В течение всей ночи звучали дьявольские тамтамы, жуткие крики бамбара и устрашающий вой жюжюрусов.
На рассвете Боб Моран задумался, какие еще испытания готовит ему судьба. Он несколько раз пытался освободиться от пут, но ремни из буйволиной кожи, которыми он был связан, не поддавались.
Рядом с собой в бледном свете, падающем сквозь щели хижины, француз видел тело Питера Ван Хорна, для которого уже не существовали страдания этого мира. В своем положении Боб иногда даже завидовал умершему, но быстро брал себя в руки, намереваясь бороться до конца. Ещё и ещё раз он ругал себя за то, что ввязался в эту авантюру, вместо того чтобы добраться до Валабо и мирно отдыхать с Алленом Вудом.
– И что же Ян Ван Хорн не удержал меня силой от этой глупой попытки спасти его брата? – прошептал Боб. – Почему?
Потом сам же над собой и посмеялся.
– Да уж, попробовал бы он удержать меня силой: я бы ему показал!..
И тут вдруг наступила тишина. Смолкли тамтамы. Не раздавалось ни одного возгласа. И в этой тишине Моран вдруг услышал жуткий крик, подобный реву раненого зверя. Он услышал затем шарканье сотен босых ног, приближающихся к хижине, и понял, что наступил час расправы с ним.
Прошло несколько долгих секунд, и наконец в хижину вошла группа воинов бамбара. Одни сняли путы с Морана, другие занялись телом Питера Ван Хорна. Увидев, что тот мертв, они громко стали что-то говорить, жестикулируя, видимо обсуждая случившееся.
Конечно, Боб не понимал, что они говорили, но это было ему и не столь важно. Его руки и ноги были свободны. Оставалось только использовать подвернувшуюся возможность.
Резким ударом он сбил с ног стоящего у двери воина и выскочил наружу. Однако снаружи толпились другие воины, и француз понял, что попытка его провалилась. Но он не мог сдаться без боя. Он бешено колотил руками и ногами, сопротивляясь бамбара, которые набросились на него. Многих он сбил на землю, но перевес сил противника явно сказывался, склоняя чашу весов не в его пользу. Тем не менее, схваченный двумя десятками рук, он продолжал драться, царапаться и кусаться…
В конце концов его усмирили, и рядом встал демон водопадов. У Морана на мгновение мелькнула мысль, что это чудовище перервет ему горло своими когтями. Но ничего не случилось. Жюжюрус указал рукой на выход из деревни и отдал приказ. Боба потащили через площадь, потом выволокли за ограду и принесли на площадку у реки, где стоял огромный тамтам. В этом месте в десятке метров одна от другой росли две молодые пальмы, стволы их были наклонены к земле и привязаны веревками к кольям.
Боб тут же понял, для чего это было приготовлено. Его привяжут к этим пальмам, а потом перережут сдерживающие их веревки, после чего тело будет разорвано.
«Чего же они ждут? Чего? Почему не кончают со мной?»
Вот уже два часа, как Моран оставался привязанным между деревьями. Солнце стояло высоко в небе. Два часа огромный тамтам бил, а бамбара, воины и жюжюрусы, без устали танцевали перед узником, который был приговорен к страшной смерти.
Пот градом катился с Морана, он весь дрожал от напряжения, а о том, что должно случиться, старался не думать.
– Чего же они ждут? Чего? – шептал он запекшимися губами. И вот барабан перестал грохотать, крики смолкли, а демон водопадов с огромной кривой саблей, которую он сжимал когтистой лапой, направился к пленнику. Шёл он медленно, пощёлкивая искусственными челюстями и издавая звериное рычание.
Теперь жюжюрус был прямо перед Мораном. Лезвие его сабли уперто в землю в двадцати сантиметрах от веревки, удерживающей деревья. Когда она разрубит веревку, все будет кончено.
Сабля медленно и неумолимо поднялась. В тот момент, когда Боб закрыл глаза, раздался сухой треск выстрела, и жюжюрус, уронив саблю, обернулся вокруг своей оси, а потом рухнул на землю. Его маска от удара об утрамбованную почву соскочила и покатилась к ногам Морана, словно желая вцепиться в них щелкающими челюстями.