Детектив для неправильных людей

Глава 12. Хитрая лиса в дачных реалиях

Нет, не стала она ничего говорить о дёрнувшейся калитке – это-то Хантеров точно не пропустит и своим подчинённым потом непременно выскажет, а Маша не любила делать гадости.

Так что изложила она только свои логические выкладки:

– Из того, что ты сказал, стало понятно, что ещё кто-то должен быть. Сейчас конец лета, времени у тебя почти не было, да и не сдают тут у нас поблизости дачи… Зато в доме напротив никого нет и в ближайшее время не будет, ты об этом отлично знаешь. Ещё знаешь, что я не планировала туда каждый день ходить и проверять дом – нет необходимости. Так что, скорее всего туда бы людей и послал. Вот я и решила, что наведаться туда будет всё-таки не лишнее. Взяла Малыша и шокер, да отправилась…

– Молодец! – от души похвалил Хантеров бывшую жену. – А почему ты с шокером? И как они тебя не засекли? Очень уж лица изумлённые.

Маша с сомнением покосилась на Хаковских сотрудников – физиономии абсолютно непроницаемые…

– Ну видимо, ему лучше видно, – решила она.

– Хантеров, ты же меня сам учил, что любые выводы, не подтверждённые фактами, это только то, что живёт в голове, а не в реальности, и к этому надо быть готовым, помнишь? Короче, была вероятность того, что там бомжи какие-то засели, вот я и пошла проверить… В подготовленном виде.

– А полицию почему не вызвала?

– А если это не бомжи, а твои? В чужом вскрытом доме?

– Умница! – хвалил он от души и явно был доволен. – Но почему они не заметили?

Маша покосилась на бесстрастных, но явно дрогнувших сотрудников бывшего мужа и улыбнулась им.

– Ты мне сам разрешил использовать Ванечку по хозяйству… Помнишь?

– Помню, конечно, – Хаку стало откровенно весело. Иван был талантлив, отличался крайней амбициозностью, но по молодости и неопытности мог влипнуть в большие, просто огромные проблемы. Хантеров как раз раздумывал, как бы его вернуть к реальности, и Машина ситуация была для этого лучшей тренировкой.

– Вот его и использовала – он таскал обрезанные сучья и старую малину к дороге, я специально распахнула ему ворота, тем самым закрыв одну из камер – она как раз створкой блокируется. Сама ушла в дом, открыла окно в спальне Насти, выбралась оттуда – там удобно вылезать – и поднырнула в ворота, когда Ваня волок очередную охапку и не видел, что рядом происходит.

– Нда… То есть ты специально смотрела, как сделать слепую зону, рассчитала, как отвлечь Ваньку и наведаться с шок-визитом к вероятным наблюдателям?

– Именно.

– А на участок напротив ты как зашла, что они не заметили и не услышали?

Маша немного извиняюще улыбнулась озадаченным Бошинову и Петровскому.

– Кирилл, я же здесь всю жизнь… Самый крайний справа угол забора держится на честном слове – лист снизу прижат камнем. Отодвинуть его – две секунды, но пока в упор не подойдёшь, ничего не видно – он в зарослях. А не услышали они меня, точнее нас с Малышом, потому что соседи пилу включили. Я могла бы и не стараться идти тихо – тут стадо слонов может топать, всё равно их не услышат! А вот опять, слышишь, какой визг?

Пила действительно работала громогласно, так что даже Хантерову было понятно – парням опять сильно не повезло с объектом.

– Ну ладно… С этим я всё понял. Хорошо, Маш, я им сейчас позвоню, дам отбой.

– И что? Больше у тебя в запасе никого нет? До десятка? – нейтральным тоном уточнила Маша.

– Лиса ты хитрая! – от души рассмеялся Хак этакой разведке боем. – Нет… Больше никого. Единственное, пусть Ванька до моего приезда у тебя ещё побудет, ладно? Чисто для моего спокойствия. Я завтра с утра возвращаюсь. Думаю, нам надо поговорить.

Маша тоже так считала, тем более что Хантеров, по милой своей привычке, замылил её просьбу объяснить, что происходит и сделал вид, что её не расслышал.

– Маш, пусть тебя домой ребята проводят – им нужно кое-что Ваньке сказать, – продолжал Хантеров. – Договорились?

– Ну как скажешь, – ей было очень интересно, а почему это бывший муж молчит по поводу вчерашнего визита её почти бывших родственников, но спрашивать она не стала – соврёт или увильнёт. Лучше завтра – лицом к лицу было проще понять, что именно собирался сказать или скрыть Кирилл.

Выражение лица Ванечки, узревшего входящую в ворота компанию из бывшей жены шефа, которая абсолютно точно была в доме, и Бошинова с Петровским, было незабываемо и эпично.

– Это как? – спросил он растерянно.

– А это, Вань, – вздохнул Петровский, который наблюдал, как напарник идёт в дом за невозможной Хантеровой, – Это называется кирдык, причём в натуральном его воплощении. Хотя, завтра будет ещё веселее – Хак приедет.

– Я не понял… А вы чего вышли-то? И откуда она взялась – была же в доме.

– Она нас попросту вычислила. А из дома она смылась у тебя под носом. Причём, в самом что ни на есть буквальном смысле! Два сапога пара!

– Кто?

– Ну кто-то… Хантеров и она. Походу, она изучила Хаковский стиль мышления и приняла его как инструкцию к действию. Вань, сделай лицо попроще, а?

– А я думал, она – просто баба… – «попроще» сказал Иван.

– Я такую «простобабу» за последнее время уже третью вижу, – вздохнул Петровский. – Хак, по-моему, их коллекционирует. Одна из них, к счастью, на нас работает, вторая – из клиенток, а третья – вот эта, – он кивнул в сторону дома. – Ладно, это так… Лирическое отступление. Мы аппаратуру сейчас собираем и типа уезжаем. Располагаемся в лесочке поблизости – в машине.

– Зачем? Кто-то ещё должен приехать? – удивился Иван.

– Хак приедет, вот у него и спросишь, зачем… Правда, я бы тебе не советовал – ответ будет таким, что мало не покажется. На тебе запасной смартфон – от сердца отрываю, не топи его нигде, потом вернёшь! Ну и звони, если что… – Петровский опасливо покосился на дом.

«Если что» пролетело мимо, не случившись. Нет, Маше страсть как хотелось прогуляться по окрестностям и посмотреть, а не затерялись ли поблизости в родимом ландшафте эти самые уехавшие сотрудники её бывшего мужа, но она не стала этого делать – очень уж странное было настроение… Вспоминательно-мечтательное.

– Ну, может, сейчас что-то изменилось, может, теперь будет иначе? – тихонько беседовала Маша с кошкой. – Понимаешь, с ним и раньше было очень непросто…

Люди бы удивились, узнав, как много понимают кошки. Дашка сочувственно вздыхала, слушала, могла бы – сама б хозяйку по голове лапой погладила.

– Я же с ним познакомилась, когда мне было двадцать два года… Ой, уже двадцать лет прошло! Жуть какая… Да, мне было двадцать два, я только после института, а ему – двадцать семь. Он уже на Миронова работал, правда, только-только начинал. Но и до этого у него в жизни было очень много всего. Так много, что мне казалось, что он меня лет на сто умнее, опытнее, круче. Короче, влюбилась я как последняя дурочка, замуж вышла, вот так и жила, с видом, ошалевшим от восхищения. Нет, ты не думай, он действительно замечательный, самый-самый… Только вот, столько всего видел, что переклинило его на безопасности. И, что показательно, моей!

Маша подпёрла голову ладонью и продолжила:

– Ты, конечно, можешь мне помяукать, что это здорово – он же заботится. И я так думала… Только вот я же нормальная, живая, вроде как не совсем беспомощная, а он начал меня так защищать и подстраховывать от всего, что впору было завыть. Он продумывал всё – как мне с кем говорить, как себя вести. Нет, он, как правило, говорил всё верно, но я же и сама должна была учиться принимать хоть какие-то решения. Пусть даже и ошибаться, но самостоятельно! Апофеозом был его запрет на мою работу – типа он переживает, как бы чего не случилось… Могут подставить, могут приставать, могут… Короче, вокруг враги, бдительность – наше всё.

Кошка пободала задумчивую Машу головой, мол, не замирай, гладь давай!

– Нет, у меня было много знакомых, которые мечтали бы так жить – она не работает, только пальчиком тыкает, чего ей хочется, а он – добытчик, хозяин и повелитель. И всё бы ничего, такое тоже имеет право на существование, но только не со мной! Понимаешь, у меня родители похоже жили. Нет, мама работала, конечно, но так… не напрягаясь – отец был против. Он всегда всё за нас решал, всё просчитывал, а потом… Потом, Даш, он погиб, когда мне было двенадцать. Я думала, что мама не справится. Она просто замерла, застыла и всё. Нет, дело было не в деньгах – он хорошо зарабатывал, кое-что оставил, да и бабушка с дедом помогать стали… просто она не знала, как дальше жить – не понимала. Всё решал папа. Мама потом уже, через много лет мне сказала, что, если бы не я, она бы не выплыла – просто сил не было жить. Да, очень любила, да дико скучала, а ещё – просто не умела без него.

В дверях показался Малыш, унюхавший какой-то волнительный момент, потоптался у дивана, с шумом плюхнулся рядом, опасливо покосившись на хозяйку – не прогонит?

– Да, так вот… Я в какой-то момент тоже поняла, что я без Хантерова уже ничего не умею. Нет, уметь-то умею, но вдруг… неправильно? Я же советовалась с ним по любому поводу, и ему это страшно нравилось… Короче, я забеременела, тогда и с работы уволилась – Кирилл уговорил, а потом у Миронова возникли какие-то проблемы с бизнесом, Хунта стал надолго уезжать, да и денег стало поменьше… И я решила, что это глупо. Ну чего я сижу-то? Вот и устроилась я к совсем молодому директору. Фирмочка была крохотная, объём работы маленький, я тогда уже была опытным главбухом, так что могла всё с закрытыми глазами делать. Муж, конечно, жуть как рассердился, но ему тогда ни до чего было – очень занят был, вот и не стал особо настаивать.

Маша прикрыла глаза, вспоминая, как Хантеров, спохватившись, начал настаивать на том, чтобы она не маялась дурью, всё бросала.

– Маша, ты ничего не понимаешь в жизни! – горячился он. – Ты бы знала, какие бывают люди!

На то, что и его жена тогда уже в «нежном возрасте» тридцати лет от роду, тоже кое-что понимает, он внимания обращать и не думал…

– Самое смешное, что я была готова всё бросить – забеременела Настей, Кирилл контролировал каждый шаг, нет, не ругал, не вредничал, но только что ватой в коробочке не обкладывал… А потом опять начались у Миронова, а значит и у него, проблемы в работе, и стрельба была, и чего только не было. Я, Даш, тогда только и молилась, чтобы он жив остался. Страшно было жутко. Да, тогда охрана у меня была. Я и не возражала – необходимость дело такое, не поспоришь. Понятно, что проще всего достать Хантерова можно было через семью. Так что ты не думай, я понимаю, когда это нужно… Только вот, после того случая с его… приключением, это уже стало не нужно. Много чего стало и не нужно, и не важно, и не так… Мне казалось, что у меня мир рухнул! Даш, представь, какая я дурочка была? Нет, я сама виновата, конечно. Слишком на него полагалась, слишком считала его безошибочным, идеальным. А так не бывает. Он-то всего лишь человек. Тоже может ошибаться, может делать что-то неправильно, и мне нельзя жить только его мыслями, его указаниями, его волей. У меня и своя есть. И за себя я сама обязана отвечать.

Маша, прихватив кошку на руки, прошлась по комнате. Странно, столько лет это не вспоминала так подробно и последовательно… Наверное, просто пора собрать активы и пассивы, да подвести баланс… а что? Профдеформацию тоже надо использовать на пользу.

– Так всё и закончилось, а потом… Потом я встретила Илью и, что показательно, без охраны отлично обошлась.

Кошка выразила сомнение в том, что с тем фррррским людём, который тут лапами топал, Маше могло быть отлично…

– Ну да, отчасти ты права, это было не очень разумно. Но мне тогда так больно было и плохо, что показалось, что с Ильёй будет легче и лучше. Ему самому была нужна семья, опора, ну вот и поженились. К Серёжке и Насте он относился очень тепло, мною не командовал, истину в последней инстанции не изображал. Поддерживал, когда нужно – говорил, что я умная и у меня всё получится… Ему самому было очень важно услышать что-то подобное, потому что семейство его загнало глубоко под лавку и он там свою жизнь жил до брака со мной. К счастью, семейка его больше семи лет вообще себя не проявляла, и это было отлично! Он подбадривал меня, я его, и ничего… Жили. Я работала. Как проклятая я работала, Даш. А знаешь зачем? Чтобы деньги Кирилла не трогать – это не мне, а Серёжке и Насте! А ещё, чтобы доказать и себе, и ему, что я МОГУ! Могу жить, когда меня за руку не водят, не говорят, как и каким тоном мне с кем разговаривать, как посмотреть, куда сесть… Что могу справиться с людьми. А они очень разные бывают, и в моей работе приходится с ними общаться, а то и спорить, ссориться. Я всему научилась, Даш. А потом поняла, что очень во многом думаю и действую, как мой бывший муж. Видимо, так и не вышло его забыть, раз я даже понимаю, что он думает. Не всегда, конечно, но иногда получается. Вот, например, я точно знаю, что он так и не понял, обратила я внимание на то, что мне уже не плохо от его прикосновений или не заметила этого.

Маша рассмеялась, погладив одновременно и Дашку, и привалившегося к дивану страшно довольного Малыша.

– Можно подумать, что я могла не заметить! Я ещё в подвале это поняла. Может, поэтому и не завизжала там от ужаса, когда он мне трубы порезанные показывал. Жутко, конечно… Много разных людей есть, но не подумаешь же, что кто-то у тебя за спиной хладнокровно рассчитывает, как бы тебя убить… Знаешь, я почти уверена, что он завтра будет мне говорить о том, что «вот видишь, ты осталась без охраны и чуть не погибла». Прямо слышу, как он это говорит. Только вот… Далеко не у всех такая ситуация в жизни случается, и охрану он мне навязывает уже вовсе не от опасности, которая прошла и закончилась, точно закончилась, иначе тут вокруг куча народа была бы в качестве телохранителей, а просто от того, что раньше обожал тотально меня контролировать.

Маша глубоко вздохнула.

– Надеюсь, у меня получилось хоть немного ему показать, что я, когда нет форс-мажорных состояний, и сама могу существовать. Что могу вычислить неприятеля. Могу вполне нормально жить без камер слежения, без охранника за спиной и тому подобных прелестей! Детей-то он так не контролирует.

Врать себе она терпеть не могла, так что отчётливо понимала, что, как выяснилось, никуда её отношение к Кириллу не исчезло. Да, рядом с ним ей хорошо. Спокойствия, правда, и близко нет, зато интересно, весело и тепло. Надёжно и радостно. С ним она чувствует себя не благородно-засушенной англицкой леди викторианской эпохи, а живой и нормальной. Но…

– Но если он опять начнёт загонять меня в тот же самый угол, ничего у нас не выйдет! – отчётливо поняла Маша. – Я уже… выросла, – она посмотрела в зеркало и рассмеялась. – Выросла, причём во всех отношениях! Так что туда просто не помещусь ни физически, ни морально. Никак.

Приняв такое важное и своевременное решение, Маша водрузила себе на плечи кошку, позвала Малыша и отправилась на кухню – растущий Ванечкин организм разумнее было как следует кормить, пока он не сглодал весь крыжовник, кисловатый из-за дождливого лета.

Уже ночью, устроив Дашку себе под бок, Маша осознала, что реально волнуется.

– Хунта, ну пожалуйста, не будь таким упёртым, а? Я тебя очень прошу! – думала она, засыпая, и слышала, как под боком мурлыкает кошка. Мурлыканье, сквозь сон, почему-то казалось похожим на слова:

Ваши дороги сплетутся, сойдутся… До перекрёстка, а дальше-то как? Выбор за каждым словом и шагом, выбор нелёгкий, ты друг или враг? Ты безразличный или любимый? Что же ты ищешь со мной по пути? Что ты оставишь на пыльной дороге, если оно нам мешает идти? Страхи у каждого есть за спиною, страхи, сомненья, следы за тобой. Выбор за каждым, трудный, огромный. Нам по дороге? Ты сможешь со мной?

Кошка негромко пела, и в Машином сне торопилась вперёд лесная тропа, ведущая её к чему-то такому важному и нужному. К чему-то, без которого она жить сможет – могла же до сих пор, но такому дорогому…