Джентльмен с Харви-стрит

Эпизод десятый

Розалин знала: ничем хорошим это не кончится, и все-таки согласилась спуститься – и вот результат. Она разнервничалась, вспылила, а все из-за слов Энтони о ее якобы сопричастности...

Он ведь не мог на самом деле считать, что она как-то причастна к убийству ребенка?

Или мог?

Тогда, три года назад, он был на ее сторону. Он ей верил! Что изменилось теперь? Неужели разбитое сердце и обида, занозой засевшая в сердце, настроили его против нее? Заставили считать ее монстром, способным убить маленького Анри?

Ее Энтони не был таким... до невозможности отстраненным, холодным и... злым...

Неужели это она... ее бегство так изменили его?

«И все-таки вы попытались скрыть этот факт», крутилось в ее голове непрестанно. И больше слов, ранил тон, язвительно-равнодушный, обвиняющий даже. Такой, что морозцем пробирало по коже...

Энтони больше не верил в нее.

– Розалин, чай... он остывает. – Это Аманда заботливо указала на чашку с ромашковым чаем.

Ах, если бы чаем решались проблемы!

– Спасибо, Аманда. – Она отхлебнула чуть теплую жидкость и вспомнила другой день и другую чашечку чая, поданную с не меньшей заботой...

… Она еще крепко спала, слишком измученная событиями прошлого вечера, когда в дверь ее комнаты постучали.

– Мисс Харпер, вы еще спите? Мисс Харпер...

Она поднялась и, накинув халат, отперла дверь. Теперь она постоянно её запирала, и пусть прочие думают, что хотят... Ей все равно.

– Миссис Поттер, в чем дело?

– Анри... Маленький мастер при вас?

– Анри? – удивилась она. – Нет, конечно, он должен быть в своей спальне или при матери... Вы смотрели в хозяйкиной комнате?

– Миледи понятия не имеет, где он, – отозвалась служанка. – Она-то первая и заметила, что мальчика нет в его спальне. И страшно перепугалась!

Теперь разволновалась и Розалин. На часах, как она успела заметить, было не больше шести, а ребенка будили в семь... Хозяйка над ним сильно тряслась и не давала изматывать ни уроками, ни чрезмерно ранним подъемом. Анри же утрами спал крепко, как ангелок, и сам прежде ни разу не просыпался...

Что же случилось теперь?

– Возможно, Анри спустился на кухню… – предположила она. – Миссис Хит, наша кухарка, подчас угощает мальчонку печеньем, и он тайком пристрастился пробираться на кухню за новой порцией лакомства.

– Вы, наверное, правы, я поищу его там, – откликнулась камеристка миледи де Моранвилль, торопливо направившись к лестнице.

Розалин, проводив служанку глазами, торопливо захлопнула дверь и оделась. Беспокойство не отпускало – на Анри это было мало похоже. Может, он пошел искать в парке ежика... Прошлым днем они видели одного, скрывшегося в кустах, и мальчик загорелся идеей непременно поймать беглеца.

Прибирая постель, она тоскливо вздохнула, увидев вчерашнее платье: все еще мокрое и заляпанное в грязи, оно выглядело совершенно испорченным. Прачке придется приложить немало усилий, чтобы вернуть ему прежний вид... Если и это поможет. Внимание Розалин привлекли пятна на юбке: коричнево-ржавые, бурые. Что это? Кровь? Она с недоумением покосилась на них, а потом, бросив затею разгадать эту тайну, поспешила из комнаты, чтобы узнать, отыскался ли мальчик.

Проходя мимо детской, она увидела Грейс де Моранвилль, хозяйку дома, с опрокинутым, совершенно безумным лицом метавшуюся по комнате.

Едва завидев ее, женщина вопросила:

– Где ребенок? Где мой маленький мальчик? Кто унёс его? И колыбельку тоже убрали. Почему нет колыбельки?

– Колыбельки, мэм? – растерялась мисс Харпер.

Кроватка Анри стояла разобранной здесь же, слева от матери, а она спрашивала о колыбели, словно Анри все еще был годовалым младенцем.

– Да, где колыбель с моим мальчиком? – в экзальтации, как будто бы разозлившись ее недогадливостью, вскинулась леди де Моранвилль.

– Мэм, я... – начала в полной растерянности Розалин, не понимая, как и что говорить.

Хозяйка выглядела ужасно: наспех накинутый пеньюар, распахнувшийся на груди, волосы в беспорядке, сбились колтуном на затылке, глаза безумные. Мечется из угла в угол, как запертое в клетке животное...

– Кто ты такая? – оборвал ее нерешительный лепет странный вопрос. – Что вообще делаешь в моем доме? – Подозрительный взгляд уперся в нее, как рапира.

Розалин совершенно смешалась.

– Мэм, меня зовут Розалин Харпер, я гувернантка маленького Анри.

– Гувернантка?! – презрительно переспросила хозяйка. – Ты лжешь. Мой мальчик еще слишком мал, чтобы иметь гувернантку! – И снова: – Куда унесли колыбельку? Кто забрал моего ангелочка?

В тот момент Розалин допустила тот факт, что хозяйка, как бы ей не хотелось в подобное верить, в самом деле лишилась рассудка. Досужие языки оказались правы... А ведь она неизменно ее защищала и в разговорах с кухаркой и с Ридли, и в собственной голове, полагала миледи эксцентричной, чуточку взбалмошной, но отнюдь не лишившейся разума.

А теперь видела, что ошиблась...

– Мэм, – обратилась Розалин к женщине, мягко касаясь ее руки, – быть может, вам лучше присесть, успокоиться? Я уверена, мальчик найдется. Давайте приведем вас в порядок! – Хозяйка остановилась, позволив ей оправить свой пеньюар и затянуть поясок на тоненькой талии. – Смотрите, у вас что-то есть в волосах... Хвоинка. – Розалин продемонстрировала иголку сосны на ладони. – Пойдемте к вам комнату, я причешу вас.

В других обстоятельствах, ясное дело, она ни за что не решилась бы так снисходительно-кротко, словно с ребенком, говорить с миледи де Моранвилль. Этот тон хорошо действовал на маленького Анри, когда он, заигравшись в саду, не желал идти в дом, или кривился при виде тарелки овсянки, но и миледи неожиданно поддалась: кивнула, готовая идти за ней следом.

Но застонала вдруг:

– Как ужасно болит голова. Просто невыносимо! – И стиснула голову.

В этот самый момент и раздался истошный, полный ужаса крик, отрезонировавший, казалось, от всех стен и поверхностей в доме. Кричали с улицы...

– Что это было? – тут же вскинулась женщина.

– Кто-то кричал...

Они обе кинулись к подоконнику и поглядели в окно. Там, среди вечнозеленых кустов бересклета, маячило платье камеристки хозяйки... Та как будто застыла над чем-то, не шевелясь, и словно вовсе окаменев.

– Это Поттер, – сказала миледи. – Что она делает там?

– Ищет Анри, полагаю.

Миледи окинула Розалин уничижающим взглядом.

– Что моему малышу делать в саду? Поттер – круглая дура. – И высказав эту нелестную характеристику, она торопливо направилась прочь из комнаты, гувернантка – за ней.

– Кто кричал? – раздавалось со всех сторон разом.

Растревоженные слуги толпились в холле у лестницы; из кабинета показался Мишель де Моранвилль, и те при виде него разом смолкли.

– Дорогая, на вас лица нет. Что происходит? – подошел он к супруге, с заботой на нее глядя.

– Вы слышали, кто-то кричал? – откликнулась женщина. – Это Поттер, мне кажется. – И сразу без перехода: – Я потеряла Анри.

– Потеряли Анри? – переспросил муж, для пояснения глянув на Розалин.

– Его нет в своей комнате, – подтвердила она. – И миледи волнуется.

А женщина подалась ближе к мужу и пожаловалась в сердцах:

– Они унесли его колыбельку, Мишель. Зачем они это сделали? Нашему мальчику непременно нужна колыбелька.

Де Моранвилль растерялся, Розалин видела это, и опять поглядел на нее.

– Госпожа очень волнуется... – осторожно подбирая слова, сказала она, – и несколько потерялась в своих ощущениях.

Мужчина, кивнув, поджал губы – понял, о чём она говорила. Миледи «терялась в своих ощущениях» не впервые, но именно так – в первый раз.

– Дорогая, ребенка найдут, вот увидите... и колыбель возвратят, – сказал он, увещевая супругу. – Не лучше ли вам отдохнуть в своей комнате? Вы очень бледны.

Он хотел было взять ее за руку, но жена воспротивилась:

– Нет. Я хочу знать, почему Поттер кричала.

– Уверен, из-за какого-то пустяка. Ваша Поттер, миледи, боится собственной тени!

– И все же...

– Но вы не одеты. – Муж все-таки взял ее за руку и попытался развернуть к лестнице, но Грейс де Моранвилль дернулась.

– Я хочу видеть Анри! – закричала она. – Где мой мальчик? Кто унес его? – И побежала к двери, ничуть не заботясь ни о собственном виде, ни о том впечатлении, которое производила на слуг своим поведением и словами.

Гувернантка с хозяином переглянулись и последовали за ней. Догнали уже на садовой дорожке, ведущей вглубь сада: именно там, у фонтана, из окна они и заметили Поттер. Та, кажется, так и стояла, не двигаясь с места, и глядела на что-то в траве... вернее, на... кого-то в траве.

Розалин сбилась с шага, когда разгадала на что именно она смотрит: на человека. Под ложечкой засосало... Потемнело в глазах. Она замерла больше не в состоянии сделать ни шагу, и крик леди де Моранвилль оглушил ее на мгновенье. Распахнув вдруг глаза, она поняла, что зажмурилась, избегая невыносимой реальности, распростертой у ног камеристки.

– Мисс... – Ее подхватили по руку, и она узнала лакея, нанятого недавно.

– Спасибо, – прошептала одними губами, ощущая, что ноги не держат ее.

А миледи истошно то ли рыдала, то ли стенала как раненое животное, прижимая к себе мертвое тело своего маленького ребенка. И граф, отец мальчика, с неживым, будто враз омертвелым лицом, наблюдавший эту ужасную сцену, вдруг рухнул подле обоих, вцепившись пальцами в землю...

– Мальчик мой! Мой малыш! Мой маленький ангелочек! – рыдала Грейс де Моранвилль таким жутким голосом, что у слуг волосы на затылке зашевелились. От всей этой сцены веяло безысходностью и тоской, и впечатление лишь усилилось, когда они разглядели на шее маленького хозяина отчетливые следы крепких пальцев, сдавивших тонкую шейку.

Анри де Моранвилль умер не потому, что упал с дерева или ударился головой о бетонный бортик фонтана, – кто-то намеренно сжал его шею и лишил мальчика жизни.

– Такого кошмара я в жизнь не видывала! – тем же вечером отозвалась кухарка, подавая мисс Харпер лавандовый чай. – Бедный мастер Анри, он был таким славным, незлобивым ребенком... Кто мог решиться на подобное злодеяние?

Ответа у Розалин не было, как не было его и у полиции, наводнившей дом, словно прилив – морской грот. Жизнь в доме на Кинг-стрит восемнадцать в то утро изменилась до неузнаваемости...