Что такое не везет

Глава 11

11

На вершину горы, я поднялся достаточно быстро, и можно сказать первым в лагере увидел восход солнца, показавшееся далеко на востоке. Это было действительно красиво. Вначале тонкие расширяющиеся кверху лучи пронзили ледяную шапку далекой горы, устремляясь подобно мощным прожекторам в небо, затем появилась полукруглая голубовато-розовая корона, и спустя мгновение, их-за вершины горы выглянуло солнце. Край солнца возможно из-за облаков, или чего-то другого еще не набрал своей полной мощи, и я некоторое время, достаточно спокойно, не обжигая глаз взглядом на светило, смотрел за поднимающимся над вершиной горы диском. Это было невероятное зрелище, никогда не думал, что на солнце можно взглянуть вот так, напрямую, не боясь нахвататься солнечных зайчиков.

Отвернувшись от звезды, я зажмурился, а после посмотрел вниз, выбирая для себя дальнейший путь. Оказалось, все не так уж и плохо, и вскоре уже довольно быстро пошел по склону горы, вначале направившись на север с небольшим занижением, затем добравшись до небольшого ущелья, спустился вдоль ручья вниз, в одном месте немного не удержался и метров пятьдесят проскользил на заднице, по высохшей или скорее выгоревшей, до полной желтизны траве, пока не уперся ногами в какой-то валун. И даже успел за это время слегка перенервничать. Чтобы успокоиться выкурил сигарету, затушил бычок о камень, не хотелось устраивать пожара на ровном месте, после поднявшись на ноги, зигзагом, как по горному серпантину, спустился почти к самому подножию. В итоге затратив на это не больше получаса, с момента выхода из отрядного барака.

Когда я только подходил к станции, вдали показался поезд, идущий в нужном мне направлении. Подхватив ноги в руки что было силы побежал вперед, и даже успел напиться воды из фонтанчика у станции, когда поезд только-только начал заползать на ближние пути. В принципе можно было не торопиться, поезд был товарным, и похоже пустым. Но с другой стороны он двигался в нужном мне направлении, и я подумал, а почему бы и нет. Всегда хотелось проехать на тормозной площадке вагона. Оглядевшись и не заметив ни единого станционного служителя, выбрал подходящий вагон, и тут же запрыгнул на его тормозную площадку. Поезд фактически не останавливался просто двигался достаточно медленно, въезжая на второй путь видимо ожидая встречный состав.

Возле станции пути были проложены полукругом, выползая из-за горы, и скрываясь за другим склоном, поэтому я не заметил поезда идущего навстречу товарному составу. И получилось так, что едва я запрыгнул на тормозную площадку одного из вагонов, как справа показался пассажирский состав, въезжающий на первый путь. Одним словом, мне повезло, не попасть ему под колеса. Товарный состав, тем временем прибавил скорость, и вскоре уже громыхал на выездных стрелках, а я устроившись поудобнее доставал из своего рюкзака, буду иногда называть свой заплечный мешок, и так, банку килек в томате, и сдобную булочку приобретенные еще вчера в лагерном буфете. Единственное, о чем я не позаботился, так это о воде. Тащить с собою стеклянную бутылку хоть с лимонадом, хоть с минералкой желания не было, а никакой другой емкости я не имел, а набрать воды в котелок, как-то не догадался. Ну да ничего, совсем недавно напился воды на станции, а там глядишь подвернется что-то еще.

Состав между тем телепался по горным ущельям, то разгоняясь так, что телеграфные столбы мелькали будто стоящие частоколом, а то наоборот ползя как черепаха или же часами простаивая на запасных путях, ожидая встречного поезда, или наоборот пропуская тот что идет следом. Вначале я с интересом разглядывал проплывающие мимо горы, а затем устроился на полу, перекусил еще раз, съев на этот раз банку сардин, перекурил, затем подложив под спину свой мешок, завернулся поплотнее в свою куртку и задремал. Время перевалило уже за полдень, а ехать предстояло еще довольно долго. Дальше я временами просыпался, смотрел на проплывающие мимо ландшафты, еще разок перекусил, надеясь хоть как-то угомонить свою жажду. Полустанки хоть и встречались на пути, но четно говоря я опасался того, что мне придется долго торчать на любом из них ожидая следующего поезда. Поэтому решил терпеть сколько смогу.

Я нацелился именно на Ташкент, решив добраться до того адреса, указанного на конверте. То есть туда, где по идее должна была находиться бабушка. Очень уж хотелось узнать причину, по которой бабуля так и не приехала. И в моей голове роились подозрения, что ее больше нет. Уже под вечер, я снял с подвязок своего армейского мешка, одело, вжался в уголок, укутался с головой, и задремал, надеясь спокойно пережить ночь.

Проспал я похоже довольно долго, потому что меня разбудили тепловозные гудки и перестукивание колес, по многочисленным стрелкам. Все говорило о том, что состав въезжает на какую-то большую станцию. Осторожно высунувшись из-за бортика ограждения увидел местную станцию с большими буквами «Ахангаран». Это место я знал еще по прошлой жизни. Сюда в горы, раскинувшиеся вокруг города, мой знакомый каждое лето вывозил пчел, собирая горный мед, и довольно часто мы собирались у него на пасеке на пикник. Я решил сойти с поезда еще и потому, что за почти сутки езды очень проголодался и хотел пить. А здесь в привокзальном буфете можно было найти и то и другое. К тому же от Ахангарана до того же Ташкента, было всего около семидесяти километров, и преодолеть это расстояние можно было на обычном рейсовом автобусе. Тем более всегда можно было сослаться на то, что я еду к бабушке в Ташкент, а на такое, и даже гораздо большее расстояние сейчас отпускали детей одних без опаски. Поднявшись на ноги, быстро скатал одеяло, укрепил его на лямках мешка, отряхнулся от пыли, и стоило поезду остановиться, тут же спрыгнул с подножки, отправлявшись в сторону вокзала.

В станционном буфете я слопал пару бутербродов с колбасой, запивая их горячим чаем, а уже через полчаса садился на рейсовый автобус направляющийся в Ташкент, с конечной станцией на Куйлюкском базаре. Насколько я помнил оттуда должен идти прямой автобус до массива Спутник. Фактически до места где жила бабушка. Следующие полтора часа езды, я не отрывал взгляда от окна. Все что я видел воспринималось мною как нечто новое. С другой стороны, я хоть и бывал в этих местах, но никогда особо не обращал внимание на окружающие дорогу поселки. Следующий, городской рейсовый автобус марки ПАЗ, под номером «127» примерно за то же время, что было затрачено от Ахангарана до Ташкента, дотащил меня до базара в Спутнике, останавливаясь буквально через каждые сто метров, и не оставив безо внимания ни одного окраинного колхоза. Хорошо хоть цена на него была как на городской транспорт те же пять копеек. Мне еще повезло в том, что я садился на конечной, и предусмотрительно занял место в самом хвосте в уголке возле окна, откуда при всем желании выдернуть меня было просто нереально. Вдобавок ко всему сняв свой вещмешок, поставил его на колени, и поверх него торчала только моя голова. Чувствую, выбери я любое другое место, и вскоре уже всю дорогу стоял бы на ногах. Автобус же был забит буквально битком.

Ближе к конечной народ рассосался, и у базара, в салоне оставалось всего пара человек. Выйдя из автобуса, присел на скамеечку остановки и на некоторое время завис. Меня так и тянуло перейти через дорогу и посмотреть, на тот самый коттедж, в котором я провел всю свою прошлую молодость с 1967 года и считай до начала девяносто первого, когда, как в «Иронии судьбы» сел на самолет после полуночи, и сошел с него в Российском городке уже под утро, первого дня нового года. Дом находился буквально в двух шагах от меня, но подумав я решил, что если с бабушкой будет все в порядке, то еще не однажды смогу здесь появиться. Если же нет, что поделаешь, буду решать проблемы, по мере их возникновения. После чего поднявшись со своего места, закинул за плечи мешок, и обогнув остановку, направился в сторону первого квартала.

Улица, по которой я шел носила имя Богчинор в переводе это звучало как — Болотный Клен. Здесь действительно вдоль улицы росли Клены. Почему его называли болотным, я честно говоря не знаю. Кстати большинстве центральных улиц массива назывались по имени деревьев, растущих на нем. Например, чуть дальше находилась улица Чинаров, Параллельная той, на которой я сейчас шел носила имя Аш кучаси — Ясеневая улица. Моя бывшая школа, в которой я учился, будучи Сергеем стояла на улице Еман кучаси — Дубовой. А самое главное, что на этих улицах росли именно эти деревья.

Улица, на которой я жил тогда, одно время звалась Ореховой, потому что вся она от первого дома и до последнего была засажена грецким орехом. Правда очень недолго, кто-то там наверху решил, что подобные названия его не устраивают и срочно переделал названия улиц. Как раз в преддверии приезда Генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева. Правда о том, что он посещал микрорайон, я никогда не слышал. Но в итоге мой дом оказался на улице Мардлик — Храбрость. Рядом вместо Каштановой улицы, появилась Бирлик — Союз. А в параллель ей, вместо улицы Платанов — Биродарлик — Содружество. Вспоминается, что когда этот массив был только отстроен, причем отстроен силами военно-строительных батальонов, то в одной из Ташкентских газет появилась статья, говорящая о том, что этот массив со временем превратится в город-сад. По сути так и произошло. Это был самый зеленый район города. Даже много позже рассматривая его через приложение Гугл-Мапс, я удивлялся тому как все это разрослось. Фактически в районе были видны только крыши домов и разве что центральные улицы. Все остальное пряталось под кронами деревьев.

Жить здесь действительно было гораздо приятнее чем в любом другом месте Ташкента. Хотя и район находился на самой дальней окраине, и тот же автобус шел до него из центра города больше часа, но здесь действительно было хорошо. Благодаря многочисленным деревьям было всегда прохладно, а воздух всегда был свеж и приятен. С первых же дней, вышел запрет на установку деревянных заборов, ограждающих приусадебные участки. Вместо них разрешалось высаживать только живую изгородь — бирючину, которую вначале раздавали бесплатно, а после довольно дешево стали продавать. И все это пошло району только на пользу. Живая изгородь быстро пошла в рост, и вскоре вокруг домов и вдоль улиц появились веселенькие зеленые ограды. Сразу же нашлись местные «специалисты» и ограды из живой изгороди в некоторых местах украсились башенками, шарами, а временами и фигурами зверей. Выросли фруктовые деревья, и другой раз идя по какому-нибудь кварталу, можно было увидеть зрелое яблоко, грушу или какой-то другой фрукт, и сорвать его. Люди были в те времена были добрее и ругали только за то, если кто-то ломал ветви деревьев, а так пожалуйста срывай и ешь, никто не скажет и слова против.

Между тем я шел по улице во все глаза разглядывая окружающие меня здания, воспринимая их как откровение, хотя прекрасно помнил, что они из себя представляют. Сейчас как раз проходил мимо швейной фабрики, бани, куда я так любил ходить париться, чуть дальше и несколько в стороне виднелись здание почты, за нею, кинотеатра «Тинчлик» — Мир, а за ним большое футбольное поле, на котором каждый год старательно пытались вырастить травяное покрытие, заливая поле водой, но так ничего и не получилось. Мальчишки из окрестных домов утаптывали его за лето так, что трава сохранялась только клочками. Поэтому вскоре бросили это занятие. Кроме дворовых команд, там никто так и не сыграл. Хотя межшкольные соревнования по легкой атлетике все же проводились. Вокруг поля уже сейчас имеется довольно широкая асфальтированная дорожка, разлинованная белыми полосами, имеется яма с песком для прыжков в длину и асфальтированная площадка с баскетбольными кольцами, правда баскетбол, как-то не прижился в народе, и играли в него разве, что в школе.

Перейдя через перекресток вышел к первому кварталу. Справа от меня находилась городская площадь с огромными розовыми клумбами. Уже сейчас до меня доносился до того умопомрачительный аромат роз, что сама собой начала кружиться голова от этих запахов, чуть дальше находились два барачных здания, одно из которых принадлежало местному Райисполкому, другое, напротив, через площадь — Универмагу. Вообще так получилось, что все административные здания района были расположены в бараках — сборно-щитовых домах размерами 12,5 × 50 метров. В них поселили все, даже школы располагались именно в них Три поставленных в параллель барака соединенные по торцам рекреацией и с пристроенным хвостиком как у буквы «Щ» спортзалом. Все остальные здания; Почта, Сберкасса, Универмаг, Райисполком, Поликлиника, Больница и еще с десяток самых разных учреждений располагались в подобных строениях. Вообще все дома в районе были деревянными, двухэтажные были построены из бруса, а бараки и коттеджи — сборно-щитовые. Из кирпичных сооружений в районе был только большой кинотеатр, о котором я уже упоминал, двухэтажный банно-прачечный комплекс, несколько котельных для отопления, и пожарное депо, на втором этаже которого размещались одинадцатимесячные курсы по подготовке младшего офицерского состава пожарной охраны.

Вскоре я свернул влево и пройдя мимо нескольких двухэтажных двенадцати квартирных домов, остановился у одного из них, на котором висела табличка с номером «49». Восьмая квартира, должна была располагаться, насколько я помнил на первом этаже второго подъезда. В этот момент, мне очень захотелось закурить. Правда сделать это было просто негде. Как-то не принято здесь в открытую курить детям моего возраста. Это в принципе не запрещалось в приюте, где было всем наплевать на здоровье детей, но здесь нарваться на любою тетку или мужика, который надерет тебе уши, было проще простого. При этом родители скорее скажут этому мужику спасибо, что устроят скандал. Немного постояв я все же решился и войдя в подъезд дома, поднялся по нескольким ступеньками, и остановился возле обычной деревянной двери обитой дерматином с глазком и номером «8» на небольшой эмалированной табличке, прибитой сверху.

Постояв около минуты перед дверью, я потянулся вверх и нажал на кнопку звонка.

Некоторое время в квартире была тишина, а я, замерев в надежде, прислушивался к каждому шороху. Затем послышались чьи-то шаги. Дверь отворилась, и за порогом нарисовалась фигура какой-то дородной женщины. Я, не зная ее в лицо, Вовочкина память не сохранила ее образа, осторожно поднял голову и взглянул на нее, очень надеясь на лучшее. Женщина взглянула на меня и тут же на ее лицо набежала тень радости и изумления.

— Вовка! — Изумленно вскричала она. — Откуда ты здесь⁈

Женщина тут же присела, охватывая меня в объятия, а по моим щекам сами собой побежали слезы…

…- Мать не читала твоих писем. Не хотела, по ее словам выслушивать твои нравоучения. А разве ты не получала моего письма?

Минуту подумав, я рассказал ей ту историю, что произошла насколько месяцев назад.

— Боюсь если бы эти письма обнаружила в почтовом ящике она, я бы так и не узнал твой новый адрес. И не смог бы написать тебе. Да и сейчас наверняка продолжил жить в приюте.

По бабушкиной щеке покатилась слеза. Она обняла меня, прижала к себе и произнесла.

— Не стоит винить ее, Володя. Она всегда была слабохарактерной, а твой отец сумел окрутить ее, заставляя каждый праздник выпивать вместе с ним. А после это уже вошло в привычку. Так что ее вины здесь не так уж и много. Все это в прошлом. Живи настоящим мой мальчик.

Вдобавок ко всему, вдруг выяснилось и то, что мать погибшая мать, оказалась разведенной с моим папаней. Причем довольно давно. Примерно в то время, когда я отдыхал в прошлый раз у бабули. Развод оформили по совету какого-то батиного дружка, удивленного тем, что мы теряем такие деньги. Оказалось, что если мать будет находиться в разводе, то ей положено пособие на ребенка, то есть меня, как матери-одиночке. Естественно сразу же был оформлен развод и подано заявление на пособие.

История с моей опекой, оказалась достаточно банальной, и по сути, пущенной на самотек, что чаще всего и происходило в Советском союзе. Несколько позже бабуля ходила в милицию узнать, почему ее не предупредили о происшествии, в результате которого я оказался в приюте. Оказалось, все же предупреждение было, но в тот момент, бабушка как раз отдыхала в санатории, куда ей дали путевку с места работы. Поэтому появившийся посланец, просто оставил в почтовом ящике уведомление о том, что ей надлежит явиться в органы опеки, по поводу произошедшего и возможного усыновления, оставшегося без родителей ребенка.

Учитывая, что почтовые ящики находятся возле подъезда, и обычно не закрываются, то за прошедший с того момента, почти месяц, уведомление затерялось, возможно вытащенное хулиганами, или просто выпав из ящика, а позже оказавшись убранным в мусор. А повторного уведомления никто не посылал, видимо решив, что раз бабушка не откликнулась сразу, следовательно, этот вопрос ее не интересует. Бабуля, по ее словам, писала и матери и мне, но ответа так и не дождалась, за исключением единственного письма от меня. Видимо в поселке письма просто затерялись, а скорее всего, так и продолжают лежать в почтовом ящике возле сгоревшего дома родителей, поэтому не было и возврата посланий, или просто никто не пожелал с этим возиться, что тоже иногда случалась.

Я же радовался хотя бы тому, что все так удачно завершилось, уж теперь-то точно должно наступить просветление в моей жизни. Опеку оформили буквально в два счета, еще и дали выговор тому, кто не удосужился отправить повторное напоминание. С одной стороны, он как бы и не обязан был это делать, но с другой, бабушка работала в бухгалтерии районного отделения милиции, и уж для своего сотрудника, могли бы постараться. Зато все буквально забегали, стоило бабушке дойти до начальства и рассказать о моем появлении. Тут же оформили все необходимые документы на опеку, и сообщили о произошедшем в приют, где тоже происходила вялая возня, касающаяся моего побега и розыска. Вялая потому, что к этому давно привыкли, каждое лето как минимум человек десять, а то и больше срывается в бега, возвращаясь ближе к зиме, и не особенно расстраивались по этому поводу.

В итоге все закончилось благополучно, и это радовало.