Цивилизатор в СССР 1978

Глава 14 — Первый в обкоме, первый в области…

«Дом Советов». Первый секретарь Пермского обкома КПСС Коноплёв Борис Всеволодович.

…С приятным ощущением вспомнив дни недавнего отпуска, из которого в сентябре, с вернувшимися силами и отличным настроением он вернулся к работе, Борис Всеволодович отметил, что 1978-й вышел очень напряжённым. Больше десятка главных строек в области! В том числе и те, что были намечены на запуск в этом году — производства аммиака в Перми и Березниках, завод синтетических моющих средств, сельские объекты. Но главную головную боль доставляла известная проблема с омертвелыми капиталовложениями. Так, что она вышла в прошлом году, осенью, на уровень самого генерального секретаря, высказавшего прямую критику на Пленуме ЦК в адрес Пермского обкома с холодным душем — примером насчёт Лысьвенского металлургического, с его до сих пор не запущенным цехом холодной прокатки.

Целый год прошёл с того прозвучавшего с трибуны Пленума упрёка Брежнева. Хорошо, что весной напоминания не прозвучало, когда генеральный, отправившийся на поезде на Дальний Восток, останавливался в Перми…

Тот цех был по сути заводом на заводе, с полукилометровым корпусом с подземной частью и вспомогательными постройками. Только этой осенью, собрав силы разных СМУ и трестов области, организовав централизованно контролируемое снабжение работающих, при прямой помощи главка министерства чёрной металлургии, удалось войти в ритм достройки, позволяющий надеяться на пуск технологического цикла перед новым годом, что несколько успокоило Коноплёва, которому пришлось лично осенью обзванивать руководителей строительных организаций области для интенсификации и координации работ.

Автомобильные и предприятия пищевой промышленности страны очень ждали продукцию будущего цеха — хромированную жесть с отличным сопротивлением коррозии и необходимыми механическими и электромагнитными свойствами!

Уверенность в предстоящем запуске давнего долгостроя позволила относительно спокойно читать подготовленную помощником обзорную справку с дополнительными материалами о делах — как хозяйственных, так и партийных, в Кунгурском районе родной области. Именно туда, в Кунгур, через неделю собирался первый секретарь на предстоящую там городскую, 29-ю по счёту партийную конференцию.

Переключаться он научился давно. Даже проблемы с лившимися с августа по октябрь почти не переставая (так что поля стали похожими на болота), до первого снега, дождями, не позволившими убрать полностью весьма неплохой урожай этого года, только слегка подпортили настроение. Половину же собрали!

Мазнув взглядом по часам, он неожиданно вспомнил…

…что через полчаса подъедет главред Пичугин!

Сам же ему утром время выделил, когда тот позвонил «рассказать, что там было».

Что же такое он там на месте выяснил, что «…не телефонный разговор, товарищ Коноплёв, надо подробно рассказывать…»?

Всё таки провокация, не чей-то дурацкий розыгрыш? Отчего то голос Пичугина показался… напряжённым, что ли?

Столько лет с ним знакомы уже… все интонации, даже по телефону известны и понятны. Ладно, через тридцать минут всё прояснится.

— … Не выспался, Николай Фёдорович, что ли? Вид у тебя такой, знаешь ли… помятый немного.

— Да, вторую ночь плохо сплю.

— Здоровье или погода?

— Поездка всё из головы не идёт.

— Да что там такое ты узнал? Присаживайся, сейчас почаёвничаем, спокойно всё расскажешь. Сейчас распоряжусь… — первый секретарь потянулся к трубке телефона…

— Спасибо, Борис Всеволодович, не откажусь. Мотает что-то всего. Крепкий чай — это всегда хорошо.

Дождавшись, когда перед ними появились полные заварник и чайник, кружки и бутерброды, они начали разговор, причём начал его Коноплёв, попробовавший пошутить:

— Что, много фантастичного услышал? Кто письма сочинял, прояснилось?

— Судя по разговору, сам ребёнок — Вяткин этот… — рубанул сразу главное Пичугин —… я про фантастичное пока погожу рассказывать. Как и то, что ещё выслушал. Главное другое… — он втянул воздух, словно готовясь к какому-то действию, требующему решимости и сосредоточения всех моральных сил и эмоционально воскликнул: —…первый раз в жизни видел ребёнка, причём совсем малолетнего, который рассуждает как многое знающий, повидавший и… злой взрослый. Про предсказания я его говорить обожду, там наворочено совсем! Но и то, что такое… такой из детского сада может быть, никогда бы не поверил, если бы сам с ним, с глазу не глаз не пообщался.

Николай Фёдорович подробно рассказал о своей поездке, пока не касаясь содержимого последнего врученного лично ему Вяткиным «послания» и всех его фраз в тиши читального зала детской районного библиотеки.

— … Про семью, значит, тоже узнал?

— Да. И с заведующей РайОНО плотно поговорил и немного с заведующей библиотекой посудачили до того, как отец того не привёл.

— Отец как тебе?

— Внешне никак не поймешь, что имеет ли какое-то отношение к письмам. Ребёнок утверждает, что всё — дело рук его.

— Что, и перефотографировал сам?

— Сам. Он мне схему всю расписал. Ловкач ещё тот. Словами жонглировал — фиксаж, бачки, кассеты, красный фонарь. Именно в тот момент у меня сомнения насчёт одарённости отпали… а дальше — всё больше ребёнком его не считал… ну только насчёт того, что тот как взрослый понимает, а не насчёт предсказаний его. Пояснил мне — летом, как у него успехи с чтением и рисованием прорезались, одарённость окружающим сознательно продемонстрировал, затем выпросил у родителей фотоаппарат «Смену» на День Рождения, успехи свои с ним показал. Его там вундеркиндом не только мамка с папкой считают, а все, кто его знают…

— Что, ты тоже уже?

— Да. Не знаю как, тело детское, внутри — взрослый разум. С опытом, понятиями о вещах, которые в детскому саду никто и никак знать не может. Ориентируется в разговоре без чьих либо подсказок! Борис Всеволодович, я же с ним тет-а-тет общался. Жутко на самом деле.

— Может… карлик какой?

— Мы с ним уже обсуждали тоже гипотезу эту. Не такой он. Ребёнок настоящий, да и знают ту семью в городе там. Они местные, не приезжие какие-то. Он же родился и рос у многих на глазах! Да и сам утверждает, что летом этим у него… всё прорезалось… память «о первой жизни», как он утверждает. Я пока специально про будущее и перенос оттуда памяти его не говорю, мы все эти утверждения проверить не можем, но то, что такого 5-летнего я вижу первый раз — это точно. Там столько слов взрослых, сравнений и понятий из него прёт, никакое дитятко заучить не заставишь и не настроишь заранее, чтобы правильно, в тему отвечал.

— Неожиданно как. Дай подумаю, переварить надо…

Первый секретарь, потягивая чай, задумался, взвешивая все обстоятельства занимательной истории с сомнительными посланиями, разворачивающейся у него на глазах.

Адресатом посланий, пусть отмалчивающимся пока, он был сам… вечно прятаться за Пичугина было нельзя.

Либо передавать дело по «принадлежности» в органы? Либо… всё же взглянуть самому «на предсказателя»?

Оба подхода были… скользкими. В глазах товарищей из комитета можно было свою репутацию уронить, да и если до ЦК история дойдёт… Всё же, похоже, не какой-то прожжёный антисоветчик пишет, а… действительно — ребёнок? Историю запомнят. «Товарищ Коноплёв в детсаде шпиона выискал!», злословить обязательно будут. Может, как Пичугин утверждает — просто ребёнок по развитию гениальный, газеты раз читает, нафантазировал много, каша у него в голове из прочитанного. и с… каким-то сдвигом на почве неясно чего? Может, дело, действительно — по медицинской части?

С другой стороны, главный редактор, пока демонстративно отстранившийся от высказывания своего мнения насчёт предсказаний «про 1991-й», явно даёт понять, что не всё так просто с ребёнком, который… «как взрослый».

Пичугина он знал давно — старый проверенный партийный кадр, да и лично, не по партийным делам, не раз общались. Никаких оснований не доверять его словам не было.

Вообще, тему детства за последние годы сам он лично точно подзапустил — разделы его речей и докладов, касающихся системы образования и вопросов там, вообще, вон начал недавно готовить инспектор в ОблОНО… да товарищ Старовойтов кажется его зовут. За большими стройками что-то упускается. Нехорошо. А ведь в следующем году в Перми, по расчётам статистиков, должен родиться миллионный житель!

Город станет миллиоником…

Борис Всеволодович, на мгновение отвлёкшийся, ухватил промелькнувшую и уже было уходившую «невостребованную» мысль — догадку и тут же высказал её главреду «Звезды»:

— Слушай, Николай Фёдорович, а может…это… я как-то то ли в журнальчике каком, то ли в газете какой уж не упомню, читал, что где-то за рубежом школьник один на другом языке, иностранном для него, после сотрясения мозга говорить стал… и учёные никакого объяснения дать не могут. Что, если у нас похожий в чём-то случай? Ну, фантазиями детскими, от чтения газет серьёзных отягощённый?

Пичугин улыбнулся и отверг предположение:

— Жёлтая пресса западная такое любит. Наши тоже часто не проверяемое пишут. Я в педагогическом, перед поездкой, насчёт вундеркиндов проконсультировался…

— …Да ты, смотрю, со всей серьёзностью к поручению отнёсся…

— Сейчас, Борис Всеволодович, после того, что от него услышал, и чтения того, что в четвёртом послании он мне лично вручил, там в зале читальном, с просьбой после, когда расстанемся, уже читать… мне что-то не весело.

Пичугин выложил на стол сложенный лист.

— Каков жук! Завлекал напоследок!

— О том и говорю. Внутри — взрослый человек. Точно. Не представляю как, а в его объяснение верить с переносом сознания из будущего… не могу!

— Меня вот что смущает — почему два письма из Перми, если он…

— А-а, это то он просто объяснил. Родственники в Железнодорожном живут, он часто на выходные к ним с родителями на пригородном приезжает, во время прогулок сам на соседнюю улицу, где ящик почтовый ближайший и бегал.

— Хитро. Да, там район на окраине считай, даже если кто и увидит, значения не придаст… ребёнка письмо отправили кинуть.

— Недовольство своё высказывал, Говорит полгода потерял… и Союз вместе со мной…

— Снова за то же! Что-то лично пророчил помимо песенки и Ирана?

— А как же! Как бы это помягче сказать… сомневается в едином советском народе… и Советской конституции. Даже намекал, про статью, которая давняя со старой редакции ещё. Про «разлом по административным границам» безапелляционно заявлял! Как понимаю, на статью о свободе выхода из состава Союза намекал, больше не на что.

Первый секретарь, несмотря на то, что прекрасно помнил слова «пророка из детсада» о 1991-м из ранних «предостережений», не выдержал и громко засмеялся.

— Извини, Николай Фёдорович, ты же понимаешь… не в твой адрес. Слушай, ну скажи, что ты меня тоже разыгрываешь? Я, правда, не обижусь. Ну как ребёнок такое, на грани совсем, может сам высказывать?

Первый секретарь снова расплылся в улыбке.

— …Положительно, я бы на этого, в коротких штанишках, и сам поглядел бы. Слушай, может, он действительно гений, поначитался всякого, если вундеркинд и в мозгах что-то перемкнуло, а? Ведь умишко то, хоть одарённый, но детский… может его к врачам надо? Талант ведь пропадёт. В 5 лет о таком рассуждать, а!?

Пичугин неопределённо пожал плечами.

— Что, думаешь, у него с головой всё в порядке?

— Ну, я не врач… знаете, Борис Всеволодович, вы прочтите четвёртое то послание. Там самое такое… знаете… хоть и не верю я ему, а мне с субботы не по себе как-то. Какая фантазия такое рождает?

Первый секретарь хмыкнул.

— Ладно, почитаем… — Коноплёв наконец развернул выложенный чуть ранее Пичугиным на стол обычный сложенный пополам тетрадный листок и углубился в чтение, процедив: — ну-с, что там в новом сочинении… детсадовском?

…В целом, в стране и в области всё нормально. Нормально так! Мирно четвёртый десяток лет живём. Чего из-за всякого бреда беспокоиться? Но вот что сейчас делать с тем, что прочёл?

Сумел же Пичугин испортить настроение! Капитально сумел, вместе с этим «вундеркиндом»!

Уверенность у него, такая… железная — что внутри этого Вяткина взрослый и это письмо не через ребёнка непричастного и несмышлёного подсовывают, неведомую провокацию раскручивая, а само дитё сочинило.

Но послание было… мерзким! Словно с «радиоголосов» стенограмму фантазий чьих-то больных и антисоветских принесли. Выглядит, как какой-нибудь эмигрантишко на почве литературки подвизающийся, накропал пасквиль фантастический… после настойки мутной какой-нибудь.

— Что ты сам-то думаешь?

Пичугин, второй раз уже в ответ на прямой вопрос за беседу, неопределённо пожимает плечами.

Понятно… немыслимое там! Касаться темы даже наедине не хочется.

— Я свою мысль высказал… — неохотно выдавливает из себя Пичугин —… не знаю как, но внутри — взрослый. Конечно, можно товарищам родителям этого вундеркинда, устроить… беседу профилактическую. Комитетчики наши тут как тут будут. Недолго ведь, товарищ первый? Но он настаивает, что родители вообще не знают ничего.

— Может не они, а кто-то ещё ребёнка настраивает?

Пичугин отрицательно мотает головой.

— Вот-вот. Сам то ты в это не веришь. И что как лихо он тебе отвечал! Ну, лихо, да или… нет?

— Да… но верить во всё это… наука путешествия во времени отрицает. Я сам, товарищ первый секретарь… — повторно сбился на более официальный тон главред —…уже всю голову изломал. Ничего, кроме как признать, что сознание взрослого в ребёнке как-то оказалось, уже не могу.

— Тут, выходит, дело такое — показать его специалистам надо. Медицинским… Может, Вагнеру (К.И.: — Вагнер Е.А. — знаменитый ректор Пермского государственного медицинского института, будущий, с 1980-го, член-корреспондент, а затем, с 1986-го, и действительный член АМН СССР) позвонить? Кого-нибудь посоветует по профилю… — прикидывая, как аккуратно выкрутиться из этой истории, начал размышлять вслух Коноплёв.

— Замучают ведь они его. Со своими проверками и анализами. Мы, получается, ему диагноз уже выписали сами… — неожиданно жалостливо заметил журналист —…А он внутри взрослый, а так, снаружи ребёнок и силы у него детские. Я это хорошо так понял, когда видел, как отец его привёл в библиотеку и помогал зимнюю одежду снимать. Когда напрягается и сердится только, черты и ужимки взрослые проглядывают. Он, кстати, про «предатели ближе, чем мы думаем» что-то говорил, я точно не запомнил. И ещё… огласки боится очень.

— Может, всё же медицинское? Мания преследования какая…

Первый секретарь снова стал перечитывать четвёртое послание.

— Ух, как заворачивает. Микропроцессор. Гигайбаты какие-то… доступ в какой-то интернет… М113 какой-то, квадро…квадрокоптеры… ракеты… воздушного базирования! Про Киевский округ завернул. Это же уму непостижимо… он что, гражданскую войну в СССР пророчит?

— Выходит, что пророчит. Микропроцессоры — микросхемы это электронные, М113 — американский бронетранспортёр, а гигайбайты — это объёмы памяти в ЭВМ сумасшедшие. Таких сейчас моделей ЭВМ нет. Я в «Горьковке» воскресенье провёл, кое с чем разобрался. Но только кое с чем. Может, погонять его по полной, а? С датами «его жизни первой», раз утверждает, что хорошо помнит? Он, про почти «полвека вперёд» утверждал — предложил решение главный редактор. — сразу станет ясно, медицинское или ещё что. Всю жизнь его якобы первую, которую уже прожил!

— Точно! А ведь… он сам про это и писал… — неожиданно уставился в точку Коноплёв… — может, я и сам поговорю с ним. Только вот что ещё обязательно надо организовать…