Детектив для неправильных людей

Глава 17. Мужчина с богатым приданым

Августовское солнышко уже не жаркое, оно легонько трогает лицо, не обжигая, не требуя кремов с УФ-фильтром или чего-то подобного. Да, собственно, даже если бы и требовало, Маша и с места не сдвинулась бы – силы закончились внезапно и кардинально.

Она думала у дверей палаты подождать, пока от Кирилла уйдут Миронов и его помощники, но так захотелось подышать свежим воздухом, что решила потихоньку выбраться в больничный двор, больше напоминающий небольшой парк. Сбоку вывернулся Иван, но после всего того, что случилось в последние дни, Маша и не думала его прогонять – пусть себе, не очень-то и мешает.

– А вы куда? – озаботился Ваня.

– Просто посидеть на воздухе хочу, устала.

– Ещё бы! И выглядите того… Не очень! – покачал головой правдивый и заботливый Иван. – Может, вам кофе принести?

– Нет, Вань, не надо. Я просто посижу, – от такой заботы можно было бы расстроиться, но не очень-то и трогало её, как она выглядит – сейчас не до того.

Ивана вроде кто-то позвал, он шустро убрался из виду, зато появился бдительный Бошинов, почему-то очень строго покосился на любопытную местную ворону и устроился так, чтобы держать Машу в поле зрения.

– Всё равно. Пусть! Под ногами не мешаются, и ладно. Не буду злиться! – Маша прикрыла глаза. – Всё это ерунда…

За последние дни она столько всего передумала, наплакалась на полжизни вперёд, напереживалась так, что сейчас могла только сидеть на солнышке, бессильно уронив руки на колени и думать о том, что жизнь меняется, но к счастью, совсем не так, как могла бы.

Наверное, она задремала, потому что абсолютно чётко видела Хантерова с Осей на руках, а потом проснулась от того, что её руки легонько касается Иван.

– Мария Владимировна, вас Кирилл зовёт.

– Слушай, Вань, раз уж ты его племянник, то можешь меня по имени звать, не надо так официально.

– Правда, можно? – почему-то обрадовался Иван, чем-то напомнив Маше Малыша, когда тот только привыкал к мысли о том, что не все люди на него кричат и бросаются чем-то тяжёлым.

– Можно, конечно, – Маша решила потом, при удобном случае, выяснить, как это случилось, что она и понятия не имела о каких-то родственниках Хантерова. Нет, когда-то спрашивала, конечно, но он сказал, что родителей у него нет в живых, а потом намертво замолчал.

«Военный совет» выходил из палаты, но Машу сразу туда не пустили – пришёл врач, так что пришлось устроиться на банкетке, правда, в одиночестве она оставалась недолго – рядом устроился Миронов.

– Маша, не возражаете?

– Нет, разумеется.

– Хотел с вами поговорить… Кирилл бы на меня страшно обиделся, но он когда-то невероятно помог мне в сходной ситуации, так что теперь моя очередь… – Пётр Иванович помолчал, а потом продолжил: – Насколько я понимаю, он вам не объяснил, зачем приставил к вам охрану? Нет-нет, повод был, это не его пустая блажь. Хотя, у него бывают, конечно, приступы особой бдительности, и тогда его сложновато переносить, но это не тот случай. Я вам сейчас расскажу, но вы меня не выдавайте, ладно?

– Конечно!

Миронов без ненужных подробностей объяснил, что, благодаря его начальнику службы безопасности, им удалось осуществить грандиозную сделку, но появились не только доходы, но и недовольные.

– Сильно недовольные, Машенька. Насколько я понимаю, они решили, кстати, вполне разумно, что без Кирилла мои позиции ослабнут, поэтому нашли и наняли исполнителя. И, похоже, он Кирилла знает – вместе служили когда-то. Этот тип недавно работал у нас, попался на воровстве, был прилично оштрафован, выгнан из компании, ну и попал в чёрный список, разумеется. Но с этим-то мы разберёмся, а вот с наличием охраны около вас я хотел бы прояснить ситуацию.

Маша слушала внимательно, сердиться вроде как не собиралась, так что Миронов продолжил:

– Я понимаю ваше негодование по этому поводу – иногда самому это очень надоедает, но эти меры не навсегда. Мы справимся, утрясём вопрос и необходимость в таком сопровождении отпадёт.

– На какое-то время? – тихо уточнила Маша.

– Ну да… Я не могу дать гарантию, что никаких острых моментов больше не будет, но вы же уже были в такой ситуации. Только десять лет назад всё было… Серьёзнее и чаще.

Маша невольно покосилась на дверь в палату.

– Да, тогда тоже были попытки… – кивнул Миронов.

– Я помню. И были, и есть, и будут… – обречённо понурилась Маша.

– Вот об этом я хотел с вами поговорить – о беспокойстве, о некотором неудобстве, о других условиях жизни. Кирилл… Я спросил его, объяснил ли он вам о том, что охрана – это временно, но он сказал, что потом объяснит. А по-моему, он просто не решился. Опасался, что вы и вовсе не захотите его видеть, пускать в свою жизнь, опять терпеть рядом чужих людей – его сотрудников. Это сложно, неудобно, неприятно в конце-то концов. Понимаю, конечно, без всего этого проще… Да и вообще без нас проще, – немного хулигански усмехнулся Миронов и продолжил:

– Не нужно приноравливаться к другому человеку, терпеть его слабости, уступать в чём-то, договариваться. Но все эти разумные доводы работают только тогда, когда вы не нашли своего… Своего человека, без которого вам труднее, чем с ним.

Маша ответила на улыбку. Да, она прекрасно понимала о чём он говорит. Ещё бы… Разумеется, проще. Не рвать сердце, не волноваться… Не терпеть ничего, что ей хоть в какой-то мере неприятно.

Внезапно вспомнилась «японская» присказка о том, что нужно для счастливой жизни:

– Не торописсса, не волновассся, а насладжассса и улыбассса.

Потом представилось, как она такая «улыбаясссяяся» сидит в позе лотоса на диване и помотала головой.

Ну, да… Что ж делать? Если бы не было в её жизни Хантерова, она бы счастлива была без него. Нет, честно! Она бы научилась. Но он ЕСТЬ! И от мысли, что его не будет, задрожали руки – очень уж это «не будет» напомнило о недавнем пережитом.

А потом пришла в голову мысль, от которой Маша и вовсе развеселилась. Когда заводишь в доме кота – однозначно понимаешь, что от него могут быть проблемы. Знаешь, но заводишь! А когда «заводишь» мужа? Почему мы думаем, что от него НЕ должно быть проблем? Он что, хуже кота? Ну ладно, ладно… Лоток знает, – нервный смех она сдержала с трудом, стоило только представить реакцию Хунты на её довод, – Обои драть не будет, диван тоже, наверное… Зато другие проблемы очень даже могут быть. И что? Возьмите моего мужа в добрые руки, а то я проблем опасаюссссяя? Не хочу ни с чем мириться, раз он неидеален?

– Ну, смотрю, вы не сердитесь? – c хитринкой покосился на неё Миронов.

– Нет, не сержусь, конечно. Спасибо вам за разговор. Я вас поняла. Разумеется, это было между нами.

– Да, Машенька, если можно. А то, когда он злится… Гм… Он даже меня временами пугает! – явно соврал Миронов.

А когда он ушёл, галантно попрощавшись, Маша позволила себе додумать, улыбаясь уже открыто:

– А выбора-то мне не оставили – мало того, что тут мужчина, которого я люблю, так ещё ТРИ кота в придачу. Кто ж устоит против такого-то драгоценного приданого? Тем более, что там мой Ося! Ради Оси – надо брать!

Мимо с совершенно отстранённым видом фланировал заскучавший Ванька, и Маша вздохнула, припомнив ещё один «прибыточек»:

– Хунта, трикотаж во главе с Осей и мальчик Ванечка… Ну и ладно! Тем интереснее жить!

Хантеров спал до вечера. Ещё бы… «Военный совет» вымотал все силы. Правда, врачи и так изумлялись:

– Ну, у вас и скорость восстановления!

– На мне всё как на собаке! – отмахивался он во время осмотра, напряжённо соображая, почему это у Петра было такое задумчиво-отстранённое выражение лица, словно он взвешивал, а стоит ли что-то этакое сделать или нет.

– Что ещё удумал? – начал размышлять Кирилл, но не сумел справиться со снотворным и уснул. А проснувшись вечером стал соображать, как бы ему лучше поговорить с Машей.

Немощное состояние, пусть и временное, раздражало чрезвычайно, зато давало ряд преимуществ – она приехала, не отходила от него, явно не собираясь уезжать, как только ему стало чуть легче. Ну а самое главное – он слышал, что Маша ему говорила. Да, пусть слышал нечётко, но это ему явно не мерещилось.

– Говорить-то говорила, а вот сейчас как узнает, что мы на военном положении, с охраной, да как психанёт! Оно и понятно – лишний риск, лишние неудобства…

Маша вошла в палату и сходу поняла, что он не спит – дыхание звучит иначе.

– Ты чего вздыхаешь? Больно? Врача позвать?

– Нет, всё нормально, просто поговорить хотел. Слушай, а что ты так улыбаешься?

– Я отвыкла от того, что ты в темноте так хорошо видишь, – Маша тоже научилась переводить разговор на другую тему – ещё бы! У кого училась-то…

– Ты о чём хотел поговорить?

– О нас! – Хантеров решил, что раз уж он в таком омерзительном состоянии пребывает, то надо пользоваться некоторыми плюсами от него.

– Хорошо, давай поговорим, – покладисто согласилась Маша, вовремя убирая с лица очередную улыбку.

– Ты только сядь, пожалуйста, так, чтобы я тебя видел, – не оставляло его подозрение, что Маша как-то очень уж добродушна. – Сердишься?

– На что?

– Ну, охрану к тебе приставлял… Не послушался и не убрал их.

– Хунта, ты нормальный? Ты чуть не умер, а такую ерунду вспоминаешь!

– Вот он – секрет прощения, – фыркнул Хантеров. – Позвольте себя пристрелить и вас помилуют!

– Дороговато обходится, – Маша покачала головой. – Давай дальше мы как-нибудь без этого, ладно? Я чуть сама от ужаса не скончалась!

– Типа, они были в разводе, но умерли в один день? Не-не, лучше без этого! – запротестовал он. – Только вот ты сейчас нечто такое обнадёживающее сказала «дальше мы»… Маш, ты замуж за меня выйдешь? – Хантеров решил, что лучше так – спросить сразу и не мучиться. Ну или уже мучиться, но с должным поводом для этого.

– Обратно замуж? За тебя? Ой, дай подумать… А ты ничего не забыл? – Маша уже откровенно развлекалась. А что? После такого стресса она имеет полное право!

– Ээээ, пожалей раненого негероя, а?

– Почему негероя?

– А кто подставился, как последний ушастый суслик? – Хак недовольно поморщился.

– Хунта, ушастых сусликов не существует! А забыл ты мне сказать, что любишь. Я прямо тебе удивляюсь – нельзя же так легкомысленно делать предложение руки и сердца. Ты даже в молодости был на порядок ответственнее!

– Маш, я тебя люблю! – тут же исправился Кирилл. – Я тебя так люблю, что наверное и не выжил бы, если бы ты не приехала, что-то очень уж близко в этот раз было… Так ты замуж-то выйдешь? – спохватился он.

– Выйду, конечно! Не могу же я снова остаться без Осеньки! А ты теперь ещё на два кота богаче стал. Как устоять-то?

– Ах, вот оно что! Я-то думал, это ты от меня без ума, а это всё коты! – картинно взялся за лоб Хантеров.

– Нет, ты всё правильно думал, но не могу же я не вспомнить ключевую роль котиков! – парировала Маша.

– Ну погоди мне! Вот поправлюсь, я тебе припомню! Меня вообще-то страшно раздражает эта ситуация – лежу как… Как… Ну, короче, ты понимаешь, как что, и даже обнять тебя не могу! Но это временно, учти!

– Ладно-ладно, с нетерпением буду ждать, – рассмеялась Маша. Если честно, ей на данный момент было вполне достаточно того, что он жив, держит её руку, да ещё и веселиться ухитряется.

Они шутили и пересмеивались в сумраке палаты, понимая, что решение принято и оно верное. Что им выпал второй шанс, и пусть нельзя дважды войти в одну и ту же реку, но она им уже и не нужна – они сами стали другими, а значит, и река будет совсем иная.

– Только Маш, не ругайся на меня из-за ребят… Я не мог тебе сказать раньше, боялся, что ты попросту сбежишь от меня вместе с моими проблемами, – вздохнул Кирилл. – Но пока мы не решим вопрос с этими угрозами и покушением, ты будешь под охраной, ладно? Серёга и Настя с твоей мамой на море, и это замечательно, а вот ты… Маш, в меня даже стрелять не надо будет, если что-то случится с тобой. Понимаешь?

– Понимаю. Только давай договоримся. Если такие ситуации возникают, ты мне прямо и нормально, вот как сейчас, о них говоришь. Договорились? Меня уже не надо «не пугать» – я этого боюсь значительно больше. Ты мне сказал, я приняла к сведению.

– Да ладно… Вот так просто? – прищурился Хантеров.

– Именно так! А сейчас ты мне расскажешь всё о Ваньке.

– Проговорился?

– Да. Сказал, когда узнал, что ты тяжело ранен. Он так перепугался…

– Ну да. Он ещё такой… уязвимый, и это плохо, – вздохнул Хантеров. – Я тебе говорил, что у меня родители погибли давно, а вот родственники есть – как им не быть. Живут в посёлке Соловецкий Архангельской области. Двоюродная сестра и её семья, – он поморщился, – Семья своеобразная. Первый муж у неё – моряк, плавал на рыболовецком судне, зарабатывал неплохо, а когда его уволили, двоюродная сестрица, – Хантеров даже слово это произнёс с отвращением и продолжил:

– Мужа сразу выгнала. Он куда-то уехал, да и запропал. Она вышла замуж второй раз, а сын от первого брака оказался не нужен. Ему тогда как раз пятнадцать было, как нашему Серёге. В шестнадцать он приехал в Москву меня разыскивать – узнал от матери, что у него в Москве двоюродный дядя есть.

– И как разыскал?

– Мать его знала, где я работаю. Правда, в какой должности, была не в курсе. Это мне повезло! Иван, сама понимаешь, тоже болтать не стал, раз уж я запретил. Да он и так не стал бы – мать парня совсем загнала, у неё там новый муж… Уже четвёртый, по-моему. Так что он к женщинам относится с крайним недоверием и подозрением.

– Понятно… – Маша не собиралась выспрашивать подробности, которые Хантеров не захотел ей рассказывать – и так было видно, что ему эта тема неприятна.

– А ты его сходу впечатлила, – настроение сразу повысилось, стоило только вспомнить, как племянник описывал свой нырок в болото и последующие события. – Так что ему твоё общество очень полезно, а он сам – молодой, конечно, но талантливый. Суворовское училище закончил, в армии отслужил, а сейчас у Миронова работает. Маш, ты не возражаешь? Ну, чтобы он у нас иногда появлялся? Нет, сейчас-то рядом будет, а вот потом, когда форс-мажор закончится… Нечасто…

– Кирилл, что ты за ерунду спрашиваешь? – удивилась она. – Не можно, а нужно. Слушай, хотела спросить, а что твои наблюдатели с моей вороной моей? Ну, она же больше не орала. Надеюсь, ничего плохого?

– Обижаешь, Маш! Твоя Кармен оказалась не чужда предпринимательской жилки – меняла тишину на еду! И ела, по словам Петровского, как бегемот, а не как ворона! Я правда, не понял, как так получилось, что кормил её только Петровский, но потом уточню.

Он быстро уставал, поэтому, как только выяснил, что Машка выходит за него замуж, не злится за навязанную охрану и даже за Ваньку, расслабился так, что и не заметил как уснул, не выпуская её руку, а Маша так и сидела рядом, размышляя, как это она ухитрилась десять лет прожить без всего этого.