Черное солнце, желтый песок

Глава 23

Очнувшись, во-первых, Марат осознал, что его руки и ноги были привязаны к краям кровати, а во-вторых, что он был голым, если не считать трусов. Испугавшись, он закрыл глаза, пытаясь убедить себя, что его шея не сломана. Это было не так. Он мог ее сдвинуть, хотя сначала с ужасной болью, слегка из стороны в сторону. Когда он медленно открыл глаза, первое, что он увидел, были вращающиеся лопасти потолочного вентилятора над ним, перемешивавшие душный степной воздух, который проникал через открытые окна. Затем его взгляд остановился на стоическом азиатском лице в ногах кровати между его раздвинутыми ногами. Толстый казах был одет в шелковую рубашку с короткими рукавами и принтом джунглей с экзотическими птицами и цветами. Рубашка свободно свисала из его брюк. И тут Марат вспомнил о Керимове. Он собрал всю силу в плечах и шее и медленно поднял голову, чтобы видеть пол рядом с казахом. Не было ни Керимова, ни пятна крови. Его голова откинулась на кровать, но краем глаза он заметил справа от себя еще кого-то.

Когда пульсация в затылке утихла, Марат перевел опухшие глаза на два кресла, стоявшие чуть поодаль от его кровати. Развалившийся на первом стуле человек, как большой толстый перепел был невысоким мужчиной в белом костюме без галстука. Он слегка лысел, и свои прямые жесткие волосы он зачесывал с одной стороны на макушку, чтобы скрыть гладкую лысину. Его волосы были угольно-черного цвета, как и тонкие, слегка изогнутые усы на его длинной верхней губе. Его толстые руки сжимали неподвижного небольшого английского кота, довольно тощего. И человек, и кот смотрели на него с предвкушающим выражением, один мило улыбался, другой равндушно позевывал. Рядом с мужчиной средних лет сидела женщина лет на десять моложе с невыразительным лицом. Она была одета в джинсы, бежевую кофту и светло-серый пиджак, который подчеркивал ее бледноватый вид. Ее волосы были светлыми с рыжеватым оттенком, а внешность - славянской. Ее выражение лица выражало легкий интерес. Марат догадался, кто они. Он даже помнил проклятого кота из поездки на автобусе.

- Ну вот! - сказал маленький человек дерзким женским голосом. - Мы думали, что Филипп перестарался. Это было бы большой ошибкой. Он повернулся к маленькому столику между ним и женщиной и сделал глоток из стоявшей на нем фляжки.

- Позвольте мне представить вас, - сказал он. - Я - Чуков Евгений Николаевич, в просторечьи Чен, а она, - он протянул руку к женщине. - Это госпожа Мария Дюмина. Этот парень у твоих ног - Филипп. А это, - он поднял одну лапу кота и помахал Марату серой лапой, - это Пьеро!

Он смеялся нелепо и одиноко над своим глупым юмором и слегка шмыгал носом, снова прихлебывая из фляжки.

- Я заметил, что вы искали господина Керимова, - продолжал он. причмокивая губами. - Мы не убирали его, мы просто поменяли комнаты. Будучи крепким парнем, он так сильно истекал кровью, что мы просто не могли там оставаться. Беднягу Пьеро просто трясло от этого запаха. Филипп сделал бы то же самое. Ужас. Я даже представить себе не могу, сколько крови он прольет! Он рассмеялся, глядя на большого казаха в застенчивой, дразнящей манере. - Поэтому мы и пришли сюда, прямо по коридору, очень даже просто. У нас к вам много-много вопросов, и если вы сразу станете нам помогать, мы все сможем вскоре отправиться в путь.

Он глотнул еще из фляжки и завинтил сосуд, затем поправил тощее тело Пьеро так, чтобы животное сидело прямо на задних лапах, как человек, и посмотрел на Марата. Громов пошевелил языком во рту, пытаясь стимулировать достаточное количество влаги, чтобы позволить себе говорить. Он прочистил горло.

- Скажи ...ты убил ее?

Чен был удивлен вопросом:

- Молодой человек, вы ведь сразу переходите к делу, не так ли? Полагаю, вы имеете в виду Дану. А вы как думаете? Нет, нет, я этого не сделаю. Я не буду умничать по этому поводу. Нет, мы ее не видели. Ближе всего мы подошли к ней во Питере, в гостинице 'Москва'. Позвольте мне сказать вам, что мы с Марией слушали весь этот эпизод, и это было абсолютно ужасно! О, Боже! Вы знаете, микрофон был у моего помощника на шее, и мы слышали, как он булькал! О, Боже! - Чен вздрогнул. - Но он был ослом. Он сам напросился, черт бы его побрал. Главное правило: не бери Алексея на задание связанное с женщиной. Я потратил годы, обучая его. Он был абсолютным лучшим в иглах, и он разрушил блестящую карьеру из-за самой распространенной ошибки в бизнесе. Это было неловко и испортило мне настроение.

- Он убил Кулиева?

- Старого хрыча в кинотеатре? Конечно. Ему не нравилось оставлять иглу, хотя, это была моя идея. У нас было так мало времени, и я подумал, что Дана может впасть в панику и совершить какую-нибудь глупость. Я хотел выманить ее на свет. Это сработало, а потом Алексей вот так глупо все испортил.

- Шофман ... ?

- О, коротышка еврей и его приятель татарин. Хорошо. На самом деле я не принимал участия в допросе. Я не хотел, чтобы мои помощники убили этих двоих. Видите ли, у нас была запись, на которой вы с Евгением ... о, но самое интересное, что вы видели Марию в то утро, когда она положила микрофон под сиденье. Мы слышали на улице, что вы с этим гномом встречались каждую неделю в одно и то же время и в одном и том же месте. Мария проскользнула в 'Макдональдс', шлепнула 'жучок' на нужную скамейку и уже собиралась уходить, когда ты вошел. Тебя даже не должно было там быть. Люди никогда не поверят, что эта работа зависит от удачи. Просто чистая удача. Но мы не узнали ничего, чего не было бы на пленке. И я ушел из дома Шофмана за несколько минут до прихода полиции. Я не мог в это поверить!

Он посмотрел на Дюмину и удивленно покачал головой, как будто они долго обсуждали это и все еще удивлялись, что ему удалось избежать несвоевременной поимки. Марат снова перевел взгляд на потолочный вентилятор. Он старался не обращать внимания на казаха у себя между ног. Если бы он позволил своим мыслям сосредоточиться на том, что собирается сделать казах, он был бы вне себя еще до того, как они начали. Он должен был обмануть себя, чтобы удивиться тому, что должно было произойти. Он слышал, как Чен делает еще один глоток из своей фляжки.

- У тебя есть еще вопросы? - вкрадчиво спросил Чен. - С таким же успехом ты мог бы выбросить их из своей системы, потому что через минуту все будет наоборот.

Марат услышал щелчок зажигалки, и они оба, Чен и Дюмина, закурили. Тяжелая сладость марихуаны поднималась потолочным вентилятором и распространялась по комнате. Марату казалось, что наркотик создавал идеальную атмосферу для его жертвоприношения от рук невозмутимого профессионала. Казах не курил, и Марат предположил, что у него достаточно опыта в том, что он собирался сделать, чтобы не нуждаться в успокоительном, чтобы пройти через это. Чен встал и подошел к краю кровати, все еще держа кота с выпученными глазами. Он скользнул взглядом по телу и спине Марата, и на его губах появилась жеманная улыбка. С близкого расстояния Марат обнаружил, что контраст между худым, хилым котом и излишней грузностью его хозяина был гротескным.

- Ты держишь себя в хорошей форме, - сказал Чен. - занимаешься в тренажерном зале?

Он приоткрыл рот и вздернул подбородок, ухмыляясь. Легкий смешок застрял у него в горле. Марат боялся, что Чен протянет руку и коснется его. Он мог представить себя терпящим жестокость Филиппа, но он даже не хотел думать о том, чтобы его ласкали сосисочные пальцы Чена.

- Я тебе расскажу, - сказал Чен, словно напоминая, что нужно заняться делами. - на самом деле нас волнует только один вопрос: где портфель? Конечно, ГРУ разыскивает Дану, Павла, и многое другое, и так далее, и так далее, - он покачал головой из стороны в сторону, чтобы показать скуку. - Но мы думаем, что документы - это приз. Сейчас наша основная позиция такова: у тебя есть это, и мы хотим этого.

Марат этого не видел. но Чен что-то сказал Филиппу. Казах резко покинул свое место у ног Марата и подошел к изголовью кровати. Он вытащил из кармана круглую губку и крепко сжал ее одной рукой, а другой нажал на точку под подбородком Марата. Рот Громова непроизвольно открылся. и Филипп засунул шарик губки внутрь. Он достал сигарету из пачки в кармане рубашки, закурил, сделал несколько затяжек. Затем казах подул на горящий конец, чтобы очистить его от пепла, прежде чем положить на правый сосок Марата. Только когда Филипп остановился, а скованные руки и ноги Громова расслабились, он почувствовал кровь на запястьях и лодыжках и понял, что его связали тонкой проволокой. Чен снова появился перед Маратом.

- Мне неприятно видеть, как ты проходишь через это, - сказал он, сочувственно изогнув бровь. В одной руке он держал кота, а в другой - фляжку. - Если хочешь поговорить, кивни. В противном случае ... - Он виновато пожал плечами.

Марат закрыл глаза. Филипп начал прижег ему другой сосок, а когда закончил, затушил сигарету в небольшом углублении в грудине Марата. Волосы Громова взмокли от пота. и ему пришлось бороться с волнами тошноты, которые начинались внизу живота и ползли вверх по трахее, прежде чем утихнуть и начать снова. Он боялся, что если его вырвет, пока губка будет у него во рту, и он захлебнется прежде, чем они поймут, что происходит. Он знал, что напряжение было главным средством мучителя. Предвкушение того, что произойдет дальше, усилило саму боль, когда она пришла. Он сосредоточился на белых чайках в облаках, который он видел, возвращаясь утром в Петропавловск. Когда чайки поднимались, они миновали горизонт и устремлялись в кобальтовое небо, поднимаясь все выше и выше, что они начинали исчезать в сгущающейся фиолетовой мгле. Когда птица превратилась в пылинку, Марат открыл глаза.

- Давайте сначала начнем с простого вопроса, - сказал Чен. Он наклонился к Марату, и кот откинул голову назад, не желая приближаться ближе. - Портфель в твоей комнате?

Марат повернул голову к Марии Дюминой. Она наблюдала за ним, но с тем же успехом он мог быть глухой стеной. Она, казалось, грезила наяву, ей было скучно. На этот раз он обратил внимание на ее рот: ее губы были тонкие, побледневшие как раз в нужном оттенке, чтобы подчеркнуть блеклый тон ее одежды и щек. Он воспринял все это, а затем снова отрешился от этого и закрыл глаза.

Взрыв электрического тока в животе оторвал все его тело от кровати, и его начало рвать. Его ноздри и горло затрепетали, когда он подавился губкой, а глаза распахнулись и закатились вверх. Филипп выдернул губку изо рта и откинул его голову в сторону, в то время как Марата рвало и он сплевывал, чтобы не захлебнуться.

- Филипп! - Чен раздраженно взвизгнул. - Тебе нравится, когда они это делают, не так ли? Ты просто сам не мог бы справиться с этим, не так ли?

Огромные руки Филиппа удерживали голову Марата в стороне от Марии Дюминой, пока Громова не перестало рвать и он не отдышался. Он сморгнул слезы и удивился, почему все еще в сознании. В какой-то момент он знал, что потеряет сознание, но понятия не имел, что сможет вынести такую сильную боль, прежде чем это произойдет. Теперь он испугался. Насколько интенсивнее это может стать, прежде чем он потеряет сознание? Филипп резко повернул голову Марата и засунул губку обратно ему в рот. Он собирался это выяснить.

Громов не знал, как долго это продолжалось. Следующим движнием Филипп всадил ему в пах тычок. Разряд был настолько силен, что казался выстрелом. С остекленевшими глазами он попытался поднять голову, чтобы посмотреть, не образовалась ли дыра ниже пояса. Он не мог. Вилка оголенного провода снова ударила снизу, а потом между его мошонкой и задницей. Громов отключился.

Когда он проснулся, комната была залита солнечным светом, и он не мог повернуть голову, чтобы не было больно открывать глаза. Он услышал голос Чена далеко в конце туннеля, спрашивающий его, где портфель. Он крепко зажмурился и ждал. Разряд электрического тока взрывался снова и снова в быстрой последовательности, погрузив его в пучину боли, которую создавал каждый кричащий нерв из его тела через мучимый участок между ног. На этот раз сознание пришло не само по себе: ему пришлось напрячься. Он боролся за это, потому что услышал пронзительный свист, и свист превратился в крик, а крик был звуком Смерти, засасывавшей его в свой длинный темный туннель. Поэтому он сражался. Он пел, чтобы услышать звук собственного голоса поверх крика, и размахивал руками, ступая в темный колодец бессознательного прямо над смертью. Хотел ли он жить? Да, да. Конечно, он знал: да. да, да. Он кивнул головой. Да. Он увидел свет и отчаянно закивал.

- Он хочет поговорить, Филипп.

Марат услышал нетерпеливый голос Чена. Поговорить? Да, он будет говорить. Если разговор остановит жестокого казаха, он заговорит. Губка исчезла, и Марат жадно глотнул воздух в свои большие легкие. - Просто расслабься, - говорил Чен. - Просто расслабься. Больше с тобой ничего не случится, если ты заговоришь.

В комнате воцарилась тишина, Марат лежал, тяжело дыша, с закрытыми глазами. Когда он, наконец, смог заговорить, он прищурился сквозь ресницы на хрупкий свет.

- Я спрятал его ... в тайник... никто не знает. Если ты убьешь меня... уже никто не узнает. Я хочу поторговаться.

- Конечно, конечно. Филипп! Дай ему виски, - рявкнул Чен. Уговаривающий тон исчез, и он перестал притворяться 'своим'.

- Продолжай, - сказал он Марату.

- Ты меня не убьешь, - Громову было трудно контролировать свои голосовые связки. Он не узнал своего голоса. - Но я не хочу сойти с ума от пыток. Вот так.

Чен держал голову Марата одной рукой, а Филипп плеснул немного янтарного напитка ему в рот. Когда виски попал в его пустой желудок, Громов едва не выплеснул его назад, но он боролся, чтобы сдержать его.

- Где это? - сказал Сон.

- Нет, - выдохнул Марат. - Я отведу тебя туда, - он старался мыслить здраво. - если я скажу тебе сейчас, это будет моим концом. Я лучше умру, не сказав тебе. Я мог бы это сделать, и я бы это сделал. Если ты этого хочешь, тебе придется позволить мне отвести тебя туда. Так что отпусти меня. - Теперь глаза Марата были открыты, и он щурился от дневного света.

Кривая улыбка исказила лицо Чена.

- Ты действительно думаешь, что сможешь устоять перед убедительными методами Филиппа?

Марат кивнул.

- Я знаю, что мог бы. Мертвецу нечего терять. Отпусти меня, или я умру с закрытым ртом. Я могу это сделать. Вы видели, как это делают другие, я тоже могу это сделать.

Чен стоял у кровати и изучал лицо Марата. Это был тупик. Пытки не были столь эффективным методом получения информации, как это часто утверждалось. Все зависело от характера, бесценного качества в психике человека. Для мужчины или женщины с сильными психическими резервами успешный допрос требовал квалифицированного "хирурга" и много времени. Филипп был груб и не обладал соответствующим талантом, а время поджимало. Чен гладил равнодушного кота и обдумывал ситуацию. Движением пухлого запястья он подозвал Филиппа.

- Обрежь провода, - скомандовал он, а затем наклонился достаточно близко к лицу Марата, чтобы тот почувствовал запах марихуаны в его дыхании. - Сделаешь одно неверное движение, Громов, и я разнесу твою голову в пух и прах. Я рискую только до определенного момента, и я сам решаю, где этот момент. - Он помолчал, а затем добавил: - Когда дело дойдет до этого, мое решение может показаться тебе немного капризным.

После того, как Филипп перерезал проволоку на ногах и запястьях Громова, настала определенная свобода. Марат лежал на грязной кровати, не думая прикрываться. Он напряженно прижал руки к бокам, как будто заставлял их принять неестественное положение. Его пах был таким чувствительным, что он не хотел двигать ногами. Зная теперь, что он не умрет, он обнаружил, что снова впадает в бессознательное состояние. Но сейчас это было как бальзам, и он позволил этому случиться. Он не знал, как долго был в отключке, но этого было недостаточно. Филипп стащил его с кровати и отнес в ванную, где бросил на пол под душем и включил холодную воду. Обмякнув под холодными брызгами, Марат почувствовал, как его тело снова ожило, когда кровь прилила к рукам и ногам и запульсировала в голове. Прислонившись к тесным стенам ванной, он встал, заставляя себя двигаться, чтобы размяться и придал устойчивость своим дрожащим мышцам. Когда он наконец вышел из душа, Филипп протянул ему одежду, которую он надел медленно и мучительно. Чен и Мария Дюмина ушли, и Филипп повел Марата по коридору в другой номер. Он постучал, и Чен впустил их внутрь.

Это был такой же довольно скромный номер. Марат впервые заметил, что уже наступил вечер. Дюмина сидела в кресле около стола, на котором стояла бутылка и стаканы. Марат чопорно последовал за Ченом к столу, куда посерьезневший увалень жестом пригласил его сесть.

- Что ты хочешь выпить? - сухо спросил Чен.

- Водка. Немного сока.

Чен смешивал напиток одной рукой, другой все еще баюкая кота. Дюмина смерила Марата равнодушным взглядом и не двинулась с места, чтобы помочь ему, но удобно откинулась на спинку стула, держа свой бокал. Чен протянул напиток Марату.

- Хорошо, - сказал он, откидываясь на спинку стула. Он громко дышал через ноздри в знак уважения к своему излишнему весу. - Как ты хочешь это сделать?

Марат отхлебнул из приземистого стакана, который дал ему Чен, и избегал взгляда Марии Дюминой.

- Сегодня утром пораньше я прокатился на автобусе. Я не хотел держать портфель при себе, пока жду известий от РКО о его доставке. В конце концов я оказался на старом нефтехранилище на другом конце города. Там я его и оставил.

Лицо Чена стало каменным.

- Ты спрятал его там?

- Да.

- Твою мать, - сказал Чен, закатывая глаза. - Добро пожаловать в еще одну загадку непослушного мальчика. Он стиснул зубы.

- Который час? - спросил Марат. - РКО должен был связаться со мной сегодня, я не знаю как, и мы собирались договориться о доставке сегодня вечером. Я нанял таксиста, чтобы он забрал меня и отвез туда. Я хорошо ему заплатил, и он подкупил ночного сторожа, чтобы тот впустил нас. Мы договорились о сеансе связи в восемь часов.

Чен скосил глаза на Дюмину и лениво почесал шерстистое брюхо кота. Тот полузакрыл желтые глаза, наслаждаясь этим.

- Помнишь, что я говорил о риске, Громов? - спросил Чен.

Марат кивнул.

- Уже восьмой час, - взглянул на часы Чен.

Он встал из-за стола, отвел Филиппа в сторону и тихо заговорил с ним, пока казах внимательно слушал. Дюмина открыла свою большую сумочку и достала чешский пистолет-пулемет "Скорпион". С чувством нереальности Марат наблюдал, как она ловко извлекла изогнутый магазин и проверила механизм этого уродливого, но смертоносного оружия, излюбленного боевиками во всем мире для убийства с близкого расстояния. За его спиной Марат услышал щелчки и скрежет проверяемого другого огнестрельного оружия. Через некоторое время они вчетвером спустились вниз, и Марат с Дюминой и Ченом ждали в ярко освещенном вестибюле, пока Филипп сходил в гараж и привел их синий 'Форд'. Через передние двери Марат видел, что его ждет такси. Когда Чен увидел, как Филипп свернул на освещенную площадь, он взял Марата под руку, и они вышли на улицу перед Дюминой, идя мимо снующих вечерних прохожих.

Когда они добрались до такси, Марат наклонился, чтобы заглянуть внутрь. Теперь он смотрел в настороженное лицо Артура. Тот быстро наклонил голову.

- Ты готов? - загадочно спросил Громов.

- Да, конечно. - сказал Новопашин и включил свой счетчик.

Чен отодвинул Марата в сторону и сел на переднее сиденье рядом с Новопашиным. Он наполовину повернулся спиной к двери, лицом к водителю, чтобы ему было легче видеть сзади, куда забрался Марат, а за ним Дюмина. Новопашин отъехал от тротуара, обогнул площадь перед мечетью, миновал здание суда и выехал на Интернациональную. Они проехали под высокими деревьями, раскинувшимися вдоль по проспекту, миновав пару жилмассивов, затем начали подниматься по длинному склону моста, перекинутого через железнодорожное депо. По другую сторону моста они въехали в заводской район 'Рабочий поселок'. Яркие огни предприятий и нефтяных вышек в вечернем сумраке освещали каменный фасад нефтехранилища, огороженном забором из сетки-рабицы.

За старым нефтехранилищем построенные в последние годы заводы, на которых производилось нефтепромысловое оборудование, загромождали ночной горизонт, их дымовые трубы маскировали отравляющие отходы и испарения тяжелой промышленности. Марат пытался что-то прочесть в глазах Новопашина каждый раз, когда они встречались в зеркале заднего вида, но в машине было слишком темно, чтобы что-то могло пройти между ними. Он увидел полосу света, пробежавшую по приборной панели сзади, и вспомнил Филиппа. Ему следовало бы что-нибудь сказать о нем, хотя он был уверен, что никто не знал, что он там. Марат слегка подался вперед.

- Вы договорились с ночным сторожем?

- Все в порядке, друг.

- С нами еще один человек. Позади нас. Это вызовет какие-либо проблемы?

- Ни в коем разе.

- Хорошо, - сказал Марат.

Он не знал, к чему привел этот маленький диалог, и в отчаянии откинулся на спинку. Чен осторожно посмотрел на него с переднего сиденья. Мария Дюмина сидела в противоположном углу, сложив руки на коленях и сжимая пистолет "Скорпион". В конце переулка небольшое КПП защищало вход на территорию нефтехранилища. Это была всего лишь формальность. Они остановились, и Артур заговорил с ночным сторожем по-казахски. Марат напряг зрение, чтобы разглядеть через лобовое стекло парковку во дворе самого нефтехранилища. Это было единственное место, где могли припарковаться машины, и оно было пустым. Парковка была небольшой, размером с два теннисных корта. Такси медленно двинулось по шлаковой стоянке прямо к главному входу, затененному громоздким каменным парапетом. Новопашин подъехал к нему, оставив такси в тени, и выключил мотор.

Чен выглянул во двор и повернулся к своей двери, когда Филипп подъехал к ним и выключил фары. Издалека доносился шум нефтеперерабатывающего завода, а городские огни Петропавловска освещали степь с неуместным великолепием. Дверца машины Филиппа открылась, за которой последовал звук его ботинок, хрустящих по песку. Чен тоже открыл дверцу, как и Мария Дюмина, и на несколько коротких секунд в кабине зажегся свет, осветивший их сзади, когда каждый из них наклонился, выходя из машины в темноту. В этот момент Новопашин выхватил из-под куртки пистолет и трижды выстрелил в поясницу Чена. Одновременно из окон нефтехранилища раздались выстрелы, и Мария Дюмина развернулась и выстрелила из "Скорпиона" прямо в лицо Новопашина, когда Марат бросился на пол салона. Второй залп из окон настиг Дюмину, когда она прицелилась "Скорпионом" в Марата, вытащив ее из машины и унеся в темноту двора. Чен все еще был жив и кричал по-казахски Филиппу, которому удалось вернуться в 'Форд' и завести мотор. С открытой дверцей он включил передачу задним ходом как раз в тот момент, когда попал под перекрестный огонь из окон и с крыши здания. 'Форд' развернулся на рыхлой подъездной дорожке и дико заскользил по двору, пока не врезался в известняковую стену возле ворот КПП. Огонь из стрелкового оружия продолжался еще секунду, разрывая отличный костюм Чена и поднимая клубы песка. Внезапно наступила тишина, если не считать истерического визга кота Чена. Кто-то пробежал через шлакоблочный двор к телу Чена, прямо за пределами освещения, отбрасываемого внутренним светом кабины авто, и застрелил кота. Марат не знал, выходить ему из такси или оставаться в нем. Он слышал голоса над собой на стенах здания, и другие, проходя через двор, останавливались у каждого из тел, проверяя их. Кто-то открыл переднюю дверцу кабины, и Артур вывалился на песок. Затем открылась задняя дверь, и казах в форме помог Марату выйти. Он услышал знакомый голос, приближающийся к нему в темноте, а затем лицо Алишера появилось в потоке света.

- Вам повезло, господин Громов, очень повезло, - быстро сказал он. - Я не знаю, почему вы все еще живы.

Он повернулся и выкрикнул приказы по - казахски, и Марат услышал в темноте бегущие шаги и увидел, как во дворе перекрещиваются лучи фонариков, когда люди спешили выполнить его указания. Марат повернулся и облокотился на крышу кабины. Алишер крепко схватил его за плечо.

- У вас документы с собой?

Марат дрожал, и он знал, что Алишер это чувствует.

- Я сказал им, что спрятал их здесь и планировал забрать сегодня вечером.

- Нам придется поторопиться. - сказал Алишер. - Портфель все еще в отеле?

Марат снова кивнул. Алишер крикнул, чтобы кто-нибудь помог им

и через мгновение Марата уже наполовину несли по узкой каменной лестнице через хранилище к запасному выходу. Когда они вышли через запасной выход, то подбежали к двум машинам, припаркованным рядом, и Марату помогли сесть в первую из них, в то время как Алишер стоял у выхода, быстро разговаривал с человеком в камуфляже. Прошло несколько томительных минут, когда Алишер завел двигатель.

- Будьте осторожны, шеф! - крикнул кто-то из темноты, и Алишер направил автомобиль в темноту.

Путешествие через степь было тяжелым; в какой -то момент Алишер остановился на обочине шоссе, перед автомобилем без опознавательных знаков, ожидавшим под деревьями. Рядом стояло двое мужчин. Они пересели в новую машину, Марат сел на заднее сиденье рядом с Алишером, который наклонился вперед и заговорил с этими двумя, которые сели вперед.

− Ануар, - сказал он водителю. - езжай на место.

Оба мужчины вопросительно посмотрели на него.

- У нас нет документов, - объяснил он. - на нефтехранилище произошла перестрелка. Новопашин был убит всего несколько минут назад.

Когда они возвращались в центр города, Марат рассказал троим мужчинам, что произошло с ним после утренней встречи с Алишером на берегу Ишима. После того, как он закончил свой рассказ, наступило короткое молчание, поскольку каждый человек анализировал последствия недавних событий. Затем Алишер потянулся, сунул в карман и протянул ключ мужчине, сидевшему рядом с водителем.

- Мирас, это ключ от комнаты в "Алтын Адам". Мы не можем рисковать, позволяя господину Громову снова появиться на публике сегодня вечером.

Все трое ждали в машине на темной стороне площади, напротив ярко освещавших улицу фонарей. По коротковолновому радио в машине они слушали отчаянные передачи сотрудников КНБ из нефтехранилища своим коллегам в городе. которые теперь делили эфир с несколькими машинами агентов Дениса Литовченко, прибывшими из Астаны днем, как и предсказывал Алишер. Он едва успел связаться со своими помощниками в городе, как агенты Литовченко прибыли на место перестрелки. Алишер мог только надеяться, что гебисты на месте преступления застрянут, чтобы выиграть им достаточно времени. В напряженной тишине они слушали потрескивающее радио и ждали. Раны Марата пульсировали все сильнее, его внимание больше не было занято постоянным движением и бегством. Бездействие сковало его суставы и высушило убивающий боль адреналин, который спас его от большей агонии, чем он думал. Мирас вышел из-за деревьев на площади, неся портфель под пиджаком. которую он перекинул через руку, как будто сбросил ее в знак уважения к липкой ночи Петропавловска. Через несколько минут они обогнули улицу Караванную и мчались по Объездной, мимо кладбища на окраине Петропавловска, свернув на шоссе А-1, которое вело на юг в Астану.