Что ты несешь с собой – часть II (СИ)

Глава 7 Происки

Моё расписание составлял Чалерм, потому что такая его, Чалермова, карма. Как и почему он поставил мне на сегодняшнее утро ту же группу, что была вчера вечером, я не имела ни малейшего понятия, но тем проще: книжки-то предназначались именно им.

Дети набились в нашу с Вачиравитом гостиную и расселись на облюбованные ещё вечером места, тут же впившись голодными взглядами в стопку книг.

— Всё правильно смотрите, — ухмыльнулась я и принялась раздавать учебники. — Надо было, конечно, вам задать эти книги на самостоятельное чтение, но они достались мне только сегодня, поэтому почитаем прямо на уроке. Даю вам двадцать малых чаш на первую главу, а потом будем срисовывать основной талисман.

Дети уткнули носы в ровные рядки букв. Почерк по всех списках был один, знакомый мне по записной книжке Чалерма. Но не мог же он и правда две дюжины книг за ночь переписать? Начал раньше, но только сейчас принёс их мне? Зачем?

Однако разгадывать Чалерма можно было и в другое время, а пока я сама проглядела первую главу повнимательнее и заметила пару моментов, которые стоило детям прояснить.

— Пранья Кессарин, — обратилась ко мне с поклоном Ратри, — можно спросить? Вы, эм-м-м, узнали про молитвы?

Я поморгала.

— Что я должна была про них узнать?

— Ну, — замялась девочка. — Мы понимаем, вы не ходите на охоты, а молитвы только на охотах рассказывают, но вы вроде собирались спросить кого-то?

— Во-первых, — сурово начала я, но сбавила тон, когда Ратри вжалась в лавку, на которой сидела, — на охоты я хожу. Во-вторых, молитвы с талисманами никак не связаны. Вы вот читаете про принципы работы талисманов. Где там молитвы, скажите на милость?

Дети попереваривали и пошептались, но наконец Паринья как самая смелая высказалась за всех:

— Может быть, это не для всех талисманов. Но талисманы от пут точно работают только с молитвой. Потому что путы насылают амарды, а небесные боги амардов пугают.

Мне показалось, что в моей голове мысли размотались, подобно проклятому снопу. Амарды? Пугают?..

— Небесным богам вообще нет дела до таких мелочей, — наконец начала отвечать я. В идее Париньи было столько безумия, что я даже не сразу сообразила, с какого конца распутывать этот клубок. — А амарды не насылают путы!

— А кто же тогда их насылает? — удивился Танва. Похоже, в этом заблуждении все были равны, что допущенные до охот, что нет.

Я открыла было рот — и закрыла. Нет, мне очень хотелось рассказать этим ребятам, что путы подкидывают простым селянам охотники этого самого клана, но… Если меня чему и научила жизнь на Оплетённой горе, так это умерять свою поспешность. Во-первых, дети не удержат в секрете такую сногсшибательную новость, и тогда совет придёт по мою душу. А во-вторых, как знать, что эти старые пни сделают с самими учениками… Кусты в доме точильщиков встали перед моими глазами, как живые.

— Они сами появляются, — покривила я душой. — Путы — это такие демоны. Амарды тут ни при чём.

— А что амарды делают? — не унималась дотошная Паринья.

— Махару раздают! — Я развела руками. Уж это-то можно было сказать?

— Тогда почему их нужно ругать? — нахмурилась девочка-лисичка.

— А их нужно ругать? — тоже нахмурилась я.

Все дети дружно закивали. Я потёрла виски. Похоже, хуление амардов прививали не только деревенским, но и прямо в самом клане.

— Не нужно их ругать, — сама себе ответила я. — Амардам нужно возносить хвалу и делать подношения. Только… давайте это останется нашим маленьким секретом.

Ученики переглянулись, а я принялась быстро соображать. Брать с них клятву… Это сложно, нужен демон или тот же амард, и не даром, а за гостинцы… Нет, раньше надо было думать. Лучше как-то договориться. Например…

Я подняла со стола одну из книжек.

— Вы хотите читать настоящие книги, не из библиотеки?

— Хотим! — зашумели дети.

— Значит, слушайте меня и никому об этом не рассказывайте. Если кто проговорится, больше настоящих книг не увидит вся группа.

Ученики переглянулись ещё раз, но теперь их взгляды были предупреждающими, оценивающими.

— Все будут молчать, — сурово произнёс один из старших мальчиков.

Я позволила себе выдохнуть. Я не Чалерм, чтобы плести интриги, и если он мог распутать этот клубок как-то ещё, то вот сам бы и распутывал. Мне оставалось только надеяться, что с детьми всё будет хорошо.

После старшеньких у меня по расписанию шли младшенькие, и они таких неудобных вопросов не задавали, но и им я, как можно осторожнее, намекнула, что амардов в целом и амарданура Оплетённой горы надо хвалить, чествовать и радовать подношениями. Не знаю, что они поняли из моих намёков, но по крайней мере основные талисманы рисовать научились.

Когда дети высыпали из моего древодома, я решила немного размять ноги перед обедом. От всего услышанного сегодня голова шла кругом, да и не привыкла я столько чаш подряд с детьми возиться.

Однако стоило мне отойти от дома всего ничего, как на моём пути вырос пранур Ламон — тот самый махарьят с седой бородёнкой, который поставил своё имя на часть моих детских групп.

— Пранья Кессарин! — сверкнул он белыми зубами. — Как ваш первый день на новой должности?

День был не первый, но поправлять его я не стала, я же всё-таки не Чалерм.

— Неплохо, привыкаю потихоньку, — сказала я, ни к чему себя не обязывая, и двинулась дальше по дорожке. — Вот, вышла проветриться в перерыве.

— Тяжело, наверное, с непривычки сразу столько групп, — покивал он и присоединился ко мне.

Я неопределённо пожала плечами. В мои планы по разминанию ног не входила праздная болтовня с малознакомым учителем, но и прогонять его я не видела резона. Он ведь согласился помочь и обещал не болтать. Хотя, конечно, не по доброте душевной: жалование за мои уроки получали учителя, чьи имена стояли в расписании.

— У вас ведь после обеда мои группы будут, так? — продолжил светскую беседу Ламон.

Я ответила совершенно честно:

— А я и не знаю, это у праата Чалерма всё записано. В моих списках только уровень группы.

— Да нет, там точно мои, — заверил меня Ламон. Чего ему надо-то? Какая разница, в какое время чьи группы записаны, если всё равно всё это — только прикрытие? — Я знаю, потому что у меня это время свободное, а праат Чалерм же не мог поставить одному учителю на одно время две группы.

— Если вам нужно что-то перенести в расписании, то с этим к праату Чалерму, — осторожно подсказала я.

— Нет-нет, что вы, пранья, — усмехнулся Ламон и попытался взять меня под руку. Я сделала вид, что оступилась, и отстала, так что он промахнулся. Хватит с меня Чалерма с его привычкой цапать за локоть, чуть что.

— В таком случае, не совсем понимаю, чем вызван ваш интерес, — уж вовсе прозрачно намекнула я.

Ламон вздохнул, словно до сих пор надеялся, что я догадаюсь, а я его разочаровала.

— Пранья Кессарин, ну, мы же с вами оба понимаем, что вам это нужно только для статуса.

В ответ на моё недоумённое моргание он пояснил:

— Вы — новый человек в клане, да ещё обывательница, конечно, отношение к вам не ахти. Шепотки за спиной… В таких условиях тяжело удерживать внимание мужа, особенно когда это видный охотник. Я понимаю, что вам хочется произвести впечатление, а тут как раз турнир, хороший повод…

Я слушала его, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не схватиться за голову. Это он сам себе напридумывал или это и есть та самая легенда, которую сплёл Чалерм? Если второе, то учёный напрашивался на затрещину! Хотя нам ведь было нужно, чтобы совет не принял меня всерьёз… Но не такой же ценой! У меня, в конце концов, есть гордость, у меня репутация! Правда, какая уж тут репутация, в клане Саинкаеу-то…

— Вы не переживайте, — по-своему понял мои гримасы Ламон. — Нет ничего зазорного в том, чтобы стараться получше себя зарекомендовать новой семье. Все мы тут время от времени прибегаем к таким мерам, — добавил он с усмешкой, от которой у меня волосы на голове зашевелились. — Но, я думаю, вы согласитесь, что мучить себя и мучить детей вовсе не обязательно.

— Что? — наконец не удержалась я.

— Ах, пранья Кессарин, оставьте! — махнул рукой Ламон. — Ну чему вы их научите? Учебник они почитают под вашим присмотром, а не на досуге в библиотеке? Вы же понимаете, что это не учение. А у меня как раз это время свободно. Я бы мог их взять, как раз пару групп средненьких, мне не сложно.

Его словоблудие наконец стало складываться у меня в голове во внятную картинку.

— И что вы за это хотите?

Ламон делано стушевался.

— Ну что вы, пранья, так сразу грубо? Мы же просто беседуем. Но если уж вы интересуетесь моими сокровенными желаниями, то слыхал я, что будто бы вам удалось убедить пранура Вачиравита брать с собой на охоту кого-то, кто вовсе до этого не дослужился.

— Не дослужился?

Я чувствовала, что за юлением Ламона стоит новая скала невероятных открытий, которые вот-вот обрушатся на меня лавиной.

— Ай, ну конечно, вы же не знаете, — всплеснул руками учитель. — Понимаете, охоты ведь оплачиваются по-разному, в зависимости от сложности. И чем сложнее охота, тем более высокого ранга махарьяту её назначают, за то ему и платят по высшему разряду. Ну а если он кого-то с собой возьмёт, так те тоже по высокой ставке получают. Понимаете?

— И ученики? — уточнила я, соображая, не озолотился ли Танва.

— Да что вы, кто же платит ученикам? — отмахнулся Ламон. — Я о взрослых говорю. А пранур Вачиравит, как вы понимаете, величайший охотник в клане, и его охоты…

Он закатил глаза, а я обмерла. Это что же выходило, Гам, Найяна и вся эта банда так хотели на охоту с Вачиравитом ради денег? Мне вообще в голову бы не пришло, что махарьятам за охоты платят. То есть жители, подавшие заявку, платят клану, но в нашем клане средства распределяли по необходимости. Это на еду, это на одежду, это дом подновить, всё из общего котла. А здесь, выходило, каждый получал деньги за свой труд, как будто и не было никакого клана?..

Впрочем, та же Гам вряд ли бегала за Вачиравитом только ради поживы. У неё и другой интерес к нему имелся. Да и остальные, думаю… Если уж они единственные радовались его возвращению, то, наверное, не из-за денег.

— То есть вы хотите на охоту с Вачиравитом, — подытожила я. — Но вы ведь учитель, а не охотник.

— Ну, так-то разрешение у меня есть, — промурлыкал Ламон.

— А вы хоть раз охотились? — уточнила я.

— В ученичестве, — уверенно кивнул Ламон. Я присмотрелась к его лицу и заключила, что дело было лет двадцать назад, не меньше. — Но тогда сложнее было, а сейчас-то что, талисман кинул, молитовку прочитал — и в путь. Тем более, если рядом такой охотник, как пранур Вачиравит. Мимо него, говорят, и мышь не прошмыгнёт.

На этом месте я всё-таки схватилась за голову. Боги, храните клан Саинкаеу! Да они так вымрут и вовсе без посторонней помощи, демонам даже приходить на гору не придётся, только запастись тыквенными семенами и подождать на крылечке! И с одной стороны, туда им и дорога, а с другой… Не все ведь тут зловредные подлецы, а ученики и вовсе не виноваты, что их учат заниматься всякой чушью вместо настоящего махарьятства.

— Пранур Ламон, — сказала я, как можно серьёзнее, остановившись прямо перед ним. — Вачиравит ходит на самые опасные охоты. Там талисманчиком с молитовкой не отделаешься. Это во-первых. А во-вторых, вы осознаёте, что если вас что-нибудь схватит и утащит, то как вы ни зовите на помощь, он не услышит?

Учитель спал с лица.

— Гм, — сказал он глубокомысленно. — Об этом я не подумал. Но как же он учеников водит? Все говорят, что водит!

У меня язык чесался сказать ему, что Танва и сам своей жизнью не дорожит, а клану на него и вовсе начхать, но на самом деле в Танве я была вполне уверена. Даже несмотря на Абхисита, этот парень имел весьма неплохую подготовку, не говоря уже о природном таланте. Вот другие дети, которым Чалерм таким широким жестом обещал охоты с Вачиравитом, рисковали больше. Но я уповала на то, что Вачиравит и дальше станет брать на охоты своих взрослых друзей.

— За учениками присматривают другие охотники, — наконец выдала я некоторую полуправду. — Но будет странно, если они станут присматривать за вами, не находите?

Ламон скис, но согласился, что такой вариант ему не подходит.

— И вообще, — продолжила я закреплять свою победу, — почему вы думаете, что все охоты решаются талисманами? Это ведь только с путами так борются, но есть и другие бедствия.

— Так всё делают талисманами, — развёл руками Ламон. — Мне вон группу взрослых охотников поставили для подготовки к состязанию, я хотел их погонять по выбросам пламенной махары, а они мне, мол, это не надо, нам только талисманы выучить и молитвы. Я так понял, это теперь универсальная методика.

— Какие именно талисманы? — спросила я, холодея.

— Да вот, — он сунул руку за пазуху и вытащил горсть уже знакомых мне трубочек из рисовой бумаги. Поколупал одну ногтем и развернул. — Самые основные, я даже удивился.

Я взяла у него из рук листок, исписанный символами. Это был талисман, уничтожающий проклятые снопы. Но откуда на турнире проклятые снопы? Если только… О боги небесные — если только их там кто-то заранее разбросает, чтобы они ловили соперников Саинкаеу!

— А как… Как работают эти талисманы? — выдавила я, лихорадочно соображая. Ламон знал, чему и зачем учил охотников? А они сами знали? Если да, то что же, тут весь клан готов ради победы в каком-то глупом турнире поубивать случайных людей? И ведь на этот раз Арунотай и малые кланы пригласил, а там — пару самых сильных махарьятов прикончить, и нет клана. Не говоря уже о ритуале, раздающем споры… Неужели Арунотай не знает, что творится у него под носом⁈ Да тут уже не важно, желаю ли я добра или зла самим Саинкаеу, но если ничего не сделать, эти неучи под руководством проходимцев и все остальные кланы истребят!

— Да как обычно, — развёл руками Ламон. — Там же на турнире демоны будут. Специально наловленные для охоты. Вот на них эти бумажки и лепят, они тогда вспыхивают зелёным пламенем, и очки засчитываются клану. Как обычно.

— А какие именно там демоны? — не отставала я. — Как выглядят?

Ламон пожал плечами.

— Да как демоны выглядят? Как демоны. Большинство вообще невидимые.

Действительно, откуда человеку, который последний раз на охоте был двадцать лет назад, знать, как выглядят демоны? Но снопы легко выдать за невидимых.

— И давно Саинкаеу пользуются такими талисманами на турнирах?

Ламон задумчиво склонил голову набок.

— Да так-то всегда пользовались. Но раньше и другими техниками тоже, а теперь, я так понял, только талисманы. Ну и рисуночек там меняется год от года, сейчас такие замороченные талисманы пошли, я в них уже и не понимаю ничего, завитки там какие-то, ни на что не похожие. Но основа всё та же, а что уж там накрутили…

Я снова двинулась по дорожке, погружённая в свои мысли. Ламон не производил впечатление очень хитрого человека. Скорее, он был типичным представителем Саинкаеу — мухлевал потихоньку, где неопасно. И потому я верила его словам. Он не знал, зачем на самом деле нужны талисманы, и про проклятые снопы тоже не знал.

Это имело смысл: среди тысяч махарьятов клана уж хоть парочка нашлась бы таких, что воспротивились бы бесчестным методам. А потому заговорщики не стали рассказывать всем всё подряд, вместо того залив им в уши медовую сказочку про новые талисманы, с помощью которых можно победить любого демона. На самом деле, таких не существовало в природе. Талисманом можно проявить истинную форму демона. Слабого — временно связать, сильного — ненадолго отпугнуть. Но никак не сжечь без следа зелёным пламенем.

Я так глубоко задумалась, что оступилась, подвернув ногу на ровном месте, и пранур Ламон тут же подхватил меня, как будто я была беспомощной обывательницей и не смогла бы сама выровняться. Я схватила его руки, чтобы оттолкнуть, но в последний момент вспомнила, что с ним лучше не ссориться, ведь он помогал нам провернуть нашу задумку. В результате я чуть не ткнулась носом в его едва прикрытую тонкой тканью грудь, на меня пахнуло остро-сладким запахом его мыла, и я замерла, растерявшись от неожиданности.

— Пранья Кессарин, — раздался за спиной ледяной голос Чалерма. — Позвольте поинтересоваться, что вы делаете так далеко от места, где у вас через три малых чаши начнётся следующий урок?

Ну конечно, стоило мне оказаться в неловкой ситуации, и этот лис тут как тут!

Я начала разворачиваться, чтобы высказать Чалерму, что он может сделать со своими напоминаниями в свете того, что я только что узнала от Ламона, но учитель меня опередил.

— А какое дело праату Чалерму до того, где и чем занимается пранья? — спросил он, так и не убрав одну руку с моего локтя, а другую — с талии.

— Самое непосредственное, — прошипел Чалерм. Я наконец прокрутилась в руках Ламона достаточно, чтобы оценить внешний вид учёного. Узоры у него на лице и руках проявились, посверкивая красным. За всё время знакомства я их видела всего пару раз, так что теперь присмотрелась внимательнее: да, несомненно, Чалерм с младых ногтей занимался духовными практиками, ибо узоры его были связными и ритмичными, как вышивка на алтарной занавеси храма. Вероятно, для учёного это неудивительно? Если бы я ещё хоть одного учёного в жизни видала, могла бы судить.

Чалерм меж тем продолжал:

— В мои обязанности входит следить, чтобы учителя не прогуливали уроки, а пранья рискует сделать именно это. Потому соблаговолите отступить и позволить ей вернуться к её обязанностям.

Мне нечасто приходилось видеть Чалерма настолько выведенным из себя, и в прочих случаях времени его рассматривать не было, так что я воспользовалась случаем. Отец всегда говорил: хочешь знать, что за человек перед тобой, посмотри, как он злится. Злость Чалерма текла, как придонная вода — ледяная и тёмная, едва видимая с поверхности. Если бы не узоры, вряд ли бы я заметила, как истончился контур его губ или как приподнялись нижние веки.

— Зачем же мне отступать? — хмыкнул Ламон. — Я как раз говорил с праньёй о том, что ей вовсе нет нужды заниматься делами, к которым у неё нет ни привычки, ни склонности, ведь всё равно эти группы мои.

Я же наконец бросила рассматривать Чалерма и чуть не дала самой себе подзатыльник. Нет, Оплетённая гора точно туманит разум! У меня ведь и правда урок через пару малых чаш, а я тут лясы точу!

— Пранур Ламон, спасибо за ваше предложение, — поскорее протараторила я. — Пока что в нём нет необходимости, но я буду весьма признательна, если вы подставите плечо, когда мне понадобится замена. Праат Чалерм, пойдёмте скорее. Лучше будет, если вы представите меня ученикам, которые меня ещё не знают.

С этими словами я ухватила учёного за рукав и поволокла за собой вверх по склону. Я и не заметила, как далеко мы ушли! Как Чалерм вообще меня здесь нашёл? Уж не следит ли он за мной?

Эта мысль внезапно тронула какую-то струну у меня в сердце. В тот раз, когда я чуть не стала кустом, Чалерм меня спас. Что если он до сих пор присматривает за мной?

Но мой неизбалованный заботой разум тут же подкинул гораздо менее приятное объяснение: Чалерм всё ещё не доверяет мне и следит на случай, если я проколюсь и выдам свои злодейские замыслы.

— Вы собираетесь объясняться? — пробился сквозь мои желчные размышления голос Чалерма.

Мы уже свернули за поворот тропы, и обескураженный Ламон скрылся из виду, а шли мы по безлюдной части резиденции.

— Да чего тут объясняться, — начала было я. — Подождали бы ученики пару чашечек, ничего страш…

— Подождали бы, пока вы на глазах у всей горы пообнимаетесь с первым попавшимся мужчиной⁈

Я аж подавилась от такого заявления. Я тут про судьбы махарьятства, а он! Все мысли о снопах и турнире тут же вылетели у меня из головы, а всё моё внимание сосредоточилось на пылающих гневом глазах Чалерма.

— А вам вообще какое дело до того, сколько раз мне кто попадался? Посадили меня с утра до ночи детей наставлять, а теперь строите из себя конвоира! Я же не слежу, с кем вы по кустам милуетесь вместо того, чтобы пойти ломать библиотеку! Я ещё даже никуда не опоздала и вам не обязана отчитываться, как я своё время провожу!

Губы Чалерма побелели и смотрелись мертвенно в окружении красных узоров.

— Стесняюсь напомнить, пранья, но вы вообще-то замужем. А с Вачиравита и так достаточно насмешек, чтобы добавлять к ним ещё и слухи о неверности его жены.

— Стесняетесь, так молчите! — фыркнула я. — Как меня отчитывать — так вы смелый, а как что полезное сделать, так сразу дюжина дюжин причин находится, почему нельзя! Если у Вачиравита есть ко мне вопросы, он сам может их задать, а не через няньку! Или просто дело в том, что вы больше ни на что не годитесь, как ему слюнки подтирать?

Я сама не понимала, что несу. Надо было, наверное, объяснить Чалерму, что он всё не так понял, а задержалась я не из-за праздной болтовни, но он начал с обвинений, а у меня боевая выучка. Нападают? Нападай в ответ.

— На что же годится уважаемый пранур Ламон? — так едко, что окрестные лианы должны быть свернуться и иссхонуть, произнёс Чалерм.

Мне стало неловко: всё же учёный не вовсе бесполезен, а прошлую ночь и подавно сидел для меня книжки переписывал, наверное. Но остановиться сейчас, вернуть меч в ножны и начать этот разговор с начала было не в моих силах. Я катилась с горы, и у любого, кто не отошёл с дороги, мне мерещилось копьё в руках.

— Да он хоть что-то по делу рассказать может! — огрызнулась я. — Вы тут уже полгода паутину свою плетёте, а о том, что Саинкаеу задумали все прочие кланы на турнире при помощи снопов извести, я узнаю от какого-то бородатого олуха!

Выплюнув эти слова в широко раскрытые глаза учёного, я подобрала шлейф сатики и побежала вверх по склону.

Уголок автора

Встречаются за обедом два учителя из клана Саинкаеу.

— Слыхал, Вачиравитова фифа в учителя подалась?

— Ага, причём бесплатно. У неё же квалификации нет.

— Ну так надо думать, муж ей отсыпает, сколько захочет, зачем ей платить?

— А на кой ляд ей это тогда?

— А она стаж накопит, с мужем на охоты походит, и вперёд нас высший разряд получит. Помяни моё слово, брат, ещё будет над всеми нами главной!

*Ицара икает у себя в гостиной*

Что, вообще, по-вашему, об Ицаре думают в клане?