Да будет свет? (СИ)

Глава 16

Мы либо делаем себя жалкими (несчастными), либо делаем себя сильными — объём затрачиваемых усилий остаётся одним и тем же.

©Карлос Кастанеда

Злата

Испугаться не успела, потому что Харас в тот же миг вернул прежний облик. Но доверие, крохотный росток которого едва начал зарождаться, зачах на корню, поэтому я в смятении застыла, не зная, что делать.

— Да ладно, ладно, — хранитель вовсе не выглядел расстроенным, — жаль, что не вышло, но попытаться следовало.

— Зачем?

— Не догадываешься? — Харас примиряюще улыбнулся, — я хочу обезопасить себя.

— От чего обезопасить?

— От тебя, разумеется, — сообщил он раздражающе-наставительным тоном, будто сказанное являлось прописной истиной, — Да и получить новые ощущения нелишне, верно? — подмигнул дух.

Ну нет уж! На провокации я больше не поведусь, пускай объясняет.

— Что значит «обезопасить»?

— Всё очень просто, — ответил Харас, вновь развалившись в кресле, будто ничего особенного не произошло, — наше физическое слияние на энергетическом уровне нивелировало бы возможность воспользоваться твоим Аль для уничтожения моей реальности. Смешение твоего Света и моей Тьмы дало бы новую силу, ту самую, которой Ирвинд закрывает порталы в Бездну, и мы бы стали единым целым. А что это означает? — Он поднял вверх указательный палец, — Это означает, что, будучи едины, мы не сможем навредить друг другу.

Я в шоке смотрела на невозмутимого духа.

— «Единое целое»? То есть мне пришлось бы навсегда остаться в твоём мире?

Хранитель чуть поморщился, будто учуял не слишком приятный запашок.

— Зато ты смогла бы перемещаться по всем реальностям Наль без исключения, коих, поверь, очень и очень много. Ты бы проживала самые разные жизни по своему выбору, начиная и заканчивая их так, как тебе захочется. Ты будешь кем угодно: сильнейшим магом, королевой, первой красавицей с толпами поклонников, баснословно богатой, исключительно популярной и успешной — весь мир будет у твоих ног, всё будет в твоих руках. Ты будешь иметь всё, что захочешь, и в тёмном круге Темроа, и здесь, на Харбласе. Абсолютно всё. Если пожелаешь, я буду рядом с тобой. В любом виде.

Харас смотрел очень серьёзно и внимательно, а мне вдруг стало нехорошо. Сейчас в немигающем взгляде сапфировых глаз не было ничего человеческого. Я чувствовала, что сомнительные посулы — не более чем ловушка, — ведь дух сам говорил, что в мирах Тьмы всё иллюзорно, всё рано или поздно заканчивается. В том числе, жизнь…

— А на самом деле всё это будет миражом в пустыне, верно? Такой же иллюзией, из которой состоит твоё тело? В которой живут обитатели твоей реальности? Короткий миг и конец, которого даже не заметишь?

В этот момент взгляд Хараса полыхнул настолько сокрушительной ненавистью, что я вздрогнула и отшатнулась.

— Боишься? — хищно улыбнулся дух, — Не стоит. С тобой ничего не случится до тех пор, пока мне выгоден наш союз. Но советую хорошенько обдумать моё предложение, пока есть возможность.

Мужчина исчез, а я в бессилии упала на диван. И только спустя пару минут испугалась по-настоящему. Это же форменный кошмар, что могло произойти, если бы не получилось прервать контакт! А этот дом, которому я так обрадовалась, — какая ирония! — стал почти тюрьмой. Выходить опасно, потому что меня ищет какая-то древняя тётка. Но и пребывание здесь больше не даёт чувства защищённости… К тому же дух Харбласа может достать где угодно!

Страх подгонял на какие-нибудь действия, я даже сидеть спокойно не могла. Сначала походила по кухне-столовой, затем переместилась в сад. Несколько раз прошлась по всем дорожкам, снова и снова вспоминая разговор с хранителем — мне казалось, будто я упускаю какую-то важную деталь. При этом и в доме, и в саду ощущалось чьё-то незримое присутствие — по-видимому, Харас продолжал присматривать за своей узницей.

Так, страдая и жалея себя, я почти впала в панику и вот тогда наконец-то вспомнила о своём Аль. Вернулась в дом, выбрала спальню в светлых тонах и уселась на кровать в позу лотоса. Сосредоточилась на солнечном сплетении. Сначала поток был слабеньким, словно кто-то плотно завернул кран, но постепенно начал расширяться, и, спустя какое-то время я нырнула в полноводную реку, уносясь всё дальше, в океан бескрайней любви.

Вроде бы прошло мгновение, но, когда я открыла глаза, за окном было совсем темно.

Теперь в моей душе царили умиротворение и радость. Теперь я знала, что ни дух Харбласа, ни кто-либо другой ничего не смогут сделать до тех пор, пока я сама не поддамся на их провокацию, пока сама не испугаюсь и не поверю, что они способны навредить мне.

Харас рассказал о некоторых тонкостях правил мироздания, а всё остальное я поняла, почувствовала и осознала там, в глубине Света.

Итак, напрямую Тьма не может сделать против Света НИ-ЧЕ-ГО. Вообще ничего. Лишь обмануть, увлечь, предложить, очаровать. Но если видишь суть, то поймёшь изначальный тёмный посыл и сумеешь не поддаться на провокацию.

Оказывается, интимная и, соответственно, энергетическая связь с хранителем Харбласа обернулась бы для меня вовсе не тем, что он рассказывал. Он не собирался дарить мне даже иллюзию вечности в обмен на настоящую вечную жизнь. На самом деле Харас хотел перекачать мой Аль, чтобы, смешав его со своей Тьмой, навсегда избавиться от прорывов в Бездну. Более того — он получил бы возможность путешествовать по Темроа, тогда как сейчас хранитель Харбласа привязан к своему миру. А я бы превратилась в обычную жительницу мира тьмы, в разменную монету, которых здесь бесчисленное множество. За счёт которых кхарэны держат реальности Наль.

Сейчас моё категорическое «нет» закрыло ему возможность действовать, но уверена, это не последний соблазн. Зато теперь я знаю, что погружение в Аль, в изначальный Свет, защищает от любых посягательств. Харас не прочитает мои мысли, если внутренне я буду находиться в Свете. И в дом не войдёт, несмотря на то, что является хозяином этой реальности.

Уже сейчас я ощущала, что Харас хочет войти, но не может. Мои мысли закрыты, а мой дом стал запретной территорией для всех, кроме меня самой.

Пришло время решать, что делать дальше.

Ирвинд

Когда Ирвинд зашёл в Малый зал Дворца Изначальной Тьмы, наступила полная тишина. Он отметил, что его появлению обрадовались лишь Ирлиитта Иштил и Алеасента Рикат. Ледяная Фласутта Блоус, казалось, заледенела ещё больше, да и все остальные были крайне недовольны его вторжением. А вот Энри отсутствовал.

— Где Энри? — без лишних церемоний спросил Ирвинд.

— Ири, ты бы хоть поздоровался с нами, а то всё пропадаешь где-то, — промурлыкала Фласутта.

Её потуги казаться доброжелательной выглядели откровенно смешно, и Ирвинд иронически усмехнулся:

— Мы обязательно поздороваемся, но… — он наклонился к самому уху ледяной красавицы и, добавив в голос по капле соблазна и силы, заметил, — Фласи, разве нам с тобой нужны лишние свидетели?

Женщина вздрогнула, побледнела и опустила глаза. Остальные кхарэны, которые отлично знали, что Фласутту невозможно вывести из себя, напугать или чем-либо смутить, теперь выглядели ошарашенными.

— Где Энри? — окинув их тяжёлым взглядом, повторил вопрос Ирвинд, — И что здесь за собрание? Мне зов не приходил. Решили проигнорировать? Дескать, зачем отвлекать занятого сверх всякой меры меня, когда вы сами хорошо разбираетесь со свалившимися на нас проблемами, верно?

Кхарэны единодушно промолчали, хотя он добавил в свою ауру всего лишь крохотную частицу силы! Любопытно, Фласутта вообще придёт в себя после двойного удара — чувственным искушением и силой? Она, кстати, так и сидела, опустив глаза.

— Ирлиитта, может быть, ты?

Ирлиитта Иштил смотрела на него с таким откровенным вожделением и обожанием, что это было физически неприятно. Ладно, Тьма с ней, главное — информация. Читать мысли кхарэнов оказалось малопривлекательным занятием, кроме того, сейчас все они были напуганы и связных рассуждений в их головах не наблюдалось. Считать информацию из подсознания о событиях прошлого или намеченных планах тоже не вышло — видно, тут нужен опыт посерьёзнее.

— Ирвинд, пожалуйста, не сердись, — проворковала Иштил, — мы и не знали, что Энри не пригласил тебя на совет. Напротив, Алеасента переживала, — на этих словах Алеасента Рикат вспыхнула не хуже ярмарочного факела, — вероятно, Энри руководствовался тем, что ты занят спасением всех нас, и отвлекать тебя не стоит. Уверена, только от тебя зависит, что будет с Харбласом.

И женщина улыбнулась. Призывно и чарующе, как она думала. Ирвинд же видел суть, которую Иштил тщательно скрывала. Видел то, кем она являлась на самом деле — старой, жалкой суккубой, давно уставшей от собственных игр. Суккубой, которая в своём арсенале имеет несколько пустячных фокусов для манипулирования мужчинами.

Ирвинд подавил порыв рассмеяться ей в лицо исключительно потому, что именно Иштил неслабо зацепила Энри, нездоровая зависимость которого могла принести вполне реальную пользу. Энри был у него подозреваемым номер один. Поэтому Ирвинд почти мгновенно оказался за спиной суккубы и, превозмогая отвращение, мягко прошептал в её тонкую шею:

— Ирлиитта, только не надо со мной играть… — теперь пару капель силы и соблазна, — …здесь. Поиграем в другом месте, хорошо?

Вместо ответа она протяжно всхлипнула, мучительно задрожала, выгнувшись, словно тугой арбалет, и отключилась. Одновременно с ней вздрогнули все остальные кхарэны, кроме Фласутты, которая, кажется, вообще ничего не заметила.

Похоже, эмоциональные отголоски удовольствия Иштил почувствовали все… Ирвинд, саркастически улыбаясь, смотрел на окончательно обалдевших кхарэнов и прикидывал, кто же из них может стать нормальным источником информации. И в этот момент почувствовал присутствие Энри — похоже, тот находился вне первого слоя реальности. Ходил на консультацию с Тьмой?

— Оставлю вас ненадолго. Не скучайте, — заявил Ирвинд и вышел в ту же дверь, за которой несколько минут назад скрылся Энри.

Совет Харбласа

Ещё пару мгновений все молчали.

— Что это было?! — Бэн Мерроус громогласно озвучил вопрос, который висел в воздухе.

Алеасента начала смеяться, но истерический смех тут же перешёл в тихие всхлипывания. Фласутта продолжала пялиться то ли на собственные руки, то ли в пол, Иштил всё ещё находилась в глубоком обмороке. Остальные кхарэны старались не смотреть друг другу в глаза и выглядели при этом злыми, испуганными и сбитыми с толку одновременно.

— Хороший вопрос, Бэн, — заметил Алвар Донтарр, всегда спокойный, но очень мстительный синеглазый брюнет, — Где этот щенок набрался такой силы?

Ядовитыми интонациями Алвара можно было отравить не один колодец.

— Это ужасно, — очень тихо прошептала Ульвира Эльмонт, — его Тьма ощущается даже без настройки. Она как мощный водопад, цунами и торнадо, которым нет конца и края. Ему ничего не стоит раскатать нас всех в одиночку…

— Пожалуй, это не так уж плохо! — вдруг оживился Лоттак Серран, — он сможет и без нашего круга силы остановить прорывы и договориться с Изначальной Тьмой об открытии переходов Темроа.

Остальных кхарэнов предположение Лоттака не воодушевило. Азом и Бэн переглянулись, Годвал зло усмехнулся, а Майвал Шетарр и вовсе разразился неприятным смехом:

— Ну да, он прямо-таки мечтает отдать свою силу, чтобы спасти нас! Ведь Ирвинд — это образец высокой морали, нравственности и самопожертвования!

От громкого смеха Майвала очнулась Ирлиитта Иштил, обвела всех воспалёнными глазами и спросила:

— Где он? Где Ирвинд?

— Твой Ирвинд ушёл туда же, куда и твой Энри, — отозвался Годвал.

— Мой Ирвинд, — еле слышно прошелестела Иштил, — если бы мой.

— Он ничей, — вдруг подняла голову Фласутта, её ледяные глаза сейчас выглядели совершенно мёртвыми, будто женщина в один момент поняла что-то очень и очень страшное, — И существует ли он вообще — большой вопрос.

Алеасента, которая во время этого разговора не переставала тихонько всхлипывать, вскочила и с совершенно безумным видом начала наступать на Фласутту.

— О чём ты? Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказала, — необычайно мягко и нежно, будто самой себе, ответила Фласутта, — он вовсе не то, что мы видим.

Ирвинд

Неслышной походкой Ирвинд шёл по тайному переходу и криво улыбался. Эмоциональное состояние кхарэнов, оставшихся в Малом зале, ощущалось даже здесь: полная дезориентация, страх, вожделение, и все они были готовы к беспрекословному подчинению.

Даже Бэн, который никогда не соглашался на чьё-либо превосходство! Много раз Бэн доказывал это, например, когда отбивал у Ирвинда Фласутту. Вернее, думал, что отбивает. Это было по-настоящему забавно — Ирвинд тогда не знал, куда деться от страсти чокнутой мадам. Под маской льда скрывалась горячая, чрезмерно отвязная штучка, которая ему быстро наскучила.

Правда, она говорила, будто впервые ведёт себя столь развязно, мол, именно он растопил в ней что-то там этакое. И ведь не врала, но уж лучше бы её страсть так и оставалась под коркой льда. Собственно, после ухода Ирвинда Фласутта вернулась прежнему состоянию. И отлично.

Ирвинд никогда не понимал, зачем во внутренних переходах Дворца Изначальной Тьмы горят факелы вечного огня, если все кхарэны обладают ночным зрением. Он сам мог в полной темноте свободно разглядеть ядовитое жало тангира-мотылька — самого микроскопического и самого опасного насекомого на Харбласе. Теням — незримым слугам кхарэнов, — свет и подавно был без надобности.

Правда, здесь частенько появлялись рядовые обитатели Харбласа — постельные игрушки, — но об их удобстве уж точно никто не заботился. Игрушки боялись кхарэнов, и не зря. Если человек попадал во Дворец Изначальной Тьмы, его шансы вырваться отсюда в адекватном состоянии равнялись нулю.

Ирвинд уверенно двигался по лабиринту, с каждым шагом ощущая приближение Энри. Энри почему-то оставался на месте, и его ореол едва мерцал, словно собираясь вот-вот погаснуть… К сожалению, перемещение порталами во Дворце Изначальной Тьмы было невозможно, и поэтому Ирвинд всего на несколько мгновений, но всё же опоздал.

Он успел увидеть, как Энри, сверкнув безумными глазами, тяжело упал на спину возле самого входа в Зал Переговоров с Изначальной Тьмой. Двери в Зал были не просто закрыты, а опечатаны клубящимся змееобразным оттиском Изначальной Тьмы, то бишь теперь туда мог войти лишь новый глава Совета Харбласа.

Ирвинд присел возле тела Энри, остекленевший взгляд которого упирался в арочный свод. Провёл рукой над его лбом, над правой ладонью, остановился над солнечным сплетением… Там было совершенно пусто, словно перед ним не кхарэн, пусть и мёртвый, а простой обыватель Харбласа.

Вот тебе и бессмертие… Когда-то Энри стал кхарэном после исчезновения какого-то там предшественника, но Ирвинд был уверен, что тот просто-напросто пресытился Харбласом и сбежал в иную реальность. И вот теперь все постулаты, казавшиеся незыблемыми, превратились в прах…

Ирвинд почувствовал жесточайшую ярость, которая материально проявилась в виде сияющих чёрных сполохов. Сполохи с хлёстким звуком начали вспыхивать возле него и вихрями разлетаться по сторонам, просачиваясь сквозь стены и уносясь вдаль по переходу.

Один из сполохов зацепил тело Энри, которое от мимолётного прикосновения стремительно скукожилось и превратилось сначала в аккуратную горку пепла, а затем в тонкий дымок. Дымок втянулся в печать Изначальной Тьмы, после чего дверь Зала Переговоров с грохотом распахнулась, словно приглашая войти и принять новый пост.

— Кто-то очень хочет меня подставить, — задумчиво пробормотал Ирвинд.

Убранство Зала Переговоров с Изначальной Тьмой было отвратительно вычурным — слишком много лепнины, статуй, статуэток и канделябров, — всё из чистого золота. Собственно, любое помещение Дворца Изначальной Тьмы подстраивалось под желания и потребности того, кто им пользуется. Что ж, выходит, пунктиком Энри было золото…

Именно по этой причине кхарэны никогда не ходили друг к другу в гости. Исключение составляли интимные встречи, для которых использовались покои, которые не поддавались переделке, основанной на желаниях. Ирвинд в очередной раз порадовался этому — увидеть какие-нибудь розовые рюшечки было бы выше его сил.

Изменившееся настроение Ирвинда положило конец сполохам ярости. Воцарилась мёртвая тишина… Он ещё немного постоял возле Зала переговоров и пошагал в обратную сторону.