Черное солнце Афганистана

1

Через день та же группа во главе с капитаном Серебровым улетала за следующей партией новых вертолетов. На этот раз получать их предстояло в пограничном городе Термезе.

Майор Екимов назначил лейтенанта Беляка начальником штаба оперативной группы. Пришлось Александру вертеться, как белка в колесе. Нужно подготовить полетные карты, получить все аттестаты на каждого члена группы, бумаги на получение новых машин, а ведь необходимо еще самому отовариться и при этом не ошибиться.

Спекуляцией Александр никогда раньше не занимался. К людям, которые занимались этой самой «куплей-продажей», относился весьма отрицательно и даже с пренебрежением. И тут самому приходится… Но что делать, когда другого выхода нет? Житейская необходимость заставляет. Но навыков никаких. Все «на глазок и удачу». А надо не прогадать, купить у афганцев что-нибудь такое, что ценится в Союзе. Александр рискнул — закупил на все афганские деньги, вырученные за водку, красивые женские платки с люрексом.

Бортовой техник Иван Чубков его покупку не одобрил. Старший лейтенант, опытный холостяк, был почти на десять лет старше.

— А вдруг пролетишь? И даже своих не выручишь?

Капитан Паршин посочувствовал и посоветовал:

— Надо было тебе набрать разного товара. Если на одном погоришь, то на другом выиграешь и всегда будешь без убытка.

— А что теперь делать? — загрустил Беляк. — Не относить же обратно афганцу в кантин? Да и времени в обрез. На рассвете вылетаем…

Но переживать было некогда. Вечером потянулись офицеры эскадрильи. Все с одной просьбой: купи водки! Кому пару бутылок, кому больше. И давали советские деньги.

— Записывай, все в голове не удержишь, — подсказал Паршин.

На вертолетах Ми-8 своей эскадрильи группа долетела до Кабула. Воздушную границу пересекли на транспортном самолете и оказались в Ташкенте. Столицу Узбекистана даже не посмотрели — на аэродроме загрузились в объемистый Ми-6 и через шесть часов прибыли в Термез.

Александра Беляка, сразу же по прибытии, отпустили «на проведение спекулятивной операции». Ему вручили все, что привезли члены группы: часы, джинсы, кассетники, шифон, рубашки, платки и еще бог знает что. Выделили помощника.

Долго разыскивать покупателей не пришлось. Термез — город пограничный, здесь издавна существовала тайная скупка контрабандных товаров.

Прямо на выходе из аэродрома к Беляку подкатил узбек. Среднего возраста, широколицый, одетый в европейский костюм. Он наметанным взглядом осмотрел летчика и без всякой дипломатии, спросил напрямую:

— Из Кабула?

— Да! — ответил Александр.

— Что привез?

Александр начал перечислять. Чем больше он раскрывал «свою коробушку», тем алчнее светились глаза перекупщика. Он и предположить не мог, что ему выпала эдакая удача. Остановив, на всякий случай, озабоченного летчика, перекупщик, нежданно-негаданно, подцепил крупную партию товара! Этот лейтенант привез столько контрабанды, что ему могли бы позавидовать и тертые полковники.

Юлдаша, так назвал себя узбек, особенно заинтересовали женские платки:

— С люрексом есть? — уточнил перекупщик.

— Есть, — тихо ответил Беляк.

— Очень даже хорошо!

Александр облегченно вздохнул. Он не прогадал!

Торг был короткий и быстрый. Юлдаш брал весь товар оптом. Сошлись на двадцати тысячах рублей.

О результатах сделки Беляк доложил руководству группы. Капитан Серебров остался доволен:

— Молодец!

— Деньги большие, — сказал Кулешов. — За двадцать тысяч можно купить две «волги»!

— Или три «жигуля», да еще на мотоцикл останется, — уточнил Кононов.

— Деньги большие, — подтвердил Паршин. — Одному ехать опасно. С тобой поедут Кулешов и Хромов.

Чувство страха у летчиков было притуплено. Чего бояться?! Они находились не в Афганистане, где отовсюду стреляют, а у себя на родине. Но по настоянию Паршина, взяли по автомату, в карманы курток сунули гранаты, в кобуры — табельные пистолеты.

Юлдаш пригнал старенькую «волгу», в ее объемистый багажник загрузили товар. Узбек сел рядом с шофером, а веселые и довольные летчики разместились на заднем сидении.

Неподалеку от аэродрома завернули в узкую пыльную улицу, с двух сторон стиснутую высокими глинобитными заборами и домами без окон, словно они повернулись спинами к дороге. Вскоре заехали вот двор, чистенький, просторный. Дом с плоской крышей и большой террасой. В стороне под навесом пожилой узбек в полосатом халате, подпоясанный свернутым платком, разделывал тушу барана.

— Это мой дом, — сказал Юлдаш, — проходите.

В довольно просторной комнате, после солнечной улицы, было полутемно. Пол устлан стертыми коврами. В нишах стопками громоздились ватные одеяла. На высокой кровати, обложенная продолговатыми восточными подушками, полулежала пожилая узбечка. Полное лицо ее, темное, почти коричневое, испещренное многочисленными морщинками, светилось приветливой улыбкой, словно она встречала близких и знакомых ей людей.

— Келиньг! Заходите, пожалуйста!

Летчики выложили привезенное из сумок.

Юлдаш внимательно осмотрел каждую вещь, пересчитал количество и что-то коротко сказал на узбекском пожилой женщине. Она одобрительно кивнула.

— Все верно! — улыбнулся Юлдаш. — Все правильно! Деньги получите, как договорились!

— У нас без обмана, — солидно произнес Кулешов.

Пожилая узбечка приподнялась, вытянула из-за спины подушку. И стала доставать из нее пачки денег, перетянутые резинками. Александр смотрел не на ее смуглые руки, не на пухлые пальцы, на которых сверкали кольца, а на деньги. В одних пачках — двадцатипятирублевые купюры. В других — полусотенные. В третьих — сотенные.

Александр смотрел широко раскрытыми глазами. Он никогда в жизни не видел столько денег! Вспомнилось, как почти год назад он получал свое месячное денежное содержание в финчасти полка, и кассир вручил ему всего десять двадцатипятирублевок.

Не видели таких денег ни капитан Кулешов, ни старший лейтенант Хромов, которые тоже молча смотрели, как пожилая узбечкам передает пачки купюр сыну. Тот пересчитал — не деньги, а пачки! — и повернулся к летчикам:

— Считайте! Ровно двадцать тысяч, как договорились.

— Давай, Саня, действуй! — шепнул Кулешов.

Александр деловито, словно он часто обращается с такими крупными суммами, пересчитал пачки купюр:

— По пачкам все правильно! Двадцать тысяч.

— И в пачках правильно, без обмана. Можете пересчитывать, — сказал Юлдаш.

Беляк взял пачку с полусотенными, снял резинку и, не спеша, пересчитал банкноты.

— Точно! Ровно сто штук!

— Пять тысяч рублей, — подсказал Хромов.

— У нас без обмана, — повторил Юлдаш, — мы деловые люди.

Кулешов и Хромов стояли настороже, положив руки на автоматы.

В комнату из открытых дверей доносился аппетитный запах. Кулешов повел носом и понимающе хмыкнул.

— Приглашаю к столу, — с дружеской улыбкой сказал Юлдаш. — По нашим законам нельзя отпускать друзей без хорошего угощения. А мы теперь с вами друзья! Вы знаете наш дом, и мы всегда будем рады вас видеть.

— Нам долго задерживаться никак нельзя, — сказал Беляк и добавил: — Служба!

— Понимаю, все понимаю, но обед будет короткий. Мой дядя уже приготовил вкусную шурпу из молодого барашка, — уговаривал Юлдаш.

Он обращался к Беляку, мысленно удивляясь, что этот «просто лейтенант» был главным, даже важнее и старшего лейтенанта и капитана.

— А после обеда я сам вас отвезу на своей машине.

— Только без выпивки, — согласился Беляк.

2

— Когда вы еще приедете? — спросил Юлдаш, выруливая на автостраду, ведущую к аэродрому.

— Точно не знаем, — ответил капитан Кулешов, удобно устроившись на мягком сидении «волги». — Накормил ты нас до отвалу!

— Может через неделю, а может позже, — сказал Хромов, вытирая рукой засаленные губы. — Шурпа была классной, даже афганцы так сготовить не могут.

Александр молчал. Он мысленно уже распоряжался своими деньгами. Только не мог окончательно решить, сколько отправить по почте родителям, сколько определить на закупку водки, оставить себе на личные расходы и, конечно, выделить на «культурное обмывание успеха».

В военной гостинице в своем номере их ждали Серебров и Паршин. В пепельнице — полно окурков.

— Почему так долго? — хмуро спросил Серебров.

— Шурпой угощали, — начал объяснять Кулешов и осекся, встретив суровый взгляд Сереброва.

— Какая такая шурпа? — спросил Паршин.

— Суп из баранины с курдючным жиром, — поспешно пояснил Хромов, — Перекупщик обед устроил.

— Деньги привезли?

— Так точно! Вот двадцать тысяч! — Беляк отодвинул пепельницу с окурками и выложил деньги на стол.

— Считали? — спросил Паршин, поглядев на купюры.

— Выборочно, — ответил Александр.

— Надо было каждую пачку пересчитать, — назидательно произнес Серебров и, неодобрительно оглядев сытые лица подчиненных, добавил приказным тоном. — Собрать сюда всю группу!

Летчики собрались быстро. В комнате стало тесно и шумно. Каждый мысленно уже распределял вырученные деньги, отправлял их родным и тратил на свои нужды.

Серебров встал. Все примолкли.

— Товар реализовали, деньги получены и больше, чем планировали. С хорошим наваром. Это заслуга лейтенанта Беляка. Общая сумма составила двадцать тысяч рублей, — доложил командир звена и показал рукой на стол. — Деньги перед вами!

Послышался одобрительный гул. Раздались возгласы:

— Ну, Беляк, ты даешь!

— А мы и не знали про такие твои таланты!

— Молодец, Санек!

Серебров, унимая восторженный гул, поднял руку. Все притихли.

— А теперь внимание! Слушайте мой приказ! — капитан сделал короткую паузу и четко произнес: — Никто из нас ни одного рубля, ни одной копейки не отправит отсюда домой, своим женам и родным.

Наступила глухая тишина, которая тут же взорвалась гулом общего возмущения. Особенно бурно выражали свое несогласие Одинцов, Друзьякин и Кононов.

— У меня вчера сын родился, понимаете вы! — негодовал Кононов. — Только по телефону и узнал, а вы мне запрещаете выслать пару сотен жене?

— Прекратить бодягу! — властно произнес Паршин.

Летчики, хмурые и недовольные, нехотя притихли.

— Вася, мы все от души и с радостью поздравляем тебя! — обратился Паршин к Кононову. — Это же здорово! Сын!

Раздались дружные приветствия и шумные аплодисменты.

— Так я ж о чем? — уже улыбался Кононов. — Деньги послать жене надо? Надо! И отметить тоже положено!

— Отметим обязательно! — сказал Серебров. — Но денег отсылать не разрешаю! Подставляться не будем! Поясняю для тупых и несообразительных. Термез — город пограничный. Все под контролем, особенно почта и телеграф. Мне в штабе летчики предупредили, что попасться можно запросто.

Командир группы рассказал о том, как здесь, в Термезе, недавно пошли под трибунал несколько уличенных в контрабанде офицеров из Кабула.

— Мы служим в Афганистане, где рублей нам не выдают. Чем ты, Кононов, объяснишь появление у тебя такой крупной суммы, если официально ты их не получал и ни в одной ведомости не расписывался?

Василий нахмурился, закусил губу.

— Молчишь? И пришьют тебе статью о незаконном перевозе товаров из-за границы в служебное время военным транспортом. Одним словом, обвинят в контрабанде. И нас всех заодно. Но это еще не все! Только одна сторона медали, — рассуждал командир группы. — Есть и вторая сторона. Но она далеко отсюда.

— Мудришь командир, — не утерпел Друзьякин.

— Никакой мудрости, один здравый смысл. Где наши семьи? В Цхинвали? Там вторая сторона медали и проявится, — сказал Серебров.

— Почему там? — удивленно спросил Кононов.

— Да потому, что в гарнизоне начнется бабий бунт, — объяснил капитан. — Наши семьи получат денежные переводы, а жены всех остальных офицеров полка? Ни фига? Они и затеют бузу, почему это одним дали деньги, а другим нет? И покатится оттуда очень крупная волна. Смекаете?

— Бабы там заварят кашу, а мы с вами тут будем ее расхлебывать, да чесаться, — добавил Паршин. — Особистам и политработникам только дай повод, они с превеликой радостью начнут раскручивать, выматывать душу каждому из нас, откуда да почему такие деньги появились.

— Ты прав, командир! — сказал Одинцов, выражая общее мнение.

— Мы об этот как-то не подумали, — добавил Кулешов.

— Ближе к живому телу, господа офицеры, — сказал Хромов и показал на деньги. — А с этим что будем делать?

— Пропьем! — выпалил Друзьякин.

— Пропить всегда успеем. Сначала решим деловые вопросы, — сказал Паршин. — Каждый из нас взял заказ на водку у своих товарищей и эти заказы выполнить нужно. Верно?

— Святое дело! — утвердительно сказал Терентьев.

— Лейтенант Беляк, зафиксируй каждый заказ! — повелел Серебров.

Александр по очереди опросил каждого летчика о том, сколько бутылок водки ему заказано, и доложил командиру общее количество.

— Приплюсуй сюда еще и нашу водку, лично каждого члена группы, — сказал Серебров и спросил. — По ящику?

— По одному маловато, — за всех ответил Одинцов.

— А по три много, — решил командир группы. — Пиши по два ящика каждому. Нормально? Сколько всего выходит?

— Шестьдесят ящиков, — ответил Беляк.

— Мы получает только четыре вертолета, — задумчиво произнес Серебров и обратился к инженерам и техникам. — Мастера-кудесника, столько водки сможете упрятать, чтобы ни таможня, ни пограничники их не отрыли?

— Если без ящиков, то постараемся! — ответил Одинцов.

— Карты вам в руки, — сказал Серебров и повернулся к Беляку. — Затраты на водку подсчитал?

— Да, командир!

— К общей сумме добавь… — Серебров что-то прикинул в уме и сказал: — Каждому по двести рублей в руки на личные расходы.

— Приплюсовал.

— Что в остатке?

— Почти двенадцать тысяч рублей, — доложил Беляк.

— Нормально! — сказал командир группы. — Новые вертолеты, как мне сообщили в штабе, прибывают через три дня. Устроим себе праздник! Эти двенадцать тысяч предлагаю пустить на пропой.

— Все?

— Все! — кивнул Серебров. — Культурный, но без перепоя! Пить будем одно шампанское. Возражения есть?

В ответ раздался общий гул одобрения.

Бортовой техник Иван Чубков, быстро прикинув в уме, воскликнул:

— Ни хрена себе! Так это что ж выходит, а? Каждый из нас в день должен прокутить всю месячную зарплату!

— Не одну, Ваня! — радостно улыбался Друзьякин. — За три дня по три зарплаты! Вот сколько, если верить арифметике! Какие будут пожелания насчет закуски?

Посыпались предложения:

— Шашлык каждый день!

— Плов!

— Манты!

— Супчик с куриными потрохами!

— Шурпа и мастава!

— Овощи! Помидоры и огурчики без меры!

— Арбузы и дыни! И все фрукты!

И многое другое, что было недоступно в Афганистане, по чему соскучились за эти долгие месяцы… Летчики и инженеры-технари, измотанные афганской жарой, перелетами, бесконечными месяцами нервозной жизни, постоянным напряжением, жизнью под обстрелами наконец-то могли себе позволить себе расслабиться. Хоть на короткое время. На родной земле.

Отдельно и шумно отмечали радость капитана Кононова. Поздравляли с появлением наследника. Шампанское лилось рекой. На столах — ароматный плов, поджаристая самса, куски зажаренной и разделанной курицы, помидоры и огурцы, различные восточные закуски.

Беляк радовался за товарища и по-хорошему завидовал ему. У Василия родился сын! Александр подумал, что и ему пора бы тоже обзавестись семьей. Жениться! Вспомнил Любу Рогушкину, Любушку-голубушку. На душе стало тепло и приятно. Вот только давно от нее не приходило писем… Но военная почта капризна, письма в Афганистан проходят через цензуру и часто просто не доходят до адресата…

3

Через три дня прилетели новенькие «крокодилы». Инженеры и техники занялись приемкой боевых машин.

Вечером, перед отлетом, Беляк пригнал грузовик с ящиками водки. Быстро распредели ее по четырем вертолетом. На каждый вышло по пятнадцать ящиков.

— Куда ж вы их заначите? — озабочено спросил Александр.

— Не боись, лейтенант! — успокоил Иван Чубков. — Твоя задача убрать пустые ящики.

Бортовые механики творили чудеса. Александр, получивший инженерное образование, был удивлен их находчивостью и изобретательностью. Он впервые узнал все пустотелые места, казалось бы, хорошо знакомого Ми-24.

Когда Чубков с помощником стали деловито ощупывать винты на плите, закрывавшей топливные баки, Беляк недоуменно замер. Неужели и туда? Не может быть такого! Там одних крепежных винтов три сотни, да еще герметика…

— Не боись, лейтенант! — повторил Иван, доставая отвертку. — Будет полный порядок!

Эти три сотни винтов откручивались и закручивались одной примитивной отверткой, поскольку иного инструмента не имелось. Все было вскрыто, топливо откачено, бутылки уложены, плита возвращена в исходное положение, даже место соединения подкрашено.

А летчики-операторы мозговали над маршрутными картами. Они пересчитывали остатки топлива и места дозаправок на этапах полета.

— От Кандагара до Кабула не дотянем, — доложили они свои расчеты командиру группы. — Топлива не хватит.

— Что предлагаете?

— Взять площадку в Газни.

— Хорошо, — согласился Серебров. — Пишите перезаявку.

В штабе были удивлены изменением маршрута. Но Павел Серебров умел убеждать и настаивать на своем. Там и жаркая погода и воздух разрежен, а горы высокие, преодолевать их трудно, тем более что машины новые, тяжелые, и потому топлива заправляем меньше, чтоб облегчить общий вес. Он умел говорить веско и убедительно.

— Лететь предстоит нам, а мы те места хорошо знаем!

— Тебе виднее, капитан! — сказал главный начальник и дал «добро».

Первый этап — по Союзу, до города Мары.

Первый этап полета, как первый бросок, испытание на прочность и выносливость машин. На запросы командира звена ответы следовали однотипные:

— Нормально!

— Полный порядок!

— Без проблем!

Второй этап — от Мары до Шинданда.

При пересечении границы дали эшелон 3600 метров над уровнем моря. Но на высоте в три тысячи метров начались неприятности. К обычным маслянистым запахам от работающих двигателей, внезапно добавился запах водки.

Паршин запросил бортового техника.

— Что там у тебя?

— Стреляют, — ответил Чубков.

— Кто стреляет?

— Бутылки! Пробки стреляют.

Паршин по внешнему переговорному устройству обратился к Сереброву. И на других вертолетах происходило то же самое. Командир звена принял решение:

— Снижаемся до двух с половиной!

— Понял! — ответил Паршин.

Перед приземлением открыли двери и проветрили кабины, выгоняя водочный дух. Но он упорно держался, порождая мрачные мысли.

В Шинданде быстро подзаправились горючим, и — в путь. В Газни также постарались не задерживаться.

В ставший родным Джелалабад, на свою базу, прилетели без приключений. На аэродроме летчики и технари, встречавшие прибывшие вертолеты, с удивлением смотрели на угрюмых, чем-то озадаченных пилотов. Ничего не могли понять.

Серебров, взяв с собой Паршина и Беляка, поспешил в штаб, докладывать о результатах командировки. А бортовые техники принялись торопливо отвинчивать винты, вскрывать потаенные места. И подсчитывать потери и убытки. А они оказались немалыми — около каждой боевой машины выросла куча пустых бутылок.

К вечеру Серебров собрал группу. Подвел печальный итог. Пилоты угрюмо молчали.

— Улетали веселились, прилетели прослезились, — скаламбурил Друзьякин.

— Потери естественные и не по нашей вине, — сказал Одинцов и внес предложение. — Следовательно, убытки надо поделить на всех.

Каждому члену группы досталось лишь по шесть скромных поллитровок…

4

На следующий полет за новой партией вертолетов никто из членов группы, наученный горьким опытом, ни у кого денег не брал, никаких заказов не принимал.

Командировка прошла спокойно. Ровно, без нервотрепки и без разгульного кутежа. Сдали Юлдашу привезенный товар. Но уже не в таком количестве. Получили деньги, скромно отметили свое пребывание на родной земле. Закупили ящики водки. Тоже в меньшем количестве.

Получали новенькие вертолеты Ми-24, пригнанные с завода. С ними прилетели инженеры-доработчики из Конструкторского бюро. Они привезли прикрепленные к шлемам очки ночного видения. Были организованы ночные полеты, в ходе которых летчики выявили много недостатков новинки: габариты защитного шлема и его вес непомерно увеличены, в них неудобно работать, ручная коррекция отображения не совершенна и прочее, и прочее…

Многие пилоты не хотели быть «подопытными кроликами» и под разными предлогами стали отлынивать от ночных полетов, но Беляку захотелось освоить новую разработку. Ему было интересно: ночью все виделось, как и днем, но только в бледно-салатном цвете. На третьем заходе на посадку кто-то решил «помочь летчику» и включил огни посадочной полосы.

— Мать-перемать! Немедленно выключить огни! — заорал в переговорное устройство командир.

Но было поздно. Беляк уже поймал «зайца». Этих секунд оказалось вполне достаточно, чтобы произошло полное ослепление. Пришлось совершать дополнительный круг и заново заходить на посадку. На адаптацию, на восстановление зрения требовалось минут пять. И это отразили в отчете. А еще отметили, что в боевой обстановке, когда зрительное напряжение предельно, когда ведется стрельба неуправляемыми ракетами, возникают яркие вспышки, которые также могут ослепить летчика.

Каждую ночь Александр летал с инженерами конструкторского бюро, добросовестно выполнял их указания. Он оказался единственным летчиком из всей группы, который получил официальный допуск «по работе в очках ночного видения».