Девушка в белом кимоно

ГЛАВА 27

Япония, настоящие дни

Перед расставанием в ресторане Йошио дал мне фотографию традиционного дома в Дзуси и его новый адрес. Я попыталась заплатить за обед и поблагодарить его, но он мне этого не позволил.

Дожидаясь поезда до Йокосуки, я была полна оптимизма. Наконец-то дело сдвинулось с места. Дом был зарегистрирован как собственность семьи Накамура, той же самой фамилии, которая стояла под папиным заявлением о вступлении в брак. Ну и что, что в доме сейчас никто не живет, главное — мы его нашли, и существовала вероятность того, что основатели Торговой компании Накамура, которые были родом из Дзуси, и были его хозяевами.

Это наверняка были они. Та самая торговая империя из историй папы.

Я проверила свой железнодорожный билет, потом оглянулась, чтобы убедиться, что стою в правильной очереди. Возбуждение от утренней встречи и остатки усталости от смены часовых поясов делали и без того нелегкое дело ориентирования на многолюдных станциях еще сложнее.

Поэтому я оказалась в полном замешательстве, увидев служащего в белых перчатках, указывавшего на поезда, подходившие к платформе и отходившие от нее. И это был не осия, о которых говорил Йошио. Папа как-то рассказывал о специальных служащих, проводивших занятия по гимнастике прямо на платформах, но этот мужчина никаких упражнений не делал. На него вообще никто, кроме меня, не обращал внимания.

Я стала рассматривать странные голубые огни на навесе над ним. Может, это камеры, которые транслируют изображение в центр управления движением?

— Это свет для самоубийц.

Я оборачиваюсь и вижу юношу, высокого, светловолосого и покрытого веснушками. Ему от силы лет двадцать. Его стрижка внятно намекает на принадлежность к вооруженным силам. Он жестом указал в направлении, куда я только что смотрела.

— Эти огни, мэм. Они должны успокаивать толпу и не давать им прыгать на пути перед приближающимся поездом.

— Правда? — я отступила от прочерченной вдоль края платформы линии — единственным барьером, отделявшим людей от ужасной смерти. Я только что прочитала репортаж о светодиодных уличных фонарях и о том, как их использование удвоило риск развития кожных форм рака. Почему японцы решили, что светодиоды успокаивают? Я с недоверием улыбнулась. — Вы уверены?

— Правду сказать, я точно не знаю, — он пожал плечами с сонной улыбкой. — Я прибыл из Северной Каролины только на прошлой неделе, и мой приятель, который должен мне все показать, как раз стоит вон там... — и он взмахом руки указал на своего друга, который в этот момент флиртовал с группкой японских девушек. — А он легко мог мне лапши на уши навешать, — тем временем его приятель и девушки взмахами руки стали звать его к себе. — Ну что, добро пожаловать в Японию? — и он со смехом побежал к ним.

Наверное, таким был и мой отец. Молодым, впервые вырвавшимся из дома и жаждущим приключений. Я наблюдала за тем, как они смеялись и дурачились, я представляла, как этот молодой человек взрослеет, женится и рассказывает своим детям истории о Японии и о девушках, с которыми он там познакомился. На моем лице была улыбка. Надеюсь, его история закончится счастливым концом.

И моя тоже.

Я снова посмотрела на свой билет, потом на служащего, указывающего на поезда.

— Простите, — я сделала шаг в его направлении, стараясь далеко не отходить от своего места в очереди. — Это очередь на поезд в Йокосуку?

— Йо-кас-ка? — спросил он, не прекращая своих указующих жестов.

Я неправильно произносила название города. Звук «о» был коротким, а «у» и вовсе не произносилось.

— Да, это очередь на поезд до Йокаска?

— Хай, Йокосука, — он улыбнулся и кивнул на мою очередь.

Оказалось, что большинство японцев понимают базовый уровень английского, но мало кто пытается на нем разговаривать. В основном мне отвечали улыбками, кивками и жестами. Я с уверенностью вернулась в свою очередь и, пока ждала поезда, стала читать о Торговой компании Накамура в сети.

На их сайте на закладке «Наследие компании» говорилось о том, что семейный бизнес долго занимался импортом произведенных товаров и экспортом сырья, но недавно перерос в собственное производство. Их распределительный центр находился возле порта, а штаб компании располагался в деловом районе Минато Мирай 21, в шаговом доступе от железнодорожной станции Йокогама. Я уже собиралась позвонить им и договориться о встрече, но тут подошел мой поезд.

Открылись двери, и из них выплеснулся целый людской поток. Мы попытались удержаться на месте, а потом просочились в вагоны. В отличие от безостановочного экспресса, следовавшего от аэропорта Нарита, с просторными вагонами и обитыми бархатом сиденьями, поезд на Йокосуку был простым рейсовым составом. Я разложила пластиковое сиденье, прикрепленное к стене, но предложила его пожилому мужчине, который вошел в вагон после меня. На стенах висели пиктограммы с правилами поведения: не курить, не есть и не разговаривать по телефону, уступать места пожилым, беременным и детям.

Ухватившись за петлю на поручне, я поймала на себе любопытствующий взгляд женщины, стоявшей за мной, мужчины сразу за ней и нескольких других пассажиров. Осмотревшись, я поняла, что в вагоне все, кроме меня, стоят лицом к стенам вагона, и поменяла свое положение. Однако ни одна из пиктограмм не говорила об этом правиле.

Дорога на Йокосуку, построенная более века назад, шла вдоль юго-западного побережья полуострова Миура, вдоль Токийского залива. Правда, я ничего этого не видела из окна. Со стороны суши я видела только людей, а поскольку чаще всего смотрела себе под ноги, то видела в основном их обувь. И сделала вывод, что я единственная здесь носила сандалии.

Я намеревалась зарегистрироваться в гостинице в Дзуси, хорошенько отдохнуть за ночь и составить план дальнейших действий. Однако когда поезд стал подъезжать к Иокогаме, где располагалась Торговая компания Накамура, я обнаружила, что уже крепко сжимаю в руках ручку своего багажа и двигаюсь в сторону двери.

Йокогама был вторым по населенности городом Японии, и его железнодорожный вокзал был городом в городе. Западный и восточный входы соединялись с подземным торговым комплексом, раскинувшимся на нескольких уровнях и имевшим выходы к прилегающим небоскребам.

Выйдя с вокзала, я ввела адрес Торговой компании Накамура в свой навигатор и отправилась вперед. Плана у меня все еще не было. Если мне дадут согласие на интервью, то я не смогу даже задать вопросы, потому что они у меня не подготовлены. Этот визит был экспромтом чистой воды — для сбора информации. У меня была одна-единственная цель: узнать, была ли семья Накамура, основатели торговой компании, той самой семьей — владелицей традиционного дома на холме. И если это они, то спросить их, не согласятся ли они ответить на пару моих вопросов позже. Если Йошио уже связывался с ними, то я могу сказать, что мы работаем вместе с ним.

Колеса моего чемоданчика рокотали по тротуару па пути к токийскому заливу. Это была самая большая индустриальная зона в Японии, и по мере того как я приближалась к воде, я все сильнее ощущала запахи промышленности: серы и смога. Однако всюду пестрели объявления о туристических экскурсиях с рыбалкой.

Я уже писала об этом в статье, посвященной ядерному инциденту в Фукусиме. О том, как после землетрясения и последовавшего цунами 2011 года поврежденные реакторы стали выпускать радиоактивный цезий в океан, уничтожая рыболовецкий промысел целого региона. Но теперь Токийский залив, некогда считавшийся слишком загрязненным для ловли рыбы, переживал настоящее возрождение.

Я перешла очередную многолюдную улицу и утерла пот со лба. То, что должно было стать короткой прогулкой до делового района, превратилось в тридцатиминутное преодоление препятствий под безжалостным палящим солнцем. Стоило мне выйти на последний поворот перед достижением цели, как оно скрылось за Иокогама Лендмарк Тауэр35. В этом поразительной высоты здании размещались пятизвездочный отель, рестораны, магазины и самые разнообразные корпорации, включая Торговую компанию Накамура.

Я снова пошла быстрым шагом.

Переходя площадь по направлению к зеркальной двери, я вспомнила, как подходила ко входу в госпиталь вместе с отцом. Как мы с ним шли бок о бок, и как наши вытянутые отражения изгибались, словно кланяясь и приветствуя нас. И сейчас, по мере того как я приближалась ко входу, мое отражение точно так же укорачивалось, замедляло шаг и в конце встретило меня лицом к лицу.

Только на этот раз я была одна.

Сводчатое фойе переходило в огромный пятиэтажный торговый центр с римскими колоннами и двумя огромными лестницами по обе стороны. Людей было много, но они передвигались тихо, что стало контрастом для скрипа и рокота колес моего багажа. Тогда я собрала ручку и понесла чемодан в руках к лифтам. В соответствии с планом Лэндмарк Тауэр, представительство компании Накамура находилось на тридцать седьмом этаже.

Я вошла в лифт, нажала на панели цифры 37 и попыталась успокоиться. Семья могла оказаться той, которую я разыскивала, а я не была готова.

Благодаря своим исследованиям, я знала, что после войны западная культура просочилась в Японию и «замутила воды» традиций. Даже после оккупации американцы были воплощением всего любопытного для молодежи и отвратительного для пожилых. Дети, родившиеся в смешанных парах, у японских женщин и американских военных, часто оказывались брошенными, как и говорил Йошио.

Но одно дело исторический факт, а совершенно другое — осознание того, что мой отец мог бросить собственного ребенка.

Папа?

Эта мысль была невыносима. Разрушительна. Я просто не могла поверить, что это было возможно.

Но что, если семья Накамура в это верила? Что я могу им сказать? Что я об этом сожалею? У меня с собой было письмо отца, полное сожалений, деньги от продажи его кадиллака, и хоть мне нужны были ответы на мои вопросы, я сама их дать не могла.

Когда лифт замедлил ход и распахнул передо мной двери, сердце мое уже отстукивало барабанный ритм.

Прямо напротив меня на стеклянной матовой стене было выгравировано название: «Торговая компания Накамура». У меня в груди все сжалось. Все, я добралась, я захожу. Пожелай мне удачи, пап. И я открыла дверь.

Белоснежные стены, красная обивка стульев, изогнутый стол с вазой огромных белых цветов.

Администратор в элегантной блузе цвета слоновой кости и в очках с толстой оправой улыбается навстречу мне.

— Здравствуйте. Чем я могу быть вам полезна?

Она говорит по-английски. Я с облегчением улыбаюсь.

— Здравствуйте. Я не договаривалась о встрече заранее, но надеялась, что смогу пообщаться с представителем семьи Накамура.

Она мельком глянула на мой багаж.

— Вы хотите открыть у нас счет? У нас этим занимаются несколько сотрудников, и они сейчас как раз свободны, — и она приложила палец к своей гарнитуре, намереваясь кому-то из них позвонить.

— Нет, благодарю вас. Я хочу поговорить именно с представителем семьи о семейном доме, который им принадлежит. То есть я хочу сказать, что мне кажется, что он нм принадлежит. Он зарегистрирован за владельцем по фамилии Накамура, вот я и надеялась прояснить ситуацию.

— Вы занимаетесь недвижимостью?

У меня подпрыгнуло сердце, а администратор даже бровью не повела.

— Нет, я журналист. Здесь сейчас есть кто-нибудь из семьи Накамура, с кем бы я могла поговорить? Или договориться о встрече? — я поймала себя на том, что заглядывала девушке за плечо, в расположенные за ней кабинеты.

— Боюсь, мистер Накамура отсутствует, он в длительной деловой поездке, а он — единственный член этой семьи, который занимается бизнесом, — она поправила очки.

Как единственный?

— Вы не подскажете, когда он вернется? Я отвлеку его всего на пару минут, не больше, — я старалась улыбаться.

— Я буду рада передать ему информацию о вашем желании встретиться, как только он вернется.

— Да, конечно, — она не собиралась ничего мне говорить. Я сунула руку в карман за визиткой и протянула ее девушке. — Вы не будете возражать, если я возьму одну из брошюр вашей компании?

— Прошу вас, — и она жестом указала на стенд, на котором размещалась информация о компании.

Я взяла одну из брошюр и просмотрела ее на пути обратно к двери. Там повторялась информация, которую я уже нашла в сети, только вдобавок там было несколько семейных фотографий, на которых были изображены члены семьи, бывшие исполнительными директорами, и основатель компании, мужчина по имени Накамура Кендзи, который все еще был занят в компании. На меня смотрел мужчина около шестидесяти лет, только начавший седеть на висках. Там же, в брошюре, упоминался его брат, Накамура Таро, который был директором фирмы, которая впоследствии стала торговой компанией, до Кендзи. Я собралась было спросить, нельзя ли поговорить с ним, как заметила даты под его фотографией. Таро умер несколько лет назад.

Я повернулась и подняла вверх брошюру.

— Спасибо еще раз.

Зарегистрировавшись в гостинице, я решила прогуляться до пляжа Дзуси, потому что мне было необходимо подумать. Полуостров Миура был известен своими широкими дикими пляжами, и Дзуси не был исключением. Был ранний вечер, и купающихся было уже не много. На все еще горячем песке оставалось несколько красных зонтиков от солнца. Бредя босиком по отмели в накатывающих волнах, я болтала по телефону с Йошио.

Мой рассказ об импровизированном визите в компанию Накамура его развеселил.

— Вот за что я люблю американцев: вы всегда исключительно предприимчивы.

— Вы хотите сказать, нетерпеливы, — ответила я, зная, что он лишь старается быть вежливым.

— Хай, — и он снова смеется.

— А что вы скажете, если я предложу вам действительно написать о Торговой компании Накамура в «Токио Таймз»? — я остановилась и стала ковырять пальцами ног мокрый серый песок. Несмотря на то что песок имел вулканическое происхождение, цвет его не был черным. — Вы сможете это устроить?

— Только я думал, что статьи как таковой не планировалось? Что расследование носит личный характер?

— Ну да, это действительно так, — я переложила телефон к другому уху и продолжила прогулку. — Та часть так и остается личной, но я тут читала брошюру об этой компании, и у нее, оказывается, очень интересная история. Они пережили Великое землетрясение Канто36 и сумели выдержать послевоенный упадок экономики. И старший сын, Таро, взял на себя управление компанией после смерти отца, но тоже умер молодым, оставив дело младшему сыну.

— Нынешнему мистеру Накамура?

— Да, и хоть сейчас ему шестьдесят, тогда он был самым молодым исполнительным директором в истории компании и показал себя также и самым инновационным. Что скажете? Стоит эта история статьи в газете?

— Я скажу, что вы просто чувствуете себя виноватой за свой американский кавалерийский пыл.

— Благодарной. Я чувствую благодарность своему пылу за то, что он помог мне подтвердить тот факт, что они и есть та семья, которую я разыскиваю. Плюс статья даст им еще одну причину нам перезвонить.

— Ну что, вы готовы использовать свое японское очарование, чтобы убедить их на настоящее интервью для статьи?

— Я так и знал, что вы сочтете меня очаровательным.

Я остановилась и от души рассмеялась, позволяя прохладной воде омыть мне ноги. Я моргнула, глядя на закатное солнце, которое показалось мне сонным, потом поняла, что это я сонная, и повернула назад, к отелю.

— Ух ты!

— Что такое?

Побережье венчалось высокими холмами, нетронутые острова точками вписывались в горизонт, и в серо-розовом тумане закатного неба гора Фуджи непостижимым образом висела между небом и землей.

— Гора Фудзи.

— Ах да. Гора Фудзи, — согласился Йошио. — Ты будешь мудрецом, если поднимешься на нее, но глупцом, если сделаешь это дважды.

— И это как раз то, за что я люблю японцев. Вы всегда так вдумчивы, — возвращаю я ему его недавние слова.

В ответ он снова смеется.

— Вообще-то это было написано на моем чайном пакетике.

— Ну конечно, — улыбнулась я.

Я собиралась возвращаться в отель, но после того как мы закончили разговор, обнаружила, что сижу на пляже и смотрю, как солнце разбрасывает по темнеющему небу и океану розовые и красные перья. Океан был неспокоен. Равно как и я. Был ли здесь мой отец? Видел ли он такой закат? Я не находила среди его снимков фотографии горы Фудзи, но мне почему-то казалось, что он ее видел.

Я выкопала из песка щепку и начертила иероглифы, обозначающие фамилию «Накамура». Это им принадлежал тот дом. И хоть мне не удалось договориться с ними о возможности посмотреть его, я не собиралась уезжать из Японии, пока этого не сделаю.