Цвета. Сборник рассказов

Софья Ремез. Синий понедельник

— Стёп, пока нас не будет, вы с Бусей поживёте у бабушки Тани. Тебе уже десять лет! Посиди с братом раз в жизни!

— А как он будет в садик ходить? Бабушка так рано не встаёт!

— Не встаёт. Бусе в садик к восьми, а тебе в школу — к половине девятого. Выйдете раньше — заодно прогуляетесь, подышите свежим воздухом.

— Ага, на Варшавском шоссе — самый свежайший воздух в мире!

— Сколько сарказма! У папы научился?

— Меня сарказму учить не надо…

— Вот и отлично! Раз ты такой взрослый — тем более. Мы всего на неделю улетаем. Ну продержишься же как-нибудь? Мы звонить будем — каждый день по три раза. С видео.

— Это зачем? У меня учёба, олимпиада, Борька и ещё ваши видеозвонки…

— Ну хорошо, один раз в день звонить будем. И дадим чёткие инструкции по Бусе.

— Это какие? Думаете, я не знаю, чем живёт мой брат Борис? «Лего Ниндзяго, смотреть все серии без рекламы в хорошем качестве». И время от времени подавай ему сушки в тарелке с нарисованным паровозом и делай вид, что тебе интересно, что он собирал из лего.

— Вообще-то, кроме мультиков, которые, кстати, не стоит смотреть постоянно, и лего, которое по бабушкиной квартире разбрасывать нельзя, у Буси ещё занятия: чтение, английский, зарядка…

— Позанимаюсь.

— По чтению у него специальные карточки!

— Да-да, а по английскому у него специальные палочки. По математике — специальные шашки. И какие же у нас ответственные молодцы-родители! Разберусь я! Только непонятно, когда я буду своими делами заниматься.

— Всего семь дней!

— Ладно. Раз уж на то пошло, а можно мы одни поживём? Готовить я умею не хуже бабушки Тани, до садика от нашей квартиры ближе, чем от бабушкиной, и вообще… Я же такой взрослый, такой самостоятельный!

Мама выразительно на меня посмотрела. Аргументы мои во внимание не приняла, и переехали мы к бабушке Тане на целую неделю. А они улетели. Мама с папой.

И с самого утра понедельника всё у меня пошло не так и всё начало разваливаться.

Сначала развалился мой рюкзак. «Он скоро развалится, давай купим новый», — много раз предупреждала мама. А я не хотел новый. Я привыкаю к вещам. Этот рюкзак со мной со второго класса. Был. И надо же ему развалиться именно в тот день, когда я, такой самостоятельный и ответственный, начал свою взрослую жизнь. Нет, рюкзак не сразу развалился. Я успел наспех позавтракать и даже покормить Бориса овсянкой собственного приготовления, с огромным трудом уговорил его одеться и вытащил из дома, выслушал его утреннее нытьё, довёл до самой группы, дождался, пока он поковыряется в раздевалке и засядет за второй завтрак (его и дома кормят, и в саду — счастливчик!). Я даже добежал до метро (подышал свежим воздухом). И вот тут-то, по дороге в школу, развалился мой любимый рюкзак. Обычно мама по утрам из этого рюкзака вытаскивала «всё лишнее». А в тот день никто не проверял, сколько «всякого ненужного барахла» я запихал в свой рюкзак утром, поэтому запихал я его с горкой. Дно рюкзака провалилось прямо перед входом в метро.

«Ничего», — подумал я. Собрал из снежной каши выпавшие учебники, крепко прижал их к себе и добрался до школы.

— Стёпа, какой ты смешной, и у тебя ещё шнурок развязался! — Это Оля. Девочки вообще считают милым, когда кто-то выглядит глупо.

Оля завязала мне шнурок и почему-то покраснела. Ну и я тоже покраснел.

В обед я понял, что где-то забыл или потерял карту, по которой выдают еду в столовой.

— Оль, а ты что-нибудь не любишь из этого? — кивнул я на Олин поднос.

— Ты про обед? Да что тут любить?! Тушёная капуста с какой-то гадостью.

— Поделишься гадостью?

— Конечно! И капустой могу поделиться. Капуста — тоже гадость.

Мы с Олей по-братски разделили гадость и компот, а потом пошли на физкультуру, и вот тут я понял, что забыл или потерял физкультурную форму.

Пришлось честно сказать об этом физкультурнику. Всю физкультуру я просидел на лавочке. А на обратном пути я понял, что из рюкзака где-то вывалилась карта, по которой я в метро прохожу. Пришлось подходить к специальной женщине, которая дежурит в метро, и упрашивать её меня пропустить. Хорошо ещё, женщина попалась нормальная. Поворчала немного, но пустила. А вот Саня мне рассказывал, что как-то потерял карту, а женщина его не пропустила. И пришлось ему у прохожих деньги на проезд выпрашивать. Стыдно ужасно, конечно. А что делать?

Короче говоря, прибегаю домой, а уже пора за Борисом бежать. Вообще-то, можно было бы и до упора его в саду помариновать, но бабушка Таня меня сразу погнала.

— Бедный Буся там с самого утра сидит! А я ему, то есть вам, полдник приготовила.

Затолкал в рот сухую булку без начинки и помчался за братом. Прибегаю, прямо с прогулки забираю его (вообще-то, мне бы его так просто не отдали, мама как-то сложно и долго договаривалась, чтобы доверили), он довольный такой, поел, поспал, погулял, поиграл… А я как взмыленный конь весь день. А Борис, конечно, светскую беседу завёл.

— Стёпа, рассказать тебе, что у меня в садике было?

— Ну что у тебя, Борис, в садике было?

— На первое — суп с картошками. Но я его не ел. А на второе… Котлета! С каким-то гарниром.

— Что же ты, Борька, всегда про еду отвечаешь? Я же вообще спрашиваю. Что было? Во что играл, с кем, какие занятия…

— А-а-а-а. Ну танцы. А давай в слова поиграем!

— Настроения нет, Борька. Давай скорее до дома дойдём, там полдник.

— А я не голодный!

— А я голодный!

— Ну ла-а-адно, — сжалился брат. — Мне тебе надо очень важное сказать!

— Говори!

Боря дёрнул меня за край куртки.

— Ты мне должен ледяных кирпичей наделать! Восемь штук! И только все синие!

Я остановился и выразительно посмотрел Борису в глаза.

— Боря! Каких кирпичей? Ты о чём?

— Ну это обязательно надо! Нам задание дали!

— Ой, разберёмся! Не до кирпичей сейчас! Ну и задания у вас!

— Ты только не забудь!

Как же, забудешь такое…

До вечера мы с Борей кое-как дожили, бабушка нас накормила, я Боре мульты включил, уроки сделал. Нашёл какой-то старый туристический рюкзак, чтобы было с чем в школу идти, всё туда переложил. Кроме карточек, потому что карточки я так и не нашёл. А вечером мама с папой по видеозвонку позвонили. «Боренька, маленький, зайчик, хорошенький, соскучился?»

А Борьке вообще до них никакого дела нет. Сидит своими делами занимается.

— Стёпа, видим, что ты справляешься прекрасно!

— Как вы это видите? Просто потому, что я ещё живой?

— Опять сарказм! У нас к тебе важное дело! Мы тебя подключили к родительскому чату Бориной группы. Загляни туда, пожалуйста! Там попросили родителей заморозить кирпичи в пакетах из-под молока. Там всё просто. Сделай для Бори! Нужно на этой неделе!

— Так они родителей попросили!

— Стёпа! Не паясничай! Ты же понимаешь, что из старших у Бори сейчас только ты. Бабушка Таня не разберётся, а ты умница у нас.

Вот так. Умница, значит. Заглянул я в этот родительский чат. А там сто тысяч сообщений. Какие-то котики, рыбки, поздравления с праздниками (я и не знал, что столько праздников бывает во второй половине января) и, наконец, кирпичи эти…

«До понедельника ещё можно сделать кирпичики! Давайте поддержим детей, у них же конкурс!», «Нужна высокая стена! Минимум пять кирпичей с семьи!», «Давайте сегодня ещё попьём молочка или сока! Кому что нравится! И наполним пакеты тем, что нам всем так нужно!»

Наконец добрался до инструкции. «Ледяные кирпичики из упаковок. В литровые пакеты из-под молока или сока заливаем воду, разведённую с гуашью, на ночь оставляем на балконе — и вуаля». Вуаля, значит.

«А точно литровые?» — «Точно! Уточняли у воспитателей», «Надо бы уточнить ещё размеры в миллиметрах, а то литровые пакеты разной формы бывают!»

А дальше ещё десятки сообщений и уточняющих вопросов («Что-то не пойму, что делать с пакетами», «Купила пять пакетов молока — и куда его?») и десятки ответов. Прочитал это всё и решил, что ничего страшного, если кирпичи мама с папой заморозят уже после возвращения. Да и вообще, никто не пострадает, если один ребёнок из двадцати — или сколько их там в группе — придёт без ледяных кирпичей. Закрыл я этот чат, убрал телефон подальше — и сел к олимпиаде по математике готовиться.

Только Борис про кирпичи не забыл. Утром первым делом спросил: «Стёпка, готовы мои кирпичи?»

— Боря, давай уже маму дождёмся! Пусть она тебе сделает! У меня времени нет. Молоко же надо купить!

— Или сок, Стёпка! Ну пожалуйста!

И по дороге в садик он всё не унимался со своими кирпичами.

— Да что ты так переживаешь, Борис! Это же формальность! Никто не заметит, если ты без кирпичей придёшь.

Тут братец понял, что дело его труба. Остановился и носом зашмыгал. Вообще-то, он у меня редко ревёт. Даже когда падает, стойко держится. А тут как маленький. И отворачивается.

— Ну что ты так переживаешь из-за ерунды?

И тут братец раскрыл все карты.

— Я влюбился в Полину. А она меня не любит. Она любит Андрюшу. И говорит, что они, когда вырастут, будут жениться.

— Во-первых, не «будут жениться», а «поженятся», а во-вторых, не поженятся они! В сентябре пойдут в разные школы и забудут друг друга!

— Я так Полине и говорю! А она говорит, что они будут всегда вместе!

— Это она из вредности! Ты давай к делу, при чём тут кирпичи?

— Андрюшина мама уже принесла пять кирпичей — они уже на площадке лежат. А у нас конкурс — у кого больше и красивее! И я хочу, чтобы синие! Синий — её любимый цвет, Полины. А Андрюша разноцветные принёс. И она сказала, Полина, что они некрасивые, вот бы синие.

Я расхохотался, только Борька меня не поддержал. Он был серьёзный. Такой серьёзный, что даже носом шмыгать перестал. Угрюмый даже какой-то стал. И я подумал, что, наверное, обидно, когда тебе предпочитают какого-то Андрюшу, которому мама кирпичей наделала. Что у меня брат, сирота, что ли? Что, некому ему наморозить воды с гуашью? Сделаю. И не пять, а все восемь. И все синие. Чтобы этот Андрюша понял, кто у них в группе самый-самый. Так и сказал Буське. И он сразу заулыбался и даже обнимашки свои, одной только маме полагающиеся, начал.

— Домой вернёмся — займусь твоими заморозками, только я уже в школу опаздываю.

Буся даже в раздевалке почти не ковырялся. Переоделся в два счёта, и бегом. Я в группу заглянул — девчонки все одинаковые, непонятно, кто из них Буськина любовь.

День опять кое-как прошёл. Карточки я так и не нашёл. Все карманные деньги потратил на эти поездки в метро и школьные обеды — неловко было второй день подряд у Оли гарнир выпрашивать. И только когда Борю до дома довёл, вспомнил, что молока надо было купить. Аж восемь пакетов! А деньги кончились. А Борька как почувствовал.

— Стёпка, — говорит, — тебе, наверное, денежки нужны? На молоко!

— Я у бабушки попрошу, когда она из бассейна вернётся.

— Не надо просить! Я клад нашёл!

Сапоги в прихожей стянул и бежит прямо в комбинезоне, шапке и шарфе в комнату. И возвращается гордый, в руках — моя детская свинья-копилка. Я про неё совсем забыл!

— Клад!

— Это не клад, Борька, это моя копилочка. Я, когда маленький был, туда складывал…

Борька меня совсем не слушал, а только поглаживал свой клад.

— Смотри! Что там внутри!

Он таинственно улыбнулся и потряс свинку. Внутри зашуршали бумажки.

— Денежка! Много!

— Много-то много, только это иностранные денежки, мне их на все дни рождения тётя Тома из Америки присылала. Без паспорта не поменяют. А паспорта у меня пока нет и быть не может!

— Ты не меняй! Ты просто купи. — Буська протянул мне копилку и посмотрел на меня с надеждой. Собственно, на меня у него вся надежда и была.

В холодильнике я нашёл почти полный пакет молока и пакет сока. Чтобы обогнать Андрюшу, достаточно где-то добыть ещё четыре пакета. На кухонном столе стояли две ещё тёплые порции гречки с сосисками — значит, бабушка Таня ушла недавно и вернётся нескоро, а кирпичам нужно время, чтобы замёрзнуть. Посадил Борьку мультики смотреть и начал друзей обзванивать, спрашивать, нет ли у кого пакетов из-под молока или сока — на выброс. Меня, конечно, все за поехавшего приняли, только Оля одна поняла. У неё тоже младший брат есть, только совсем маленький. Даже не спросила, зачем надо. Приходи, говорит, маме на молочной кухне эти пакеты коробками дают. Всё-таки Оля — человек! Борьку опять за мультики посадил, сказал дверь никому не открывать и побежал к Оле, одна нога здесь, другая там. Четыре пакета молока забрал, вернулся, всё молоко в кастрюли перелил.

— Борька, доставай все краски, какие у тебя есть!

Братец бросился искать, прибежал на кухню весь разноцветный и в слезах.

— Стёпа! Синей краски нет!

— Как так нет?

— Вот так! Куда-то подевалась!

Пошёл сам, проверил — действительно, все цвета есть, только синего не хватает. Оле уже неловко было звонить. Зато бабушка Таня вернулась. Выпросил у неё сто рублей на краски и помчался в магазин. Схватил набор гуаши, очередь в кассу отстоял — и опять бегом домой. Стемнело уже, я всё думал: вдруг кирпичи замёрзнуть не успеют.

Дома всё по инструкции сделал. Верхушки у пакетов отрезал, воду с краской разболтал, выставил на балкон замерзать. «Хорошо бы мороз ударил», — думаю. За ночь три раза просыпался, всё мне снилось, что вода не замёрзла. Вылезал на балкон — проверял степень готовности кирпичей.

Разбудил меня Борька.

— Стёпа! Ты у меня самый лучший брат! Я уже всё проверил! Кирпичи готовы!

Погрузили пакеты на санки и отправились сдавать. Шесть синих кирпичей. Довезли до площадки, на которой их группа гуляет, разгрузили и подписали на всякий случай красным маркером каждый кирпич — «Борис». И тут меня Борька за рукав потянул.

— Смотри, Стёпка!

У замёрзшей песочницы высилась башня из разноцветных кирпичей. Я пересчитал. Восемь штук. И подписаны.

— Ан-д-ре-й, — дрожащим голосом прочитал Буська.

— Так, спокойствие! Во-первых, наши кирпичи — все синие! А во-вторых, выигрывает тот, кто не сдаётся, — обнадёжил я брата. — К завтрашнему дню будет у тебя кирпичей в два раза больше! Выше нос!

Вечером, когда я за Борькой зашёл, он очень гордый и счастливый был! Полина оценила, что наши кирпичи — её любимого цвета, поцеловала его в щёку и весь день ходила с ним за ручку. Правда, Андрюша поклялся, что к четвергу у него синих кирпичей будет больше!

После уроков я сразу рванул домой, достал конверт с моими сбережениями и пересчитал деньги. Можно было и у бабушки Тани выпросить, но как-то неловко было. Всё-таки Борьку на меня оставили, и его проблемы — мои проблемы. Пожалел, что денег толком никогда не откладывал. Всего пятьсот рублей наскрёб. Вернулся к бабушке Тане, захватил её тележку для продуктов — и в магазин. По акции купил десять пакетов самого дешёвого молока, набор гуаши — и бегом назад. А потом опять бегом — за Борькой.

Родители со своими видеозвонками опять некстати объявились. Я как раз молоко в кастрюли выливал. Спрашивали про здоровье, про учёбу — какая-то светская беседа, только время потерял. Но всё равно всё успел, кроме подготовки к олимпиаде. К ночи заготовки заполнили весь балкон, а наутро мы снова отправились сдавать кирпичи. Санки ехали с трудом, некоторые кирпичи не успели как следует застыть и оставляли синие следы на снегу. Довольный Буська следовал за санками. Мы выгрузили наше богатство и молча любовались на ледяную башню. Я пересчитал кирпичи. Во вчерашней башне не хватало двух штук. Как такое могло произойти?

И тут…

У площадки остановились мужчина и женщина с двумя санками. Мужчина кряхтел и ругался, женщина успокаивала. А следом шёл мальчик Борькиного возраста с довольным лицом. Мужчина и женщина выгрузили два десятка синих кирпичей и подписали: «Андрей». Оба выразительно посмотрели на меня — и, мне показалось, недобро посмотрели. А мальчик громко хмыкнул, глядя на Буську. Растерянный Борька грустно смотрел на нашу башню, которая теперь уже не казалась такой высокой.

— Спокойно, Буся! Что-нибудь придумаем.

Из школы я заглянул в родительский чат группы 5 «Б». Воспитатели благодарили родителей, которые не поленились помочь группе с кирпичами.

«Особо хотим отметить самоотверженность родителей Андрюши Перова! Благодаря им на нашей площадке появится настоящая ледяная крепость».

— Борька, мы не сдаёмся! Мне завтра олимпиаду делать, но я вечером ещё за молоком схожу, денег мне бабушка Таня обещала, — говорил я брату.

Тот неожиданно улыбнулся.

— Стёпка, а ну их, эти кирпичи! И знаешь, я больше не люблю Полину! Мне нравится Нина Небольсина! У неё столько диких скричеров!

— Борька, ну нельзя же просто взять и сдаться! Надо сделать этого Андрюшу!

— Да нет, не нужно, Стёп!

Я внимательно посмотрел в глаза брату, боясь увидеть в них разочарование. Но Буська был спокоен.

— Они же нечестно играют! Полина сама видела, как Андрюшин папа чужие кирпичи прячет.

Я смотрел ошарашенно. Не мог поверить, что взрослый человек может такой ерундой заниматься ради того, чтобы его в чате похвалили. Но не доверять Борьке у меня тоже причин не было. Весь день я об этом думал и решил, что мой брат прав: не стоит соревноваться с теми, кто ведёт нечестную игру. Хотя страшно жалко было сил, времени, денег…

— Тебе надо олимпиаду делать! — Буська похлопал меня по руке. И я пошёл к олимпиаде готовиться и на следующий день из десяти заданий сделал восемь. Это много. Если всё правильно сделал.

А все выходные мы с Буськой вместе провели. Как друзья. Гулять ходили, снеговиков лепили, на санках катались, я учил брата читать по вывескам. И Буся даже ни разу не попросил мультики включить. А потом и родители вернулись. А утром в понедельник, когда собирались итоги по кирпичам проводить и я специально пошёл с братом, чтобы его не обманули родители Андрюши, оттепель началась. И все кирпичи растаяли и превратились в разноцветные лужи. И только наши с Бусей и Андрюшины синие лужи были больше других. Но Буська как будто даже и не расстроился. Ему же теперь Нина нравится, а Нина к кирпичам равнодушна, да и к синему цвету тоже. Они с Борькой сразу начали в синюю лужу палочки макать и рисовать что-то на снегу.

А мне очень грустно стало. Так грустно, что я в школе Ольке пожаловался. И на родителей Андрюши, и на синие кирпичи, и на то, что всю неделю никак выспаться не мог, и карту школьную потерял, а её сто лет восстанавливать, и пришлось у родителей денег на метро просить…

И тогда Оля мне рассказала про синий понедельник. Последний понедельник января — самый грустный день в году. Никто этого всерьёз не доказал, но какой-то английский психолог даже целую формулу придумал, по которой в этот день и погода самая плохая, и солнечного света почти нет, и деньги заканчиваются, и праздники уже далеко, и совсем ничего делать не хочется, а делать надо прямо всё! Вот как у меня.

Я спросил Олю: что же делать? А она ответила: «Пойдём шоколадного печенья купим. Я угощаю». И угостила.