Червь-6

Глава 24

Я нисколько не сомневался, что рано или поздно это произойдёт, но каким образом — оставалось для меня загадкой. Это произошло в тот день, когда я и небольшая кучка моих новый воинов были на пути в Оркестр.

Тогда, шагая по пыльной дороге, моё сердце содрогнулось от боли, напомнив мне о моём человеческом происхождении. Содрогнулось сильно, словно в него медленно вгоняли раскалённую иглу, а металл даже и не думал остывать, продолжая сжигать мышцы и кипятить кровь. В тот день пришло понятие неизбежной утери. Люди гибли как мухи. Умирали те самые, кого я обратил в себе подобных. Умирала моя кровь, обращаясь в прах. И если я раньше только размышлял о возвращение прокуратора Гнуса, то сейчас стало ясно — он вернулся. И это наша новая реальность.

Тянущееся до горизонта поле высокой травы рядом с высоченным частоколом, опоясывающим деревню Оркестр, почти полностью было забито кровокожами. Воины в кровавых доспехах стояли на расстоянии локтя друг от друга. Могло показаться, что нет никакой закономерности в их строе, но он был. Я чувствовал это. Я полностью осознавал, что в этой толпе напрочь отсутствует какой-либо хаос. Здесь всё подчиняется порядку. Как равномерно кровь протекает по сосудам, гонимая давлением сердцем, так и на этой поляне, воины равномерно расплылись по поляне, гонимые моим сердцем, задающим и ритм.

— Червяк! — окликнул меня булькающий голос.

Высоченный воин, чью кожу покрывал толстый доспех из гнойной корки, увидел меня, стоило мне выйти из лесу на дорогу. Он стоял у ворот с уродливой секирой на плече и руководил армией кровокожих, выстраивая целые шеренги воинов на поляне. Когда его лунные глаза приметили меня, он сразу же вышел на дорогу и побрёл мне на встречу.

— Червяк, и сколько еще людей ты собираешься набрать в свои ряды? — спросил Дрюня, подходя ко мне. — У нас уже и так больше тысячи голов.

Как любопытно, скучный и унылый образ моего друга немного преобразился. Широкий кожаный ремень с подсумками пересекал огромный торс по диагонали. Хорошо сидит, Дрюня даже слегка утопил его в свой гнойный нагрудник, видимо, чтобы не болтался. Без лишних слов и объяснений, он протянул мне руку, в ладони которой был зажат аналогичный ремень.

— Что это? — спросил я, опустив глаза на ремень.

— Наследство Эдгарса. Ослепляющие и поджигающие гранаты.

— Думаешь, они нам пригодятся?

— Сейчас нам всё пригодится.

Я протянул руку к ремню, и уже собирался забрать ремень, как Дрюня вдруг отвёл ладонь в сторону:

— Но помни, Червяк, — сказал он, — для мне это подарок от Эдгарса, а для тебя это… — он вновь протянул мне ремень, давая забрать его из рук, — … а для тебя — это трофей.

Как трогательно, сейчас выдавлю слёзы на глазах. Я бы выкинул в поле этот кусок кожи, да вот еще воспоминания свежи тем, насколько эффективными были те самые гранаты, спасшие нам жизнь в пещере с волками. Сейчас, действительно, всё пригодится.

Накинув ремень на грудь, и утопив его в пластины, чтобы лишний раз не болтался, я сказал моему другу:

— Сегодня мы покинем Оркестр.

— Сегодня? — в голосе моего друга скользнуло удивление, быстро сменившееся раздражением. — Мы? С кем ты собрался покинуть деревню?

— Сегодня Все Мы покинем Оркестр. Моя армия почти укомплектована.

— Почти? — с усмешкой спросил Дрюня. — И сколько же ещё тебе надо?

Совсем немного.

Мои глаза блестели от восхищения и гордости, когда медленно скользили по ровным рядам кровокожих. Солдаты соблюдали ровный строй, над полем царила полная тишина, изредка нарушаемая криками птиц и шарканьем сочленениями доспехов. Они были готовы. Сердцем я чувствовал каждого, каждый стук возвращался эхом в мою грудь, принося тепло и покой.

Здесь нет страха.

Здесь нет предательства.

Здесь нет жалости.

— Мы выходим немедленно! — проорал я, подходя к узкой ухабистой тропинке, пронизывающей армию воинов до желтеющего леса на горизонте.

— К чему такая спешка? — спросил Дрюня, с недовольством сжимая рукоять секиры.

— Гнус вернулся. Он вернулся со своим законом и своей правдой, которая приводит к неминуемой казни.

— Город из камня… — еле заметно прошептал Дрюня, уставившись на пожелтевший горизонт. — Думаешь, он уже убивает?

— Я не думаю. Я это чувствую. Свой приговор жителям Дарнольда он привёл в исполнение.

— Дорога займут не одну ночь, боюсь, мы никого не успеем спасти.

— Меня это не интересует. Город из камня меня не волнует. Мне важно, чтобы несправедливые законы Гнуса не расползлись по нашим землям, словно какая-то чума или болезнь.

— Хорошо, — сухо прошипел Дрюня. — Держим путь на Дарнольдс?

— Нет, не сразу. Нам надо посетить еще кое-кого.

Лунные глаза моего друга опустились на землю, к нашим ногам. Я прекрасно понимал, на что уставился мой друг, но у меня был козырь в рукаве.

— Червяк, а ты уверен, что с такой крохотной лужицей «мочи» под твоими ногами тебе под силу хоты бы еще пару человек обратить в кровокожих?

— Эта крохотная лужица для меня. А вот он, — я увёл взгляд от лица моего друга ему за спину и уставился на огромную тушу, — Сможет обеспечить кровью еще пару деревень.

На пыльной дороге во главе кучки кровокожих, с которыми я только-только вернулся, стоял Хейн. Раздувшийся монстр бесцельно оглядывался по сторонам. Он напоминал маленького ребёнка, изучающего мир, тянущего ко всему руки, а потом тянущего всё в рот. Его выпученные глаза падали на всё, что шевелилось, кружило и жужжало в воздухе или кричало, будь то птица или стрекочущий кузнечик в желтеющей траве. Мой личный сосуд. Мои запасы драгоценной крови.

Усмехнувшись, Дрюня спросил у меня:

— И ты готов истратить это тело на еще пару сотню солдат?

— Готов. Ради этого он с нами и ходит.

— И так куда мы путь держим?

— В Лофказ.

После седьмой или восьмой ночи мы вышли на знакомую до боли дорогу. Сырой воздух не позволял песчаной дороге поднимать пыль столбом, поэтому мы дышали полной грудью. Я даже боялся представить, что станется с этой дорогой, если по ней пройдётся жарким сухим днём тысяча пар закованных в кровавый доспех ступней. Песчаный туман скроет не только лес, но и пойдёт дальше, накрывая одну деревню за другой. Хорошая маскировка, особенно если бы всё время ветер бил нам в спины. Но наше появление не стало ни для кого сюрпризом. Стоило высоченному забору выползти из желтеющего леса к самой дороге и стать не просто частью леса, а именно высоким забором из частокола с острозаточенными верхушками, словно зубочистки для гигантов, как нам грубо проорали сверху:

— Что вы забыли на нашей земле⁈

Голос кричащего хоть и был юн, но в нём чувствовалось так много силы и мужества, что будь на дороге кто-то другой, они бы отступили. Но я из тех, кто никогда не отступает, да и владельца голоса я хорошо знал.

— Ансгар! Мой друг, приветствую тебя! — я выдавил весь воздух из лёгких, наполнив окружающий нас влажный лес жутким бульканьем, способным обычного человека обратить в бегство.

— Раньше, — послышался мужской голос с верхов забора, — когда у ворот нашего города появлялся отряд кровокожих, их одаривали тучей стрел.

Говоривший громко рассмеялся, подбадриваемый смехом стоявших рядом с ним мужчин. Но, они быстро умолкли, и говоривший продолжи:

— Но сейчас я просто обязан распахнуть перед их лицами ворота! Инга, я рад видеть тебя!

Ансгар принял нас радушно. Но кто больше всего был рад встречи, так это Кара. Стоило воротам чуть распахнуться, как огромная волчица бросилась в узкий проём и ломанулась в мою сторону. Я опустился на колено перед несущемся зверем и принял его в свои объятия. Моё тело с трудом удержалось на ногах, но я сумел обхватить шею Кары и даже подставить лицо под её влажный от гноя язык.

Ансгар вышел следом. Без оружия, без свиты и какой-либо охраны. В лёгкой курточке из плотной ткани, сохраняющей тепло тела. Я всё никак не мог привыкнуть к тому, что на улице прохладно.

— Инга! — воскликнул юный правитель. — Я рад видеть тебя на своей земле.

Он подошёл ко мне, и мы пожали друг другу руки за предплечья. Жёсткая корка, покрывающая мою кожу, его ничуть не смутила. После меня он так же поприветствовал Дрюню, а Осси наградил кивком головы. Но был среди нас тот, кого юный правитель одарил заметно большим вниманием.

Ансгар замер, уставившись на Хейна. Лицо парня окаменело на короткое мгновение, после чего скривилось от отвращения. Презрение вытянуло губы кривой полосой, а злость сузила глаза. Хейн был противен ему. Омерзителен. Те редкие, еще видимые глазу признаки человечности уже не способные вызвать жалость. Они могли вызвать лишь сожаление, что он не был уничтожен в утробе матери.

Взгляд Ансгара метнулся на меня.

— Я так понимаю, вы не просто так решили навестить меня?

— Ты прав.

— Инга, ты собрала внушительную армию. Головы воинов простираются до самого горизонта и скрываются под сенью жёлтых листьев. Я лишь могу гадать о численности.

— Тысяча голов. Быть может больше.

— Надеюсь, ты не помою душу пришла? — Ансгар улыбнулся.

Я улыбнулся в ответ, и произнёс:

— Тут как посмотреть.

Бровь Ансгара приподнялась, улыбка сползла, сделав его лицо кисловатым.

— И как мы будем смотреть на твои слова? — спросил он со всей серьёзностью.

— Грядёт война, Ансгар. Волна боли и смерти неминуемо накроет наши земли. Отсидеться за высоким забором не получится.

— Никто и не собирается отсиживаться! — парнишка вспылил, лицо покраснело, но быстро остыл, вновь накинув улыбку на лицо. — Ладно, Инга, давай не здесь. Я приглашаю тебя и твоих друзей отведать моей лучшей браги. Всё равно она никак на вас не повлияет, но в своём гостеприимстве я не могу вас ущемить.

Ансгар привёл нас в довольно роскошный дом из толстых брёвен. Два этажа, пологая крыша из толстых досок и тройка дымоходов из грубого камня. Родительский дом. Почти замок, в центре деревушки. Под ногами грязь, всюду суета и вой рогатого скота. Здесь жизнь непросто кипела, здесь жизнь уже во всю бурлила. Люди готовились к холодам.

Подойдя к дому Ансгара, мы поднялись по ступеням. Зайдя в просторный холл, мы тут же погрузились в атмосферу благородства и дани уважения всей родни Ансгара. Стены покрывали огромные гобелены, тянущиеся до самого пола, с изображениями мужчин и женщин в благородных одеяниях и с оружием в руках. На одном я признал отца Ансгара. Изображённый мужчина выглядел брутально; подбородок и щёки прятались за густой бородой, длинные волосы зализаны назад и скатывались кудрями по кожаному доспеху, взгляд мог пробить во лбу дыру, да и в целом его лицо словно было выбито из камня. Левая ладонь в кожаной перчи сжимает древко копья (того самого, что висит у меня за спиной), когда правая рука была изображена по локоть. Обеденное солнце дополняло свою атмосферу, отбрасывая на стены тени от толстых оконных рам в виде крестов. Мы очутились в храме мужества, стойкости и непоколебимости. Надеюсь, сегодня я в полной мере смогу узреть сплетение всех трёх стихий внутри одного человека.

Я, Дрюня и Осси уселись за огромный круглый стол из цельного куска дерева, когда лично Ансгар скрылся в соседнем помещении. Его возвращение вызвало на моём лице улыбку. Скорее всего, Дрюня обрадовался не меньше, но его лицо не могло изображать эмоций, лишь слова.

— Ансгар! — завопил мой друг. — Это замечательно! Смочить горло после бесчисленных дней в дороге — это то, о чём я мечтал!

Юный правитель появился с глиняной бутылкой и несколькими бокалами. Себе парень не стал наливать, да и нам он наполнил бокалы, прекрасно осознавая нашу невосприимчивость к алкоголю. Всё это пиршество было знаком уважения. Но вот следующий жест меня искренне обрадовал.

Ансгар достал из кармана своей куртки свёрток, внутри которого оказались папиросы.

— Инга, у меня для тебя подарок, — сказал Ансгар, вновь убирая руку в карман. — Мы нашли это, когда расчищали дорогу от пепла и остатков животных после той бойни.

Юный правитель вытащил из кармана руку. Пальцы крепко сжимали серебряную коробочку, которая, как я думал, была навсегда утеряна. Бесконечная зажигалка. Трофей, забранный у Бориса. Я по-настоящему улыбнулся и протянул руку, чтобы принять утерянный трофей.

— Спасибо, Ансгар, — сказал я, и открыл коробочку, чтобы прикурить папиросу.

Сигаретка к стакану никогда не станет невмоготу. Забористый табак, одна тяга — и голова чуть поплыла. Только нормально курнув за столом с друзьями, я осознал весь негатив от накопленного стресса. Так нельзя. Так можно себя погубить. Мне стоило разобраться в себе, покопаться поглубже, найти проблемы, а затем проработать все решения найденных проблем, но Ансгар своими вопросами сумел переключить моё внимание.

— Инга, мне интересна цель твоего путешествия.

— Нам удалось найти город из камня на побережье моря. Высокие стены, куча домов и пылающее солнце над головой. Внутри за порядком следили кровокожи…

— Следили? Дай угадаю: вы всех убили?

— Верно. Нам пришлось.

Ансгар иронично улыбнулся.

— А разве «кровокожи» и «пришлось» не взаимосвязаны между собой? Или вы собирались пройти мимо?

— Я собирался получить ответы на свои вопросы, а в итоге нам пришлось убить всю охрану, а вместе с ней и главного уродца города — Прокуратора Гнуса.

Глаза Ансгара чуть округлились, и он закивал головой, словно услышанное пробудило в нём давно потухшие воспоминания.

— Отец рассказывал мне историю о человеке, чья почерневшая кожа стала пристанищем для бесчисленного роя чёрных мух. И вроде, он даже был у подножья наших ворот, но отец ему отказал в гостеприимстве.

— Да, это он. Мои пальцы крепко сжимали его еще бьющееся сердце. Я думал, что мне удалось его убить, но я ошибся. Нам сказали, что он обязательно вернётся…

— И не один… — Ансгар прошептал слова, застрявшие на моих губах. — Отец меня предупреждал.

— О чём?

— Что битва с кровокожами — всего лишь тренировка перед войной, которую нам рано или поздно объявят. Мы были занозой в чей-то крепкой заднице. И сейчас, видимо, боль от нас стала невыносимой.

— Ансгар, — сказал я, — Гнус уже вернулся.

Ансгар сидел на стуле напротив меня. Руки на столе, взгляд на мне. Он всматривался в моё лицо с попыткой прочесть мои намерения. Кивал головой, следил за моим взглядом. Поглядывал на губы, когда я открывал рот и делал тягу. Но больше всего его интересовали глаза, в которые он заглядывал практически не моргая.

— Инга, — сказал он, — те тысячу воинов, которые ты ведёшь за собой, они добровольно согласились стать теми, кем сейчас являются?

— У них не было особого выбора. Или жизнь, или смерть, — я наклонился к пареньку. — А что бы ты выбрал?

— Я всегда выбираю жизнь!

— Ну вот видишь. Тогда к чему твои вопросы?

— К тому, что я знаю, зачем ты пришла в мою деревню.

Да, а паренёк то давно уже не паренёк и не мальчуган. На моих глазах мальчик стал мужчиной. Смелым и дерзким, без страха смотрящий в глаза самой смерти. Он дождался, когда я моргнул, делая очередную затяжку хорошей папиросиной, и продолжил:

— Сколько я себя помню, я всегда сражался с кровокожами. Мой отец сражался с этой чумой. Но ни разу ни у кого из нас не возникало желанием стать одним из них. Нам известна их сила. Мы не сомневаемся в их могуществе. Любой бы сказал «да», если бы ему предложили столь ценный дар. Но я и мою люди — мы другие.

— К чему ты клонишь, Ансгар? — спросил я. — Или ты ждёшь, когда я предложу тебе силу, а ты ответишь мне отказом?

— Инга, мы всю жизнь боремся с кровокожами. И как видишь — успешно. Главное наше достижение — мы выжили. Я лишь хочу сказать, что мне не нужна твоя сила. Ты пришёл сюда за моими людьми и за мной. И я отвечу тебе — да. Я согласен пойти с тобой, а за мной пойдут все мои люди. Но я прошу тебя… прошу тебя, как друга, принять меня и моих людей в ряды своей армии как обычных людей.

Просьба Ансгара не звучала как жалкое прошение. Он и его люди вдоволь настрадались от набегов мне подобных, и сейчас обращать их в кровокожих было бы верхом цинизма. Наверно, я действительно могу не сомневаться в его верности, а его люди смогут обратить свои мечи против врага и без помощи моей силы. Они уже всё мне доказали. В их верности я мог не сомневаться.

— Война неизбежна, — сказал я, уставившись на юного правителя. — И как ты понимаешь, нам не избежать смертей.

— Да, — прошептал Ансгар, откинувшись на спинку стула. — Рано или поздно никто из нас не избежит смерти.

— Я могу подарить твоим людям возможность продержаться на поле боя чуть дольше. Дать им шанс гораздо позже узреть лик смерти.

И вновь широкая улыбка расползлась по гладкому лицу юноши.

— Инга, у меня на этот счёт есть прекрасная история. Однажды мы были на охоте. Выслеживали волков. Друг отца никогда не носил доспехи, мол они сковывали его движения и не давали работать с луком и мечом в полную силу. Но в один прекрасный день волчьи когти смахнули с его руки добрый кусок плоти. В следующий раз он надел кожаный доспех, а вместе с ним в его голову прокрались мысли о его непобедимости. Натянутая на тело защита опьянила его, заставила считать себя непобедимым, и неуязвимым для волчьих клыков. Он больше не осторожничал, бросался первым на огрызающегося зверя. Он даже посчитал, что может победить медведя. Но он ошибся. Медвежьи когти не только вспороли его доспех, но и содрали добротный кусок плоти с груди. Позже друг отца умер, а я понял, что нельзя полагаться лишь на свои доспехи и оружие. Ты должен полагаться на себя, и каждый день оттачивать своё мастерство. Твоя сила для моих людей не станет даром. Она станет проклятьем, лишившим их осторожности. Подарившим ложную надежду на сохранность. Подарившим ложную надежду на то, что отныне они бессмертны.

Иллюзия безопасности. Когда я смело сую руку в пламя, Ансгар заливает пожар водой. Лучше не дать огню распространиться, чем выработать к нему иммунитет. Людей останется в живых гораздо больше.

Я крепко затянулся. Дым выходил из моих лёгких подобно сухому воздуху, оставляя после себя лишь пресноватый привкус на языке. Всё тлен. Всё рано или поздно утратит свой товарный вид.

— Ансгар, — сказал я, — ты сделал выбор. Ты готов нести полную ответственность за своих людей?

— Готов! — он вскочил со стула. — Я готов отказаться от твоего дара. Но не могу сказать «нет» дару своего рода.