Глава 23. Л – это логика



Военный совет на берегу моря со стороны выглядел беззаботной болтовнёй брата и сестры.

– И всё-таки что-то происходит! – пробормотал Сергей.

– Капитан очевидность! – насмешливо фыркнула Настя. – Только сейчас понял?

– Молчи, мелочь! – брат плеснул в сторону вредной девчонки водой, которую услужливо доставила прямо к его ногам очередная волночка.

– Мама тебе что-то особенное говорила? – уточнил он.

– Да у нас сейчас всё особенное! Когда такое было, чтобы нам каникулы продляли? – пожала плечами сестра.

– Аргумент! Но хорошо бы понять точно, что происходит. Интересно, а папа может быть в курсе? Ты же знаешь, он периодически за мамой присматривает…

– Я думаю, что может… Если мама с Ильёй поссорилась и Дашку с Малышом взяла в дом, а нам разрешила ещё тут отдыхать, то может… Может, они разводятся?

– Если это так, то мы расстроились? – брат иронично поднял бровь.

Нет, к Илье они относились неплохо – тот не пытался изображать из себя отца, зато запросто мог отремонтировать любую сломанную вещь от зависшего планшета до разваленного компьютерного кресла, при этом не читая нотаций в стиле «имущество надо беречь, вот я в ваши годы…», легко и непринуждённо решал задачи любой сложности по математике, физике и химии, раздражённо костеря программы и учебники, и мог приготовить ужин.

Но…

– Мы не расстроились! – брат с сестрой переглянулись и синхронно кивнули. – Чего-то с ним последнее время происходит не того… Стал какой-то на себя не похожий, не, оно понятно, что он к своим сыновьям рвётся, это правильно, только вот дело не в этом! – Настя уже года полтора как заметила, что Илья изменился, а Серёжка утверждал, что даже чуть раньше.

Следили они за отчимом как два коршуна – ремонт всякого мелкого, но полезного, задачки и иногдашние ужины – вещь, конечно, хорошая, только вот, если он маме навредит… Об этом надо сразу узнать и разделаться с обидчиком так, чтобы и духу его рядом не было!

Наивный Илья, который ходил рядом со спящим боезарядом, был бы потрясён. Впрочем, на это и расчёт. Потрясать брат с сестрой любили и, что показательно, умели.

– С чего начинаем? – Настя прищурилась. – Сразу отцу звоним или маму расспрашиваем?

– Зачем так в лоб? Нет, отец, конечно, узнает… Но если он не в Москве, придётся ждать. Смысл тогда ему названивать? Мы же можем раньше его самого в Москву вернуться, тогда сами всё и выясним. Маме? Нуууу, во-первых, это неспортивно, во-вторых, всегда успеем. А давай-ка Илье наберём!

Набрать Илье было несложно, другое дело, что там, на противоположной стороне вызова, обнаружилась Елена, которая, хищно прищурившись, сбросила все вызовы, отряхнула после этой трудной работы руки, а потом внесла номера Машкиных детей в чёрный список. Ибо нечего распыляться на чужих отпрысков, даже минуту на них тратить!

– Сбрасывает? – брат покосился на сосредоточенную сестру.

– Твой номер тоже? – Настя нахмурилась, став поразительно похожей на Марию Владимировну, в момент, когда ей сообщили, что сделанные отчёты можно отправить в помойку, ибо заказчики передумали в данном отчётном периоде принимать один из объектов и жаждут аннулировать подписанные документы и переподписать попозже.

– Ага. Так! Это может значить только одно – они разводятся!

– Однозначно!

Мама Марии Владимировны, сидя в благодатном тенёчке, озабоченно наблюдала за внуками.

– Хотелось бы мне знать, что они такое затеяли, что их по такой дуге обходят люди? Видимо, там уже молнии летают и отчаянно пахнет озоном. Гм… А так ли уж мне хотелось бы это знать? – правильно заданный себе вопрос иногда очень и очень полезен – помогает делать правильный выбор. – Неее, мне НЕ хотелось бы! Если грянет буря, я и так увижу, а заранее встревать не стану, может, ещё и обойдётся!

– Так… – Сергей нахмурился. – Остаётся только уточнить, знает ли об этом отец. Потому что Илья жадноватый… И если начнёт что-то делить, а мама расстроится…

– Ещё и плакать будет! – кивнула Настя.

– То лучше чтобы папа её героически защитил! Кто знает, может, хоть тогда она с ним встретится и начнёт общаться, – невозмутимо продолжил Сергей.

– Точно! Кто из нас набирает папе?

– Давай я. Он всё равно поймёт, что мы рядом. Ты же знаешь, – решил Сергей.

Проницательность Хантерова была с одной стороны источником неисчерпаемых попыток отпрысков нащупать в ней слабое место, а с другой – предметом забавной гордости за отца.

Хак покосился на экран смартфона и усмехнулся, подмигнув Маше.

– Дети…

– Скажешь?

– Посмотрю по обстоятельствам, – рассмеялся он, принимая вызов.

– Па, привет! Ты не занят?

– Привет. Нет, что ты хотел?

– Да вот спросить надо… Ты знаешь, что Илья с мамой поссорился? Может быть, даже разводятся…

– О как… А откуда такой вывод? – Хунте, и правда, было интересно.

– Ну, мама никогда не разрешала продлить каникулы, значит, она не хочет, чтобы мы возвращались сейчас в Москву. Видимо, есть что-то, чего нам не надо видеть. Обычно так бывает, когда что-то этакое в семье происходит – типа, чтобы незрелая детская психика не страдала. А потом мы решили убедиться и позвонили Илье.

– И что он сказал? – Хантерову стало ещё интереснее.

– Ничего, сбросил все наши вызовы, что вообще-то невежливо. Мы-то с ним ПОКА не ссорились!

Слово «пока» прозвучало многообещающе и крайне грозно.

– Ндааа, а вывод-то логичен! Как ни крути… – протянул Хантеров, которому стало чрезвычайно любопытно, как именно будет происходить их жизнь под одной крышей. Ему давно не было так интересно и весело, чего уж там!

– Пап, так ты что-нибудь знаешь?

– Некорректная формулировка, Серёга, – Хунта рассмеялся. – Я очень много чего знаю, но выдавать информацию по первому запросу, да ещё с грубой ошибкой в его построении, точно не должен. Могу сообщить только, что все живы, трагедий и разрушений на местах не наблюдается. И да, Илье больше звонить не надо.

– То есть… – Сергей грозно свёл брови. – То есть его больше не будет!

– Серёж, ты сегодня как-то крайне небрежен в формулировках! – усмехнулся Хантеров. – У вас дома его не будет, а вот где-то там… он без сомнения присутствует.

– Па, не цепляйся к словам. Мне главное, что у нас его нет. Пап… Слушай, я вот чего спросить хотел… Можно?

– Ну спрашивай, чего ты мнёшься? – Хаку очень хотелось, чтобы дети сами предложили им с Машкой воссоединиться.

– Пап… А может, тогда ты попробуешь с мамой встретиться? Не, я помню, что она тебя видеть не может.

– С чего ты это взял? Она разве так говорила?

– Нет, она ничего плохого никогда не говорила, просто я… Ну то есть мы с сестрой понимаем, что это так. Нет, я знаю, что это ваша жизнь, вы сами всё там решаете, но, может, ты хоть попробуешь, а? Не зря же ты у нас её фото иногда просишь! Если бы не хотел её видеть, то зачем они тебе тогда? Мы ж не просто так пересылаем их тебе, да?

Маша, сидящая напротив, изумлённо воззрилась на Хантерова, который улыбнулся жене.

– Серёга! Я тебе обещаю, что попытаюсь с ней поговорить! – рассмеялся он.

– Вот прям сегодня? Да? – обрадовался сын. – И нам позвонишь?

– Нет! Доклады с меня требовать может только Миронов, – насмешливо фыркнул Хак. – Приедете, тогда и расскажу, получилось поговорить или нет.

Пишлось быстро закруглять разговор, потому что Маша уже и рот ладонью закрыла, чтобы заглушить смех, но было очевидно, что это ненадолго.

– Ну всё, можешь развлекаться сколько душе захочется! – разрешил Хантеров. – Но я должен тебе сказать, что мы даже порознь воспитали шикарных аналитиков! Представляешь, что будет, когда воспитывать будем вместе?

– Жуть… Жуть будет! – выговорила Маша, немного отсмеявшись. – Однако, Штирлиц никогда ещё не был так близок к провалу!

– Да, пожалуй!

– И да… Зачем тебе были нужны мои фото?

– Ну, Маш… Я же скучал.

– То есть, ты меня лично не видел? – Маша точно знала, что Хантеров никак не мог отказаться от контроля – хотя бы потому, что с ней жили дети.

– Я иногда гм… За тобой присматривал, когда ты совсем поздно с работы уходила, но дома-то тебя не видел, – с его точки зрения это был абсолютно разумный повод. – А куда это ты собираешься?

– Как куда? За котами, конечно! Я смотрю, ты сегодня бодр и весел! Давай-ка, раз даже дети нас просчитывают, съезжаться, что ли… А самый ценный объект в доме это что?

– Ося и его замы! – согласился Хантеров. – Кстати, Макс, это который второй по старшинству – это бывший кот Андрея, среднего сына Миронова, у которого ты гостила.

– Он тебе кота отдал?

– Нет, он его выбросил на трассе прямо в переноске, а я подобрал. Думал – редкая дрянь парень… А он меня взял и удивил! То ли перерос, то ли повзрослел. Короче, я его, пожалуй что, даже простил за Макса. Тем более, что я-то с прибытком. Он кот необычный – чует страх. Если человек нервничает или чего-то боится, кот вопит. Это, конечно, с его стороны опрометчиво, но он сигнализирует о непорядке как может.

– А третий кот?

– Подобран во дворе в мороз. Собственно, пройти мимо шансов он мне не оставил, ибо примёрз к капоту. Пришлось прогревать машину, кота, ну и ехать прямиком в ветеринарку, потому что он был прилично избит.

– Вот бедняга! Его так люди или…

– Нелюдь один. Ну, в принципе, он всё на себе ощутил, – Хунта нехорошо усмехнулся. – Побыл, так сказать, котиком.

Маша флегматично пожала плечами – что ж делать… Если люди становятся нелюдьми, всегда остаётся шанс нарваться на некое противодействие.

– Полагаю, всё в рамках закона? – уточнила она.

– Конечно, дорогая. Ты же меня знаешь! Я просто помогал человеку подняться… Много раз помогал – там скользко было… А он… Он так плохо на ногах держался и всё падал и падал, то об дерево, то об собственную тачку. Короче, трудный у него был день! И свидетели были, и его нетрезвость подтвердила мою версию происходящего. Короче, не волнуйся, у нас всё предусмотрено.

– А кота-то как зовут?

– Филин – он первое время спать боялся. Сидел и глаза таращил, как филин, так и назвался. Лапы кривые – так кости срослись, рёбра тоже, но ласковый до обморока. У Насти на плечах спит как воротник – она может с ним весь день ходить. А Серёжку больше любит Макс – Серый у нас мало чего боится, поэтому Максу с ним спокойно.

Хак не спрашивал, почему Маша об этом не в курсе – дети говорили, что мама просила ничего не рассказывать о том, что происходит в доме у отца, если это не касается жизненно важных вещей.

Коты встретили хозяина у порога, привычно рассевшись в позиции сказочных избушек на курногах.

– Ну понятно… Смертельная обида в действии! Избушки, избушки, повернитесь ко мне мордами, а к коридору задами, в смысле, хвостами! – скомандовал Хантеров.

– По-моему, это единственные твои подопечные, которые вообще не слушаются, – рассмеялась Маша.

На её голос повернулась голова полосатого гладкошёрстного Оси, возглавляющего демонстрацию «а котики против».

– Осенька, солнышко моё, ты меня помнишь? – Маша предусмотрительно запаслась средствами извинения, которые привлекательно благоухали в пакете, но для Оси этого не потребовалось – он отлично помнил, кто именно грел его в морозную ночь, когда он уже попрощался с жизнью в том проклятом сугробе. Помнил, кто уговаривал его выжить, выплыть из сумеречного серого пространства назад, в страх и боль обмороженных лап и хвоста, в страшную память людской жестокости и слабую, но такую желанную надежду.

Хантеров отвернулся… Отчаянный прыжок солидного патриарха его кошачьего прайда на грудь к Маше он уже никогда не забудет. Правда, смотреть на них было неловко – Машка плакала, Ося, кажется, тоже.

– Мой хороший, котик мой, ласточка моя, какой же ты стал красивый, какой умница! Ты за ним присматривал, да? Спасибо тебе! Ты мой родной!

Маша уселась прямо на пол, не выпуская здоровенного упитанного кота, и гладила его, и мурлыкала тихонько что-то давнее, известное им одним с той самой первой ночи, когда два человека и несчастный, почти уже умерший котёнок стали одной семьёй.

Макс и Филин переглянулись. По всему получалось, что это мыр-мыр неспроста!

Через полчаса на Машиных руках находились уже все трое. Причём они ещё и жевали всякие приятности, обнюхивали её руки, явно сигнализирующие о том, что у этой женщины имеется очень привлекательная кошь, да и вообще, она не чужая – их котолюдятами пахнет!

– Я вот думаю, котов от тебя оторвать и запихать в переноски как-то получится, или вы так пойдёте до машины? – рассмеялся Хантеров. – Я уже и вещи собрал на первое время, и корм, и лотки со всяким приданым, и соседке заплатил за присмотр, а вы всё песни друг другу распеваете!

– И чего ты, Хунта, такой вредный? – счастливо улыбалась Маша из-за кошачьих ушей. – Хотя ладно, у тебя такое приданое, что это, право же, простительно!

Говорят, что коты больше привязаны к месту, чем к хозяину, но это неправда! Наверное, именно поэтому Хаковский триКОТаж вполне себе беспроблемно перенёс переезд. Тем более, что Ося просто вернулся в свой первый любимый дом, Максу очень понравилась кокетливая красавица-Дашка, а Филин, обожающий мягкие лежанки, выяснил, что удобнее всего располагаться или на руках у Маши, или на собачке… Благо последняя лежанка большая, меховая, очень мягкая и с подогревом, а это он крайне уважал.

Переезд стал причиной изменения жизни Ивана.

– Вань, моя квартира пустая, так что не майся своей обычной дурью, что ты мне чем-то будешь мешать, заканчивай свои прыжки по съёмным углам, езжай и располагайся в свободной комнате!

– Дядь, а если…

– Ничего уже не если! Всё, Вань, я вернулся домой. И да, кстати, тебе тут всегда рады. Поверь мне, Машка никогда бы не просила меня тебя приглашать, если бы не хотела. Ты же знаешь, характера-то у неё предостаточно!

– О даааа, уж это я знаю! – Ваня покрутил носом, словно наяву почуяв запах болотной тины. – И это… дядь, спасибо! Мне… Мне это так важно. И за квартиру огромное спасибо!

Казалось бы… Почти счастливый конец. Вот-вот воссоединение семьи, осталось только посмотреть, как отреагируют на это Сергей и Настя…

Правда, чутьё Хантерова активно подсказывало ему, что отпуск по ранению, который ему был законно положен, как-то слишком долго и приятно проходит. Звонок с работы в очередной раз подтвердил правоту Хаковской интуиции:

– Кирилл Харитонович, извините пожалуйста за беспокойство! – первый зам Хантерова в формулировках был осторожен всегда, а сейчас так и вовсе напоминал старого мудрого, правда, слегка изумлённого жизнью змея, перетекающего из предложения в предложение.

– Понимаете, какое дело… Тут слухи… С ними надо что-то придумать. Дисциплина падает. Вчера поймали одного олуха на центральном складе – совсем того… Грузовик груженный пытался вывезти. Я его спрашиваю, мол, совсем он с кукушкой не дружит, а он… Слухам поверил, ну и решил, что всё!

– Игорь Игоревич, что за слухи? – Хак сходу понял, что именно пытался завуалировать подчинённый, и выдернул это как рыбу, пойманную на удочку.

– Слухи, что вас убили! – решив, что семь бед – один ответ, произнёс зам.

– И только-то? И вот из-за такой ерунды вы так переживаете? Хотя… Попереживайте ещё немного – как раз выловите всех несознательных. А я скоро себя предъявлю! – смешок Хантерова был многообещающим.

– И да… Особенно не старайтесь слухи развеивать – так даже интереснее! Я никогда не думал, что могу побыть Бубликовым… Кто такой Бубликов? Нет-нет, его личное дело искать не надо. Я вам потом поведаю его печальную историю, – усмехнулся Хак.

Мурашки, пробежавшие по спине зама от тона начальства были дружными и маршировали в ногу, то есть… Наверное в лапку, кто знает, что там есть у этих мурашек?



Загрузка...