Держи крепче

Глава 16

БОЛЬШАЯ ГЛАВА-ИНТЕРЛЮДИЯ

Мияко стояла перед школьными воротами, облокотившись на кирпичный столбик. Розовые волосы мягко колыхались на утреннем ветру, в глазах отражались лучи восходящего солнца. Она улыбалась, как обычно, приветливо. Только вот те, кто знал её ближе, могли бы заметить: это была неискренняя улыбка, не от сердца.

В груди неприятно щемило. Уже пятый день подряд.

Каждое утро Мияко приходила раньше остальных, надеясь увидеть знакомый силуэт. Ямагути Казуму, с его неизменным хмурым взглядом, вечно взлохмаченными волосами и острыми саркастическими замечаниями, который всегда был как часы — пунктуален и предсказуем. До этого.

До дня, как всё рухнуло.

Она выжидала его у ворот, старательно изображая просто слишком пунктуальную ученицу. Иногда здоровалась с проходящими одноклассниками, временами делала вид, что проверяет сообщения в телефоне. Но её взгляд снова и снова обращался к дороге.

«Он не придёт,» — твердила она себе каждый день, но не могла заставить себя перестать ждать.

Мияко знала о нём и Рин. Узнала раньше других, почти случайно — просто заметила, как его взгляд теплел, когда та проходила мимо, как он подмечал каждую мелочь в её движениях, каждый оттенок её настроения.

«Я думала, что это просто его очередная игра. А оказалось, что он действительно любил её. По-настоящему.»

Но вот уже пятый день подряд Казума не появлялся. Пятый день после того, как Рин исчезла из их школы.

«Как он сейчас? Что чувствует? Почему я не смогла найти способ помочь ему?»

— Мияко, ты что тут стоишь одна? — прозвучал знакомый голос.

Она обернулась. Харука стояла перед ней, пытаясь улыбнуться, но в янтарных глазах тоже читалась усталость.

— Наслаждаюсь утренним солнцем, — ответила Мияко, прикрывая глаза и стараясь вернуть себе привычную лёгкость. — Иногда полезно подышать свежим воздухом перед началом дня.

— Понятно, — Харука посмотрела на неё чуть пристальнее. — Ты его ждёшь?

Мияко напряглась, но улыбка осталась приклеенной к лицу.

— Кого? О чём ты?

— Казуму. Ты каждый день стоишь тут, высматривая кого-то. Его, да?

Мияко тихо выдохнула, опуская взгляд.

— Пусть так. А что ещё делать? Просто зайти в школу, притворяясь, что всё в порядке? Мы обе знаем, что это неправда.

Харука кивнула, взгляд смягчился.

— Если он не появится сегодня, может, стоит навестить его дома?

Мияко задумалась:

— Может и стоит…

…

Школьный коридор гудел привычной суетой — смехом спешащих к шкафчикам учеников, шорохом учебников, звяканьем замков. Харука шла, глядя прямо перед собой, но её мысли витали совсем в другом месте.

Её шаги были тихими, почти беззвучными, как будто боялась потревожить душевную тишину. Остановившись у своего шкафчика, она открыла дверцу, но так и застыла с рукой на металлической ручке.

Взгляд невольно скользнул вбок. Там, через несколько шкафчиков от её собственного, стоял тот, что принадлежал Казуме.

Пять дней.

Пять дней пустоты.

Его шкафчик выглядел точно так же, как и всегда — закрытый, нетронутый, будто законсервированный во времени. Просто металлическая капсула, хранящая обувь и учебники.

«Казума… где же ты?»

Харука прикрыла глаза, чувствуя, как внутри поднимается странная тяжесть. Она не понимала, почему её так тревожит его отсутствие. Казалось бы, всего-то пять дней. Разве это долго? Но почему-то с каждым днём становилось только тяжелее.

«Кто знал, что будет так сложно не видеть его? Слушать его насмешки, ощущать его колкий юмор, пытаться понять, где заканчиваются его шутки и начинаются настоящие чувства.»

Она вздохнула и снова посмотрела на шкафчик.

«Когда уже пройдёт эта его простуда?»

Харука закрыла свой шкафчик и направилась к лестнице.

«Может, сегодня он всё-таки придёт? Может, я просто увижу его в классе, сидящего на своём месте. И скажу ему, что он ведёт себя как слабак, раз столько болеет. Он отпустит какую-нибудь колкую шутку в ответ. И всё станет как прежде.»

Но в глубине души она знала, что это вряд ли. Она чувствовала это. Что-то изменилось. И это беспокоило её сильнее, чем она могла признаться даже самой себе.

Когда Харука вошла в класс, её взгляд автоматически метнулся к пустому месту Казумы. Сердце болезненно сжалось, но она заставила себя отвернуться, сосредоточившись на предстоящем дне — ещё одном скучном школьном дне без него.

…

Акане шла по школьному коридору с высоко поднятой головой. Длинные чёрные волосы струились по плечам безупречным водопадом, а осанка могла бы служить иллюстрацией в учебнике этикета. Она кожей чувствовала направленные на себя взгляды — её образ безупречной красоты и холодной уверенности всегда притягивал внимание, и никак иначе.

Рядом семенил Кенджи, услужливо неся её сумку и пытаясь рассмешить какой-то историей. Его голос сливался с общим гулом коридора, превращаясь в белый шум, который та легко умела игнорировать.

«Почему Казума не появляется в школе уже пятый день?»

Лёгкая морщинка пролегла между её идеально очерченными бровями, но тут же исчезла, сменившись привычной маской легкой отстранённости.

«После соревнований он выглядел совершенно обычно. Уставший, как все мы, но всё тот же — язвительный, холодный, готовый парировать любую колкость. Что могло случиться, чтобы выбить его из колеи настолько, что он не приходит в школу?»

Кенджи рассмеялся от собственной шутки, а Акане, не оборачиваясь, бросила короткое:

— Ты такой остроумный, Кенджи.

Это, казалось, только воодушевило его, и он заговорил ещё громче. Акане, однако, по-прежнему была мыслями далеко.

«Не может быть, чтобы он просто заболел. Казума никогда не болел дольше пары дней. Если бы это было что-то простое, он бы уже давно был здесь. У него слишком сильный дух, чтобы из-за какой-то простуды сидеть дома. Что-то случилось. Но что?»

Она вспомнила, как он стоял позади всех на соревнованиях, сжимая канат, сосредоточенный, с этим своим характерным взглядом, который всегда говорил, что он видит больше, чем нужно.

«Может быть, я что-то упустила? Но что?»

Голос Кенджи снова отвлёк её от мыслей:

— Акане, ты меня вообще слушаешь?

Она посмотрела на него, одарив своей привычной холодной улыбкой.

— Конечно, Кенджи. Ты всегда такой интересный, — её голос был ровным, как поверхность замёрзшего озера, но под этим льдом бурлило раздражение.

Её шаг стал чуть быстрее, каблуки отбивали по полу нервный ритм.

— Поторопись, Кенджи, — бросила она, не оглядываясь. — Я не хочу опаздывать.

Кенджи что-то пробормотал в ответ, но Акане уже не слушала.

Они дошли до класса «2-Б», и она сказала:

— Иди к своим, дальше я сама, — и забрала у него свою сумку.

— Хорошего дня, Акане-чан! — тот кивнул, довольный своим очередным выполненным «поручением», и скрылся в толпе учеников.

Акане же закатила глаза и направилась в сторону класса 2-А.

«Казума… если не вернёшься, ты даже не узнаешь, что это всё. Всё, что я делаю, это…»

Её взгляд невольно скользнул в сторону — и она замерла.

По лестнице на второй этаж медленно поднимался Казума. Его походка была всё такой же небрежной, немного ленивой, руки в карманах, но во взгляде что-то было… другое.

Её сердце пропустило удар, а потом заколотилось вдвое быстрее.

«Он здесь.»

Ноги будто приросли к полу, но, почувствовав прилив стыда за свою трусость, она быстро отступила за угол. Спина прижалась к прохладной стене, дыхание сбилось.

«Что со мной? Почему я…»

Она крепко зажмурилась, разозлившись на себя.

«Чёрт возьми, соберись, трусиха!»

Медленно выдохнув и восстановив самообладание, она вышла из-за угла, напустив на себя привычное выражение холодного безразличия.

— А, Ямагути-кун, — произнесла она тем особенным тоном, который всегда использовала как щит.

Казума даже не замедлил шаг. Его безразличный взгляд скользнул по ней, как по пустому месту, и он прошёл мимо.

Акане застыла, губы слегка приоткрылись от шока.

— Эй, что с тобой, Казума? — её голос дрогнул.

Казума остановился. Медленно повернулся к ней.

И тут она увидела это.

Тот взгляд.

Холодный, тёмный, как бездна. Это был тот самый взгляд, который она видела когда-то в прошлом. Тот, который он всегда прятал от окружающих.

Её дыхание замерло, слова застряли в горле.

— Акане, милая, — тихо произнёс он, в его голосе была странная, ледяная мягкость. — Моё бывшее ядерное солнце. Прекращай свою игру.

Она сглотнула, чувствуя, как кровь приливает к щекам, окрашивая их предательским румянцем.

— Или что? — её голос был тихим, почти уверенным.

Казума медленно подошёл ближе. Его пальцы мягко, но уверенно обхватили её лицо. Он наклонился, так близко, что она почувствовала его дыхание на своих губах. И от этого по коже побежали мурашки.

— Или я начну свою, — прошептал он ледяным тоном, обжигающим её изнутри.

После чего чмокнул её в лоб, почти насмешливо, и развернулся, уходя прочь.

Акане осталась стоять на месте, чувствуя, как сердце стучит в ушах. Руки слегка дрожали, а лицо пылало.

«Что это было?.. Казума, что ты…»

Но он уже ушёл, оставив её с вопросами, которые она боялась задать даже себе.

…

Дверь класса открылась с лёгким скрипом, и, словно по команде, все разговоры стихли. В проёме стоял Казума, и что-то в его облике было не так.

Нет, он всё ещё выглядел как Ямагути Казума — та же школьная форма, тот же ленивый взгляд, те же слегка взлохмаченные волосы. Но в его походке появилась уверенность, которой раньше не было. Он даже не шагнул — скорее, вошёл, заявляя всей своей аурой, что теперь всё здесь его. Будто ему принадлежал весь этот чёртов класс.

Юкино подняла глаза от учебника. Брови сдвинулись.

— Казума? — произнесла она, явно пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Он скользнул по ней взглядом. И ухмыльнулся:

— Что такое, соседка? Забыла, как я выгляжу? — и наклонился к ней, уперевшись ладонями в парту, после тише добавил: — Или соскучилась?

Её всегда ледяное лицо покрылось румянцем, и она сглотнула, пытаясь сохранить самообладание.

— Прекрати говорить глупости, — бросила она, но в голосе явно проскользнуло замешательство.

Казума усмехнулся, оттолкнулся от парты и двинулся дальше.

Он пересёкся взглядом с Харукой, которая смотрела на него с лёгким изумлением, будто пыталась понять, что с ним не так.

— Ямагути-кун… ты точно выздоровел? — спросила она осторожно.

Казума остановился, чуть склонив голову набок.

— Полностью, Сато-сан, — протянул он с нарочитой медлительностью. — Теперь здоровее некуда. Хочешь, проверь.

Харука залилась краской, пытаясь переварить его слова, но он уже двинулся дальше, даже не дожидаясь её ответа.

На этот раз его внимание привлекла Азуми. Она сидела, как всегда, с вызывающей усмешкой на губах, но теперь в её взгляде появилось что-то новое — смесь любопытства и настороженности.

— Ого, наш Ямагути решил поиграть в плохого парня? — бросила она с привычной дерзостью, но в голосе проскользнула нотка неуверенности.

Казума усмехнулся и, подойдя ближе, опёрся на её парту, наклоняясь к ней.

— А разве тебе не нравятся плохие парни, Азуми?

На мгновение рыжая даже растерялась, но быстро взяла себя в руки и фыркнула:

— Осторожнее, Ямагути, а то могу воспринять это как вызов.

Он поднял руки в притворной капитуляции.

— Как страшно. Но я не против. Только скажи, где и когда, — и с усмешкой, не дожидаясь ответа, опустился на своё место.

Как раз в класс зашёл учитель математики. Как всегда, старик Ямада был строг и сосредоточен, его безупречный костюм времён 2000-х сидел так идеально, что, казалось, был только-только пошит.

— Доброе утро, класс, — хрипло произнёс он, стоя у доски и обводя всех взглядом за толстенными очками.

Ученики притихли, чувствуя, что сегодня будет что-то серьёзное.

— Сегодня мы перейдём к теме, которая вызвала наибольшее количество вопросов на прошлогодних экзаменах: дифференциальные уравнения.

Едва он произнёс это, в классе раздались тихие стоны отчаяния. Кто-то зашептался, а кто-то тихо постучал лбом по парте, будто заранее предчувствуя свою гибель в этой неравной математической битве.

— Тишина, — отрезал учитель, взмахнув мелом. — Я дам вам легендарный шанс, как и каждому предыдущему классу. Посмотрим, сможете ли вы им воспользоваться.

И после этой пафосной речи быстро написал уравнение на доске, которое выглядело как нечто, способное свести с ума даже продвинутого студента университета. Затем отступил в сторону и обвёл класс взглядом.

— Решите это уравнение, и я автоматически поставлю вам высший балл за итоговую оценку. Без необходимости сдавать экзамен.

Тишина стала почти гробовой. Даже самые уверенные в себе ученики выглядели так, будто предпочли бы взяться за уборку школьных туалетов, чем пытаться решить это уравнение.

— Выглядит как шифр древней цивилизации… — пробормотал кто-то.

Казума, сидя в своём углу, слегка прищурился, разглядывая уравнение. Он не поднимал руку, не шевелился, просто лениво изучал.

Учитель нетерпеливо постучал мелом по доске.

— Ну что, есть желающие? Или все решили сдаться?

Класс продолжал молчать, пока Азуми, сидевшая позади Казумы, не прошептала с явной провокацией в голосе:

— Ямагути, а ты чего застыл? Где твоя утренняя бравада?

Казума едва заметно повернул голову, бросив на неё взгляд через плечо.

— Просто размышляю, стоит ли мне становиться героем дня, — протянул он с особой усмешкой, что появилась у него сегодня.

— Герой? Скорее, дурачок, если облажаешься, — парировала она, но в хитрых глазах рыжули читался неприкрытый вызов.

Казума хмыкнул, поднял руку и, не дожидаясь разрешения, встал из-за парты.

— Я попробую, сенсей.

По классу прокатился удивлённый вздох. Учитель, казалось, тоже был застигнут врасплох, но быстро спрятал эмоции за маской профессионального безразличия.

— Что ж, Ямагути, вперёд. Покажи нам, на что ты способен.

Казума спокойно вышел к доске, взял мел и начал писать.

— Первый шаг: приведём уравнение к стандартному виду…

Голос звучал уверенно, почти гипнотически, движения — чёткие. По мере того как он продвигался в решении, в классе возрастало перешёптывание.

— Теперь интегрируем фактор производной, чтобы упростить выражение…

Его объяснения звучали так, будто он был не школьником, а опытным преподавателем. Даже учитель математики нахмурился, пристально наблюдая за каждым движением мела, за каждой появляющейся на доске формулой.

— Готово, — Казума поставил жирную точку и отложил мел.

Стояла оглушительная тишина. Все ждали вердикта.

Ямада-сенсей подошёл к доске, изучая решение с неожиданным интересом. Его строгие черты лица слегка смягчились, а седые брови приподнялись, когда он проследил последовательность действий.

«Хм… неординарный подход. Даже я бы не додумался решить это уравнение таким способом. Этот парень… всегда был загадкой, и сейчас он подтвердил, что не так прост, как кажется.»

Учитель повернулся к классу, расправив плечи.

— Похвально, Ямагути-кун. Высший балл за итоговую оценку твой. На экзамен можешь не приходить.

Снова тишина, а затем перешёптывания усилились. Глаза одноклассников сверлили Казуму, но он, казалось, совсем не замечал этого.

— Благодарю, сенсей.

Он развернулся и, не торопясь, направился к своему месту.

Юкино украдкой посмотрела на него, затем быстро отвела глаза. Харука сидела, не отрывая взгляда, и машинально покусывала карандаш. Азуми, опираясь локтем о парту, смотрела с прищуром, пытаясь понять, что же случилось с Ямагути?

Казума сел за свою парту. Лицо оставалось невозмутимым, будто решение легендарного школьного уравнения было для него не сложнее, чем завязывание шнурков.

Вскоре прозвенел звонок. Ямада-сенсей, бросив последний взгляд на Ямагути, вышел из класса, и ученики, наконец, шумно выдохнули.

Дверь снова открылась, и на пороге появилась розоволосая Мияко. Она шагнула внутрь с привычной лёгкостью, но тут же замерла, будто врезавшись в стену, увидев Казуму.

Тот сидел у окна, его тёмные глаза смотрели прямо на неё, но без обычной ленивой мягкости. Это был взгляд хищника, оценивающего добычу, просчитывающего каждое движение.

— Привет, Мияко, — негромко сказал он, но его голос, глубокий и спокойный, пронзил её, как молния.

— Привет, — ответила она, и её собственный голос показался ей чужим, слишком тихим, слишком неуверенным.

Её взгляд, привыкший замечать детали, которые другие пропускали, невольно скользнул по его лицу, и она заметила то, от чего сердце пропустило удар. Под правым глазом виднелась припухлость — небольшая ссадина, почти незаметная, если не знать, куда смотреть. Но для Мияко это было всё равно что красная сигнальная ракета в ночном небе.

«Казума… дрался? Когда? Почему? Он же никогда не ввязывается в драки…»

Потом её взгляд упал на его руку. На костяшках — мелкие потертости, следы, которые невозможно было спутать ни с чем другим. Следы ударов.

«Чем ты занимался эти пять дней, Казума? Действительно болел? Или… что-то произошло? С кем ты дрался? Это совершенно на тебя не похоже…»

Мияко нахмурилась, но промолчала. Слова застряли где-то в горле, превратившись в комок тревоги. Она не знала, как начать этот разговор, как пробиться через эту новую, пугающую версию Казумы. Просто решила вести себя, как обычно, и подошла к Харуке, которая сидела за своей партой, задумчиво глядя в окно.

— Не скучаешь, Хару-чан?

Сато отвлеклась от своих мыслей и повернулась к подруге, губы изобразили лёгкую улыбку.

— О, Мияко. Что-то хотела?

Та покачала головой, розовые волосы мягко колыхнулись.

— Просто поболтать. Слышала про поездку в горы?

Харука кивнула, уже чуть оживлённее.

— Да, староста объявила вчера. Трёхдневная поездка для второгодок и третьегодок. Сказали, что это и учебный выезд, и отдых. Звучит здорово, правда?

— Угу, особенно учитывая, как всех измотала учёба в последнее время, — Мияко улыбнулась, но затем наклонилась ближе и добавила почти шёпотом: — Как думаешь, Казума поедет?

Харука отвела взгляд, слегка кусая нижнюю губу.

— Не знаю. Он только вернулся, и… — она замялась. — Ведёт себя странно. И обычно он отказывается от поездок.

— Ну, надеюсь, в этот раз не откажется. Это может быть шансом…

— Шансом? — переспросила Сато, нахмурившись.

Мияко пожала плечами, но глаза были серьёзными.

— Ты же знаешь, Харука. Школьная поездка — это всегда нечто большее, чем просто поход в горы. Кто-то находит там себя, — она сделала многозначительную паузу, — кто-то решается на важные разговоры… а кто-то просто учится видеть мир и людей по-новому.

Сато взглянула на неё внимательнее, будто пытаясь понять, что именно имела в виду подруга.

— Говоришь так, будто у тебя есть план, Мияко.

Розоволосая хмыкнула с улыбочкой.

— Может быть. В любом случае, будет интересно. Надеюсь, Казума поедет. И что ты решишься наконец поговорить с ним, — мягко поддела её Мияко, поднимаясь со стула.

Харука заалела, но ничего не ответила. Мияко направилась к выходу, бросив взгляд на Ямагути и подумав о том, как эта поездка может всё изменить…

…

День продолжался, затягивая всех в привычный круговорот учебы. После математики пришло время для японского языка и литературы. Учительница, строгая женщина в очках, вошла в класс, элегантно помахивая веером, будто пытаясь отогнать не то духоту, не то собственное недовольство мирозданием.

— Откройте учебники на странице 84, — объявила она тоном, не терпящим возражений. — Сегодня разберём поэзию Басё.

Класс зашелестел страницами. Казума молча листал учебник, вникая в строки старинных хайку. Несмотря на всю свою холодность, внутри он всегда уважал поэзию. Особенно ту, что скрывала горы эмоций за короткими фразами.

"Весна уходит.

Плачут птицы.

Глаза у рыб п олны слезами"

«Басё, старик, ты точно понимал, каково это,» — подумал он, скользнув взглядом по строкам.

Урок тянулся медленно, загустело, оставляя всех в странном состоянии полудрёмы.

Далее по расписанию была химия.

К предпоследнему уроку — истории — ученики выглядели измотанными, как после изнурительной тренировки.

— Сегодня говорим о периоде Эдо. — Учитель истории говорил с таким энтузиазмом, будто сам лично общался с Токугава Иэясу. — Этот период — одно из самых удивительных времён в истории Японии.

Казума слушал вполуха, наблюдая за тем, как ветер играет листвой деревьев за окном. И думал, как странно, что история может быть одновременно такой далёкой и до боли близкой.

«Борьба за власть, предательство, бесконечные циклы… Токугава, наверное, тоже разочаровывался в людях, как и я.»

Сквозь поток мыслей и лекцию учителя время пролетело быстрее, чем ожидалось. Звонок возвестил о конце урока, и ученики потянулись к выходу на обеденную перемену.

…

Последний урок дня был физкультурой, и погода словно специально решила подыграть занятию на свежем воздухе, а не в спортзале. Яркое солнце освещало школьный стадион, зелёная трава переливалась под лёгким ветерком, а чистое синее небо создавало иллюзию идеального весеннего дня.

Ученики класса 2-Б вышли на поле уже переодетыми в спортивную форму. Парни поправляли футболки и проверяли шнуровку кроссовок, девчонки собирали волосы в высокие хвосты. Всё выглядело обыденно — до тех пор, пока не появилась Годзилла-сенсей.

— НУ ЧТО, СТАДО СОННЫХ УЛИТОК, ГОТОВЫ СЖИГАТЬ КАЛОРИИ ОТ МАМКИНЫХ ПИРОЖКОВ⁈ — её громовой голос прокатился по стадиону, заставив нескольких учеников невольно вздрогнуть.

Кто-то из парней шепнул соседу:

— А она точно не служила в армии?

Казума стоял чуть в стороне, глядя на своих одноклассников. У него не было привычки шутить в таких ситуациях, но даже он внутренне усмехнулся.

«Если кто-то и может заставить человека бежать до полного изнеможения, так это Годзилла-сенсей. В этом ей нет равных.»

Все начали выстраиваться в ровную линию, пока учительница обходила их медленным, почти хищным шагом, словно тигрица, выбирающая жертву. Её взгляд остановился на Казуме.

— Эй, Ямагути! — выкрикнула она, уставившись на него. — Что за кислая мина⁈ Боишься, что простая пробежка отправит тебя на тот свет⁈

Он посмотрел ей в глаза, и уголок его губ дрогнул в опасной полуулыбке.

— Сенсей, если я и умру, то только от скуки, — ответил он с ледяным спокойствием.

Годзилла-сенсей прищурилась, заметив его припухлость под глазом, взглянула на руки. И, естественно, всё поняла.

— Дерзишь, пацан. Ещё и в таком виде? Ты что, на ринге тренировался вместо школы?

Шёпот и смешки прокатились по рядам. Казума невозмутимо ответил:

— Нет, сенсей. Просто немного неудачно столкнулся с жизнью.

Годзилла сузила прищур ещё сильнее.

— С жизнью, значит? Что ж, давай проверим, как ты справишься с ней на моём уроке.

И не оборачиваясь, указала пальцем на беговую дорожку стадиона.

— Круги, Ямагути. Будешь бежать весь урок. И не вздумай халтурить! — её голос прозвучал как приговор. — Каждый круг — на результат. А остальные, — она повернулась к шеренге, — давайте разомнёмся, пока наш «гладиатор» демонстрирует свою форму!

Казума лишь коротко кивнул и направился к старту.

«Бег, так бег. Мне даже в радость.»

Первые несколько кругов он бежал ровно, не форсируя темп. Ноги двигались почти механически, а в голове всё ещё крутились воспоминания о событиях последних дней.

«Бегать круги вокруг стадиона — разве это не идеальная метафора моей жизни? Пытаюсь вырваться из прошлого, но всё равно двигаюсь по замкнутому кругу.»

Когда он завершал десятый круг, Юкино, наблюдая за ним, тихо усмехнулась:

— Смотри, какой упорный. Думаешь, он продержится до конца урока?

Харука, стоявшая рядом, пожала плечами:

— С таким быстрым темпом… не знаю.

Годзилла-сенсей тем временем тоже продолжала поглядывать за Казумой, отмечая его технику и дыхание.

— Ты там не умер, Ямагути⁈ — крикнула она, когда он начал одиннадцатый круг.

— Не сегодня, сенсей! — бросил он через плечо, ускоряясь.

Казума чувствовал, как ноги начинали наливаться тяжестью, но не останавливался. Лицо было сосредоточенным, взгляд — отстранённым.

«Если остановлюсь, значит, они победили. Все: Рин, Акане, этот мир, даже моё собственное прошлое.»

К двадцать пятому кругу его дыхание стало глубоким, футболка промокла от пота. Тем не менее он продолжал бежать, не обращая внимания на разговорчики и взгляды одноклассников.

…

Звонок, возвестивший об окончании урока, прозвучал для большинства учеников как долгожданное спасение. Разгорячённые, уставшие, но довольные, они начали собирать вещи, обмениваясь шутками и планами на вечер.

— Хватит! — наконец скомандовала Годзилла-сенсей, взмахнув рукой. — Сорок кругов достаточно, Ямагути. Подойди сюда.

Казума замедлил бег, остановился перед ней и вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Несмотря на изнурительную пробежку, в его осанке всё ещё чувствовалась какая-то несгибаемая сила.

— Всё? А я только начал входить во вкус, сенсей, — усмехнулся он, прерывисто дыша, но сохраняя в голосе что-то странное. Может готовность продолжить?

Годзилла-сенсей прищурилась.

— Ты всегда был таким упрямым, Ямагути? — начала она, рассматривая его ссадины под глазом и у губы.

— Скорее, принципиальным, — ответил он, глядя куда-то в сторону.

— Принципиальным… С кем успел сцепиться?

Казума ответил совершенно спокойно:

— Разве это имеет значение?

Она кивнула с неожиданной серьёзностью:

— Имеет. Не хочу, чтобы кто-то из моих учеников оказался в больнице или… — и сделала значительную паузу, — в тюрьме.

Её голос прозвучал резко, но не злорадно.

— Не волнуйтесь, сенсей. Всё в порядке, — Казума хотел уйти, но её следующий вопрос заставил его остановиться.

— Тогда почему выглядишь так, будто теряешь контроль над собой?

Казума повернулся к ней, и в его взгляде мелькнула тень того самого холодного, почти чудовищного выражения, что пугало окружающих.

— Вы ведь учитель физкультуры, а не психолог, верно? Давайте оставим анализ другим специалистам.

Годзилла-сенсей молча смотрела на него несколько долгих секунд, потом неожиданно хмыкнула:

— Я учитель, Ямагути, и моя работа — заботиться о своих учениках, даже если они такие упёртые, как ты. Не важно, что у тебя на душе. Важно, чтобы это не разрушило тебя. Понял?

Он не ответил, но его взгляд смягчился.

— И ещё одно, — добавила она, и в её голосе появилась неожиданная теплота. — В следующий раз, когда решишь драться, подумай, стоит ли оно того. Сейрин не может потерять такого, как ты.

— Такого, как я? — Казума приподнял бровь.

— Сильного, но слишком глупого, чтобы это понять, — бросила она, уже отворачиваясь. — Ладно, проваливай, упрямец. И не забудь: иногда лучше просто поговорить, чем ломать стены лбом.

Казума смотрел ей вслед, и впервые за долгое время на его губах появилась тень настоящей улыбки.

«Ломать стены… Может, она и права. Но иногда разговоры только усложняют всё.»

Он развернулся и направился в раздевалку, чувствуя, как внутри что-то едва заметно, но меняется.

…

Пустая раздевалка встретила его мягким светом и тишиной. Оставшись последним, он наслаждался редкой возможностью побыть в школе наедине с собой.

Скинув пропитанную потом спортивную форму, зашёл в душ. Горячие струи обрушились на плечи, смывая усталость. На мгновение Казума закрыл глаза, позволяя воде унести с собой все мысли и заботы.

Через десять минут выключив воду, он обмотался полотенцем, откинул мокрые волосы назад и прошёл к своей скамейке. Ритмичные движения — переодеться, застегнуть пуговицы, завязать шнурки. Всё это помогало держать мысли в узде. Убедившись, что рубашка сидит идеально, подхватил сумку и направился к выходу, избегая взгляда в зеркало. Не хотел видеть собственное отражение. Ведь сам не понимал, какой он теперь? Маска хикки-задрота сброшена. Что до его худшей версии, то она почти открылась миру. Всего капля, и он не сможет контролировать «плохого» Казуму.

Главный корпус школы встретил привычной суетой. Ученики сновали туда-сюда между шкафчиками, переобувались, делились последними новостями и строили планы на выходные.

Казума, как всегда, двигался через толпу, будто тень. Никто его не останавливал, и он никого не замечал.

Подойдя к своему шкафу, он открыл его и взглянул на записку. Белый клочок бумаги лежал прямо на кроссовках, чтобы его точно приметили.

«Ненавижу тебя.»

Всего три слова, написанные наспех, неровным почерком. Он поднял записку, держа за уголок, словно та могла испачкать пальцы. И бросил на пол.

«Ненавидишь? Присоединяйся к очереди.»

Сняв сменные туфли, Казума переобулся в свои кроссовки. Завязав шнурки, захлопнул дверцу шкафчика и покинул здание школы.

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в теплые оттенки оранжевого и розового.

Он поправил лямку сумки на плече, в очередной раз убеждая себя, что всё под контролем. В голове пульсировала только одна мысль: «Просто добраться домой. Не останавливаться. Не думать.»

Но план был нарушен.

На школьной площадке, у самых ворот, стояла знакомая фигура. Розовые волосы, слегка растрёпанные от лёгкого вечернего ветра, казались особенно яркими в лучах заходящего солнца. Мияко.

Казума остановился на секунду, встретив её взгляд.

— Ямагути-кун… — начала она, стараясь сохранить на лице улыбку, но взгляд выдавал её волнение.

— Мияко, — он кивнул и продолжил идти на выход.

— Подожди!

Её голос прозвучал громче обычного, с нотками отчаяния, которые не удалось скрыть. Это остановило его.

Казума обернулся, чуть нахмурив брови.

— Что-то случилось?

Она сделала шаг к нему, сжав пальцами юбку.

— С тобой что-то не так.

— И?

— Ты думаешь, я не замечаю? Ты думаешь, я не знаю, почему ты пропустил столько дней?

Казума хмыкнул.

— И почему же, мисс всезнайка?

Мияко слегка поморщилась от его холодного тона, но не отвела взгляд.

— Из-за Накамуры-сенсей.

Взгляд Казумы остался невозмутимым:

— Ты такая наблюдательная, Мияко. Должен признать, это впечатляет.

Она шагнула ближе.

— Хватит, Казума. Не пытайся сделать вид, что тебе всё равно. Мне не всё равно. Ты… ты был важен ей. А теперь её нет. Я понимаю, как это больно.

— Ещё и в психотерапевты подалась? Мияко, ты удивляешь меня всё больше и больше.

Её глаза вспыхнули.

— Перестань прятаться за своими шуточками! Это не смешно!

Казума посмотрел на неё, затем вздохнул.

— Хорошо. Что ты хочешь услышать? Да, мне больно. Да, я зол. Да, пытаюсь справляться с этим. Довольна?

Мияко нахмурилась, но взгляд стал мягче.

— Я просто хочу помочь. Ты же знаешь, что можешь на меня рассчитывать…

— Мияко, — его голос стал тише. — Ты хорошая. Слишком хорошая, чтобы возиться с таким, как я.

— Не решай за меня, Ямагути-кун, — ответила она, стараясь сдержать эмоции. — Я стояла тогда под дождём с тобой. И я буду стоять рядом и дальше.

Казума молчал, глядя на неё с нечитаемым выражением лица.

— Спасибо, — наконец сказал он, отворачиваясь. — Мне нужно идти.

— Куда?

— Туда, где меня не будут спрашивать, почему я улыбаюсь, когда хочется кричать.

Он начал уходить, но, почувствовав её взгляд на спине, остановился и добавил:

— Спасибо за всё, Мияко.

После чего ушёл, оставив её стоять у школьных ворот. Мияко же смотрела ему вслед, чувствуя тяжесть в груди — тяжесть, которую невозможно выразить словами. В воздухе повисло что-то невысказанное, важное, то, что могло бы изменить всё, но осталось лишь горьким привкусом на губах.

Юкино стояла чуть поодаль, невольно став свидетелем разговора между Казумой и Мияко. Их позы, выражения лиц — всё это выдавало напряжённость между ними, что-то глубокое, спрятанное за словами.

«Мияко… И Казума?»

Она хотела отвести взгляд, но что-то не позволяло. Казума, глядящий на Мияко с той странной полуулыбкой, которой он никогда не показывал дома. И Мияко, смотрящая на него с такой… искренностью? Заботой? Чем-то большим?

Юкино вдруг почувствовала, как что-то острое, неприятное кольнуло в груди.

«Что за глупости?» — подумала она, раздражённо поджав губы и пытаясь подавить неожиданный приступ… чего? Ревности? Нет, конечно нет. Не может быть.

Её сердце предательски сбилось с ритма, будто пытаясь обратить внимание на то, что она так старательно отрицала.

«Это всего лишь Мияко. Розоволосая любительница строить глазки и крутить драмы. Почему это должно волновать меня?»

Юкино глубоко вдохнула, стараясь вернуть себе привычное ледяное равнодушие.

— Юки-чан! — внезапный голос подруги выдернул её из размышлений, заставив вздрогнуть.

Она моргнула и повернулась, встречаясь с любопытным взглядом.

— Сегодня же пятница! — продолжала Миса. — Все собираются в клуб. Ты с нами⁈

— Не хочу, — равнодушно ответила Юкино, пожимая плечами.

— Ну, пожалуйста! — вмешалась вторая подружка Саки, цепляя её за руку и надувая щёки. — Без тебя будет не так круто, да и… я слышала, парни-третьегодки собираются прийти. Даже президент школьного совета!

Юкино вздохнула, стараясь не показать, насколько её раздражает эта детская восторженность.

— Сегодня? — начала она, снова бросая взгляд в сторону Казумы, который уже уходил, оставляя Мияко одну. — Какой вообще повод?

— Ты что, не знаешь? Сегодня же День прощания с детством! — воскликнула Миса с таким воодушевлением, словно это был главный праздник года. — Вся Япония празднует, а мы отметим это в своём стиле!

Юкино хмыкнула с едва заметной иронией:

— Вы уверены, что третьегодки об этом знают?

Подружки засмеялись, но Юкино не разделила их веселья.

«Пятница, вечер, клуб… Звучит как очередной пустой способ убить время.»

Она вздохнула и нехотя сказала:

— Хорошо. Я подумаю, — её голос звучал безразлично. — Но если мне будет скучно, вы будете отвечать за потраченное время.

Подруги радостно переглянулись, даже не заметив, как её взгляд снова вернулся к удаляющемуся Казуме.

«Что это за уколы в сердце? Такие болезненные… Неужели… действительно из-за него? Или из-за того, как он смотрел на неё?»

Юкино слегка помотала головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и последовала за подружками, вернув привычную маску холодной уверенности. Но где-то глубоко внутри продолжала пульсировать неприятная мысль о том, что, возможно, она что-то упускает. Что-то важное, что-то, что могло бы изменить её жизнь.

…

Майский вечер был одним из тех, что обычно наполняли приятным чувством предвкушения: каникулы приближались, воздух уже пах летними обещаниями, а закатные краски, растекаясь по небу, звали отправиться в путешествие. Но не для Казумы. Для него всё было тусклым, неважным, бессмысленным.

Он шёл по тротуару размеренным шагом, прохожие казались одинаковыми полупрозрачными силуэтами. Кроссовки глухо стучали по асфальту, отзываясь в ушах ритмом, напоминавшим сердцебиение. Сердцебиение мертвеца.

На углу улицы миновал витрину магазина манги. Совсем недавно яркие обложки притягивали его взгляд, словно маяк корабли в штормовую ночь. Теперь он даже не повернул головы в их сторону.

Смешно и печально. Вся эта манга когда-то была его тихой гаванью. Но что толку в гаванях, если корабль всё равно тонет?

На следующем перекрёстке его внимание привлёк торговый автомат. Жёлтый корпус тускло поблёскивал в последних лучах солнца, словно приглашая: «Эй, передохни немного. Присядь. Подумай.»

Казума бросил монету в щель и нажал кнопку. Банка холодного кофе с глухим стуком упала в лоток.

— Надёжно, как и всегда, — пробормотал он, подбирая банку. — По крайней мере, хоть что-то в этом мире остаётся неизменным.

Сорвав крышку, сделал первый глоток. Густой, горький, чуть отдающий карамелью вкус разлился по горлу, оставляя после себя странное послевкусие одиночества.

«Бессонница в банке. Идеальное сочетание для таких, как я.»

Он подошёл к детской площадке, почти пустынной в этот час. Лишь пара детей не спешили уходить домой, играя на песке. Качели были свободны.

Казума сел на одну из них, взялся за цепи и, слегка покачиваясь, уставился на горизонт. Солнце медленно тонуло за крышами домов, а небо с каждой минутой становилось всё темнее.

«Люди так любят рассветы и закаты. Сколько песен и стихов написано про красоту уходящего солнца. Для меня же это всего лишь ещё одно напоминание о том, что всё заканчивается. Всегда. Без исключений.»

Он сделал ещё один глоток кофе. Где-то вдалеке кричали дети, проносились велосипедисты. Жизнь продолжала течь в своём привычном ритме. Казума закрыл глаза, чувствуя, как лёгкий ветер треплет волосы. Майский воздух был приторно сладким, наполненным запахом цветущих деревьев и свежей листвы. Вздохнув, он посмотрел на остатки заката и сделал последний глоток кофе.

— Ещё один день в копилку.

Банка с глухим звуком упала в урну рядом, и Казума встал, направившись домой.

…

Казума перешагнул через порог своей съёмной квартиры, запер дверь на два замка и повесил ключи на настенный крючок. В этом месте царил идеальный порядок. Ничего лишнего. Минимализм, доведённый до абсолюта.

На кухонном столе стояла чаша с фруктами, идеально выставленная по центру. На полке у стены ровными рядами располагались книги — не манга, а обычные: физика, философия, несколько романов, которые куплены скорее для фона, чем чтения.

Он снял куртку, повесил её на вешалку и прошёл вглубь квартирки. Сбоку небольшая кровать, идеально заправленная белоснежным бельём, шкаф с раздвижными дверями и зеркало в полный рост.

Казума вынул чёрные спортивные штаны и серую футболку. Переодеваясь, взял пульт и включил телевизор. Экран ожил, показывая новости, которые он тут же приглушил до минимума. Голос диктора едва слышался на фоне, заполняя тишину.

Идеально.

Теперь поход на крохотную кухню. Пространство было небольшим, но организованным: каждый нож лежал на своём месте, специи выстроены в ряд, плита блестела.

— Чем сегодня порадуем желудок? — пробормотал он, открывая холодильник.

Внутри — набор продуктов, как по списку: овощи, мясо, яйца, соусы. Всё свежее, всё на своих местах.

Казума достал куриное филе, капусту, морковь и лапшу. Ужин был ясен: лёгкий рамен. Он помыл продукты и положил к разделочной доске, после чего, не торопясь, начал готовить.

Нож быстро и точно заскользил по филе, затем по овощам. Вода в кастрюле уже закипала, а на сковороде потрескивало масло.

Готовка — странный способ отвлечься. Рутинное, механическое действие, но оно работает. Сосредоточься на лезвии ножа, на кипящей воде, и внутри становится спокойно.

Он добавил овощи в кипяток и, прикрыв крышкой, занялся обжаркой курицы.

Телевизор тихо бубнил что-то о новой экономической политике, но Казума не слушал. Просто наблюдал, как обжаренное филе покрывается золотистой корочкой, а пар от кастрюли наполняет кухню ароматом. Закинул лапшу следом, а затем принялся наводить порядок, вымывая нож и разделочную доску.

Когда всё было готово, переложил рамен в миску, посыпал сверху зеленью и сел за стол.

Еда. Вкусная, тёплая, ещё и собственная ручная работа. И всё равно… чего-то не хватает.

Он сделал первый глоток бульона. Объективно — было вкусно. Субъективно от Казумы — ничего особенного. Просто приём пищи.

Раздался стук в дверь.

Казума поднял взгляд от своей миски с раменом и нехотя встал из-за стола. Подходя к двери, мельком подумал: «Кого ещё принесло в такое время?»

Открыв дверь, увидел соседку — Ивами Нацуки, женщину сорока лет с безупречной фигурой и волнистыми каштановыми волосами, уложенными с той особой небрежностью, что требует пару часов перед зеркалом. На ней был светлый кардиган, который СЛУЧАЙНО приоткрывал обтягивающую грудь белую блузку, и юбка, искусно подчёркивающая достоинства стройных, при этом аппетитных бёдер. А эта помада… слишком яркая для позднего визита.

— Добрый вечер, Казума-кун! — поприветствовала она мелодичным голосом с нотками особой интонации, предназначенной явно не для разговора с соседом.

— Добрый. Что-то случилось, Нацуки-сан? — спокойно спросил он, даже не удивившись.

— Ох, как формально, — она кокетливо вздохнула, но тут же добавила с деланной беспомощностью: — Мне так неловко просить, но у меня закончился чай. Подруга неожиданно зашла, а идти в магазин совсем не хочется. Одолжишь немного? Я обязательно верну, обещаю!

Казума едва заметно кивнул.

— Подождите секунду.

И, развернувшись, направился на кухню. Соседка, не теряя времени, заглянула внутрь его квартиры.

— О, у тебя тут такой порядок! — восхищённо заметила она. — Не ожидала, что парень твоего возраста может быть таким… аккуратным.

— Навык жизни в одиночестве, — ответил Казума, не оборачиваясь.

И взял на кухне небольшой пакетик, после чего отсыпал туда зелёного чая. Возвращаясь к двери, он заметил, как Нацуки внимательно разглядывает его.

— Вот, держите.

Её улыбка стала чуть шире, чем требовала простая вежливость, а взгляд задерживался на нём дольше необходимого.

— Спасибо, Казума-кун, — промурлыкала она, принимая пакетик с чаем. — Ты просто спаситель. Знаешь, я подумала, что пятница — идеальный день, чтобы наконец познакомиться по-соседски. А то мы всё как-то мимоходом…

— Не за что, Нацуки-сан, — спокойно ответил Казума.

Она улыбнулась от его игнора к её предложению. И решила быть чуточку настойчивее.

— Так что? Зайдёшь? Выпьем чаю, — Нацуки соблазнительно прищурилась. — Я как раз пригласила подругу. Посидим, поболтаем. Сегодня ведь пятница. Самое время расслабиться.

Она чуть подалась вперёд, словно предлагая ему ощутить запах её духов. И не только. Это был лёгкий, сладковатый запах с нотками чего-то запретного. Требующего. Волнительного. Обещающего нечто незабываемое.

Казума на мгновение задумался, разглядывая её соблазнительную улыбку, полную ожиданий. Затем чуть наклонил голову, возвращая на лицо нейтральное выражение.

— Звучит заманчиво, но… думаю, я всё-таки откажусь.

— Ох, какой ты серьёзный, Казума-кун, — Нацуки чуть надменно фыркнула, но тут же вернула дружелюбный тон. — Ты не из тех, кто легко открывается людям, да?

— Что-то вроде того, — коротко ответил он.

Нацуки изучающе посмотрела на него, словно пытаясь найти трещину в его броне. Затем улыбнулась ещё шире, обнажив идеально белые зубы.

— Ты интересный парень. Что ж. Ещё поговорим.

Она кивнула и развернулась, бросив через плечо:

— Чай верну, как только куплю новый. Или приходи за ним сам. Хорошего вечера.

Казума закрыл дверь. Вернулся к столу и молча доел свой рамен, игнорируя приглушённый звук телевизора и странное ощущение, что даже в своей новой квартире он не так уж одинок, как хотелось бы.

Музыка в ночном клубе била по ушам с такой силой, что ощущалась всем телом. Ритмичные удары басов проникали до костей, разноцветные огни хаотично метались по помещению, выхватывая из полумрака то одно, то другое лицо. Запахи дорогих духов, перемешанные с лёгкой дымкой и сладковатым ароматом коктейлей, наполняли воздух. На танцполе, пульсирующем под светом диско-шара, сотни молодых людей двигались в такт музыке, забыв обо всём на свете.

Юкино стояла у входа, оценивающе разглядывая огромное двухэтажное помещение. На ней короткое чёрное платье, подчёркивающее идеальную фигуру с элегантностью, что не бросается в глаза, но притягивает взгляды. Пепельные волосы были распущены и слегка взъерошены, придавая образу лёгкую небрежность. Губы подчёркнуты нежной помадой, а на запястье поблёскивал тонкий серебряный браслет — единственное украшение, которое идеально подходило к её волосам.

— Ну что, Юкино, как тебе⁈ — громко спросила Саки, озорно подмигивая.

Саки была полной противоположностью Юкино: рыжеволосая, яркая, как месяц май. Её ярко-красный топ, джинсовые шорты с рваными краями и ботинки на массивной платформе кричали о том, что она пришла оторваться по полной.

— Неплохо, — ответила Юкино.

— Эй, ты сюда отдыхать пришла, а не статую изображать! — подколола Миса, третья в их компании. И повела Юки через толпу.

Миса, с дерзкой короткой стрижкой и крупными серьгами-кольцами, была в ярко-синем платье с блёстками, которое переливалось в свете клубных огней как звёздное небо. Её жизнерадостный настрой мог заразить весельем даже самого угрюмого человека.

— Да, Юкино! Давай, это не твой обычный вечер дома с ноутбуком! — добавила Саки, подталкивая её в сторону бара.

Они заняли места у длинной стойки, где ловкий бармен жонглировал шейкером, вызывая восхищённые взгляды.

— Так, я беру мохито, — решительно заявила Саки.

— Космополитен, — сразу добавила Миса.

Юкино вздохнула и заказала безалкогольный коктейль, чем вызвала разочарованные взгляды подруг.

— Серьёзно, Юкино? Даже сегодня? — возмутилась Саки.

— Даже сегодня, — спокойно ответила та, окидывая взглядом зал.

Клуб был полон людей: девушки в ярких нарядах смеялись, парни в дорогих рубашках пытались привлечь их внимание. Все казались такими беззаботными, такими счастливыми… и такими чужими.

«Что я здесь делаю?» — мелькнула мысль в голове Юкино. Но вместо ответа просто взяла свой напиток, сделала глоток и оглянулась.

С одной стороны, она чувствовала себя не в своей тарелке. Но с другой — ей хотелось хотя бы на один вечер забыть обо всём, что тревожило её в последнее время.

Саки вдруг толкнула её локтем и, кивнув в сторону второго этажа, восторженно прошептала:

— Эй, смотрите, это же Аояма-кун. Президент школьного совета!

Юкино подняла взгляд туда, куда указывала подруга. На втором этаже, за стеклянной перегородкой, облокотившись на перила, стоял высокий парень с безупречной осанкой. Угольно-чёрные волосы были аккуратно уложены, а строгий костюм с расстёгнутой верхней пуговицей рубашки придавал ему образ молодого аристократа, снизошедшего до простых развлечений.

Аояма Рюске, президент школьного совета Сейрин. Икона, недосягаемый образец элегантности и интеллекта.

— Просто идеал, — вздохнула Саки, практически впиваясь взглядом в его силуэт.

— Смотри не проткни его глазами, — усмехнулась Миса, помешивая трубочкой свой ярко-розовый коктейль. — Даже если ты научишься ходить на каблуках, как в сериале про богачей, это ничего не изменит.

— Почему это? — Саки нахмурилась, обиженно глядя на подругу.

— Потому что его родители мультимиллионеры, вот почему, — Миса кивнула на небольшую компанию, занявшую половину второго этажа. — Видишь их? Это третьегодки. И не просто третьегодки, а элита элит. Он даже не посмотрит в сторону тех, кто ниже его уровня. Так что найди кого-нибудь попроще.

Саки, хоть и делала вид, что равнодушна, но усмешка вышла чуть горькой.

— Попроще, говоришь? И кого же? — она облокотилась о стойку, глядя на Мису.

— Например, вон того, кто у второго бармена заказывает пиво. Или того, кто танцует как робот в углу.

Саки фыркнула, снова уставившись на Рюске. Юкино же вернула взгляд на стакан в своей руке, чувствуя, как клубная атмосфера начинает её тяготить.

«Простые… сложные… Всё это не имеет значения, если сердце молчит.»

Прошло полчаса.

Юкино стояла в стороне, держа в руке бокал с остатками безалкогольного коктейля. Саки и Миса где-то растворились в толпе, слившись с музыкой, светом и танцующими силуэтами. Постепенно она начала чувствовать лёгкое давление в груди — это место высасывало из неё энергию.

«Почему я вообще сюда пришла?»

Она сделала глоток и подняла глаза. Взгляд случайно встретился с глазами мужчины, стоящего неподалёку. Высокий, с холёными чертами лица, одетый в брендовый чёрный пиджак, подчёркивающий его состоятельность. Ему явно было за двадцать пять, возможно, ближе к тридцати. А ещё от него веяло особой самоуверенностью, которая появляется только с деньгами и опытом.

Он улыбнулся, заметив её взгляд, и легко двинулся к ней, с явным интересом. Походка была небрежно-элегантной, будто считал себя хозяином этого места.

— Ты здесь одна? — спросил он, оказавшись на расстоянии вытянутой руки. Голос был глубоким, с лёгкой хрипотцой, и звучал слишком непринуждённо для первого знакомства.

— Нет, с подругами, — коротко ответила Юкино, стараясь звучать максимально равнодушно.

Мужчина чуть наклонился вперёд, якобы пытаясь перекрыть шум музыки, но на самом деле намеренно нарушая её личное пространство.

— Странно, что такая красивая девушка стоит одна. Танцуешь?

Юкино сделала шаг назад, инстинктивно пытаясь восстановить дистанцию.

— Не сегодня.

— Не сегодня? Может, завтра? До него осталось десять минут, — он усмехнулся, показывая на циферблат дорогущих часов, где стрелки почти указывали полночь. Затем снова усмешка. И что-то в ней мелькнуло неприятное, будто её отказ был для него неважен.

Юкино почувствовала, как напряглись плечи. Повернув голову, попыталась найти взглядом Саки или Мису, но толпа танцующих надёжно скрыла их из виду.

— Извините, мне нужно идти, — сказала она, собираясь развернуться и уйти.

Мужчина не спешил отступать. Лёгкое движение — и его рука оказалась на её запястье.

— Постой. Я всего лишь хочу познакомиться, — мягко сказал он, но хватка была достаточно крепкой, чтобы удержать её на месте.

Юкино резко подняла взгляд. В её глазах мелькнула сталь.

— Уберите руку.

Он выдержал паузу, словно оценивая серьёзность её намерений, а затем усмехнулся и медленно разжал пальцы.

— Ты сильная. Это… интересно, — и отступил на шаг, но взгляд продолжал жечь её кожу.

Юкино быстро развернулась и направилась к танцполу, надеясь затеряться в толпе. Но кожа в том месте, где он держал запястье, продолжала гореть, словно от клейма.

Наконец она нашла Саки и Мису. Саки уже смеялась с каким-то парнем, который пытался впечатлить её своими историями из жизни. Миса, держа в руке очередной яркий коктейль, лениво слушала, но то и дело кидала взгляды на танцпол, будто высматривала кого-то получше.

— Вот вы где! — выдохнула Юкино, подходя ближе. Её голос звучал напряжённее обычного, хотя и старалась это скрыть.

— Мы уж думали, ты сбежала домой! — Саки обернулась, сверкнув улыбкой. — Что случилось? Неужели какой-нибудь красавчик всё-таки пригласил тебя танцевать?

— Нет, — сухо ответила Юкино, машинально потирая запястье.

Миса посмотрела на неё внимательнее:

— Кто-то доставал тебя?

— Можно и так сказать.

Саки отмахнулась, сделав большой глоток из своего бокала.

— Да брось, это же клуб, Юкино! — она закатила глаза. — Тут все ко всем клеятся. Просто расслабься. Или… — она хитро прищурилась, — тебя пугают взрослые мужчины?

— Нет, меня пугает, что они не умеют принимать отказ, — парировала Юкино.

Миса скривила губки, явно разделяя мнение Саки, но тут же сменила тему, указывая на бар.

— Смотрите, это же третьегодка из нашей школы, Аоба-семпай. Такой классный!

Саки тут же встрепенулась и повернулась в указанную сторону.

— Ого, и правда он! Вот почему третьегодки всегда такие… ух, а мы только второгодки.

Юкино, не выдержав их легкомысленной болтовни, обернулась, словно пытаясь найти что-то, что отвлечёт её от тяжёлого осадка после встречи с незнакомцем. И тогда она снова почувствовала это.

Взгляд.

Тот самый мужчина стоял неподалёку, опираясь на стену. В руке бокал виски, а глаза, холодные и сосредоточенные, вновь встретились с её.

«Чего он хочет?» — пронеслось в её голове, и по спине пробежал холодок.

Он улыбнулся, почти невинно, но это заставило Юкино напрячься ещё сильнее. Она быстро отвела взгляд и обернулась к подругам.

— Я больше не хочу тут оставаться, — коротко сказала она.

Саки и Миса посмотрели на неё с недоумением.

— Да ладно тебе, Юки-чан! Только пришли же! — протянула Саки, недовольно хмурясь.

— Иди домой, если хочешь, но мы остаёмся, — отрезала Миса, потягивая коктейль.

Юкино закусила губу, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. Снова оглянулась через плечо, но незнакомец исчез.

«Или просто затаился где-то в толпе,» — подумала она, и эта мысль заставила сердце забиться быстрее. Стало страшно. И почему-то… первое что ей пришло в голову — позвонить ему. Юкино вытащила телефон и набрала номер.

— Казума… — её голос дрогнул, когда тот ответил. — Ты можешь приехать? Забери меня, пожалуйста.

— Где ты? — Казума ответил моментально, голос хоть и был сонным, но при этом серьёзным.

Юкино сглотнула, чувствуя, как страх всё сильнее сковывает её.

— В клубе. Тут… странный мужчина.

На той стороне линии повисла короткая пауза.

— Скинь мне локацию. И никуда не уходи. Поняла?

— Хорошо, — прошептала Юкино, отключая звонок и тут же отправляя местоположение.

Телефон в её руках казался ледяным. Она глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в пальцах, но попытки не увенчались успехом. Каждый удар басов отдавался в висках, а разноцветные огни начали казаться зловещими, как предвестники беды. Ещё и подруги исчезли в толпе…

Через какое-то время…

Подняв глаза, Юкино замерла. Мужчина снова стоял неподалёку, прямо в толпе танцующих. Его тёмный пиджак и спокойное, почти расслабленное выражение лица выглядели так неуместно в хаосе неоновых огней и громких басов. Даже жутко.

— Ты всё ещё здесь, красавица, — произнёс он, подойдя ближе.

Юкино отступила на шаг, сжимая телефон в руке, как нечто спасительное.

— Я жду друга, — холодно ответила она, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Друга? — Он усмехнулся, и в его голосе прозвучал фальшивый интерес, смешанный с чем-то тёмным. — Не верю. Такие, как ты, всегда одни. Ты слишком… особенная для обычных парней.

Он сделал ещё шаг вперёд, сокращая расстояние между ними до опасного минимума. От него пахло дорогим одеколоном и виски, и этот запах показался Юкино удушающим.

— Не подходите.

— Почему такая холодная? Я всего лишь хочу помочь тебе расслабиться.

Внезапно его рука сомкнулась на её запястье. Как капкан. Хватка была твёрдой, но не причиняла боли. Пока. Будто предупреждение о том, что может последовать.

— Отпустите меня! — резко сказала Юкино, пытаясь вырваться.

Но мужчина только усилил хватку, его улыбка стала шире.

— Пойдём в приватную комнату. Там тише. Ты сможешь рассказать, что тебя тревожит.

Юкино почувствовала, как паника накатывает волной. Обвела глазами зал, но толпа танцующих и светомузыка полностью отрезали её от реального мира. Никто не обращал внимания на происходящее — все были слишком поглощены собственным весельем.

«Казума, пожалуйста, поторопись,» — взмолилась она, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

И тут, словно в ответ на её мольбу, из-за танцующих силуэтов появился Казума. Он двигался сквозь толпу уверенно, безжалостно, как акула в тёмной воде, не обращая внимания на препятствия. Взгляд сфокусирован только на одном — на Юкино и на мужчине, который удерживал её.

Мужчина заметил его лишь в последний момент.

— Ты ещё кто?

Казума не ответил. Ему не нужно было говорить. Он сделал резкий шаг вперёд, одной рукой толкнув незнакомца от Юкино, а второй нанёс удар, быстрый и точный.

— Казума! — вскрикнула Юкино, но её голос утонул в громкой музыке.

Мужчина пошатнулся, но тут же попытался ответить, замахнувшись. Казума перехватил его руку и, с холодным выражением лица, нанёс ещё один удар. И ещё.

Ближайшие танцующие начали оборачиваться. Но Казума не останавливался. Уже сидя сверху наносил удары. Один за другим. Когда незнакомец перестал защищаться, Казума брезгливо схватил его за воротник пиджака и с угрозой произнёс:

— Больше не смей приближаться к ней. Никогда.

Из толпы внезапно выскочили трое — судя по всему, дружки первого. Один из них, с коротким ёжиком волос и шрамом над бровью, сжал кулаки, в глазах горел нездоровый азарт.

— Мочи ублюдка!

Казума чуть повернул голову, оценивая обстановку краем глаза. Ближайший дружок бросился первым — неуклюжий выпад, полный пьяной ярости. Казума уклонился, шагнув в сторону, и ударил кулаком ему в сплетение. Раздался больной хрип, как ржание раненого коня. В этот момент сзади звякнул зловещий хруст стекла. Второй из компании схватил бутылку со стола и, оскалившись, разбил её о край, превращая в розочку.

— Держи его! — рявкнул он, и в его голосе прозвучала жажда крови отморозка.

Казума уклонился от следующего удара, но третий противник схватил его за олимпийку, удержав на мгновение. Розочка блеснула в неоновом свете, и Казума почувствовал, как острое стекло врезается в бок.

Боль прошила тело, но он не остановился. Ударил головой в лицо державшего его противника, вывернулся из его хватки и выбил ногой розочку из руки отморози, после чего нанёс ему прямой в подбородок, отправив в глухой нокаут. Кровь начала сочиться через порванную ткань футболки, но он лишь стиснул зубы, игнорируя боль. Некогда. Ёжик замахнулся стулом. Казума резко поднырнул под удар, прошёл ему в ноги и оторвав от пола, с силой бросил. Тот, совершив отнюдь не мягкую посадку, больше не поднимался.

Последний из нападавших, что держал Казуму, сейчас, с разбитым носом, бросился на него с яростью загнанного зверя. Казума принял несколько ударов на блок — никакой спешки. Просто поймать. И выудил момент. Чёткий удар в челюсть — и мужчина согнулся пополам, рухнув.

— Казума!

Голос Юкино прорезал шум клуба как нож. Она подбежала к нему. Лицо белое как мел, в глазах стояли слёзы. Дрожащими руками она обхватила его за плечи, пытаясь удержать. — Ты в порядке⁈ Я… я позвала охрану, сейчас они придут!

Казума скользнул взглядом по пространству между ними и выходом. Охрана уже проталкивалась сюда. Времени оставалось в обрез — если задержатся, всё может обернуться куда большими проблемами.

Он резко схватил Юкино за руку. Его голос прозвучал глухо, но твёрдо:

— Уходим.

Юкино ахнула, но спорить не стала. Тут же почувствовала, как его пальцы сильно сжали её запястье. Но этот капкан не жёг. А если бы и жёг, она готова была сгореть до тла.

Казума повёл её сквозь толпу, уверенно лавируя между танцующими и столиками. Светомузыка била по глазам, дезориентируя, но он двигался, не давая себе замедлить шаг даже на секунду.

Сзади доносились крики, ругань — охрана явно уже добралась до места потасовки. Юкино вцепилась в руку Казумы, ощущая, как его напряжение передаётся ей через прикосновение.

— Куда мы идём⁈ — спросила она, стараясь перекричать музыку.

— Подальше отсюда! — коротко бросил Казума, не останавливаясь.

Они выскользнули через боковую дверь, оказавшись в прохладной ночной темноте. Казума наконец ослабил хватку и замер, упершись рукой в стену. Его дыхание было тяжёлым, но контролируемым.

— Ты… как? — Юкино посмотрела на него встревоженно.

Она не видела пятно крови, расползающееся на его тёмной олимпийке. Казума лишь махнул рукой.

— Пустяки. Главное, ты в порядке.

— Но…

— Юкино, — его голос звучал мягко, но властно. — Сейчас не время спорить. Давай просто я провожу тебя домой.

Юкино сглотнула и кивнула, решив, что если он так говорит, значит, всё действительно будет хорошо. Но внутри уже начало грызть смутное беспокойство.

Они прошли около квартала, когда Казума остановился на тротуаре, тяжело дыша. Юкино, глядя на него, едва сдерживала слёзы.

— Поймай такси, Юкино, — сказал он, стараясь звучать ровно, но голос слегка дрогнул.

— Но ты… — она всмотрелась в его лицо, освещённое теперь уличными фонарями. Разбитая губа, ссадина на брови, бледность. Всё его состояние кричало о необходимости немедленной медицинской помощи.

— Делай, как я сказал.

Юкино сглотнула ком в горле, но всё же подняла руку, подзывая такси. Жёлтая машина плавно остановилась у обочины, водитель опустил стекло, выжидающе глядя на потенциальных пассажиров.

Казума, превозмогая очевидную боль, распахнул заднюю дверь и кивнул Юкино:

— Садись. Езжай домой.

— Нет, я не могу… — она протянула руку, пытаясь удержать его, но Казума мягко, но решительно подтолкнул её к машине.

— Не спорь. Езжай.

Юкино, дрожа всем телом, забралась на заднее сиденье. Её глаза, полные тревоги, впились в его лицо:

— Казума… а ты? Поехали со мной. Ты же весь в крови!

Он на секунду задержал взгляд на её лице, потом коротко улыбнулся.

— У меня дела.

И, не дав ей шанса возразить, захлопнул дверь. Такси тронулось с места, а Юкино обернулась, прижавшись лбом к стеклу, наблюдая, как фигура Казумы медленно растворяется в огнях улицы.

Казума проводил машину взглядом, пока та не исчезла в потоке автомобилей. Только тогда он позволил себе глубоко выдохнуть и приподнял край олимпийки.

Тёмное пятно крови растекалось по ткани футболки. Он зрительно оценил рану. Боль пульсировала, отдаваясь где-то в висках, а перед глазами начали плясать темные круги.

— Чёрт, — пробормотал он, чувствуя, как слабость подбирается всё ближе.

Но выпрямился, стиснув зубы. Позволить себе упасть? Не сейчас. Никаких врачей, никаких свидетелей его слабости. И пошёл по ночной улице, контролируя дыхание. Рана пульсировала обжигающей болью, но он знал: боль — не самое страшное, что ему доводилось переживать. Гораздо хуже — подступающая слабость, которая, как холодный туман, постепенно окутывала сознание.

«Дом рядом. Просто дойти и всё,» — убеждал он себя. В голове уже складывался план: добраться до квартиры, обработать рану, избежать больницы и неизбежных вопросов полиции.

Но судьба распорядилась иначе.

Автомобиль вынырнул из-за угла внезапно, фары на мгновение ослепили Казуму, заставив инстинктивно прикрыться ладонью. Машина резко остановилась прямо перед ним, взвизгнув тормозами в ночной тишине.

Двери распахнулись одновременно, и на улицу выскочили четверо. Те самые, с кем он дрался в клубе. В свете уличных фонарей их лица выглядели особенно угрожающе, искажённые яростью, жаждой мести.

— Ублюдок, думаешь, всё так просто⁈ — один из них, тот, у которого кровоточил сломанный нос, рявкнул, источая почти осязаемую ненависть.

Казума почувствовал, как в груди разгорается знакомый огонь. Не страх, не боль, а почти успокаивающая ярость. Он медленно выпрямился, глядя на них сверху вниз с холодным презрением.

— У вас проблемы с памятью? — его голос прозвучал насмешливо. — Или просто захотелось добавки?

Мужик с ёжиком оскалился:

— На этот раз всё будет иначе.

— Правда? — Казума скривил губы в слабой усмешке. — Снова целой бандой на одного? Слабо по одному?

— Заткнись!

Тот, кто стоял позади, вытащил бейсбольные биты из машины и раздал друзьям. Казума быстро оценил ситуацию: биты, четверо противников, его собственная рана и нарастающая слабость.

«Вот чёрт,» — промелькнуло в голове. — «И не соврали же, теперь точно всё иначе. И в этот раз… у них явное преимущество.»

Прежде чем он успел обдумать следующий шаг, верзила с переломанным носом и битой наперевес рванул вперёд. Казума успел уклониться, но недостаточно быстро — бита прошлась по его плечу, вызвав новую волну боли. Тут же второй из них ударил его тычком биты в живот, а другой по спине.

— Ну что, ушлёпок, не такой уж ты крутой без своих понтов, да⁈

Казума собрал остатки сил, уклонился от следующего удара и сократил дистанцию, ударив в скулу ближайшего нападавшего. Тот отлетел назад, кривясь от боли. Второго пнул ногой в грудь. Но следующий удар биты по ноге, подрубил его. Казума рухнул на колено. Кровь капала на асфальт. Кто-то из них ударил его кулаком. Голова Казумы только дёрнулась в сторону. Устоял. Второй удар. Он пытался защититься, но удар битой по спине разбил всю защиту. Перед глазами всё поплыло, он едва различал лица противников.

— Сейчас ты точно не уйдёшь, ублюдок, — прорычал один из мужчин, размахивая битой.

Казума с заплывшим глазом, сплюнул кровавый ошмёток. «Ничего, — думал он на грани сознания, — просто ещё пару ударов… чуток отдышусь… немножко… потом я им… потом…»

Но бита не успела опуститься. Раздался резкий звук удара, короткий вскрик — и перед Казумой, словно материализовавшись из ночного воздуха, возникла фигура в безупречном тёмном костюме.

— На землю, немедленно! — голос был ледяным, но при этом спокойным, как у человека, привыкшего отдавать приказы и не сомневаться в их исполнении.

Остальные «БАНДИТЫ С БИТАМИ» замерли, растерянные внезапным появлением незнакомцев. Ещё несколько мужчин в таких же костюмах и с одинаково бесстрастными выражениями лиц возникли из темноты.

— Что за чёрт⁈ — один из «бейсболистов» попытался взмахнуть битой, но его тут же скрутили, как тряпку.

Казума медленно моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Но видел лишь силуэты. Отряд профи методично нейтрализовал каждого из его недавних противников. Один из людей в костюме резко ударил в солнечное сплетение самого громкого, заставив того согнуться пополам, а затем отправил его в глубокий нокаут.

— Казума-сама! — голос одного из незнакомцев прорвался сквозь пелену.

— Кто… вы… — прохрипел Казума, голос звучал слишком блекло.

— Отдыхайте, наследник, мы разберёмся, — был единственный ответ.

И Казума провалился в темноту. Последнее, что он увидел — фигура женщины в чёрном костюме, стоящая в отдалении. Её лицо было размытым, но взгляд холодных, цепких глаз показался ему почему-то знакомым…

Конец второго тома