Черный октябрь

Глава 12 Фарах

Фарах дико обрадовался, когда узнал, что может, наконец, вернуться в Аддис-Абебу. Их караван шёл целую неделю, пока вдали не показались эвкалиптовые рощи столицы Эфиопии.

— Слава Аллаху! — воскликнул он.

Адель от переизбытка чувств зарыдала. Впрочем, и сам Фарах едва сдержал слёзы. Ну, а обе девочки просто никак не отреагировали по причине своего малого возраста. Дом уцелел, и его даже подремонтировали в их отсутствие. По приезду Фарах целые сутки никуда не выходил. Только если возникала насущная необходимость.

Не хотел он ехать и в лабораторию. Да и вообще не хотел никого видеть: ни Мамбу, ни назойливых менеджеров от фармации, ни их друзей-шпионов, ни агентов всевозможных разведок или частных организаций от адвентистов седьмого дня до банальных мафиози. Хватит! Всё потом! Сейчас он должен узнать, нашлись ли его родители и сестра. Может быть, всё не так плохо, и он сможет и дальше жить, как жил.

Оказалось, что не нашлись. Об этом он узнал на следующий день, как только занялся поисками родных. Эти сведения подтвердили в министерстве иностранных дел, а также информацией поделился незнакомый ему изначально человек, что нашёл его. Фарах как раз вышел из здания намереваясь всё же посетить лабораторию. Недалеко от здания стояло такси, к которому он и направился. Не успел он закрыть за собой дверь, как на заднее сиденье уселся белый господин.

— Нам по пути, — буркнул он Фараху, и бросил водителю: — Плачу двойной тариф!

— Довезу, куда хотите! — тут же взбодрился тот.

Однако повёз совсем не туда, куда нужно было Фараху.

— Мне в другую сторону!!! — недовольно возмутился Фарах, обернувшись на внепланового попутчика.

— Сначала поедем туда, куда надо мне, а потом водитель вас отвезёт туда, куда надо вам, — сказал незнакомец по-французски, сделав ударение на последнем слове.

Фарах резко повернулся, но француз успокаивающе похлопал его по плечу.

— Мы не причиним вам зла, месье Рабле. Ваша семья находится в надёжном месте и под надёжной охраной. Вы слышали об этом?

— Нет, кто вы?

— Французы, и именно мы спасли вашу семью от смерти. Да-да, вашу семью едва не расстреляли афары! Но мы вовремя освободили ваших родных из их лап и вывезли из Джибути.

— С чего бы такая забота?

— Ну, не буду обманывать: вы очень известная в узких профессиональных кругах личность. Поэтому мы захотели вам помочь, чтобы потом вы помогли нам.

— Не сомневался в том, что вы на это рано или поздно пойдёте. Жаль, я не успел предупредить родителей до того, как вы их нашли и «спасли».

— Пожалуй, это действительно стало вашим упущением, месье Рабле. Мы же ошибаемся крайне редко.

— Что вы хотите?

— Мы готовы вернуть вам ваших родных, но с одним условием.

— С каким?

— Вы должны поделиться с нами информацией.

— Конечно же, речь идёт о рецептах лекарств!

— Разумеется. Это же логично: у вас есть товар, у нас в заложниках близкие вам люди.

— Меня убьют, как только я передам вам информацию.

— Об этом никто не узнает.

— Узнают и очень скоро. Зачем вы делаете из меня дурака? Я не так глуп, как вам кажется, хоть и чернокожий.

— Ну, что вы, что вы! — эмоционально воскликнул незнакомец. — Никто и не сомневался в ваших интеллектуальных способностях. Но в случае вашего отказа и мы не сможем помочь вашим родителям и сестре. Она, кстати, находится в положении.

— Мне не так много известно, как вам могло показаться.

— Вы знаете достаточно.

— Это вы так думаете. Я буду с вами разговаривать лишь после того, как увижу родственников своими глазами. Мне нужны гарантии. Привезите их сюда, тогда я пойду с вами на переговоры.

— Это невозможно! Вдруг вы сумеете организовать их освобождение? Обеспечив им охрану и защиту, вы, вероятнее всего, откажетесь от сотрудничества с нами.

— Нет. Я уже устал жить в постоянном страхе за себя и свою семью. Вам достаточно показать их мне, чтобы затем отвезти во Францию и обеспечить им безбедное существование. Только после этого я пойду на сотрудничество с вами.

— Вот как⁈ Действительно, тут есть и риск, и здравый расчёт. Но каковы ваши гарантии того, что вы не обманете нас?

— Я передам вам рецепт одного из лекарств, который вы сможете проверить буквально за пару дней. После этого вы привезёте на встречу моих близких.

— Что же, это дельное предложение, — хмыкнул незнакомец. — Когда вы сможете выполнить обещанное?

— Я сейчас заеду в лабораторию, заберу его и сразу же отдам этому таксисту.

— Мы рискуем!

— Не больше меня! И в отличие от меня у вас наверняка есть целая куча запасных вариантов. Даже, если вы не сможете оставить этот козырь при себе, вы потеряете лишь один этот козырь, я же потеряю жизнь.

— А вы — здравомыслящий человек. Пожалуй, я соглашусь с предложенным вами вариантом.

Таксист, получив команду от француза, не останавливаясь, изменил маршрут движения и помчался прямиком к лаборатории. Когда через полчаса Фарах вышел из неё и сел в такси, француза в машине не оказалось. Впрочем, на водительском месте тоже сидел абсолютно другой человек. Однако о планируемой передаче документов он был явно в курсе, потому молча принял конверт, оставленный ему Фарахом по приезду домой.

Француз, получив через третьи руки бумагу с заветным рецептом, сразу же отправил её ближайшим рейсом в Париж. И вся административная махина французской разведки завертелась. Ведь у французов вертикаль власти дублируется ещё и надгосударственной структурой. Поэтому многие решения проводятся быстро, а то и в обход официальных институтов, если вообще не оформляются задним числом.

Вскоре пришёл ответ: информация подтвердилась. Соответственно, сразу же была дана команда привезти семью Фараха Рабле. Правда, не в Аддис-Абебу, а в Джибути. Её вернули в свой дом, но оставили под жёстким наблюдением французских военных и их местных агентов. В случае любой попытки нападения и освобождения, всю семью Фараха Рабле ждала смерть. И об этом их честно предупредили, чтобы никто не строил никаких иллюзий. Зачем напрасные жертвы?

С Фарахом снова встретился тот же француз.

— Меня зовут Жак, и именно я буду вести с вами все переговоры, раз нам удалось прийти к нужному консенсусу. А с роднёй вы сможете пообщаться уже сегодня, набрав вот этот номер телефона в четыре часа пополудни. Они находятся в Джибути, в своём доме. Вот посмотрите, мне недавно прислали их фото оттуда.

— Вы не привезли их сюда? — воскликнул Фарах, искреннему возмущению которого не было предела. — Но ведь это нарушение условий нашего соглашения!

— Не совсем, — отрицательно мотнул головой Жак. — Мы действовали, исходя не только из собственных интересов. Неожиданное появление ваших родственников вызвало бы ненужные вопросы. И прежде всего к вам. Власти Эфиопии знают, что они находились у нас в заложниках. Как, вы полагаете, они отреагировали бы на их внезапное возвращение? Плюс ко всему, переданное вами лекарство, безусловно, ценное, но из разряда самых сильных. Так что вы тоже нарушили условия нашего договора.

Фарах дёрнул головой, невольно соглашаясь с этим.

— Хорошо. Когда следующая встреча?

— Завтра, в двенадцать.

— Я буду.

В ожидании назначенного времени Фарах сидел у телефона и пялился на аппарат, а перед его глазами стояли лица его родни. На продемонстрированной Жаком фотографии было ясно видно, что сестра действительно беременна. Об этом свидетельствовал её огромный живот, скрытый под широким платьем. А некоторые мельчайшие детали обстановки родительского дома подсказывали, что это не фотомонтаж или инсценировка.

Когда Фарах услышал голос сестры и мамы, он расплакался. На другом конце провода тоже раздались женские всхлипы. Утирая слёзы, Фарах вспоминал свою прежнюю жизнь, и она казалась ему размеренной и безмятежной. Однако не время давать волю слезам! Убедившись, что родители живы и даже здоровы, и вдоволь наговорившись, Фарах положил трубку на место и ушёл с переговорного пункта.

Рассказывая дома Адель о разговоре с родителями, он снова расплакался, и на этот раз надолго. Жена начала успокаивать его, но вскоре, то ли поддавшись эмоциям, то ли вспомнив о незавидной участи своего отца, разревелась следом. Услышав плач матери, рёв подхватила старшая дочь. Младшая, некоторое время недоуменно похлопав карими глазками, тоже разоралась вдруг благим матом, требуя к себе внимания.

Спохватившись, мать быстро заткнула ей рот крупным коричневым соском, и малышка моментально переключилась на более полезное и приятное занятие. Следом за сестрой и матерью успокоилась и старшая дочь. Последним справился со своими эмоциями Фарах и, утирая слёзы то ли счастья, то ли отчаянья, вышел во двор.

Уже стемнело, и на небе начали зажигаться первые звёзды. Стало заметно прохладнее, слабый ветерок доносил до мужчины запах эвкалиптовых деревьев, посаженных вокруг столицы. Присев на стоявший под апельсиновым деревом стул, Фарах погрузился в невесёлые размышления. Ему предстоял сейчас нелёгкий нравственный выбор.

Следовало решить: как поступить? Сдать с потрохами Мамбу и отдать за большие деньги и гарантию безопасности секретные рецепты? Или всё же лучше признаться тому же Мамбе во всём и начать вести свою игру, пытаясь обмануть французов? Мамба к себе его пока не вызывал. И, честно говоря, Фарах откровенно боялся его увидеть.

Вроде ничего предосудительного за ним не числилось, но с некоторых пор он считал Мамбу ответственным за всё, что произошло и происходило с ним в жизни. А в последнее время хорошее случалось нечасто. Сначала погиб тесть, потом похитили родителей и сестру, затем последовала ссылка. И ещё этот вечный ажиотаж, разгоревшийся вокруг редких и чудодейственных лекарств, Раньше он как-то не задумывался об опасности, которая может поджидать его на обычной, казалось бы, должности провизора.

И ко всему случившемуся наверняка приложил свою поистине чёрную руку Мамба. Это он основал тот ужасный культ, благодаря которому почти пол Африки уже пребывает в страхе. Это ему фактически принадлежала их фирма, ведь он один знал все редкие рецепты. И в круговерть опасных событий Фараха и его семью вогнал тоже именно он. Это всё сделал Мамба!

Фарах не желал прислушиваться к голосу разума! Он лишь искал виновного, на которого можно переложить ответственность за собственные неудачи, промахи и слабости. Ему не хотелось признаваться в том, что именно Мамба спас его от смерти, дал ему достаток и обеспечил безбедное будущее. Нет, ни вспоминать, ни принимать этого Фарах не хотел. Да он уже практически ненавидел Мамбу за то, что тот дал ему возможность стать тем, кем он стал. Бывает же такое⁈

Теперь Фарах хотел только одного: сбежать из Африки и найти себе убежище во Франции. Не обязательно даже жить на континенте, ему вполне подойдёт хоть Корсика, хоть Мартиника. Лишь бы подальше от Африки и Мамбы. Он всё им расскажет, всё! Но, конечно же, не сразу. Сразу нельзя! Иначе он потеряет всю свою ценность. А впрочем, он и сам по себе отличный фармацевт. За эти годы многому научился у Мамбы. Так что его наверняка будут ценить. Ценить и оберегать.

Да, но с другой стороны не стоит забывать и о Мамбе, который может легко его убить или отдать приказ убить всех его родственников. От него никуда не скрыться в Африке, везде найдёт! Надо бежать!

Ладно, когда вызовет Мамба, Фарах сможет убедить его в своей лояльности. А сам меж тем постепенно начнёт готовить почву для бегства. Если бежать в сторону Судана, то, скорее всего, он сумеет там затеряться. Если же ему помогут французы, то и вовсе сможет легко преодолеть границу и на следующий день уже окажется в Египте. Дальше аэропорт, самолёт, Париж!

Глаза Фараха заволокла пелена заоблачных мечтаний и невиданных перспектив. Конечно, он всё же многим был обязан Мамбе, но в то же время отлично видел, куда тот ведёт страну. И ему, Фараху, это не подходит! Он больше не хотел быть тем, кем был сейчас. Что же, меняются не только времена, подчас меняются и люди. Это неизбежно. А ещё, он теперь ответственен за свою семью: жену и дочек. Им здесь не место! Заодно и родителей с сестрой спасёт. Короче, кругом одни плюсы!

Последняя мысль принесла ему успокоение и оправдала весь гнёт будущего предательства. А ещё немного приглушила страх перед Мамбой. Через сутки раздумий и терзаний о нём вспомнил Мамба и вызвал к себе.

Поступивших мне сведений о контактах Фараха с французами было явно недостаточно. Правда, не подлежало никакому сомнению, что о чём-то он с ними всё-таки договорился. А вот о чём конкретно, нам и предстояло выяснить.

Признаться, Фараху сильно повезло, что дело происходило не в Европе, а в Африке. А то я бы уже давно знал, с кем именно в Джибути он разговаривал по телефону. Номер абонента мы выяснили, но он был неизвестен, вот только на том конце провода сначала долго никто не брал трубку, а затем гудки и вовсе исчезли, словно этого абонента никогда и в помине не было. Так что на положительный результат поисков я особо не надеялся. Телефон мог принадлежать как какой-нибудь конторе или никому не известному частному лицу, так и хорошо оснащённым структурам европейских спецслужб. Выяснение собеседника Фараха в Джибути было сродни поиску иголки в стоге сена. Да и наши позиции там не настолько сильны, чтобы эти поиски увенчались успехом. Нет нужных кадров, нет и нужного результата. Там сейчас такой бардак!

Я вызвал к себе Фараха и теперь с нетерпением ждал его появления. Даже, можно сказать, с исследовательским интересом ждал, потому как должным образом подготовился к нашей встрече.

Фарах явился ко мне, изрядно запоздав.

— Рад тебя видеть, Фарах!

— Я тебя тоже, Мамба.

Мы на краткий миг обнялись. Фарах изо всех сил пытался изобразить радость, но я прекрасно чувствовал, как он напряжен. Многие знания — многие печали. Интересно, почему он решил перебежать в другой лагерь? Устал, надоело?

— Как добрался?

— Быстро. Караван нигде не задерживался, и мы доехали почти за неделю.

— Как семья?

— Всё хорошо, младшая тоже доехала без проблем.

— У тебя уже две дочери?

— Да. Вторая родилась, когда мы перебрались жить в эту… — Фарах запнулся, оборвав самого себя чуть ли не на полуслове, и закончил: — лабораторию.

— Поздравляю! — весело произнёс я, сделав вид, будто не заметил заминки. — Жаль будет, если им придётся потерять отца.

— Ты о чём⁈

— Аа-а, это я так, про другое. Что с производством лекарств?

В этот раз Фарах замешкался с ответом, так как его сбила с толку моя «оговорка».

— Мы привезли с собой достаточно много. Но нам нужны реактивы, иначе производство остановится. На фабрике, да и в лаборатории, их осталось совсем мало. А иностранные фирмы не желают их нам продавать.

— Да, это проблема… Надо что-то делать.

Фарах лишь молча развёл руками.

— Впрочем, в этом плане я вам помогу, — сказал я, немного подумав, — но немного позже. А пока пусть используют то, что есть в наличии. А вот в здешней лаборатории нужно оставить небольшой резерв.

— Хорошо, — кивнул Фарах.

— Какие у тебя планы на ближайшее будущее? — вскользь поинтересовался я.

— Работать, — пожал плечами он.

— На благо государства, надеюсь?

— Ну да, и на твоё благо.

На последних словах в интонации его голоса промелькнула плохо прикрытая злость. Как интересно! Однако, не подав вида, я продолжил разговор:

— Мне скоро снова придётся уехать. И обязанности главы нашей фармацевтической фирмы опять лягут на тебя. Контрактов пока ни с кем не подписывай. Мне надо подумать, что делать дальше. В контакт тоже ни с кем не вступай. И, кстати, с кем ты разговаривал два дня назад?

— Много с кем, — вновь пожал плечами Фарах, — я уже всех и не помню.

— По телефону, — уточнил я.

— И по телефону тоже.

— По междугороднему, — после паузы добавил я, внимательно наблюдая за реакцией Фараха.

Услышав уточнение, тот немного напрягся и сглотнул.

— Я звонил в Эритрею. Нужно было узнать, уехала ли последняя партия наших лекарств, — с ходу соврал он.

— А мне сказали, что звонок был в Джибути…

Фарах явно не ожидал от меня такой осведомлённости. Его глаза забегали туда-сюда, выдавая усиленную работу мозга. Хм, давай, выкручивайся!

— Ну, так что? — вновь спросил я его, так и не дождавшись ответа.

— Я не звонил в Джибути, я звонил в Эритрею, — упёрся Фарах, смотря мне в глаза и усиленно стараясь не отвести взгляд.

— Почему ты меня обманываешь?

— Зачем мне обманывать тебя, Мамба⁈ Мы же с тобой столько всего вместе пережили!

— Да уж. Карамба! — внезапно крикнул я, заставив Фараха вздрогнуть от неожиданности.

Дверь тут же открылась, и в комнату вошёл здоровенный негр.

— Позови напарника, и принесите то, что я оставил в комнате отдыха.

— Да. Сейчас.

Фарах всё это время недоуменно вертел головой, пытаясь понять: что вокруг происходит?

— Сейчас увидишь, — обнадёжил я его, не объясняя, что именно ему предстоит увидеть. Пусть помучается немного, теряясь в догадках.

Через пару минут дверь снова открылась, и в комнату внесли поднос. Рядом с графином воды и единственным стаканом стояла небольшая картонная коробка. Поставив поднос на стол, Карамба вопросительно посмотрел на меня.

— Свяжите его, — приказал я, кивнув на Фараха, и застигнутого врасплох провизора тут же скрутили.

Не глядя на него, я вытащил из графина пробку и плеснул воды в обычный советский гранёный стакан, на дне которого просвечивало клеймо Гусь-Хрустального завода. Затем полез в коробку и, нащупав там пузырёк, достал и откупорил его. Смерил взглядом Фараха, всё это время с ужасом наблюдающего за моими манипуляциями, и навскидку определил его приблизительный вес. Потом отсчитал ровно пять капель, секунду подумал и добавил шестую. Жидкость в стакане помутнела, но, чтобы настой тщательнее растворился в воде, я ещё несколько раз крутанул его.

— Открой рот, — велел я Фараху, зажатому крепкими лапами верзилы Карамбы. Но тот лишь отрицательно мотнул головой. Пришлось обратиться за помощью к своим помощникам: — Тогда вы открывайте.

Цепкие сильные пальцы раскрыли рот Фараху, позволяя мне влить жидкость из стакана прямо в горло. Фарах непроизвольно сглотнул и сразу же закашлялся.

— Ты вздумал меня отравить⁈ — почти с ненавистью выкрикнул он мне в лицо. Затем попытался встать, но тут же рухнул на место, получив кулаком Карамбы по затылку.

— Не надо экспрессии. Зачем мне тебя травить, когда я могу просто расстрелять? Только яд переводить. Ты заврался, Фарах. Но, надеюсь, пока не успел рассказать обо мне ничего лишнего. Хотя, с тебя станется… Впрочем, минуты через три ты мне и так всё расскажешь. Сам.

Пока я заговаривал зубы Фараху, сыворотка правды уже начала действовать. Пребывая в полном неведении и даже не подозревая, чего ожидать от влитого в него препарата, Фарах то злился и ругался, то бледнел и пугался. Наконец, под действием сыворотки в ругательствах Фараха начало проявляться его истинное отношение к происходящему.

— Отпустите его! — дал отмашку я. — Давай, рассказывай, как ты докатился до такой жизни?

— Да ты, да я…

Эмоции пока явно главенствовали над разумом фармацевта. Да и мой приказ не содержал конкретики. Пришлось задавать наводящие вопросы и немного разбавлять их собственными эмоциональными всплесками, чтобы получить хороший отклик от допрашиваемого. Оба моих помощника, едва Фарах начал говорить, покинули кабинет. И теперь я в одиночестве слушал всё, что извергал из себя Фарах. Который, кстати, реагировал весьма бурно, и я узнал много нового не только о себе, но и о других.

Всё оказалось примерно так, как я и предполагал. «Жаль Фараха, — подумал я, услышав его первые невольные признания, — вероятнее всего придётся лишить его жизни». Но в процессе исповеди фармацевта вдруг понял: убийство — это лишнее. Его просто следует изолировать от любых контактов.

И как же это сделать? А вот на этот вопрос ответ у меня был! Кто-то другой при озарении его подобной мыслью, возможно, воскликнул бы: «Бинго!». Но в в моём исполнении это прозвучит малость нелепо.

Когда я узнал от Фараха всё, что хотел, то просто залил ему в глотку снотворное. После этого Фараха под руки вывели из здания и усадили в машину. Которая (вот ведь незадача!) буквально за ближайшим поворотом угодила в небольшую аварию. И Фараха эвакуировали в госпиталь.

Там в обмотанного с головы до груди бинтами провизора и ввели один внутривенный раствор. Пришлось мне потратиться на довольно редкий препарат. Всё же, жалко было дурака: вместе из тюрьмы бежали, вместе столько всего пережили! Да и две дочки у него… Их ещё вырастить надо. Оставив его в больнице, я на следующий день вылетел в СССР.

Фарах, как мне потом сообщили, очнулся лишь через три дня и никого не узнавал. У него практически отсутствовала память о последних десяти годах его жизни. Спустя какое-то время он с трудом узнал жену, а потом и детей. И то, возможно, просто притворился, лишь бы не расстраивать их. Правда, родителей своих провизор помнил, но в основном из эпизодов детства и то весьма смутно. А вот в профессиональном отношении он теперь представлял собой чистый ноль.

Впрочем, на его счете оказалось столько денег, что после выздоровления он смог приобрести довольно большой участок земли и обустроить на нём банановые плантации. Короче, бывший фармацевт в итоге стал земледельцем и занялся сельским трудом. Однако ему пришлось пережить ещё много неприятных моментов при встрече с разными людьми… Пока все претенденты на его знания не поняли и не приняли за факт: автомобильная авария оказалась для его памяти роковой. И только тогда от Фараха отстали, чем доставили неимоверную радость его жене и дочкам.

Сидя в самолёте, я размышлял над своей позицией в предстоящих переговорах с французами. Они ведь всё равно не отстанут! Хотя упомянутого Фарахом Жака вскоре поймали и привезли для беседы в кабинет лучшего ученика Вернера Гроссмана. Тот был краток:

— Глава фармкомпании Фарах Рабле сейчас временно недееспособен. Но никакой информации вы от него больше не получите: у него действительно отбило память. А в связи с тем, что это произошло не без нашей помощи, можете быть уверены: его амнезия не подлежит лечению. Однако мы знаем о ваших с ним контактах, как и о том, что вы держите в заложниках его семью. Советуем вам не убивать его родственников. Вполне возможно, что мы заключим контракт с вашими фирмами, но исключительно на наших условиях. Но произойдёт это примерно через месяц или два, не раньше. До этого момента рекомендую вам разобраться с вашими предложениями и согласовать общие вопросы сотрудничества между Эфиопией и Францией. Ну, а чтобы вы не рассчитывали на особые условия и привилегии, послушайте вот это… — и старший следователь МЧС нажал на кнопку магнитофона.

Кассета зашелестела, и из динамиков послышался сбивчивый голос Фараха, рассказывающий о своих контактах с французами. Остановив запись с компроматом, эфиоп продолжил:

— Как видите, мы всё знаем. И даже приняли кое-какие превентивные меры… Но, повторюсь: мы не возражаем против сотрудничества с вами. Поэтому прошу не принимать скоропалительных решений. Впрочем, поступайте на своё усмотрение. Просто знайте: семья Фараха Рабле не интересует никого, кроме него самого. Делайте выводы, месье!

Француз по имени Жак чуть заметно кивнул. Он и не собирался спорить, просто принял информацию к сведению.

— Я вас понял. И передам всё моему руководству.

— Ну, и отлично. Вы свободны!