Черное солнце, желтый песок

Глава 24

Денис Литовченко сидел, положив ноги в носках на кофейный столик, и смотрел, как сизый вечерний свет опускается на североказахскую степь. Он потягивал теплую водку, которая, как он надеялся, нейтрализует падение в сторону инерции, которое охватило его с заходом солнца и его продолжающейся неспособностью добиться прогресса в поиске Марата или документов. Когда Литовченко и Иван Усманов приземлились на небольшой секретный аэродром, принадлежащий казахским спецслужбам, в Щукинске, официальный представитель ФСБ в Казахстане Сергей Виторган встретил их и сказал, что они опоздали на полчаса. По-видимому, Марат и его пилот менее часа назад вступили в перестрелку с сотрудниками КНБ на окраине города и бежали к своему самолету на частной взлетно-посадочной полосе, где они едва спаслись под градом огня из стрелкового оружия. Радар Щукинска отследил их на запад, а затем потерял, когда самолет взял курс к границе. Глава городской полиции сказал Виторгану, что легкий самолет подвергся сильному обстрелу со стороны его людей, и он был уверен, что они пробили бензобак. Он полагал, что самолет упал недалеко от Кокшетау, и сказал, что в течение часа власти отправят поисковые группы КНБ и МВД в тот район. Виторган считал иначе. Он проверил пилота, нанятого Маратом, и узнал, что тот был хорошо известным контрабандистом, чьи регулярные маршруты пролегали вдоль российско - казахской границы до Каспия. Виторган подумал, что исчезновение с экрана радаров отдает старинным маневром уклонения и что Марат и Керимов уже на пути в Петропавловск. Литовченко согласился. В качестве меры предосторожности они послали одного агента в степь с поисковой группой полиции, а сами сели на самолет в Петропавловск. Они прибыли в Петропавловск в темные тяжелые утренние часы и сняли два номера в гостинице "Skif", который располагался в южной части города. Зоя заняла одну комнату, в то время как Литовченко и его агенты заняли другой, установив в нем радиоаппаратуру.

Восход солнца в то утро застал Литовченко все еще бодрствующим, оживленно беседующим со своими агентами, которые уже прибыли в Петропавловск из других казахских городов, и теми, кто следовал за ними на другом самолете из Щукинска. Никто не спал. У них не было перерыва до середины утра, когда два агента, работающие с командой КНБ Казахстана, обнаружили самолет Керимова на небольшой полосе к северу от города. Начальник полиции был прав в одном: "Сессна Центурион" была изрешечена огнем из стрелкового оружия. Это была счастливая случайность, что самолет вообще смог летать. Однако в течение дня никакого дальнейшего прогресса достигнуто не было. Из своей временной штаб-квартиры в Петропавловске Литовченко поддерживал постоянную связь со своими агентами. Вскоре после обеда радисты получили сообщение из офиса в Питере, что Файзулла Левкоев только что сел на рейс 206 авиакомпании "Air Astana", направлявшийся в Астану. Литовченко связался с людьми из ФСБ в столице Казахстана, чтобы убедиться, что кто-то будет в аэропорту, чтобы перехватить Левкоева и внимательно следить за ним в течение следующих двадцати четырех часов. В середине дня главное управление ФСБ сообщило по электронной почте, что сенатор верхней палаты парламента Казахстана Лев Каган был найден мертвым в своем доме его женой, когда она возвращалась с тренировки по фитнесу. КНБ взяло на себя расследование. В Петропавловске сотрудничество КНБ Казахстана было достаточно основательным ...на первый взгляд. Заявив, что он действует по указанию майора Булата Килибаева, местный глава отделения установил блокпосты на каждом шоссе, улице и дороге, ведущей из Петропавловска и охватывающей обширные пригороды и трущобы. Каждый вылетающий самолет, коммерческий или частный, были обысканы группами сотрудников КНБ. Особое внимание уделялось рейсам, ведущим на север, в Россию. Это последнее достижение потребовало от Астаны некоторой политической воли. Литовченко не мог жаловаться.

Денис встал в своей помятой одежде и подошел к окну своего номера. Полная луна в три четверти уже взошла над заливом и балансировала, как кривобокая монета, в сумрачном небе.

Литовченко повернулся, вернулся к дивану и снова положил ноги на кофейный столик. Нет, он пока не мог жаловаться на сотрудничество КНБ, с другой стороны, ни Литовченко, ни кто-либо из его людей не связывались напрямую с майором Булатом Килибаевым с тех пор, как они прибыли в Казахстан. Если бы отсутствие Килибаева было рассчитанным пренебрежением в отместку за его собственный менее чем восторженный прием от лица ФСБ в Питере, Литовченко бы понял. На самом деле он не ожидал такой помощи, какую уже получил от КНБ. Но у Литовченко было неприятное чувство, что не это было причиной отсутствия Килибаева. С усталым наклоном головы Литовченко допил водку и поставил пустой стакан на пол в конце дивана. Он прислушался к помехам в радиоприемниках в соседней комнате и покачал головой. Ему было трудно убедить себя, что он не потерял главную нить расследования еще раз после неожиданного разрыва с Зоей Левкоевой прошлой ночью, который дал ему скачок вперед. Они были так близки к цели в Щукинске. Впервые в своей карьере Литовченко начал сомневаться в своей способности справиться с заданием. Возможно, если бы он был более творческим исследователем... если бы у него было больше интуиции. Но затем он сформулировал оригинальную теорию. Единственное, похоже, ему придется подождать до конца игры, чтобы доказать свою правоту. Только конец игры мог доказать, что он был прав, и если он продолжит свою теорию до последних моментов, он будет двигаться в одиночку. Если он ошибается, его старому другу Николаю Уварову придется чертовски нелегко, чтобы спасти карьеру Литовченко, когда операция закончится. В соседней комнате зазвонил телефон, а это означало, что звонили из Астаны. Вся остальная связь осуществлялась через специальное оборудование, привезенное из Санкт-Петербурга. Литовченко остался на месте, слушая, как Усманов задает вопросы измененным через компьютерную программу голосом, слишком тихим, чтобы Денис мог понять. Он чувствовал, как участилось его сердцебиение, и знал, что теплая водка не была этому причиной. Наконец Усманов повесил трубку и подошел к Литовченко, который делал пометки в блокноте.

- Это был Меньшиков, - сказал он без волнения. - Они провели довольно безумное время, пытаясь не отставать от Литовченко после того, как он приземлился в Астане. Говорит, что Левкоев вел себя так, что будто знал, что кто-то за ним следит, и испробовал все известные трюки ухода от слежки. Меньшиков принял меры предосторожности, обратившись за помощью к своим старым приятелям - частным сыщикам, так что у него все было довольно хорошо организовано.

Однако Литовченко был нетерпелив. Сейчас ему не нужны были подробности.

- Они последовали за Левкоевым к зданию банка на Бейбитшилик. Он направился в номер на верхнем этаже, что-то вроде домашней резиденции, места частных встреч для полудюжины привилегированных людей. Он пробыл там около получаса, затем вернулся в аэропорт, в частный ангар, отгороженный сетчатым забором. Один из топтунов Меньшикова вошел внутрь и пронаблюдал, как Левкоев садится в двухмоторный "Ли-2" - он записал номер - вместе с несколькими хорошо вооруженными людьми. Они взлетели всего несколько минут назад после ...

- Денис потянулся за картой. - ... они летят в Актобе.

Литовченко развернул карту на кофейном столике.

- Позовите сюда госпожу Левкоеву, - сказал он.

Когда Зоя вошла в номер через соседнюю дверь, на ней было батистовое платье казахского производства, которое она купила ранее в тот день, когда Литовченко отпустил ее в Петропавловске в сопровождении агента, чтобы сделать несколько быстрых покупок. Она уехала из Питера без смены одежды и туалетных принадлежностей. Несмотря на то, что она только что проснулась и слишком мало спала, как и все остальные, она почти не выказывала напряжения, за исключением темнеющих теней под ее зелеными глазами. Литовченко ни на секунду не задумался, почему Марат рискнул завести роман с этой женщиной. Она села в кресло напротив кофейного столика и смотрела, как он заканчивает что-то объяснять Усманову, который затем вернулся в свою комнату.

- Госпожа Левкоева, - сказал Литовченко, - мы только что узнали, что ваш муж покинул Астану на частном самолете и направляется в Актобе. Это шестсот двадцать шесть воздушных миль или тысяча семь километров. В двухмоторном самолете это займет у него всего полтора часа. Он придвинулся ближе к ней на диване и повернул карту так, чтобы она могла видеть ее под лучшим углом.

- Вы знаете какую-нибудь причину, по которой он мог отправиться в Актобе? Есть ли у его банка там крупный филиал? Есть ли там кто-нибудь, кгого он часто посещает? По какой-нибудь причине?

Зоя инстинктивно посмотрела на карту и медленно покачала головой.

- Там есть отделение банка. но я не знаю ни одной причины, по которой он должен приехать туда сейчас. С другой стороны, я не знаю, почему он не должен этого делать.

Литовченко достаточно узнал от Зои во время полета и в течение долгого, кажущегося бесконечным дня пришел к выводу, что конец всей этой запутанной неразберихи неизбежен. Он узнал достаточно, чтобы понять, что Зоя Левкоева понятия не имела о том, что происходит на самом деле. Хотя она была умной женщиной и могла считаться экспертом в казахско - российских делах, прожив более десяти лет в Санкт - Петербурге с официальным торговым представителем страны, объединявшим ведущих казахских инвесторов в экономику России, она никогда не была виновата в том, что у нее была темная сторона: ее муж. Если бы она не знала, чем занимался Файзулла Левкоев во время своего бегства из Астаны, Литовченко не собирался быть тем, кто просветит ее. За время их долгих бесед, прошедших после ее телефонного звонка из отеля в Сестрорецке двадцать четыре часа назад, он собрал гораздо больше информации, чем поделился. Единственной заботой Зои было не допустить, чтобы Марат попал в руки правительства Бакаева. Литовченко снова перевел взгляд на карту.

- Вы правы, - сказал он. - нет никаких причин, почему бы ему не поехать в Актобе. Но в данных обстоятельствах есть веская причина, по которой он должен улететь. Я должен понять, что это за причина. Он продолжал изучать карту. - Мы знаем, что Марат добрался до изношенной взлетно-посадочной полосы к северу от Петропавловска. Более чем вероятно, что он все еще здесь. Он должен был лететь в Павлодар, но мы знаем, что он не может туда лететь. От Петропавловска до Павлодара - пятьсот девяносто воздушных километров. На машине, наверное, под семьсот. От Актобе до Павлодара по воздуху - тысяча триста девяносто километров. Если Марат начал путешствие в Павлодар прошлой ночью, когда добрался до Петропавловска, есть хороший шанс, что он прошел через блокпосты, которые в то время еще только создавались. Сейчас он, должно быть, в Павлодаре. Файзулла будет в Павлодаре меньше чем через час, если он туда направляется. И мы будем сидеть прямо здесь, пока не сможем принять некоторые решения, основанные на очень хороших обоснованных догадках.

Литовченко достал из кармана рубашки шариковую ручку и провел прямую линию от Петропавловска на запад до Актобе, от Актобе на восток до Павлодара, а затем обратно на северо - запад до Петропавловска, образовав замысловатый треугольник.

- С другой стороны. - задумчиво произнес он. - РКО знает, что их система контрольно-пропускных пунктов была разрушена. Почему они должны придерживаться этого? Предполагая с некоторой уверенностью, что торгпред знает что-то, чего не знаем мы, почему он направляется в Актобе? Если РКО изменили точку, в которой Марат должен передать портфель, разве они не переместили бы этот пункт ближе к Петропавловску, чтобы сэкономить время и риск? Будет ли это Актобе? Я в этом сильно сомневаюсь.

Зоя придвинула свой стул поближе к карте.

- Он не стал бы афишировать пункт назначения, подавая свой план полета.

- Но он должен знать новую точку обмена. Как вы думаете, у 'Арыстана' хорошая аппаратура слежения? - Литовченко пожал плечами. - И есть проблема с Корейцем Ченом. У меня там пусто. Никаких новых идей, никаких теорий.

Усманов вернулся в комнату.

- Он может направиться и не в Актобе, - сказал он. - наши люди ничего не слышали о нем с тех пор, как он уехал из Астаны. Он даже не подтвердил свои координаты.

Литовченко посмотрел на Зою, затем на карту. Он провел пальцем по территории, которую только что нарисовал.

- Подумайте хорошенько, госпожа Левкоева. Какие - нибудь маленькие города или поселки внутри этой зоны что-нибудь значат для вас? Знаете ли вы взлетно-посадочную полосу в этом районе, которая могла бы вместить несколько самолетов, ферму или земельный участок, которые могли бы принадлежать вашему знакомому, где могла бы находиться полоса?

Зоя посмотрела на участок на карте, который охватывал северо-западную часть Казахстана, включая приграничные районы. Она попыталась воссоздать поездки, которые она совершала в другие города в пределах обозначенной территории: Кустанай, Кокшетау, Рудный, Щукинск. За тринадцать лет их было много. Большинство из них сделано в самолетах, поскольку это был основной способ передвижения для более богатых политиков в этом горном регионе. Из больших городов они ездили на автомобилях в сельскую местность. Но уединенные взлетно-посадочные полосы? Она говорила медленно, размышляя.

- Есть полосы на двух основных промышленных объектах в пределах треугольника: под Павлодаром и к югу от Петропавловска. Однажды мы полетели в Кушмурун, потому что Файзулла хотел показать мне местное озеро, но его пилоту пришлось приземлиться на дороге рядом с карьером за городком. Но мы часто делали это в тех местах. Я не думаю, что это то, что мы ищем.

Она на мгновение остановилась, прищурившись на карте, а затем протянула руку и положила палец на пригород Кустаная.

- Вот, - сказала она. - Здесь, на частных землях Серикбая, он один из ближайших друзей Файзуллы, промышленник с обширными владениями на севере Казахстана и член правления банка 'Восточный'. Мы побывали там на нескольких вечеринках по выходным в свое время, и я видела пару самолетов, выстроившихся вдоль полосы для таких случаев.

- Это грунтовая полоса? - спросил Литовченко, заходя в интернет.

- О нет, это бетонка. Первый класс. Небольшой ангар-сарай в конце, на ближайшей к дому постройке, возмиожно метров триста от полосы.

Радио в соседней комнате ожило, и в приемниках послышались громкие возбужденные голоса. Радисты следили за передачами на волне сотрудников КНБ, а также за четырьмя машинами агентов ФСБ.

- Капитан! - завопил Усманов. - У нас тут перестрелка.

Литовченко вскочил и побежал в спальню, за ним последовала Зоя. Они стояли в дверях, прислушиваясь к путанице срочных передач на казахском, перемежающихся русским, повторных поисков мест, того, что происходило и гроздья резких хлопающих звуков настоящей стрельбы. Все в номере беспомощно слушали, как Иван Уткин, говоря по-казахски, пытался перекричать болтающих гебистов, неоднократно и настойчиво запрашивая место стрельбы. Наконец ответ пришел от диспетчера в отделении КНБ, который получал телефонные звонки от людей по всему городу, которые сообщали о том, что видели и слышали стрельбу на старом нефтехранилище. По счастливой случайности Уткин был в ближайшем из четырех автомобилей ФСБ и уже мчался по мосту. Странно, но после того, как стрельба прекратилась, из самого нефтехранилища не было никакой связи, хотя было очевидно, что у кого-то на месте была рация, настроенное на частоту КНБ. Литовченко продолжал слушать, как Уткин благоразумно продолжал комментировать происходящее, приближаясь к старому нефтехранилищу на высокой скорости и протаранив будку КПП, очутился в эпицентре ужасной сцены во дворе. Ему потребовалось некоторое время, чтобы найти сотрудника КНБ, который признался, что является офицером, ответственным за место происшествия, а затем этот человек, казалось, был так же смущен, как и те, кто только что прибыли. Уткин видел это слишком много раз: скрытный подчиненный офицер, пытающийся прикрыть своего начальника в ситуации, которую он на самом деле не понимал, пытаясь предотвратить ухудшение плохой ситуации для старшего по званию, который бросил его в беде. Он прекратил беседу с потеющим сержантом и повернулся к телам. Все в номере "Skif" с каменным лицом выслушали его доклад.

- У нас есть такси и "Форд - Мондео" казахского производства. Таксист наполовину свесился с переднего сиденья с разнесенным лицом, так что сейчас я ничего не могу сказать об опознании. "Форд" прижат к стене внутреннего двора с казахским телохранителем, расстрелянным изнутри ко всем чертям. Снаружи кабины на земле, похоже, они находятся между кабиной и тем местом, где был припаркован "Форд" лежат еще двое. Это невысокий, грузный славянин лет сорока пяти в белом летнем костюме. В двух, может, трех метрах от него лежит симпатичная женщина, славянка, одетая в джинсы и кофту. Оба они взяли на себя гораздо больше свинца, чем потребовалось, чтобы убить их. Если бы мне пришлось поставить свою карьеру на догадку, то я бы сказал, что у нас тут Кореец Чен и Мария Дюмина.

Литовченко подошел к рации и взял микрофон у оператора.

- Уткин. Вы видите какие-нибудь признаки того, что там есть кто-то еще? У него была встреча с кем-то. Удалось ли им это сделать? Был ли он убит до того, как состоялась встреча? Обыщите эти две машины наизнанку. Он может быть там. Вы понимаете?

- Да. Я знаю, но ничего не могу рассказать об этой сцене. Эти проклятые казахские гебешники уже повсюду. Остальные уже подъехали, и я уже поручил трем нашим людям осмотреть машины.

- Специально для Дениса. - раздался посторонний голос на линии.

Литовченко на мгновение был застигнут врасплох и нажал кнопку передачи на своем микрофоне. Как будто эти слова образовали остаточное изображение, которое задержалось в его мысленном взоре после того, как он услышал, как они были произнесены. Денис узнал голос Булата Килибаева.

- Килибаев? - рявкнул Литовченко.

- Да, капитан. Мне очень жаль, что я не смог лично помочь вам с момента вашего прибытия в Казахстан. Но я уверен, что вы понимаете. Когда расследование зависит от вашего направления, вы не всегда можете быть там, где хотите.

- Где ты, черт возьми, Килибаев? Что за дела там, в хранилище?

- Еще раз приношу свои извинения, капитан, за то, что не сообщил вам о подробностях той встречи. Я надеялся, что все закончится в крепости, но, боюсь, просчитался.

Голос Килибаева затих, затем снова усилился, и Литовченко понял, что он говорит из автомобильного радиоприемника.

- Но сейчас времени мало, - сказал Килибаев. - И мне нужна твоя помощь. Громов и пилот РКО направляются на юг по шоссе А-1 в сторону столицы. Мы преследуем их, но мы одни и ничего не можем сделать. Сейчас не время для жадности, мой друг. Нам придется работать вместе. Я совершенно уверен, что пилот РКО направляется на взлетно-посадочную полосу в маленьком городке Тайынша, расположенном чуть менее чем на полпути к Кокшетау. Можете ли вы посадить своих людей в самолеты и попытаться перехватить их? Мы продолжим передавать координаты по радио. Я связался со своими людьми в Кокшетау, и они уже едут нам навстречу. Вы можете нам помочь?

Его голос затихал по мере того, как он приближался к самым дальним пределам своего диапазона.

- Мы будем в воздухе через пятнадцать минут. Булат, нам нужно будет проработать много деталей, когда все это закончится. Понял?

- Окей. - сказал Килибаев.

Его голос был далеким, едва слышным из-за помех.

- Уткин? Ты это понял? Иди прямо через мост и позвони мне со своего мобильного. Держи пару человек при себе. - затем Литовченко обратился к другим машинам, которые были где-то в Петропавловске. - Мичурин? Ломако? Вы меня слышите? Делайте то же самое. Позвоните мне с мобильного. И поторопитесь.

Литовченко вернул микрофон радисту и вернулся к кофейному столику, где присел на корточки, чтобы еще раз изучить обведенную карандашом территорию.

Зоя и Усманов последовали за ним.

- Ваня, мы не едем в Тайыншу. Когда они позвонят, я скажу им, чтобы они встретили нас к югу от Петропавловска на пересечении шоссе А-1 и А-16. Мы оставим там две машины и поедем в Кустанай, - он посмотрел на Зою. - Вы все еще можете найти этот дом и взлетно-посадочную полосу?

- Думаю, да, - ответила она. И добавила: - Я уверена в этом.

Литовченко снова посмотрел на карту и заговорил скорее сам с собой, чем с другими.

- До сих пор я не был уверен, - пробормотал он. - Булат был очень хорош, но он не отдавал мне должного уважения. Охота на революционеров к северу от Петропавловска была любительской. - Он встал и подошел к окну, выходящему на площадь, где звучала музыка. За ними виднелись деревья и луна над степью. - Госпожа Левкоева, это будет очень опасно. Я должен быть честен с вами: вам не обязательно это делать. Я также буду откровенен: я надеюсь, что вы это сделаете. Вы знаете, что поставлено на карту. Я понятия не имею, что произойдет.

- Вы думаете, Марат будет там, не так ли?

- Да, я знаю, - сказал Литовченко, все еще глядя вдаль. - Я думаю, что он с Булатом Килибаевым и что окончательная передача документов РКО будет произведена на той взлетно-посадочной полосе на усадьбе Серикбая. Я не уверена, насколько у Килибаева есть преимущество перед нами, но если мы не сможем поймать его на шоссе, нам придется попробовать что-нибудь придумать на взлетно-посадочной полосе.

Литовченко знал, что она ответит утвердительно, и ненавидел себя при этом. Зазвонил телефон в соседней комнате, и он повернулся к Усманову, направляясь в спальню.

- Начинайте складывать все в машину. Убедитесь, что у всех нас есть оружие, а также винтовки.

Зоя подошла к окну и посмотрела вниз, на улицу, где бурлила жизнь под ритмичные казахские мелодии. Это был другой мир, который она видела в степной южной ночи, мир, к которому она привыкла всего два дня назад и который теперь казался ей почти чужим. Это была жизнь, которую она воспринимала как должное и теперь она поймала себя на том, что наблюдает за сибаритами под сверкающими огнями и гадает, о чем они думают, как проведут долгие часы ночи и как все это в конечном итоге закончится для них и для нее.

Денису пришлось дважды произнести ее имя, прежде чем она услышала и повернулась, чтобы увидеть, как он складывает карту. Он закатал рукава рубашки и надел пистолет в кобуре, плотно пристегнутой к поясу на пояснице.

- Ты готова идти? - спросил он, быстро схватив свою куртку со спинки стула. - Я не могу придумать ничего, что вам понадобится.

- Я готова, - сказала она и вышла из номера, опередив его и еще одного агента. Они спустились на два лестничных пролета и пошли по наружной дорожке вдоль изгиба здания над ними. Машина была припаркована в небольшом тупичке, окруженном тополями, скрытая от постронних глах. Усманов уже ждал. Через несколько минут они выехали на прибрежное шоссе, оставив позади отель "Skif" и пульсирующий ритм барабанов на площади.