Черное солнце, желтый песок

Глава 22

Большую часть полета на север Керимов держал "Сессну" на высотах, не обнаруживаемых радаром. Взлетно-посадочная полоса находилась гораздо ближе к городу, чем они предполагали и к тому времени, когда они заметили треугольник вспышек на западе, на горизонте уже доминировали огни Петропавловска. Керимов один раз нажал на полосу, резко накренившись на обратном круге, чтобы хорошо рассмотреть подлесок по краям полосы. Когда он повернулся, чтобы подойти, он поставил нос "Сессны" прямо над сигнальной ракетой и посадил самолет на меловую взлетно-посадочную полосу. Он подрулил к дальнему концу площадки и развернул самолет лицом к пустому подъезду, прежде чем заглушить двигатель. Они открыли двери кабины и сели в тени в пятидесяти метрах от подлеска, прислушиваясь, не раздастся ли звук автомобиля, чтобы нарушить тишину и безмолвие, которые их окружали. Ни один из них не произнес ни слова, но Марат почувствовал беспокойство Петра. Затем Керимов произнес:

- В твоем оружии еще остались патроны?

Марат вернул М52 Керимову.

- Вот он, - сказал Петр, беря пистолет и указывая на них. На полпути вниз по полосе вспыхнула пара фар, и пикап выехал на белоснежную полосу и направился к ним. Когда грузовик приблизился к самолету, водитель выключил фары до ближнего света и, сделав круг, остановился перед "Сесной".

- Эй? - осторожно позвал голос из салона потрепанного грузовика. - Я - ваша поездка в Петропавловск, а потом?

- Салам! - отозвался Керимов.

- Один момент, пожалуйста.

Они собрали свои вещи и вылезли, и Марат помог Керимову запереть самолет и заблокировать колеса камнями, насколько это было возможно.

- Куда ты хочешь поехать в городе? - спросил казах после того, как они свернули с полосы на проселочную дорогу, которая должна была вывести их на шоссе.

- Гостиница 'Алтын Адам' - сказал Громов.

Гостиница была довольно приличной и располагалась на оживленной улице Карима Сутюшева в центре города. Марат зарегистрировался, пока Керимов нервно ждал в вестибюле, а затем они вдвоем поднялись в свой номер, который снова находился на третьем этаже, и смотрели прямо на площадь с многочисленными людьми, сновавшими по ней. Петр направился прямо на балкон и вышел на прохладный ночной воздух, дувший севера.

Марат был слишком уставшим, опустошенным. Он бросил свои вещи на свою кровать и бросил пиджак на стул. Отвернув манжету рукава рубашки, он подошел к телефону. Он набрал номер, который дал ему Асланов, и стал ждать, слыша те же знакомые звуки, которые он слышал по телефону в предыдущие разы. Наконец ленивый голос ответил:

- Да.

- Это Кирилл Рафалов, - сказал Марат. - У вас есть для меня сообщение?

- Пожалуйста, одну минуту. - Голос теперь был четким, деловитым. Последовало короткое молчание. затем на линии снова раздался тот же голос.

- Вы звоните из Петропавловска?

- Да.

- Очень хорошо. С вами все в порядке? Мы слышали о ваших неприятностях в Щукинске.

- Я в порядке, - коротко ответил Марат.

- Очень хорошо. Завтра утром в девять тридцать вы пройдете от гостиницы налево до стадиона 'Карасай' в трех кварталах отсюда и повернете направо, дойдя до бара "Атлантида" на Чайковского. Там вы сядете на автобус номер восемь. Эта колымага идет к автовокзалу и вдоль рынка. Вы выйдете на предпоследней остановке пансионат 'Солнечный' и перейдя улицу, пройдете в заднюю часть пансионата, где ваш контакт будет завтракать на террасе. Он будет одет в белую футболку с красным воротником. Представьтесь ему как Рафалов.

- Смотри, - сказал Марат. - разве я не могу встретиться с этим человеком сегодня вечером? Я хочу избавиться от этого груза. Ты это понимаешь? Я хочу передать его кому-нибудь сегодня вечером.

- Я только передаю вам это сообщение. Вот и все.

- Мне сказали, что я доставлю портфель сюда, в Петропавловск. Это правда?

- Я ничего об этом не знаю.

- Ну, а кто, черт возьми, знает? - крикнул Марат.

- Мне очень жаль. У меня есть только эти инструкции. Ничего больше. Вы помните инструкции?

- Да, да, да. - устало сказал Громов.

- Спасибо. До свидания.

Керимов вернулся в комнату.

- В чем дело? - Ему тоже хотелось верить, что худшее позади.

- Больше встреч, больше контактов, больше все того же самого.

- Послушай, приятель, - сказал Керимов. - Я тоже устал, но, черт возьми, я ни за что не смогу заснуть без пары кружек пива. Я крепко привязан к этому. Почему бы нам не спуститься на площадь и не перекусить? Выпить немного пива. успокоиться немного.

Марат покачал головой.

- Продолжай.

- Громов, - сказал Керимов, - ты бы сделал себе одолжение, если бы расслабился в одном из этих кабаков. Забудь об этом несчастном субъекте там, в Щукинске. Он понимал правила игры. Что ты можешь сделать?

- Давай, - сказал Марат, снимая ботинки. - Я приму душ, а потом лягу спать. Стучи шесть раз, когда захочешь войти.

Керимов посмотрел на него и пожал плечами.

- Ты умрешь молодым. Громов. Тебе придется научиться выпускать пар.

Петр закрыл за собой дверь, оставив Марата уныло сидеть на краю кровати. Громов хотел поговорить с Зоей. Он хотел, чтобы все это закончилось, чтобы он мог расслабиться, чтобы напряжение спало с его плеч, и он мог думать о чем-то, кроме того, как остаться в живых. Это ничем не отличалось от жизни под обстрелами в Дебальцево и Иловайске. Он не мог поверить в это ни тогда, ни сейчас. Он оглядел комнату, затем взял портфель и подошел к вентиляционному отверстию кондиционера на уровне голени рядом с дверью. Он опустился на колени, достал из кармана монету и начал откручивать четыре винта, которые удерживали решетку на вентиляционном отверстии.

Когда они вышли из гнезд, он отодвинул решетку, сунул за нее портфель и вставил винты обратно. После холодного душа Марат лежал в постели с открытыми балконными дверями и потолочным вентилятором, втягивающим степной воздух, дувший через площадь. Музыка из кабаков тоже доносилась с балкона и восточные ритмы вперемешку с российской попсой запутались в его кошмарах. Кошмары о Евгении, выражение ужаса и недоумения на его забрызганном кровью лице, когда он смотрел вниз, на колени, на зазубренный кусок лба Асланова, который только что приземлился на Марата; о Дане, рубящей как свинью, Клейменова; о Зое, плавающей в бассейне среди голубой воды; ее светлые волосы свисали с головы, как водоросли. Где-то ночью он провалился в сон от изнеможения, только для того, чтобы проснуться в предрассветный час от стука Керимова в дверь.

С колотящимся сердцем и 'ПМ', крепко прижатым к двери на высоте головы. Марат впустил помощника, и Петр, шатаясь, пьяный, добрался до своей кровати, где рухнул и захрапел, прежде чем Громов смог успокоить свои нервы настолько, чтобы снова лечь на влажные от пота простыни. На следующее утро Марат проснулся, когда первые яркие лучи солнца поднялись над степью и ворвались через балконные двери. Он побрился, дважды проверил свой 'Макаров', когда надел кобуру с оружием, и оставил полностью одетого и без сознания Керимова, растянувшегося на кровати, когда он спустился вниз на рекогносцировку местности. Марат сидел в тени забегаловки и читал местную газету на русском от начала до конца, выпивая чашку за чашкой крепкий местный кофе. Когда пришло время, он расплатился, прошел четыре квартала до общежития фабрики и сел на автобус, который неторопливо прогрохотал по обсаженному деревцами бульвару через один из главных жилых районов города. Солнце уже поднялось высоко в летнее небо и палило на многоэтажки, чьи окна мерцали в утреннем сиянии. Колымага продолжила путь по городу и наконец видавший виды автобус, чадя дымом, свернул на проспект, который тянулся вдоль рынка и остановился за пару домов от пансионата "Радуга". Марат пересек улицу, направляясь быстрым шагом к пансионату и прошел по крытой галерее в заднюю часть, где на террасе сидели немногочисленные постояльцы.

Найти контактера было нетрудно. Он сидел за столиком у стенки, в стороне от других посетителей. Человек был среднего роста, смугловатый, что являлось характерной чертой среди южных казахов. Он был в темных очках и ел с решительной сосредоточенностью. Когда Марат подошел и представился, мужчина слегка приподнялся со стула, протянул руку, продолжая жевать, и указал Громову на стул напротив. Он не улыбнулся и ничего не сказал. Он налил Марату чашку кофе из кофейника на столе и вытер рот.

- Надеюсь, все в порядке, - сказал он. Видно было, что русский для него является родным языком.

- Да, - отрезал Марат.

Он уже устал отвечать на этот вопрос. Контактер поднял брови.

- Меня зовут Артур Новопашин. Я понимаю, что вы нетерпеливы. но человек, с которым вы должны встретиться, прибыл в Петропавловск только сегодня рано утром. Ему нужно было поспать.

- Когда я его увижу?

Новопашин пристально посмотрел на Марата. Его чашка с кофе замерла на полпути ко рту.

- Прямо сейчас, - сказал он, ставя чашку. - Нет причин больше ждать.

Он положил на стол несколько купюр, и они ушли. Новопашин повез их на юг по шоссе к маленькому городку Байтерек. Новопашин продолжил путь по единственной заасфальтированной улице городка, мимо низких домиков, к помещению давно заброшенного завода, где одинокая машина была припаркована у полуразрушенной каменной стены.

Мужчина в деловом костюме без галстука стоял, прислонившись к крылу машины и небрежно скрестив руки на груди, наблюдая за их приближением. Новопашин остановился возле машины, вышел и заговорил с мужчиной, который чистил ногти маленьким ножом. На капоте машины позади мужчины лежал громоздкий на вид пистолет "Магнум", завернутый в пластик для защиты от соленого ветра и песка. Мужчина выпрямился и протянул руку открытой ладонью вверх Марату. Новопашин заметил замешательство Громова при этом жесте.

- Ему нужен ваш пистолет. Вы получите его обратно.

Смущенный тем, что это было так очевидно, Марат вынул 'Макаров' из кобуры и передал его ему. Мужчина разрядил обойму и сунул ее в карман.

- Вот ваш человек,- сказал Новопашин Марату, указывая на него пальцем.

Громов повернул голову - это была одинокая фигура в рабочем комбинезоне, стоявшая метрах в двухсот от него над небольшим костром. Марат пошел дальше. Одинокая чайка поднялась над песчаными дюнами и зависла над ним, крича и подпрыгивая в потоке ветра, надеясь на брошенные кусочки, которые она привыкла получать от жителей городка. Когда Марат был на полпути вниз по холму, человек оглянулся, увидел его и закурил сигарету, когда ветер с степи взъерошил его прямые, коротко остриженные волосы.

- Доброе утро. - сказал человек. Он прижал сигарету к груди и протянул правую руку. - Меня зовут Алишер.

Они пожали друг другу руки, и Марат увидел, что глаза Алишера покраснели и опухли. Он действительно долгое время не спал и, вероятно, все еще нуждался во сне. На нем была белая накрахмаленная рубашка и галстук под резиновыми ботинками. Алишер заметил взгляд Марата, и его тонкие губы сложились в легкую улыбку.

- Дела и удовольствия, - сказал он. - У меня слишком много первого и слишком мало второго.

Он посмотрел на далеко стоявшие хибарки.

- У тебя есть портфель?

- Да.

- С собой?

- Нет. В Петропавловске.

Алишер посмотрел на степь, на грузовики.

- А ... - Он затянулся сигаретой. - Они чуть не схватили тебя прошлой ночью в Щукинске, да?

- Да, они пытались.

- Имей в виду, что я не знаю, кто такие "они". Они не знали, что делают. Я имею в виду, что они не работали в качестве сотрудников КНБ, выполнявших приказ начальства о задержании преступника. Ими руководил Кореец Чен. Городской Глава - старый друг Чена со времен Астаны. Когда Чен понял, что ты раскрыл его маленький обман в автомастерской, он испугался, что ты уже сбежал из Щукинска. Он обратился за помощью к местному Акиму. Это была "незаконная" услуга для старого друга.

- Как он узнал о комнате в пансионе?

- Вика Зубарева. Чен "убедил" ее рассказать ему все перед смертью. Он думал, что вы могли бы быть там, или если не вы, то кто-то другой, кто мог бы дать ему больше информации, как Вика. Он добрался бы и до тебя, если бы не бедняга Асланов.

- Он подкупил гебешников на блокпосту у моста, - объяснил Громов. - Хасан был умным мальчиком. Все продается в Казахстане. Это печально, но это правда.

Алишер посмотрел на кружившиеся клубки из верблюжьей колючки и саксаула, которые ветер носил по степи. Затем он снова встал.

- Я знаю, что ты беспокоишься о своей сестре, но я не могу дать тебе никакой информации о ней. Я прошу прощения. Сейчас мы разрознены, так как многие части нашей операции подходят к концу. Сегодня все будет кончено. Однако я знаю, что твой маленький друг Шофман мертв.

Марат засунул обе руки в карманы, и язык песчаного ветра лизнул его ботинки. Чайка сдалась, поднялась на ветру и поплыла обратно к деревне.

- И кто ответственен за это? - спросил Марат.

- Чен.

- А Зоя Левкоева?

Алишер перевел взгляд на Марата, а затем снова на песчаные дюны.

- Мы думали, что она была с тобой.

- Она была со мной, пока я был в России. Мы оставались вместе после того, как я получил документы от Даны.

- Значит, она знала, что ты делаешь?

- Да.

- Все?

- Все, что я мог ей сказать. Столько, сколько я знал.

- Безумие, - просто сказал Алишер.

- Она была моим спасательным кругом. Я не доверял РКО. - резко сказал Марат, сознавая, что он защищается, оправдывая свои действия перед этим незнакомцем. - Я не знал, во что ввязываюсь, и думал, что всегда смогу заставить ее послать кого-нибудь за мной, если здесь все развалится. Как оказалось, это сработало не слишком хорошо. Я сообщил о происшествии в Щукинске по номеру РКО в России и рассказал Зое, что произошло. Но когда я попытался перезвонить им обоим вчера вечером, Зои уже не было, а номер РКО вышел из строя. Я все равно застрял. Я не знал, когда вы собираетесь связаться со мной и где. Я ничего не знал ни о Чене, ни о том, кто на него работает. Насколько я представляю, вы могли бы работать на него. Откуда, черт возьми, мне знать?

Алишер сгорбил плечи вокруг спички, закуривая очередную сигарету. Ветер вырвал дым из его рук.

- Значит, ты не знаешь, где госпожа Левкоева? - спросил он, выпрямляясь и глядя на песчаные дюны.

- Когда я позвонил в гостиницу, где мы остановились, ночной портье сказал, что двое мужчин из ФСБ пришли и забрали ее.

Алишер уставился на Марата и доброта исчезла из его глаз, как цвет с лица умирающего. Резные черты его тонких губ приобрели жесткость едва сдерживаемого гнева.

- Вы - добыча, господин Громов, - спокойно сказал он. - вы дали им дорожную карту и, кроме того, путеводитель.

Марат взорвался. Он схватил Алишера за воротник и рывком поднес его к своему лицу.

- Послушай меня, ты, сукин сын. Я сделал для тебя то, чего не сделал бы никто другой, и видел, как моих друзей убивали одного за другим за мои усилия. Я рисковал собственной жизнью, несмотря на то, что только сейчас начинаю понимать, что это невозможно. Я говорю единственному человеку во всем этом проклятом мире, которому могу доверять, что со мной происходит, а ты называешь меня дураком. Мне надоела вся эта дурацкая шарада секретов, и я твердо намерен выкупить эти документы за каждое чертово тенге, которое стоит ваше правительство.

В ту секунду, когда Марат закончил, Алишер сжал руки в двойной кулак и направил их вверх между руками Марата, разорвав его хватку и разбив их о нижнюю челюсть. Он нанес Громову тошнотворный удар в живот, от которого тот наполовину развернулся, и вслед за этим нанес последний удар по почкам, от которого Марат растянулся на песке. Алишер стоял над ним, пока не убедился, что Марат отдышался и слышит его.

- Что бы вы ни сделали, господин Громов, теперь не вам решать. Вы вовлечены в нечто большее, чем ваши индивидуальные предпочтения. Нам все равно, что у вас на уме. Ваш разум принадлежит РКО, пока вы не передадите эти документы.

Он остановился на мгновение, пока Марат яростно кашлял, выплевывая кровь из того места, где Алишер ударом вонзил его зубы ему в заднюю часть языка. Затем казах продолжил:

- Мы все принадлежим РКО. Вы говорите, что пожертвовали своими друзьями. У нас у всех они тоже есть. Вы спрашивали других, чем они пожертвовали? Знаете ли вы степень агонии, скрывающейся за лицами, с которыми вы познакомились через РКО? Вы чужой в этом мире, странник, который не вложил ничего, кроме небольшой боли. И боль - это самое меньшее, мой друг. Вы даже не представляете, сколько еще можно отдать сверх этого.

Алишер стоял между Маратом и белым солнцем Петропавловска. Когда Марат медленно восстановил дыхание и поднялся, опустившись на одно колено, он посмотрел вверх, и Новопашин отступил в сторону, позволяя солнцу ударить Марату прямо в лицо. Громов отдернул голову, его глаза мгновенно наполнились слезами, когда он остался в полусогнутом положении на песке.

- Мы можем продолжить наш разговор? - спросил Алишер, его голос вновь обрел прежнюю заученную ровность. Марат не ответил. В его висках все еще пульсировала боль от удара в челюсть, а нижняя часть спины ощущалась так, словно ее оторвали от позвоночника. - Где портфель? - Алишер отступил между Маратом и солнцем.

- В гостинице, - хрипло ответил Громов. - Именно там. Я имею в виду в номере.

- Ваш помощник знает об этом?

- Да.

- Очень хорошо. Сегодня вечером я хочу, чтобы вы принесли мне портфель в район нефтехранилища. Вы знаете, где это?

Марат покачал головой.

- Это примерно в двадцати минутах езды от вашего отеля, - объяснил Новопашин. - Это старое сооружение, построенное еще в советские времена. Оно использовалось и для переработки нефти. В подземных помещениях также хранили нефть. Они были специально сконструированы в период, когда месторождение активно использовалось. Сейчас, когда запасы нефти на этом участке исчерпаны, оно законсервировано.

- Такси будет перед вашим отелем сегодня вечером в восемь часов. Номер три-два-три. Водитель отвезет вас через мост к территории нефтехранилища, которое официально закрыто. У нас будет кто-нибудь у ворот, чтобы впустить вас. Поскольку наши люди будут контролировать движение поблизости, нам не нужно опасаться засады. После того, как вы доставите портфель, вы больше ничего не обязаны РКО.

- Я возьму своего помощника с собой; я пообещал ему, что он получит сорок тысяч, если благополучно доставит меня в Петропавловск, - сказал Марат, массируя затылок.

- Ты можешь взять с собой своего друга. - Марат осторожно встал и стряхнул песок с одежды. Алишер отступил назад. - Мой помощник Азамат позаботится о том, чтобы ты благополучно добрался до своего отеля. Не выходи из своей комнаты до восьми часов. Я уверен, что Кореец Чен и Денис Литовченко либо в Петропавловске, либо на пути сюда. У нас нет причин рисковать так близко к концу операции.

- Я не понимаю, почему ты не можешь просто пойти со мной в отель и забрать эти чертовы документы у меня из рук. Ты, кажется, делаешь это более сложным, чем необходимо. - сказал Громов.

Алишер закуривал очередную сигарету. По - видимому, он не боялся, что Марат может напасть на него в этот неосторожный момент.

- Я могу заверить вас, господин Громов, что мы не играем в игры ради самой игры. Все правильно мотивировано. Я передам документы непосредственно самому Павлу, и он не сможет получить их до одиннадцати часов вечера. Мне потребуется столько времени, чтобы добраться до пункта передачи после того, как я получу их от вас. Я не могу забрать их у вас сейчас, потому что в повседневном мире я не Алишер, а кто-то другой, и я должен заботиться об этом. Нет, лучше, если портфель останется в одном месте, спрятанным, до вечера.

Марат посмотрел на Алишера, стоявшего перед ним со всей уверенностью в себе, скрестив руки на груди. Этот человек излучал дисциплину, и затяжная боль в пояснице Марата напомнила ему, насколько велика дистанция между его нынешним дряблым состоянием и военной дисциплиной Алишера. Марат тоже знал о такой натянутости, но это было двенадцать лет назад в казахской армии. В данном контексте это было пародией. Алишер посмотрел в сторону машин у реки и помахал двум мужчинам, смотревшим в их сторону.

- Если у вас больше нет вопросов ... - Марат покачал головой. - Тогда увидимся вечером. - отчеканил Алишер. Он не протянул руку Марату, но улыбнулся. - Удачи.

Громов повернулся и пошел прочь. Почти дойдя до машины, он оглянулся на полосу желтоватого песка. Алишер уже был далеко, его белая рубашка блестела на солнце на фоне серых вод Ишима.

Поездка обратно в Петропавловск по прибрежному шоссе прошла быстро, пока Марат смотрел, как катятся белые облака, и думал о возвращении к Зое. Он решил, что, вернувшись в отель, позвонит в управление ФСБ в Питере и попытается выяснить, что Литовченко сделал с ней и удалось ли найти Дану. Если Дениса не окажется, он позвонит Хузину. Он обзвонит всех, кого знает, пока не получит ответы.

Ему казалось нелогичным, что Алишер не знает, что случилось с Даной. Это выглядело не очень хорошо. Они добрались до гостиницы вскоре после обеда, и было уже довольно жарко и сухо. Марат на всякий случай зашел в гостиницу через прилегающий бар, думая, что сейчас чертовски неподходящее время, чтобы войти в парадную дверь, когда опытный наемный убийца может наблюдать за тобой. Он вошел в лифт, который открылся в вестибюле. Пока он шел по коридору, позвякивая ключом от номера, он думал о Керимове и его сорока тысячах долларов, он был бы более чем готов вернуться в Россию этой ночью. Они оба почувствовали бы облегчение, если бы оставили всю эту чертову неразбериху позади.

Он одним движением повернул ручку двери и ключ и вошел. Его сердце остановилось. Керимов лежал на полу, нижняя часть его тела была спрятана за двуспальной кроватью. Его лицо было повернуто к Марату, глаза закрыты. Из его ноздрей и открытого рта на ковер выплеснулась лужа черной свернувшейся крови, образовав лужу, в которой он лежал. Марат подумал о портфеле и повернулся, чтобы посмотреть на решетку, когда обжигающий удар обрушился на его затылок, мгновенно лишив конечностей. Он мягко падал в постепенно темнеющее пространство, наполненное тяжелым ароматом пота и отдаленным мяуканьем кота.