Черноземье 2

Глава 17

Пока крепко связанные хулиганы и злостные нарушители порядка ругались и таращили глаза, пытаясь изо всех своих великих силенок разорвать наложенные путы, я спокойно дожидаюсь со своей командой местные органы правопорядка.

Разорвать они ничего не смогут, только инфаркт или инсульт заработают, я против такого исхода возражать тоже не стану.

Когда подвода с четырьмя пузатыми стражниками прикатила к хамаму, мои пострадавшие уже хотели подняться и пойти замыть кровь на разбитых лицах, но я приказал им лежать, размазывать побольше крови и только жалобно стонать.

Разрешил встать только для того, чтобы как следует пройтись своими ногами по телам обидчиков, то есть отпинать их с большим желанием и рвением. Как символ потери сынками Кройнца неприкосновенности хотя бы в наших глазах. Досталось им очень хорошо, парни постарались изрядно, правильно понимая, что в случае нашего выигрыша в тяжбе за хамам возможно придется ждать отмщения за каждое сломанное ребро могучих недорослей. Несколько сломанных ребер у невменяемых сынков тоже лишним делом не будут на будущее, чтобы не так быстро прыгали и поменьше прыти могучей выказывали.

И еще я хочу максимально раздраконить своих конкурентов за хамам, чтобы подвести их к опасной черте.

Насколько я понимаю, стражники должны пересчитать пострадавших, отметить увечья и травмы из числа серьезных, опросить их и уже тогда составить какое-то свое мнение о случившемся.

Но это только в том случае, если нет самого тут авторитетного мнения, то есть именно, что моего.

Мне самому интересно, как мое высокое звание Капитана, только недавно полученное, сможет потягаться с влиянием бывших членов Совета, хотя на место отца мог встать только один из сыновей, и я даже не знаю, какой именно.

Стража зашла в хамам с довольно деловым видом, но как только рассмотрела в лицо связанных хулиганов, сразу же пришла в ужас и собралась тут же их развязывать.

— Это же хозяева хамама! Очень уважаемые люди! Кто напал на них? — начали причитать стражники, хватаясь за свои алебарды и с подозрением посматривая на всех вокруг.

Однако тут уже в процесс определения виновных вмешался я, махнув своей бляхой перед еще более ошарашенными служивыми, потом уверенным голосом зачитал свои претензии. Затем предложил не обращать на все время ругающихся бандитов внимания и подробно осмотреть следы разбоя перед тем, как доложить своему начальству

Ну, спорить с Капитаном стражники не стали, быстро пересчитали пострадавших, признали кое-какой ущерб помещения, получили на руки все еще связанных дебоширов и мой конкретный приказ отвезти их прямо в Караулку.

Прямо за шкирку дотащили мои парни обоих сынков до стражников, оторопевших снова от настолько непочтительного отношения к очень авторитетным товарищам.

— Я вас провожу лично и проверю, как пойдет следствие! — пригрозил я перепуганным стражникам. — Знаю я вас, ленивых проходимцев!

Явно, что без моего участия никого никуда не повезут, развяжут и отпустят все так же изрыгающих страшные угрозы сыновей Капитана Кройнца тут же за углом.

Страшные они, эти угрозы, сыпятся и мне, и руководству Стражи, и лично несчастным стражникам, и всему Совету Капитанов, что приняли в свой состав такую падаль и подлую тварь, как Ольг Прот.

Братья находятся в состоянии перманентного бешенства, с детства не получав за раз столько по наглым рожам и теперь по очень многострадальным своим бокам. Вообще проигрывать и терпеть поражения не приучены, не то, чтобы получать по ребрам тяжелыми сапогами. Но сдаваться не думают, так и поливают своих победителей похабными словами, сравнивают со всякими некрасивыми животными.

Чтобы кто-то посмел так цинично и среди белого дня в своем же хамаме безответно напинать бывших депутатов Государственной Думы?

То есть бывших членов Совета Капитанов?

Пока всех местных работников я отправил посидеть в еще холодную парилку, чтобы они ничего не видели и в свидетели лишнего не лезли. Сказал своим, чтобы присмотрели за ними и заставили работать как ни в чем не бывало.

— Это наши разборки, а жители славного города Астора не должны претерпеть никаких неудобств в доступе к парилкам. И еще новым дешевым ценам на мытье и купание.

Хорошо видно, что у простых служивых ноги при виде такого ущемления сильно важных жителей города прямо трясутся вместе с поджилками и больше всего на свете они хотят убежать отсюда. Убежать и забыть все, что сегодня видели.

Никто не станет вмешиваться в эти разборки между бывшими и нынешним членами Совета в здравой памяти, пока кого-то хотя не убьют до смерти. Впрочем, на такой исход я и рассчитываю всей своей циничной душой.

Тем более, что найти хоть немного приличных людей в руководстве Стражи я точно не надеюсь, знаю это осиное гнездо уже давно и уверен, что там стало с тех пор только хуже.

Ничего, заодно проверю степень авторитета Совета Капитанов, который тоже официально помогать мне не кинется, как бы я не был прав в этом споре хозяйствующих субъектов. Проверю именно несение службы Стражей как его полномочный представитель на местах, тоже будет не лишним заявить о себе.

Пока заставил тащить непутевых сыночков Капитана Кройнца прямо по полу и потом мощеной камнем дороге к подводе самих стражников. Они, конечно, упарились с таким делом, чтобы ворочать здоровенные, тяжелые, да еще дрыгающиеся тела, поэтому я позвал на помощь своих парней, чтобы помогли как следует возможно жестко закинуть в подводу.

Тех охранников, кто поменьше пострадавший от кулаков сынков.

Закинули как следует, ввосьмером вместе со Стражей подняли каждого по очереди повыше и с размаху бросили на доски подводы. Так, что грохот от соприкосновения затылков молодых Кройнцев с крепким деревом заглушил их ругательства на какое-то время.

Я только довольно улыбнулся, степень неистового бешенства сынков все выше и выше, явно они себя удержать в руках не смогут, как только получат свободу.

Подвода тронулась, стражники подгоняют лошадь, чтобы побыстрее доставить получается, что арестованных не ими к Караулке. Едем к центральной, там и начальства побольше и к ним территориально хамам относится, Караулка у Речных ворот за входящих в город в основном отвечает.

Ругань сынков немного притихла, не хотят они себя в виде связанных хулиганов горожанам показывать, постыдное это для них дело, так катиться арестантами на подводе.

Зато перед самой Караулкой, где лишних глаз и ушей за высоким забором нет, сдерживаться детинушки сразу перестали, как только расслышали вопрос старшего смены:

— Кого это вы к нам привезли? Что за морды такие?

Это он еще не рассмотрел красные рожи возмутителей спокойствия в городе, но уже увидел связанные тела на подводе. Решил, что это какие-то лесорубы или камнетесы, которым он сейчас с удовольствием покажет кузькину мать.

Ну тут они ему все и выдали, и что с ним самим сделают, и с женой его как бесчестно поступят, и куда детей, вскоре круглых сироток, отправят, и как далеко его меч ему же в задний проход засунут…

Упавшие мгновенно усы у старшего, ранее молодцевато торчавшие в разные стороны, явно показали степень охватившего его душевного смятения.

Очень уж невысок его чин по сравнению с авторитетом привезенных связанными как бараны почетных жителей Астора. Просто захотят и плюнут, сразу же утопят всю его беспорочную службу в Страже на протяжении долгих лет.

Полным недоумения взглядом он обратился к своим подчиненным, спрашивая с заметной мольбой, не показалось ли ему случайно, что лучших горожан Астора привезли его же придурки, да еще связанными с таким позором во двор Караулки?

Подчиненные закивали на меня, стоящего позади подводы, пришлось представиться значительно:

— Капитан Совета Ольг Прот! — и тут я значительно помолчал, давая время перестроиться старшему смены. — Вломились эти бандиты в мой хамам, побили до полусмерти моих людей, много чего поломали.

Пусть поймет и осознает, что настоящая теперь власть не валяется связанной на гнилой соломе, а совсем наоборот, контролирует бывшую власть во время ее транспортировки в гнездо законности.

— Как зовут? — громко спросил я, пытаясь перекричать непрерывные проклятия сынков авторитетного Капитана.

— Трилемс, господин Капитан! — немного заторможено, но вполне бодро отрапортовал мужик с усами. — Старший смены в первой Караулке!

— Так вот, Трилемс, — я подошел поближе и доверительно обратился к нему. — Развязывать этих я тебе не запрещаю, это твоя работа, но ты лучше позови народу побольше, больно уж они нехорошо настроены. Как бы до убийства дело не дошло. А лучше, знаешь, что?

— Что, господин Капитан Совета? — служивый понял, что может отсидеться от неприятностей по жизни и службе за моей спиной.

Раз уж я беру на себя ответственность и показываю, что самолично принял решение насчет обоих этих связанных, которые невероятно важные персоны для простых стражников. Принял и готов дальше командовать.

— Оставить их так, да в холодную отправить! Они же на меня напали, на целого Капитана Совета! А кто они такие? Да никто теперь просто, обычные горожане, давно хорошо по морде не получавшие за хамское поведение свое. Пришлось им дать укорот, да что-то они никак не уймутся. Так что зови свое высокое начальство, пусть оно меня выслушает и решение принимает само. А то не твоего это ума и звания дело!

Старший меня понял хорошо, задумался, но быстро просек, что необходимо решение по такому сложному вопросу на кого-нибудь свалить. Он-то, кто такой, чтобы судьбу бывших Капитанов решать, да и моим мнением пренебрегать никак не может.

Быстренько исчез за дверью Караулки, из нее можно перейти в соседнее здание, в кабинеты высокого начальства.

Брона я здесь уже не встречу, вышел он на пенсию со службы, как мне еще на Севере Крос рассказал, но кто-то значит есть уже с утра в кабинетах.

И не прошло и пяти минут томительного, но приятного ожидания, больше из-за стонущих от перетянутых кистей арестантов, как из-за двери вывалился тот самый заместитель начальника Стражи, который меня еще тогда молча послал со всеми претензиями насчет трофеев.

— Отлично, тебя-то мне и надо, — даже обрадовался я про себя.

Жертва все равно требуется, а лучше этой чиновно-коррупционной рожи я никого и не знаю в Страже.

А он точно подойдет, осталось только все половчее разыграть.

— Что тут у тебя, Трилемс? — вальяжно подошел он к подводе, вгляделся и прямо вздрогнул от узнавания клиентов, как будто тот ему уже все не рассказал.

Про такой сложный вопрос между бывшими и нынешним Капитанами.

А меня не узнал, и узнать не может, так как в этом времени я с ним не встречался, Рыжих в порту не перебил в засаде и вообще мы не знакомы. Но я-то его хорошо знаю, рожу проходимскую.

Я представляюсь, но внимания на меня обращается гораздо меньше, чем тут же высказывается сочувствия арестованным.

Знает этот старый проходимец, что я в Совете совсем новичок, а это старые и заслуженные его знакомые, поэтому он свой выбор сделал уже и явно, что не в мою пользу.

Смысла теперь размахивать перед ним моими бумагами с правом собственности нет никакого, не станет он их читать, так как понимает лучше меня, что требуется сделать сейчас для самого себя.

Чтобы прикрыть свою задницу и поэтому сразу же командует снимать веревки с достойных горожан:

— Держать в путах таких людей не положено! Кто приказал их связать?

— Я приказал, Капитан Ольг Прот! — уверенно заявляю я.

И опять он как-то пропускает мимо мое представление и звание, не спорит со мной, но и не прислушивается к моим словам, что клиенты больно буйные. Скользкий такой тип, был таким тогда и стал еще матерее за эти десять лет на своем неизменном посту заместителя начальника Стражи.

Стражники с радостью перерезают веревки на руках и ногах молодых Кройнцев, потом помогают тем спуститься с подводы. Ноги не держат сынков, а руки, то есть запястья, они яростно растирают, не сдерживая стонов от прилившей крови.

— Требую заключить под стражу этих людей-свиней! Как член Совета Капитанов! Как ваше имя, помощник начальника Стражи? — продолжаю я поднимать градус общения.

Он все же представляется, как помощник-советник Пулинс, но отвечает, что требование мое не правомерно, так как вина уважаемых горожан никем не установлена.

Этот момент мне хорошо понятен, чтобы не доложили ему подчиненные, виновников здесь и сейчас может назвать только он сам и это точно окажутся не дети Капитана Кройнца. К ним он относится с должным пиететом, это мне очень хорошо видно.

Но пока сынки восстанавливают кровоснабжение в своих членах, я уже раздраженно продолжаю требовать их заключения как представитель высшей власти в городе, называя хулиганов всякими некрасивыми словами.

— Я ценю ваше мнение, Капитан Ольг Прот, но решение, позвольте уж мне, приму сам, — вполне ожидаемо твердо отвечает мне Пулинс.

— Вы что? Будете спорить с моим приказом, советник-помощник? — уже ору я на него самым громким образом и тыкаю пальцем в братьев, — Этих собак в цепи в самый вонючий подвал! Чтобы запомнили, твари, как пасть разевать на господина Капитана! Чтобы срались и ссались под себя всю жизнь! Чтобы дерьмо из-под друг друга жрали и еще добавки просили!!!

Да, очень хорошо изображаю зарвавшегося Капитана, требующего явно выше своего уровня. Оскорбляю всякими словами пострадавших, чтобы они побыстрее выбрали нужное мне продолжение банкета.

Вот и первый братец уже решил, что вполне достаточно восстановил свои руки и ноги, чтобы больше не слушать мой крик.

Я чувствую кипящую черную ненависть ко мне в его организме, все поднимаю ее градус кипения и тут он поступает наконец, как я жду от него.

Решает все же самостоятельно разобраться со мной, пока все окружающие придерживаются нейтралитета в его с братом пользу.

Дает сурового леща соседнему стражнику и выхватывает у него эту самую алебарду, стражник валится на каменный двор. Тут же размахивается в прыжке блестящим лезвием и прыгает на меня.

Но медленно, очень медленно, видно, что полностью тело еще не пришло в себя. Правда, это для меня медленно, для остальных зрителей вполне быстро все происходит.

Только когда эти братья чего-то пытались дождаться, чтобы все шло как положено по закону?

Я же делаю шаг назад, захватываю магией невидимой рукой плечо этого самого Пулинса и подталкиваю его под падающее сверху широкое лезвие алебарды. Помощник-советник делает шаг в сторону вместе со своим телом и очень неуклюже попадает под страшный удар первого брата. Как будто собрался прикрыть меня, господина Капитана, своим телом от неминуемой смерти.

Никто в это никогда не поверит, чтобы тот так поступил, но вот испугаться и оступиться помощник-советник вполне может.

Ну и отлично, теперь братцу не отмыться, а старый взяточник и ворюга получил по заслугам, хотя никак не собирался этого делать. Но мои легкие взмахи руками никто не видел, все завороженно оторопело уставились на неотвратимо летящую алебарду, чуть не раскроившую тело Пулинса пополам.

Пусть братец и неуклюж, особенно сейчас, после побоев и затекших конечностей, но силы в ударе оказалось очень много вложено. Только он не успел выдернуть лезвие из тела заместителя-советника, как стоящий сзади стражник весьма сноровисто рубанул его по спине мечом, заставив первого братца со стоном опуститься на колени.

Того же стражника успел ударить и второй братец, но не очень сильно, видно, что он еще не очень отошел от веревок. Поэтому извернувшийся от удара стражник рубанул его по руке с оттягом, когда тот попробовал по примеру братца отнять алебарду у еще одного стражника. Тот не дался, они начали тянуть алебарду каждый в свою сторону, как удар меча оторвал одну руку от оружия.

Стражник с алебардой воспользовался этим, ловко чиркнул по шее спереди второго братца, а тот, который с мечом, добавил ему по шее сзади.

Вот так за минуту размахивания оружием оказались убиты заместитель-помощник Пулинс, второй брат и тяжело ранен первый, на его спине резко проступили пятна крови, ему очень заметно стало не до войны.

Я его, разумеется, не стал лечить, даже и не подумал и через десяток минут первый брат отправился следом за вторым. Удар оказался смертельным, несмотря на свой несильный замах и могучую спину, острие разрубило позвоночник и похоже, что какую-то артерию, так сильно хлынула кровь со спины на брусчатку двора Караулки.

Теперь мне нужно сказать этим простым стражникам правильные слова, которых они и должны придерживаться дальше.

Моя ловушка сработала на славу, братья совершили большой промах, решив сразу же рассчитаться со мной, больше некому теперь мешаться около хамама.

Они бы мне жизни точно не дали, упертые до невозможности здоровенные остолопы.

А так их сурово порубала Стража по вполне понятному поводу — преднамеренному убийству своего начальника.

Все шито-крыто и сбоку бантик.

Мои слова оспорить теперь никто не сможет, стражники повторят их как молитву. Ведь я отмечу их выучку и правильную реакцию в докладе начальнику Стражи и всему Совету Капитанов.

— Все видели, как один из этих бандитов напал на стражника, сбил его с ног ударом и захватил его оружие. Этим же оружием зарубил бросившегося грудью на защиту Капитана Совета помощника-советника Пулинса. Он погиб, как настоящий герой, пожертвовав своей жизнью! Мы будем помнить всегда его имя! Остальные стражники сразу же среагировали на нападение и законно воспользовались своим оружием. Буду ходатайствовать о награждении всей смены знаками отличия Совета Капитанов! — громко заявляю я для начинающих собираться за забором зрителей.

И негромко добавляю: — Молодцы, мужики. С меня всем большая премия за ловкое отражение нападения на члена Совета и сохранение моей жизни, по осьмице золотых выдам каждому.

Это тоже лишним не будет.