Демоны моего волка

Глава 15

В каком бы ужасном сейчас физическом и моральном состоянии я не была, я смогла все же вспомнить события той ночи. Я пряталась в кустах, потом побежала на чей-то крик, и свалилась прямо на труп, можно сказать. Кровь, что я как ненасытное животное лакала с ладони: теплая, яркая, не сравнимая ни с чем, пока не появился Николас и не отвлек меня. Он же и протянул мне платок, которым я вытерла руку и лицо.

Помню, как обиделась на него, так как он смел меня ревновать на пустом месте и даже не попросила помощи и шла сама. Вероятно, где-то в тот момент я и обронила злосчастный платок с инициалами. Вот ведь проклятье!

— Что это значит, сын? — потребовал ответа Теодор-старший.

Что он мог ответить ему? Сказать, что не был там, так откуда платок? Можно было бы ответить, что я обронила, но тогда вопрос, что я делала рядом с трупом? Это был замкнутый круг, и мой жених понимал это и пытался глазами сказать, что нет смысла отпираться и бежать.

— Я там был, но я не убивал стража Кирка, — сообщил он, все еще не отрывая от меня глаз. Мне показалось, что он пытается запомнить каждую клеточку моего лица, словно у него не будет возможно хоть раз еще увидеть меня. Действительно: может быть, я умру через час-другой, а он всю жизнь проведет за решеткой. И это наши последние минуты вместе.

Я покачала головой, дотрагиваясь до его холодного лица. «Нет, господи, нет! Только не бросай меня сейчас! Не тогда, когда я так нуждаюсь в поддержке» — хотелось мне кричать.

— Это будет решать суд, граф Теодор, — объявил капитан и последовал со своим отрядом в нашу сторону.

— Господи милосердный, да что вы себе позволяете? — подал голос священник, — который видимо был до того шокирован и тем, что торжество было прервано, как и тем, что жениха объявляли убийцей.

— Нет, — свалилась я на колени пред Николасом. — Нет, ты не можешь покинуть меня. Не сейчас! Не сегодня ночью! Николас, — слезы градом покатились по моим щекам, прям, как и дождь, что начал стучать по окнам часовни. Мистическое совпадение, я бы сказала.

Лицо моего жениха превратилось в бледное полотно, но глаза вспыхнули ярким пламенем. Моя мольба была последней каплей его терпения. А он всего лишь хотел жениться на мне и надеялся, что я останусь жива, пока он может мне в чем-то помочь. Но у судьбы и на этот раз были иные планы насчет нас.

Николас покачал головой, словно хотел сказать: «Да пошла ты к черту, долбанная судьба. Я сам решаю, что мне и как делать» и… выпустил своего демона из клетки.

Это произошло мгновенно. Я даже полностью не успела оценить обстановку. Вот предо мною стоял красавиц-мужчина в смокинге с бутоньеркой, и вот уже прыгнул на подходящего к нему капитана Мортгомери, превратившись в волка. И я наблюдала, как порванная местами красивая одежда медленно летит на пол, покинутая хозяином.

— Сын, нет, — лишь успел крикнуть ему Теодор-старший, но было уже поздно. Кровь во всю летела во все стороны: это Николас набрасывался на всех, кто стоял у него на пути, царапая, кусая, отрывая все, до чего доходили его лапы и челюсть.

— Убейте его! Убейте! — орала стража, пытаясь противиться молниеносному оборотню.

Это было ужасно, разумом я понимала это, но мой внутренний демон, не отрываясь смотрел и восхищался. До того он любил Николаса, что каждый его удар был встречен бурными овациями внутри, словно миллион бабочек порхали в безумном танце.

Число жертв росло, когда я увидела еще одного волка в проходе. Он так же, как и я следил за кровавой битвой и не спускал глаз с моего оборотня.

Я повернула голову в сторону Теодора-старшего, который скалился, но сдерживал зверя внутри. Он схватился на алтарь как за спасательный круг, но в грудь его ходила ходуном, он тяжело дышал. Я видела, как из его рта средь густой бороды то появлялись, то исчезали клыки. Он боролся, как мог.

Если у двери не граф Теодор-старший, то кто же тогда? Откуда взяться еще одному оборотню? Тем более здесь, вдалеке от их общины.

Колени начали ныть от неудобной позы, а от всего происходящего сжалось сердце. И тут я увидела, как облака рассеиваются (ну прям как в трэшевых, дешевых фильмах), и лунные лучи как ночное солнце влетели в окно, словно говоря: «Твой час пробил».

— Ален, — схватили меня из-за спины и поволокли в темный угол. — Это я, Уильям.

— Аааа! — я вопила и брыкалась, также уже билась в конвульсиях от трансформации одновременно.

— Да тихо ты, — шикнул он мне на ухо.

Если бы я только могла послушать его, но ведь против природы не попрешь. Демон во мне вопил и сопротивлялся как мог, словно его отдирали от родного человека, он кричал и выл со всей мочи! И будто хотел выбраться из моего человеческого тела.

И тут я и впрямь почувствовала то, о чем мне говорил Николас: адскую боль! У меня начали ломаться поочередно кости! Господи!

Теперь я понимала, почему почти все женщины умирали в общинах (по крайней мере, когда их обращали). От невыносимой боли, конечно же! Я думаю, роды с этим не сравнятся, ведь там тебя не выкручивают, словно так и наслаждаются твоей смертью.

— На, выпей! — подсунул мне в губы что-то отвратительное Уилл. — Пей же, глупая! Это поможет.

Отвар обжег мой рот и горло, но при этом и впрямь помог: он вырубил меня. Но как выяснилось лишь на несколько минут. Ведь когда я проснулась, я вновь из-за темного угла увидела кровавое месиво Николаса, но теперь над волком нависал Теодор- старший, который пытался видимо вразумить сына. Ну а смысл кричать после пожара?

Боль острыми клинками возвращалась ко мне. Тут я еще заметила, что кожа покрывалась постепенно шерстью, ноги немного укоротились, и самое страшное, колени изогнулись назад.

— Пей еще, — подсунул мне в рот Уильям сосуд, об горлышко которого я ударилась своими удлиненными зубами, прежде чем вновь вырубиться.

И опять я проснулась от действия зелья, когда события изменились: Николас, голый, стоял надо мной и тревожно смотрел.

— Ален, — произнесли его окровавленные губы.

— Николас, — улыбнулась я, скорее передавая все эмоции внутреннего зверя.

— Это настойка корня мандрагоры, — погладил он меня по голове, — должно помочь. А потом слегка улыбнулся, с нежностью и сказал: — я буду ждать тебя в лесу.

— Что? — не поняла я, когда в мою пасть влили пойло, и все поплыло.

Очнулась я резко и я с мыслью, что мне надо спасаться, бежать, что здесь не безопасно.

— Ален, — услышала я знакомый голос за спиной, и увидела Уилла, что тянул ко мне руки. У него тряслась челюсть, будто он страшился меня, но при этом глаза были решительны как никогда. — Не бойся меня. Это я — Уильям.

Я прислушалась к звукам, и заходила в зад вперед, осознавая, что мир словно увеличился. На коленях у парня я увидела груду знакомых тряпок и где-то подсознательно поняла, что это мои вещи, но меня это абсолютно сейчас не волновало. А потом раздался вой. Знакомый вой: меня кто-то звал. И я рванула к голосу. Я знала, что именно это мне сейчас нужно! Именно к нему я так давно хотела.

Как не странно, в голову не приходила мысль, что вот я уже и животное! Я — волк, черт побери! На тот момент я лишь хотела бежать! Не замечая кореньев, кустов, холода и ничего вокруг, я неслась через лес видя все в красных оттенках, замечая, где только что спрятался заяц, и как семейка кабанов скрылась за тем холмиком. Олени паслись недалеко отсюда, их было как минимум с полдюжины, совы на деревьях мне были недоступны, и я пожалела, что не могу лазать по деревьям.

Меня пронзила свобода и слияние с самой природой. Я знала, что весь мир в эту минуту принадлежал именно мне! А точнее нам с Николасом. И он ждет меня вон на тех скалах.

В общем я пробежала без малого несколько километров, но оказавшись напротив своего суженого поняла, что мне это ничего не стоило.

Николас был, как и я волком в данный момент, но ничего прекраснее я будто никогда и не видела! Огромный, пушистый, он был воистину королем этих земель! И я восхищалась каждой клеточкой своего тела своим избранником, понимая почему именно его я выбрала в конечном счете.

Он дал мне знак кивком головы, и мы побежали в унисон, в саму ночь, во тьму, с уверенностью, что ничего не страшно, в особенности, когда рядом со мной мой самец. По крайней мере так пела моя душа-зверь. Сейчас я принадлежала всецело ей. Весь мой самоконтроль и ум словно сжались и не поддавались логике, точнее будет сказать работали на основных инстинктах, не более.

Мы углублялись все глубже в лес и из-за густой кроны деревьев, ночь казалась становилась все темнее и темнее. Пока мы не вышли на опушку и не оказались на поле с разнотравьем.

Мне резко поплохело, отчего я резко остановилась. Скорее всего будь я человеком, то схватилась бы за сердце, но в данный момент мой мозг ничего не мог понять. Единственное, что пришло в мою голову — я заскулила, чтоб хоть как-то подать знак моему избраннику.

Николас, что все еще бежал где-то впереди сменил курс и теперь несся ко мне. Я взвыла от боли. Что за черт? Почему я вновь трансформируюсь? Что пошло не так? Ведь я выжила, прошла через свой ад и стала волком. Где, мать вашу, логика?

Когда ко мне подбежал Теодор, я уже была на половину человеком: меняла я форму на этот раз куда быстрее и с резкими болями, что я даже кричать не могла: свело скулы, но боль была до того убийственной, что я с трудом держалась в сознании.

Николас трансформировался меньше чем за минуту и теперь сидел голым рядом со мной.

— Ален, что с тобой? — он был до того напряжен, что у него аж вздулись вены.

— Не знаю, — нечленораздельно произнесла я.

Мужчина повертел головой, словно чуя, что вот-вот что-то случится и поспешил меня то ли обнять, то ли прикрыть. Так мы пролежали несколько минут, пока я окончательно не вернулась в свое тело.

— Все плохо, да? — прошептала я.

— Я не понимаю, Ален. Я никогда с таким не сталкивался, — голос Николаса передавал всю гамму его переживаний. Я бы сказала даже, что он вот-вот заплачет.

— Так мы женаты? — захотела я немного разрядить обстановку и затянувшуюся тишину. Но не вышло, ибо Николас ответил с грустью:

— Мне все равно. Лично для меня ты всегда будешь моей, Ален, — с этими словами он еще сильнее прижал меня к себе, чем растрогал чуть ли не до слез.

— Спасибо, — прошептала я, даже уже не пытаясь понять, что происходит со мной и к чему все это приведет в конечном счете.

Я немного повернула голову так, чтоб видеть небо. Оно было ясным, звездным. Луна горела как фонарь и освещала все вокруг так же ясно, как если бы она была солнцем. Я слышала стрекот насекомых, уханье совы и только сейчас осознала, что эти земли не зря назвали Оуллендом1. Ветер целовал кроны осенних деревьев, словно хотел нежно оголить свою любимую девушку, сняв с нее последнюю листву. Все это было столь красиво и романтично, но как прощание: тихое и необратимое, что сердце сжималось в тиски.

И вот я услышала то, что услышал Николас несколькими минутами ранее: к нам кто-то несся. На это указывал шелест травы и чье-то тяжелое дыхание.

— Николас, — произнес в итоге Теодор-старший, — вот вы где! — схватившись за колени, ответил он.

Он был все еще в своем фраке, в котором присутствовал на церемонии, лишь шляпы не было. Небось потерял, пока бежал.

— Почему вы не превратились в волка? — прошептала я, будучи уверенной, что он все равно услышит. Как-то логичнее бежать зверем, чем человеком. 000

— Я уже десятки лет сдерживаюсь, дорогая, — прохрипел он. — В этом и заключается наш выбор тех, кто имеет права на выход в город.

Я не стала задавать вопроса, немного экономя силы и просто слегка повернула голову к Николасу в надежде, что он поймет мой немой вопрос. Но он лишь улыбнулся уголком губ.

— Николас тоже сдерживался несколько лет, — ответил за него отец. — До сегодняшней ночи.

Я вспомнила наши все встречи, о том, как его штормило, как он метался, сдерживал себя и не давал дьяволу разгуляться. Мне и в голову не приходило, что он не имеет права, грубо говоря, превращаться. Действительно, как наркоман в завязке, как я когда-то, но в более масштабных формах.

— Мне жаль, — произнесла я одними губами.

— Что с ней? — не отводя от меня взгляда обратился он к Теодору-старшему. Мне был не совсем понятно его выражение глаз: он словно что-то замышлял, ибо от дальнейших слов отца его передернуло, словно не доверяя им.

— Знать бы мне самому, сын. Но боюсь времени у нее мало, — сделал выводы лев.

И тут нашу беседу прервал еще один гость.

Он подкрался к нам тихо, со стороны леса. Было очевидно, что это был некий план, проработанный подетально, ибо вклинился он в наш диалог как скучающий зритель.

— Волчий аконит. Странно, старик, что ты этого сразу не понял… хотяяя, предположу, что ты просто решил скрыть это от сына.

МакУэлэн стоял неподалеку от нас, прислонившись к одинокому дереву и почесывая шею. На нем не было одежды, и лишь кусок ткани, повязанный на поясе, прикрывал его наготу.

— Кто Вы? И что вам надо? — вскочил Теодор-старший в то время, как Николас лишь зарычал мне в ухо, сильнее обнимая меня.

— Ну конечно вы и знать обо мне не знаете, — ухмыльнулся страж. — Меня зовут Руисерт МакУэлэн.

— И чем мы обязаны вашему визиту? — все словно забыли те первые слова, что произнес страж.

— Хотел посмотреть, как вы все умрете, — пожал он плечами.

Граф тяжело задышал. Это и очевидно: на небе полная луна, ему сложно сдерживать внутреннего зверя, которого провоцируют, смотря прямо в глаза, тем более тип, которого он впервые видит.

— Уверенности вам не занимать, — процедил он.

— Ну так, я мечтал об этом с самого детства, — улыбнулся МакУэлэн.

Обстановка накалялась, и я явно была самым слабым звеном в данной цепи. Но, с другой стороны, меня итак медленно покидала жизнь, я прям разваливалась изнутри. Что он там сказал? Волчий аконит? Не надо быть шибко умной, чтоб понять, что это скорее всего яд. Замечательно! Но когда он успел так близко ко мне подойти, что смог добраться до моей еды или как еще можно травануться этой травой (долбанная тавтология)?

— Боюсь, мы не совсем понимаем, о чем вы, сэр, — хоть голос графа все еще и был ровным, я заметила, как он еле сдерживается.

— Это долгая история…

— Это ты убил Кирка? — перебил его Николас, хотя с нашей позиции средь жухлой травы мы были малозаметны и неплохо было бы попридержать нас в команде запасных. Но говорю, что-то Николас будто бы мутит. Понять бы что еще.

— Эмм… вообще-то, я предпочел бы начать с другого, — состроил недовольную гримасу МакУэлэн.

— С убийства Мод? — прошептала я, догадываясь, что за всеми нашими горестями стоит именно эта личность, но мужчина не удосужил меня ответом. Предположим, что он просто его не услышал, ну или не захотел слышать. Оно и к лучшему сейчас. Не хочу становится эпицентром проблемы.

— Итак, с чего бы начать? — растягивал он эту минуту, словно радуясь тому, что наконец-то возглавил труппу музыкантов на мировой арене. — Пожалуй с детства, да? Что ж, я вырос в приютах, и сменял их так часто, что уже и не помню, сколько всего их было. Знаете ли, приходилось часто делать ноги. А то как же объяснить все эти убийства, — пожал он небрежно плечами.

— Убийства? — приподнял бровь граф.

— Волчья кровь рано взыграла во мне, знаете ли, — естественно, тот факт, что он был оборотнем говорил сейчас его внешний вид (это и был он — тот самый волк, кого я видела в дверях часовни! точно), но я даже предположить не могла, что я «связалась» с ним когда-то, думая, что он обычный мерзавец. А тут получается, без пяти минут мой соратник и чрезмерно опасный враг…

— Правда я тогда еще не понимал этого, — продолжал разглагольствовать МакУэлэн, — просто думал, что в меня вселился сам дьявол, но позже, когда я повзрослел, то осознал, что не все так и плохо. Можно с этим жить, а иногда даже находил в этом способность выживать. Как например на войне. Очень полезно быть волком, уверен вы даже не задумывались об этом, — его речь с монолога-описания переходила в монолог-рассуждение. Говорил на столько как преподаватель-задрот, что не видит, что творится вокруг него, а лишь пребывает в своем мире иллюзий. — Шансов на жизнь прибавляется. Как говорится: «Кто смелый, тот и победитель».

Мужчина охотно делился информацией, не жалел слов. Было видно, что он долго этого ждал, да и вообще возможно всю жизнь репетировал, никому, доселе, не говоря об этом.

— Так что тебе понадобилось здесь, если тебя устраивали войны? — пробубнил граф.

— Как что? Месть, конечно, я же говорил! — ответил он, как глупому ребенку. — Знаешь какого это расти без рода и племени, да к тому же имея за пазухой «странные таланты»? Откуда! Вы все здесь родились со знаниями, познали материнскую любовь в той или иной мере. Но не я! Я в глаза ее не видел! Все потому, что она умерла при родах.

— Соболезнуем, но все же, причем тут мы? — прервал его на этот раз Николас.

МакУэрэн начал постепенно выходить из себя. Ему не нравилось, что его торопят с рассказом.

— А при том, что я понял, что стражам, тем кто ближе к архивам, проще добыть информацию, чем тому, кто режется на поле битвы. Вот почему! И что я выяснил? Что моя мать жила в этом городе! До встречи с тобой! — и МакУэрэн тыкнул на графа Теодора-старшего, от чего глаза того округлились. — Но ты, конечно же, о ней не помнишь! Зато Мод помнила! Ведь именно она принимала у нее роды! И вместо того, чтобы оставить меня себе, воспитать, объяснить, она подбросила меня в первый попавшийся приют с запиской, будь она проклята!

— И ты убил ее? — застонала я, и на этот раз была услышана.

— Она заслужила это!

Я была обескуражена. Как же легко впасть немилость сумасшедшему, затаившему на тебя обиду.

— Ну а Кирк-то что тебе сделал? — повторил свой вопрос Николас.

— Ничего, собственно говоря, — пожал плечами МакУэрэн. — Он был пешкой в крупной партии, так вроде обычно говорят.

— И чего ты этим добивался?

— Хотел убить одной пулей всех зайцев, — выпятил грудь рыжеволосый мужчина. — Я ведь тогда почуял тебя, крошка, — указал он в нашу (то бишь в мою) сторону. — Тогда, когда ты пряталась в кустах, а мы с Кирком проходили мимо. Этот запах я ни с чем не спутаю! И вот тогда на меня снизошло озарение! Я понял, что мне надо сделать. Так, я донес до капитана, что в лесу Оулленда на нас напали, а надежде, что все следы приведут к тебе, а потом бы я тебя так поимел за решеткой, что смерть показалась бы тебе спасением! — и МакУэлэн раскатисто рассмеялся, что аж спугнул лесных птиц. — А ведь твой женишок сокрушался бы все это время по своей невестушке, в то время как старший отшивался бы поблизости, пытаясь спасти тебя. И тут бы я его и цапнул! Но все пошло не по плану, когда капитан, тупица, нашел платок с твоими, — он указал на Николаса, — инициалами, будь он неладен! И вот мне и пришлось импровизировать. Точнее применить план «Б».

— Ты чертов псих, — с трудом выдавила я, привставая. Меня уже не смущала моя нагота и то, что я нахожусь в компании трех мужчин-оборотней.

— Можете называть меня как вам заблагорассудится, миледи, — поправил свои усы рыжеволосый страж, не сводя глаз с моей груди. Он ведь давно мечтал ее помять, не так ли, а я уже смирилась, что он извращенец: так что пусть пялится, возможно, это его отвлечет.

Цепкие руки Николаса все еще удерживали меня на земле, но я извивалась из последних сил, как змея, когда случайно нащупала хороший сук дерева, что лежал меж травы. Какое-никакое, но оружие.

— О каком плане «Б» ты еще говоришь? — выпалила я, набирая в легкие побольше воздуха. Время шло против меня, я не могла долго тянуть и умереть, ничего не попробовав сделать. Конечно, Николас и его отец отомстят. Зря этот идиот думает, что сможет одолеть их, но я не хотела умереть не убедившись.

— Ах, золотце, неужели ты думала, что Уильям вот взял и сбежал из тюрьмы?

Я, кто тянулась за палкой так усердно и незаметно, резко остановилась. Уильям? Не может быть?!

— Да-да, именно этот пастушок и был моим запасным ключом. Едва его привели к нам в тюрьму и сказали, что он хотел сбежать с дочерью великого герцога де Лакруа, я понял, что его можно будет в последующем использовать, ведь едва накануне до этого во всех землях прошла молва, что вас хотели обвенчать с Теодорами. Вот так совпадение! — и МакУэлэн хлопнул в ладоши. — Прям будто все звезды сошлись воедино на небосводе!

Мужчина ликовал. Глаза его горели адским пламенем триумфа. Он не замечал, как скрежетал зубами Николас, как напряженно придумывает план граф, и то, как я сжала рукоять большой палки, молясь, чтоб мне подвернулся хороший случай нанести удар противнику.

Но Уильям…я все еще была в шоке от того, что именно он меня предал. Я не хотела верить, что парень, что предлагал мне сбежать в Индию, спастись бегством от замурованной жизни оборотней, был на самом деле подсадной курицей. А ведь я ему верила. Он так легко вошел в мое доверие, словно я всю жизнь его знала. И эта мысль навивала мне одновременно два чувства: ненависть за предательство и обиду от разбитого сердца.

— И когда тупой капитан пошел не тем путем, что мне был нужен, я и напомнил пастушку, как он заработал свободу, а также то, что я его порву на клочья, если он ослушается или сбежит. Но парень молодец, помнит еще, что творилась там за решеткой. Страх выше его моральных ценностей, думаю, вы понимаете. Вот он и споил тебя вместо успокоительного волчьим аконитом.

Ему только в театре выступать! До того МакУэлэн разгорячился и вошел в роль, что чуть не подтанцовывал от радости.

— Жаль только поиметь тебя так и не успел. Ну знаешь, нет худа без добра и наоборот…

«И впрямь печаль какая!»

— Но что скажи на милость мы тебе сделали? — загремел лев. — Я знать не знаю ни тебя, ни твою мать! — подуставший от долгой истории стража, хмурился Теодор-старший, от чего желваки заходили по его скулам. — МакУэрэн… мне не знакома такая фамилия? — прищурился он, который думал, вероятно, что его хотят обдурить или как минимум путают с кем-то другим.

— А как насчет МакРэналф? Эта тебе знакома? — огрызнулся рыжеволосый страж.

Теодор-старший побледнел.

— Откуда тебе известна эта фамилия и какое она имеет отношение к такому отребью, как ты? — чуть ли не выплюнул старик.

— Эта фамилия, что мне дала мать перед смертью, — оскалился МакУэрэн. — Что, вспомнил род своей матушки? То-то же! Это ведь ее девичья фамилия, не так ли?! Мне ли не знать! По ней я и узнал о тебе! — голос мужчины походил на истерику.

— Мэри… — произнес себе под нос Теодор-старший, но мы, естественно, все услышали его. — Мэри была твоей матерью…

— Да, именно она! Та самая Мэри, которую ты использовал и бросил как тряпку по ненадобности! — орал МакУэрэн. — Та самая Мэри, которой ты не дал своей фамилии! Та Мэри, с ребенком которой ты не хотел связываться! — его торжественное ликование дало волю ненависти, и МакУэлэн тяжелыми шагами пошел на графа.

— Она знала на что шла! — вдруг поддался провокации граф. — Она была куртизанкой из борделя!

— Но не от каждого встречного рожает куртизанка, если ты не знал! Она любила тебя, черт тебя дери! — МакУэлэн в круг «нашей» поляны. Его ярость не видела никого пред собой, кроме как выяснилось отца, что бросил его мать множество лет назад и истоптал его детство.

Плечи графа поникли, он будто проиграл словесный бой, ну или осознал, что был не прав. Во всяком случае, это не переубедило МакУэрэна. Он всю жизнь вынашивал этот план, и сейчас не был готов сдаваться. Со всей мощью он обрушился на того, кого считал виновником всех своих несчастий.