ЧВК «Пересвет»

Глава 1

С жёлтой, тонированной в круг, «бэхой» я пересекался пару раз. Её нетерпеливый водитель при каждой возможности шёл на обгон, заскакивал обратно в свою полосу в последний момент. Трюк этот он проделывал раз за разом, пока не скрывался за очередным поворотом.

Зачем – непонятно. Сначала я обогнал приметный автомобиль у придорожного кафе, второй раз — на заправке, притом, что ехал я спокойно, не торопясь оставить позади красоты Горного Алтая и две недели пролетевшего отпуска.

Будущее рисовало безрадостную картину — городскую суету, помноженную на бешеный ритм и бесконечные пробки.

Каждое лето я брал запас консервированной каши, компас, кусок брезента, старый отцовский карабин и забирался в какую-нибудь глухую деревеньку на краю мира, оставлял там машину и уходил. Просто уходил бродить по глухим местам, искать уединения, наслаждаться дикой красотой, нетронутой цивилизацией. Ну или почти не тронутой.

Две недели одиночества хорошо прочищали мозги, позволяли не превращаться из живого человека в бездушную машину для зарабатывания денег.

Друзья и знакомые об этой привычки знали, хотя я и не любил особо рассказывать о своих походах — да и как передать словами всю красоту и мощь гор, силу рек и густую пелену холодных туманов. Фотоаппарат я с собой не брал, предпочитая оставлять всё увиденное в памяти, не тратя времени на постановку кадра.

Асфальтовая лента трассы вилась серпантином по горным склонам. В разгар лета здесь всегда плотное движение — здоровенные пассажирские автобусы, полные туристов, нескончаемые потоки легковушек, лесовозы.

Я тащился за грузовиком, позади меня пассажирская газелька с надписью «Дети». Скорость — километров семьдесят, на подъемах чуть меньше, на спусках чуть больше.

С одной стороны отвесная скала, с другой обрыв. Обычный расклад для горных дорог.

Навигатор показывал, что до ближайшей деревни около десяти километров. Там я планировал сделать короткую остановку — жутко хотелось ледяной минералки, потому что жара стояла такая, что кондиционер в автомобиле не справлялся, и мне пришлось открыть окна, впустив в салон потоки горячего воздуха.

По встречке вновь пролетела та самая желтая «бэха». Знак, запрещающий обгон, и сплошная разделительная разметка его явно не останавливали.

Вот, придурок!

Серпантин снова круто изогнулся, где-то впереди громко лязгнуло, завизжали тормоза, и мгновение спустя я увидел, как здоровенный тентованный тягач, мчавшийся по встречной полосе, тащит перед собой ту самую «бэху», оставляя на раскалённом асфальте черные полосы.

Грузовик прижался к отбойнику, гася скорость, а жёлтая тачка продолжала лететь.

Мне стоило лишь прибавить газу, чтобы избежать столкновения, но тогда бы удар пришелся бы на автомобиль позади. На газель с детьми…

Времени на размышление не было.

Я крутанул руль и прибавил газ, направляя машину в искореженную «бэху». Если повезёт, приму её на себя. Что дальше? Да хрен его знает! Лишь бы спасти детей!

Удар…

Течение времени словно замедлилось. Машину крутануло и протащило куда-то в сторону.

Ещё удар, в этот раз в лицо — сработала подушка безопасности. Перед глазами выросла белая стена.

Ещё удар, лязг, чувство свободного падения. Кажется, всё… Приехал…

Мир вокруг ужался до крохотной точки где-то впереди, но постепенно она росла, увеличиваясь, пока не стала размером с диск луны. Я знал, что мне нужно туда и только туда, но этого мне почему-то ужасно не хотелось.

Вдруг меня дернуло, потащило куда-то в сторону и с силой швырнуло сквозь невидимую преграду, о которую я чуть было не разбился на миллиарды атомов. Но всё же не разбился.

— Тринадцатый, ты то хоть живой? Слава богу, я уж думал, что и ты кони двинул… — слова говорящего доносятся словно из глубокого колодца.

В глазах пелена тумана.

— Что? Какого чёрта тут происходит… — в ушах звенит, тело ломит так, словно я побывал в роли боксерской груши на тренировке боксера-тяжеловеса. Но даже это ощущение меркнет от пульсирующей боли в правой ноге.

Где-то неподалёку заухал тяжёлый пулемет.

— Тринадцатый, у тебя здоровенный осколок торчит из ноги, — подтвердил мои ощущения все тот же голос, но в этот раз он звучал чуточку ближе. — Сейчас я его вытащу и залью рану жижей. Сначала будет больно, потом почувствуешь себя бодрее. На счет три выдергиваю… Раз!

Сукин сын! Я не слышал себя, но знал, что ору от невыносимой боли, пронзающей мое сознание полоской раскаленного металла.

— Не верещи ты так, сейчас станет легче… Вот…

В пылающую рану словно бы подсадили нечто нежное, обволакивающее, боль немедленно поддалась этому очагу. По телу разлилась энергия, голова прояснилась и практически сразу ко мне стало возвращаться зрение — сначала предметы приобрели резкость, а после цвет. Вот только картина вокруг была совсем не радостная.

Я лежал в глубокой воронке от взрыва, присыпанный глиной и посеревшим от дыма снегом. Надо мной склонился какой-то огромной воздушный шар, потом я сконцентрировал зрения и разглядел, что это незнакомый бородатый мужик в белом маскировочном костюме, перетянутом двумя лентами патронташей, поверх которого находилась странная механическая конструкция, смахивающая на экзоскелет. Левую сторону лица мужчины закрывало устройство, похожее на прибор ночного видения, а вместо левой руки был протез, причем явно высокотехнологичный.

— Ну… Ты как?

— Не дождётесь! – мрачно сказал я.

Что бы со мной ни происходило, куда бы ни занесло, я решил вести себя максимально естественно. А там разберёмся.

— Порядок! Химия подействовала. Пора сматываться! Шагоходы совсем близко, — пророкотал бородач.

Судя по его реакции и поведению, зла он мне точно не желал. Значит, я мог ему довериться. По крайней мере пока. Смущало одно, что он принял меня за кого-то другого и называл Тринадцатым. Но все вопросы потом: бородач явно встревожен, значит, ситуация и впрямь небезопасная.

— Куда валим? — просипел я, удивившись собственному голосу.

Бородач прислонил пару пальцев к устройству на голове и осмотрелся.

— Туда, на юго-запад. Там резервный отряд прикрывает прореху.

— Прореху? Какую прореху?

— Ну не в штанах же… Неужели я с дозой переборщил?!

— Прости, я пошутил.

— Ну-ну… Шуткует он!

Он взял лежавшее рядом оружие — по виду напоминающее противотанковое ружье, причем вполне себе современное, с хорошей оптикой, и встал, опираясь на него.

Я хотел было последовать его примеру, но мое внимание привлекла земля на краю воронки, прямо за спиной бородача. Она вдруг начала осыпаться.

Секунду спустя небо загородила махина, состоявшая из металла и множества движущихся частей. Но сильнее всего притягивала взгляд турель со спаренными крупнокалиберными пулемётами.

Вот блин!

Стальная махина развернулась с пугающей легкостью, пулемёты сменили угол наклона, находясь в нашу сторону.

— Ложись! — заорал я, но было уже поздно.

Очередь разорвала бородача пополам, обдав окрестности кашей из крови и внутренностей. Верхняя его часть упала на меня, закрыв от стальной махины, и задёргалась так, словно кто-то подключил к ней напряжение.

Я понял, что это барабанят пули, превращая остатки того, что ещё недавно было человеком, в кровавое месиво.

Толчок, толчок, ещё толчок, затем сплошная дрожь и вибрация словно от перфоратора.

Мама родная! Роди меня, пожалуйста, обратно!

Я инстинктивно замер, боясь не то что пошевелиться, но даже вздохнуть.

Секунды ожидания тянулись подобно часам, сердце стучало непростительно громко. Махину я видел краем глаза. Некоторое время она не шевелилась, словно пилот, управлявший ею, высматривал признаки жизни в расстрелянном бородаче. Наконец раздался едва слышный звук двигателя, вздрогнула земля, и машина скрылась за кромкой воронки.

Некоторое время я лежал неподвижно, чувствуя всем телом, как удаляется то, что бородач назвал шагоходом, а в том, что это был именно он, я ни капли не сомневался. Наконец дрожь утихла.

Я с трудом спихнул с себя верхнюю часть туловища погибшего, вытер ладонью его кровь с лица.

Спасибо тебе, незнакомец! Ты дважды спас меня: сначала, когда оказал первую медицинскую помощь, а потом принял на себя те пули, что предназначались мне.

Ранение в ноге снова дало о себе знать, но в этот раз боль была тупой, ноющей, но вполне переносимой — видимо то, что бородач называл жижой, обладало сильным обезболивающим эффектом. Сама жижа больше походила на оранжевую губку, заполнившую собой всю рваную рану на ноге.

На мне было практически такое же обмундирование, как и на погибшем, только без экзоскелета и визора. Но, если честно, будь они у меня, я бы просто не смог ими пользоваться.

Я взял винтовку мертвеца, пару увесистых рожков с патронами и пополз по склону воронки, стараясь не опираться на поврежденную ногу.

Достиг края воронки и аккуратно выглянул.

На сером снегу отчетливо виднелись следы огромных четырёхпалых ног, оставленных шагоходом, но сам вражеский агрегат уже пропал из виду. Где-то вдалеке небо озаряли зарницы взрывов, и, судя по их количеству, бой там шёл довольно сильный.

Бородач что-то говорил про какую-то прореху и что располагается она на юго-западе. И что там её прикрывают.

Если уж этот незнакомый мне мужик принял меня за своего, то и другие наверняка посчитают своим. По крайней мере мне очень хотелось на это надеяться. Это то, что я мог считать хорошими новостями.

Из плохого — бой шёл как раз на юго-западе. И проклятый шагоход направлялся именно туда.

— Да уж, хрен редьки не слаще, — проворчал я и зашагал по следам шагохода, устроив на плече винтовку.

Она, кстати, оказалась на удивление лёгкой для своих немалых габаритов. Не было в ней солидной тяжести, и оттого она казалась мне совсем игрушечной. Видимо, вместо стали использовали какие-то композитные материалы.

Но хотя бы принцип использования мне хорошо знаком, включая классический спусковой крючок.

Окружающий меня зимний пейзаж напоминал родную южную Сибирь: большие открытые поля, укрытые слоем снега, полосы смешанного леса.

Всё бы ничего, но ведь совсем недавно я ехал по серпантину горного Алтая. Причём в самой середине лета!

Логического объяснения для этого перемещения во времени и пространстве я придумать не мог, да и не хотел — не время забивать себе голову вопросами без ответов. Сейчас главная цель — выживание! А там будет видно, куда вывезла кривая.

Очередная канонада осветила небо. И вовремя — я заметил силуэт шагохода на фоне небольшой рощицы.

Упс! Вот ты где, хороняка!

Его массивная бронированная туша возвышалась над деревьями, а две ноги были согнуты, словно он готовился к стремительной атаке.

Меня он не заметил – хоть немного позитива на текущий момент. Иначе бы сразу превратил в фарш.

Оно мне надо? Думаю, нет.

Я вскинул винтовку и прильнул глазом к окуляру прицела.

Большую часть корпуса мешали рассмотреть деревья, но то, что мне удалось увидеть, выглядело как хорошо бронированный танк.

Однако у любой техники есть слабое место — более тонкая боковая броня, места соединения подвижных элементов, колёса, топливные контейнеры. Неуязвимых конструкций не бывает в принципе!

Нужно только выбрать позицию поудачнее…

Я свернул в сторону от следов шагохода и двинулся в обход, намереваясь обойти его с фланга.

Пришлось брести по колено в рыхлом снегу и уповать на то, чтобы обезболивающее действие жижи не закончилось. Пару раз я дотрагивался до губчатой субстанции, заполнявшей рану на ноге, но следов крови на пальцах не было. И на том спасибо!

Рощица наползала деревьями на небольшой холм. Вполне удачное место для наблюдения.

Добравшись до вершины, я устроился за буреломом и снова прильнул к окуляру винтовки.

Шагоход оставался на месте, но меня больше интересовал бой, развернувшийся прямо под боком.

Пара таких же агрегатов вела ожесточённый бой с небольшим отрядом пехоты. Машины постоянно маневрировали, поливая противника пулемётным огнём, но безуспешно — пехотинцев защищали какие-то барьеры, вспыхивавшие розоватым свечением при контакте с пулей.

Ух-ты! Силовые щиты, гасящие кинетические импульсы?! Зашибись!

Что дальше? Световые мечи? Лазеры из глаз?

Куда я попал?

Так, стоп! Сосредоточимся на бое.

Шагоходы били очередями так, чтобы не прекращать огонь ни на минуту, но иногда случалось окно в несколько секунд, когда стрекот прекращался и тогда со стороны обороняющихся мерцали вспышки и к машинам устремлялись рои мелких ракет.

Впрочем, серьёзных, или хотя бы видимых повреждений они не наносили — корпуса шагоходов лишь вздрагивали, а потом сражение возобновлялось.

Но мне показалось, что при длительных очередях мерцание барьеров становилось чуть менее ярким. Значит энергия этих устройств не бесконечна и, вполне вероятно, подходит к концу.

Выглядело всё это действо как классический бой на истощение. У кого раньше закончатся ресурсы, тот и проиграл.

Тогда чего же ждёт пехота? Почему не отступают? Почему не атакует третий шагоход?

Осмотримся повнимательней…

Так… Что ещё умеет оптика этой винтовки? Вот и переключатель, попробуем…

Как я и думал — режим тепловизора тоже присутствует.

Поле боя, понятное дело, фонило тепловыми засветами так, что ничего не разобрать. Но меня интересовала обстановка вокруг.

А вот и ответ номер один. Ещё пара шагоходов приближалась с севера! Хотят устроить массированный натиск, ударить ещё тремя машинами.

С таким напором пехоте точно не совладать.

Так, а это что ещё за такое? Небольшой отряд приближался с востока. Пять или семь человек. Двигались они не очень быстро, но направлялись прямиком к обороняющейся пехоте.

Подкрепление? Группа эвакуации? Или и то, и другое…

До прибытия двух шагоходов оставалось минут пять, отряд пехоты прибудет где-то на минуту раньше.

Но оставался ещё одна машина, затаившаяся в засаде. Она может сорваться в бег в любой момент и перепутать обороняющимся все карты. А ещё, пока она находится рядом, мои шансы добраться до «своих» стремились к нолю.

— Посмотрим на тебя повнимательнее… — я навёл тепловизор на шагоход.

Вражеский аппарат находился в состоянии покоя, но прицел отчётливо показывал две сигнатуры. Одна находилась в задней части корпуса и светилась отчетливо и сильно. Наверняка там двигатель или силовая установка.

Вторая сигнатура была сильно меньше, холоднее и находилась в передней части корпуса.

Логично предположить, что это пилот.

Но меня насторожило то, что в одной, верхней части тепловое излучение было заметно ярче, а теплый воздух вокруг дрожал. Интересно, почему?

Я быстро защёлкал переключателем, пока изображение не сменилось ночное виденье в инфракрасном спектре.

Я чуть было не рассмеялся — пилот шагохода откинул бронированный люк и курил!

Медлить было нельзя!

Я нащупал предохранитель, перевёл его в боевое положение. Тотчас в оптическом прицеле появилась дополнительная информация, видимо необходимая для баллистического расчёта снайперского выстрела — расстояние до цели, влажность, сила ветра, давление, температура. Ничем этим я пользоваться толком не умел, знал лишь что снайпера пристреливают винтовки. Само собой, такой возможности у меня не было, лишь опыт охоты из старого карабина с простейшей оптикой… Да и то только на зайцев и глухарей. А тут человек!

Устроил винтовку на стволе упавшего дерева, навёл прицел на курящего — в окуляр был виден только его затылок, положил палец на спусковой крючок, выдохнул, плавно нажал.

Винтовка тихо ухнула, без вспышки и мгновение спустя голова пилота взорвалась как переспевший арбуз.

— Курение убивает! — резюмировал я, хотя на душе было довольно гадко.

Теперь нужно как-то добраться до обороняющегося отряда, постараться, чтобы меня не грохнули шагоходы, постараться, чтобы не пристрелили свои, успеть до появления ещё двух машин… Всего-то ничего! Сущие пустяки!

Я уже перелазил через поваленное дерево, когда мне в голову пришла совершенно сумасшедшая идея.

— Да какого хрена?! — проворчал я и направился к шагоходу, увязая в снегу по колено.

Чем ближе подходил к боевой машине, тем большее восхищение она вызывала — массивная, со стальными заклёпками, сочленениями серводвигателей, дулами пулемётов, грозно смотрящих вдаль. На одной из ног располагались выступы стальных скоб — видимо для технических нужд, потому что для посадки пилота на брюхе шагохода располагался люк, но как его открыть я понятия не имел.

Пришлось забираться по внешней лестнице, что особенно радовало мою раненную осколком ногу. Но я справился — протиснулся в открытый люк, забрызганный мозгами пилота, наступил на него самого, мельком отметив слишком длинные пальцы на кистях рук, и очутился в крохотной кабине

Выталкивать тело и запирать люк времени не было — сев в кресло я уставился на консоль управления шагоходом. Непонятные символы, надписи, похожие на иероглифы, разноцветные индикаторы. И пара рычагов с поворотными рукоятками.

— Вот это уже понятней! Кому тут ещё дать прикурить?