Чёрные узы и Белая ложь

12

Бек

“Сожаление.”

Оно витает вокруг меня, пока я смотрю, как Марго носится по кухне.

Есть сожаление о том, что я позволил себе чуть ли не поцеловать ее, узнать, какая она на вкус.

А потом сожаление о том, что она позволила бы мне поцеловать себя, а я нет.

Ее слова из того грязного конференц-зала до сих пор звучат у меня в голове. Я не знаю, хочет ли она этого. Я не хочу, чтобы она отказалась от сделки, пока она еще не началась. Так что я остановил себя, даже когда каждая клеточка моего существа хотела поднять ее на столешницу и покончить с ней.

— Марго. — Я вздыхаю, слишком сильно скучая по теплу ее рук. Теперь, с расстегнутой рубашкой, без ее прикосновения мне слишком холодно.

Она не удосуживается взглянуть на меня. Я не могу сказать, что виню ее. На несколько секунд она позволила себе быть уязвимой и дала мне проблеск похоти в ее глазах. Вместо того, чтобы размахивать белым флагом и разжигать тлеющий между нами огонь, я вылил на нас ведро холодной воды и потушил пламя. Она смущена. Мне не нужно смотреть на ее лицо, чтобы понять это.

— Посмотри на меня, — начинаю я.

Ее позвоночник выпрямляется, когда она хватается за ручку чемодана. Она разговаривает с окнами, а не с моим лицом, когда говорит. — Не мог бы ты указать мне, где я буду спать? — она спрашивает. Она изо всех сил пытается скрыть дрожь в своих словах, но я ее улавливаю.

Мои ладони бегут по штанам. Я делаю шаг к ней. — Конечно. Позволь мне проводить тебя туда и забрать твои сумки.

Когда она оглядывается через плечо, смущение маскируется гневом. — Нет. Просто скажи мне, где я буду спать, и я найду комнату.

Я прочищаю горло, указывая на чердак наверху. Я не собирался ее злить. Или, может быть, я ее разозлил. Черт, я действительно не знаю, когда дело доходит до нее. — Нет. — Когда я достигаю ее, я отрываю ее пальцы от ручки. Она бросает в меня грозный взгляд, но я не обращаю на это внимания.

— Я сделаю это, — шипит она. — Просто скажи мне, где я буду спать.

Не обращая на нее внимания, я направляюсь к лестнице. Как только я достигаю нижней ступеньки, я поднимаю ее сумки и начинаю подниматься по лестнице по две. Поднявшись наверх, я смотрю вниз и вижу, что она смотрит на меня снизу вверх. Ее руки на бедрах в раздраженном положении, губы поджаты.

— Ты можешь подойти и выбрать, какую комнату хочешь, или я могу выбрать за тебя. Заставь меня ждать слишком долго, и я выберу худшее.

Что бы она ни бормотала себе под нос, я не улавливаю. Несмотря на то, что она явно раздражена, она поднимается по лестнице. Остановившись передо мной, ее глаза блуждают по лестничной площадке. Сквозь стеклянные перила можно увидеть нижний этаж. Здесь есть зона отдыха. Я не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то действительно сидел там, но выглядит красиво.

Она вырывает свой чемодан из моих рук, почти падая навзничь от напряжения. Глядя мне в глаза с гневным блеском в собственных, она сдувает волосы с лица. — Должно быть, это один из самых дорогих пентхаусов на Манхэттене, — она закатывает глаза, — даже самая плохая комната здесь — роскошь по сравнению с тем, к чему привыкли мы, простые люди.

Покончив с разговором или, скорее, покончив со мной, Марго катит свой чемодан по коридору, оставив меня наблюдать за ней.

Она не ошиблась, ни одна из комнат не плоха. Что бы она ни выбрала, ей будет комфортно.

Но ни одна из них не является той комнатой, в которой я сплю. И я почему-то не могу указать, мне немного горько, что мы будем спать на двух разных этажах.

Это кажется слишком далеко.

Прежде чем я успеваю слишком глубоко задуматься о том, какого черта она со мной делает, я оставляю ее выбирать комнату. Я возвращаюсь вниз, оставив рубашку расстегнутой, и заглядываю в холодильник в поисках чего-нибудь поесть.

Ничто не говорит, что я сожалею, что чуть не поцеловал её, как домашнюю еду.

Мне просто нужно решить, сожалею ли я о том, что почти поцеловал ее, или о том, что не поцеловал ее.

У меня уходит час, чтобы приготовить жареную курицу с овощами. Я кладу его на подушку из риса и добавил особый соус, который впечатлил каждого человека, для которого я когда-либо готовил его.

Жаль, что Марго больше не появляется.

После часа готовки я решил, что она спустится вниз. Она сказала, что позавтракала с друзьями и поела в самолете, но она должна быть голодной. Я подумал, что она, по крайней мере, захочет съесть что-нибудь маленькое. Видимо, она хочет избегать меня больше, чем я ожидал, потому что, прождав за столом сорок минут, я смирился с тем, что она не вернется.

Было бы неплохо оставить что-нибудь у ее двери, чтобы извиниться за то, что произошло раньше. Но я нехороший. Это никогда не было прилагательным, которое кто-то использовал для описания меня. Так что я ем без нее. Я упаковываю остатки и оставляю их в холодильнике.

А потом я работаю до поздней ночи. Я ложусь спать намного позже, чем собирался, мой разум слишком затуманен мыслью о том, что она спит наверху, чтобы спать спокойно.