АГЕНТ (ОА): ФИЛЛИП КОУЛСОН

ПО ДЕЛУ: АГЕНТ НАТАША РОМАНОФФ, ОНА ЖЕ ЧЕРНАЯ ВДОВА, ОНА ЖЕ НАТАША РОМАНОВА

РАСШИФРОВКА СТЕНОГРАММЫ: МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ, СЛУШАНИЕ ПО ДЕЛУ О СМЕРТИ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ.

ИНФОРМАЦИОННЫЙ ЛИСТОК ЩИТа

ВНИМАНИЮ ВСЕХ ОПЕРАТИВНИКОВ

«ПРОПАЛИ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИЕ ОБЪЕКТЫ»

«АГЕНТ РОМАНОФФ, НАТАША»

«РАЗЫСКИВАЮТСЯ: ОРЛОВА, АВА/ МЭНОР, АЛЕКС»

«ПУТЕШЕСТВУЮТ ПОД ИМЕНАМИ ДЖОНСТОН, МЕЛИССА / ПЕТЕРСОН, ПЕТЕР»

«ЗАМЕЧЕНЫ В ДРАКЕ В АЭРОПОРТУ КЕННЕДИ, ЗОНА МЕЖДУНАРОДНЫХ ПЕРЕЛЕТОВ »

«ГРАБЕЖ/НАПАДЕНИЕ В ДОРОГОМ БУТИКЕ, РЕЗУЛЬТАТ: ПОИМКА ДВУХ РАЗЫСКИВАЕМЫХ ГРУПП АГЕНТОВ»

«ОТСЛЕЖИВАНИЕ ПО КРЕДИТНОЙ КАРТЕ НЕВОЗМОЖНО»

«ОТСЛЕЖИВАНИЕ ЧЕРЕЗ СПУТНИК НЕВОЗМОЖНО»

«ОДЕЖДА НАЙДЕНА В МУСОРНОМ БАКЕ ТЕРМИНАЛА»

«ПРИ ОБНАРУЖЕНИИ ЗАДЕРЖАТЬ»