Глава 15

Глава 15

‒ Я бы ещё на футбольный финал попасть хотел, не каждый день наша сборная будет драть бразильскую, ‒ всё-таки высказал свою наглую просьбу я.

А чего теряться? Если кто и может помочь с билетом, то это зам руководителя нашей делегации. И я оказался прав.

‒ Это хорошо, что ты веришь в нашу победу. Вот всем медалистам в качестве поощрения и разрешим посетить финал. Ну а тебя, Толя, за язык никто не тянул, поэтому ты только после победы в своём финале поедешь на этот матч, ‒ серьёзно сказал Маматов, и народ зашумел ‒ футбол у нас любили.

Думаете, у парней было какое-то празднование после полуфиналов? А вот и нет, праздник был только у меня ‒ целовался с Юной. В комнату ко мне девушка не пошла, но поцелуйчик урвал. Причем помог мне с этим наш кореец. Костян, видя мою просветительскую деятельность, тайком обучил официантку ещё паре слов.

‒ Толья ‒ зьопа с ручка! ‒ радостно поприветствовала она меня за ужином.

‒ Так говорить нельзя! Кто тебя научил? ‒ удивился я.

Но, увидев насупленную морду Цзю, которая странным образом подергивалась, всё стало ясно. Да и смех свой он, в конце концов, не сдержал. По-английски, как мог, объяснился с девушкой, сказав, что это плохие слова. Ну, и в качестве моральной компенсации меня поцеловали.

На следующий день у всей сборной выходной, но тех, у кого завтра финал, а именно меня и Цзю, ещё до завтрака вызвали в тренерскую. Сначала нам рассказывали про наших будущих соперников. Оба негры, только мой из Кении, а Костин соперник ‒ Джордж Скотт, хоть и либерийского происхождения, но из Швеции. Кроме тренеров, тут был и печально известный Вадим Михайлович из отдела пропаганды, потерявший место в зрительном зале на финале по баскетболу.

‒ Советский народ все как один... , ‒ заунывно начал он, накачивая нас политически.

Мучил минут сорок, но, в конце концов, идём на завтрак. Пропускать нельзя. Уже на подходе к столовой меня атаковал темноволосый смерч в виде какой-то смутно знакомой девушки.

‒ Я тебя нашла, ‒ кричит на английском и вешается мне на шею это чудо, прижимаясь своими округлостями.

‒ Э! Я тоже рад, но тут полно народу! ‒ пытаюсь отстраниться от девушки и заодно понять ‒ кто это?

‒ Да мне плевать, ты же знаешь. Хотя тут мой брат, но он меня не сдаст! Чёрт, а вот и телохранители... Хокон, ком цу мир, ‒ уже на немецком симпатичная и спортивная девушка подзывает парня лет пятнадцати. ‒ Мой брат младший, а это тот самый боксёр, которого я искала. Толя из Сибири.

И тут до меня доходит, почему я её не узнал ‒ два года назад она была совершенно лысая! Это Марта из Норвегии, вроде как принцесса, как я потом узнавал. Ну, из королевской семьи точно! Мы сидели с ней рядом, когда летели из Дании. Я тогда ещё мужественно помогал принимать роды у одной из пассажирок. А потом в столичном ресторане провели вечер с Власовым. Марта ‒ велосипедистка и летела в Москву как спортсменка. А лысая... сказала, что проспорила. Верю, кстати, в это, оторва она та ещё ‒ мне «чики-чики» предлагала, что бы это ни было. Ну, и вряд ли блохи принцессу одолели.

‒ Марта! Здравствуй! Хокон, дай краба! ‒ показываю всем видом, что помню девушку и тоже рад встрече.

‒ Краба? ‒ не понял пацан.

Научил, конечно, по-пацански его здороваться. Рядом стоят три здоровенных мужика в штатском. Охрана, что ли? Неужели у Марты статус изменился? Тут замечаю Юну, с которой только-только начали мосты налаживаться. Она всё это видит, взволнованно прижимает руки к груди, и я понимаю, что место в её юном сердечке потерял.

‒ Это Марта и Хокон ‒ дети его королевского высочества кронпринца Норвегии, ‒ представляю я девушку тренерскому штабу, ну, и Костяну.

‒ Хай! ‒ машет рукой братишка Марты, уловив своё имя.

Вид у него восторженный. Улыбается не как потомок суровых викингов, а как киноактёр или продажный политик.

‒ А я тут с папой! Но он в Пусан сейчас, он ‒ яхтсмен, ‒ радуется Марта, не отпуская моей шеи, ещё и пританцовывая при этом. ‒ У папы уже есть бронза и золото чемпионата мира!

‒ Он участвует в Олимпиаде? ‒ удивился я.

‒ Нет, он на океанских яхтах соревнуется. А тут была сессия МОК, и Норвегия получила зимнюю олимпиаду 94-го года! ‒ почти кричит деваха. ‒ Толя, я тебя и твоих друзей официально приглашаю в Лиллехаммер! Лучшие места тебе гарантирую, и я буду твоим личным гидом!

‒ Ну, мы не будем мешать, ‒ первым опомнился чиновник, и вид Вадима Михайловича порадовал меня офигеванием и безнадёгой в глазах.

Да я и сам офигел от своих вскрывшихся связей!

А Цзю смотрит на меня с одобрением, но тоже деликатно уходит. Ещё на прощание показал мне неприличный жест пальцами, намекая... Когда он уже повзрослеет?

‒ Я на завтрак, ты подожди. А хочешь, со мной пойдем? ‒ предлагаю я.

‒ Хочу! Тебя только выпусти из рук, и ты на два года пропадёшь! ‒ задорно смеётся Марта.

‒ Это ... никаких «чики-чики», у меня завтра финал, ‒ хулигански шепчу ей в ухо.

‒ Я поняла, завтра после финала, значит, ‒ мотает в согласии головой девушка.

Я же говорил ‒ оторва!

За нашим столом Марта вызвала оживление и интерес парней, но на английском никто из них хорошо не говорит, а мне не надо переводчиком работать для других. Особое внимание вызывает троица мрачных дядек с непонятными надписями на бейджиках. Лишь Хокан ведёт себя как ребенок. Он уже восхитился бицухой Мирошниченко, с любопытством оглядел корейских официанток, попытался поговорить с Цзю и теперь у окна разглядывал небольшое деревце в кадке.

‒ Хокон, не сломай ничего! ‒ не оглядываясь, просит Марта. ‒ Опять.

Она смотрит только на меня, причем совершенно по-русски, поставив локоть на стол и оперевшись щекой на ладошку. Расставаться со мной девушка не хочет. Но надо ‒ у меня куча дел.

Сказав Марте свой номер, иду к дяде Мише. Вернее, не к нему, а к массажисту ‒ по расписанию у меня массаж. После нашей совместной драки меня там обслуживают по высшему разряду и вне очереди.

В это время доктор осматривает Костину левую руку и, похоже, она ему не нравится.

‒ Умеренное нарушение разгибания пальца. Тебе бы, кроме лечения, полный покой, но финал.

‒ Потерплю, ‒ бурчит Костян.

‒ Немеет? Болит? Хорошо, хоть отёка нет, ‒ не особо прислушивается к Костиному героизму дядя Миша.

А Костя ‒ герой, столько боёв, считай, с травмой провел. Иду к себе в номер, сейчас свободное время. По пути замечаю Роя Джонса, и в голове припоминается, что у него в финале тупо украдут золото! Сразу начинают роиться мысли ‒ как это изменить? Например, подойти и поспорить на сто баксов, кто раньше соперника в нокаут отправит? Или так, как я Цзю злил, сказать ему что-нибудь обидное? А потом подумал ‒ а оно мне надо? Ведь после такого скандала даже правила подсчёта очков поменяют. Именно после этого инцидента в поединках боксёров-любителей вместо прежней карточной системы судейства будет введен электронный подсчёт ударов.

А так ‒ нет, и пострадавших от глупых записок будет больше! То есть, услуга у меня медвежья получится, если в целом для бокса рассматривать. Так что, извини, Рой, не будет у тебя золота.

Костя напоминает мне, что по плану у нас, как у двух финалистов, сейчас физиопроцедуры, бассейн. Не возбраняется и сауна. Она уже зарезервирована через час двадцать. Вообще, весь день расписан почти по минутам, и времени подумать о Марте мало. Я рад за Норвегию, которой дали Олимпиаду, но с чего ради искать меня? Да, неплохо мы провели тогда время, но отношений не завязали. С другой стороны, насколько я понимаю женщин, она мне рада искренне. Немного прояснилась ситуация на ужине.

‒ Эта знакомая, второй матч твой смотрела вчера, ‒ сказал бывший главный тренер сборной Лавров.

‒ Может, она бокс любит? ‒ попытался оправдаться, хоть и не виноват ни в чем, я.

‒ Кулачки сжимала, прыгала, когда ты выиграл, я заметил! На других так не реагировала. Что ещё ей надо было сделать, чтобы ты поверил? ‒ усмехнулся тренер.

Что-что. Майку задрать, например! Шучу. Пуританская Корея этого не оценит. Марта после ужина меня все же навестила, хотя я и намекал девушке, что не надо этого делать. Тут-то всё и прояснилось.

‒ Я тебя увидела ещё неделю назад, но не узнала, а потом попала на бокс и вспомнила кто ты. Не обиделся?

‒ Да я сам в первый момент не понял, кто ты такая. Ты же тогда лысая была!

‒ Точно! Астрид, зараза, заставила волосы сбрить! ‒ хохочет Марта. ‒ Я из-за неё и приехала.

‒ И как она выступила? ‒ стало интересно мне.

‒ Она на групповой гонке тридцать пятое место заняла. Но не расстроилась. Мы же тусить сюда приехали, но у корейцев все так скучно. Вот у нас дома... Ты когда ко мне приедешь?

‒ Приеду как-нибудь, ‒ обещаю я, стараясь не касаться Марты, а это трудно.

Лежим на моей кровати. Одна стройная нога на моём бедре, а голова на груди. Но мысли мои не о сексе, думаю я, как бы выгнать, не обидев, девушку. Она приперлась с двумя охранниками, которые, заглянув в номер, стоят сейчас около моей двери, вызывая недоумение мимо проходящих. Палит меня жестко. Только собрался с силами, смотрю, а Марта спит! Да шут с ним, расслабился и я, уснув.

Проснулись уже затемно. Марта, явно смущаясь, засобиралась домой, сказав, что завтра постарается прийти, поболеть за меня, но не обещает, потому что папа просил выполнить её какое-то поручение. Выглядываю в коридор, провожая гостью. Охранников по-прежнему двое, но другие!

«А чего её охраняют? Там даже премьер-министры на работу на велике ездят без охраны», ‒ приходит запоздалая мысль, но охота спать.

Утром я в порядке, Цзю тоже. Я знаю, что он немного травмирован, но верю в своего друга. Собранные едем на финал.

Первое золото Олимпийского турнира по боксу у болгар ‒ именитый Ивайло Маринов не оставил шансов американцу. Но у США второе золото в весе до 54 кг ‒ Кеннеди Маккинни победил колумбийца, обидчика Артемьева.

И вот на ринг вышел боксер, представляющий СССР!

Загрузка...