Чёрные узы и Белая ложь

27

Бек

— Бек, я думаю, нам следует остановиться у следующего выхода.

Я ворчу, мои глаза сосредоточены на дороге перед нами. Дворники двигаются в быстрой последовательности, но даже с их безудержной скоростью они все равно не очень помогают. Из-за того, что с неба падают густые снежные бури, трудно что-либо разглядеть на дороге.

— Скоро снега не будет, — отвечаю я, пытаясь успокоить ее нервы. Кажется, она чертовски нервничает, сидя рядом со мной. Оглядываясь назад, я, возможно, должен был принять приглашение остаться в резиденции человека, который только что согласился вложить достаточно средств в компанию, чтобы упорядочить разработку, над которой работали уже два года.

Я был слишком горд, чтобы принять это. Я ненавидел то, как его сын смотрел на Марго. Он смотрел на нее так, как будто хотел ее. Последнее, что я собирался делать, это оставаться в этом доме со всеми, чтобы переждать снежную бурю. Не зная, как плохо его надоедливый сын, играющий роль золотистого ретривера, смотрел на Марго так, будто только и ждал, чтобы вонзить в нее свои когти. Я хорошо знаю выражение желания, когда дело доходит до нее. Это потому, что я уже давно ношу один и тот же образ.

Я вообще не должен был приводить Марго. Конечно, она думает, что ее наняли отчасти из-за того, что она путешествовала со мной. Но в тот момент, когда я увидел, как загорелись глаза сына, когда Марго вышла из-за меня в начале встречи, я пожалел, что вообще привел ее.

— Если этот радар верен, снег должен идти как минимум следующие двенадцать часов. И это все, что он позволяет мне видеть.

— Эти вещи никогда не бывают правильными.

— О, так ты теперь метеоролог?

— И вы? — Я обвиняю, бросая ее оскорбление обратно на нее. Я не грёбаный метеоролог, хотя это кажется хорошей штукой, потому что они ошибаются в половине случаев и при этом сохраняют свою работу.

— Все, что я хочу сказать, это то, что я не пытаюсь умереть в снежную бурю. Так что, если ты хочешь продолжать ехать, чтобы попытаться добраться до твоего маленького аэропорта, пожалуйста, будь моим гостем. Я думаю, что это глупо, учитывая, что они не могут летать в этом, но ты можешь попробовать. Я, с другой стороны, хотела бы, чтобы ты высадил меня у следующего выхода, чтобы я могла переждать снежную бурю в тепле и не опасаться за свою жизнь.

— Я не оставлю тебя одну в незнакомом месте.

— А безрассудная езда посреди метели — лучший вариант?

Если бы я не побелел костяшками пальцев на руле, я бы посмотрел на нее и бросил на нее грозный взгляд. У нее может быть правильная точка зрения, но у меня все еще сложилось впечатление, что рано или поздно нам придется пройти через самый сильный снегопад. Это произошло довольно внезапно, небольшие шквалы были легко видны поначалу, прежде чем начался сбрасывание снега.

— Бек. — Она повышает на меня голос. Я чувствую ее горячий взгляд на своих щеках.

— Что?

— Я думаю, недалеко есть город под названием Саттон Маунтин [Прим.: В высоту 4700 футов, горы Саттон возвышаются над окружающим ландшафтом]. Остановись на следующем выезде. Нам нужно где-то остановиться.

— Нет. Мы почти на месте.

Она стонет, ее руки взлетают вверх в отчаянии. — Мы почти не вышли из этого. Я хочу выйти из машины и остаться где-нибудь! Мы должны пройти мимо выхода в любую минуту. Мы должны свернуть.

— Последний раз, когда я проверял, я за рулем.

Мне приходится щуриться, чтобы видеть сквозь снег. Может быть, она права. Я думал, что снег посветлеет, если мы будем ехать дальше, но видимость становится все хуже и хуже. Даже с полным приводом внедорожника я чувствую, как шины время от времени проскальзывают на скользких участках.

— Ой, смотри, — саркастически говорит Марго. Краем глаза я вижу, как она подносит телефон к лицу и что-то читает. — Очевидно, они перекрыли межштатную автомагистраль в трех милях впереди из-за шторма. “Странно.” Как будто мы попали в настоящую чертовски опасную снежную бурю!

— Следи за своим тоном, — предупреждаю я, ненавидя свою ошибку в этом сценарии.

— “Следи за своим тоном”, — усмехается она. — Боже, ты такой упрямый и разочаровывающий. Можешь ли ты просто признать, что был неправ, и сдаться?

— “Я” упрямый? — Я маниакально смеюсь, наклоняясь вперед на сиденье, чтобы попытаться лучше видеть сквозь порывы ветра, разметающего снег по всей дороге. — Ты разочаровалс меня с того момента, как я встретил тебя. Так что, прежде чем называть меня упрямым, посмотри на себя, сладкая.

— “Сладкая?” — говорит она с отвращением. — Не говори со мной свысока, придурок.

Я делаю глубокий вдох, ища любые признаки выхода, который, по ее мнению, близок. — Я не говорю с тобой свысока.

Саркастический смех заполняет напряженное пространство между нами. — То, что ты злишься из-за того, что ты неправ, а я права, не означает, что у тебя есть оправдание быть придурком.

Мои зубы скрежещут друг о друга, пока я держу рот закрытым. Есть так много вещей, которые я хотел бы донести до нее, например, тот факт, что она была той, кто была упрямой с того момента, как я поцеловал ее. Она может быть расстроена из-за меня на данный момент, но я расстроен уже больше месяца. Я не говорю ничего из этого, зная, что мы не сходимся во взглядах прямо сейчас с самого начала.

— Ты уверена, что межштатная автомагистраль впереди закрыта?

— Хочешь проверить себя? — Она кипит. Я смело смотрю на нее краем глаза. Она трясет передо мной своим телефоном, появилось какое-то приложение, в котором, кажется, есть обновления трафика.

— Дай мне, — приказываю я, снимая одну руку с руля, чтобы держать его перед ней.

— Ни за что! — кричит она. — Положи обе руки на руль. Ты “с ума сошел”?

Мои пальцы шевелятся, когда изо рта вырывается раздраженный вздох. — Дай мне этот чертов телефон, чтобы я мог проверить, где мне нужно выйти.

— Я же сказала тебе, это следующий выход.

— Ты где-нибудь видишь выход? — указываю я, с каждой секундой все больше разочаровываясь в ней.

— Положи обе руки на руль, и я посмотрю еще раз, — требует она.

Я рычу, торопливо пытаясь вырвать телефон из ее рук. Это не работает. Она кричит, звук заставляет меня подпрыгнуть. Она тут же тянется через пространство между нами, хватая руль.

— Руки прочь, — ругаюсь я, пытаясь оттолкнуть ее руки, чтобы я мог выполнить свою работу и безопасно доставить ее куда-нибудь.

— О, так “теперь” ты беспокоишься о безопасности?

Я пытаюсь оторвать ее руку от руля, но ее маленькие пальцы сжимают ее так сильно, что это оказывается труднее, чем я ожидал.

Пытаясь вырвать ее из-под руля, я пропускаю знак выхода. Все происходит в одном большом пятне. Я пытаюсь повернуть руль в сторону съезда, который появляется перед нами. К сожалению, Марго видит это одновременно. Она дергается за руль, пытаясь указать на это. Смесь наших движений вместе приводит к тому, что колесо уходит слишком далеко вправо. В замедленной съемке шины скользят по неиспользуемому съезду, мокрый снег покрывает поверхность. В один момент мы идеально выстроились на дороге, а в следующий момент внезапные движения руля заставляют нас скользить по обочине и спускаться по небольшой насыпи.

Моя рука немедленно тянется к Марго, скрещивая ее грудь, пытаясь защитить ее от любого удара. Ее крик рикошетом отскакивает от стен внедорожника, заставляя мое сердце содрогнуться от чистой паники из-за того, что она ранена.

Каким-то образом нам везет, и машина почти сразу же останавливается, шины застревают в густой смеси грязи и снега на обочине дороги.

Удар настолько мягкий, что даже подушки безопасности не срабатывают.

Я немедленно смотрю на нее, изучая ее лицо и тело в поисках любых признаков того, что ей причинили боль. — Ты в порядке? — Я тороплюсь, провожу пальцами по ее щеке, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

— Не трогай меня, — сердито отвечает она, отталкивая мою руку. — Я в порядке.

Я был бы расстроен тем тоном, который она использует со мной, если бы я не чувствовал такого чертовски облегчения, что я не виноват в том, что она пострадала.

— Что ж, это один из способов убедиться, что мы остановимся, — говорю я, зная, что говорю как придурок, в котором она меня обвиняет.

— “Действительно?” Это то, что ты сейчас говоришь?

— Я что-то еще должен был сказать? — Я достаю телефон, чтобы попытаться позвать на помощь. Эзра ждет нас в частном аэропорту. Он мог бы что-то сделать. Или я могу хотя бы попытаться вызвать эвакуатор.

— Да, как насчет того, чтобы извиниться за то, что чуть не убил меня?

Я стреляю в нее взглядом. — Ты та, кто схватилась за руль! У тебя есть желание умереть?

Она раздраженно вздыхает. — Единственная причина, по которой я схватилась за руль, это то, что ты убрал с него руку! Я просто пыталась обезопасить нас.

Я закатываю глаза. — Я не думаю, что для пассажира безопасно схватиться за руль. Ты посещала курсы обучения вождению?

— Ты сейчас ведешь себя как мудак.

— Ой, прости. Должен ли я быть благодарен за твою помощь в том, чтобы мы застряли в чертовой глуши? — Я машу телефоном между нами. — Без гребаной связи.

Ее губы складываются в маленькую букву О, когда мои слова доходят до нее. Она смотрит на свой телефон, чтобы подтвердить мое заявление для себя.

У нас нет связи.

Я тянусь, зажимая переносицу большим и указательным пальцами, и мои глаза закрываются. Я делаю успокаивающий вдох, пытаясь обдумать наши варианты.

По сути, нам пиздец. У нас нет связи. Снаружи темнеет. Снег падает густыми мокрыми скоплениями, из-за чего ничего не видно. Добавьте к этому ветер и лютый холод, и на улице будет гребаный кошмар.

Кроме того, есть забавный факт, что единственным признаком цивилизации является небольшой намек на свет на расстоянии.

— Может быть, мы могли бы подождать, пока кто-нибудь не проедет мимо? — предлагает Марго.

Я держу глаза закрытыми, прикусывая язык, прежде чем сказать ответ, о котором могу пожалеть.

Глубоко вздохнув, я пытаюсь проверить, не помогает ли нажатие на педаль газа. Может быть, если я нажму достаточно сильно, мы сможем вырваться. Мои усилия оказываются тщетными. Мы не сдвинемся ни на дюйм.

— Оставайся в тепле, — приказываю я. Я сердито дергаю дверную ручку, толкая дверь. Я сразу же получаю удар в лицо от обжигающего холода. Даже дергать за воротник пальто, пытаясь прикрыть лицо, недостаточно, чтобы бороться с озлобленным ветром.

Фары внедорожника мигают, освещая ночь. Наклонившись перед машиной, я смотрю на оба передних колеса.

— Черт, — бормочу я, заметив, что оба колеса на четверть пути вкопались в грязь. Я не думаю, что есть какой-либо способ выбраться без буксира.

“Прекрасно.”

Я топаю обратно к машине, наслаждаясь теплом, когда сажусь на место водителя и закрываю дверь.

— Насколько ты уверена, что поблизости есть город?

Она ковыряет свои кутикулы [Прим.: Кутикула (от лат. сuticula — «кожица») — это кожная пленка в районе ногтевой лунки, состоящая из отмерших и живых клеток], я заметил, что она делает это, когда нервничает. Если бы я не был так зол на себя за то, что поставил нас в такое положение, я бы протянул руку и попытался успокоить ее нервы. Я не знаю, что делать в этой ситуации, поэтому я собираюсь остаться на своей стороне внедорожника и вариться в своем гневе.

— Я имею в виду, что это был выход, где, по-моему, говорилось что-то о городе под названием Саттон Маунтин или что-то в этом роде. Наверняка есть предприятия? Я думаю…

— Ты думаешь?

— Да, Бек, я думаю. Создавалось впечатление, что он есть, но я не хочу сказать, что полностью уверена в этом.

С гневным вздохом я соображаю, что делать. Я поворачиваюсь к ней лицом. — Ты остаешься в машине. Держи его запертым и держи его включенным. Я вернусь.

Ее рот распахивается, в глазах страх. — Ты собираешься выйти в этом? — Ее глаза смотрят в лобовое стекло, где видимость еще больше ухудшилась — я не знал, что такое возможно.

— У меня нет особого выбора. Мне нужно найти нам помощь.

Несколько секунд она кусает губу. — Я пойду с тобой. Может, найдем, где переночевать.

— Ты не выйдешь на улицу в таких условиях. — Мой тон резок, но я не хочу его смягчать. Я мог бы сойти с ума, если бы мне пришлось смотреть, как она бредет по лютому холоду и снегу, потому что я был слишком ревнив, чтобы остаться в милом, теплом месте, которое нам предложили ранее.

— Оставаться в машине в ожидании серийного убийцы — тоже не лучший вариант, — выплевывает она. Ее руки скрещены на груди в обороне. Взгляд, который она бросает на меня, вероятно, должен меня напугать. Это не так.

— Что-то мне подсказывает, что в такую погоду даже серийные убийцы не выходят на улицу.

Ее брови поднимаются к линии роста волос, когда она слегка наклоняется ко мне. — О, так теперь ты признаешь, насколько ужасны условия?

Мои глаза закатываются. — Условия там хреновые. Ты не пойдешь туда.

Она вызывающе смотрит на меня, застегивая свое тонкое пальто до самого подбородка. — Если ты идешь туда, то и я тоже.

— Ни хрена.

— Ты не мой босс.

Несмотря на то, как я зол, мои губы дергаются от юмора. — Вообще-то да. Так что решено. Ты останешься здесь.

Я снова открываю дверь, надеясь, что мое резкое окончание разговора удержит ее от глупой идеи последовать за мной в, как я надеюсь, город.

Машина выключается. Я поворачиваюсь, чтобы понять, что, черт возьми, она задумала, когда ее пассажирская дверь открывается. Она выходит, прижимая руки к телу, пытаясь согреться. Она болтает ключами в воздухе, ее волосы развеваются от ветра.

— Мы должны запереть его, так как нас не будет.

— Вернись в машину, Марго! — Я кричу на свистящий ветер.

Она чертовски игнорирует меня. Огни мигают дважды, указывая на то, что она заперла машину, прежде чем начать идти по обочине дороги в направлении огней.

Мои туфли скользят по снегу, когда я бросаюсь к ней. — Марго, — шиплю я, догоняя ее.

Она игнорирует меня, ее глаза прикованы к огням впереди нее.

— Перестань меня игнорировать, — требую я.

Снег бьет нас обоих по лицу. С таким же успехом мы могли бы замёрзнуть в эту бурю. И совершенно незачем ей замерзать прямо вместе со мной. Она должна была остаться в машине.

— Тогда перестань указывать мне, что делать, — кричит она против ветра.

— Сейчас не время быть чертовски упрямой, — бурчу я. Ее плечи уже начали трястись от холода. Судя по тому, как ветер дует на нас обоих, должно пройти всего несколько минут, прежде чем ее губы посинеют.

Она продолжает свой путь по дороге. Я не думаю, что пара ворсистых сапог на ее ногах намного лучше обуви для снега, чем мои туфли. Я бы сообщил ей об этом факте, если бы она не была так одержима игнорированием меня.

С громким стоном гнева — на себя и на нее — я срываю с себя пальто и догоняю расстояние между нами. Без предупреждения я натягиваю пальто ей на плечи, пытаясь натянуть его вверх и вокруг ушей, чтобы ей было хотя бы немного теплее.

— Что ты делаешь?

Без пальто ветер прорезает пиджак и тонкую пуговицу. Я пытаюсь скрыть, как чертовски холодно. Это не имеет значения. Я бы разделся догола в такую бурю, если бы ей было хоть чуточку теплее.

— Если ты не собираешься слушать, то я, по крайней мере, попытаюсь уберечь тебя от замерзания.

— А ты?

— Надо было подумать об этом, прежде чем ты настояла на том, чтобы следовать за мной. Засовывая руки в карманы, пытаясь согреть их, я иду по дороге, зная, что она будет следовать за мной.

По мере того, как огни становятся все ближе и ближе, я не могу не злиться на себя за решения, которые я принял сегодня.