Цивилизатор в СССР 1978

Глава 16 — Процедуры и шестерёнки пролетарского государства. Эпизод II

…По мосту через Каму, с «Попова», мы сворачиваем на улицу Ленина и едем налево, вдоль открытого пространства городской эспланады. Сверни бы мы направо, вдоль Горьковской библиотеки, вскоре проехали бы мимо здания, на первом этаже в котором была (и будет?) в начале 90-х знаменитая «стометровка» Трутнева — лучший по тем временам магазин Перми, который принадлежал структуре «Экс Лимитед» будущего Пермского мэра, затем — областного губера, позже министра природных ресурсов, помощника Президента, заместителя председателя Правительства страны…

Козырное он тогда своему магазину местоположение организовал. Самый центр города.

Трутнев где-то в 80-х с комсомола стартует, позже кооператор. Все дела, обычный вариант карьеры перестроечных лет.

Все они вышли и коммуняк и комсомола «развитого социализма», хехе.

Иногда — как «гайдары» и «яковлевы». Иногда нормальные, как этот Трутнев. Вертелся, крутился, особо не замарался нигде. По крайней мере особого компромата в области о нём, по памяти первой жизни, не слышал. Да и неполживцем и рукопожатцем, кстати, когда время пришло определяться окончательно, не оказался.

Как будет сейчас? Ведь комми могут таких дров, когда мне таки поверят, наворотить… что ещё хуже сделают, чем я в первой жизни с «Перестройкой, гласностью и ускорением» понаблюдал?

Но сегодня нам налево, и «Дом Советов» виден далеко и сразу.

Та же десятиэтажка, которую ближе к середине 80-х я впервые очень хорошо запомнил визуально. Весьма массивная, протяжённая и величественная. За которой, как я знаю, находится «притаившийся» второй, трёхэтажный корпус, соединённый с основным крытым переходом.

Меня снова накрывает волной воспоминаний из первой жизни…

Тех, школьных воспоминаний (не помню уж, по каким поводам приезжали тогда именно в центр Перми…) два — из зимнего «Икаруса» и летней прогулки по улице Ленина вдоль эспланады, когда я задал маме вопрос — «а почему у этого здания стоит куча чёрных «Волг»?».

Ответ был прост — тут обком партии. Разумеется, тогда была только ОДНА партия:-) Тогда же и узнал, что «главный тут» — тащ Коноплёв.

К которому «на смотрины» меня везут.

Сам так хотел, чего беспокоится? Чай, не бериевские, или, упаси Сила, вообще, не ежовские времена. Совьет Юнион Лайт, разрядка, Хельсинкские соглашения 1975-го и всё такое прочее!

А я только хочу помочь своей стране… чтобы все исторические, скажем так, пертурбации, которые подступают, и, которых, скорее всего полностью не избежать, произошли как можно с меньшими последствиями и потерями.

Ой… а что это там виднеется, на улице Куйбышева то, за корпусами «Дома Советов»? Это же… строящееся сейчас будущее здание «Дома политпросвещения», которое в 90-х я уже знал как «Культурно-деловой центр»…

Помню-помню… когда на втором и третьем курсах ВУЗа меня всё больше захватывала ненависть к ЕБН, немного тусовался в свободное время тут, в месте концентрации публичной политики областного центра. Был такой у меня в жизни короткий период увлечения комми-идеями:-) На фоне развала страны… напополам с разгоравшимся увлечением программированием.

Лекции, лабы, компьютеры и вечером, в чередовании с пребыванием в компьютерном классе на кафедре, ещё и левая тусовка, митинги и всё такое.

Визуально был знаком с местными секретарями комми-организаций — РКРП и второй, ещё более радикальной — ВКПБ… знаменем которой была «та самая» «не могу поступиться принципами» Нина Андреева. Её книгу мне тогда и подарили, емнип, сам секретарь «подпольного» обкома, как «почитать не определившемуся сочувствующему», хехе.

До этого тоже было… многое что было… в том числе и рукопожатие и автограф Руцкого, приезжавшего в Пермь… и выступавшего в этом самом ныне ещё строящемся здании… незадолго до событий «того самого 1993-го».

Разумеется, жил в студенческие годы я не одной только политикой… я ничего «такого» и не предполагал впереди, когда начал в сентябре 1990-го учиться здесь.

Сколько километров пешком исхожено было в Перми! Притащив с собой свои районные привычки везде топать «на своих двоих», часто и тупо ходил по миллионному городу в многие места пешком, а не на городском транспорте. По пути заглядывая в старые дворы и прочие места, куда только мог добраться… туда, что уже было снесено и заменено новыми зданиями в третьем десятилетии 21 века.

В общем, успел повидать старую Пермь. В которой ныне, как едва подрасту, снова есть шанс пошляться… если чекисты или ещё какие крокозябры голову не отвернут раньше времени.

— … Вань, ты что, заснул?

Ну что же… пора явить первому секретарю рассказ «о проклятых годах Перестройки» или… сегодня — рановато? Уверен, ещё их областное комми-величество, сначала соизволит через оттопыренную губу потребовать доказательств моей «взрослости», не говоря об остальном? Придется надеяться, что он готов меня слушать достаточно долго… зачем бы ещё сюда привезли? Несмотря на утекающее каждый день время, я верю, что пока не поздно. Даже в 1990-м ан-масс народ СССР не предполагал, что страна — ФФСЁ. Ныне ещё 1978-й, на глашатая подобного точно посмотрят как на «УО» (старое, из 80-х, школьное оскорбление, между прочим, означающее «умственно отсталый»). Надеюсь, что схема, по которой я буду излагать свои откровения, сработает так, чтобы комми-функционер второго ранга, тем не менее, уже входящий в ЦК и знакомый Брежневу (на что я делаю одну из своих ставок) мне поверит…

… и не только поверит, но и истово, из всей своей коммунистической твердолобости и твердокаменности, не растерянной лично им, как я помню, и в начале 21 века, начнёт шевелиться и что-то предпринимать!

«Дом Советов». Главный редактор «Звезды» Пичугин Николай Фёдорович.

Заранее позаботившись о пропусках и прочем, сопутствующем неофициальным смотринам «загадочного вундеркинда», на которые всё же (не без влияния самого Пичугина!) решился первый секретарь, главред встретил ребёнка, претендовавшего на… (да на многое что претендовавшего!) и его мать, привезённых товарищами из тамошнего райкома.

Познакомившись с весьма симпатичной и ещё достаточно молодой мамашей, которой, как он помнил из справочки про семейку автора «пророчащих недоброе» писем (которую самолично готовил для первого секретаря), через месяц должно было исполниться 32 года, он оповестил её и чрезмерно (по мнению самого Пичугина) пристально наблюдавшего за их разговором «вундеркинда»:

— …Товарищ Коноплёв вернётся из Кунгура к 16.00. Там проходит 29-я городская партконференция. Пока давайте пообедаем вместе, я талончиками в столовую запасся заранее…

Мать вундеркинда слегка настороженно (или просто волнуясь — как тут всё пройдёт?) кивает ему, облегчаясь в гардеробе «Дома Советов» сама от зимней верхней одежды и развязывая шарф своему вундеркинду.

После чего, он ведёт их через основной корпус по крытому переходу в корпус «Б», где расположены 600-местный конференц-зал и залы столовой.

За мытьём рук и прочим после двухчасовой поездки из областного центра, Пичугин, улучает первый момент, когда непонятное «дитё-взрослый» остаётся с ним на несколько минут без присмотра матери:

— …Как, Иван Юрьевич, дела?

— По плану… — «сурово» отвечает тот, прямо глядя в глаза главреду. Намёк, предположительно понятный Пичугину, достаточно прозрачен, а ощущение нереальности ситуации снова зашкаливает. Одно дело — просто дитя, которое делает «умилительно-взрослую мордашку» и отвечает такими же словами. Другое дело — когда знаешь, что стоит пожелать и, у «фраз и мордашки» будет такое же взрослое продолжение разговора. Нехорошего разговора.

Первый предвестничек уже звучит:

«Ребёнок-взрослый», сидящий в одном из залов столовой, в ожидании своей матери, ненадолго удалившейся «по надобности» и в ожидании заказа, излагает:

— Когда шли мимо… я подметил разницу в оформлении столов залов, как и разный цвет… талончиков на питание в руках нескольких идущих в столовую. Номенклатурные бонусы… ничтожная мелочь на самом деле… но когда придёт время и это будет раздуто.

Ребёнок подметил то, о чём счёл важным заявить вслух. И сделал какие-то… свои… загадочные выводы. Или наслушался «чего попало» от родителей? Слухи среди населения про некоторые вещи, которые, он похоже, означал как «бонусы», всегда были, чего уж там.

Пичугин прищурил глаза, ожидая продолжения от вундеркинда, сказавшего пока лишь наполовину понятные слова.

— … Я расшифрую позже, если будет интересно. Но, это такая, действительно ерунда… по сравнению со всем прочим… — дитё небрежно махнуло рукой, глядя на приближающуюся к их столику его мать.

Дети себя так не ведут. А вундеркинды? А дети, имеющие проблемы с психическим здоровьем? За два часа, проведённых в разговоре с матерью ребёнка в помещении, которое первый секретарь заранее определил «где ожидать его», пока Пичугин выспрашивал ту про детство ребёнка, его поведение и рассматривал взятые матерью рисунки, главред исподтишка наблюдал за «пришельцем из будущего».

«Вернувшимся в своё детское тело».

Скука (в его глазах) и терпеливое ожидание (без детских дёрганий матери за руку, вопросов «когда мы пойдём?», и, тем более, нытья, жалоб и даже истерик).

Однозначные ответы «да» и «нет» от Ванечки, когда главный редактор отвлекался от разговора с матерью того.

Его мать, похоже, переживает в 100 раз больше чем он. «Не ударить в грязь лицом!».

Только час спустя ребёнок-взрослый, наконец снисходит до чего-то более серьёзного, чем односложные ответы на вопросы наподобие «тебе нравится гулять?» и прочее.

Осмелевшая и освоившаяся, благодаря доброжелательному настрою Пичугина мать ребёнка сама подняла вопрос — «зачем это товарищу Коноплёву?». Наверное, в практичном смысле думает — «что даст ребёнку интерес первого секретаря? Ванечке же ещё в школу…».

И тут вундеркинд врезается со своим:

— Пожалуй это и мне будет очень полезно… составлю своё собственное впечатление… о партийном лидере области и… члене ЦК. Такое… дорого стоит.

Ухмылка весёлая, детская и… взрослая.

Отчего внутри крепнет ощущение, что сие — тонкая насмешка вундеркинда?

Мать Ванечки фыркает, не сдержавшись…

— … У него это часто такое бывает. Скажет и… — хоть стой, хоть падай.

Она похоже, до сих пор мечется между гордостью за его интеллектуальный уровень и опасениями за его «наглостью по отношению к взрослым».

Контраст между видом ребёнка и тем, что слетает с его уст, огромен…

А ребёнок… он похоже, просто… «высиживает время»?

Ему, действительно ТАК нужен Коноплёв?

Будет ему Коноплёв… и не только…

«Предсказателя плохого будущего» ждёт сюрприз.

Будут спрашивать по настоящему… сейчас главное — как-нибудь, под самым благовидным предлогом, отделить на это время ребёнка от матери.

Пичугину придётся взять эту роль на себя. Именно в этот вопросе товарищ первый был непреклонен и даже решителен. Похоже, он решил разрубить «гордиев узел» сразу.

— … Лишних привлекать не будем. Да и вопрос сразу разъяснится… если ребёнок будет себя вести… как ребёнок. Там уже ясно, товарищи будут с его родителями работать…

…Жаль, ему самому действительно любопытно было бы увидеть то, как будет выкручиваться «явившийся из будущего» под перекрёстным опросом первого секретаря и генерал-майора…

Короткие формальности с обменом приветствиями и мать, бросившая ободряющее своему отпрыску и растаявшая от любезностей главного редактора, явно наобещавшего той «золотые горы» и видимого доброжелательного настроя самого первого секретаря, оставляет ребёнка без своего, не нужного в ситуации присутствия.

Товарищ Пичугин найдёт, чем её занять на это время. Его хлеб — с людьми общий язык находить…

…а к ним самим через пару минут присоединяется ещё один товарищ. Заслуженный, опытный товарищ. Возможно, содержание писем — по его части.

Они остаются втроём. Этот 5-летний, спокойно сидящий за взрослым столом «пророк», сам Коноплёв и прибывший по большой просьбе первого секретаря Николай Иванович. В гражданском… и его не видела мать ребёнка.

…Простое помещение с окнами, выходящими в сторону строящегося Дома Политпросвещения. Стол. И три стула. Вот и вся обстановка…

Товарищ Щербинин достаёт папочку с письмами и открыв её, кладёт на стол перед собой. Так, чтобы ребёнок, чья голова едва торчит из-за столешницы, видел.

Генерал-майор берёт дело в свои руки. А Коноплёв пока лишь наблюдает за тем, кто объявил себя взрослым. Да так, что смог запудрить мозги опытному и много повидавшему в жизни Пичугину.

Сейчас сами всё оценим.

— …Ты, Ваня Вяткин… сам написал эти письма?

— Да. Ко мне лучше обращаться как Иван Юрьевич… — немедленно поправляет сопляк. — …при всём уважении… не знаю уж кто вы, в отличие от товарища Коноплёва, чей облик мне знаком по фото…

Многообещающее начало. Сопляк резвый. Очень резвый.

— Иван Юрьевич, значит… А я — Николай Иванович…

— А у Николая Ивановича фамилия есть?

Каков наглец, а!

— Зачем… «Ивану Юрьевичу»… моя фамилия? — улыбается генерал-майор — впрочем, он сообщает — Щербинин моя фамилия.

— А кто вы? Ну… вот, место в жизни товарища Коноплёва… — Вяткин кивает головой в сторону первого секретаря —… я представляю. А вы… чтобы понимать, с кем я буду говорить о том, что в моих письмах?

Улыбка генерал-майора становится шире. Ситуация, очевидно, забавляет главного чекиста области… и пока ещё нельзя сделать никаких выводов об авторе писем, кроме того, что для 5-летнего у него язык хорошо подвешен и стеснительностью, похоже, не страдает.

— Работа у меня такая… неопределённо отвечает Щербинин.

— В душах ковыряться? Где можно — нажать, где надо — подтолкнуть, а когда придётся — и ковырнуть? А я… а я ведь читал про одного Щербинина! Неужто совпадение?

Совершенно не тушующийся от разговора с двумя незнакомыми взрослыми ребёнок, качает своей детской головой.

— И где же вы, Иван Юрьевич, читали обо мне? И что именно?

Елей и ехидство в голосе начальника облуправления очевидны первому секретарю.

Понятны ли они ребёнку?

— …Да так… это было уже в 21 веке. Выложенная в интернет докладная записка или справка, не помню точно… то ли в обком, то ли вообще в ЦК КПСС, то ли по линии… чекистской. За подписью некоего Щербинина… главного гэбиста в нашей области. Вот и думаю — совпадение с фамилией или как?

Ребёнок уставился на начальника облуправления КГБ, а тот ответил ему тем же.

Дуэль взглядов продолжалась буквально пару секунд, а затем Щербинин, достал из своего гражданского пиджака удостоверение и, раскрыв, продемонстрировал ребёнку его, протянув через стол свою руку.

— …Что такое интернет? Как в нём оказался документ, на который вы ссылаетесь?

Насмешливость пропала в тона чекиста.

Впрочем, не в поведении ребёнка.

— Ух, таки снизошли до меня тоже… Ну и ладушки, два раза доказывать, что не верблюд, не придётся. Интернет — всемирная компьютерная информационная… да и не только сеть, доступная в 21 веке каждому жителю Земли. А как там ваш, возможно, грифованный когда-то документ оказался? Ха, выложил кто-то распознанный скан! Кому после всех событий, да-да тех самых… — он показывает своей ручонкой на письма —…эта архивная пыль нужна была?

— Архивная пыль, значит… так, Иван… Юрьевич, вы у нас ребёнок вундеркинд, как заявляется, и говорите складно. Хотя не всё понятно… кто вам подсказывал в составлении писем?

По каким-то, своим, видимо, связанным с оперативной работой, соображениям, Николай Иванович, решил надавить на сидящего перед ним!

— Собственная память — мгновенно отверг сопляк утверждение генерал-майора из комитета.

— Не может такое 5-летний выдумать!

— Но я помню.

— Мать? Отец? Кто-то ещё? Кто надиктовывал?

— Ну Вы, тащ чекист и твердолобый… — огрызнулся 5 летний —…я же предлагаю вам проверить мою память до третьего десятилетия 21 века. Вам такое ни один вундеркинд не расскажет. Прямо здесь и прямо сейчас…

Нереальность происходящего (начальник облуправления КГБ напротив наглого пацанёнка, насупленно смотрящего на генерала!) начала веселить первого секретаря и он решил вставить своё слово:

— А почему бы и нет, Николай Иванович? Пусть нам… Иван Юрьевич что-то и расскажет, а мы послушаем…

— Значит, о будущей жизни помните, Иван Юрьевич… Вяткин… очень хорошо, очень… в каком году и где в школу пошёл? — сменив тон, неожиданно резко бросил сопляку генерал.

— В 80-м, где и сейчас живу… — не менее резко бросил в ответ ещё более нахмурившийся 5-летний.

— Фамилия, имя, отчество первой учительницы?

— Патрина Галина Николаевна…

— В какой школе она сейчас преподаёт?

— Не уверен, что она сейчас там, где я начал учиться. Мы, вроде бы у неё первые были, она молодая совсем. А так она — откуда-то из под Кирова… Нововятск кажется…

— В каком классе в пионеры приняли?

— Во втором вроде бы.

— В комсомольцы?

— Не вступал.

«Пионером так и остался, в комсомол уже не вступал, не обязательно было» — вспомнил слова из неоднократно перечитанных писем Коноплёв. На деталях и противоречиях молокососа начал ловить товарищ генерал-майор… но как этот малолетний чешет и отбивается! Пичугин был прав. 5— летние так не говорят.

— …Кто был генеральным секретарём ЦК КПСС тогда, когда якобы не стало СССР? — неожиданно сменил подход Щербинин.

— Вам всё сразу покажи да расскажи… пока же только меня проверяем? Не в Политбюро Цэ-Ка эта с%ка ещё…

Бранное слово из уст детсадовца выглядело мерзко. Как и неестественным было скривившееся личико дошкольника.

Не готовым заплакать, нет. А… ненавидящим!

В адрес кого была направлена эта ненависть, Борис Всеволодович пока не мог точно понять. То ли собеседника ребёнка, то ли того, о ком он говорил…

— …Был женат?

— Да.

— Дети?

— Трое.

— Откуда будущая жена родом, Фамилия её и её родителей?

— Не ваше дело… у вас и так слишком много будет способов давления на меня, когда признаете мою правоту… — отверг требование генерала ребёнок.

— Когда поступили и в каком ВУЗ-е учились? — снова вступил в разговор первый секретарь.

— В 1990 — м. Здесь, в Перми. Пед. Физика и информатика. Но в школе не работал, программистом в банк пошёл.

— Программистом? В госбанк?

— Программы для компов… для ЭВМ разрабатывал, и в целом в ИТ… информационных технологиях крутился. А банк — Сбербанк его сейчас сберкассой называют. Где — то в районе 90-го и переименовали…

— Фамилия ректора ВУЗ-а?

— Капцугович вроде.

Капцугович… вроде такой сейчас где-то в нашем универе… исторический факультет… точно, декан истфака! — припомнил Коноплёв. — но ребёнок про 90-й заявляет. Где его ещё ущучить?

— Декан факультета, где учился?

— Рихерт…

Фамилии преподавателей?

— Так-так… с первого курса и дальше… = по взрослому наморщил лоб ребёнок — Рихерт сам, Нельсон, Симановский… всех не упомню сразу… Чернатынский, Мызников, Бирих, Петров, Шаров, Ерёмин… ещё… женщина… методикой преподавания физики грузила… чёрт, во! Оспенникова… или Овсянникова? Много их было.

— Хорошая легенда… для 5 — летнего. Действительно, вундеркинд. Кто же тебя, такого, Ванечка, так поднатаскал… это же надо суметь… — хмыкнул, насмешливо обращаясь то ли к ребёнку, то ли делясь мнением с Коноплёвым, Щербинин.

— Голова… у вас, тащ генерал, не в ту сторону варит… — снова огрызнулся Вяткин —…всё про шпионов думаете, про легендирование… про внедрение сейчас начнёте. Ваш ход мыслей понятен. Вам просто тяжело принять саму возможность такого — память о прожитой в будущем жизни в ребёнке. Сам не поверил бы, если бы со мной так не случилось. Забегая вперёд, чьей вселенской волей такое стало возможно — могу лишь гадать…

— О «вселенской воле» мы ещё поговорим… позже. А пока, поясните подробнее про устройство… — генерал взглянул в лист —…«смартфона» в вашем письме? И почему — он китайский?

— Смартфон — это, фактически компактный компьютер… ЭВМ по нынешней терминологии, наладонник. Помимо функций мобильной телефонной связи, наличия видеокамеры, доступа к глобальной навигации, там полноценный компьютер с графическим интерфейсом операционной системы и тачскрином, управляемым касаниям и движениями пальцев по экрану… произведён в КНР.

— Как-то слабо понятно. Много терминологии неизвестной. Кто вас научил так разговаривать? Кто всё это придумал?

Снова пытается поймать на противоречиях и психологически давит… — сделал вывод первый секретарь.

— Кто о чём, а вшивый — о бане… — в третий раз огрызнулся ребёнок — у вас, тащ генерал, профессиональная деформация. Но я не в обиде…

Скрип стула, видимо, вышел более сильным, чем хотел поднявшийся с него Щербинин. Который обошёл стол и надвис над смотрящим на него снизу вверх ребёнком.

— Значит, ты, Ванечка… — снова перешёл на повелительно-снисходительное обращение генерал-майор, — …сказал, что в 1991-м у нашей партии будет другой генеральный секретарь… хорошо, хорошо… ты, мальчик, судя по всему, действительно начитанный, и словами ловко жонглируешь, фантазия безумно богатая. Ну и когда случилась смена генерального секретаря и по какой причине? Ну, отвечай! — надавил слегка он на голос.

Ребёнок откинулся назад и прямо смотря в глаза генерала из комитета, заявил:

— Первая половина 80-х… злые языки любили её называть «гонкой на лафетах»… сами догадаетесь почему, товарищ высокопоставленный чекист?

Язвительность и сказанное в устах 5-летнего были не менее неприятными. Не менее, чем был неприятен напор генерала самому Коноплёву. По его мнению, с 5 — летним надо было обращаться всё же слегка помягче. Но пока, несмотря на свою жёсткость, Щербинин палку не перегнул…