Черный октябрь

Глава 19 Пуго

«Триумфальное» возвращение Горбачёва в Москву я смотрел по телевизору уже днём. Утро двадцать второго августа выдалось для меня весьма напряжённым. Я бы даже сказал — экстранапряжённым, и было наполнено всяческими неожиданностями и приключениями.

Ради воплощения в жизнь своего плана даже пришлось покинуть баррикады. Но оно того стоило! Впрочем, на моё отсутствие никто особого внимания не обратил. Кому я нужен-то? Ну, а вернувшись, я вновь занялся спаиванием местных аборигенов, зарабатывая себе алиби. Прямо перенял опыт португальцев. Не зря же они и портвейн выдумали, и мадеру! А мне подобного добра навезли, хоть залейся.

Самые простые бутылки достались местным парням. Те, что попризентабельней, я отдал Шуцкому, добавив к ним несколько на самом деле дорогих для менеджеров среднего, так сказать, звена. Ну, и подготовил «особый» подарок от лица всех африканских государств. Его-то на совместной с послами других африканских стран церемонии поздравления Ельцина и вручит посол Эфиопии. И произойдёт это уже двадцать третьего августа.

Подарок выглядел поистине царским. Несколько бутылок бананового вина, одна из которых была сделана из горного хрусталя, другая из чёрного дерева, третья из серебра в виде кувшина с позолотой. Для пробы даже присовокупил к ним парочку бутылок, оформленных попроще. Пусть уважаемый Борис Николаевич со своими соратниками распробуют и по достоинству оценят пойло заморское. Очень вкусно. Ну, а пока суть да дело, я обдумывал, кого бы отправить в гости к Кравчуку. Просто в отместку: от нашего села вашему хутору.

Основной проблемы это, конечно, не решит. Ведь товарищ Ивашко в своё время деятельно поработал в этом направлении и уже давно расставил на все ключевые посты интересных людей с весьма примечательными биографиями. Старался, надрывался ради ридной Краины. Ну-ну, последствия его решений скажутся через тридцать лет.

Похоже, придётся отправлять на Украину чёрных товарищей. Ох, и тяжеловато им придётся! Даже боюсь: справятся ли? Ладно, это всё потом. Сейчас прежде всего необходимо разобраться с Горбачёвым. Напасть, что ли, на него? Но так я, пожалуй, сразу все карты раскрою и останусь совсем без козырей. Да и вряд ли выйдет нахрапом-то. Тем более сейчас все примутся делить советские активы. А вот за этим делом нужно тщательно проследить, чтобы вовремя вмешаться и получить свою долю.

И Мамба говорит, и без устали каждый день про себя твердит: золёто, золёто, золёто, партии, партии, партии. Ну или так:

И встал Мамба, побежал Мамба,

Не боится российского холода.

И твердит Мамба, и бубнит Мамба: «Золото, партии золото!».

Короче, однозначно надо вмешаться! И не только взять деньги, но ещё и суметь их отсюда вывезти. А вот это уже сложнее…

В это время по баррикадам разлетелась новость о том, что ГКЧП самоликвидировался. Людей охватило всеобщее ликование. Особенно радовались те, кто поверил в этот спектакль. Остальные отреагировали по-разному, но отпраздновать победу хотели все. А что для праздника надо? Правильно: соответствующие случаю напитки!

Пользуясь тем, что моя команда уже произвела здесь фурор, я под шумок проник на верхние этажи Дома правительства. В кулуары, так сказать, власти. Свою рожу перед объективами телекамер и фотоаппаратов я лишний раз не светил и старательно уводил её: то повернусь боком, то спиной, то вообще нагнусь, выставив зад. В общем, шестое чувство меня не подводило. И над репортёрами и операторами я издевался, как мог, наперёд угадывая, когда меня собирались зафиксировать для истории на фото или киноплёнке. В конце концов журналистская братия дружно сочла, что я им не настолько уж интересен, и переключилась на других эфиопов, оставив меня в покое. Мне же исключительно этого и надо было.

Когда Шуцкий представил меня Руцкому, тот воскликнул:

— А это тот, кто привёл нам на помощь своих негров⁈

— Да, но не негров, а эфиопов, — поправил его я.

— Не важно. Благодарим за помощь! — и Руцкой усиленно потряс мою руку. Невольно создавалось впечатление, будто помощь от нас оказалась ого-го какая значимая и чуть ли не жизненно необходимая!

— Эфиопия всегда готова протянуть руку помощи братскому русскому народу!

— Советскому? — улыбнулся Руцкой.

— Советский народ уходит вместе с СССР, — хмыкнул я. — Вы же теперь Россию будете строить? Поэтому и народу русскому.

— А… Ну да, ну да. Правда, пока мы ещё советский народ.

Я лишь пожал плечами, не став спорить: советский, так советский, раз русскими быть не хотите.

— Мы всем в борьбе за независимость помогаем: и советскому, и русскому, и любому другому. Африканцы вообще против любого гнёта!

— Спасибо! — заулыбался Руцкой. — От лица президента РСФСР Бориса Николаевича Ельцина благодарю всех эфиопов, оказавшим нам поддержку.

— О! Тогда от лица всего эфиопского народа у меня есть для вас подарок! — воскликнул я. — Борису Николаевичу тоже, конечно, хотелось бы подарить… Но, боюсь, не примет он от меня. Поэтому хотелось бы передать презент генералу Борису Грачёву за его личный вклад в нашу победу.

— А-а… — протянул Руцкой, посмотрев на ящик с вином, что так вовремя затащил в комнату один из моих соратников, — знаменитое банановое вино! Наслышан о нём, наслышан!

— Да, но это не вино, это банановое бренди, — врал я напропалую. — Из лучших эфиопских бананов, собранных поутру руками самых красивых эфиопских девственниц и бережно переработанных в алкоголь в перегонных кубах, сделанных из старой, ещё императорской, меди.

— Гм, бренди — это хорошо! А то вино мы как-то не особо жалуем… Что же, от подарка отказываться не стану. И Грачёву обязательно передам со всеми вашими пожеланиями.

— Спасибо, товарищ Руцкой, спасибо! — настала моя очередь трясти его руку.

В принципе на этом аудиенция закончилась, и меня скоренько выпроводили за дверь. А вот бренди осталось… На что, собственно, я и рассчитывал. Естественно, в бренди том содержался сюрприз, противоядие от которого имелось только у меня. Сам яд действовал не сразу, а медленно подрывал силы человека в течении месяца. Дальнейшее зависело уже от конкретного организма. Кому-то и месяца хватало, кому два требовалось, а кто и все три мог протянуть. Однако конец, если не принять противоядие, всех ожидал один. Эту лазейку я оставил специально, на всякий добрый случай. Вдруг обстоятельства изменятся, или ещё что? Спасители они ведь разные бывают.

Спустившись от Руцкого, я увидел, что баррикады уже начали разбирать. Делать здесь больше было нечего и, забрав людей, я отправился восвояси, на время дав отбой и своим боевикам. Следующим пунктиком для меня должен стать Горбачёв. И тут я вдруг вспомнил про Пуго! Сразу кинулся звонить немцам, выясняя: как он и где? Неувязочка однако!

Борис Карлович Пуго, узнав о том, что этот цирк подходит к концу, развил бурную деятельность, выискивая как возможность выкрутиться из неблаговидной ситуации, так и тех, кто окажет ему поддержку. Он не хотел молчать и не собирался этого делать. Он всё расскажет, всё! С этой целью Пуго и созвонился с директором Гостелерадио Кравченко, потребовав предоставить ему прямой эфир.

Разговаривал он и со многими своими бывшими подчинёнными и коллегами. Разумеется, информация об этом быстро дошла до генерала Иваненко.

— Убрать! — последовал его жёсткий приказ.

На этот случай уже давно была сформирована группа довольно узкопрофильных специалистов, которых в других странах называли по-всякому, но чаще эскадронами смерти. Вполне ожидаемо похожие подразделения существовали и при российских соответствующих структурах. Так что вскоре небольшая бригада вплотную взялась за решение возникшей проблемы. И сразу по возвращении Пуго к его дому подъехала чёрная «Волга», припарковавшись неподалёку.

Дождавшись, пока охрана министра внутренних дел СССР уедет, а в окнах квартиры неугомонного политика наконец-то погаснет свет, группа из трёх человек поднялась наверх. Происходило это уже глубокой ночью, практически под утро. Дверь вскрыли с помощью отмычек и тихо вошли в комнату.

Внезапно разбуженные супруги Пуго были застигнуты врасплох и не смогли оказать никакого сопротивления. Впрочем, им дали одеться, и лишь после этого стали избивать и глумиться. Особенно сильно досталось жене Пуго.

— Всё, заканчиваем, — старший глянул на свои часы: полседьмого утра. — Записки за него графологи уже написали, кладём и уходим. У кого его «Вальтер»?

— У меня!

— Давай.

«Бах!» — громыхнул первый выстрел, доставшийся Пуго. Однако тот успел дёрнуться, и пуля прошла мимо. Бах! Второй выстрел оказался более точным, попав в висок министра. Бах! Третья пуля досталась жене министра.

— Эээ! Вот вечно с тобой так! — старший наклонился над телами. — Клади пистолет сюда. Всё, часа два протянут, уходим.

И через минуту все покинули квартиру, бросив «Вальтер» на прикроватной тумбочке. Никто даже не удосужился вложить его в руку раненного в висок Пуго! Выйдя на улицу, троица быстро нырнула в стоявшую рядом с подъездом «Волгу» и уехала. Однако отъехав всего на пару кварталов, машина остановилась возле телефонной будки. Старший набрал на общественном аппарате номер и доложил, что дело сделано. В течение часа можно приезжать арестовывать.

Я сидел в машине, припаркованной возле подъезда соседнего дома. Машину не было видно, потому как её закрывал густой кустарник и пара деревьев. Да и само здание находилось далековато от дома, где жил министр. Немцы в своей буханке расположились в соседнем дворе. И у них, и у меня в машине находились радиостанции немецкого производства. По ним мы обычно и связывались. Но разговаривать в открытом эфире было довольно рискованно, поэтому сейчас мы ограничивались лишь короткими зашифрованными цифровыми командами. Рядом со мной сидел Саид, а на заднем сидении замерли в ожидании приказов ещё двое его людей, вооружённых короткоствольными автоматами.

— Может, надо было просто пойти и всех их сразу убить? — спросил меня Саид.

— Не знаю, может быть, и стоило. Но тогда переполох знатный возникнет. Да и человек, уже стоявший одной ногой по ту сторону жизни, думает совсем иначе, чем тот, кто к ней никогда не приближался. За одного битого, как говорится, двух небитых дают.

— А если там все уже умерли?

— Насколько я помню, на момент, когда их приедут арестовывать, они ещё будут живы.

— Откуда ты это знаешь, аль-Шафи?

— Духи Африки сказали. Ты мне лучше скажи, где там твоя обещанная «Скорая помощь»? Ты сумел её раздобыть?

— Раз обещал, значит, всё в порядке. За углом стоит, из военной части угнали. Думаешь, уже пора?

— Как только эти выйдут…

— Хорошо.

— Пока ждём.

Один из людей Саида сидел на крыше соседнего дома и наблюдал за нужным подъездом. Примерно через полчаса трое мужчин буквально выскочили из подъезда и, коротко зыркнув по сторонам, уселись в Волгу. Лежащего в кустах афганца, конечно же, никто из них не заметил. Коротко рыкнув в ночной тиши мотором, машина тут же уехала. И вслед за ней тронулся с места незаметный доселе микроавтобус «РАФ» серого цвета, стоявший на выезде со двора.

Едва двор опустел, наблюдатель с крыши доложил о ситуации по радио. Я и следом за мной оба бойца выскочили из машины, а Саид рванул за санитарной машиной. Последний из его людей остался охранять подступы и встречать санитарную машину. Мы же поднялись наверх. Я уже предполагал, с чем придётся столкнуться. Поэтому взял с собой и лекарства, и средства для реанимации. Супруги Пуго действительно были ещё живы. Бойцы помогли мне их удерживать, пока я оказывал им первую медицинскую помощь и давал эликсир жизни.

Выполнив первостепенные для их жизнеобеспечения манипуляции, я выглянул во двор. Внизу уже стояла санитарка, негромко тарахтя двигателем на холостом ходу. Я дождался, когда оттуда принесут носилки и погрузят на них министра. Затем, дабы не привлекать лишнее внимание, надел медицинский халат, нахлобучил колпак и взял жену Пуго на руки. Быстро спустившись, мы перенесли раненных в санитарку.

В столь ранний час людей на улице практически не было. И двое европейской внешности калашей вообще ни у кого подозрение не вызвали. А тех, кто пялился из окон, больше интересовало тело на носилках, чем какой-то санитар, несущий на руках женщину.

На всё про всё мы потратили не больше двадцати минут. И вскоре скорая с воем и мигалсками уже летела по направлению ко МКАДу. Следом неслась та машина, в которой я сидел до этого, а чуть позади на некоторое время пристроилась буханка. Впрочем, последняя в итоге незаметно вырулила в сторону и быстро затерялась на просторах Москвы. Все машины (кроме буханки, разумеется) были угнаны.

Доехав до небольшого подмосковного городка, семью Пуго перегрузили в другую машину. Затем довезли до дачного посёлка, где и оставили под присмотром. Следы тщательнейшим образом замели: санитарка сгорела за сто километров, а тот уазик, что довёз семью Пуго до дачного посёлка, утонул в озере в совсем другой стороне московской области. Пусть ищут. Операцию «Перехват», вероятно, уже ввели, ведь всё (и следы крови в спальне Пуго, и пистолет со стрелянными гильзами) указывало на убийство. Но поздно! Да и трудно что-либо быстро отыскать, когда нет вездесущих камер.

Вот и вышло: приехали за одним, а по факту получили совсем другое! То ли трупы сами сбежали, то ли увёз кто… Но тогда встаёт вопрос: кто и зачем? И это во всеобщей атмосфере неразберихи и вакханалии порядка. Особо рьяно взялись за поиски сутки на третьи, но результат оказался почти нулевым. Нашли только сгоревшую санитарную машину… И всё.

В конце концов, когда они ещё что-то разыщут, я уже успею сделать следующий ход. И всем им станет не до того: как так получилось? Кто это сделал? И, главное, зачем? Такие дела.

Успел я буквально в последний момент! А мой эликсир жизни и не таких на ноги ставил. Поэтому буквально через три дня я уже имел возможность спокойно поговорить с министром. Однако пока к этому не стремился.

Пуго и его жену надёжно охраняли. Были заготовлены пути отхода и эвакуации, а также схроны, которые не смогла бы найти ни одна собака без риска навсегда потерять нюх. Пусть раненные пока выздоравливают, им ещё много чего предстоит пережить.

Умыкнув Пуго буквально из-под носа Иваненко, я приступил ко второй части Московского гопака имени Мазепы. Ельцин продолжал будоражить страну и народ, нагло демонстрируя стремление к единоличной власти. А о таинственном исчезновении Пуго и его жены бродили самые страшные истории. Некоторые из них (моего собственного сочинения) были вброшены в массы специально через студентов-африканцев. В общем, времена наступили смутные и непростые. Я же всё выжидал и искал: на кого бы поставить основные козыри. Да тут каждый день равен месяцу в обычном году!

Делегации африканских послов вручить подарки и дары двадцать третьего августа не получилось. Вручили лишь тридцатого, непомерно обрадовав и даже удивив Ельцина. Особенно приглянулся ему, конечно же, экзотический алкоголь. Послы напросились на фуршет, который состоялся на следующий день. На нём посол Эфиопии смог выполнить мой приказ и выпить на брудершафт эфиопского бренди с новоявленным президентом России. Пил ли он его потом сам, неизвестно. Но здоровье у Ельцина через какое-то время начало заметно ухудшаться. И чем дальше, тем быстрее. Оставалось только немного подождать.

Теперь моей главной задачей стало взять кассу и устранить Горбачёва, который всё ещё пытался удержать власть. Впрочем, сделать он уже ничего не мог. У него буквально из-под ног выбивали почву, постепенно вытесняя с политической арены. И мне предстояло найти более быстрые пути для его скорейшего устранения.

Самый простой — это сбить его самолёт. Несколько переносных зенитных комплексов уже лежали в тайнике. А купить маршруты движения воздушных судов (в том числе и президентских) не составляло особого труда. Особенно при наличии больших денег и других возможностей. Сложно и долго, но возможно, если задаться такой целью. Наступали совершенно дикие времена! Всё покупалось и всё продавалось, от людей до технологий. И покупалось за сущие копейки.

Другой способ — это организовать засаду на пути движения и расстрелять кортеж из гранатомётов. Впрочем, это уже довольно грубо. Так же грубо, как и нападение на резиденцию Горбачёва. Слишком всё явно и бестолково. Да и последствия для Африки просчитать будет весьма непросто. Хотя чего там считать-то? Как только все узнают, кто это сделал (каким бы сюром для всех это ни оказалось), о дальнейшем возможном сотрудничестве даже лучше не думать. Сплошная фантастика. Этого не простят.

А может быть, и по хрен⁈ Устроить тут локальный Армаггедон, чтобы все вздрогнули⁈ А потом сбежать и спрятаться в глубинах Африки, плюнув на мечты о господстве чёрного властелина над белыми дьяволами⁈ Да, по-своему прекрасный замысел, но нереальный. Пожалуй, придётся прибегнуть к самому верному и уже проверенному — посылать письма счастья с ядом. Или воспользоваться чем-то аналогичным, вроде отравления пищи.

Яды ведь всякие бывают. С их помощью можно и просто опоить человека, чтобы он делал всё по твоей указке. Ну, и тому подобное. С ослаблением власти Горбачёв начнёт терять и охрану. Всё будет проще до него добраться. Думаю, так и сделаю, но чуть позже. Сначала золото партии надо найти, а потом уже всё остальное.

Через пару дней или чуть позже волной прокатится серия самоубийств «завхозов», то бишь управляющих делами ЦК КПСС. И большинство суицидников по странному стечению обстоятельств начнёт почему-то сигать с балконов. Кто с пятого, а кто и с двенадцатого этажа. Такие вот дела. И ведь, что интересно, все якобы успеют записки пооставлять. А вот члены семей почему-то ничего не услышат… Прямо секта молчаливых самоубийц какая-то. Фантастика просто!

Через три дня после произошедшего я приехал к Пуго.

— Здравствуйте, Борис Карлович!

Похудевший и осунувшийся Пуго лежал на старом диване и с явным недоумением смотрел на меня. Министр всё ещё находился в пограничном между жизнью и смертью состоянии, но уже однозначно ближе к жизни. Пулю я из его черепа вынул и крепко перемотал голову. Но из-за бинтов Пуго сильно смахивал на мумию. Жаль, я не хирург, хоть и обладаю кое-какими навыками. Ему бы пластину титановую поставить, чтобы защитить мозг… Но пока и так, как есть, сойдёт.

— Кто вы? — сипло спросил министр.

— Я — негр! — выдал я очевидное.

— Я заметил, — хмуро произнёс Пуго. — Но какое отношение вы имеете ко мне?

— Самое прямое. Я вас спас!

— Об этом я тоже уже догадался. Кто вы?

— Меня зовут Иван Тёмный. И сейчас я представляю конфедерацию государств Африканского Рога. Пока она существует больше на бумаге, но тем не менее имеет место быть.

— Зачем вы меня спасли и как смогли вылечить? При ранении в висок выжить практически невозможно. А мы с женой оказалась даже не в больнице, а хрен знает где! — обвёл он глазами помещение, в котором мы с ним пребывали.

— Ну, ваш самый сведущий корнеплод как раз обильно здесь произрастает! — хмыкнул я. — А находитесь вы в садовом товариществе «Огородник». Участок номер десять, который я арендовал на три месяца у одних бабки с дедкой за небольшую, но очень необходимую и своевременную для них сумму. Здесь словно сама природа шепчет, что надо выздоравливать. Огурчики, помидорчики, яблочки и сливы весьма помогают заново начать ценить жизнь и приводят в чувство мысли и тело.

Пуго несколько озадаченно повёл головой.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Да? Зачем я вас спас? Чтобы вы помогли как себе, так и нам. Попутно поможете собственной стране выбраться из той задницы, в которую её затянули Горбачёв с Ельциным. Хотя Горбачёва можно смело списывать: он уже потерял власть. Так что остался только Ельцин. Ну, а по поводу того, как я вас вылечил? Так это с помощью древних африканских методик и очень редких лекарств. Благодаря им вы и живы до сих пор.

— Весьма неожиданно, — сухо проговорил Пуго, не торопясь рассыпаться в благодарностях. — И какова же цена моей жизни?

— Как я уже сказал: помощь за помощь! Мы поможем вам рассказать всю правду и вывести на чистую воду Ельцина. А вы, когда вновь обретёте власть, и словом, и делом продолжите оказывать поддержку Эфиопии. Мы крайне нуждаемся в вашей помощи, находясь в кольце врагов, субсидируемых из европейских держав. Думаю, вы это отлично понимаете.

— Конечно, понимаю. Я не понимаю, как вам удалось выйти на моих убийц и успеть вернуть мне жизнь?

— Дело случая, — уклонился я от прямого ответа. — Мне просто повезло.

— Гм… Ну, хорошо. Хоть я вам и не верю… Пусть будет по-вашему. Правда, я с трудом представляю, как после всего случившегося вернуться обратно. Слишком много вопросов возникнет. Теперь моя жизнь не стоит и ломанного гроша!

— Да, с определёнными сложностями вам, несомненно, предстоит столкнуться. Но и выхода другого нет. Да и вообще, сейчас вы вместе с вашей женой должны лежать в морге. Потом бы вас кремировали и довольно долго не давали бы разрешение на захоронение. Как вам такая перспектива от вашего несостоявшегося прошлого? — весьма жёстко произнёс я, буквально буравя взглядом его лицо.

Возможно, в моих глазах отразилось нечто такое, отчего Пуго вдруг вздрогнул и даже отшатнулся, словно от удара. Затем дыхание министра сбилось, его бросило в пот, он застонал и закрыл глаза. Ему явно нелегко давался разговор со мной, требовался отдых и много моих эликсиров. Но расставить все точки над i требовалось сейчас, а не потом. Наконец, он отдышался и снова открыл глаза.

— Это бред!

Я пожал плечами и усмехнулся.

— Видимо того, что вас и вашу жену били и пытались убить, вам недостаточно⁈ Всё ещё вполне возможно отыграть вспять!

— Достаточно! — устало сказал Пуго. — Всё действительно похоже на фантастику, но очень злую фантастику. Я ненавижу Ельцина и всех его прихлебателей! Ради того, чтобы заполучить власть, они переступили через всё. Раз судьба даёт мне ещё один шанс, то и я готов на всё. Только прошу: спрячьте мою жену!

— Спрячем, — кивнул я. — Пока вы выздоравливаете, вам предстоит обдумать, кто может встать на вашу сторону и не струсить при этом. И каким образом вам вернуться в строй. Ведь все считают вас если не погибшим, то сбежавшим. На первом этапе мы вас, разумеется, поддержим и прикроем, чтобы вас банально не убили сразу. Но всё дальнейшее будет зависеть исключительно от вас.

— Я настолько слаб, что до сих пор не уверен: выживу ли⁈ — скептично проговорил Пуго, действительно сливаясь цветом лица с подушкой и бинтами на своей голове. Да я и сам видел, как ему плохо.

— Вот, возьмите это и выпейте прямо сейчас, — произнёс я, протягивая министру флакон с целебным снадобьем. — Не переживайте, вы не только выживите, но и полностью поправитесь. Не вы первый, не вы последний в череде тех, кого я уже спас и кого ещё только предстоит спасти. Жаль, что до этого момента вы ничего не слышали про наши лекарства, а то бы поверили сразу.

— Я буду надеяться на это, — буркнул Пуго, проглотив чудотворную жидкость. — Мне нужно попасть на телецентр и дать интервью в прямом эфире. Это единственный способ сразу нанести единственно возможный и эффективный удар.

— Что же, я тоже так думаю. Мы поможем вам и попытаемся продублировать эту трансляцию по радио.

— Хорошо, но отсюда я не могу ни с кем связаться.

— Боюсь, если вы свяжетесь с кем-то именно сейчас, это ни к чему хорошему не приведёт, Борис Карлович. Поэтому пока просто хорошо продумайте, как и что вы будете делать после того, как выступите в прямом эфире. Набросайте тезисы, планы на ближайшее будущее. Время, пока вы выздоравливаете, у вас есть. Но его немного.

Пуго нахмурился и склонил голову.

— Когда это должно случиться?

— Точно не скажу. Рассчитывайте примерно на пару недель. Может быть чуть раньше, но, вероятнее всего, позже. Только не пытайтесь ничего предпринимать самостоятельно! И сами погибнете, и нас подставите.

— Хорошо, — обречённо вздохнул Пуго и бессильно откинулся на подушку.

— Отдыхайте. Вам и вашей жене с каждым днём будет становиться всё лучше и лучше. Но ещё ничего не закончилось, мужайтесь!

И, попрощавшись с ним, я уехал.